Час суда водяная чума

Аделард и Рашиди смогли добиться только разрешения присутствовать на заседании суда. Утро было сравнительно светлое, но облачное.
Пришли они за час до суда над Винцеслао, надеясь увидеть его, но его не было. Им пришлось находиться на неприятном для разумных людей событии на суде над евреями.
-Бедный народ… - промолвил Рашиди. – Их обвиняют во всех бедах человечества, во всём: от отравления колодцев и причастия к колдовству, до заговоров против всего христианства. А после их сжигают целыми толпами. В Вельнёве сожгли всех евреев и это ужасно.
-Эти люди просто лицемеры и ублюдки. Они специально обвиняют их, чтобы не отдавать долги или, чтобы поживиться их имуществом. Но странно то. Что некоторых просто принудительно крестят, - тихо ответил Аделард. – Но не стоит здесь их жалеть. Нас после такого ждёт то же, что и их.
Начался суд.
-Предъявите обвинения! – сказал судья.
-Восьмого октября сего года, Белито, жена еврея Авитуса, была допрошена и впоследствии призналась. Что еврей Провенсаль дал ей пакет с ядом, чтобы она отравила людей, бросив его в колодец. Они сделали это, - доложил один из трёх инквизиторов.
-Суд признаёт всех, а именно: семью еврея Авитуса и Провенсаля отравителями, а еврей Авитус будет так же признан виновным в сокрытии заговорщицы. Отвести их на место казни!
Люди, находившиеся в зале стали перешёптываться.
-Идиоты. Опять они со своими порошками лезут. Конечно, она призналась! Но под ужасными пытками всякий расскажет даже то, чего не знает. И её не привели, я уверен, потому, что она уже двумя ногами в могиле.
Инквизиторы ушли минут на десять и вернулись вместе с больной проказой девушкой и двумя мужчинами.
-Вы свидетели отравления колодца? – спросил судья.
-Да, мы, - осторожно ответили мужчины.
-Что произошло? Видели вы что-то подобное? – инквизиторы показали дурнопахнующий мешочек с церковной гостией. Он был утяжелён камнем
-Мы сами своими глазами видели такую ладанку в одном из мешочков нашего вассальства. Эта прокаженная, проходившая мимо,боясь, что её заметят, бросила за собою завязанную труппку, которую мы тот час понесли в суд, и в ней нашли… голову ящерицы, лапы жабы и что-то вроде… женских волос, обмазанных чёрной вонючей жидкостью, так что страшно было разглядывать и нюхать это. Когда свёрток бросили в большой огонь, он не мог гореть: ясное доказательство того, что это был сильный яд, – запинаясь и перебивая, друг друга, иногда даже поправляя, будто придумывая на ходу, рассказали мужчины.
-Ясно. Суд признаёт эту женщину виновной и приговаривает её к казни через сожжение! Так же суд обязует пройти медицинский осмотр свидетелей и допросить их. С последующей казнью за то, что так долго скрывали отравление.
Бедную девушку увели. Судья ушёл отдохнуть, и люди вышли попить чай. Но все они пропускали Рашиди и Аделарда в полном противочумном облачении, гордо шагавших с тростями. Только так можно было говорить с этими идиотами.
-Глупцы, - злился Аделард. – Что-то мне не досказывали, что высшие классы боле образованные и искушённые в науках, прекрасно отдают себе отчёт, что подобные измышления на самом деле являются порождениями тёмного и невежественного простонародья. Но предпочитают не вмешиваться или из фанатичной ненависти к “врагам христовым”, или из-за желания завладеть имуществом казнённых.
-К сожалению, это правда, мой друг. Но сейчас меня больше волнует не это. Следующий обвиняемый – Винцеслао. – встревожено сообщил Рашиди.
-Знаю, - с грустью и надеждой на вразумление бестолкового судьи ответил врач.
Все вернулись в зал суда, где уже началось заседание.
-Дело номер восемь. Инквизиция обвиняет молодого человека итальянского происхождения в том, что он незаконно лечит людей, не имея на это право, но не врачевательским искусством, а колдовством! Так же го обвиняют в отравлении. У обвиняемого были изъяты следующие вещи: коробочка, при поджигании которой появился ужасный смрад; шляпа с узкими полями, что не соответствует врачебному этикету клювастых, которые должны носить шляпы с широкими полями; маска чумного врача, по всей видимости, ворованная. При нём не было никаких лекарств, кроме нескольких пучков сушёных трав, банки мёда и кровососных банок со скальпелем. Слово обвинителям.
Один из инквизиторов сделал шаг вперёд:
-Это человек перечил церкви, говоря, что лечение тела важнее спасения души! Он выгонял священников и прерывал их обряды. Помимо этого, ему удалось успешно лечить десятки людей, не имея лекарств. Это явное доказательство колдовства, и инквизиция допросит леченых в методах врачевания, и узнает, не являлись ли излеченные еретиками!
Аделард еле сдерживался.
-Слово врачам, что заявляют о причастии этого человека к их экспедиции, - сказал судья.
Доктор ударил тростью. Люди расступились, и он гордо прошёл вперёд. Рашиди последовал за ним, они оба окинули взглядом Винцеслао.
Паренёк был в синяках, царапинах и ранах. Круги под глазами говорили о том, что его лишили сна. Его плащ был в грязи. Он смотрел усталым, радостным от встречи с учителем, но печальным, по той же причине, взглядом.
-Этот человек - мой ученик и член нашей экспедиции, которая занимается поисками лекарства от чумы, - громко сказал Аделард и, немного помолчав, продолжил. – Всему перечисленному есть объяснение. Коробочка, как вы её назвали, - это шкатулка, по-другому помандер. В нём хранятся сильнопахнующие травы, отгоняющие чуму. Но многие из них не предназначены для окуривания, поэтому и при сжигании испускают зловоние. Успешное лечение – это талант. И что вообще плохого в успешном лечении? Optimummedicamentumquiesest! Он заботился за больными, и природа изгнала смерть из их домов. А шляпу у Винцеслао. Просто украли. Маска же подарена мною, как вы заметите, у всех моих масок, такая же и на моём коллеге, нос медный, потому что я врач довольно обеспеченный.
Люди зашептались.
Но заговори уже другой инквизитор:
-А можем ли мы вам верить? Я видел трёх чумных докторов, по-моему, это были вы. Двое работали, а один всё время стоял где-то, наверное, молился Змию?
Аделард громко вздохнул.
-Стоял,пока они работали, я до вчерашнего дня, пребывая в трауре, и не один больной не был мною осмотрен. Дело в том, что потерял я учителя своего. Это был Раймон Шален де Винарио. Из тоски меня вывела девушка, что присоединилась к моей экспедиции. Я полюбил её, а она меня, нов один момент я её потерял.
-Одна не состыковка, - почти перебил Аделарда инквизитор. – Обвиняемый рассказал нам о какой-то пятой девушке-участнице группы, - Винцеслао в этот момент виновато потупил взгляд.
-Да, я умолчал о пятой, точнее не успел сказать о ней. Подозреваема она была в … - его вновь перебили.
-В чём?
-В заражении людей чумой, путём отделения поражённой части и прикладывания её к телу или вещам здорового.
-Что ж, ваши доводы вполне вразумительны. Я считаю, что…
Инквизитор недоумевающе взглянул на судью.
-Стража! Схватить судью! Инквизиция берёт судопроизводство под свой контроль. Этот человек часто подозревался в спасении еретиков, и вот сейчас вы опять видите подобное. Судья будет допрошен, а дело этого якобы лекаря будет продолжено без заседания.
Представители церкви кивнули, давая божественное согласие на действие инквизиции.
Стража увела судью. А один из карателей грешников подошёл к Аделарду и сказал:
-Надеюсь, вы понимаете, что ваш ученик мог быть и учеником той отравительницы.

В этот вечер Аделард перепил вина и долго ругался по поводу этого суда. Он считал, что лишь помог инквизиции захватить полную власть в городе, хотя это и было неизбежно. Но он уснул.
Врач видел сон.
Он стоял рядом с воротами открытого города. В воздухе веяло тревогой и тоской. Серая обстановка была ещё мрачнее при мелком противном дожде, льющемся из чёрных туч. В городе, наполненном трупами, везде витал смрад, исходивший от этих тел. Аделард заметил магазинчик. На прилавке стояли три фигурки. Одна вдруг вспыхнула пламенем, вторая упала в трещину в землю, а третья погрузилось в ужасное давящее одиночество.
Врач огляделся. Он был один в сером пространстве. Тоска, грусть, скорбь и нежелание жить окружили его.
Аделард очнулся. Он сразу понял смысл сна и, растолкав рано утром, когда ещё было темно, Рашиди, побежал на главную площадь.
Издали клювастые заметили догорающее тело судьи и ещё один горящий крест с одним из инквизиторов, видимо, он мешался другому. Между ними в сене и брёвнах находился крест. На нём был распят изнеможённый Винцеслао.
Инквизиторы дочитывали приговор. Начинался восход.
Факел бросили в сено.
-Винцеслао! Нет, не смейте его сжигать! – вскрикнул Аделард, но путь ему перегородили стражники. У врача потекли слёзы. Он пытался пробиться через солдат. – Нет! Не делайте этого, он ни в чём не виновен… - почти повис на страже Аделард.
Пламя быстро разгоралось, рядом становилось жарко. Юноша заметил учителя и со слезами на глаза крикнул из последних сил.
-Учитель Аделард, бегите, они и вас сожгут! Этот город принадлежит инквизиции!
Первый и последний раз Аделард видел Винцеслао без улыбки, даже в зале суда, он улыбнулся ему.
-Он прав, - сказал Рашиди, борясь с чувствами, сохраняя хладнокровие. – Нам нужно бежать, – голос его дрожал.
Аделард взглянул на Винцеслао. Его золотистые волосы взмывали вверх из-за жара пламени и начинали обгорать.
Взгляд был добр и печален. Но он улыбался.
-Учитель, спасибо вам за всё, прощайте!
Врач уже не смотрел, но, к сожалению, слышал паренька.
Винцеслао начал стонать из-за жара. Дыхание его участилось. Он смотрел под ноги, рядом с которыми было пламя. Боль становилась невыносимой.
Инквизиторы что-то подбросили в пламя, и оно вспыхнуло до небес.
Солнце было ровно за крестом с Винцеслао. Он вскинул голову и издал полный нездержимого страдания, печали и боли душераздирающий крик, который ещё долго было слышно.

​На фоне пандемии коронавируса 2020 года в обществе проснулся интерес к аналогичным событиям, имевшим место в прошлом. При этом выяснилось, что многие довольно смутно представляют себе историю собственного государства.

При обсуждении великих эпидемий прошлого в Рунете довольно часто звучит мнение, что Россия пострадала от буйства инфекций меньше, чем, к примеру, страны Европы. Утверждается, например, что эпидемии чумы, уничтожавшие от 30 до 60 процентов населения Старого Света, практически не сказались на России.

Это неверно. Чума не просто нанесла серьезный ущерб, но и изменила ход истории Российского государства.

Вместе с тем эпидемия в Киеве была локальной вспышкой, не получившей серьезного распространения. Более суровые испытания были впереди.

Начавшись в Монголии, эпидемия шла на Запад вместе с купцами и воинами. Добравшись до Золотой Орды, зараза через Крым добралась в итальянские земли, а затем охватила весь Старый Свет.

Парадокс состоит в том, что на пути в Европу чума лишь слегка затронула русские земли, несмотря на зависимость Руси от Золотой Орды.

На обратном пути в Новгород владыка почувствовал себя плохо. Он скончался в обители Архангела, при устье реки Узы, впадающей в Шелонь, 3 июля 1352 году.

Гибель великого князя и его наследников

Вслед за Псковом эпидемия поразила и Новгород. Белоозеро и Глухов вымерли почти полностью.

В конце концов чума дошла до Москвы. Главной ее жертвой стал сын Ивана Калиты, великий князь Московский Симеон Гордый. Он умер 27 апреля 1353 года, находясь в полном отчаянии. Князя страшила не собственная смерть, а то, что в марте 1353 года чума унесла жизни двух его маленьких сыновей — Ивана и Симеона. В итоге умирающий Симеон Гордый написал завещание, не имевшее аналогов — власть и все свое имущество он завещал жене для передачи сыну, в том случае, если супруга является беременной.

Надежды князя не оправдались, княгиня Мария Александровна не была беременной. В итоге власть перешла к брату Симеона Ивану Ивановичу Красному, чей сын Дмитрий Иванович разобьет ордынцев в Куликовской битве и получит прозвище Донской.

В 1654 году на Россию обрушилась новая масштабная эпидемия чумы, охватившая Москву и целый ряд других русских городов. По сути, в течение трех лет страна пережила две вспышки заболевания — первая охватила Москву, центральную часть России, затем распространилась на Казань и Астрахань. Вторая вспышка в 1656-1657 годах затронула низовья Волги, Смоленск и снова Казань.

Царь Алексей Михайлович находился с войскам, а его жену и детей патриарх Никон уже после первых смертей в Москве вывез в Троице-Сергиев монастырь. Там же спасались и другие представители знати.

Вскоре в Москве начались паника и массовое бегство. Для нераспространения заразы дороги, ведущие из города, блокировали войсками. В самой столице все погрузилось в хаос: на улицах валялись трупы умерших, банды мародеров, которые не боялись ни стражи, ни чумы, грабили брошенные дома элиты и торговые лавки. Бежавшие из Москвы купцы и ремесленники приносили болезнь в другие города.

Спад эпидемии в столице наметился в конце осени 1654 года. Но представители элиты в Москву не спешили. Патриарх прибыл лишь 3 февраля 1655 года, царь Алексей Михайлович — неделей позже.

Данные о жертвах в различных источниках крайне противоречивы, однако современники заявляли, что смертность была чрезвычайно высокой. В масштабах страны речь может идти о сотнях тысяч человек.

В 1770 году, в период русско-турецкой войны, вместе с товарами и трофеями из Османской империи в город пришла чума.

Город к тому времени перестал быть столичным, а потому чрезвычайных мер для борьбы с чумой сразу принято не было. Более того, главнокомандующий Пётр Салтыков, московский гражданский губернатор Иван Юшков и обер-полицмейстер Николай Бахметев предпочли вообще уехать из города. Среди москвичей прошел слух, что избавить от чумы может прикосновение к Боголюбской иконе Божьей матери. У храма, где находилась икона, началось столпотворение. Московский архиепископ Амвросий, понимая, что это может не спасти, а погубить москвичей, запретил молебны, а икону повелел спрятать подальше от глаз страждущих.

15 сентября 1771 года недовольные верующие подняли бунт, который быстро превратился в вооруженное восстание. 16 сентября мятежники схватили и убили архиепископа Амвросия. Начались грабежи и погромы, коснувшиеся в том числе больниц и карантинных домов. Врачей, пытавшихся остановить эпидемию, зверски избивали. Московский гарнизон во главе с генерал-поручиком Петром Еропкиным с огромным трудом отразил атаку на Кремль. Остановить бунт удалось лишь после того, как были убиты около 100 мятежников.

Согласно отчётам, предоставленным Орловым в Государственном совете, с момента начала эпидемии до конца ноября 1771 года в Москве от чумы умерло порядка 50 тысяч человек.

С развитием медицины вспышки чумы в регионах центральной России удалось прекратить. Что касается южных областей и Средней Азии, то там это заболевание было взято под устойчивый контроль в период СССР с созданием имеющей широкие полномочия санитарно-эпидемиологической службы.

Эпидемия, бунт и власть в императорской Москве 250 лет назад

Чума: путь в Москву

Считается, что в Москву эту заразу (строго говоря, чума — не вирусная, а бактериальная инфекция) занесли с театра русско-турецкой войны, из Молдавии и Валахии. В августе 1770 года зараза достигла Киева, затем Брянска.

Увертюра в военном госпитале. Без паники!

Карантин: монастыри и генералы

Рядом с Большим Каменным мостом располагалась крупнейшая московская мануфактура того времени — Большой суконный двор. С 1 января по 9 марта 1771 года на фабрике умерли 130 человек. Фабричная администрация то ли не поняла поначалу, от чего, то ли слишком хорошо поняла: объяви, что на Суконном чума, и о сбыте продукции придется забыть .

В момент врачебной проверки в марте на Суконном дворе обнаружилось 16 больных с сыпью и чумными бубонами, а сколько разбрелось по городу, уже никто не узнал.

Фабрику закрыли, здоровых рабочих перевели на другие предприятия, а больных увезли в подмосковный Николо-Угрешский монастырь, ставший первым чумным госпиталем. При этом Суконный двор так и не был окружен караулами, и многие рабочие сбежали после оглашения диагноза.

Генерал-поручику Еропкину придется вскоре воевать в Кремле и на Красной площади, и отнюдь не с чумой.

От весны до осени: Москва зачумленная

Императрица одной из первых поняла и другую вещь: настала пора заботиться о том, чтобы зараза не дошла до Петербурга. Интересны детали.

Велено было также не пропускать проезжающих из Москвы не только к Санкт-Петербургу, но и в местности между столицами. Карантины были устроены в Твери, Вышнем Волочке, Бронницах.

Все эти меры помогли предотвратить превращение московского бедствия в общероссийское. Есть данные, что чума попала из Москвы в Воронежскую, Архангельскую, Казанскую и Тульскую губернии, но общенациональной пандемии не случилось.

Однако стоило в июле установиться теплой погоде, иллюзии рухнули. Смертность стала превышать 100 человек за сутки, вымирали целые улицы в Преображенской, Семеновской и Покровской слободах.

На улицах круглосуточно горели костры из навоза или можжевельника.

Бывало, что трупы выбрасывали на улицу или тайно зарывали в огородах, садах и подвалах, несмотря на указ императрицы с угрозой вечной каторги за сокрытие информации о заболевших и умерших.

Фото: Hulton Archive / Getty Images

В обреченном городе не осталось власти, полиции и войска — и немедленно начались бесчинства и грабежи.

Фото: WestArchive / Vostock Photo

Рассказ мгновенно распространился по Москве, и толпы горожан устремились к Варварским воротам в надежде вымолить прощение у Богородицы. Священники, оставив храмы, служили молебны прямо на площади. Люди по очереди лазали к иконе, стоявшей над проемом ворот, по лестнице, просили исцеления, ставили свечи, целовали образ, оставляли пожертвования в специальном сундуке.

Московский митрополит Амвросий, понимая опасность скопления народа в разгар эпидемии, решил его прекратить: икону убрать в храм Кира и Иоанна на Солянке, а сундук с деньгами передать в Воспитательный дом.

Бой в Кремле и на Красной площади

Расправившись с митрополитом, мятежники двинулись на Остоженку, в дом генерал-поручика Еропкина, сохранившийся доныне. Еропкин оказался не робкого десятка; он продемонстрировал, что если в борьбе с чумой к сентябрю 1771 года власти особых успехов не добились, то с бунтовщиками справляться они умеют.

В ноябре, когда чума уже утихала, в Москве состоялась экзекуция: четыре человека, в том числе убийцы митрополита Амвросия, были повешены, 72 человека были биты кнутом, 89 человек высекли плетьми и отправили на казенные работы.

Граф Орлов. Последнее средство

Восстанавливать порядок в Москву Екатерина отправила графа Григория Орлова, который приехал в первопрестольную 26 сентября. Вслед за Орловым шли четыре полка лейб-гвардии.

Орлов снискал славу избавителя Москвы от мора. Принципиально новых санитарных мер, кроме укрепления застав и карантинов, он не ввел. Но пришла на помощь природа: начались ранние холода, и эпидемия стала понемногу сходить на нет.

Впрочем, стоит отдать графу Орлову должное: он начал с верного шага, не свойственного отечественным администраторам,— прибыв в Москву, сразу собрал консилиум специалистов и следовал его указаниям. Орлов велел заново разбить Москву на 27 санитарных участков, открыть дополнительные больницы и карантины. Орлов лично обходил все больницы, следил за лечением и питанием пациентов.

Более того. Понимая, что нищета и болезнь тесно связаны, Орлов организовал общественные работы по укреплению Камер-Коллежского вала вокруг Москвы: мужчинам платили по 15, а женщинам по 10 копеек в день. Боролся Орлов и с бродягами, разносившими заразу: их отправляли в Николо-Угрешский монастырь.

Фото: Alamy / Vostock Photo

По официальной статистике, с апреля по декабрь 1771 года в Москве умерли от чумы 56 672 человека. Но это не все — первые три месяца 1772 года чума в Москве, над которой в Петербурге уже отпраздновали победу, продолжалась, правда ежемесячное количество умерших снизилось до 30 человек. Об окончательном прекращении эпидемии было объявлено только в ноябре 1772 года.

А в одном из писем за границу сама Екатерина сообщала: чума в Москве похитила более 100 тысяч жизней. Это можно, пожалуй, рассматривать как невольное признание в том, что противостоять нежданной напасти по большому счету не смогли ни власти, ни общество.

У каждой медали есть две стороны. Мы воспринимаем пандемию коронавируса, как бедствие. И это действительно так. Но по иронии судьбы именно великие эпидемии изменили мир к лучшему и создали современную цивилизацию такой, какой мы ее знаем.

Чума: да здравствует мыло душистое!

Юстинианова чума (551 - 558) выкосила в Европе почти 100 миллионов человек. В России жертвами жертвами эпидемии (1654-1655) годов стали около 700 тысяч человек. Великая Лондонская чума, приключившаяся примерно в это же время унесла жизни почти четверти жителей города. Чуму разносили блохи, а практически каждый человек в Средние века представлял собой ходячий зоопарк, где были представлены самые разнообразные насекомые. Причем порядочными свинтусами были представители всех сословий - блохоловки являлись обязательным аксессуаром аристократок, а в роскошном дворцовом комплексе Версаль первые 100 лет отсутствовали туалеты. Они были оборудованы во дворце по распоряжению Людовика XV лишь в 1768 году.

Несколько столетий понадобилось чуме и другим инфекционным заболеваниям, чтобы приучить людей к чистоплотности. В России мода на нее в дворянских кругах пришла вместе с распространением агломанства. Русские денди - а среди пионеров этого движения на Руси был Александр Пушкин , пропагандировали новую модель телесных привычек. Среди них ежедневная смена белья, утренняя ванна, чистая кожа и подмышки без запаха. Для продвинутых аристократов дендизм являлся способом противопоставить себя дурно пахнущему в массе своей высшему обществу.

Несколько столетий понадобилось чуме и другим инфекционным заболеваниям, чтобы приучить людей к чистоплотности. Фото: EAST NEWS

О том, как в среде дворянства укоренялись новые привычки, сохранилось не так много письменных свидетельств, ну разве что знаменитая пушкинская фраза из Евгения Онегина “Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей”. Однако, существует бесценный источник - циркуляры закрытых женских институтов, наиболее известным из которых было Воспитательное общество благородных девиц или Смольный институт. Это были передовые для своего времени заведения по части санитарии и гигиены. Институтский устав предписывал немыслимое - не реже одного раза в 2 недели водить воспитанниц в баню. Попечительница этих учреждений императрица Мария Федоровна вдова Павла I утвердила нормы: два раза в неделю воспитанницам меняли нательное белье, постельное - два раза в месяц. На чистюль смотрели косо. Когда в 1840-х годах Главный совет Ведомства императрицы Марии выступил с инициативой оборудовать в корпусах душевые и ванные комнаты Николай I наложил резолюцию “Эта статья Мне кажется лишней и прихотливой”. Ванны в Смольном институте появились лишь в 1898 году. Надо сказать, что даже к концу XIX века привычка мыться не стала повсеместной. В конце XIX века петербургский врач-гигиенист Александр Вирениус , инспектируя закрытые учебные учреждения писал: “. в общем 47,5%, то есть менее половины учащихся пользуются баней, а остальные или годами в нее не ходят, или ходят в редкие сроки”.

Лишь к середине ХХ века современные нормы личной гигиены получили массовое распространение.

Холера “создала” современные города

Великие мегаполисы прошлого представляли собой жалкое зрелище: скученность, антисанитария - идеальные условия для распространения холеры. Власти боролись с заболеванием, опустошающим города, с помощью карантинов. А крестьяне, которые потеряли возможность выезжать на заработки, устраивали холерные бунты (так это было в России в 1830-31 годах). В Нью- Йорке в 1832 году результате эпидемии погибло 3515 человек из 250 000. Для сегодняшнего 8-миллионного города это эквивалентно гибели 100 000 человек.

Холера беспрепятственно собирала свою дань до тех пор пока во время лондонской эпидемии 1854 года лондонский врач Джон Сноу установил, что причиной болезни является зараженная питьевая вода. Он обратил внимания, что работники пивоваренного завода, которым разрешали пробовать продукт на рабочем месте (поэтому они почти не пили воду) оказались не подвержены болезни. Тогда он нанес все случаи заболевания на карту и обнаружил, что большинство жертв брали воду из общественного насоса в районе Сохо. Выяснилось, что колодец соседствовал с уличным сортиром, в который мама больного холерой ребенка выбросила грязный подгузник. Этот эпизод положил начало великой санитарно-гигиенической революции. Холера подтолкнула власти к идее современных мегаполисов - городов с централизованной системой городского водоснабжения и канализации, вывозом мусора и отсутствием трущоб.

Похороны жертв холеры в Санкт-Петербурге, 1908 г. Фото: EAST NEWS

Кстати, именно холера и подобные ей болезни в определенной степени помогли преодолеть социальное расслоение и кастовую структуру общества. Долгое время при первых признаках эпидемии представители аристократии и состоятельные слои населения бежали из города в свои имения, рассчитывая там пересидеть тяжелые времена. Представителям низов предоставлялось право вымирать в загрязненных и перенаселенных городах - именно плебеи считались виновниками эпидемий, потому что болезни вспыхивали в бедных кварталах. Но с началом промышленной революции и ростом трудовой мобильности населения выяснилось, что социальные барьеры вовсе не являются преградой для вирусов и бактерий. А длительный карантин разорителен и приводит торговлю в упадок. Куда дешевле правильная организация городов и выравнивание уровня жизни горожан, чтобы даже бедняки имели возможность соблюдать элементарные санитарно-гигиенические правила.

Урок холеры в том, чтобы не смотреть на социальную группу людей, среди которых свирепствует болезнь, как на виновников. В ХХ веке мы повторили этот опыт с ВИЧ -инфекцией, - говорит профессор Дэвид Хо, основатель и главный исполнительный директор Центра исследования СПИДа имени Аарона Даймонда. - Точно так же причина заболевания была неизвестна, первыми жертвами были представители специфической касты - белые мужчины-геи и с ними обращались, как с изгоями. Первая реакция общества - клеймить жертв и обвинять в болезни их образ жизни. Но ученые понимали, что болезнь не ограничится гомосексуалистами и станет угрозой для всех.

Эффективные меры медиков, которые помогли оценить масштаб угрозы и ограничить распространение ВИЧ - это в какой-то мере результат общественного прозрения более чем полуторавековой давности. Нынешние сверхмеры по по борьбе с коронавирусом (хотя в основном он опасен пожилым людям) - тоже отчасти родом из прошлого опыта, когда стало окончательно ясно, что для болезни нет привилегированных сословий.

Туберкулез и “Чисто, как в трамвае”

В конце 19 века в мире от туберкулеза умирал каждый седьмой человек. Открытие немецкого врача Роберта Коха , который обнаружил, что виновники болезни - бактерии, привело к отмиранию множества привычек, способных передавать чахотку. Например, хлебать щи из одной посуды, что в крестьянской среде было обычным делом. Или пить из одного стакана. Один из вариантов брудершафта, который был популярен в студенческой среде, заключался в том, чтобы пустить по кругу суповую чашу, наполненную алкоголем. Таким образом все участники возлияния становились между собой на “ты”. Такой обычай описан у Льва Толстого в повести “Юность”.

Под флагом антитуберкулезной компании в начале ХХ века развернулась борьба с привычкой плевать на улицах и в общественным местах. Помните знаменитую фразу Шарикова из “Собачьего сердца” брошенную профессору Преображенскому: “Да что вы всё: то не плевать, то не кури, туда не ходи. Чисто, как в трамвае. Чего вы мне жить не даёте?” Трамвай не нравился Шарикову потому что там повесили таблички “Плевать запрещено”. Для его современников такие ограничения были в диковинку и вызывали законное раздражение. Но со временем, плевать не только в общественных местах, но даже на улицах - стало дурным тоном.

Чему нас научит коронавирус?

Уже сейчас принято считать, что отомрет такой обычай, как здороваться за руку или мода целовать друг-друга при встрече, распространенная среди девушек. Возможно, привычка носить маски переживет коронавирус и возродится дворянский обычай надевать перчатки на улице. Не исключено, что функции автоматического открывания дверей и голосового управления лифтом (чтобы не трогать дверные ручки и кнопки) станут обязательными. Но одно, на мой взгляд очевидно: эта пандемия должна вернуть высокий статус профессии врача. Выяснилось, что от коронавируса не могут защитить не ядерные боеголовки, ни самая передовая в мире экономика, ни всесильные чиновники. Наверное, у нас в обществе почему-то возникли неверные представления о том, что в жизни главное, а что второстепенное. Коронавирус все расставит по своим местам.