Дал господь чуму даст и кутерьму

Улица. Накрытый стол. Несколько пирующих мужчин и женщин.

Почтенный председатель! я напомню
О человеке, очень нам знакомом,
О том, чьи шутки, повести смешные,
Ответы острые и замечанья,
Столь едкие в их важности забавной,
Застольную беседу оживляли
И разгоняли мрак, который ныне
Зараза, гостья наша, насылает
На самые блестящие умы.
Тому два дня наш общий хохот славил
Его рассказы; невозможно быть,
Чтоб мы в своем веселом пированье
Забыли Джаксона! Его здесь кресла
Стоят пустые, будто ожидая
Весельчака — но он ушел уже
В холодные подземные жилища…
Хотя красноречивейший язык
Не умолкал еще во прахе гроба;
Но много нас еще живых, и нам
Причины нет печалиться. Итак,
Я предлагаю выпить в его память
С веселым звоном рюмок, с восклицаньем,
Как будто б был он жив.

Он выбыл первый
Из круга нашего. Пускай в молчаньe
Мы выпьем в честь его.

Твой голос, милая, выводит звуки
Родимых песен с диким совершенством;
Спой, Мери, нам уныло и протяжно,
Чтоб мы потом к веселью обратились
Безумнее, как тот, кто от земли
Был отлучен каким-нибудь виденьем.

Было время, процветала
В мире наша сторона:
В воскресение бывала
Церковь божия полна;
Наших деток в шумной школе
Раздавались голоса,
И сверкали в светлом поле
Серп и быстрая коса.

Ныне церковь опустела;
Школа глухо заперта;
Нива праздно перезрела;
Роща темная пуста;
И селенье, как жилище
Погорелое, стоит, —
Тихо все. Oдно кладбище
Не пустеет, не молчит.

Поминутно мертвых носят,
И стенания живых
Боязливо бога просят
Упокоить души их!
Поминутно места надо,
И могилы меж собой,
Как испуганное стадо,
Жмутся тесной чередой!

Если ранняя могила
Суждена моей весне —
Ты, кого я так любила,
Чья любовь отрада мне, —
Я молю: не приближайся
К телу Дженни ты своей,
Уст умерших не касайся,
Следуй издали за ней.

И потом оставь селенье!
Уходи куда-нибудь,
Где б ты мог души мученье
Усладить и отдохнуть.
И когда зараза минет,
Посети мой бедный прах;
А Эдмонда не покинет
Дженни даже в небесах!

Благодарим, задумчивая Мери,
Благодарим за жалобную песню!
В дни прежние чума такая ж, видно,
Холмы и долы ваши посетила,
И раздавались жалкие стенанья
По берегам потоков и ручьев,
Бегущих ныне весело и мирно
Сквозь дикий рай твоей земли родной;
И мрачный год, в который пало столько
Отважных, добрых и прекрасных жертв,
Едва оставил память о себе
В какой-нибудь простой пастушьей песне,
Унылой и приятной… Hет, ничто
Так не печалит нас среди веселий,
Как томный, сердцем повторенный звук!

О, если б никогда я не певала
Вне хижины родителей моих!
Они свою любили слушать Мери;
Самой себе я, кажется, внимаю,
Поющей у родимого порога.
Мой голос слаще был в то время: он
Был голосом невинности…

Не в моде
Теперь такие песни! Но все ж есть
Еще простые души: рады таять
От женских слез и слепо верят им.
Она уверена, что взор слезливый
Ее неотразим — а если б то же
О смехе думала своем, то, верно,
Все б улыбалась. Вальсингам хвалил
Крикливых северных красавиц: вот
Она и расстоналась. Ненавижу
Волос шотландских этих желтизну.

Послушайте: я слышу стук колес!

Едет телега, наполненная мертвыми телами. Негр управляет ею.

Ага! Луизе дурно; в ней, я думал,
По языку судя, мужское сердце.
Но так-то — нежного слабей жестокий,
И страх живет в душе, страстьми томимой!
Брось, Мери, ей воды в лицо. Ей лучше.

Сестра моей печали и позора,
Приляг на грудь мою.

Ужасный демон
Приснился мне: весь черный, белоглазый….
Он звал меня в свою тележку. В ней
Лежали мертвые — и лепетали
Ужасную, неведомую речь….
Скажите мне: во сне ли это было?
Проехала ль телега?

Ну, Луиза,
Развеселись — хоть улица вся наша
Безмолвное убежище от смерти,
Приют пиров, ничем невозмутимых,
Но знаешь, эта черная телега
Имеет право всюду разъезжать.
Мы пропускать ее должны! Послушай,
Ты, Вальсингам: для пресеченья споров
И следствий женских обмороков спой
Нам песню, вольную, живую песню,
Не грустию шотландской вдохновенну,
А буйную, вакхическую песнь,
Рожденную за чашею кипящей.

Такой не знаю, но спою вам гимн
Я в честь чумы, — я написал его
Прошедшей ночью, как расстались мы.
Мне странная нашла охота к рифмам
Впервые в жизни! Слушайте ж меня:
Охриплый голос мой приличен песне.

Гимн в честь чумы! послушаем его!
Гимн в честь чумы! прекрасно! bravo! bravo!

Когда могущая Зима,
Как бодрый вождь, ведет сама
На нас косматые дружины
Своих морозов и снегов, —
Навстречу ей трещат камины,
И весел зимний жар пиров.

Царица грозная, Чума
Теперь идет на нас сама
И льстится жатвою богатой;
И к нам в окошко день и ночь
Стучит могильною лопатой….
Что делать нам? и чем помочь?

Как от проказницы Зимы,
Запремся также от Чумы!
Зажжем огни, нальем бокалы,
Утопим весело умы
И, заварив пиры да балы,
Восславим царствие Чумы.

Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.

Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья —
Бессмертья, может быть, залог!
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.

Итак, — хвала тебе, Чума,
Нам не страшна могилы тьма,
Нас не смутит твое призванье!
Бокалы пеним дружно мы
И девы-розы пьем дыханье, —
Быть может… полное Чумы!

Входит старый священник.

Безбожный пир, безбожные безумцы!
Вы пиршеством и песнями разврата
Ругаетесь над мрачной тишиной,
Повсюду смертию распространенной!
Средь ужаса плачевных похорон,
Средь бледных лиц молюсь я на кладбище,
А ваши ненавистные восторги
Смущают тишину гробов — и землю
Над мертвыми телами потрясают!
Когда бы стариков и жен моленья
Не освятили общей, смертной ямы, —
Подумать мог бы я, что нынче бесы
Погибший дух безбожника терзают
И в тьму кромешную тащат со смехом.

Он мастерски об аде говорит!
Ступай, старик! ступай своей дорогой!

Я заклинаю вас святою кровью
Спасителя, распятого за нас:
Прервите пир чудовищный, когда
Желаете вы встретить в небесах
Утраченных возлюбленные души.
Ступайте по своим домам!

Дома
У нас печальны — юность любит радость.

Ты ль это, Вальсингам? ты ль самый тот,
Кто три тому недели, на коленях,
Труп матери, рыдая, обнимал
И с воплем бился над ее могилой?
Иль думаешь, она теперь не плачет,
Не плачет горько в самых небесах,
Взирая на пирующего сына,
В пиру разврата, слыша голос твой,
Поющий бешеные песни, между
Мольбы святой и тяжких воздыханий?
Ступай за мной!

Зачем приходишь ты
Меня тревожить? Не могу, не должен
Я за тобой идти: я здесь удержан
Отчаяньем, воспоминаньем страшным,
Сознаньем беззаконья моего,
И ужасом той мертвой пустоты,
Которую в моем дому встречаю —
И новостью сих бешеных веселий,
И благодатным ядом этой чаши,
И ласками (прости меня, господь)
Погибшего, но милого созданья…
Тень матери не вызовет меня
Отселе, — поздно, слышу голос твой,
Меня зовущий, — признаю усилья
Меня спасти… старик, иди же с миром;
Но проклят будь, кто за тобой пойдет!

Bravo, bravo! достойный председатель!
Вот проповедь тебе! пошел! пошел!

Матильды чистый дух тебя зовет!

Клянись же мне, с поднятой к небесам
Увядшей, бледною рукой — оставить
В гробу навек умолкнувшее имя!
О, если б от очей ее бессмертных
Скрыть это зрелище! Меня когда-то
Она считала чистым, гордым, вольным —
И знала рай в объятиях моих…
Где я? Святое чадо света! вижу
Тебя я там, куда мой падший дух
Не досягнет уже…

Он сумасшедший, —
Он бредит о жене похороненной!

Отец мой, ради бога,
Оставь меня!

Спаси тебя господь!
Прости, мой сын.

Уходит. Пир продолжается. Председатель остается, погруженный в глубокую задумчивость.

Дождь снова припустил, и последняя фраза проповеди, произнесенная среди всеобщего молчания, подчеркнутого нудным стуком капель по витражам, прозвучала с такой силой, что кое-кто из молящихся после секундного колебания соскользнул со стула и преклонил колена на скамеечке. Остальные решили, что нужно последовать этому примеру, и мало-помалу в полном безмолвии, нарушаемом лишь скрипом стульев, вся аудитория опустилась на колени. Тут отец Панлю выпрямил свой стан, судорожно перевел дыхание и заговорил, выделяя голосом каждое слово: "Ежели чума ныне коснулась вас, значит, пришло время задуматься. Праведным нечего бояться, но нечестивые справедливо трепещут от страха. В необозримой житнице вселенной неумолимый бич будет до той поры молотить зерно человеческое, пока не отделит его от плевел. И мы увидим больше плевел, чем зерна, больше званых, чем избранных, и не Бог возжелал этого зла. Долго, слишком долго мы мирились со злом, долго, слишком долго уповали на милосердие Божье. Достаточно было покаяться во грехах своих, и все становилось нам дозволенным. И каждый смело каялся в прегрешениях своих. Но настанет час – и спросится с него. А пока легче всего жить как живется, с помощью милосердия Божьего, мол, все уладится. Так вот, дальше так продолжаться не могло. Господь Бог, так долго склонявший над жителями города свой милосердный лик, отвратил ныне от него взгляд свой, обманутый в извечных своих чаяниях, устав от бесплодных ожиданий. И, лишившись света Господня, мы очутились, и надолго, во мраке чумы!"

Кто-то из слушателей издал странный звук, похожий на лошадиное фырканье. Помолчав немного, преподобный отец снова заговорил, но тоном ниже: "В "Золотой легенде" мы читали, что во времена короля Умберто Ломбардского Италия была опустошена чумой столь свирепой, что живые не успевали хоронить мертвецов своих, особенно же чума свирепствовала в Риме и Павии. И на глазах у всех явился добрый ангел и повелел злому ангелу, державшему в деснице охотничье копье, разить домы; и каждый раз, когда копье вонзалось в дом, любой, кто выходил из него, падал мертвым".

Здесь отец Панлю простер свои коротенькие руки к паперти, словно там, за трепетной завесой дождя, притаилось что-то. "Братья мои! – возгласил он с силой. – Эта смертоносная охота идет ныне на наших улицах. Смотрите, смотрите, вот он, ангел чумы, прекрасный, как Люцифер, и сверкающий, как само зло, вот он, грозно встающий над вашими кровлями, вот заносит десницу с окровавленным копьем над главою своею, а левой рукой указует на домы ваши. Быть может, как раз сейчас он простер перст к вашей двери, и копье с треском вонзается в дерево, и еще через миг чума входит к вам, усаживается в комнате вашей и ждет вашего возвращения. Она там, терпеливая и зоркая, неотвратимая, как сам порядок мироздания. И руку, что она протянет к вам, ни одна сила земная, ни даже – запомните это хорошенько! – суетные человеческие знания не отведут от вас. И поверженные на обагренное кровью гумно страданий, вы будете отброшены вместе с плевелами".

Здесь преподобный отец, не жалея красок, нарисовал ужаснувшую всех картину бича Божьего. По его словам, огромное деревянное копье кружит над городом, бьет вслепую и вновь, окровавленное, вздымается вверх, разбрызгивая кровь и болезни людские, "и из такого посева взрастет урожай истины".

Закончив этот длинный период, отец Панлю замолк, волосы упали ему на лоб, все тело сотрясалось, и дрожь сообщилась даже кафедре, в которую он вцепился обеими руками; потом он заговорил глуше, но все тем же обличительным тоном: "Да, пришел час размышлений. Вы полагали, что достаточно один раз в неделю, в воскресенье, зайти в храм Божий, дабы в остальные шесть дней у вас были развязаны руки. Вы полагали, что, преклонив десяток раз колена, вы искупите вашу преступную беспечность. Но Бог, он не тепел. Эти редкие обращения к небу не могут удовлетворить его ненасытную любовь. Ему хочется видеть вас постоянно, таково выражение его любви к вам, и, по правде говоря, единственное ее выражение. Вот почему, уставши ждать ваших посещений, он дозволил бичу обрушиться на вас, как обрушивался он на все погрязшие во грехах города с тех пор, как ведет свою историю род человеческий. Теперь вы знаете, что такое грех, как знали это Каин и его сыновья, как знали это до потопа, как знали жители Содома и Гоморры, как знали фараон и Иов, как знали все, кого проклял Бог. И, подобно всем им, вы с того самого дня, как город замкнул в свое кольцо и вас, и бич Божий, вы иным оком видите все живое и сущее. Вы знаете теперь, что пора подумать о главном".

Влажный ветер ворвался под своды собора и пригнул потрескивавшие огоньки свечей. Вязкий запах воска, смешанный с дыханием кашлявших, чихавших людей, подступил к кафедре, и отец Панлю, вновь вернувшись к своей посылке, с ловкостью, высоко оцененной слушающими, заговорил спокойным голосом: "Знаю, многие из вас спрашивают себя, к чему я, в сущности, веду. Я хочу привести вас к истине и научить вас радоваться вопреки всему, что я здесь сказал. Ныне уже не те времена, когда человека ведут к добру благие советы и рука брата. Ныне указует истина. И путь к спасению указует вам также багровое копье, и оно же подталкивает вас к Богу. Вот в этом-то, братья мои, проявляет себя небесное милосердие, вложившее во все сущее и добро, и зло, и гнев, и жалость, и чуму и спасение. Тот самый бич, что жестоко разит вас, возносит каждого и указует ему путь… Еще в давние времена абиссинцы христианского вероисповедания видели в чуме вернейшее средство войти в Царство Небесное и приписывали ей Божественное происхождение. Тот, кого пощадил недуг, укутывался в полотнища, которыми укрывали зачумленных, дабы наверняка умереть той же смертью. Разумеется, столь яростное стремление к спасению души мы рекомендовать не можем. Тут проявляет себя прискорбное поспешательство, граничащее с гордыней. Не следует опережать Господа своего и тщиться ускорить ход незыблемого порядка, установленного Творцом раз и навсегда. Это прямым путем ведет к ереси. Но так или иначе, пример сей поучителен. Самым проницательным умам он показывает лучезарный свет вечности в недрах любого страдания. Он, этот свет, озаряет сумеречные дороги, ведущие к освобождению… Он, этот свет, есть проявление Божественной воли, которая без устали претворяет зло в добро. Даже ныне он, этот свет, ведет нас путем смерти, страха и кликов ужаса к последнему безмолвию и к высшему принципу всей нашей жизни. Вот, братья, то несказанное утешение, которое мне хотелось бы вам дать, и пусть то, что вы слышали здесь, будет не просто карающими словесами, но несущим умиротворение глаголом".

По всему чувствовалось, что проповедь отца Панлю подходит к концу. Дождь прекратился. С неба сквозь влажную дымку лился на площадь новорожденный свет. С улицы долетал гул голосов, шуршание автомобильных шин – обычный язык пробуждающегося города. Стараясь не производить шума, слушатели потихоньку стали собираться, в храме началась тихая возня. Однако преподобный отец снова заговорил, он заявил, что, доказав Божественное происхождение чумы и карающую миссию бича Божьего, он больше не вернется к этой теме и, заканчивая свое слово, поостережется прибегать к красотам красноречия, что было бы неуместно, коль скоро речь идет о событиях столь трагических. По его мнению, всем и так все должно быть ясно. Он хочет лишь напомнить слушателям, что летописец Матье Марэ, описывая великую чуму, обрушившуюся на Марсель, жаловался, что живет он в аду, без помощи и надежды. Ну что ж, Матье Марэ был жалкий слепец! Наоборот, отец Панлю решится утверждать, что именно сейчас каждому человеку дана Божественная подмога и извечная надежда христианина. Он надеется вопреки всем надеждам, вопреки ужасу этих дней и крикам умирающих, он надеется, что сограждане наши обратят к Небесам то единственное слово, слово христианина, которое и есть сама любовь. А Господь довершит остальное.

Трудно сказать, произвела ли эта проповедь впечатление на наших сограждан. Например, мсье Отон, следователь, заявил доктору Риэ, что, на его взгляд, основной тезис отца Панлю "абсолютно неопровержим". Однако не все оранцы придерживались столь категорического мнения. Проще говоря, после проповеди они острее почувствовали то, что до сего дня виделось им как-то смутно, – что они осуждены за неведомое преступление на заточение, которое и представить себе невозможно. И если одни продолжали свое скромное существование, старались приспособиться к заключению, то другие, напротив, думали лишь о том, как бы вырваться из этой тюрьмы.

Поначалу люди безропотно примирились с тем, что отрезаны от внешнего мира, как примирились бы они с любой временной неприятностью, угрожавшей лишь кое-каким их привычкам. Но когда они вдруг осознали, что попали в темницу, когда над головой, как крышка, круглилось летнее небо, коробившееся от зноя, они стали смутно догадываться, что заключение угрожает всей их жизни, и вечерами, когда спускавшаяся прохлада подстегивала их энергию, они совершали порой самые безрассудные поступки.

Сначала – трудно сказать, было ли то простым совпадением, но только после этого вышеупомянутого воскресенья в нашем городе поселился страх; и по глубине его, и по охвату стало ясно, что наши сограждане действительно начали отдавать себе отчет в своем положении. Так что с известной точки зрения атмосфера в нашем городе чуть изменилась. Но вот в чем вопрос – произошли ли эти изменения в атмосфере самого города или в человеческих сердцах?

1–28. Установление Пасхи. 29–32. Десятая казнь. 33. Начало исхода евреев из земли Египетской.

Исх.12:1 . И сказал Господь Моисею и Аарону в земле Египетской, говоря:

Исх.12:2 . месяц сей да будет у вас началом месяцев, первым да будет он у вас между месяцами года.

С исходом из Египта началась для евреев новая жизнь, ознаменованная целым рядом милостей Господних к Своему народу. Воспоминание об этих последних составляет содержание так называемого церковного года. И так как первое из благодеяний – изведение из Египта падает на месяц авив, месяц колосьев ( Исх. 13:4 , Втор. 16:1 ), названный после плена вавилонского нисаном, то он и делается первым в церковном году.

Исх.12:3 . Скажите всему обществу [сынов] Израилевых: в десятый день сего месяца пусть возьмут себе каждый одного агнца по семействам, по агнцу на семейство;

Исх.12:4 . а если семейство так мало, что не съест агнца, то пусть возьмет с соседом своим, ближайшим к дому своему, по числу душ: по той мере, сколько каждый съест, расчислитесь на агнца.

По закону агнец должен быть съедаем весь, и в крайнем случае остатки его сжигаются ( Исх.12:10 ). И так как малое по числу членов семейство не в состоянии выполнить первого предписания, то оно обязано соединиться с другим. По позднейшему иудейскому преданию, в семействе не должно быть менее 10 человек.

Исх.12:5 . Агнец у вас должен быть без порока, мужеского пола, однолетний; возьмите его от овец, или от коз,

Исх.12:6 . и пусть он хранится у вас до четырнадцатого дня сего месяца: тогда пусть заколет его все собрание общества Израильского вечером,

Исх.12:7 . и пусть возьмут от крови его и помажут на обоих косяках и на перекладине дверей в домах, где будут есть его;

Как видно из Исх.12:13 , было предписано кровью кропить косяки и перекладины дверей с той целью, чтобы карающая египтян десница Божья миновала евреев. Если же Ангел-губитель пощадил дома последних потому, что они были окроплены кровью агнеца, то из этого видно, что она была образом искупления, очищения и примирения. Ее значение равносильно значению всякой жертвенной крови ( Лев. 17:11 ).

Исх.12:8 . пусть съедят мясо его в сию самую ночь, испеченное на огне; с пресным хлебом и с горькими травами пусть съедят его;

Исх.12:9 . не ешьте от него недопеченного, или сваренного в воде, но ешьте испеченное на огне, голову с ногами и внутренностями;

Исх.12:10 . не оставляйте от него до утра [и кости его не сокрушайте], но оставшееся от него до утра сожгите на огне.

Исх.12:11 . Ешьте же его так: пусть будут чресла ваши препоясаны, обувь ваша на ногах ваших и посохи ваши в руках ваших, и ешьте его с поспешностью: это – Пасха Господня.

Исх.12:12 . А Я в сию самую ночь пройду по земле Египетской и поражу всякого первенца в земле Египетской, от человека до скота, и над всеми богами Египетскими произведу суд. Я Господь.

Исх.12:13 . И будет у вас кровь знамением на домах, где вы находитесь, и увижу кровь и пройду мимо вас, и не будет между вами язвы губительной, когда буду поражать землю Египетскую.

Исх.12:14 . И да будет вам день сей памятен, и празднуйте в оный праздник Господу во [все] роды ваши; как установление вечное празднуйте его.

Подобно другим праздникам и установлениям, ветхозаветная Пасха является тенью, прообразом будущего ( Кол.1:15–17 ). В пасхальных постановлениях тень будущего прозревали еще ветхозаветные писатели. Грядущему Мессии они усвояли такие названия, которые, очевидно, заимствованы от пасхального агнца.

Исх.12:15 . Семь дней ешьте пресный хлеб; с самого первого дня уничтожьте квасное в домах ваших, ибо кто будет есть квасное с первого дня до седьмого дня, душа та истреблена будет из среды Израиля.

Началом семидневного праздника опресноков является следующий за Пасхой день, т.е. 15-e число авива ( Лев.23:6 , Чис.28:17 ). В ночь на это число евреи покинули Египет ( Исх.12:29–34 ). В знак начавшейся с данного момента новой жизни ( Исх.12:17 ) отрешения от египетской закваски, евреи должны изгнать из своих домов все квасное. Нарушитель постановлений богоизбранного народа исключает себя из среды этого последнего – наказывается смертью ( Быт.17:14 , Исх.4:24 , Исх.31:14 ).

Исх.12:16 . И в первый день да будет у вас священное собрание, и в седьмой день священное собрание: никакой работы не должно делать в них; только что́ есть каждому, одно то́ можно делать вам.

Начало и конец праздника освящаются собраниями при скинии ( Лев.23:6 , Чис.28:17 и др.). Отрешившиеся от всего дурного предают себя Господу, не отвлекаясь от служения Ему житейскими занятиями. Покой первого и седьмого дня праздника опресноков подобен субботнему, но не так строг ( Исх.16:23 ).

Исх.12:17 . Наблюдайте опресноки, ибо в сей самый день Я вывел ополчения ваши из земли Египетской, и наблюдайте день сей в роды ваши, как установление вечное.

Исх.12:18 . С четырнадцатого дня первого месяца, с вечера ешьте пресный хлеб до вечера двадцать первого дня того же месяца;

Исх.12:19 . семь дней не должно быть закваски в домах ваших, ибо кто будет есть квасное, душа та истреблена будет из общества [сынов] Израилевых, пришлец ли то, или природный житель земли той.

Исх.12:20 . Ничего квасного не ешьте; во всяком местопребывании вашем ешьте пресный хлеб.

Исх.12:21 . И созвал Моисей всех старейшин [сынов] Израилевых и сказал им: выберите и возьмите себе агнцев по семействам вашим и заколите пасху;

Сообразно с повелением 3-го ст. ( Исх.12:3 ) Моисей объявляет народу закон о Пасхе. Возвещая волю Божию, он делает некоторые добавления.

Исх.12:22 . и возьмите пучок иссопа, и обмочите в кровь, которая в сосуде, и помажьте перекладину и оба косяка дверей кровью, которая в сосуде; а вы никто не выходите за двери дома своего до утра.

К добавлениям относится замечание об иссопе, под которым разумеется не иссоп в буквальном смысле, как не растущий в Сирии и Аравии, а сходный с ним вид растения, и приказание не выходить из домов: кровь спасает только находящихся в зданиях.

Исх.12:23 . И пойдет Господь поражать Египет, и увидит кровь на перекладине и на обоих косяках, и пройдет Господь мимо дверей, и не попустит губителю войти в домы ваши для поражения.

Исх.12:24 . Храните сие, как закон для себя и для сынов своих на веки.

Исх.12:25 . Когда войдете в землю, которую Господь даст вам, как Он говорил, соблюдайте сие служение.

Исх.12:26 . И когда скажут вам дети ваши: что это за служение?

Исх.12:27 . скажите [им]: это пасхальная жертва Господу, Который прошел мимо домов сынов Израилевых в Египте, когда поражал Египтян, и домы наши избавил. И преклонился народ и поклонился.

Исх.12:28 . И пошли сыны Израилевы и сделали: как повелел Господь Моисею и Аарону, так и сделали.

Исх.12:29 . В полночь Господь поразил всех первенцев в земле Египетской, от первенца фараона, сидевшего на престоле своем, до первенца узника, находившегося в темнице, и все первородное из скота.

Исх.12:30 . И встал фараон ночью сам и все рабы его и весь Египет; и сделался великий вопль [во всей земле] Египетской, ибо не было дома, где не было бы мертвеца.

Исх.12:31 . И призвал [фараон] Моисея и Аарона ночью и сказал [им]: встаньте, выйдите из среды народа моего, как вы, так и сыны Израилевы, и пойдите, совершите служение Господу [Богу вашему], как говорили вы;

Исх.12:32 . и мелкий и крупный скот ваш возьмите, как вы говорили; и пойдите и благословите меня.

Исх.12:33 . И понуждали Египтяне народ, чтобы скорее выслать его из земли той; ибо говорили они: мы все помрем.

Исх.12:34 . И понес народ тесто свое, прежде нежели оно вскисло; квашни их, завязанные в одеждах их, были на плечах их.

Замечание о хлебе, который еще не вскис, но уже был, очевидно, приготовлен для вскисания, дает право предполагать, что народу не был известен закон об опресноках. И действительно, он объявляется позднее, а самое выполнение его относится ко времени поселения в земле обетованной ( Исх. 13:6 и др.). Нисколько не противоречит такому взгляду замечание ст. 39 ( Исх.12:39 ), что евреи испекли пресные лепешки из того теста, которое они взяли из Египта. Приготовление этих лепешек было не исполнением закона об опресноках ( Исх.12:15 и д.), а делом простой необходимости: припасов евреи с собой не захватили, кислое тесто не было готово ( Исх.12:34 ), а потому и пришлось довольствоваться пресными лепешками.

Исх.12:35 . И сделали сыны Израилевы по слову Моисея и просили у Египтян вещей серебряных и вещей золотых и одежд.

Исх.12:36 . Господь же дал милость народу [Своему] в глазах Египтян: и они давали ему, и обобрал он Египтян.

См. выше объяснение 19–20 ст. III гл.

Исх.12:37 . И отправились сыны Израилевы из Раамсеса в Сокхоф до шестисот тысяч пеших мужчин, кроме детей;

Исх.12:38 . и множество разноплеменных людей вышли с ними, и мелкий и крупный скот, стадо весьма большое.

Исх.12:39 . И испекли они из теста, которое вынесли из Египта, пресные лепешки, ибо оно еще не вскисло, потому что они выгнаны были из Египта и не могли медлить, и даже пищи не приготовили себе на дорогу.

Исх.12:40 . Времени же, в которое сыны Израилевы [и отцы их] обитали в Египте [и в земле Ханаанской], было четыреста тридцать лет.

Исх.12:41 . По прошествии четырехсот тридцати лет, в этот самый день вышло все ополчение Господне из земли Египетской ночью.

Исх.12:42 . Это – ночь бдения Господу за изведение их из земли Египетской; эта самая ночь – бдение Господу у всех сынов Израилевых в роды их.

Исх.12:43 . И сказал Господь Моисею и Аарону: вот устав Пасхи: никакой иноплеменник не должен есть ее;

Исх.12:44 . а всякий раб, купленный за серебро, когда обрежешь его, может есть ее;

Исх.12:45 . поселенец и наемник не должен есть ее.

Исх.12:46 . В одном доме должно есть ее, [не оставляйте от нее до утра,] не выносите мяса вон из дома и костей ее не сокрушайте.

Исх.12:47 . Все общество [сынов] Израиля должно совершать ее.

Исх.12:48 . Если же поселится у тебя пришлец и захочет совершить Пасху Господу, то обрежь у него всех мужеского пола, и тогда пусть он приступит к совершению ее и будет как природный житель земли; а никакой необрезанный не должен есть ее;

Исх.12:49 . один закон да будет и для природного жителя и для пришельца, поселившегося между вами.

В Исх.12:13, 23, 29 говорится – когда буду поражать землю египетскую, поразил землю, поразил Египет. Нет однозначного указания, что Господь САМ поражал людей. Если он будет вести ангелов, совершающих возмездие – это не значит, что он САМ будет убивать людей. Во многих местах Священного Писания всегда Ангелы сопутствуют Богу – ведут, помогают, разговаривают от имени Бога. Это подтверждает и следующее ниже мнение святых отцов (Прим. ред.).

Вам может быть интересно:

1. Толкование на книгу Исход – Глава 11 – профессор Александр Павлович Лопухин

2. Толкование на книгу Исход – блаженный Феодорит Кирский

3. Книга Исход – Глава 12 – преподобный Ефрем Сирин

5. Толкование на Книгу Бытия – святитель Филарет Московский (Дроздов)

6. О книге Бытия буквально – блаженный Аврелий Августин

9. Беседы на книгу Бытия – святитель Иоанн Златоуст

Поделиться ссылкой на выделенное

Путь праведника труден, ибо препятствуют ему себялюбивые и тираны из злых людей. Блажен тот пастырь, кто во имя милосердия и доброты ведёт слабых за собой сквозь долину тьмы. Ибо именно он и есть тот, кто воистину печётся о ближнем своём и возвращает детей заблудших. И совершу над ними великое мщение наказаниями яростными, над теми, кто замыслит отравить и повредить братьям моим. И узнаешь ты, что имя моё Господь, когда мщение моё падёт на тебя.

вот как я перевел

путь человека праведного неравенством осажден со всех сторон эгоизма и тирании злых людей. блажен тот, кто во имя милосердия и доброй воли, словно пастух, ведет слабых сквозь долину тьмы, ибо он истинно есть хранитель брата своего и искатель детей заблудших.

и паду я на них, с мщением великим и гневом яростным , на тех, кто отравить и уничтожить братьев моих пытался. и познают они - имя мне Господь, когда возложу я мщение свое на них

Угу, а вот пост говно.

Кто-нибудь вообще заметил, что это Ветхий завет? Господь будет мстить наказаниями яростными

Прочесть сложно, а понять еще сложнее.

недостаток религиозных знаний даёт о себе знать.

Это Иезикиль. Если где и есть в Ветхом завете логика, то только там. Ну серьезно, текст же совершенно прозрачен. Не стал бы Тарантино что-то заумное вставлять

Только Тарантино не у Иезикиля взял эту цитату, а из другого фильма. Тк в оригинале вообще другое

Гастарбайтеры массово теряют работу в Москве

Ситуация может стать опасной

Недоброжелательное отношение москвичей к гастарбайтерам, похоже, сильно преувеличено. По крайней мере сейчас, когда из-за карантина многие из них лишились работы и денег на аренду жилья, продление виз и патентов, жители столицы проявляют сочувствие и понимание. Одна москвичка подкармливает азиатскую семью, поселившуюся на чердаке ее подъезда, другая прячет в своей квартире молдавскую сиделку, продавец аптеки в центре Москвы пускает погреться оставшуюся без крыши над головой трудовую мигрантку.

Однако правозащитники и даже сами трудовые мигранты предупреждают: если так пойдет и дальше, дело может обернуться криминалом. Превратившиеся в нелегалов гастарбайтеры перестанут брезговать любым заработком.

- В нашем подъезде на чердаке молодая киргизская пара поселилась, - рассказывает жительница Сокольников Ольга. - Я в глазок за ними наблюдала: за едой в соседний магазин выскочат, а потом юрк назад на чердак и сидят там тихо. Я сначала только мужика увидела, хотела полицию вызвать. Но когда поняла, что это семья, жалко их стало. Они появились, как нерабочую неделю объявили. Говорят, оба работали в торговом центре, центр закрыли, за квартиру стало нечем платить.

Теперь Ольга подкармливает семью:

- Им же горячее надо есть, а я очень боюсь, что они на чердаке начнут готовить на какой-нибудь плитке. Во-первых, пожар может быть. Во-вторых, запах соседи учуют, а у нас в подъезде есть вредные соседи, сдадут в полицию и все.

Решаю проверить известные мне места, где еще недавно работали кафе восточной кухни и салоны красоты с персоналом преимущественно из Средней Азии. Сегодня все заведения закрыты, но ощущение такое, будто в опустевшем центре только трудовые мигранты и живут. Они снуют по улицам пешком и на велосипедах в униформе службы доставки, они же в ярких комбинезонах копошатся на стройках. Из них же состоит очередь к кассе в соседнем супермаркете, отчего в торговом зале висит запах пота, цемента и пыли.

В социальную аптеку на углу собралась очередь: помещение маленькое, заходят по двое. Внутри поражает тяжелый дух. Оглядываюсь: в углу на табуреточке, обложившись набитыми до отказа полиэтиленовыми пакетами, тихо сидит на грузная пожилая азиатка. Вид у нее потерянный и уставший, но одежда опрятная, лицо не пропитое, не изможденное.

- Пахнет, потому что помыться ей негде, - поймав мой взгляд, шепчет аптекарша, судя по лицу, тоже из Средней Азии. – Ее семью из квартиры в этом доме выселили, нечем платить. Ее сын с невесткой целыми днями подработку и крышу над головой ищут, а ее во дворе на лавку сажают вещи сторожить. И так уже который день! Ночевать на вокзал ездят, но днем ей там оставаться не разрешают. Жалко ее, я и пускаю погреться.

Заговорить с несчастной не удается: женщина то ли не понимает по-русски, то ли делает вид, потому что боится.

Знакомая парикмахерша из Узбекистана, поддерживающая общение с диаспорой, рассказывает:

- Салон наш закрыли на неопределенное время, все наши девочки без работы остались. Сидим в квартире, которую снимаем на четверых – две маникюрщицы, косметолог и я. Девочки, которые ногти делают, сначала дали в Интернете объявление об услугах с выездом, но потом испугались и сняли, это же нарушение самоизоляции.

На вопрос, как же они выживают, Гуля отвечает, что постоянные клиентки, живущие поблизости, иногда приглашают кого-то из них на дом. Расценки, конечно, ниже, да и редко такое бывает.

- Почему вы не уехали на родину?

- Кто-то не успел до закрытия границ, не понял, что все так серьезно. А кто-то просто не смог, билеты-то дорогие. У одной моей соседки младший брат работу не потерял, он на стройке, помогает ей немножко.

- А те, кто с детьми, как же?

- Многие уехали домой. А остались те семьи, где хотя бы кто-то один не потерял работу. Моя дальняя родственница, например, убиралась в торговом центре, теперь работы у нее нет. Но муж ее водит маршрутку и продолжает зарабатывать. Она теперь с детьми дома, а раньше они в школу ходили.

Гуля рассказывает, что еще одни ее знакомые держали узбекское кафе в Подмосковье, при нем и жили.

- Кафе закрыто, деньги заканчиваются, они подъедают запасы и не знают, что делать дальше. Проблема еще и в том, что нам патент надо продлевать, а это более 5 тыс рублей в месяц. Если его не оплатить, он сгорит, и не сможешь работать даже потом.

По словам моей собеседницы, в относительно нормальном положении оказались только те мигранты, которые работали в частных домах с проживанием:

- Многих моих знакомых домработниц, нянь, сторожей хозяева оставили. Они как жили при загородных домах, так и живут, зарплату получают.

По мнению Гули, оставшиеся без работы мужчины опасны:

- Как такой домой вернется ни с чем, пожилым родителям на шею сядет? Вот и хорохорятся многие, ищут любой заработок, вплоть до криминального. Если у него семьи нет, патента нет, чего ему бояться?! Натворил и убежал. Вот их бы я собрала и домой отправила. А семейные люди всегда первым делом о семье подумают…

Пожилая москвичка Эвелина Сергеевна в собственной квартире прячет от участкового свою приходящую сиделку из Молдавии.

- У Аурики виза истекла, она должна была домой выехать, чтобы продлить, но границы закрыли. Теперь любая проверка документов грозит ей депортацией, после чего она никогда не сможет въехать в Россию. А я к ней привязалась, она мне помогает, да и жалко ее. Раньше они с мужем – он ремонтом занимается - снимали жилье, а ко мне она приходила трижды в неделю. Но, как объявили карантин, хозяйка их прогнала, сказала, чтобы домой уезжали. Тогда Аурику я к себе забрала, а муж ее ночует в квартире, которую ремонтирует.

- Не боитесь жить под одной крышей с посторонней женщиной?

- Аурика не посторонняя. И она не выходит никуда, только муж иногда навещает ее у меня.

В посольствах Узбекистана, Таджикистана и Кыргызстана отвечают, что до закрытия границ вывезли на родину несколько сотен своих граждан, в том числе спецрейсами, последний из которых улетел 25 марта. Что до оставшихся в России, правозащитники просят власти России в это трудное время освободить мигрантов от обязательств по оплаты патентов на трудовую деятельность и регистрации по месту жительства. Ведь, чтобы узаконить свое пребывание в РФ, гастрабайтеры, несмотря на введенный режим самоизоляции, вынуждены часами стоять в длинных очередях у дверей УФМС, куда пропускают только по 4 человека, и такие очереди могут стать рассадником коронавируса.

- В Великую Отечественную войну Таджикистан принял 300 тысяч эвакуированных, Узбекистан 600 тысяч, а сейчас пришло время России ответить на гостеприимство, - напоминает президент Федерации мигрантов СНГ Каромат Шарипов. – Но вместо этого их увольняют, с работы, выгоняют из жилья, при этом требуя оплачивать регистрацию и патент. На какие средства? Конечно, надо хотя бы с Чкаловского аэродрома вывезти наших граждан.

Но ведь есть и такие, кто не поедет, чьи дети по рождению уже граждане России. Я сам уже два года безвыездно в Душанбе, но мои сыновья граждане России, отслужили в российской армии, а сейчас остались без работы в Москве.