Медаль за борьбу с чумой

МОСКВА, 28 мая - РИА Новости, Мария Ганиянц. Одним из топ-лотов предстоящего аукциона "Награды России", который пройдет в субботу в Москве в гостинице "Мариотт Ройал Аврора", станет уникальная золотая медаль "За прекращение чумы в Одессе", за которую планируют получить 1,5 - 2 миллиона рублей, рассказал в интервью РИА Новости генеральный директор нумизматической фирмы "Монеты и медали", которая проводит аукцион, Игорь Лаврук.

"Золотая медаль "За прекращение чумы в Одессе" на ленте ордена святого Александра Невского, отчеканенная на Санкт-Петербургском монетном дворе в 1838 году, безусловно, представляет большой коллекционный интерес как антикварная редкость. Всего было выпущено 345 экземпляра, и все они после смерти владельцев должны были отдаваться в Капитул (Капитул российских орденов ведал вопросами награждения знаками отличия военных и гражданских служащих) на переплавку", - пояснил Лаврук. По его словам, эта медаль давалась офицерам, военным и гражданским чиновникам, медикам, купцам и мещанам, отличившимся во время борьбы с одесской чумой 1837 года. Лот оценили в 1,5 - 2 миллиона рублей.

Всего на торгах будет представлено 300 предметов, среди которых старые русские ордена, наградные медали, жетоны, полковые знаки, предметы униформы, советские нагрудные знаки.

Как обычно, все лоты расположены по хронологии, начиная с медали "За храбрость на финских водах" времен Екатерины Великой и заканчивая жетонами 1958 года.

Исторические редкости

Лаврук признался, что редкость многих значимых предметов фалеристики связана с историей страны.

"В царское время, где-то до 80-х годов XIX века, многие ордена и медали должны были после смерти их владельца возвращаться в Капитул, где их, в зависимости от состояния, либо передавали следующему награжденному, либо отправляли на переплавку. А после революции ордена в массовом порядке скупал Торгсин: камни выковыривались, а золото и серебро переплавлялись. Много орденов были уничтожены таким образом", - продолжил он.

Тем не менее, на аукционе удалось собрать чудом уцелевшие редкости.

"Наиболее интересный, на мой взгляд, комплект (крест и звезда) ордена святого Александра Невского конца XIX века. Это очень высокая российская награда, второй по значимости орден после самого высшего ордена Андрея Первозванного, давалась чину не ниже генеральского. Эстимейт этого шедевра фирмы "Кейбель" - 2,8 - 3,2 миллиона рублей", - продолжил организатор аукциона.

Другой предмет фирмы "Кейбель", изготовленный в 1865 году, знак ордена Святого Станислава 2 степени с императорской короной и мечами на орденской ленте, оценили в 3-4 миллиона рублей.

"Был небольшой период времени в середине XIX века, когда ставили годовое клеймо. Это очень редкий наградной знак", - добавил он.

Другим топ-лотом предстоящих торгов, по его мнению, является редкий золотой знак ордена Святого Георгия 3 степени на орденской ленте, изготовленный в Петрограде в 1914-1916 годах известнейшей фирмой "Эдуард".

"Это военная награда, которую давали только за боевые действия. Было четыре степени Святого Георгия, 4 степень давалась нередко, а 3 степень - на порядок реже: в годы Первой мировой войны в 1914-1918 годах было произведено 72 награждения орденом Святого Георгия 3 степени. На аукционах эта награда встречается очень редко", - пояснил Лаврук, добавив, что лот оценили в 3,4 - 4,3 миллиона рублей.

Также на торгах представлена исключительно редкая большая шейная серебряная медаль "За службу в Собственном конвое Государя Императора Александра Николаевича" диаметром 5 сантиметров, учреждённая 25 апреля 1855 года.

"Медалью с портретом императора Александра II награждали горцев, лезгин и мусульман, служивших в Собственном конвое Александра II, при производстве их за выслугу лет в первый офицерский чин - корнеты. Было выдано не более 50 золотых и не более 300 серебряных медалей "За службу в Собственном конвое. ". Эстимейт нашего лота - 1,5 - 1,7 миллиона рублей", - рассказал собеседник агентства.

Инвесторам вход "В"

Лаврук признался, что в таком сегменте антикварного рынка, как фалеристика, о восстановление докризисных цен на ордена и медали речи пока не идет. "Цены на фалеристику продолжают снижаться. Рынок пока не восстановился, притока новых коллекционеров нет. Думаю, этот год еще будет тяжелым", - констатировал собеседник агентства.

Он добавил, что не стал бы рассматривать коллекционирование орденов и медалей как инвестиции. "Это страсть, увлечение, человек тратит эти деньги на себя, получает удовольствие, знания, а не инвестиции. Хотя, если взять цены десятилетней давности, то они в два-три раза выросли - правда, по сравнению с 2007 годом, они упали в те же два-три раза", - пояснил Лаврук.

Эпидемия, бунт и власть в императорской Москве 250 лет назад

Чума: путь в Москву

Считается, что в Москву эту заразу (строго говоря, чума — не вирусная, а бактериальная инфекция) занесли с театра русско-турецкой войны, из Молдавии и Валахии. В августе 1770 года зараза достигла Киева, затем Брянска.

Увертюра в военном госпитале. Без паники!

Карантин: монастыри и генералы

Рядом с Большим Каменным мостом располагалась крупнейшая московская мануфактура того времени — Большой суконный двор. С 1 января по 9 марта 1771 года на фабрике умерли 130 человек. Фабричная администрация то ли не поняла поначалу, от чего, то ли слишком хорошо поняла: объяви, что на Суконном чума, и о сбыте продукции придется забыть .

В момент врачебной проверки в марте на Суконном дворе обнаружилось 16 больных с сыпью и чумными бубонами, а сколько разбрелось по городу, уже никто не узнал.

Фабрику закрыли, здоровых рабочих перевели на другие предприятия, а больных увезли в подмосковный Николо-Угрешский монастырь, ставший первым чумным госпиталем. При этом Суконный двор так и не был окружен караулами, и многие рабочие сбежали после оглашения диагноза.

Генерал-поручику Еропкину придется вскоре воевать в Кремле и на Красной площади, и отнюдь не с чумой.

От весны до осени: Москва зачумленная

Императрица одной из первых поняла и другую вещь: настала пора заботиться о том, чтобы зараза не дошла до Петербурга. Интересны детали.

Велено было также не пропускать проезжающих из Москвы не только к Санкт-Петербургу, но и в местности между столицами. Карантины были устроены в Твери, Вышнем Волочке, Бронницах.

Все эти меры помогли предотвратить превращение московского бедствия в общероссийское. Есть данные, что чума попала из Москвы в Воронежскую, Архангельскую, Казанскую и Тульскую губернии, но общенациональной пандемии не случилось.

Однако стоило в июле установиться теплой погоде, иллюзии рухнули. Смертность стала превышать 100 человек за сутки, вымирали целые улицы в Преображенской, Семеновской и Покровской слободах.

На улицах круглосуточно горели костры из навоза или можжевельника.

Бывало, что трупы выбрасывали на улицу или тайно зарывали в огородах, садах и подвалах, несмотря на указ императрицы с угрозой вечной каторги за сокрытие информации о заболевших и умерших.

Фото: Hulton Archive / Getty Images

В обреченном городе не осталось власти, полиции и войска — и немедленно начались бесчинства и грабежи.

Фото: WestArchive / Vostock Photo

Рассказ мгновенно распространился по Москве, и толпы горожан устремились к Варварским воротам в надежде вымолить прощение у Богородицы. Священники, оставив храмы, служили молебны прямо на площади. Люди по очереди лазали к иконе, стоявшей над проемом ворот, по лестнице, просили исцеления, ставили свечи, целовали образ, оставляли пожертвования в специальном сундуке.

Московский митрополит Амвросий, понимая опасность скопления народа в разгар эпидемии, решил его прекратить: икону убрать в храм Кира и Иоанна на Солянке, а сундук с деньгами передать в Воспитательный дом.

Бой в Кремле и на Красной площади

Расправившись с митрополитом, мятежники двинулись на Остоженку, в дом генерал-поручика Еропкина, сохранившийся доныне. Еропкин оказался не робкого десятка; он продемонстрировал, что если в борьбе с чумой к сентябрю 1771 года власти особых успехов не добились, то с бунтовщиками справляться они умеют.

В ноябре, когда чума уже утихала, в Москве состоялась экзекуция: четыре человека, в том числе убийцы митрополита Амвросия, были повешены, 72 человека были биты кнутом, 89 человек высекли плетьми и отправили на казенные работы.

Граф Орлов. Последнее средство

Восстанавливать порядок в Москву Екатерина отправила графа Григория Орлова, который приехал в первопрестольную 26 сентября. Вслед за Орловым шли четыре полка лейб-гвардии.

Орлов снискал славу избавителя Москвы от мора. Принципиально новых санитарных мер, кроме укрепления застав и карантинов, он не ввел. Но пришла на помощь природа: начались ранние холода, и эпидемия стала понемногу сходить на нет.

Впрочем, стоит отдать графу Орлову должное: он начал с верного шага, не свойственного отечественным администраторам,— прибыв в Москву, сразу собрал консилиум специалистов и следовал его указаниям. Орлов велел заново разбить Москву на 27 санитарных участков, открыть дополнительные больницы и карантины. Орлов лично обходил все больницы, следил за лечением и питанием пациентов.

Более того. Понимая, что нищета и болезнь тесно связаны, Орлов организовал общественные работы по укреплению Камер-Коллежского вала вокруг Москвы: мужчинам платили по 15, а женщинам по 10 копеек в день. Боролся Орлов и с бродягами, разносившими заразу: их отправляли в Николо-Угрешский монастырь.

Фото: Alamy / Vostock Photo

По официальной статистике, с апреля по декабрь 1771 года в Москве умерли от чумы 56 672 человека. Но это не все — первые три месяца 1772 года чума в Москве, над которой в Петербурге уже отпраздновали победу, продолжалась, правда ежемесячное количество умерших снизилось до 30 человек. Об окончательном прекращении эпидемии было объявлено только в ноябре 1772 года.

А в одном из писем за границу сама Екатерина сообщала: чума в Москве похитила более 100 тысяч жизней. Это можно, пожалуй, рассматривать как невольное признание в том, что противостоять нежданной напасти по большому счету не смогли ни власти, ни общество.

Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.

Как эпидемия чумы проникла в Россию в 1770 году

Какие меры предпринимала власть, чтобы локализировать распространение чумы

Московский губернатор Пётр Салтыков распорядился проводить все известные на то время дезинфекционные мероприятия: окуривать помещения можжевеловым дымом, сжигать вещи умерших, обрабатывать уксусом деньги и предметы обихода. Однако действенных результатов это не принесло, и в марте 1771 года распоряжением императрицы все полномочия по борьбе с чумой были переданы генерал-поручику Петру Еропкину.

Но самый значимый вклад в ликвидацию эпидемии внёс опальный к тому моменту фаворит Екатерины II граф Григорий Орлов, получивший от императрицы неограниченные полномочия.

Кроме осуществления традиционных обеззараживающих мер, по его инициативе в столице начали действовать санитарные отряды, обеспечивающие эвакуацию больных и захоронение умерших в специально отведённых местах. Гвардейцы Орлова пресекали мародёрство и торговлю пожитками умерших, не допускали значительных скоплений людей. Улицы очищались от умерших людей, их имущество и дома сжигались. Осиротевших детей направляли в особый приют.

На окраинах и за чертой города были основаны специальные карантинные больницы. Врачам положили двойное жалованье. Добровольно обратившимся за помощью при выписке выдавалось солидное денежное и вещевое пособие. Гражданам, скрывавшим больных, грозила вечная каторга, а вот донёсшие на таковых материально поощрялись. Закрылись все фабрики, гостиные дворы и торговые ряды регулярно окуривались можжевельником. Особое внимание уделялось состоянию богаделен и их обитателей. Всего на мероприятия по локализации чумы из казны было выделено 400 тысяч рублей.

Почему москвичи взбунтовались и убили архиепископа Амвросия

В сентябре начали проводиться стихийные молебны перед иконой Боголюбской Божией Матери, которая была установлена на стене у Варварских ворот Китай-города. Это случилось после того, как кто-то распустил слух о якобы вещем сне, в котором Богородица посетовала на то, что возле её образа не возжигаются свечи и не служатся молебны. Господь за это решил покарать вероотступников, обрушив на них каменный дождь, но по молитвам Заступницы смягчил наказание, наслав моровую язву.

Правящий архиерей Амвросий (Зертис-Каменский) категорически воспротивился этому. Служение молебнов в не предназначенном для этого месте простыми мирянами, то есть людьми, не облачёнными в священнический сан, он назвал богопротивным позорищем. Кроме того, Владыка Амвросий опасался, что стечение к иконе толп народа может способствовать дальнейшему распространению эпидемии. Поэтому он принял решение перенести святой образ в расположенную неподалёку церковь Кира и Иоанна, а ящики для пожертвований опечатать и передать в сиротский дом.

Узнав об этом, Еропкин распорядился изменить целевое назначение денег, направив их на борьбу с чумой. Появившийся у ящиков с деньгами военный караул спровоцировал народ на бунт. В толпе зазвучали возгласы о том, что грабят Богородицу. Вооружённый дрекольем и камнями люд напал на военных. Кричали, что во всем виноват Амвросий. Желая выместить на нем злобу и отчаяние, народ ринулся к жилищу архиепископа в Чудовом монастыре. Предупреждённый Амвросий бежал в Донской монастырь, однако спастись ему не удалось: разъярённые бунтовщики вытащили его из церковного алтаря, где архиепископ пытался скрыться, и до смерти забили кольями.

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

30 сентября Орлов собрал заседание Сената и огласил программу действий:

1) всех мастеровых и ремесленников, еще оставшихся в Москве, обеспечить продовольствием и жильем, всем предоставить работу, подконтрольную властям и медицинской службе;
2) обеспечить поставки уксуса в количестве, необходимом для горожан и больниц;
3) похоронным командам и могильщикам вместо прежних 6 копеек в день платить за службу 8 копеек.

Эти меры показали горожанам, что Орлов всерьез взялся за дело. Его расторопность, хладнокровие и уверенность в положительном исходе операции постепенно передалась и остальным чиновникам. Несмотря на опасность, Григорий Григорьевич Орлов целыми днями разъезжал по Москве, вникал во все тонкости дела, навещал госпитали.
Первой необходимостью стала борьба с мародерами, которые заходили в дома, где люди умерли от чумы и, несмотря на строжайший запрет, воровали вещи. Здесь князь церемониться не стал. 12 октября он издал распоряжение, в котором предупредил, что те, кто будут замечены в этом богопротивном деле, будут немедленно казнены на том месте, где их найдут. Спустя несколько дней после этого распоряжения произошел такой случай: пришел рапорт из полицмейстерской канцелярии, в котором сообщалось, что шайка из 9 человек, в основном беглые солдаты, ограбили три дома. Канцелярия настаивала на повешении мародеров, но московский Сенат все же решил помиловать их, потому что их преступление было совершено до того, как был издан указ. В ка- честве наказания их отправили в похоронную команду для чумных. После этого указа мародерства в Москве стало меньше, а потом оно и вовсе сошло на нет.

Также фаворит императрицы заметил, что погребение трупов проходит с нарушением карантина: их родственники и друзья сидят в одной повозке с ними, что тоже способствует заражению. Тогда было объявлено, что таких людей ждут принудительные работы: мужчины будут копать могилы, а женщины — ухаживать за больными в госпиталях.

Полномочный представитель императрицы не скупился на расходы: всем врачам, принимавшим участие в ликвидации эпидемии, он положил двойное желание и плюс к этому ежемесячное содержание и обещание, что если доктор заразится чумой и умрет, то его семье будет выплачиваться пенсия. Крепостным, состоявшим при больницах, он обещал вольность. Орлов прекрасно знал психологию русского человека, который боится ходить в больницы, поэтому было разрешено лечение на дому, а тем, кто выписывался из больниц, давал компенсацию от 5 до 10 рублей.

Следующим шагом Орлова стало попечение о детях, ставших сиротами после чумы. Орлов учредил особый приют, главой которого поставил вице-президента Мануфактур-коллегии Сукина. Приют располагался в здании этого ведомства, но выяснилось, что число детей, оставшихся без родителей, гораздо больше, чем то, которое мог вместить этот дом. Тогда под приют был отведен строящийся для развлечений дом француза Лиона. На попытки протеста аристократов было заявлено, что пока обстановка критическая, дети тут поживут, а потом здание вернется в полное распоряжение общества, строящего его. Этот указ ставленника Екатерины вызвал противодействие, но в конце концов Опекунский совет Москвы пошел на то, чтобы принимать этих детей- сирот в Воспитательный дом, где чумы не было, благодаря тому, что с самого начала это учреждение было оцеплено и никто туда не мог проникнуть.

Орлова очень беспокоило, что много людей без дела слоняются по городу, являясь потенциальными разносчиками заразы. Орлов рассудил здраво: надо дать людям возможность заработать и сделать полезное дело одновременно. 25 октября он издает новый указ, призванный бороться с безработицей. В нем говорилось, чтобы «доставить и этим людям благозаслуженное пропитание и истребить праздность, всяких зол виновницу, для этого надобно:

С этого момента эпидемия начала идти на спад. Последнее, что сделал Орлов, — внес предложение о том, чтобы дать жителям Москвы и окрестностей больше воды и пищи. Для этого надо было вырыть каналы от реки Неглинной до болот и других речек, чтобы наполнить ее водой и рыбой. Также было решено ремонтировать Тульскую, Калужскую, Коломенскую и другие большие дороги. Князь стремился очистить первопрестольную от мусора, гнили, грязи, помогавших распространению заразы, и бродячих собак — переносчиков болезни.

Все вышеописанные меры привели к тому, что чума отступила. За месяц с небольшим Орлову удалось сделать то, что до него не удавалось сделать целый год. 14 ноября был издан императорский указ о том, что с 1 декабря можно открыть все публичные места, а 17 ноября Орлова уже вновь отозвали в Петербург.

Как ни стараются паникеры нагнетать обстановку вокруг коронавируса, повод для радости есть. В ночь на пятницу 20 марта Роспотребнадзор сообщил о начале испытаний вакцины против коронавируса. Ранее нашим ученым первым в мире удалось расшифровать полный геном COVID-19. Враг будет разбит, победа будет за нами. Эти слова вполне можно отнести к текущей ситуации. Медицинская история нашей страны знает немало случаев, когда вплотную к нам подходили серьезнейшие болезни, но нашим специалистам всегда удавалось предотвратить Апокалипсис.

Как сказал профессор, член Нью-Йоркской академии наук, руководитель отдела микробиологии латентных инфекций Института им. Гамалеи Виктор Зуев , "Мы побеждали не какой-то там коронавирус, мы справлялись с холерой и черной оспой".

Не сомневаясь в победе наших врачей, мы расскажем о трех случаях предотвращенной угрозы.

Эпидемия холеры в 1970 году

- Холеру-1970 мы наблюдали "из первого ряда", - вспоминает Сергей. - Лето я проводил обычно у бабушки с дедушкой в портовом Новороссийске : море, фрукты, казаки-разбойники, ставрида. И вот приходит пора уезжать домой, к родителям. А тут, бац: по случаю холеры город закрыт! Билетов не продают. Ни на поезд, ни на самолет, ни на автобус. Реально из города нельзя выехать.

Первые жертвы появились в Батуми и в Астрахани , но потом болезнь затронула все побережье Северного Кавказа , Крым , Одессу . Заболевших выявляли и в Москве, и в Ленинграде , и в Киеве .

Конечно, выдерживать карантин мало кому хотелось, поэтому люди предпринимали попытки выехать тайком. Однако немногочисленные частные машины на трассах разворачивали назад ГАИ и военные. До сих пор данные рассекречены не по всем городам, но в одной только Одессе для поддержания карантина были задействованы 5000 солдат, 9 катеров, 5 вертолетов.

- Чтобы доехать тайными тропами до Краснодара , брали с тех, кому очень надо, по сто рублей. Сумасшедшие деньги по тем временам, среднемесячная зарплата! - говорит Литвинов.

В отличие от нынешнего коронавируса, про холеру-1970 не писали газеты и не сообщали по радио и телевидению, однако народное творчество оповещало быстрее, чем СМИ. Например, Владимир Высоцкий посвятил холере целую песню:

И в Астрахани лихо жгут арбузы, -

Но от станка рабочий не уйдет,

И крепнут все равно здоровья узы.

Убытки терпит целая страна,

Но вера есть, все зиждется на вере, -

Объявлена смертельная война

Одной несчастной, бедненькой холере.

Холера не была ни несчастной, ни бедненькой. Из отпусков отозвали всех медиков. Мобилизовали всех студентов, будущих докторов. Бригады медработников обходили дома, выявляли кишечные заболевания, отрабатывали контакты заболевших.

Афиша фильма "Одесса" (2019 г.)

Среди тех, кого увезли санитарные машины, была и одноклассница Сергея Литвинова.

В обсервации на базе отдыха девушка провела три недели, а по возвращении стала местной знаменитостью и рассказывала однокашникам, как им не давали выходить, кормили три раза в день и выдавали по две таблетки тетрациклина. Всего в обсервациях по Союзу прошли карантин более 180 тысяч человек. Тетрациклин выдали более чем миллиону человек. Увезенным не дали взять с собой даже книжек, и они жаловались на адскую скуку. Однако благодаря предпринятым мерам заболевших было минимальное количество. Около 927 человек - в Астрахани (и области), 158 – в Керчи , 126 – в Одессе. К сожалению, совсем без жертв не обошлось. В Украинской ССР (в основном в Керчи и Одессе) по рассекреченным данным КГБ , погиб 21 человек.

Черная оспа в Москве

После 1982 года советским детям перестали делать прививки от оспы. Поэтому если хотите определить возраст человека – посмотрите на его плечо, обычно левое. Если есть оспинка – значит, он старше тридцати семи лет. Впрочем, считалось, что победили оспу раньше. Когда в 1959 году на консилиуме врачей молодая ординатор Боткинской больницы пискнула, что симптомы заболевания одного из пациентов похожи на оспу, старшие коллеги только посмеялись:

- Что вы, голубушка, оспы в Советском Союзе давно нет.

Старшие коллеги оказались неправы.

- Доподлинно известно: оспу в Москву в конце 1959-го года завез дважды лауреат Сталинской премии художник-плакатист Алексей Кокорекин, кстати, его внучка – известная ныне телеведущая Ольга Кокорекина, - рассказывает Сергей Литвинов. - В составе делегации советских художников и писателей Кокорекин посетил братскую Индию . Любознательный художник побывал на ритуальном сожжении браминов в городе мертвых Варанаси. Делал наброски в блокнот, приближался к телу и даже прикупил на память ковер, доставшийся от брамина. Конечно, он не ведал, что брамин умер от черной оспы.

Фото: Набатов Юрий/Фотохроника ТАСС

Когда масштабы возможного бедствия дошли до вирусологов, они забили тревогу. Информация ушла на самый верх, а оттуда последовала команда: любыми способами сдержать эпидемию.

Как рассказывал профессор Виктор Зуев, работавший тогда младшим научным сотрудником НИИ вакцин и сывороток имени Мечникова , работники КГБ, врачи, милиция проделали титаническую работу по сдерживанию вируса. Боткинскую больницу перевели на казарменное положение. Больных и персонал перестали выпускать с территории. Спецслужбы отработали все контакты Кокорекина. Взяли на карантин пассажиров самолета, которые летели с художником из Дели в Москву, вычислили таксиста, что вез Кокорекина. Под карантин в больницу на Соколиной горе поместили сокурсников, с кем контактировала студентка-дочь художника и ее будущий муж. В том числе – эвакуировали целую свадьбу с новобрачными.

Но и это еще не все. Спецслужбы отследили и сожгли все импортные вещички и сувениры, привезенные Кокорекиным из командировки, и уже успевшие разойтись по рукам и комиссионкам.

Доктор Зуев сам вызвался отбирать пробы. Как выяснилось впоследствии, у молодого врача самого не было прививки от оспы.

- Не знаю, почему обошлось. Тогда ведь и технологий не было таких, как сейчас. Больные чихали, кашляли. Какие меры безопасности были: приехал, разделся догола, принял душ, надел два халата, две пары перчаток. Ком ваты и толстый слой марли – вместо маски, - делится подробностями профессор.

Из восьмисот госпитализированных оспу обнаружили у сорока.

Потрясающе, что за короткий срок всю пятимиллионную Москву вакцинировали. Но, самое удивительное, что о причинах вакцинации никто ничего не знал. В том числе, и родители Сергея Литвинова. А ведь тема здоровья им была близка:

Сталинская сестренка спасла от холеры Сталинград

Еще один пример сокрушительной победы наших врачей связан со Сталинградом . В 1942 году антисанитария на полях сражений вызвала вспышку холеры в стане врага. Болезнь могла легко перекинуться на город, поэтому в Сталинград выехала команда врачей во главе с профессором Зинаидой Виссарионовной Ермольевой .

В среде наших медиков Ермольеву называют "Сталинской сестренкой". Ведь вождь народов обращался к ней не иначе как "сестренка", имея в виду не только общее отчество, но и выдающиеся заслуги этой женщины.

Врачи планировали провести в Сталинграде дезинфекцию и привить военных и гражданских холерным бактериофагом. Однако железнодорожный эшелон, в котором везли препараты, попал под авиаудар, и врачи вышли против болезни с голыми руками.

Поразительны действия Зинаиды Виссарионовны. Доктор немедленно организовала в одном из подвалов разрушенного дома импровизированную лабораторию. Врачи работали с трупами гитлеровцев, выделяя характерные вибрионы холеры и выращивали специфические к ним бактериофаги.

В исторических источниках приводится примечательная телефонная беседа Сталина с Зинаидой Виссарионовной:

За короткое время нужное количество препарата было получено, а беспрецедентная акция по вакцинации и обследованию населения - вошла в медицинские учебники по всему миру.

В сутки вакцину бактериофага получали 50 тысяч человек, а медработники ежедневно обследовали по пятнадцать тысяч горожан.

Ермольева была наделена такими полномочиями, что могла снимать людей даже со строительства оборонительных сооружений города.

Как правильно мыть руки.Чтобы защититься от коронавируса, важно часто и правильно мыть руки. А как правильно? Смотрите нашу видеоинструкцию

Над Москвою стояли, качаясь, огромные столбы дыма. Ежедневно погибало 1200 москвичей. Вспыхивали драки, по ночам раздавались крики и выстрелы. Губернатор Салтыков, отчаявшись справиться с эпидемией, уехал в свое имение Марфино. За ним сбежали полицмейстер, градоначальник и другое губернское начальство.

В истории нашего Отечества данное событие известно, как эпидемия чумы 1770-1773 годов. Эта ужасная болезнь была одной из последних вспышек большой пандемии чумы, опустошавшей Европу уже много лет. Гремевшая в то время русско-турецкая война, одна из самых значительных между Российской империей и Оттоманской Портой, явилась важной причиной проникновения этой инфекции в Россию. Наибольший интерес у современной исторической науки вызывает не сам ход эпидемии, а первое в истории России регулярное и хорошо организованное государственное вмешательство в борьбу с эпидемией, введение обязанностей по борьбе с чумой в круг полномочий Императорского Совета и Сената. Никогда ещё с начала восемнадцатого столетия государственная карантинная служба и Российская медицинская коллегия не работали столь энергично и эффективно.

Убийство архиепископа Амвросия. 1845 г. Шарль Мишель Жоффруа.

Случаи грабежей, разбоев и мародёрства были скорее правилом, чем исключением. Пользуясь всеобщим ужасом, смятением и неразберихой, криминальные элементы нападали на дома и квартиры обывателей, применяя насилие, забирали все ценное. В Москву стягивались шайки разбойников, охочих до чужого добра. Вспыхивали драки, по ночам раздавались крики и выстрелы. Губернатор Салтыков, отчаявшись справиться с эпидемией, уехал в свое имение Марфино. За ним сбежали полицмейстер, генерал Юшков, градоначальник, командующий и другое губернское начальство. Грабежи, мародёрство и ходившая рядом смерть доводили москвичей, в большинстве своём людей тёмных, суеверных и невежественных, до полного отчаяния и ужаса. Достаточно было всего одной маленькой искорки, чтобы получить огромный взрыв недовольства. По Москве распространились вести, что у Варварских ворот есть чудотворная икона Боголюбской Богоматери, что исцелит болезнь. Толпы хлынули к Варварским воротам, теснясь в московских улицах и обильно заражая друг друга.

Доктор Д.С. Самойлович, лечивший больных в чумном бараке Данилова монастыря, трогательно описал, как толпа злодеев, схватила и беспощадно избила его. Лишь случайно неблагодарные мерзавцы оставили его в живых, полагая убитым насмерть. Положение спас генерал-поручик Петр Еропкин, собравший с бору по сосенке около роты солдат и офицеров с двумя артиллерийскими орудиями. После того, как бунтовщики принялись разбирать мостовую на Красной Площади и забрасывать его людей камнями, решительный генерал отдал приказ стрелять по толпе на поражение из всего имевшегося вооружения. Над площадью завизжала картечь, затрещали ружейные залпы. Толпы обезумевших мятежников, устилая Красную площадь своими телами, обратились в бегство. Государыня, прочитав реляцию и узнав о ужасной смерти архиепископа Амвросия, обеспокоилась. От болезни вымерло уже более 100 000 москвичей, половина города. В Москву отправился изрядно поднадоевший царице граф Григорий Орлов, практически бывший фаворит. Видимо царица решила, что либо он решит все московские проблемы, либо болезнь хотя бы избавит её от ставшего немилым любимчика.

Граф Орлов не даром слыл человеком отчаянной отваги и решительности. Прибыв в Москву с толпой докторов и лейб-гвардией, он отправился к генералу Еропкину, который никуда не уехал, будучи человеком отменной храбрости. Прямо у него дома Орлов и устроил свою штаб-квартиру. Москву разбили на санитарные округа, в каждом из которых был назначен свой врач. Были открыты новые карантины, найдены подходящие здания для лечебниц. Мародеров и грабителей, застигнутых за злодействами, гвардейцы прикалывали штыками, пытающихся бежать расстреливали из мушкетов. Москву окружили карантинные посты с больничками, на улицах пахло порохом, горелой полынью и уксусом. Чумные дома забивали досками с красным крестом, позднее окуривали изнутри жжёной серой. В Николо-Угрешском монастыре организовали большой лазарет.

В общей сложности погибло около 120 000 человек, считая тех, кто уехал из города, увозя с собой болезнь. Императрица оказала помощь москвичам, разоренным чумой до нищеты. Выплачивались пособия, раздавались вещи и продукты (мука, крупы, сало, солёное мясо и рыба). Была возведена больница-богадельня на 3-й Мещанской улице. Целых 100 лет это был главный в России эпидемический центр.

Эпидемия чумы 1770-1773 годов была последней крупной вспышкой ужасного недуга в России. Очаги возникали и позднее, и через 100, и через 200 лет, но были локальными и унесли не более 5000 жизней. Синодальным определением изобличённые и схваченные московской полицией убийцы преосвященного Амвросия были преданы анафеме и повешены. Прах архиерея поргребён в Донском монастыре. Никаких намерений ограбить казну, опечатать кружку пожертвований у иконы Боголюбской Богоматери или навсегда скрыть от православных в двойных железных сундуках этот образ, что ему вменяли в вину бунтовщики, у несчастного пастыря никогда и не было.