Производство сыворотки от чумы
Более 120 лет назад 8 (20) декабря 1890 года в Санкт-Петербурге был открыт первый в России научно-исследовательский медико-биологический центр — Императорский Институт экспериментальной медицины (ИИЭМ). Основателем и попечителем института был принц А.П. Ольденбургский, который пригласил в ИИЭМ лучших специалистов того времени, в том числе ветеринарных врачей. В то время в России существовала постоянная угроза различных эпидемий, и она заставляла искать пути воспрепятствования страшным болезням. Массовый характер инфекционных болезней придавал им масштабы национального бедствия и активно стимулировал власти и ученых на поиск и устранение этих причин. Подготовка лекарей в России во второй половине ХIХ в. велась на медицинских факультетах университетов и в медико-хирургических академиях, Петербургской и Московской, Вильнюсской. Ветеринарных врачей готовили специализированные институты в Дерпте, Харькове, Казани и ветеринарный факультет в Санкт-Петербургской медико-хирургической академии, а также ветеринарные училища. Выпускники этих учебных заведений и составили основу коллектива ИИЭМ.
Тяжелейшая эпидемиологическая обстановка в мире в конце ХIХ столетия, необходимость "вооружения" вакцинами и сыворотками от чумы и холеры привели к созданию "Особой комиссии по предупреждению занесения чумной заразы в пределы Российской империи" (КОМОЧУМ). Первоначально работы по противодействию чуме велись в Отделе эпизоотологии ИИЭМа. Для производства сыворотки от чумы использовали 20 лошадей, которых разместили в конюшнях Летнего дворца Ольденбургского на Каменном острове (наб. Малой Невки, 11). Лошадей на лодках перевозили через Невку в ИИЭМ.
Однако Каменный остров был не лучшим местом для этих работ, и А.Ольденбургский стал подыскивать под чумную лабораторию подходящее изолированное помещение, отстоящее от города дальше, чем усадьба ИИЭМа. Ему удалось получить в военном министерстве для этих целей выведенный за штат форт "Александр I", находящийся на расстоянии 2,5 км к западу от Кронштадта, в получасе езды на пароходе. Согласие Императора, военного министра и коменданта Кронштадтской крепости было дано 26.01.1897 года. Сам факт размещения научной лаборатории в бывшем крепостном форту - это пример едва ли не первой в мире конверсии.
С 8.07.1901 года чумная лаборатория стала носить название "Особая лаборатория ИИЭМ по заготовлению противочумных препаратов на форте Александр I". В научной литературе и в архивных делах это учреждение именуется сокращенно - либо "Особая лаборатория", либо "Чумной форт", либо просто "Форт". Как показывает само название лаборатории, ее задачей было главным образом изготовление в необходимом количестве противочумной сыворотки и вакцины, однако в дальнейшем на форте стали вырабатывать и иные препараты.
Институт получил форт в виде голых кирпичных и гранитных стен, которые были явно не приспособлены для лабораторных целей. После окончания ремонта форта, на что было истрачено около 170 тысяч рублей (проведенного под руководством архитектора ИИЭМ Г.И. Люцедарского) с 16.08.1899 года все работы по особо опасным инфекциям стали производиться только в его приспособленных помещениях.
Для содержания лаборатории требовались значительные затраты на проведение исследований, производство прививочных препаратов и содержание животных. Ежегодно чумная лаборатория получала для своих нужд 60 тысяч рублей, что равнялось практически половине бюджета ИИЭМа, который был равен 131.660 рублям.
Лаборатория имела: два отделения (заразное и незаразное), а также помещения для врачей, служителей и парадные комнаты для приема гостей и проведения конференций. Кроме этого имелось машинное отделение, прачечная, баня. По воспоминаниям А.Н. Червенцова, работавшего в лаборатории, «В незаразном отделении устроен целый зверинец - все это животные служащие для опытов прививки чумы и других болезней: обезьяны, кролики, морские свинки, крысы, мыши, сурки (сибирские тарбаганы), в которых предполагают переносчиков чумной заразы в Сибири, суслики (овражки), очень восприимчивые к чумной заразе и, ввиду быстроты передвижения, могущие быть опасными распространителями чумы. Наряду с этим мелким "лабораторным материалом", я увидел тут же в особых помещениях целое стадо северных оленей и несколько верблюдов.
Но все это пока материал второстепенный: главное место отведено лошади.
Именно использование лошадей привело к тому, что были оборудованы стойла для лошадей, а в небольшом внутреннем дворике - манеж.
В 1904, а затем в 1907 годах, дважды тяжелая драма разыгралась на мрачном форте. При работах заразились чумным ядом и погибли заведующий Особой лабораторией ИИЭМ на форте, ветеринарный врач В.И. Турчинович-Выжникевич (окончил в 1889 году Харьковский ветеринарный институт со степенью ветеринара с отличием, умер в 1904 г.)
и ветеринарный врач М.Ф. Шрайбер (практикант ИИЭМа, старший врач 11-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, умер в 1907).
В настоящее время урна с прахом В.И. Турчиновича-Выжникевича хранится в ИЭМ. Ну а урна с прахом М.Ф. Шрайбера была, к сожалению, безвозвратно утрачена в 60-е годы прошлого века
Всего же за первые 25 лет существования в ИИЭМе было изготовлено и отпущено 1.103.139 флаконов сывороток (стрептококковой, стафилококковой, столбнячной и скарлатиновой). Вакцин против тифа произведено из расчета на 1.230.260 человек. Предохранительной вакцины от чумы отпущено 4.795.384 куб. см; 2.343.530 куб. см противочумной сыворотки; 1.999.097 куб. см противохолерной вакцины и 1.156.170 куб. см противохолерной сыворотки.
Валерий ШАРПИЛО
Автор благодарит Ю.П. Голикова за помощь в подготовке материала и предоставленные фотографии
Между прочим, индийским студентам было легче решиться на вакцинацию оттого, что Хавкин происходил из России. Меры, которыми боролись с чумой британские колонизаторы, вызывали у туземцев ненависть. Начальник бомбейского гарнизона генерал Гатакр действовал неграмотно, и никто был ему не указ. Военные свозили чумных в госпитали, а их семьи — в концлагеря, так что получался надежный контакт здоровых с уже больными, еще переживавшими инкубационный период. Опустевшие жилища несчастных пленников заливали карболкой, и крысы с чумными блохами разбегались оттуда куда попало, разнося заразу.
То был Ага-Хан III, повелитель невидимой империи исмаилитов, 48-й имам великой секты, направляющий эту мусульманскую общину в ожидании явления мессии Махди. Ему тогда едва исполнилось 20, но этот юноша знал пять языков и был сведущ в науках, так что мог оценить возможности вакцины по статьям в медицинской периодике. Он только что женился, и на свадьбу его разбросанные от Мозамбика до Индонезии подданные преподнесли ему золотые монеты, общий вес которых равнялся весу самого 48-го имама. Золота хватало, но британские методы борьбы с чумой его настораживали. Если колонизаторы загонят в гроб всех обитателей квартала Мандви, среди которых было полно исмаилитов, и разнесут в щепы их жилища, как это делали в Карачи, откуда возьмется драгметалл на следующем взвешивании, через 5 лет?
К тому же Ага-Хан вынашивал политические планы. Для карьеры ему нужен был подвиг. И он его совершил. По просьбе всемогущего имама Хавкин несколько раз сделал ему прививку на глазах у толп исмаилитов. Лаборатория Хавкина переехала из комнатенки на роскошную виллу Ага-Хана, и штат был расширен на средства общины. Это подействовало.
Хавкин еще в 1897 году понял, с кем имеет дело. У него был к Ага-Хану свой интерес. Владимир Ааронович предложил имаму всего-навсего проект освобождения евреев из-под власти других народов. По его замыслу, османский султан Абдул-Хамид II — Палестина принадлежала тогда Османской империи — разрешал евреям покупать землю вокруг Иерусалима. Образовывалась компактная иудейская автономия, которая из благодарности станет опорой власти султана на неспокойном Арабском Востоке.
Любопытно, что глава исмаилитов действительно обсудил этот план с Абдул-Хамидом. Тот наотрез отказал. Ага-Хан III прожил еще 60 лет и не раз повторял, что среди всех ошибок последнего владыки Османской империи эта была самая грубая.
Владимир Ааронович Хавкин (1860-1930) на взлете своей карьеры, в 1896 году. Только что он одержал победу над холерой в Индии, лично привив 42 тысячи человек. Королева Виктория уже включила его в наградной список, приуроченный к ее ближайшему дню рождения: Хавкину будет пожаловано британское подданство и звание кавалера Ордена Индийской империи.
Зима 1896-1897 года. Бомбей, открытый крематорий — так называемый погребальный гхат, где индуисты непрерывно сжигают тела сотен жертв эпидемии чумы. Тело кладется на поленья, уложенные между четырьмя стальными прутьями. После сгорания пепел бросается в море. Слева носилки с только что доставленным телом очередного погибшего.
Вверху слева — генерал-майор Уильям Форбс Гатакр (1843-1906), начальник бомбейского гарнизона и руководитель Чумного комитета, учрежденного 5 марта 1897 года. Был наделен диктаторскими полномочиями, развил бурную деятельность. Гатакр считал, что можно одолеть чуму без помощи врачей, одними организационными мерами. Ежедневно он лично обходил Бомбей, изымая заболевших чумой, чтобы изолировать их в госпитале. Близкие больных свозились в особые лагеря (где они изнывали от жары и голода), их жилище заливалось карболкой для дезинфекции. Жестокие бессмысленные меры вызвали акции гражданского неповиновения, вооруженное восстание и забастовку в бомбейском доке. 30 июня 1897 года генерала под благовидным предлогом перевели на другую должность с повышением. Во время Англо-бурской войны командовал дивизией, которая в сражении при Стромберге была позорно разгромлена.
Внизу слева — Владимир Хавкин вакцинирует детей от холеры. Фото сделано в начале 1896 года в Бенгалии, где Хавкин заболел малярией.
Внизу справа — Хавкин, директор Лаборатории исследования чумы (с 1925 года это исследовательское учреждение носит название Институт Хавкина) в конце 1902 или начале 1903 года. Его сотрудники: прикомандированные к лаборатории британские военные медики, индийских врачи, администраторы.
Хавкин сидит с белым пробковым шлемом в левой руке, за его спиной третьим слева стоит суперинтендант — офицер, ответственный за лабораторию перед вооруженными силами, — майор Уильям Барни Баннерман (1859-1924). Он уже готов сыграть роль Иуды. Из-за некомпетентности Баннермана ему нельзя было доверить никакую манипуляцию сложнее укола. Баннерман всячески интриговал против Хавкина. Используя врачебную ошибку во время вакцинации в Пенджабе 30 октября 1902 года (пробочка от бутылки с вакциной упала на землю, и 19 человек умерло от столбняка), добился отстранения директора от руководства лабораторией и фактического изгнания Хавкина из Индии на несколько лет.
Фото: доктор Мейтленд Гибсон (сидит по правую руку от Хавкина).
Две нижние фотографии находятся в коллекции Национальной библиотеки Израиля, Иерусалим.
- История эпидемий
- В поисках причины
- Прививка, спасшая человечество
- Здравоохранение против чумы
Прививка, спасшая человечество
Со времен первых эпидемий чумы врачи-практики спорили о том, можно заразиться чумой от больного или нет и если можно, то каким способом. Мнения высказывались противоречивые. С одной стороны, утверждалось, что прикосновение к больным и их вещам опасно. С другой стороны, близость к больным, нахождение на инфицированной территории считались безопасными. Ясного ответа не было, поскольку втирание гноя больного в кожу или ношение его одежды далеко не всегда приводило к заражению.
Многие врачи усматривали связь между чумой и малярией. Первый опыт по самозаражению чумой провел в городе Александрия в 1802 году английский врач А. Уайт. Он хотел доказать, что чума может вызвать приступ малярии. Уайт извлек гнойное содержимое бубона чумной больной и втер себе в левое бедро. Даже когда на его собственном бедре появился карбункул и лимфатические узлы начали увеличиваться, врач продолжал утверждать, что заболел малярией. Лишь на восьмой день, когда симптомы стали очевидными, он поставил себе диагноз чумы и был доставлен в госпиталь, где и скончался.
Сейчас понятно, что от человека к человеку чума передается в основном воздушно-капельным путем, поэтому больные, особенно легочной формой чумы, представляют огромную опасность для окружающих. Также возбудитель чумы может проникнуть в организм человека через кровь, кожу и слизистые оболочки. Хотя причина болезни долгое время оставалась невыясненной, врачи давно искали способы защиты страшного заболевания. Задолго до начала эры антибиотиков, с помощью которых сегодня чуму довольно успешно вылечивают, и вакцинопрофилактики они предлагали различные способы повышения устойчивости организма к чуме.
Трагически закончился эксперимент, проделанный в 1817 году австрийским врачом А. Розенфельдом. Он уверял, что снадобье, приготовленное из костного порошка и высушенных лимфатических желез, взятых из останков умерших от чумы, при приеме внутрь полностью защищает от болезни. В одном из госпиталей Константинополя Розенфельд заперся в палате с двадцатью больными чумой, предварительно приняв рекламируемый им препарат. Сначала все шло хорошо. Шесть недель, отведенные для проведения эксперимента, заканчивались, и исследователь уже собирался покинуть госпиталь, когда внезапно заболел бубонной формой чумы, от которой и скончался.
Поиски средств профилактики и лечения чумы продолжались. Первую лечебную противочумную сыворотку приготовил Иерсен. После инъекции сыворотки больным чума протекала в более легкой форме, число смертельных случаев снижалось. До открытия антибактериальных препаратов эта вакцина была главным терапевтическим средством в лечении чумы, но при наиболее тяжелой, легочной, форме заболевания она не помогала.
В это же время на островах Ява и Мадагаскар французские ученые Л. Оттен и Г. Жирар тоже вели работы по созданию живой вакцины. Жирару удалось выделить штамм чумного микроба, который спонтанно потерял вирулентность, то есть перестал быть опасным для человека. Вакцину на основе этого штамма ученый назвал инициалами погибшей на Мадагаскаре девочки, у которой он был выделен, – EV. Вакцина оказалась безвредной и высоко иммуногенной, поэтому штамм ЕV и по сей день используется для приготовления живой противочумной вакцины.
Новую вакцину против чумы создал научный сотрудник Иркутского научно-исследовательского противочумного института Сибири и Дальнего Востока В.П. Смирнов, участвовавший в ликвидации 24 локальных вспышек чумы за пределами нашей страны. На основании многочисленных опытов на лабораторных животных он подтвердил способность микроба чумы вызывать легочную форму болезни при заражении через конъюнктиву глаза. Эти эксперименты легли в основу разработки конъюнктивального и комбинированного (подкожно-конъюнктивального) методов вакцинации против чумы. Чтобы убедиться в эффективности предложенного им метода, Смирнов сделал себе инъекцию новой вакцины и одновременно инфицировал себя вирулентным штаммом наиболее опасной, легочной, формы чумы. Для чистоты эксперимента ученый категорически отказался от лечения. На 16-й день после самозаражения он покинул изолятор. По заключению врачебной комиссии Смирнов перенес кожно-бубонную форму чумы. Эксперты констатировали, что предложенные В.П. Смирновым методы вакцинации оказались эффективными. Впоследствии в Монгольской Народной Республике при ликвидации вспышки чумы этими методами было привито 115 333 человека, из которых заболели лишь двое.
| Справка. Чума — острое инфекционное заболевание человека из группы карантинных инфекций, проявляющаяся тяжелой интоксикацией, поражением кожи, лимфатических узлов, легких и других органов. Передается от грызунов человеку (переносчиком являются блохи) либо воздушно-капельным путем (от человека к человеку). Заболевание отличается высокой смертностью, склонностью к рецидивам и частым возникновениям осложнений.
Главной целью создания лаборатории было приготовление чумной вакцины и противочумной сыворотки. С 1905 г. деятельность лаборатории расширилась: она занималась также холерой и брюшным тифом. Вакцину Хавкина производили в количестве 200 тыс. доз в год.
За блестящие и приоритетные экспериментальные данные исследователям форта приходилось платить самым дорогим из того, что у них было — жизнью. Лабораторные заражения ученых чумой начались практически одновременно с опытами по инфицированию животных. Но и эти трагедии позволили им собрать уникальный научный материал.
Из расспросов сотрудников Заболотному удалось узнать, что с 28 по 31 декабря больной занимался опытами заражения животных через легкое распыленными культурами и участвовал в приготовлении чумного токсина путем растирания тел чумных микробов, замороженных жидким воздухом. Оба эти эксперимента могли стать причиной заражения Выжникевича. Никаких вещей, денег, с форта не посылалось, за исключением корреспонденции, которая предварительно штемпелевалась, дезинфицировалась вместе с почтовым ящиком и вынималась оттуда посланцем из города. С первых дней над всеми здоровыми сотрудниками, ввиду возможности дальнейших заболеваний, был учрежден медицинский надзор с ежедневным осмотром и двукратным измерением температуры. Кроме того, врачи и весь персонал форта получили предохранительные прививки сыворотки. Вслед за введением сыворотки на второй неделе у многих появились эритематозные сыпи, крапивница и боли в суставах с повышением температуры. Но никто из привитых не заболел. В день смерти Выжникевича у фельдшера заразной лаборатории Поплавского, ухаживавшего за больным, обнаружено повышение температуры и общее недомогание. Дальнейшее течение заболевания показало, что болезнь Поплавского следует считать чумой. У него наблюдались острые явления со стороны легких. Выделить чумную палочку из мокроты не удалось. Однако проба крови дала у Поплавского резкий положительный результат. Благодаря энергичному, рано начатому лечению сывороткой он выздоровел. Через 3 года жертвой чумы на форте стал доктор М.Ф. Шрейбер. По версии его коллеги, доктора Н.М. Берестнева, заражение чумой произошло при следующих обстоятельствах. 12 февраля 1907 г. Шрейбер собирал эмульсии чумных микробов. Для этой цели в лаборатории при работе с возбудителями чумы употреблялись пастеровские пипетки не с одной ватной пробкой, а с двумя. Однако из-за большого количества опытов, Шрейбер, использовав все имеющиеся у него под руками такие пипетки, вместо того чтобы потребовать новых, стал продолжать работать с обыкновенными пипетками и, случайно, набрав много эмульсии чумных бацилл в пипетку, замочил вату; при этом, вероятно, микробы попали в рот. Шрейбер промыл ротовую полость, но никому о происшедшем не рассказал и сыворотки себе не ввел. На другой день, спустя 15,5 часов после смерти, тело Шрейбера перенесено в цинковом гробу вниз в помещение, где помещалась сжигательная печь, вскрыто Н.М. Берестневым на столе, поставленном вблизи отверстия печи и после вскрытия сразу же сожжено.
Ночью 20 февраля Падлевский почувствовал ухудшение общего состояния и боль под мышкой; он измерил температуру, которая оказалась высокой, под правой мышкой прощупывался пакет очень болезненных припухших желез величиною с лесной орех. Явления бубонной чумы были на лицо, и ему сейчас же, около 4 часа утра, была введена сыворотка.
Своевременное введение сыворотки спасло доктора Падлевского: больной начал вставать с 7 марта, т.е. на 15 день после начала заболевания. Первые дни он едва мог передвигаться при помощи палки и стула, но через 3–4 дня окреп настолько, что стал пробовать ходить без палки. Большое значение для благоприятного исхода болезни имело профилактическое введение сыворотки перед вскрытием доктора Шрейбера за сутки до заболевания. Как только в мокроте доктора Шрейбера был обнаружен возбудитель чумы, ворота форта были заперты на ключ со всеми, кто в данный момент там находился. Началась изоляция форта. Связь с внешним миром осуществлялась по телефону. Письма, газеты и провизия привозились по утрам на извозчике и клались на снег возле пристани; когда извозчик удалялся, открывались ворота и привезенное доставлялось на форт. Провизия заказывалась с вечера по телефону в одном из магазинов, хозяин которого был так любезен, что закупал в городе все, что у него просили и отсылал с почтой и газетами на форт. Письма с форта, которые к тому же писались только здоровыми сотрудниками, дезинфицировались, на них ставился соответствующий штемпель, марки наклеивались уже на почте. Письма эти в особой металлической плетенке выставлялись привозившему провизию, который их и отвозил на почту. Ключ от ворот находился у заведующего лабораторией Берестнева. Больные и лица, ухаживавшие за ними, были изолированы на третьем этаже лаборатории, где имелись самые большие и светлые комнаты. Второго больного, доктора Падлевского, поместили в ту же комнату, где лежал Шрейбер, но предварительно тщательно дезинфицированную. Хотя он не представлял никакой опасности для окружавших его; тем не менее 10-дневный карантин был начат только после того, как температура у него спала, бубоны совершенно рассосались и он мог считаться совершенно выздоровевшим. 15 марта карантин закончился, и форт объявили благополучным по чуме. Во время карантина была произведена тщательная дезинфекция форта и сжигание малоценных предметов, приходивших в соприкосновение с больными; остальные предметы были дезинфицированы паром или формалином. Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
На заре бактериологической науки в труднейших рабочих условиях Индии появилась вакцина против бубонной чумы. Спасительные ампулы были изобретены в кратчайшие сроки сразу после вспыхнувшей в 1896 году в Бомбее эпидемии. По сути, эта вакцина была первой, дававшей эффективные результаты в борьбе с чумой. Она выдержала долгую проверку временем и сохранила миллионы жизней в Индии, Северной Африке и Западной Азии. Разработчиком препарата является доктор Хавкин, которого Чехов назвал самым неизвестным человеком России. Одесский еврей и перспективный ученый
Владимир Хавкин родился в 1860-м в Одессе. С малых лет он тяготел к наукам, отличаясь усидчивостью и трудолюбием. В Новороссийском университете Хавкин был учеником именитого биолога Мечникова, специализируясь под влиянием наставника на зоологии простейших. Будучи студентом, он состоял в революционном кружке, по причине чего дважды исключался из университета и даже побывал под арестом. Университетские управленцы, предлагая открыть перед талантливым студентом путь к ученой карьере, предлагали Хавкину стать православным, но он отказался. Отойдя от политических игр, перспективный биолог с головой ушел в науку. Но на тот момент для ученого-еврея в России, невзирая на любую одаренность, возможности углубляться в научные исследования были слишком ограниченными. Когда Илье Мечникову предложили работу в Швейцарии, его ученик поехал за ним. А год спустя он стал сотрудником парижского института Пастера, где основным направлением его работы стала защита человека от инфекций посредством сывороток и вакцин. Научные успехи и опыт на себе
Современники Хавкина свидетельствуют, что по своей натуре Владимир Аронович не был ни оратором, ни бунтарем. Молчаливый и скромный, он оживлялся при обсуждении вопросов науки и философии. Только в таких случаях он горячо вступал в споры, поражая собеседников широчайшими познаниями и объемом перечитанной литературы. Кроме выдающихся научных способностей, Хавкин отличался невероятным трудолюбием. Ему исполнилось 32, когда многолетняя работа увенчалась первыми успехами. Появилась революционная противохолерная вакцина. Летом 1892-го Хавкин протестировал безопасность вакцины на себе, после чего на прививки согласились еще несколько его друзей. По тем временам такой поступок был очень смелым. Индийская кампания и массовая вакцинация
Через какое-то время ученый получил от британских правителей разрешение работать с вакциной на индийских просторах, где на тот момент холера убивала сотни тысяч людей в год. В 1893—м Владимир Хавкин в качестве официального бактериолога направился в Бенгалию. Но там его инициативы не встретили с распростертыми объятиями. Даже просвещенная Европа на исходе 19 века не особо доверяла новоиспеченному спасению от смертельной чумы, откуда могло взяться расположение простых индийцев в адрес незнакомого белого чужака? И все-таки Хавкин смог завоевать авторитет среди местных. Наладив на территории Индии производство вакцины, ученый лично занимался прививками, поучаствовав в вакцинации более 40 тысяч человек. Случаи заражения холерой среди согласившихся на вакцинацию сократились в разы. Прививки, изобретенные Хавкиным, с тех пор получили массовое распространение, применяясь в доработанном виде по сей день. Извинения индийского правительства и высокие британские награды
Вскоре последовало новое испытание. Через 3 года в Бомбее разгулялась повальная чума. И опять борьбу с эпидемией инициировал Владимир Хавкин. Созданная тогда противочумная мини-лаборатория превратилась сегодня в известный азиатский исследовательский центр в области иммунологии, названный именем основателя Хавкина. Процесс вакцинирования проходил нелегко. В 1902-м в одной из деревень штата Пенджаб после получения прививки по трагической случайности умерли около 20 человек. Их поразил столбняк, но критики вакцинации обвинили в случившемся Хавкина, утверждая, что тот не стерилизует посуду. Ученый тщетно пытался пояснить, что подобного рода ошибки в его лаборатории нереальны, после чего вынужден был покинуть Индию. Лишь спустя пять лет после случившегося спецкомиссия установила, что столбнячные возбудители занесены в процессе вскрытия вакцины вне лаборатории в деревне. Правительство Индии извинилось перед микробиологом, и он возвратился для продолжения работы. В тот же период вспыхнула холера в Палестине. И главврач ишува Яффе по любым вопросам регулярно консультировался с доктором Хавкиным. Эпидемию удалось в сжатые сроки погасить. Англичане сполна оценили достижения Хавкина, удостоив его одного из высших наградных орденов. Королева Виктория организовала в честь ученого прием с участием лучших медиков. В числе приглашенных был легендарный прародитель антисептики и выдающийся хирург Джозеф Листер. Он достойно оценил деятельность Хавкина и добавил, что считает антисемитизм самым гнусным антагонизмом. Хавкин продолжил сотрудничать с Британской империей и в период Первой мировой, руководя центром вакцинации отправлявшихся на фронт военных. Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми: Читайте также:
|
