Учреждения для больных чумой тем не
ВНИМАНИЕ! САЙТ ЛЕКЦИИ.ОРГ проводит недельный опрос. ПРИМИТЕ УЧАСТИЕ. ВСЕГО 1 МИНУТА.
ЧУМА
Чума– острая конвенционная инфекционная болезнь, характеризующаяся тяжелой интоксикацией, высокой лихорадкой, поражением лимфатической системы, тенденцией к септицемии.
Этиология. Возбудитель чумы – Yersinia pestis, согласно современным представлениям, признан как самостоятельный вид рода Yersinia. Имеет овоидную форму, размеры 1,0–2,0´0,3–0,7 мкм. Характеризуется полиморфизмом, грамотрицателен, спор не образует, формирует капсулу, продуцирует экзотоксин. По способности сбраживать глицерин (Г), рамнозу (Р) и образовывать нитриты (Н) Y.pestis разделены на варианты: крысиный (Г-Н+); сурчиный (Г+Н+); суслиный (Г+Н-); полевочьий (Г+Н+Р+); песчаночьий (Г+Н- – вызывает постоянную бактериемию у песчанок). Устойчивость возбудителя чумы позволяет ему переживать в мокроте и крови в течение нескольких месяцев, в трупах грызунов и людей – нескольких дней, в гное бубона – до 20–30 дней. В организме голодающих блох может сохранять жизнеспособность больше года. Микроб не выдерживает конкуренции других микроорганизмов, особенно гнилостных. Температура 50°С вызывает гибель чумной палочки в течение 30–40 мин, 70°С – 10 мин, 100°С – нескольких секунд. К воздействию дезинфицирующих средств (5% раствор фенола, 1–2% раствор хлорамина) малоустойчив.
Источник инфекции. Чума является природно-очаговой инфекцией, приуроченной к определенным географическим зонам, в пределах которых имеются благоприятные условия для расселения основных носителей и переносчиков Y.pestis. В естественных условиях носителями возбудителя чумы являются теплокровные животные, относящиеся более чем к 300 видам. Однако эпизоотическую и эпидемическую значимость в наибольшей мере представляют 5 видов грызунов – сурки, суслики, песчанки, полевки и крысы. На территориях природных очагов среди полевых грызунов с участием специфических кровососущих переносчиков (блох) обеспечивается циркуляция Y.pestis. Увеличение численности животных и переносчиков на отдельных участках приводит к развитию острых эпизоотий чумы. В ходе эпизоотии одна часть популяции грызунов погибает, а вторая – выздоравливает и приобретает устойчивость к возбудителю чумы. Эти обстоятельства приводят к снижению интенсивности эпизоотического процесса. В условиях затухания эпизоотий происходят качественные изменения свойств возбудителя. Снижается вирулентность циркулирующих штаммов, появляются атипичные штаммы, увеличивается естественная проиммунизация популяции носителя. Наступает межэпизоотический период, когда чумной микроб обнаруживается с трудом или не обнаруживается современными методами вообще. Постепенно давление возбудителя чумы на популяцию носителя ослабевает, так как устойчивые к нему старые особи погибают, а их место занимают новые поколения животных, восприимчивых к чуме. Чувствительность к чуме восстанавливается у всей популяции. Эпизоотии среди диких животных приводят к распространению возбудителя чумы на синантропных грызунов и домашних животных (верблюдов).
Инкубационный период составляет от нескольких часов до 6 дней, в среднем – 1–2 дня.
Механизм заражения– трансмиссивный, контактный, аэрозольный.
Пути и факторы передачи. В естественных условиях возбудители чумы распространяются среди грызунов с участием блох. Блохи инфицируются возбудителем чумы при питании на больных грызунах, в крови которых находятся Y.pestis. Вирулентные штаммы чумного микроба попадают в преджелудок блохи, где размножаются и формируют блок, затрудняющий дальнейшее прохождение пищи по желудочно-кишечному тракту насекомого. Такие блохи голодают и при укусе содержимое преджелудка, состоящее из чумных бактерий, попадает в ранку, обеспечивая заражение других грызунов (или человека). Большинство блокированных блох отмирает в течение 2–7 дней, но некоторые особи, будучи зараженными, выживают до 180–360 дней и сохраняют в желудочно-кишечном тракте возбудителя чумы. Различают передачу возбудителей инфекции через блох от грызунов человеку и от человека к человеку. На территории, где протекает эпизоотия среди грызунов, человек подвергается угрозе нападения инфицированных блох. Эта опасность невелика, когда численность грызунов большая, но в результате резкого уменьшения последней блохи в поисках пищи нападают на человека, который для них становится случайным хозяином.
Если у больного чумой развивается сепсис, сопровождающийся интенсивной бактериемией, то при наличии человеческих блох в жилище они инфицируются и через 6–10 дней (время, необходимое для образования блока) становятся способными заражать других людей. В этих случаях заболевают почти все члены семьи, у которых преимущественно развиваются бубонно-септические формы чумы.
Охотники могут заражаться чумой контактным путем, сдирая шкурки грызунов, лисиц, зайцев. При этом чаще возникает бубонная форма чумы. Особое место занимают вспышки чумы при контакте с больным верблюдом. В разделке вынужденно убитого верблюда участвует, как правило, несколько человек, и мясо распределяется по нескольким семьям, в которых могут появиться первые больные. Большей частью у лиц, имевших контакт с сырым мясом, развивается бубонная форма чумы.
Несмотря на зоонозную природу чумы, возможно возникновение заболеваний, связанное с передачей возбудителя от человека человеку аэрозольным путем. Эти заболевания наблюдаются при появлении у больных вторичной чумной пневмонии, а затем и первичных пневмоний. Такие больные исключительно опасны, так как выделяют огромное количество возбудителей и вспышки развиваются по типу аэрозольных антропонозных инфекций.
Исключительно редко наблюдаются случаи инфицирования людей через выделения изъязвившихся бубонов или язв кожи при бубонной и кожной формах чумы. Следует также иметь в виду возможность появления кишечной формы чумы и опасность инфицирования через выделения больного.
Восприимчивость и иммунитет. Восприимчивость человека к возбудителю чумы очень высокая. В прошлом от легочной формы чумы вымирали целые населенные пункты. Перенесенное заболевание оставляет после себя иммунитет невысокой напряженности и недостаточной продолжительности.
Проявления эпидемического процесса. Чума относится к природно-очаговым инфекциям. Природный очаг – энзоотичная по чуме территория, имеющая географические и экологические преграды для носителей, переносчиков и внутривидовых категорий возбудителя чумы. В ее пределах саморегуляция эпизоотического процесса может обеспечиваться в одной или нескольких популяциях основного носителя.
Природные очаги чумы выявлены на всех континентах, кроме Австралии и Антарктиды. Наиболее изучены: Забайкальский, Тувинский, Горно-Алтайский, Тянь-Шаньский и Памиро-Алтайский, Гиссаро-Дарвазский, Среднеазиатский равнинный, Волго-Уральский, Зауральский, Северо-Западного Прикаспия, Центрально-Кавказский, Восточно-Кавказский природные очаги.
Ежегодно в мире регистрируется несколько сотен случаев чумы человека. Заболевания преимущественно выявляются в Африке, Южной Америке и Юго-Восточной Азии. В странах тропического пояса в поддержании чумы важное значение имеют синантропные крысы, формирующие антропургические очаги этой инфекции. В среднеазиатских странах выявляются заболевания чумой, связанные с разделкой туш больного верблюда. В некоторых странах зарегистрированы заносные случаи чумы, обусловленные лицами, прибывшими из эндемичных территорий в инкубационном периоде.
Факторы риска. Нахождение на территории природного очага, недостаточность гигиенических знаний и навыков.
Профилактика. Системой профилактических мероприятий в природных очагах чумы предусматриваются: 1) эпидемиологическая разведка и наблюдение; 2) вакцинация населения по показаниям; 3) борьба с грызунами; 4) борьба с блохами диких и синантропных грызунов; 5) мероприятия по предупреждению заноса чумы из зарубежных стран; 6) санитарно-просветительная работа.
Главной целью эпидемиологической разведки является быстрая оценка эпидемического состояния в очаге на основе эпизоотического обследования энзоотичной по чуме территории и медицинского наблюдения за населением. Эта работа выполняется системой противочумных учреждений. Ведутся поиски локальных и разлитых эпизоотий, определяется плотность грызунов – основных носителей чумы, численность переносчиков, проводятся бактериологическое, биологическое и серологическое исследования полевого материала.
Прививки против чумы в настоящее время целесообразно проводить преимущественно в природных очагах среди лиц, подверженных опасности заражения (пастухи, чабаны, геологи). Массовая вакцинация осуществляется только по показаниям в случае возникновения острых эпизоотий в окрестностях населенных пунктов и угрозы возникновения вторичных очагов чумы среди синантропных грызунов. Применение вакцинации для предохранения от спорадических заболеваний чумы в природных очагах как мера профилактики малоэффективна и в настоящее время не рекомендуется.
Одним из наиболее мощных средств профилактики чумы в природных очагах является борьба с дикими грызунами – носителями возбудителя болезни. В настоящее время эта мера надежно и быстро подавляет эпизоотии и снижает опасность заражения человека.
Борьба с блохами – высокоэффективное профилактическое мероприятие. Полевая дезинсекция в природных очагах чумы, расположенных в зоне умеренного климата, основанная на принципе глубокой обработки нор инсектицидами, приводит к резкому сокращению численности блох и подавлению острых эпизоотий чумы. Несмотря на трудоемкость, такой путь борьбы с чумой рассматривается как достаточно перспективный.
Мероприятия по охране территории и предупреждению заноса чумы из природных очагов и стран, эндемичных по чуме, проводятся сетью карантинных учреждений, отделами особо опасных инфекций, лечебно-профилактическими и амбулаторно-поликлиническими учреждениями. Основу этих мероприятий составляют: 1) разработка и утверждение планов по предупреждению заноса и распространения чумы на определенной территории; 2) подготовка медицинского персонала по разделам клиники, лечения, лабораторной диагностики чумы и обеспечение его готовности к проведению профилактических и противоэпидемических мероприятий; 3) рациональное распределение функций среди медицинских учреждений; 4) слежение за эпидемической ситуацией в мире и определение потенциальной опасности заноса чумы в страну; 5) контроль на санитарно-контрольных пунктах за своевременным выявлением среди пассажиров, прибывающих в страну, больных с подозрением на чуму; 6) изоляция на 6 дней лиц, в отношении которых возникает подозрение на заражение чумой; 7) создание запасов диагностических, лечебных и профилактических средств.
Санитарное просвещение является важной частью любой программы борьбы с чумой.
Противоэпидемические мероприятия – таблица 33.
Противоэпидемические мероприятия в очагах чумы
Эпидемия, бунт и власть в императорской Москве 250 лет назад
Чума: путь в Москву
Считается, что в Москву эту заразу (строго говоря, чума — не вирусная, а бактериальная инфекция) занесли с театра русско-турецкой войны, из Молдавии и Валахии. В августе 1770 года зараза достигла Киева, затем Брянска.
Увертюра в военном госпитале. Без паники!
Карантин: монастыри и генералы
Рядом с Большим Каменным мостом располагалась крупнейшая московская мануфактура того времени — Большой суконный двор. С 1 января по 9 марта 1771 года на фабрике умерли 130 человек. Фабричная администрация то ли не поняла поначалу, от чего, то ли слишком хорошо поняла: объяви, что на Суконном чума, и о сбыте продукции придется забыть .
В момент врачебной проверки в марте на Суконном дворе обнаружилось 16 больных с сыпью и чумными бубонами, а сколько разбрелось по городу, уже никто не узнал.
Фабрику закрыли, здоровых рабочих перевели на другие предприятия, а больных увезли в подмосковный Николо-Угрешский монастырь, ставший первым чумным госпиталем. При этом Суконный двор так и не был окружен караулами, и многие рабочие сбежали после оглашения диагноза.
Генерал-поручику Еропкину придется вскоре воевать в Кремле и на Красной площади, и отнюдь не с чумой.
От весны до осени: Москва зачумленная
Императрица одной из первых поняла и другую вещь: настала пора заботиться о том, чтобы зараза не дошла до Петербурга. Интересны детали.
Велено было также не пропускать проезжающих из Москвы не только к Санкт-Петербургу, но и в местности между столицами. Карантины были устроены в Твери, Вышнем Волочке, Бронницах.
Все эти меры помогли предотвратить превращение московского бедствия в общероссийское. Есть данные, что чума попала из Москвы в Воронежскую, Архангельскую, Казанскую и Тульскую губернии, но общенациональной пандемии не случилось.
Однако стоило в июле установиться теплой погоде, иллюзии рухнули. Смертность стала превышать 100 человек за сутки, вымирали целые улицы в Преображенской, Семеновской и Покровской слободах.
На улицах круглосуточно горели костры из навоза или можжевельника.
Бывало, что трупы выбрасывали на улицу или тайно зарывали в огородах, садах и подвалах, несмотря на указ императрицы с угрозой вечной каторги за сокрытие информации о заболевших и умерших.
Фото: Hulton Archive / Getty Images
В обреченном городе не осталось власти, полиции и войска — и немедленно начались бесчинства и грабежи.
Фото: WestArchive / Vostock Photo
Рассказ мгновенно распространился по Москве, и толпы горожан устремились к Варварским воротам в надежде вымолить прощение у Богородицы. Священники, оставив храмы, служили молебны прямо на площади. Люди по очереди лазали к иконе, стоявшей над проемом ворот, по лестнице, просили исцеления, ставили свечи, целовали образ, оставляли пожертвования в специальном сундуке.
Московский митрополит Амвросий, понимая опасность скопления народа в разгар эпидемии, решил его прекратить: икону убрать в храм Кира и Иоанна на Солянке, а сундук с деньгами передать в Воспитательный дом.
Бой в Кремле и на Красной площади
Расправившись с митрополитом, мятежники двинулись на Остоженку, в дом генерал-поручика Еропкина, сохранившийся доныне. Еропкин оказался не робкого десятка; он продемонстрировал, что если в борьбе с чумой к сентябрю 1771 года власти особых успехов не добились, то с бунтовщиками справляться они умеют.
В ноябре, когда чума уже утихала, в Москве состоялась экзекуция: четыре человека, в том числе убийцы митрополита Амвросия, были повешены, 72 человека были биты кнутом, 89 человек высекли плетьми и отправили на казенные работы.
Граф Орлов. Последнее средство
Восстанавливать порядок в Москву Екатерина отправила графа Григория Орлова, который приехал в первопрестольную 26 сентября. Вслед за Орловым шли четыре полка лейб-гвардии.
Орлов снискал славу избавителя Москвы от мора. Принципиально новых санитарных мер, кроме укрепления застав и карантинов, он не ввел. Но пришла на помощь природа: начались ранние холода, и эпидемия стала понемногу сходить на нет.
Впрочем, стоит отдать графу Орлову должное: он начал с верного шага, не свойственного отечественным администраторам,— прибыв в Москву, сразу собрал консилиум специалистов и следовал его указаниям. Орлов велел заново разбить Москву на 27 санитарных участков, открыть дополнительные больницы и карантины. Орлов лично обходил все больницы, следил за лечением и питанием пациентов.
Более того. Понимая, что нищета и болезнь тесно связаны, Орлов организовал общественные работы по укреплению Камер-Коллежского вала вокруг Москвы: мужчинам платили по 15, а женщинам по 10 копеек в день. Боролся Орлов и с бродягами, разносившими заразу: их отправляли в Николо-Угрешский монастырь.
Фото: Alamy / Vostock Photo
По официальной статистике, с апреля по декабрь 1771 года в Москве умерли от чумы 56 672 человека. Но это не все — первые три месяца 1772 года чума в Москве, над которой в Петербурге уже отпраздновали победу, продолжалась, правда ежемесячное количество умерших снизилось до 30 человек. Об окончательном прекращении эпидемии было объявлено только в ноябре 1772 года.
А в одном из писем за границу сама Екатерина сообщала: чума в Москве похитила более 100 тысяч жизней. Это можно, пожалуй, рассматривать как невольное признание в том, что противостоять нежданной напасти по большому счету не смогли ни власти, ни общество.
Во время недели карантина, вызванного COVID-19, интересно, как же боролись с эпидемиями в России в прошлом? Оказывается, предпринималось достаточно действенные мер, но они были запоздалыми и непоследовательными.
Страшная чума поразила страну в 1654-1655 гг. В 1654 году в Москве в течение нескольких месяцев свирепствовал страшный мор. Люди умирали ежедневно сотнями, а в разгар чумной эпидемии - и тысячами. Чума поражала человека быстро. Болезнь начиналась с головной боли и жара, который сопровождался бредом. Человек быстро слабел, начиналось кровохарканье; в других случаях на теле появлялись опухоли, нарывы, язвы. Через несколько дней больной умирал.
Как лечить болезнь никто не знал. Медицина в средневековой Руси находилась на крайне низком уровне. Главным методом лечения лекарей тогда было кровопускание. Кроме того, главным средством от мора считались молитвы, чудотворные иконы (которые с точки зрения современной медицины, являлись источниками самой разнообразной заразы) и заговоры знахарей.
Многих заболевших в страхе оставляли без ухода и помощи, здоровые старались избежать общения с больными. Те, кто имел возможность переждать мор в другом месте, покидали город. От этого болезнь получала ещё более распространение. Обычно покидали Москву люди состоятельные. Так, из города выехала царская семья. Царица с сыном выехала в Троице-Сергиев монастырь, затем в Троицкий Макарьев монастырь (Калязинский монастрырь), а оттуда собиралась уехать ещё дальше, в Белоозеро или Новгород. Вслед за царицей выехал из Москвы и патриарх Тихон, который в то время имел почти царские полномочия (царь Алексей Михайлович в это время находился на войне с Речью Посполитой).
Только в Калязине царица предприняла меры карантинного характера. Было приказано установить крепкие заставы по всем дорогам, и проверять проезжающих. Этим царица хотела предотвратить попадание заразы в Калязин и под Смоленск, где располагался царь с войском. Письма из Москвы в Калязин переписывались, подлинники сжигались, а царице доставляли копии. На дороге жгли огромные костры, проверялись все покупки, чтобы они не были в руках заражённых. Был отдан приказ в самой Москве заложить окна и двери в царских покоях и кладовых, чтобы болезнь не проникла в эти помещения.
В августе и сентябре 1654 года чума достигла своего пика, затем пошла на спад. Учёта жертв не велось, поэтому исследователи могут только приблизительно представить масштаб трагедии постигшей Москву. Так, в декабре окольничий Хитрово, который заведовал Земским приказом, имевшим полицейские функции, приказал дьяку Мошнину собрать сведения о жертвах мора. Мошнин провёл ряд исследований и представил данные по разным сословиям. В частности, оказалось, что в 15 обследованных тягловых слободах Москвы (всего их, кроме стрелецких, было около полусотни), число умерших составило 3296 человек, а оставшихся в живых 681 (видимо, считали только взрослое мужское население). Соотношение этих цифр показывает, что во время эпидемии погибло более 80% слободского населения, т. е. большинство податного населения Москвы.
Источник публикации: паблик ВКонтакте История и Право
Патриарх Никон, а не Тихон
Интересное чтиво. Мне в детстве говорили, что на Руси не было чумы, потому что только у нас в банях мылись и я как-то критически не думал про это
Расскажите о чёрной оспе в Москве в 60 х годах. Вернее о принятых мерах.В то героическое время я был еще крайне мал. Я был дитя. и в моей памяти детали не сохранились.
"Борьба красного рыцаря с темной силою", РСФСР, 1919 год.
Художник - Зворыкин, Борис Васильевич (1872 — 1942)
Москва. Издательство "Госиздат", 1919 год.
Чума в станице Ветлянской
Чума заглянет в душу каждого, сожмёт холодной костлявой рукой сердце, и задрожит человек, и отринет совесть, честь, любовь, и всю суть того, что делает его человеком, в бесплодной и подлой попытке выжить.
Или наоборот, вдруг встанет во весь рост, и неминуемо погибнет, но до самого последнего момента останется человеком.
Зима 1878 года, тихая казачья станица на правом берегу Волги, моргает тусклыми жёлтыми окошками сквозь снежные заносы, тянет сладковатым дымком в стылом воздухе. Идиллия!
Европейцы, в массе своей, умывались по утрам, вычесывали блох, не выливали помои из окон, и, таким образом, были полностью защищены от чумы (все было не так, и об этом — в следующих сериях). Обидно, больно и унизительно получалось по первому времени с холерой, но понадобилась всего сотня лет эпидемий, чтобы народ перестал срать прямо в реки и врачи догадались заливать в обезвоженных умирающих подсоленную воду.
А потом началось.
Астрахань направила на помощь врачей, докторов Депнера (от наказного атамана) и Коха (от астраханской медслужбы).
И эти ученые дядьки, глядя на бред, жар, и бубоны в паху и подмышками у пациентов сказали…
минуточку, это надо цитировать
Доктор Кох: да это жестокая перемежающаяся лихорадка с припуханием желез!
Доктор Депнер: скорее, послабляющая лихорадка с опухолью печени, селезенки, и тифоидным состоянием.
Доктор Кох в своем рапорте особо отметил пожилого казака Писарева Лариона, болевшего уже 10 дней и имевшего бубон под мышкой. У него наблюдался кашель с кровохарканием и клейкой, похожей на ржавчину мокротой, что доктор Кох счел признаком воспаления легких. Чума переходила в легочную форму, что давало ей буст +999 к скорости распространения (блохи и крысы не нужны) и смертностью около 100%.
Власти узнали, что в станице все спокойно, как раз в тот момент, когда начиналось все самое страшное.
Станичная администрация не предпринимала никаких мер, люди продолжали заболевать, фельдшеры лечили их хинином и хлорной водой, доктор Кох время от времени приезжал в станицу, подтверждал свой диагноз, и контролировал процесс лечения. Последний раз он приедет в Ветлянку 27 ноября, и не покинет её до самой смерти.
Переломным моментом, с которого отсчитывается второй этап эпидемии, стало проникновение болезни в семью Беловых. Беловы — богатый и многочисленный Ветлянский род, и сын богатого казака Осипа Белова был женат на Марье Харитоновой — родственнице Осипа Харитонова, самого первого погибшего от чумы казака. В семейство Беловых чума или пришла в легочной форме — или перешла в легочную форму уже у них, у кого-то особенно невезучего, а затем многочисленность Беловых (84 человека в роду), общавшихся между собой, имеющих друзей и родственников по всей станице и особая заразность легочной формы привели к резкому росту смертности. Беловых потрепало особенно сильно — после окончания эпидемии их в живых осталось двадцать пять человек.
В ночь с 5 на 6 декабря в Ветлянку вновь приехал доктор Депнер и одновременно с ним фельдшера Касикинской и Сероглазовской станиц Степанов и Анискин. Депнер вместе с доктором Кохом на заседании станичного управления установили следующие меры: станица была разделена на четыре участка, с закрепленными врачами и фельдшерами, была открыта больница, под которую купец Калачев выделил помещение, кровати, и всё необходимое. Несмотря на отсутствие правильного диагноза Депнер настоял на введении в станице карантина.
Больница была открыта 8 декабря, смотрителем был назначен фельдшер Анискин, и ему в помощники было назначено два человека с окладом по 15 рублей в месяц (это неплохие деньги, но я бы туда работать не пошел).
Уже в день открытия больница была заполнена, часть больных умерла сразу же после поступления, большинство умерли ночью, и на следующее утро из 26 пациентов в живых осталось только шесть. Анискин, старавшийся честно выполнять свои обязанности, заболел и умер через несколько дней. Казаки, приносившие больных, выкатывали служителям водки, те целыми днями от ужаса пили, и валялись пьяными среди больных и трупов. В течение нескольких дней оба служителя умерли, и доктор Кох нанял новых, с окладом в 45 рублей в месяц (ну очень хорошие деньги, но я бы туда работать не пошел). Качество медицинского обслуживания, от этого, конечно же, не выросло: бухали и буянили, сломали печи, повыбивали стекла. Больные безо всякого ухода испражнялись под себя, мучались от холода и жажды, а затем умирали на кушетках, и их сбрасывали на пол, чтобы освободить место для новых обреченных.
Доктор Кох погиб. Осознавая опасность, он боролся до последнего, обходя больных, пытаясь наладить работу больницы, организовать вывоз и погребение трупов — и был явно обречен. Заболев чумой, не желая подвергать опасности заражения хозяина дома, в котором он жил (священника Гусакова), он отправился в больницу. Не найдя себе места из-за лежащих повсюду покойников, доктор стянул одного из них с кровати на пол, и лег на его место. Он умер пятнадцатого декабря.
Один за другим заболели и умерли: фельдшер Трубилов — штатный фельдшер Ветлянки, фельдшера Степанов и Анискин, присланные с Депнером, фельдшера Семенов и Коноплянников, приехавшие на помощь из соседних станиц.
Фельдшер Стрикас - второй, наряду с погибшим Трубиловым фельдшер Ветлянской, ещё в самом начале эпидемии сообразив, к чему всё идёт, сказался больным, выхлопатал себе запрос из станицы Копановской и уехал. Фельдшер Семёнов, умерший 7 декабря был прислан из станицы Михайловской как раз на замену "заболевшему" Стрикасу.
Ветлянская осталась вовсе без врачей и фельдшеров, но уход за больными осуществляли добровольцы. Священник Матвей Гусаков обходил больных, помогая тем немногим, что мог дать — водой, едой, и добрым словом, соборовал чумных, напутствовал и отпевал умирающих. Он умер 14 декабря, и никто из казаков не взялся его хоронить. Могилу в мерзлой земле были вынуждены копать его старуха мать и беременная жена. И та и другая вскоре заболели и умерли.
Для этих людей чувство долга было сильнее страха смерти. Памятная плита.
Людям было чего бояться - 4 декабря в уездный город Енотаевск возвратилась из Ветлянской женщина, ездившая проведать дочь. Она умерла 7 декабря, а 8 декабря умер её муж. Енотаевцы сожгли их дом - и им повезло, что заболевшие, по видимому, ни с кем в эти дни не общались. Люди умирали в селении Михайловском, в селе Удачном, в Старицкое приехала монахиня, читавшая в Ветлянской отпевные над больными - и погибло восемь человек. Своеобразный рекорд - это село Селитряное в 135. верстах от Ветлянской: один реактивный калмык, обойдя все кордоны притащил туда легочную форму чумы, и погибло 36 человек. Вообще-то там и до Астрахани оставалось недалеко, особенно если бы туда помчал не сам калмык, а один из тех, кому он передал эстафету. Население Астрахани в 1897 году -112 тысяч человек.
Приказчик Флавиев ездил из Ветлянки в Копановскую станицу с официальным предписанием от их же, копановских, атамана о командировке в Ветлянскую нескольких урядников. Вот его рассказ о горячем и радушном приеме:
Этот Флавиев вообще был лихой дядька: после гибели фельдшеров и врачей он добровольно взял на себя обязанности по содержанию больницы, и, вымазавшись с головы до ног дегтем для дезинфекции, целыми днями возился с больными и трупами. Правда, по вечерам он, напившись пьяный, выбегал на улицу и гонялся за прохожими казаками, угрожая заразить их чумой. Как показывают последующие события, уже к 18 декабря он был скорее всего мертв.
Вообще, все человеческое в людях подвергалось проверке — и не все эту проверку прошли. Щербакову родной отец бросил умирать в больнице — а Ирина Пономарева собирала по станице детей, родители которых заболели или умерли. Чума, конечно, проникла и в её детский дом, и когда она умерла, казаки заперли снаружи все ставни и двери, чтобы дети не разнесли заразу по другим семьям. Из всех детей не заболел только мальчик Петя, которому пришлось по мере сил ухаживать за остальными детьми. Последней умерла маленькая Василиса Пономарева, и Петя остался один. Из приюта его забрала Пелагея Белова, но только для того, чтобы он ухаживал за её заболевшей семьей, изолированной в летней кухне. Через окно она подавала ему все необходимое, а когда они все погибли, выгнала Петю, у которого к тому времени появился чумной бубон на шее. Его приютила у себя уже переболевшая чумой Василиса Астахова, за что взяла из оставшегося у него после смерти родственников имущества корову. Я не знаю, чем закончилась его история, но изо всех сил надеюсь — вдруг он выжил.
Наконец, 19 декабря главный санитарный инспектор Цвангман (вставить несмешную шутку про евреев) даже не побывав в станице поставил диагноз — чума, навел невероятного шороху, добился воинского оцепления вкруговую, и затребовал значительные силы для борьбы с эпидемией.
Известия про мор в станице Ветлянской, печатаемые в провинциальной газете где-то на третьей странице, после официального признания болезни чумой, мигом превратились в передовицы столичных, всероссийских, а затем и мировых газет: чума в астраханской области! Русское общество отреагировало на это как и следовало: паникой, дикими слухами и неадекватными действиями. Спрос на товары и продукты из астраханской области резко упал, зато спрос и цены на дезинфицирующие жидкости по всей стране выросли невероятно, давая удачливым и предприимчивым аптекарям возможность быстро и без хлопот разбогатеть. Людей из Астрахани боялись, а в Петербурге наделал шума и паники случай с дворником Наумом Прокофьевым, у которого знаменитый профессор Боткин, светило русской медицины и личный врач императора на этой всей волне диагностировал чуму (а надо было сифилис).
Было полностью остановлено движение через Енотаевский уезд по Астраханско-Московскому тракту, остановлена работа Ветлянской почтовой станции, начался подвоз дезинфицирующих жидкостей - карболовой кислоты, извести, уксуса. В станице начались противочумные мероприятия: сжигание вещей умерших, дезинфекция домов и кладбищ, у населения собирали и сжигали вещи, привезенные из последнего турецкого похода (считалось, что чума была "турецкой"). Изоляция, карантины, обтирание уксусом и захоронение умерших в извести, сожжение зачумленных домов: всё эти меры были известны с позднего средневековья, и они в очередной раз доказали свою полезность.
Вот примерно так всё и выглядело
Болезнь пошла на спад, и 13 марта, выдержав 42 дня после смерти последнего больного, карантин с Ветлянской и окрестных станиц был снят. Погибло 436 человек, из примерно пятисот заболевших, и в окрестных населенных пунктах погибло около сотни человек - цифра неточная, русских погибло около восьмидесяти, а калмыки с трудом поддаются учёту.
Пять сотен погибших - это немного даже по меркам полумиллионного населения Астраханской области, а для многомиллионной империи - вообще ерунда, на статистику не влияет. Между тем, международные последствия были довольно серьезные. Наши зарубежные партнёры выразили глубокую озабоченность, согласившись между собой, что от дикой, азиатской по своей сути России ничего, кроме чумы ждать и не следовало, и за малым чуть не ввели карантин и эмбарго российских товаров.
Общество было глубоко шокировано: кроме роста потребления уксуса и количества испорченных желудков (самые напуганные его для профилактики пили) трагедия в станице Ветлянской привела к короткому всплеску интереса к санитарному состояние городов. Согласно главенствующей в те времена миазаматичемкой теории, все болезни происходили от дурного воздуха и гниения нечистот, свалок, и общей неустроенности. В течение следующей пары месяцев по всей империи городские власти и добровольные сообщества здорово подчистили мусорки, рынки, и всякие бомжатники. Потом, конечно, всё стало по-прежнему: общественная инерция, ничего не поделаешь. А в Ветлянской на всякий случай сожгли рыболовные промыслы, на которых когда-то работал приказчик Флавиев (это тот, что угрожал толпе бутылкой лимонада) - они воняли, а значит, вполне могли распространять чуму.
Едва ли болезнь была завезена из Турции - скорее, именно в этот момент вновь "проснулся" астраханский чумной очаг. Чума ведь с тех пор так и осталась дремать в астраханских степях: с 1889 по 1916 в правобережных волжских деревнях от чумы умерло около полутора тысяч человек, медленные неторопливые эпидемии тлели на юго-востоке Ростовской и северо-востоке Ставропольской областей в начале двадцатого века. И в наши дни, если занесет вас вдруг жизнь в пустые приволжские места, держитесь подальше от сусликов.
Читайте также: