Знак с надписью борьба с чумой

Эпидемия, бунт и власть в императорской Москве 250 лет назад

Чума: путь в Москву

Считается, что в Москву эту заразу (строго говоря, чума — не вирусная, а бактериальная инфекция) занесли с театра русско-турецкой войны, из Молдавии и Валахии. В августе 1770 года зараза достигла Киева, затем Брянска.

Увертюра в военном госпитале. Без паники!

Карантин: монастыри и генералы

Рядом с Большим Каменным мостом располагалась крупнейшая московская мануфактура того времени — Большой суконный двор. С 1 января по 9 марта 1771 года на фабрике умерли 130 человек. Фабричная администрация то ли не поняла поначалу, от чего, то ли слишком хорошо поняла: объяви, что на Суконном чума, и о сбыте продукции придется забыть .

В момент врачебной проверки в марте на Суконном дворе обнаружилось 16 больных с сыпью и чумными бубонами, а сколько разбрелось по городу, уже никто не узнал.

Фабрику закрыли, здоровых рабочих перевели на другие предприятия, а больных увезли в подмосковный Николо-Угрешский монастырь, ставший первым чумным госпиталем. При этом Суконный двор так и не был окружен караулами, и многие рабочие сбежали после оглашения диагноза.

Генерал-поручику Еропкину придется вскоре воевать в Кремле и на Красной площади, и отнюдь не с чумой.

От весны до осени: Москва зачумленная

Императрица одной из первых поняла и другую вещь: настала пора заботиться о том, чтобы зараза не дошла до Петербурга. Интересны детали.

Велено было также не пропускать проезжающих из Москвы не только к Санкт-Петербургу, но и в местности между столицами. Карантины были устроены в Твери, Вышнем Волочке, Бронницах.

Все эти меры помогли предотвратить превращение московского бедствия в общероссийское. Есть данные, что чума попала из Москвы в Воронежскую, Архангельскую, Казанскую и Тульскую губернии, но общенациональной пандемии не случилось.

Однако стоило в июле установиться теплой погоде, иллюзии рухнули. Смертность стала превышать 100 человек за сутки, вымирали целые улицы в Преображенской, Семеновской и Покровской слободах.

На улицах круглосуточно горели костры из навоза или можжевельника.

Бывало, что трупы выбрасывали на улицу или тайно зарывали в огородах, садах и подвалах, несмотря на указ императрицы с угрозой вечной каторги за сокрытие информации о заболевших и умерших.

Фото: Hulton Archive / Getty Images

В обреченном городе не осталось власти, полиции и войска — и немедленно начались бесчинства и грабежи.

Фото: WestArchive / Vostock Photo

Рассказ мгновенно распространился по Москве, и толпы горожан устремились к Варварским воротам в надежде вымолить прощение у Богородицы. Священники, оставив храмы, служили молебны прямо на площади. Люди по очереди лазали к иконе, стоявшей над проемом ворот, по лестнице, просили исцеления, ставили свечи, целовали образ, оставляли пожертвования в специальном сундуке.

Московский митрополит Амвросий, понимая опасность скопления народа в разгар эпидемии, решил его прекратить: икону убрать в храм Кира и Иоанна на Солянке, а сундук с деньгами передать в Воспитательный дом.

Бой в Кремле и на Красной площади

Расправившись с митрополитом, мятежники двинулись на Остоженку, в дом генерал-поручика Еропкина, сохранившийся доныне. Еропкин оказался не робкого десятка; он продемонстрировал, что если в борьбе с чумой к сентябрю 1771 года власти особых успехов не добились, то с бунтовщиками справляться они умеют.

В ноябре, когда чума уже утихала, в Москве состоялась экзекуция: четыре человека, в том числе убийцы митрополита Амвросия, были повешены, 72 человека были биты кнутом, 89 человек высекли плетьми и отправили на казенные работы.

Граф Орлов. Последнее средство

Восстанавливать порядок в Москву Екатерина отправила графа Григория Орлова, который приехал в первопрестольную 26 сентября. Вслед за Орловым шли четыре полка лейб-гвардии.

Орлов снискал славу избавителя Москвы от мора. Принципиально новых санитарных мер, кроме укрепления застав и карантинов, он не ввел. Но пришла на помощь природа: начались ранние холода, и эпидемия стала понемногу сходить на нет.

Впрочем, стоит отдать графу Орлову должное: он начал с верного шага, не свойственного отечественным администраторам,— прибыв в Москву, сразу собрал консилиум специалистов и следовал его указаниям. Орлов велел заново разбить Москву на 27 санитарных участков, открыть дополнительные больницы и карантины. Орлов лично обходил все больницы, следил за лечением и питанием пациентов.

Более того. Понимая, что нищета и болезнь тесно связаны, Орлов организовал общественные работы по укреплению Камер-Коллежского вала вокруг Москвы: мужчинам платили по 15, а женщинам по 10 копеек в день. Боролся Орлов и с бродягами, разносившими заразу: их отправляли в Николо-Угрешский монастырь.

Фото: Alamy / Vostock Photo

По официальной статистике, с апреля по декабрь 1771 года в Москве умерли от чумы 56 672 человека. Но это не все — первые три месяца 1772 года чума в Москве, над которой в Петербурге уже отпраздновали победу, продолжалась, правда ежемесячное количество умерших снизилось до 30 человек. Об окончательном прекращении эпидемии было объявлено только в ноябре 1772 года.

А в одном из писем за границу сама Екатерина сообщала: чума в Москве похитила более 100 тысяч жизней. Это можно, пожалуй, рассматривать как невольное признание в том, что противостоять нежданной напасти по большому счету не смогли ни власти, ни общество.

Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.

Как эпидемия чумы проникла в Россию в 1770 году

Какие меры предпринимала власть, чтобы локализировать распространение чумы

Московский губернатор Пётр Салтыков распорядился проводить все известные на то время дезинфекционные мероприятия: окуривать помещения можжевеловым дымом, сжигать вещи умерших, обрабатывать уксусом деньги и предметы обихода. Однако действенных результатов это не принесло, и в марте 1771 года распоряжением императрицы все полномочия по борьбе с чумой были переданы генерал-поручику Петру Еропкину.

Но самый значимый вклад в ликвидацию эпидемии внёс опальный к тому моменту фаворит Екатерины II граф Григорий Орлов, получивший от императрицы неограниченные полномочия.

Кроме осуществления традиционных обеззараживающих мер, по его инициативе в столице начали действовать санитарные отряды, обеспечивающие эвакуацию больных и захоронение умерших в специально отведённых местах. Гвардейцы Орлова пресекали мародёрство и торговлю пожитками умерших, не допускали значительных скоплений людей. Улицы очищались от умерших людей, их имущество и дома сжигались. Осиротевших детей направляли в особый приют.

На окраинах и за чертой города были основаны специальные карантинные больницы. Врачам положили двойное жалованье. Добровольно обратившимся за помощью при выписке выдавалось солидное денежное и вещевое пособие. Гражданам, скрывавшим больных, грозила вечная каторга, а вот донёсшие на таковых материально поощрялись. Закрылись все фабрики, гостиные дворы и торговые ряды регулярно окуривались можжевельником. Особое внимание уделялось состоянию богаделен и их обитателей. Всего на мероприятия по локализации чумы из казны было выделено 400 тысяч рублей.

Почему москвичи взбунтовались и убили архиепископа Амвросия

В сентябре начали проводиться стихийные молебны перед иконой Боголюбской Божией Матери, которая была установлена на стене у Варварских ворот Китай-города. Это случилось после того, как кто-то распустил слух о якобы вещем сне, в котором Богородица посетовала на то, что возле её образа не возжигаются свечи и не служатся молебны. Господь за это решил покарать вероотступников, обрушив на них каменный дождь, но по молитвам Заступницы смягчил наказание, наслав моровую язву.

Правящий архиерей Амвросий (Зертис-Каменский) категорически воспротивился этому. Служение молебнов в не предназначенном для этого месте простыми мирянами, то есть людьми, не облачёнными в священнический сан, он назвал богопротивным позорищем. Кроме того, Владыка Амвросий опасался, что стечение к иконе толп народа может способствовать дальнейшему распространению эпидемии. Поэтому он принял решение перенести святой образ в расположенную неподалёку церковь Кира и Иоанна, а ящики для пожертвований опечатать и передать в сиротский дом.

Узнав об этом, Еропкин распорядился изменить целевое назначение денег, направив их на борьбу с чумой. Появившийся у ящиков с деньгами военный караул спровоцировал народ на бунт. В толпе зазвучали возгласы о том, что грабят Богородицу. Вооружённый дрекольем и камнями люд напал на военных. Кричали, что во всем виноват Амвросий. Желая выместить на нем злобу и отчаяние, народ ринулся к жилищу архиепископа в Чудовом монастыре. Предупреждённый Амвросий бежал в Донской монастырь, однако спастись ему не удалось: разъярённые бунтовщики вытащили его из церковного алтаря, где архиепископ пытался скрыться, и до смерти забили кольями.

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

​На фоне пандемии коронавируса 2020 года в обществе проснулся интерес к аналогичным событиям, имевшим место в прошлом. При этом выяснилось, что многие довольно смутно представляют себе историю собственного государства.

При обсуждении великих эпидемий прошлого в Рунете довольно часто звучит мнение, что Россия пострадала от буйства инфекций меньше, чем, к примеру, страны Европы. Утверждается, например, что эпидемии чумы, уничтожавшие от 30 до 60 процентов населения Старого Света, практически не сказались на России.

Это неверно. Чума не просто нанесла серьезный ущерб, но и изменила ход истории Российского государства.

Вместе с тем эпидемия в Киеве была локальной вспышкой, не получившей серьезного распространения. Более суровые испытания были впереди.

Начавшись в Монголии, эпидемия шла на Запад вместе с купцами и воинами. Добравшись до Золотой Орды, зараза через Крым добралась в итальянские земли, а затем охватила весь Старый Свет.

Парадокс состоит в том, что на пути в Европу чума лишь слегка затронула русские земли, несмотря на зависимость Руси от Золотой Орды.

На обратном пути в Новгород владыка почувствовал себя плохо. Он скончался в обители Архангела, при устье реки Узы, впадающей в Шелонь, 3 июля 1352 году.

Гибель великого князя и его наследников

Вслед за Псковом эпидемия поразила и Новгород. Белоозеро и Глухов вымерли почти полностью.

В конце концов чума дошла до Москвы. Главной ее жертвой стал сын Ивана Калиты, великий князь Московский Симеон Гордый. Он умер 27 апреля 1353 года, находясь в полном отчаянии. Князя страшила не собственная смерть, а то, что в марте 1353 года чума унесла жизни двух его маленьких сыновей — Ивана и Симеона. В итоге умирающий Симеон Гордый написал завещание, не имевшее аналогов — власть и все свое имущество он завещал жене для передачи сыну, в том случае, если супруга является беременной.

Надежды князя не оправдались, княгиня Мария Александровна не была беременной. В итоге власть перешла к брату Симеона Ивану Ивановичу Красному, чей сын Дмитрий Иванович разобьет ордынцев в Куликовской битве и получит прозвище Донской.

В 1654 году на Россию обрушилась новая масштабная эпидемия чумы, охватившая Москву и целый ряд других русских городов. По сути, в течение трех лет страна пережила две вспышки заболевания — первая охватила Москву, центральную часть России, затем распространилась на Казань и Астрахань. Вторая вспышка в 1656-1657 годах затронула низовья Волги, Смоленск и снова Казань.

Царь Алексей Михайлович находился с войскам, а его жену и детей патриарх Никон уже после первых смертей в Москве вывез в Троице-Сергиев монастырь. Там же спасались и другие представители знати.

Вскоре в Москве начались паника и массовое бегство. Для нераспространения заразы дороги, ведущие из города, блокировали войсками. В самой столице все погрузилось в хаос: на улицах валялись трупы умерших, банды мародеров, которые не боялись ни стражи, ни чумы, грабили брошенные дома элиты и торговые лавки. Бежавшие из Москвы купцы и ремесленники приносили болезнь в другие города.

Спад эпидемии в столице наметился в конце осени 1654 года. Но представители элиты в Москву не спешили. Патриарх прибыл лишь 3 февраля 1655 года, царь Алексей Михайлович — неделей позже.

Данные о жертвах в различных источниках крайне противоречивы, однако современники заявляли, что смертность была чрезвычайно высокой. В масштабах страны речь может идти о сотнях тысяч человек.

В 1770 году, в период русско-турецкой войны, вместе с товарами и трофеями из Османской империи в город пришла чума.

Город к тому времени перестал быть столичным, а потому чрезвычайных мер для борьбы с чумой сразу принято не было. Более того, главнокомандующий Пётр Салтыков, московский гражданский губернатор Иван Юшков и обер-полицмейстер Николай Бахметев предпочли вообще уехать из города. Среди москвичей прошел слух, что избавить от чумы может прикосновение к Боголюбской иконе Божьей матери. У храма, где находилась икона, началось столпотворение. Московский архиепископ Амвросий, понимая, что это может не спасти, а погубить москвичей, запретил молебны, а икону повелел спрятать подальше от глаз страждущих.

15 сентября 1771 года недовольные верующие подняли бунт, который быстро превратился в вооруженное восстание. 16 сентября мятежники схватили и убили архиепископа Амвросия. Начались грабежи и погромы, коснувшиеся в том числе больниц и карантинных домов. Врачей, пытавшихся остановить эпидемию, зверски избивали. Московский гарнизон во главе с генерал-поручиком Петром Еропкиным с огромным трудом отразил атаку на Кремль. Остановить бунт удалось лишь после того, как были убиты около 100 мятежников.

Согласно отчётам, предоставленным Орловым в Государственном совете, с момента начала эпидемии до конца ноября 1771 года в Москве от чумы умерло порядка 50 тысяч человек.

С развитием медицины вспышки чумы в регионах центральной России удалось прекратить. Что касается южных областей и Средней Азии, то там это заболевание было взято под устойчивый контроль в период СССР с созданием имеющей широкие полномочия санитарно-эпидемиологической службы.

Чума в XV - XVI вв.

Методы борьбы с чумой в средневековой Руси

Чума в XVII и XVIII столетиях. Чумной бунт 1771 года

Надо отметить, что в средневековой Москве существовали все условия для развития масштабных пожаров, эпидемий чумы и других заразных болезней. Огромный по тем временам город был плотно застроен деревянными постройками, от усадеб и хром знати и купечества до мелких лавок и лачуг. Москва буквально тонула в грязи, особенно во время весенней и осенней распутиц. Ужасная грязь и антисанитария присутствовали в мясных и рыбных рядах. Нечистоты и мусор, как правило, просто выбрасывались во дворы, на улицы, в речки. Кроме того, несмотря на огромное население, в Москве не было загородных кладбищ. Умерших хоронили внутри города, при каждой приходской церкви существовали кладбища. В 17 столетии таких кладбищ в черте города было более 200.

Только в Калязине царица несколько опомнилась и предприняла меры карантинного характера. Было приказано установить крепкие заставы по всем дорогам, и проверять проезжающих. Этим царица хотела предотвратить попадание заразы в Калязин и под Смоленск, где располагался царь с войском. Письма из Москвы в Калязин переписывались, подлинники сжигались, а царице доставляли копии. На дороге жгли огромные костры, проверялись все покупки, чтобы они не были в руках заражённых. Был отдан приказ в самой Москве заложить окна и двери в царских покоях и кладовых, чтобы болезнь не проникла в эти помещения.

В августе и сентябре чума достигла своего пика, затем пошла на спад. Учёта жертв не велось, поэтому исследователи могут только приблизительно представить масштаб трагедии постигшей Москву. Так, в декабре окольничий Хитрово, который заведовал Земским приказом, имевшим полицейские функции, приказал дьяку Мошнину собрать сведения о жертвах мора. Мошнин провёл ряд исследований и представил данные по разным сословиям. В частности, оказалось, что в 15 обследованных тягловых слободах Москвы (всего их, кроме стрелецких, было около полусотни), число умерших составило 3296 человек, а оставшихся в живых 681 (видимо, считали только взрослое мужское население). Соотношение этих цифр показывает, что во время эпидемии погибло более 80% слободского населения, т. е. большинство податного населения Москвы. Правда, надо учесть, что часть населения смогла сбежать и выжила за пределами Москвы. Даже при таком условии, смертность была огромной. Это подтверждает и смертность в других социальных группах. В 10 боярских домах в Кремле и Китай-городе из 2304 дворовых людей умерло 1964, т. е. 85% всего состава. Во дворе боярина Б. И. Морозова из 343 людей уцелело 19, князя А. Н. Трубецкого из 270 – 8, князя Я. К. Черкасского из 423 – 110, И. В. Морозова из 60 – 15, князя Н. И. Одоевского из 295 – 15 и т. д. Исследователи предполагают, что Москва в 1654 году потеряла более половины своих жителей, т. е. до 150 тыс. человек.

Чума в XVIII веке. Чумной бунт 15 (26) сентября 1771 года. В 18 столетии в Российском государстве борьба с чумой стала частью государственной политики. Этой проблемой стали заниматься Сенат и специальный Императорский совет. Впервые в стране была учреждена карантинная служба, её поручили медицинской коллегии. На границе с государством, где имелся очаг чумы, стали ставить карантинные заставы. Всех въезжающих в России из заражённой территории останавливали на срок до полутора месяцев, чтобы проверить не заболел ли человек. Кроме того, пытались продезинфицировать одежду и вещи, окуривая их дымом полыни и можжевельника, металлические предметы мыли в уксусном растворе. Царь Пётр Великий ввел обязательный карантин в морских портах, как средство профилактики от завоза заразы в страну.

В значительной мере мор опустошил ряды преимущественно городских низов. Больше всего погибло людей среди бедноты, особенно рабочих предприятий. Один из первых ударов чума нанесла по Большому суконному двору, крупнейшей тогда московской мануфактуре. Если в 1770 году в ней работал 1031 человек, то в 1772 году – только 248 рабочих. Мануфактура стала вторым очагом чумы. Чиновники первоначально пытались скрыть масштаб беды, мёртвых хоронили тайно, по ночам. Но многие перепуганные рабочие разбежались, разнося заразу.

В 1770-е годы Москва уже сильно отличалась от Москвы 1654 года. В связи с мором были ликвидированы многочисленные кладбища при приходских церквах и вместо них учредили несколько больших загородных погостов (это требование было распространено и на другие города). В городе имелись доктора, которые могли рекомендовать некоторые рациональные меры. Но этими советами и медицинскими средствами могли воспользоваться только состоятельные люди. Для городских же низов, с учётом их бытовых условий, огромной скученности, плохого питания, нехватки белья и одежды, отсутствия средств для лечения, почти ничего не изменилось. Самым действенным средством от болезни, был отъезд из города. Как только чума весной – летом 1771 года получила большое распространение, через московские заставы потянулись экипажи с богатыми, которые уезжали в другие города или свои сельские усадьбы.

Город замер, мусор не вывозили, появился дефицит продуктов и лекарств. Горожане жгли костры и били в колокола, считая, что их звон помогает против чумы. В разгар эпидемии, ежедневно в городе умирало до тысячи человек. Мёртвые лежали на улицах и в домах, их некому было убирать. Затем к очистке города привлекли заключённых. Они разъезжали по улицам на телегах, собирая трупы, затем чумные обозы выезжали из города, тела сжигали. Это наводило ужас на оставшихся в живых горожан.

Ещё большую панику вызвало сообщение об отъезде в своё имение градоначальника графа Петра Салтыкова. Его примеру последовали другие крупные чиновники. Город оставили на произвол судьбы. Болезнь, массовая гибель людей и мародёрство довели людей до полного отчаяния. По Москве прошёл слух, что у Варварских ворот объявилась чудотворная икона Боголюбской богоматери, которая якобы спасает людей от напасти. Там быстро собралась толпа, лобзавшая икону, что нарушало все правила карантина и сильно увеличивало распространение заразы. Архиепископ Амвросий приказал спрятать образ богоматери в церкви, естественно, что это вызвало страшный гнев суеверных людей, которых лишили последней надежды на спасение. Люди полезли на колокольню и ударили в набат, призывая спасти икону. Горожане быстро вооружились палками, камнями и топорами. Тут прошёл слух, что архиепископ украл и спрятал спасительную икону. Бунтовщики пришли к Кремлю и потребовали выдать Амвросия, но тот предусмотрительно укрылся в Донском монастыре. Разъярённые люди начали громить всё подряд. Разгромили Чудов монастырь. Разносили не только дома богатых, но и чумные бараки при госпиталях, считая их источниками болезни. Избили знаменитого врача и эпидемиолога Данило Самойловича, он чудом спасся. 16 сентября взяли штурмом Донской монастырь. Архиепископа нашли и растерзали. Власти не могли подавить бунт, т. к. в это время в Москве не было войск.

Только через два дня генералу Еропкину (заместителю бежавшего Салтыкова) удалось собрать небольшой отряд с двумя пушками. Ему пришлось применить военную силу, т. к. толпа не поддавалась на уговоры. Солдаты открыли огонь, убив около 100 человек. К 17 сентября бунт подавили. Более 300 бунтовщиков были отданы под суд, 4 человек повесили: купца И. Дмитриева, дворовых В. Андреева, Ф. Деянова и А. Леонтьева (из них трое были участниками убийства владыки Амвросия). 173 человек были подвергнуты телесным наказаниям и отправлены на каторгу.

В 19-20 столетиях, благодаря росту научных знаний и медицины, чума посещала Россию редко, и незначительных масштабах. В 19 столетии в Российской империи произошло 15 вспышек чумы. Так, в 1812, 1829 и 1837 гг. три вспышки чумы произошли в Одессе, умерли 1433 человека. В 1878 году вспышка чумы произошла в Нижнем Поволжье, селе Ветлянка. Более 500 человек было заражено, и большинство из них умерло. В 1876-1895 гг. В Сибири и Забайкалье заболели более 20 тыс. человек. В годы советской власти с 1917 по 1989 год чумой заболело 3956 человек, из них 3259 умерли.

Заметили ош Ы бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter

30 сентября Орлов собрал заседание Сената и огласил программу действий:

1) всех мастеровых и ремесленников, еще оставшихся в Москве, обеспечить продовольствием и жильем, всем предоставить работу, подконтрольную властям и медицинской службе;
2) обеспечить поставки уксуса в количестве, необходимом для горожан и больниц;
3) похоронным командам и могильщикам вместо прежних 6 копеек в день платить за службу 8 копеек.

Эти меры показали горожанам, что Орлов всерьез взялся за дело. Его расторопность, хладнокровие и уверенность в положительном исходе операции постепенно передалась и остальным чиновникам. Несмотря на опасность, Григорий Григорьевич Орлов целыми днями разъезжал по Москве, вникал во все тонкости дела, навещал госпитали.
Первой необходимостью стала борьба с мародерами, которые заходили в дома, где люди умерли от чумы и, несмотря на строжайший запрет, воровали вещи. Здесь князь церемониться не стал. 12 октября он издал распоряжение, в котором предупредил, что те, кто будут замечены в этом богопротивном деле, будут немедленно казнены на том месте, где их найдут. Спустя несколько дней после этого распоряжения произошел такой случай: пришел рапорт из полицмейстерской канцелярии, в котором сообщалось, что шайка из 9 человек, в основном беглые солдаты, ограбили три дома. Канцелярия настаивала на повешении мародеров, но московский Сенат все же решил помиловать их, потому что их преступление было совершено до того, как был издан указ. В ка- честве наказания их отправили в похоронную команду для чумных. После этого указа мародерства в Москве стало меньше, а потом оно и вовсе сошло на нет.

Также фаворит императрицы заметил, что погребение трупов проходит с нарушением карантина: их родственники и друзья сидят в одной повозке с ними, что тоже способствует заражению. Тогда было объявлено, что таких людей ждут принудительные работы: мужчины будут копать могилы, а женщины — ухаживать за больными в госпиталях.

Полномочный представитель императрицы не скупился на расходы: всем врачам, принимавшим участие в ликвидации эпидемии, он положил двойное желание и плюс к этому ежемесячное содержание и обещание, что если доктор заразится чумой и умрет, то его семье будет выплачиваться пенсия. Крепостным, состоявшим при больницах, он обещал вольность. Орлов прекрасно знал психологию русского человека, который боится ходить в больницы, поэтому было разрешено лечение на дому, а тем, кто выписывался из больниц, давал компенсацию от 5 до 10 рублей.

Следующим шагом Орлова стало попечение о детях, ставших сиротами после чумы. Орлов учредил особый приют, главой которого поставил вице-президента Мануфактур-коллегии Сукина. Приют располагался в здании этого ведомства, но выяснилось, что число детей, оставшихся без родителей, гораздо больше, чем то, которое мог вместить этот дом. Тогда под приют был отведен строящийся для развлечений дом француза Лиона. На попытки протеста аристократов было заявлено, что пока обстановка критическая, дети тут поживут, а потом здание вернется в полное распоряжение общества, строящего его. Этот указ ставленника Екатерины вызвал противодействие, но в конце концов Опекунский совет Москвы пошел на то, чтобы принимать этих детей- сирот в Воспитательный дом, где чумы не было, благодаря тому, что с самого начала это учреждение было оцеплено и никто туда не мог проникнуть.

Орлова очень беспокоило, что много людей без дела слоняются по городу, являясь потенциальными разносчиками заразы. Орлов рассудил здраво: надо дать людям возможность заработать и сделать полезное дело одновременно. 25 октября он издает новый указ, призванный бороться с безработицей. В нем говорилось, чтобы «доставить и этим людям благозаслуженное пропитание и истребить праздность, всяких зол виновницу, для этого надобно:

С этого момента эпидемия начала идти на спад. Последнее, что сделал Орлов, — внес предложение о том, чтобы дать жителям Москвы и окрестностей больше воды и пищи. Для этого надо было вырыть каналы от реки Неглинной до болот и других речек, чтобы наполнить ее водой и рыбой. Также было решено ремонтировать Тульскую, Калужскую, Коломенскую и другие большие дороги. Князь стремился очистить первопрестольную от мусора, гнили, грязи, помогавших распространению заразы, и бродячих собак — переносчиков болезни.

Все вышеописанные меры привели к тому, что чума отступила. За месяц с небольшим Орлову удалось сделать то, что до него не удавалось сделать целый год. 14 ноября был издан императорский указ о том, что с 1 декабря можно открыть все публичные места, а 17 ноября Орлова уже вновь отозвали в Петербург.

Чёрная смерть

Много страшных болезней у человечества. Лёгочная чума – страшнее страшных. По счастью, случается нечасто: последняя до 1910 г. известная пандемия – в XIV веке.

Заразившись, человек пару дней ходит, не зная, что уже приговорён, что несёт смерть другим. А дальше вдруг – озноб, дикие боли в голове и всём теле, зашкаливающая температура, посинение лица, рвота, кашель с кровавыми прожилками в мокроте… Неминуемая смерть – примерно на третий день.

Лёгочная чума возникает обычно на фоне другой чумы – бубонной. От неё тоже веками не было спасения. Но в 1896 г. доктор В. Хавкин (наш соотечественник, сотрудник парижского Пастеровского института), работая на эпидемиях в Индии, создал противочумную вакцину. Надежда? Но вакцина Хавкина помогала сдержать бубонную чуму – и не спасала при лёгочной. Тут какой-то шанс лишь в наши дни дают антибиотики. Но их в описываемое время ещё не открыли.

Ещё подробность. Маньчжурия – ареал обитания тарбагана (местного сурка). Его тогда вовсю добывали ради меха. А тарбаган – переносчик чумы. Которая вообще-то была здесь делом частым. Но одно дело, когда край безлюден. Ну охотник умрёт, ну семья его, ну даже деревня… А сейчас появились вполне густонаселённые зоны, ускорилась жизнь.

…Первый случай зафиксировали на станции Маньчжурия как раз 105 лет назад – в сентябре (если по современному стилю) 1910-го. То ли кто-то из местных охотников переночевал там в ночлежке, где жили и китайцы-строители, а те чуть позже попали в Харбин, то ли заразились торговцы, ездившие в степь покупать шкурки.

Но дальше сработал момент, так сказать, национально-административный. Русское и китайское население КВЖД пересекалось мало, они и подчинялись разным властям: россияне – администрации дороги, китайцы – местному даотаю (губернатору). Когда во всём Китае наперечёт европейски образованные врачи, а в Маньчжурии их нет вовсе – кому забить тревогу? Ну помер какой-то бедолага-китаец в ночлежке – и что? Соседи поделят одёжку (даже драные штаны для этой голытьбы – ценность), выволокут труп, кинут где-нибудь. Наши, если и узнают, пожмут плечами: чужие дела!

Увы, бацилле Jersinia pestis – возбудителю чумы, было абсолютно всё равно, кто какой крови и гражданства.

Другая реальность

Через пару недель чума добралась до Харбина. Тут-то русские врачи и ахнули. А край стал стремительно погружаться в новую реальность.

Может быть, самое эмоционально-страшное в отчётах об эпидемии – истории заражения (ведь надо было уяснять каналы распространения болезни). Лёгочная чума передаётся воздушно-капельным путём (кашель), при контакте с больным, через кожу, слюну, вещи и т.д. То есть…

Вот подпольная курильня опиума – частое тогда в Китае дело. Опиум курят через специальные трубки. Вот одна из них: красивая, в серебре. Больной, ещё не знающий о болезни, покурил. Потом другой, третий. Сколько из-за этого умерло человек – пять? десять? Но и хозяин курильни среди них. Кто-то заглянул – пусто, а трубочка лежит. Как не взять? И смерть продолжает ход.

Вот русская семья. Муж, не зная, что болен, поцеловал жену, жена на ночь – дочь… Вот мужики скидываются на бутылку, один уже с чумой – и Jersinia pestis оказывается на деньгах, которые он дал… Да просто плюнул больной на улице, а прохожий наступил – и принёс заразу в дом…

Ну и, понятно, кордоны, оцепления, карантины, чумные бараки, висящий над городом и станциями дым от сжигаемых заражённых домов…

Доктор Шулятиков и другие

За консультации при подготовке данного материала автор выражает особую благодарность нашему читателю Владимиру Игоревичу Шулятикову.

Следы Б. Шулятикова долго считались утерянными. Сейчас Владимир Игоревич выяснил: в 1920-е доктор жил в Харбине. Был там известным врачом, умер в 1937 году. Вроде бы его потомки потом оказались в Узбекистане. Может, кто-то дополнит эти сведения?

Живой щит

Всего из нашего медперсонала погибло 39 человек.