Институциональная среда. Отчуждение больных шизофренией
Добавил пользователь Дмитрий К. Обновлено: 05.11.2024
Уровень социальной адаптации больных шизофренией является показателем социального функционирования и риска инвалидизации. При этом важны как объективная, так и субъективная оценки. Последняя связана с критичностью пациента и его адаптивными установками. Цели исследования – разработка и валидизация «Визуальной аналоговой шкалы субъективной и объективной оценки уровня социальной адаптации» (далее – Шкала) больных шизофренией с последующим исследованием сравнительных характеристик субъективной и объективной оценки социальной адаптации больных шизофренией, перенесших первый психотический эпизод. Для разработки Шкалы нами за основу были взяты «Визуальная аналоговая шкала», разработанная Huskisson E.С. (1974), и широко известный в психологии тест Дембо–Рубинштейн. Оценка согласованности шкал теста проводилась при помощи альфы Кронбаха. Изучались ретестовая надежность и конвергентная валидность. Обследованы 145 пациентов с шизофренией, перенесших первый психотический эпизод в возрасте 15–40 (27,4±6,5) лет, 68 (46,9%) лиц мужского и 77 (53,1%) женского пола. Установлено, что шкалы теста хорошо согласованы: альфа Кронбаха = 0,872 и 0,854. Ретестовая надежность в диапазоне r=0,640–0,845. Оценка социальной адаптации больных шизофренией, перенесших первый психотический эпизод, показала, что на период исследования значительная часть (41,4%) пациентов были безработными. Объективная оценка статистически значимо ниже, чем субъективная, что связано с низкой критичностью пациентов как к заболеванию, так и к его социальным последствиям. Требуются более длительные сроки лечения больных шизофренией, госпитализированных после первого психотического эпизода, в условиях стационара до формирования критики к болезни и проведение социореабилитационных мероприятий, направленных на повышение (сохранение) уровня социальной адаптации.
1. Савельева О.В. Критерии оценки эффективности реабилитации больных параноидной шизофренией в амбулаторной практике: автореф. дис. . канд. психол. наук. Санкт-Петербург, 2014. 36 с.
2. Морозова М.А., Рупчев Г.Е. Новая шкала для оценки автономии у больных шизофренией (описание и исследование валидности) // Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. 2015. Т. 115, № 1. С. 53–57.
3. Гурович И.Я., Папсуев О.О. Дифференциация подходов к изучению нарушений социального функционирования у больных шизофренией и расстройствами шизофренического спектра и инструментарий для его оценки // Социальная и клиническая психиатрия. 2015. Т. 25, № 2. С. 9–18.
4. Емелин К.Э., Ахапкин Р.В., Александровский Ю.А. Когнитивный профиль пациентов с депрессивными расстройствами и его значение для антидепрессивной терапии и социального функционирования // Обозрение психиатрии и медицинской психологии. 2018. № 1. С. 23–32.
5. Соколов В.П. Адаптация больных шизофренией к заболеванию // Экологофизиологические проблемы адаптации: материалы XVII Всероссийского симпозиума. Москва: Издательство: «Российский университет дружбы народов», 2017. С. 206–207.
6. Швец К.Н., Лукьянцева И.С. Факторы социальной дезадаптации больных шизофренией и подходы к психосоциальной терапии и реабилитации // Научные результаты биомедицинских исследований. 2019. Т. 5, № 2. С. 72–85.
7. Шиленок В.Н., Никитина Е.В. Сравнительный анализ различных методов обезболивания у пациентов с острым панкреатитом при помощи шкал боли // Казанский медицинский журнал. 2016. Т. 97, №2. С. 217–221.
8. Ненастьева А.Ю. Психометрические шкалы, использующиеся в клинической наркологии // Наркология. Национальное руководство: 2-е изд., перераб. и доп. / Под ред. Н.Н. Иванца, И.П. Анохиной, М.А. Винниковой. М.: ГЭОТАР-Медиа, 2016. С. 905–921.
9. Вербицкая М.С., Вербицкий В.С., Ромашко М.С., Туровец Е.Г. Характеристика предменструальных расстройств у девушек-студенток Белорусского государственного медицинского университета // Медицинский журнал. 2017. №3. С. 52–55.
10. Гурович И.Я., Шмуклер А.Б. Первый психотический эпизод (проблемы и психиатрическая помощь): монография. М.: МЕДПРАКТИКА-М, 2010. 544 c.
11. Иржевская В.П. Нарушения осознания психической болезни при шизофрении: дис. . канд. психол. наук. Москва, 2009. 212 с.
Оценка уровня социальной адаптации/дезадаптации лиц с психическими расстройствами является одним из показателей социального функционирования и риска инвалидизации. Распространенными способами оценки социальной адаптации больных шизофренией являются известная методика, разработанная А.Б. Шмуклером и И.Я. Гуровичем [1], а также шкала автономии [2]. Для оценки уровня социальной адаптации служат шкалы GAF и PSP. Шкала GAF – шкала глобального функционирования – предназначена для общей оценки способности к повседневному функционированию лиц с психическими расстройствами. Шкала PSP была разработана для оценки социального и профессионального функционирования больных шизофренией и оценивает 4 параметра: социально полезную деятельность (включая работу и учебу), отношения с близкими и прочие социальные отношения, самообслуживание, беспокоящее и агрессивное поведение. Оценку по шкалам проводит сам исследователь [3]. Еще одним измерительным инструментом является известная в клинической психиатрии шкала социальной дезадаптации Шихана, позволяющая оценить уровень социальной адаптации по трем сферам: производственной (учебной), семейной и социальной, что не дает всестороннего понимания уровня социального функционирования пациента [4].
Важными аспектами изучения уровня социальной адаптации являются ее самооценка самим пациентом (его критичность) и объективная оценка врачом-психиатром на основе достоверной информации, полученной от родственников пациента, так как только они могут объективно оценить как характер внутрисемейных отношений, так и поддержку, в которой пациент нуждается со стороны семьи [5, 6]. Этой цели служит «Шкала самооценки социальной адаптации», дающая обобщенную оценку. Для всесторонней оценки социальной адаптации лиц с психическими расстройствами требуются оценка в нескольких сферах социальной жизни, возможность сравнения субъективной оценки с объективной, а инструмент должен обладать простотой, высокой точностью и оперативностью измерения. В связи с этим целями исследования были разработка визуальной аналоговой шкалы (ВАШ) изучения субъективной и объективной оценки социальной адаптации больных шизофренией, ее валидизация и изучение уровня социальной адаптации пациентов, перенесших первый психотический эпизод.
Материал и методы исследования
Для разработки «Визуальной аналоговой шкалы субъективной и объективной оценки уровня социальной адаптации» больных шизофренией нами за основу была взята «Визуальная аналоговая шкала» [7] для оценки интенсивности боли у пациентов с хроническим панкреатитом. Положительными качествами данной шкалы являются простота, оперативность и достаточная для клинических исследований точность. Кроме оценки болевого синдрома, «Визуальная аналоговая шкала» применяется в наркологической практике для измерения субъективной оценки больного степени влечения к алкоголю или наркотику [8], а также для оценки боли в рамках предменструального синдрома [9]. Фактически визуальная аналоговая шкала применяется и в широко известном тесте Дембо–Рубинштейн. Разработанная нами визуальная аналоговая шкала оценки социальной адаптации представляет собой вертикальную прямую линию длиной 10 см. Нижний конец (начало) соответствует нулевой точке – «полная социальная дезадаптация», верхняя точка – «полная социальная адаптация без каких-либо проблем».
Для верификации субъективной оценки уровня социальной адаптации пациенту предлагается сделать на этой линии отметку, соответствующую, с его точки зрения, уровню его социальной адаптации в той или иной сфере на период обследования. Расстояние между началом линии и сделанной больным отметкой измеряют в сантиметрах и округляют до целого. Каждый сантиметр визуальной аналоговой шкалы соответствует 1 баллу. Объективная оценка уровня социальной адаптации проводилась врачом-психиатром на основе объективной информации, полученной от родственников пациента.
Исследовались 9 сфер:
1) семейная (отношение с родными и близкими);
2) бытовая (самообслуживание, способность распоряжаться деньгами, наводить порядок в доме, приготовить пищу, постирать и погладить одежду);
3) производственная (способность выполнять прежнюю работу, учиться);
4) административно-правовая (соблюдение правил и норм, установленных законами);
5) коммуникативная (общение в семье, на улице, в магазине, базаре, транспорте);
6) здоровье (осознание пациентом своих симптомов, критика к психическому расстройству);
7) физическая трудоспособность (выносливость в продолжительной работе);
8) интеллектуальная трудоспособность (продуктивность);
9) хобби и досуг (увлечение, посещение кино, театра, чтение книг, журналов, прогулки, интерес к политической жизни).
Обследованы 145 пациентов с шизофренией, перенесших первый психотический эпизод в возрасте 15–40 (27,4±6,5) лет, 68 (46,9%) лиц мужского и 77 (53,1%) женского пола. В выборку включались пациенты с длительностью заболевания до 3 лет и госпитализированные в психиатрический стационар впервые в жизни или второй раз, т.е. соответствующие критериям «первого психотического эпизода» [10].
Основными методами исследования были: клинико-психопатологический, клинико-динамический, психометрический (шкалы PSP и GAF, «Шкала нарушения осознания психического расстройства» [11] и разработанная нами «Визуальная аналоговая шкала субъективной и объективной оценки уровня социальной адаптации»).
Проверка надежности – согласованности шкал теста – проводилась при помощи вычисления альфы Кронбаха. Статистическая обработка базы данных осуществлялась методами непараметрической статистики (описательная статистика, корреляционный анализ [коэффициент ранговой корреляции Спирмена]), рассчитывался критерий Манна–Уитни для сравнения двух независимых переменных при помощи пакета прикладных статистических программ Statistica 6.0.
Результаты исследования и их обсуждение
Изучение согласованности шкал разработанной нами ВАШ (субъективная и объективная оценка) показало высокую согласованность – альфа Кронбаха соответственно 0,872 и 0,854 (рис. 1 и 2).
Рис. 1. Альфа Кронбаха шкал субъективной оценки уровня социальной адаптации
Рис. 2. Альфа Кронбаха шкал объективной оценки уровня социальной адаптации
Проверка ретестовой надежности (табл. 1) показала высокий уровень прямой корреляционной зависимости между первичным и повторным тестированием по субъективной (в диапазоне r=0,640–0,834; p=0,000) и объективной шкале (в диапазоне r=0,692–0,845; p=0,000).
Результаты проверки ретестовой надежности шкал «Визуальной аналоговой шкалы субъективной и объективной оценки уровня социальной адаптации»
Институциональная среда. Отчуждение больных шизофренией
Полвека назад — в 50-х годах — когда происходило перемещение центра тяжести в оказании психиатрической помощи с больницы на сообщество, практикующие врачи-новаторы того времени нашли пути преодоления того, что тоща называли институциональным неврозом: застывание в позах, двигательное беспокойство, выражающееся в безостановочном вышагивании взад-вперед, несдержанность, непредсказуемые вспышки агрессии — все эти явления порождались ограничениями, строгой регламентацией и бессодержательностью больничной жизни. Гуманизация обстановки в больничных палатах и создание «терапевтических сообществ» (что изменило распределение власти во взаимоотношениях между персоналом и пациентами и способствовало вовлечению пациентов в управление соответствующими отделениями больниц) привели к обратному развитию даже застарелых форм патологического поведения, вызванных институциональными условиями (Jones, 1968; Clark, 1974).
Однако ограничения, строгая регламентация и бессодержательность по-прежнему занимают непомерно большое место в жизни практически любого человека с серьезным психическим заболеванием — независимо от того, живет ли он в сообществе или госпитализирован для лечения острого приступа болезни. В результате всего этого психически больные оказываются среди наиболее отверженных членов нашего общества, ежедневно сталкиваясь с ключевыми элементами отчуждения, такими как отсутствие смысла в жизни, лишенность власти, несоответствие принятым в социуме нормам, отстраненность от общества и от работы.
Ряд исследователей (Maddi, 1981; Yalom, 1980 и др.), описывая экзистенциальный невроз, представляют его как хроническую утрату смысла жизни, ощущение бесцельности существования и апатию, сочетающиеся со скукой, депрессией и притупленной эмоциональной реакцией (уплощением аффекта). Специалистам, работающим с теми, кто страдает длительно текущими психическими заболеваниями, хорошо знакома эта совокупность признаков, широко распространенных среди их клиентов. Многие люди с психическими расстройствами испытывают чувство бесцельности существования и томятся скукой. Депрессия — также частый спутник шизофрении; в результате проведенного в штате Айова исследования, основанного на объединении медицинских сведений (Black et al., 1985), обнаружилось, что частота завершенных самоубийств среди мужчин, страдающих шизофренией, в 30 раз выше, чем среди населения в целом, а среди женщин с шизофренией этот показатель в 60 раз превышает ожидаемый. Это даже более высокий уровень, чем при аффективном расстройстве.
Выходит, взамен прежнего — институционального — невроза мы получили новый — экзистенциальный, ничуть не меньше препятствующий выздоровлению от основного, психотического, заболевания. Те же активные компоненты, которые доказали свою действенность в преодолении институционального синдрома, — нормализация среды, вовлечение пациента в процесс его лечения и создание возможностей для исполнения продуктивной социальной роли — могут оказаться эффективными и в устранении последствий экзистенциального невроза у пациента, живущего в сообществе.
Однако и от нормализации обстановки в сообществе, и от возможности получить реальные полномочия человеку с шизофренией будет мало проку, если, оказавшись в больнице, он сталкивается с крайним проявлением унижения: его держат под замком в изоляторе или применяют к нему средства физического стеснения. Если в Великобритании в последние десятилетия средства стеснения и изоляторы в больницах практически вышли из употребления, то в США это все еще в порядке вещей. В некоторых американских отделениях для неотложной госпитализации психически больных могут прибегать к использованию изоляции более чем в 40% случаев (Binder, 1979), а ведь опыт пребывания в изоляторе нередко доминирует в представлении пациента о своей болезни, окрашивая его взгляды в еще более мрачные тона. Когда госпитализированных пациентов в США просили изобразить себя и свой психоз, свыше одной трети спонтанно нарисовали именно изолятор.
Даже спустя год после пребывания в больнице опыт изоляции, с присущими ему ощущениями страха и горечи, для многих олицетворял психическую болезнь в целом.
Использование средств стеснения — также обычное явление в США. Согласно данным одного исследования, в 80-х годах за месяц они применялись к четвертой части пациентов, обследованных в пункте неотложной психиатрической помощи в Цинциннати (штат Огайо) (Telintelo et al., 1983). В психиатрических отделениях наиболее распространенной причиной для их использования является не агрессия и склонность к насилию, а «неподчинение общественным нормам» (Sologg, 1978, р.182) и «поведение, разрушительно действующее на терапевтическую среду» (Mattson and Sacks, 1983).
В США пациенты психиатрического стационара, даже если они не попали в изолятор и избегли средств стеснения, обнаруживают, как правило, двери своего отделения запертыми, а возможность покинуть лечебное учреждение и продолжать заниматься своими обычными делами в сообществе для них крайне ограничена.
Информация на сайте подлежит консультации лечащим врачом и не заменяет очной консультации с ним.
См. подробнее в пользовательском соглашении.
Родственники больных шизофренией. Воздействие родственников на шизофрению
Достоверные результаты исследования по изучению «выражаемых эмоций» (ВЭ), проведенного в нескольких странах (как развитых, так и развивающихся), показали, что у больных шизофренией, проживающих с критически настроенными или сверхвовлеченны-ми (и то и другое определялось как высокий уровень ВЭ) близкими людьми (кровными родственниками или приобретенными вследствие вступления в брак), гораздо чаще наблюдались рецидивы, чем у тех, кто проживает с менее склонными к критике или к навязчивости близкими (низкий уровень ВЭ) (Leffand Vaughn, 1985; Parker and Hadzi-Pavlovic, 1990).
Высокий уровень ВЭ у родственников, кроме того, сочетается с обостренным ощущением ими тяжести бремени своих опекунских обязанностей (Scazufca and Kuipers, 1996). При проведении этого исследования уровень ВЭ у членов семьи оценивался на основе анализа записанного на магнитофонную ленту структурированного интервью с членом семьи, в ходе которого он формулировал свои суждения о больном шизофренией: исследователь подсчитывал количество высказанных замечаний, свидетельствующих о критичности, враждебности, сверхвовлеченности, теплоте или положительных характеристиках.
В итоге метаанализа материалов 26 исследований по изучению роли ВЭ при шизофрении (проведенных в 11 странах), оказалось, что в течение двухгодичного периода наблюдения частота рецидивов у пациентов в семьях, где есть лицо с высоким уровнем ВЭ, более чем вдвое превышала соответствующий показатель в случае домочадцев с низким уровнем ВЭ (66% против 29%) (Kavanagh, 1992). Другие исследования свидетельствуют о том, что близкие, не проявляющие критицизма и сверхвовлеченности, оказывают положительное терапевтическое воздействие на человека с шизофренией, и их присутствие приводит к снижению уровня возбуждения у больного (Tarrier et al., 1979; Sturgeon et al., 1981). Есть и другие подобные факты.
Так, у людей с шизофренией, которые видят со стороны своих родителей любящее, теплое отношение без предъявления каких-то жестких требований, наблюдается низкая частота рецидивов, если они контактируют с родителями, — и наоборот, при отсутствии таких контактов они, как правило, чувствуют себя плохо и у них чаще возникают рецидивы (Warner and Atkinson, 1988).
Нет никаких данных, которые указывали бы на то, что критически настроенные и сверхвовлеченные родственники являются анормальными по принятым в Западном обществе меркам. Судя по накопленным фактам, тенденция к критицизму и навязыванию своих требований более сильно проявляется в тех семьях, где у психически больного резко выражены некоторые качества личности, осложняющие совместное проживание с ним (Warner et al., 1991). Представляется вероятным, что семьи, в которых люди с шизофренией чувствуют себя хорошо, приспособились к наличию в доме лица с психотическим заболеванием, максимально умерив обычную в других условиях авторитарность и требовательность и став исключительно терпимыми (Cheek, 1965; Angermeyer, 1983).
Согласно данным нескольких исследований, психопросветительные вмешательства (просветительная работа с членами семей, направленная на расширение их знаний о психических расстройствах и по психологии) могут привести к снижению уровня критицизма и сверхвовлеченности у родственников больных шизофренией, способствуя, таким образом, сокращению частоты рецидивов (Falloon et al., 1982; Berkowitz et al., 1981). Низкострессовая домашняя обстановка оказывает на частоту рецидивов при шизофрении, по-видимому, не менее мощное благотворное влияние, чем лечение антипсихотическими средствами. У больного шизофренией, принимающего антипсихотики и проживающего в семье с высоким уровнем ВЭ, риск рецидива в течение года составляет примерно 50%; если же домашнюю обстановку удается изменить, создав окружение с низким уровнем ВЭ, этот показатель падает до 10% и даже менее (Leff and Vaughn, 1981, 1985).
Эффективные психопросветительные вмешательства предусматривают три основных компонента: (1) предоставление членам семьи и самому пациенту подробной информации о болезни; (2) оказание семье помощи в выработке механизмов разрешения проблем; (3) предоставление практической и эмоциональной поддержки (McFarlane (ed.), 1983; Falloon et al., 1984; Leff and Vaughn, 1985; Leff, 1996). Подходы могут различаться между собой по степени структурированности.
ПРЕДИКТОРЫ СОЦИАЛИЗАЦИИ БОЛЬНЫХ ШИЗОФРЕНИЕЙ
По тяжести социальных последствий и по характеру адаптации шизофрения продолжает лидировать в психиатрии. Социальные факторы и клинические предикторы оказывают существенное влияние на прогноз шизофрении и определяют социальную адаптацию данной категории больных.
Ключевые слова
Обзор
Проблема соотношения соматического (телесного) и психического (духовного) рассматривается в философии, психологии, медицине. W. Stekel (1943) одним из первых исследователей интерпретировал соматизацию как «телесные расстройства, возникающие в качестве проявления «глубинно расположенного невроза способ, с помощью которого тело переводит в язык физиологии психические нарушения индивидуума». Термин «психосоматический» был впервые использован врачом-психиатром Иоганном-Христианом Гейнротом в 1818 г., а в 1822 г. эту область понятием «соматопсихическим» дополнил немецкий психиатр М. Якоби. К концу XIX в. научная медицина, опираясь на понятие соматической болезни, достигла значительного прогресса благодаря открытиям в патологической анатомии, микробиологии и биохимии. Учение З. Фрейда о бессознательном, И.П. Павлова об условных рефлексах и концепция У. Кеннона о «реакциях нападения и бегства» дали целый ряд важных психологических понятий, стимулировавших развитие психосоматического подхода в здравоохранении[1]. Согласно биопсихосоциальной парадигме психиатрии, социальные факторы играют важную роль в развитии и течении различных психических, в том числе психосоматических расстройств [2].
К внешним факторам психических заболеваний исследователи относят повседневные стрессы (В.Э. Новиков, 2005 г.). Процессы дезинтеграции экономического пространства, снижение общего уровня жизни населения неизбежно вызывают перестройку общественного сознания, рост социальной агрессии. Социальная нестабильность является одной из причин повышения частоты гражданских и военных конфликтов на территории СНГ, что дополнительно стимулирует миграционные процессы, рост преступности. За последние годы произошла коренная ломка прежних жизненных ориентиров, меняется иерархия жизненных ценностей людей. Образовавшийся вакуум неизбежно заполняется ощущением безысходности, неуверенности в будущем. Значительная часть трудоспособного населения либо выключена из социума, либо вынуждена действовать на пределе психофизиологических резервов. Нарастание частоты социальных и техногенных катастроф, ожидание неудачи в межличностном и межгрупповом взаимодействии, неосознанность источника опасности создают у населения общий фон состояния неопределенности, фрустрации, хронического психологического стресса, роста тревоги, снижения цены человеческой жизни. Ретранслятором негативных процессов в обществе, вольно или невольно, часто являются, средства массовой информации, сотрудники которых также являются частью нестабильного общества. В свою очередь, деструктивные социальные процессы оказывают негативное воздействие на психическое здоровье населения, зеркально отражаясь и модифицируя сознание человека, с образованием порочного замкнутого круга[3].
Безработица имеет тесную связь с психическими расстройствами. Безработные подвергаются повышенному риску развития депрессий, среди них выше показатели суицидного и саморазрушающего поведения (Platt, 1984; Preti and Miotto, 1999; Gunnell et al., 1999; Kposowa, 2001). Безработица особо катастрофично сказывается на состоянии психического здоровья людей старшего возраста, у которых маловероятно возвращение на рынок труда. Во многих развивающихся странах за последнее десятилетия проводились экономические реформы. Эти реформы обычно включали в себя и изменения в законодательстве, направленные на повышение гибкости рынка труда. В то время как на определенном уровне подобные решения имеют смысл с точки зрения экономического развития, повышается вероятность внезапных и неожиданных подъемов уровня безработицы (Н.Г. Незнанов и соавт., 2002 г.).
Параллельно процессу урбанизации увеличивается число бездомных, растет нищета, концентрация населения, загрязняется окружающая среда, утрачивается социальная поддержка, и все это представляет собой факторы риска развития психических расстройств (Desjarlais et al., 1995).
Взаимодействие социальных факторов с биологическими и психологическими особенностями субъекта определяет ту или иную степень психического здоровья, а при возникновении заболевания, даже такого в значительной мере обусловленного биологически, как шизофрения, отражается на характере психопатологических проявлений и их динамике. Социальные факторы оказывают существенное влияние и на характер социального прогноза при шизофрении, определяя наряду с клиническими особенностями заболевания социально-трудовую адаптацию[4]. Обнаруживается зависимость социального прогноза не только от характера патологии, но и от складывающейся практики в оценке трудоспособности психически больных, от культуральных, социальных, общественных влияний, особенно ощутимых в современный период в связи с большими, часто стремительными переменами, происходящими в современной России. Исторически меняется уровень требований общества к социальной адаптации[5].
Сам факт наличия психического заболевания, так и прогредиентность шизофренического процесса могут кардинальным образом влиять на социальное функционирование больных и менять их социальный статус [6].
В настоящее время количество людей, страдающих от психического неблагополучия, неуклонно растет, приводя при этом больного к социальной дезадаптации. У больных шизофренией социальное функционирование нарушается рано и глубоко. Не случайно по тяжести социальных последствий и по нарушению адаптации шизофрения продолжает лидировать в психиатрии. Зарубежные исследования социальной компетентности во взрослом возрасте часто осуществляются на модели шизофрении, что объясняется значительным ухудшением социального функционирования данной категории больных. Причиной госпитализации большинства больных в психиатрическую больницу является нарушение социальной адаптации и невозможности самостоятельно решить возникающие жизненные проблемы [7]. Сам факт наличия психического заболевания, так и прогредиентность шизофренического процесса могут кардинальным образом влиять на социальное функционирование больных и менять их социальный статус [8].
Основные социальные риски для личности заболевшего и его социального функционирования заключаются в ограничении социальных связей; потере способности к независимому проживанию; стигматизирующем влиянии психиатрического диагноза; нарушении межличностного общения; формировании нейрокогнитивного дефицита; эмоциональной напряженности в семье с повышенным риском ее распада; вытеснении пациента в более низкие социальные слои общества; снижении качества жизни. Однако, несмотря на глубокий, иногда психотический уровень ряда отмеченных расстройств, как правило, они не служат поводом к обращению за помощью, даже с учетом отчетливого снижения социального функционирования у большинства больных[9].
С увеличением стажа заболевания происходит ослабление и угасание мотивации социальному восстановлению. Все более утрачивается та ее составляющая, которая выражается в стремлении пациента вернуться к полноценной жизни как главной и наиболее высокой реабилитационной цели. Вместо этого стремления больного становятся ограниченными и заземленными (например, рудиментарные социальные контакты и развлечения и т.п.) Ослабление и утрата мотивации к социальному восстановлению – одно из проявлений психологических сдвигов по мере прогрессирования болезни [10]. При развитии заболевания происходит не просто ослабление, а уменьшение возможности организма полноценно функционировать, что обусловливает снижение уровня адаптации (Александровский Ю.А., 1976).
В литературе указываются многочисленные факторы, оказывающие влияние на адаптацию больных, страдающих шизофренией (Д.Е. Мелехов, 1963; Л.М. Анашкина и соавт., 1979; Т.Г. Дробашенко, М.С. Розова, 1981; К.Б. Магницкая 1988; Л.И. Абрамова, 1990; Я.С. Оруджев и соавт, 1999; R.S.E. Keefe et al., 1989) [11].
В соответствии с трехсиндромной моделью P. Liddle клинические проявления шизофрении подразделены на 3 синдрома: психомоторного обеднения (оскудение речи, уменьшение спонтанности движений, притупление аффекта), отрыва от реальности (иллюзии и галлюцинации), и дезорганизации (расстройства мышления, неадекватный аффект, бедность речевого содержания). При этом определенное значение имеет и когнитивное функционирование пациентов, демонстрирующих недостаточность познавательной функции, т.е. собственно нейрокогнитивный дефицит [12]. Нарушения когнитивных функций при шизофрении (мышления, внимания, памяти) были предметом активных исследований в патопсихологии и психиатрии на протяжении всего двадцатого века (Е. Bleuler, 1911, Kraepelin, 1919, Б.В. Зейгарник , 1962, 1969, 1976, 1985, Ю.Ф. Поляков , 1974, 1987, В.М. Блейхер, 1971, R. Paune, P. Mattusek, H. George, 1959, Т.Е. Wechowiez, D.S. Вlewett, 1959, A.T. Beck, 1979 и др.). Получены были данные о том, что когнитивный дефицит является одной из ключевых характеристик заболевания, наряду с позитивными и негативными расстройствами [13] и именно когнитивные нарушения при шизофрении оказывают значительное влияние на качество жизни пациентов и формирование функциональных исходов [14,15].
Неблагоприятные исходы шизофрении в первую очередь определяются так называемой негативной симптоматикой – выраженным снижением свойственных данной личности интересов и активности, эмоциональным обеднением, нарастающей замкнутостью (аутизм), разнообразными нарушениями мышления и поведения (вплоть до шизофренического слабоумия) [16].
Развитие психического дефекта при шизофрении определяется негативными симптомами болезни, наибольшая степень выраженности которых характеризуется как «конечное» состояние. Формирование психического дефекта, т.е. нарастание негативных изменений при шизофрении во многом зависит от темпа прогредиентности [17]. При злокачественной непрерывно-прогредиентной шизофрении прогноз заболевания неблагоприятен. Практически все больные с этой формой болезни находятся в психиатрических больницах или психиатрических учреждениях социального обеспечения. Благоприятным можно считать прогноз рекуррентной шизофрении, хотя он весьма различен в случаях одноприступных форм и форм с малым числом приступов и длительными ремиссиями, с одной стороны, и вариантов с частыми приступами или при осложненном течении болезни – с другой. Здесь прогноз должен быть максимально индивидуальным [18].
С особенностями течения заболевания связана динамика характера занятий больных в большей степени зависит от особенностей болезни: в случае непрерывной шизофрении с течением времени отмечалось снижение квалификации пациентов; при более благоприятных формах заболевания, особенно в случае преобладания расстройств непсихотического уровня, наоборот, наблюдался рост числа лиц, занятых квалифицированным трудом. По данным Я.С. Оруджева и соавт. (1999), контингент больных шизофренией, наблюдавшихся в амбулаторных условиях, на поздних этапах заболевания характеризовался замедлением темпа инвалидизации, более частым восстановлением трудоспособности и семейных отношений по сравнению с общей выборкой [19].
Между тем, общеизвестно, что далеко не все лица, страдающие психическими расстройствами, являются инвалидами. Их социальная дезадаптация определяется не нарушениями жизнедеятельности, а возникающими в микросоциуме или в обществе некоторыми поведенческими реакциями, близкими по форме и содержанию к социальной отверженности таких больных. Это обстоятельство предопределяет потребность их в реабилитации, несмотря на формальное отсутствие у них группы инвалидности [20].
Высокий уровень социальной адаптации, даже на фоне неполного или нестойкого смягчения психотической симптоматики или признаков специфического дефекта, значительно улучшает удовлетворенность пациентами отдельными сторонами своего социального функционирования. При наиболее неблагоприятном типе адаптации объективные показатели были крайне низкими, зато субъективное мнение пациентов практически по всем сферам жизни были очень высокими [21].
В нашем исследовании у 15 человек (12,5%) отмечался психопатоподобный синдром. В клинической картине этих случаев у больных выявлялась раздражительность, вспыльчивость, грубость, капризность, склонность к демонстративным самоповреждениям и попыткам к самоубийству, непоследовательность в поведении. Отмечалось враждебное чувство к родным, игнорирование реальной действительности, эмоциональная неадекватность, парадоксальное поведение.
В большинстве случаев, у 75 человек (62,5%) был диагностирован параноидный синдром. Клиническая картина была представлена бредовыми идеями преследования, воздействия, отравления, реже – величия. Во многих случаях присутствовала галлюцинаторная симптоматика, которая была представлена слуховыми обманами, носящими характер истинных и псевдогаллюцинаций, часто обонятельных галлюцинаций неприятного оттенка (пахнет трупом, «удушливыми газами»), сенестопатиями, телесные галлюцинациями, явлениями психического автоматизма (синдром Кандинского-Клерамбо).
В 22,5% выявлялся аффективно-бредовой синдром. В клинической картине отмечались периоды повышенного настроения с восторженностью, ощущением блаженства, стремлением к деятельности, переоценкой своей личности, которые сменялись сниженным настроением с вялостью. Они могли сменяться бездеятельностью, преувеличением значимости мелких реальных конфликтов, снижением активности, вегетативными нарушениями. При этом доминировали синдромы чувственного бреда (синдром инсценировки и антагонистический бред).
У 3 человек (2,5%) клиническая картина была представлена депрессивным синдромом. В мышлении выявлялись сверхценные и бредовые идеи ипохондрического содержания, самообвинения, самоуничижения, самооговоры; в эмоциональной сфере – реакции тревоги и страха; двигательно-волевые расстройства включали угнетение желаний и влечений, суицидальные тенденции.
Пациенты с приступообразно-прогредиентной шизофренией реже поступали в стационар, у большинства срок начала заболевания был не более трех лет, изменения личности у большинства пациентов было выражено незначительно, по сравнению со второй группой пациентов.
Течение шизофрении является одним из основных клинических предикторов медико-социального прогноза. Не вызывает сомнения, что у больных, страдающих злокачественной шизофренией, существует четкая зависимость тяжести состояния и степени ограничений жизнедеятельности, в том числе ограничения способности к трудовой деятельности. Проведенное нами эмпирическое исследование устанавливает, что клинические предикторы, определяющие тяжесть состояния больных незлокачественного течения шизофрении, не являются облигатными в социализации данной категории больных.
Литература
Литература:
1. Комина А.В., Брянцев А.П. Медико-психологические предикторы психосоматической проблемы // Перспективы науки. – 2010. - № 4 (06). - С.5-10.
2. Семенихин Д.Г., Башмакова О.В., Карпов А.М. Социально-психологические предикторы формирования отношения пациентов с гипертонической болезнью к терапии психопатологических расстройств // Неврологический вестник. – 2008. - Т. ХL, вып. 2. - С 54-56.
3. Смирнов И.В., Москвин А.В. Программа индивидуальной психосемантической коррекции на неосознаваемом уровне // Медицинская картотека. – 2000. - №9. – С. 15.
5. Хохлов Л. К., Гаврилов В.В., Савельев Л.Н. О факторах, влияющих на показатели социального прогноза при психических заболеваниях // Неврологический вестник. - 1994. - Т. XXVI, вып. 3-4. - С.21-24.
6. Незнанов Н. Г. Масловский С.Ю., Иванов М.В. Качество жизни больных шизофренией в процессе противорецидивной // Психиатрия и психофармакотерапия . – 2004. - N 5. - С.213-215.
7. Коцюбинский А. П., Шейнина Н. С. Уточнение основных понятий концепции адаптации психически больных // Обозр. психиатрической и медицинской психологии им. В.М.Бехтерева. – 1996. - N 2. - С.203-212.
8. Незнанов Н. Г. Масловский С.Ю., Иванов М.В. Указ. соч. С. 214.
9. Абрамов, В. А. Жигулина И. В., Кислицкая И. И. Первый психотический эпизод и проблемы медико-социальной реабилитации больных // Журнал психиатрии и медицинской психологии. – 2005. - № 1 (15). - С. 3-9.
10. Семенова, Н. Д. Методика для мотивирования пациентов к психосоциальной реабилитации // Социальная и клиническая психиатрия, 2010.-N 1.-С.52.
11. Султанов М. Г. А. О. Качество жизни и социальное функционирование с длительными сроками госпитализации: дис. канд. …мед. наук. - М., 2005. - 236 с.
12. Тараканова Е. А. Нейрокогнитивный дефицит как предиктор формирования уровня социального функционирования и качества жизни больных шизофренией // Здравоохранение Российской Федерации. – 2008. - № 4. - С. 56-57.
13. Коробова Е. Л. Когнитивные стили у больных шизофренией : дис. … канд. мед. наук. – СПб., 2007. – 253 с.
14. Галхофер Б., Янсон П., Митту А., Танхож П. Восстановление когнитивных функций у пациентов с шизофренией: двойное слепое сравнительное исследование галоперидола и сертиндола // Социальная и клиническая психиатрия – 2008. - Т. 18, вып. 1. - С.50-61.
15. Ипатов М. Ю., Оланзапин: влияние на когнитивную функцию при шизофрении // Социальная и клиническая психиатрия. – 2003. - N 4. - С. 114-119.
17. Руководство по психиатрии: в 2 т. / под ред. А. С. Тиганова. – Т. 1. – М. : Медицина, 1999. – С. 465.
18. См.: там же. С.554-555.
19. Митрофанова О.И. Качество жизни больных шизофренией в разных группах населения (клинико-социальный и тендерный аспекты). : автореф. дис. . канд. мед. наук - М., 2008. - 19 с.
20. Каменков К. А., Быков А. Ф. Подходы к анализу причин феномена отсроченной реабилитации в психиатрии // Социальная и клиническая психиатрия. – 2009. - Т. 19, вып. 3. - С. 15- 19.
21. Шадрин, В. Н. Адаптационные возможности и оценка КЖ больных шизофренией (клинические и социальные аспекты) : дис. …канд мед наук. – Томск, 2006. – 219 с.
Качество адаптации в обществе для пациентов с шизофренией зависит от особенностей течения заболевания, клинических проявлений, частоты обострений, а также от эффективности терапии и социальной поддержки со стороны родных и близких. Цель исследования – верификация факторов социальной дезадаптации больных шизофренией после первого психотического эпизода для разработки рекомендаций по первичной и вторичной психопрофилактике. С использованием клинико-психопатологического и психометрического методов обследованы 145 пациентов с диагнозом «шизофрения» в возрастном промежутке 15–40 (27,4±6,5) лет, госпитализированных в первый или во второй раз при длительности заболевания, не превышающей 3 лет. Выявлено три типа социальной дезадаптации больных шизофренией, перенесших первый психотический эпизод. Почти в половине случаев – 47,6% (без гендерных различий) – встречался продуктивно-психопатологический тип. Среди женщин в сравнении с мужчинами личностно-негативный тип дезадаптации выявлялся чаще: 36,4% и 17,6% соответственно (с шансом выше в 3 раза), а аддиктивный тип – реже: 15,6% и 35,3% соответственно. Лица с аддиктивным типом социальной дезадаптации в 22,2% случаев совершали общественно опасные действия (ООД). Установлено, что риск совершения ООД у больных шизофренией, злоупотребляющих алкоголем и употребляющих наркотические вещества, более чем в 10 раз выше, чем у пациентов без аддиктивного поведения. Установлено, что больные шизофренией с личностно-негативным типом дезадаптации менее комплаентны, чем пациенты с продуктивно-психопатологическим и аддиктивным типами. Критика к болезни в большей степени снижена у пациентов с негативно-личностным типом дезадаптации. Пациенты с продуктивно-психопатологическим и аддиктивным типом социальной дезадаптации более высоко оценивают роль семьи, друзей и поддержку значимых других, чем лица с личностно-негативным типом. В аспекте психопрофилактики социальной дезадаптации важно учитывать ее тип. Требуются раннее выявление лиц с личностно-негативным и аддиктивным типами и их своевременная терапия.
2. Швец К.Н., Лукьянцева И.С. Факторы социальной дезадаптации больных шизофренией и подходы к психосоциальной терапии и реабилитации // Научные результаты биомедицинских исследований. 2019. Т. 5, № 2. С. 72–85.
4. Гурович И.Я., Папсуев О.О. Дифференциация подходов к изучению нарушений социального функционирования у больных шизофренией и расстройствами шизофренического спектра и инструментарий для его оценки // Социальная и клиническая психиатрия. 2015. Т. 25, № 2. С. 9–18.
5. Vita A., Barlati S. Recovery from schizophrenia: is it possible? Curr. Opin. Psychiatry. 2018. V. 31(3). Р. 246-255. DOI: 10.1097/YCO.0000000000000407.
7. Guedes de Pinho L.M., Pereira A.M.S., Chaves C.M.C.B. Quality of life in schizophrenic patients: the influence of sociodemographic and clinical characteristics and satisfaction with social support. Trends Psychiatry Psychother. 2018. V. 40(3). Р. 202-209. DOI: 10.1590/2237-6089-2017-0002.
8. Семке А.В., Федоренко О.Ю., Лобачева О.А., Рахмазова Л.Д., Корнетова Е.Г., Смирнова Л.П., Микилев Ф.Ф., Щигорева Ю.Г. Клинические, эпидемиологические и биологические предпосылки адаптации больных шизофренией как основа персонифицированного подхода к антипсихотической терапии // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. 2015. № 3 (88). С. 19-25.
Пациенты с шизофренией являются одной из наиболее уязвимых групп в отношении социальной дезадаптации [1, 2]. Социальная адаптация больных шизофренией зависит от многих факторов: пола, возраста пациента, преморбидных характеристик, возраста начала заболевания [3], особенностей клинических проявлений [4], продолжительности заболевания [5].
Выявлена прямая зависимость уровня социальной адаптации больных шизофренией от особенностей течения заболевания, клинических проявлений, частоты обострения [6, 7]. Важную роль также играют эффективность терапии, внутренние резервы пациента и социального окружения, в первую очередь – социальная поддержка со стороны родных и близких [8, 9].
Цель исследования – верификация факторов социальной дезадаптации больных шизофренией после первого психотического эпизода для разработки рекомендаций по первичной и вторичной психопрофилактике.
С 2015 по 2018 гг. нами были обследованы 145 больных шизофренией, перенесших первый психотический эпизод, из которых 68 (46,9%) лиц мужского и 77 (53,1%) женского пола. Средний возраст пациентов составил 27,4±6,5 года в возрастном диапазоне от 15 до 40 лет. Критерии включения в выборку совпадали с таковыми для первого психотического эпизода: длительность заболевания, не превышающая трех лет, и количество госпитализаций в психиатрический стационар не более двух [10].
Основными методами исследования были: клинико-психопатологический, клинико-динамический, психометрический (шкалы PANSS, PSP, GAF, социальной поддержки Зимета, «Шкала нарушения осознания психического расстройства» в адаптации В.П. Иржевской [11], тест на социальный интеллект Гилфорда). Для статистической обработки полученных данных применялись непараметрические статистические методы (описательная статистика, критерий c2 с поправкой Йетса для таблиц сопряженности 2х2, отношение шансов [OR], критерий Манна–Уитни для сравнения двух независимых переменных) с использованием пакета прикладных программ Statistica 6.0.
Изучив клиническую симптоматику и особенности социальной адаптации/дезадаптации методом клинико-психопатологического и социально-психологического анализа, мы выделили 3 типа факторов социальной дезадаптации больных шизофренией, перенесших первый психотический эпизод (табл. 1).
Факторы социальной дезадаптации у больных шизофренией, перенесших первый психотический эпизод
Из таблицы 1 видно, что почти в половине случаев – 47,6% (без гендерных различий) – отмечались продуктивно-психопатологические расстройства, создающие риск социальной дезадаптации. Личностно-негативный тип встречался чаще у лиц женского пола (36,4%), чем мужского (17,6%) (c2=5,431 p=0,020 OR=2,7 95% CI=1,1–6,3). Таким образом, шанс формирования личностно-негативного типа дезадаптации почти в 3 раза выше среди женщин.
Риск аддиктивного типа социальной дезадаптации был более характерен для мужского пола (35,3%), в отличие от женского (15,6%) (c2=6,498 p=0,012 OR=3,0 95% CI=1,3–7,0). Шанс формирования аддиктивного типа социальной дезадаптации у лиц мужского пола в 3 раза выше, чем у женского.
Более чем пятая часть – 8 (22,2%) пациентов с аддиктивным типом социальной дезадаптации совершали общественно опасные действия (ООД) и привлекались к уголовной ответственности, тогда как при личностно-негативном типе социальной дезадаптации – только 1 (2,5%) пациент (c2=5,297 p=0,022 OR=11,1 95% CI=1,3–255,3), и с продуктивно-психопатологическим типом также 1 (1,4%) (c2=10,511 p=0,002 OR=19,4 95% CI=2,3–440,6). Таким образом, риск совершения правонарушений у больных шизофренией, злоупотребляющих алкоголем и употребляющих наркотические вещества, более чем в 10 раз выше, чем у пациентов без аддиктивного поведения.
Изучение комплаентности пациентов в зависимости от типа социальной дезадаптации показало, что больные шизофренией с личностно-негативным типом дезадаптации были статистически значимо (p<0,05) менее привержены терапии (Me=4,0 Q25-75=3,0–5,0), чем пациенты с продуктивно-психопатологическим и аддиктивным типами (Me=6,0 Q25-75=4,0–8,0).
Сравнительный анализ критики к болезни, необходимости лечения и социальных последствий заболевания (табл. 2) показал, что по медианному показателю пациенты с личностно-негативным типом выявили полное отсутствие осознания болезни по параметрам «Общая идея наличия психического расстройства» (5 баллов) и «Социальные последствия» (5 баллов). К социальным последствиям заболевания были некритичны все пациенты. В отношении необходимости лечения и применения медикаментов пациенты во всех группах показали «неполное осознание».
Сравнение результатов «Шкалы нарушения осознания психического расстройства» в зависимости от типа социальной дезадаптации
Общая идея психического расстройства
1 – продуктивно-психопатологический тип; 2 – аддиктивный тип; 3 – личностно-негативный тип.
Оценка уровня социальной адаптации по шкале GAF в зависимости от типа социальной дезадаптации показала, что в общей сложности удовлетворительный уровень социального функционирования был присущ пациентам с продуктивно-психопатологическим (р=0,010) и аддиктивным типами социальной дезадаптации (р=0,003), в отличие от лиц с негативным типом. Это свидетельствует о более выраженном влиянии негативной симптоматики на социальную адаптацию больных шизофренией.
Изучение социально ориентированного и социального функционирования (PSP) в зависимости от типа социальной дезадаптации (табл. 3) показало, что у лиц с продуктивно-психопатологическим типом дезадаптации уровень функционирования выше, чем у больных с личностно-негативным типом, по таким параметрам, как: «самообслуживание» (р=0,000), «социально полезная деятельность» (р=0,001), «беспокоящее и агрессивное поведение» (р=0,008) и «отношения с близкими» (р=0,025). Также у больных шизофренией с аддиктивным типом отмечался более высокий уровень социального функционирования в сравнении с личностно-негативным типом: «Социально полезная деятельность» (р=0,000), «Самообслуживание» (р=0,000), что связано с относительно более высокой сохранностью их психический сферы. Данное обстоятельство обусловлено тем фактом, что склонны к злоупотреблению алкоголем и употреблению наркотических средств пациенты с преимущественно аффективными и психопатоподобными расстройствами.
Результаты шкалы PSP в зависимости от типа социальной дезадаптации
Социально полезная деятельность
Отношения с близкими
Беспокоящее и агрессивное
Тест Гилфорда (табл. 4) показал, что результаты больных шизофренией с продуктивно-психопатологическим типом дезадаптации превосходят результаты пациентов с личностно-негативным типом по субтесту № 1 «Истории с завершением» (р=0,016) и субтесту № 4 «Истории с дополнением» (р=0,021). В свою очередь при аддиктивном типе дезадаптации отмечаются более высокие результаты по субтесту № 2 «Группы экспрессии» (р=0,002) и субтесту № 3 «Вербальные экспрессии» (р=0,010) по сравнению с больными, имеющими личностно-негативный тип дезадаптации. Таким образом, при нарастании негативной симптоматики у больных шизофренией больше страдает способность понимать поступки и действия людей, невербальные реакции (мимику, позы и жесты), а также речевую продукцию человека.
Характеристики социального интеллекта больных шизофренией, перенесших первый психотический эпизод, в зависимости от типа социальной дезадаптации
По шкале социальной поддержки Зимета было определено, что пациенты с продуктивно-психопатологическим типом социальной дезадаптации более высоко оценивают роль семьи (р=0,001), друзей (р=0,005) и поддержку значимых других (0,001), чем лица с личностно-негативным типом. Лица с аддиктивным типом дезадаптации по сравнению с имеющими личностно-негативный тип выше оценивают поддержку семьи (р=0,004) и значимых других (р=0,027).
Сравнение результатов шкалы PANSS при поступлении больных шизофренией, перенесших первый психотический эпизод, показало, что при аддиктивном типе дезадаптации по сравнению с продуктивно-психопатологическим в большей степени (p<0,05) были выражены враждебность, агрессивность, гневливость и аффективная лабильность, т.е. симптомы, играющие существенную роль в социальной дезадаптации.
Изучение степени выраженности негативных симптомов по шкале PANSS при поступлении в зависимости от типа дезадаптации (рис. 1, 2) показало, что при негативно-личностном типе дезадаптации по сравнению с продуктивно-психопатологическим и аддиктивным все негативные симптомы были статистически значимо выражены в большей степени.
Рис. 1. Сравнительная характеристика степени выраженности негативных симптомов по шкале PANSS при НЛТ и ППТ дезадаптации
Сравнительная характеристика степени выраженности негативных симптомов по шкале PANSS при АТ и НЛТ дезадаптации
Кроме того, как ни парадоксально, но при поступлении при негативно-личностном типе дезадаптации степень выраженности более половины позитивных симптомов была также выше, чем при продуктивно-психопатологическом типе. Это объясняется тем фактом, что негативная симптоматика предшествует позитивной, а последняя представляет собой результат искаженной деятельности головного мозга. Аналогичные результаты показало сравнение степени выраженности общих психопатологических синдромов.
Сравнение степени выраженности симптомов по шкале PANSS при выписке из стационара показало, что при негативно-личностном типе дезадаптации степень выраженности всех негативных симптомов была статистически значимо более высокой, чем при продуктивно-психопатологическом и аддиктивном типе. Аналогично у таких больных были более выраженными активная социальная устраненность, снижение критичности, расстройство воли, моторная заторможенность и малоконтактность. При продуктивно-психопатологическом типе, в отличие от аддиктивного, была выше выраженность депрессии, необычного содержания мыслей и активной социальной устраненности.
Выявлено три типа социальной дезадаптации больных шизофренией, перенесших первый психотический эпизод. Почти в половине случаев (47,6%) это продуктивно-психопатологический тип. Среди женщин в сравнении с мужчинами личностно-негативный тип дезадаптации выявлялся чаще: 36,4% и 17,6% соответственно (с шансом выше в 3 раза), а аддиктивный тип – реже: 15,6% и 35,3% соответственно. Лица с аддиктивным типом социальной дезадаптации в 22,2% случаев совершали ООД. Риск совершения ООД у больных шизофренией, злоупотребляющих алкоголем и употребляющих наркотические вещества, более чем в 10 раз выше, чем у пациентов без аддиктивного поведения. Установлено, что больные шизофренией с личностно-негативным типом дезадаптации менее комплаентны, чем пациенты с продуктивно-психопатологическим и аддиктивным типами. Критика к болезни в большей степени снижена у пациентов с негативно-личностным типом дезадаптации. Пациенты с продуктивно-психопатологическим и аддиктивным типом социальной дезадаптации более высоко оценивают роль семьи, друзей и поддержку значимых других, чем лица с личностно-негативным типом.
В аспекте психопрофилактики социальной дезадаптации важно учитывать ее тип. Также требуются раннее выявление лиц с личностно-негативным и аддиктивным типами и своевременная терапия.
Читайте также: