Евге ний бори сович каменько вич

Если вы заглянули сюда, значит желаете узнать больше о значении имени Евгений.

Что означает имя Евгений?

Имя Евгений означает — благородный (греч.)

Значение имени Евгений — характер и судьба

Значение имени Евгений для секса

Евгений очень переборчив в выборе партнерши, темперамент у него средний. К женщинам относится с некоторым пренебрежением, считает их существами менее стоящими, чем мужчины, однако он отнюдь не женоненавистник. Он склонен считать, что секс — принадлежность молодости, впоследствии человек должен заняться более серьезными делами: зарабатывать деньги, заводить семью, детей, заботиться об их благополучии. Нет ничего удивительного в том, что его жена, не получая в полной мере того, чего ожидает, чувствует себя постоянно неудовлетворенной, обойденной, раздражается по малейшему поводу и становится назойливой в своих требованиях. Но самое поразительное, что Евгений в подобных ситуациях чувствует себя обиженной стороной. Он не способен представить себе, что его максимальные достижения в области секса сопоставимы лишь со средней активностью других мужчин. Стимулировать мужчину с именем Евгений может разнообразие сексуальных партнерш, и он не считает это зазорным — Евгений смотрит на вещи широко. Он довольно откровенен в высказывании своих интимных желаний, лишен комплексов и хочет узнать все формы сексуального общения. В половой жизни ему необходимо чувствовать, что он не просто утоляет жажду своей партнерши, но и сам получает полное сексуальное удовлетворение, восстанавливает душевное и физическое равновесие. Если Евгений не удовлетворен своей супругой, он редко разводится, но ищет возможность наверстать упущенное на стороне. После сорока лет он снижает свои требования к выбору сексуальной партнерши, так как сводит секс к биологической необходимости.

Характер и судьба имени Евгений с учетом отчества

Имя Евгений и отчество….

Евгений Алексеевич, Евгений Андреевич, Евгений Артемович, Евгений Валентинович, Евгений Васильевич, Евгений Витальевич, Евгений Викторович, Евгений Владимирович, Евгений Евгеньевич, Евгений Иванович, Евгений Ильич, Евгений Михайлович, Евгений Петрович, Евгений Сергеевич, Евгений Юрьевич может раздражаться по пустякам, не удовлетворен своим положением, недоволен жизнью. Эгоистичен, для себя ничего не жалеет, но четко контролирует траты супруги, вовсе не отдает ей заработную плату или требует полного отчета о расходах. Однако и скупым его не назовешь, гостеприимен, любит принимать у себя друзей, его стол ломится от деликатесов. Его скупость проявляется только по отношению к жене. Очень любит детей, никогда не решится оставить семью, не мыслит своей жизни без сыновей. Мужчина по имени Евгений может не поддерживать никаких отношений с супругой, живя с ней под одной крышей, но не уходит. Жить с таким Евгением непросто. Он эгоистичен, непредсказуем, ревнив, неуравновешен. Пользуется успехом у женщин и редко бывает верен жене. Однако, если его супруга решится отомстить ему таким же образом, жизнь ее превратит в сущий ад. Евгений может опуститься до побоев, настраивать сыновей против матери даже в случае мелкой обиды на нее.

Имя Евгений и отчество….

Евгений Александрович, Евгений Аркадьевич, Евгений Борисович, Евгений Вадимович, Евгений Григорьевич, Евгений Кириллович, Евгений Максимович, Евгений Матвеевич, Евгений Никитич, Евгений Павлович, Евгений Романович, Евгений Тимофеевич, Евгений Трофимович, Евгений Федорович, Евгений Эдуардович, Евгений Яковлевич очень любим женщинами, он у них просто нарасхват. Не слишком разборчив в партнершах по сексу, любвеобилен, одновременно может иметь несколько возлюбленных. Расстается с ними легко, но ни одна не вспоминает его недобрым словом. Он обаятелен, дипломатичен, тактичен, никогда не обидит человека. В личной жизни мужчина по имени Евгений не слишком удачлив, может быть несколько раз женат. Трудно расстается с семьей, очень переживает разрыв с детьми. Может при разводе оставить детей себе. Имеет чаще всего сыновей.

Имя Евгений и отчество….

Евгений Богданович, Евгений Вельяминович, Евгений Владиславович, Евгений Вячеславович, Евгений Геннадьевич, Евгений Георгиевич, Евгений Данилович, Евгений Егорович, Евгений Константинович, Евгений Робертович, Евгений Янович, Евгений Ярославович энергичен, эмоционален, жизнерадостен, бодр и неутомим. Не склонен к необдуманным решениям, практичен, осторожен. Не любит рисковать. Падок на лесть и сам с удовольствием делает комплименты. Мужчина с именем Евгений общителен, душа любой компании. Любим друзьями, обожаем женщинами. В их кругу чувствует себя гораздо уютнее, нежели среди мужчин. Обожает активный отдых, любит разъезжать, но и комфорт ему тоже по душе, особенно ценит домашний уют. Сексуален, однако с возрастом становится более спокойным, считая, что пора заняться серьезными делами. Нередко его супруга после многих лет совместной, довольно счастливой жизни считает себя неудовлетворенной, хотя он к ней внимателен, любит детей. У него рождаются разнополые дети.

Имя Евгений и отчество….

Евгений Антонович, Евгений Артурович, Евгений Валерьевич, Евгений Германович, Евгений Глебович, Евгений Денисович, Евгений Игоревич, Евгений Иосифович, Евгений Леонидович, Евгений Львович, Евгений Миронович, Евгений Олегович, Евгений Русланович, Евгений Семенович, Евгений Филиппович, Евгений Эммануилович имеет сложный, неуравновешенный характер. Импульсивен, раздражителен, легко вспыхивает. Долго помнит причиненное ему зло, не прощает обид. Это человек конфликтный, несдержанный. Очень ревнивый. Заядлый спорщик. Любит общество женщин, сексуален, физически крепок. Вынослив, может быть профессиональным спортсменом в хоккее, футболе. Супругу такой Евгений выбирает из числа своих сексуальных партнерш. Если жена не удовлетворяет его сексуальные потребности, не разводится с нею, но находит возможность наверстать упущенное на стороне, удовлетворение в сексе восстанавливает его душевное и физическое равновесие. Если же в интимных отношениях все хорошо, супруге лучше мужа не найти. Евгений хороший хозяин, прекрасный, внимательный отец. Имеет чаще всего дочерей.

Имя Евгений и отчество….

Евгений Адамович, Евгений Альбертович, Евгений Анатольевич, Евгений Вениаминович, Евгений Владленович, Евгений Дмитриевич, Евгений Николаевич, Евгений Ростиславович, Евгений Станиславович, Евгений Степанович, Евгений Феликсович хитер, корыстен, вспыльчив, эмоционален, повышенно сексуален, не может спокойно пройти мимо хорошенькой девушки, имеет частые и беспорядочные сексуальные связи. Женится поздно. Мужчина по имени Евгений супругу выбирает спокойную и уравновешенную, зная, что его выдержать трудно. Но к семье привязан, умеет обеспечить ее материально. Расчетлив и экономен. Предпочитает сам вести семейный бюджет, жене не доверяет. Хороший хозяин и лидер в доме. Но к старости становится ворчливым, навязчивым и назойливым. Принимает активное участие в жизни взрослых дочерей, чем их раздражает. Очень любит внуков, проводит с ними много времени.

— В театре на колонне всегда, днем и ночью, светится проекция фотографии, и кажется: Петр Наумович наблюдает за всем, что происходит. А что происходит?

Что бы ни происходило, все говорили: это надо еще год репетировать. К счастью, у меня все-таки есть право вето (хотя я со всеми советуюсь), и я не хочу, чтобы мы консервировались.

Вслед за Фоменко ушел наш замечательный художник Владимир Максимов. И вот сейчас у нас работает большая группа молодых художниц, и они все прекрасные, и надо сказать, наши горизонты очень расширились.

— Да, я сказал себе, что не трону ни одного человека из своего наследства. Хотя сейчас возникают ситуации, что, может быть, и надо — из-за того, что баланс между деятельностью на стороне и внутри театра становится некорректным.

— Трудно быть первым среди равных?

— Ну я ж родственниками руковожу!

— В том и проблема: в семье не без родственников. Сопротивляются?

— Серия актерских постановок — компромисс переходного периода?

— То есть теперь это узаконенное будущее?

— Театр Фоменко без Фоменко должен сохранять… Продолжите, пожалуйста.

— Подробность психологического рисунка. Спектакль для Фомы был дело второстепенное, а вот репетиция… Почему все так любили с ним репетировать? Потому что получали просто огромное физиологическое удовольствие. Потому что любой артист чувствовал себя рядом с ним очень сильно защищенным.

— Как соединить традиции, которые вы унаследовали, и необходимость развития?

— Мне кажется, что мы консерваторы и ортодоксы (в хорошем смысле) лишь наполовину. У нас 12 основоположников, а все остальные люди совершенно другие. Нас стало сейчас 60 человек… Прямых учеников Фоменко ровно половина. А остальные — первая стажировка (высший театральный курс для актеров и режиссеров. — М. Т.), которой Фома сосредоточенно занимался, вторая, которой он занимался гораздо меньше, и третья, которая только слышала легенды…

Они слушают другую музыку, они смотрят другие спектакли. Например, я стопроцентно не совпадаю в списках спектаклей с Женей Цыгановым. Где Цыганов находит спектакли, для меня просто загадка. У нас несколько рок-групп, у нас очень хорошая записывающая студия Дениса Забияки, и если вы сейчас захотите записать что-нибудь, вам нужно занять очередь, потому что там, в подвале, — самая активная часть нашего театра. Они сочиняют музыку, тексты, выпускают диски, там караван-сарай все время! И моя мечта, чтобы это бурление перешло на сцену, чтобы все 60 человек имели работу.

Может быть, получится в будущем сезоне — вот сколько приказов лежит на столе, это все наши замыслы. Передо мной 16 заявок… Нас директор предупредил, что государство даст деньги на две постановки, а у нас есть деньги на четыре. А нужно — на девять, потому что я уже читал инсценировки, видел прирезки и эскизы костюмов…

И еще: мы не должны серьезно к себе относиться. Как только Фоме начинали петь панегирики, у него сразу усы начинали топорщиться, он что-то на столе начинал искать, уходил куда-то.

— Что чувствуете: время вам принадлежит или оно от вас уже уходит?

— Я ощущаю себя в душе шестнадцатилетним, а в реале я понимаю, что уже оформил пенсию. И это очень смешной период, конечно. Но так сложилась моя жизнь, что я почти не общаюсь со сверстниками…

— Конечно! Но основная жизнь происходит в институте и в театре, а тут все люди значительно меня моложе. И, может быть, это как раз причина того, что у меня пока конфликта с временем нет.

Хотя оно два раза на моих глазах сделало неожиданный поворот; первый раз все стало настолько хорошо, что я даже не поверил, что до этого дожил. А теперь еще один поворот, и все стало настолько тревожно, что я тоже не верил, что до этого доживу…

— Чему учитесь у своих студентов?

— Ну, конечно, свободе. Абсолютно другое поколение, и у меня чувство, что они не мучаются, как мучаюсь я, мы…

— Ну вот они пришли, свободные, — что дальше?

Сейчас произошло колоссальное изменение: все 25 человек, которые учатся на режиссуре в четырех мастерских ГИТИСа, разные. И вообще очень много народу идет на режиссуру, почему они все стремятся в театры, в нищету, мне непонятно!

— Конструировать свои миры, полагаю. Что вы им прививаете, чем делитесь?

— Через каких авторов абитуриенты ГИТИСа сегодня выражают себя?

И еще мы просим читать свое, если есть: прозу, стихи. И тут начинаешь радоваться и гордиться. Потому что это не всегда про любовь, это очень часто и про судьбы страны.

— Режиссер и главный режиссер — разные профессии. Вы получили эту позицию уже зрелым человеком, это вас изменило?

— Нет. Просто первое время я успевал и сам работать, и помогать другим. А следующего года жду с опаской из-за этого количества заявок, у меня своей работой вообще нет времени заниматься.

Но я уверен, что худруков надо назначать, как Тревора Нана, главу королевского Шекспировского театра, в 28 лет. Надо рисковать. Менять вектор. Скажем, Егору Перегудову надо давать театр сейчас. Я счастлив, что Боря Юхананов и Клим получили свои театры, но — поздновато.

— Каждая удачная проба! Когда что-то получается… Петр Наумович в самые последние недели, уже серьезно больной, приходил и спрашивал: а что-то хорошее произойдет?! И глядишь — происходило!

У режиссерского факультета ГИТИСа (на мой взгляд, самого интересного места в мире), откуда мы все выросли, одна главная проблема. Отсутствие времени и репетиционных помещений. Там все расписано на четыре года, там все бурлит, там всегда идет драка за право репетировать — драка!

Так что в институте по понедельникам всегда что-то очень хорошее происходит. Потому что в воскресенье можно репетировать и лекции не мешают тебе жить. В аудиторию для показов набивается всегда столько аспирантов, магистрантов. И всегда есть то, что двигает вперед русский театр…

— Чем дальше идет время, тем все более сложные и не сценические тексты вы выбираете. И как ни странно, они воспитывают, собирают труппу.

— Что дальше?

— Оставил П.Н. какие-то загадки?

— Мера одиночества и публичности в вашей жизни?

— Ну, режиссер всегда одинок. Тут никаких иллюзий быть не может. И теперь я еще точно знаю, что возраст — это бессонница. Про паруса не буду говорить…

— Но список еще ведь не прочтен до середины?

— Вы возглавляете театр около семи лет. Ощущаете, что сегодня он стал в полной мере вашим?

— У меня такой задачи никогда не было. Скорее театр стал нашим. Пытаемся вместе развивать то, что было заложено Фоменко. Пробуем что-то новое. Где-то получается более удачно, где-то менее, но мы живы, выпускаем яркие спектакли — и это главное.

— Вы как-то сказали, что в репертуарном театре невозможно полноценно использовать творческий потенциал труппы и делать необходимое количество премьер. Для вашего коллектива это тоже справедливо?

— Это проблема любого театрального руководства, и, по моим ощущениям, она неразрешима. Может быть, только в камерных театрах. У нас 64 актера, и невозможно сделать так, чтобы каждый сезон все получали новую роль. Но, честное слово, я хотя бы теоретически к этому стремлюсь.

— Зачем тогда приглашать в труппу столько артистов?

Евгений Каменькович во время сбора труппы

— По каким критериям, помимо таланта, вы отбираете вчерашних выпускников в стажерскую группу?

— Молодым, наверное, сложно трудиться за копейки круглые сутки?

— Поверьте, все выпускники творческих вузов хотели бы оказаться на их месте.

— Вы прошли такую же школу?

— Выживать приходится всю жизнь. Мне в этом смысле повезло. Когда я закончил режиссерский факультет ГИТИСа, работы ни в Москве, ни в стране не оказалось. Но мне посчастливилось поступить в ассистентуру-стажировку ГИТИСа к Фоменко, а дальше началось сплошное счастье. Я просто везунчик. Вокруг меня всегда были очень талантливые люди. Режиссерский факультет — это какая-то особая субстанция. Там такой караван-сарай!

— Вам знакомо чувство зависти по отношению к работам студентов?

— Студенты тяготеют к классике или им ближе современная драматургия?

— Мне кажется, им интереснее всего ставить собственные сочинения. Считаю, что Робер Лепаж, Дмитрий Крымов, Юрий Бутусов, Саймон Стоун в хорошем смысле отравили нашу театральную действительность. Сегодня режиссеры стараются переписывать драматургов. Что касается авторов, то главными, мне кажется, остаются Чехов и Шекспир. Очень удивляюсь, почему студенты меньше любят Островского, которого я боготворю, но это так.

— Не кажется ли вам, что новому поколению режиссеров не так уж важен автор?

— Я сторонник следующей формулы: в спектакле 50% автора текста и 50% — режиссера, актеров, музыки, декораций и так далее. Меня иногда смущает, когда идет большой перекос в ту или другую сторону, но это зависит от спектакля. Бывают выдающиеся работы — того же Боба Уилсона или Анатолия Васильева, когда не думаешь, кто автор. Прекрасное театральное действо — и какая разница, кто его написал?

— У нас вроде пока терпимо, из-за всяких проблем мы можем играть одновременно только два спектакля. Но у нас есть другая напасть, с которой сталкиваются практически все репертуарные театры: слишком много названий. Сейчас их 44. Мне кажется, что все спектакли живые, но выходят новые премьеры, и репертуар необходимо сокращать.

Считаю, что лучший продюсер на земле — Костя Райкин: у него на большой сцене семь названий. Когда выходит восьмое, он один спектакль снимает. Поэтому все они идут три-четыре раза в месяц, и это правильно. У нас, к сожалению, большинство идет только раз в месяц, лишь премьерные — четыре. Это большая проблема, и я, к сожалению, пока не придумал, как ее решить.

— Что еще в планах?

— Современные драматурги, которые все-таки доходят до зрителя, создают качественный слепок нашей эпохи. Вопрос в том, сумеют ли режиссеры создать на базе этой драматургии новый театр. Нас вроде учили, что он рождается с новой драматургией. Я пока этого не ощутил, но мне кажется, так будет: для театра пишет сегодня много талантливых людей.

— Если верить драматургам, то какая она, наша эпоха?

— Больное время. Раненое. Иногда смертельно, иногда легко. Но в целом не очень-то счастливое. С другой стороны, мне кажется правильным, что молодые авторы пытаются вывести нас из зоны комфорта, потому что опасность любого театра — начать хорошо жить. Петр Наумович всегда боялся, что мы можем обуржуазиться.

— Сейчас нет ощущения, что слишком хорошо живете?

— Поделитесь, как свой юбилей отмечать планируете?

— Про это не думал. Знаю точно, что утром буду репетировать.

— Не хочется отдохнуть хотя бы день?

— Ненавижу отдыхать. Хватает меня максимум на три дня. В этом году мы с отпуском угадали. Сергей Женовач и Олег Глушков меня всё сманивали в Норвегию. Я им не верил, а в этом году рискнул. Конечно, это какой-то экологический рай! Когда часов семь едешь на машине, а вокруг тебя водные стихии, зелень, необыкновенная чистота. Там другое отношение к природе, и это заставляет задуматься.

Не было неожиданностью ни для кого - руководить театром после Фоменко стал Евгений Каменькович: многие годы они работали бок о бок. С ним мы и поговорили о том, как "Мастерская Петра Фоменко" прожила этот год, и о том, чего ждать от нее зрителям впредь.

Кто кого любит? - с этого вопроса Петр Наумович, говорят, нередко начинал репетиции. Речь шла о персонажах и хитросплетениях смыслов спектакля. Но если перенести этот вопрос на сам театр - вам и правда так важны эти нити любви: друг к другу, к миру вокруг, к героям, блуждающим в житейских сюжетах?

Евгений Каменькович: Ну… скажу так. Петр Наумович иногда надо мной смеялся: "Вы проповедуете общество взаимного восхищения". Но я точно помню, что в 88-м году - так сложились звезды, что именно такие люди, очень непохожие и разные, собрались вместе, и первый учебный год - это было… счастье - опасное слово, это было удивление, открытие и, наверное, восхищение друг другом. Молодые люди с разных концов России и Европы собрались вместе и… работая над этюдами, начали вдруг просто летать.

А звезды сложились так из-за личности Петра Наумовича. Он же какой-то такой незапретитель. Мне кажется, ему в жизни как-то так сильно досталось, он не любил про это рассказывать, но вот главным его нравственным законом было - он никогда никому ничего не запрещал. Или как-то так умел разговаривать, что люди сами понимали - не надо в ту сторону ходить. Не было слова "нет", куда страшнее было - когда он молчал. И все тут же само как-то правильно организовывалось.

Он же самый великий руководитель-неруководитель. Он вообще терпеть не мог слов "художественный руководитель", вычеркивал их из всех программок: разве бывает "очень" или "не совсем" художественный руководитель?

Но вы ведь тоже не кажетесь таким "руководителем-руководителем"…

Евгений Каменькович: Мне неохота про себя говорить, я же такой активный, кричащий, громкий. А Петр Наумович такой мудрый, неспешный. Вот что он делал целыми днями? Просто репетировал. Или думал о репетициях. Или отмечал репетиции, успешные или неуспешные… Вот, знаете, часто артисты и режиссеры приходят на репетиции неготовыми. А Фома, мне кажется, специально заболевал, иногда надолго, - если точно не знал, чего хочет. Другое дело, что он мог потом все менять по сто раз… Наш с ним учитель Андрей Гончаров говорил, что режиссер должен опережать актера на две недели. Не знаю, откуда эта цифра, - но мне кажется что Фома умел опережать всегда, у него был очень большой запас знаний, театральных, жизненных, всяких, - и потому ему так доверяли артисты.

Не зря же у нас, мне кажется, пользуются наибольшим успехом спектакли "золотого периода" Фомы, когда он за два года подряд сделал "Семейное счастие", "Войну и мир" и "Одну абсолютно счастливую деревню". Честно говоря, не знаю, кто на Москве до этого уровня дотянулся - если говорить о русском театре психологическом. В моем понимании это идеальный образчик. Как у Додина - "Братья и сестры". Или вот мне нравится "Захудалый род" у Женовача - это примерно такой же уровень. Но это мое личное мнение, конечно.

В театре теперь есть "старики" и "молодежь". Никто не спорит - за первенство в понимании и толковании заветов Петра Наумовича?

Евгений Каменькович: Я про это не думал… Ну, если это и происходит, то не оказывает никакого влияния на нашу жизнь. Я просто точно знаю, что некоторые до сих пор не отошли от этой потери, боятся приступать к каким-то новым работам: до фоменковской планки мы уже не доберемся. Пытаешься объяснить, что теперь как-то будет по-другому - совместные годы все равно же зря не прошли, он всех многому научил…

За год у вас прошли премьеры набоковского "Дара", хореографических "Моряков и шлюх", возобновленной "Безумной из Шайо"…

Евгений Каменькович: … и "Египетская марка", я очень рад, что мы сделали то, что Фома хотел, - Мандельштама, которого вообще поставить невозможно. И практически полностью готова работа по Бунину, мы ее собрали летом, она называется "Последние свидания". Премьера будет сыграна в сентябре - я это называю "дипломный спектакль второй стажерской группы", там главный закоперщик Юра Титов, художница Валя Останькович, "золотомасочница", выпускница Крымова. Петр Наумович видел два показа, полгода последних они этим занимались…

Каждая премьера, каждая новая работа у вас теперь сопровождается словами: "благословил Фоменко"…

Евгений Каменькович: Ну, в этом нет никакого лукавства. Знаете, у нас всегда бывали такие странные сборы труппы - Петр Наумович то не называет вообще ни одного названия, а то столько, что жизни не хватит. Очень много такой внутренней работы в театре, много такого прекрасного, что вот мы сами внутри посмотрели, а публика не видит…

Вот и тем проклятым прошлым летом - он всех отпустил в отпуск, оставил двух человек и занимался с ними… "Возмездием" Блока. Блок у нас еще будет обязательно. Есть две новых вещи. Мы сделали сами внутри театра перевод "Гигантов горы" Пиранделло. И Оля Мухина написала специально для нас пьесу "Олимпия". Это то, что Петр Наумович не знал - но у нас еще много долгов по его спискам…

Как вы формируете эти списки, что отсеиваете, за что беретесь в первую очередь?

Евгений Каменькович: У нас вообще очень большая литературная часть, четыре человека, они читают, я читаю. Театр у нас читающий, это известно. Артисты приносят красивые названия - мне так нравится, что можно похвастаться: "Витязь в тигровой шкуре", например. Это невероятно, но вот есть группа во главе с Олегом Любимовым, которая может быть рискнет. Женя Цыганов на наших "Пробах и ошибках" делал замечательную "Даму с собачкой" - я не понимаю, почему он не довел это до ума. Но сейчас Женя предлагает сделать Тикамацу Мондзаэмона, "Самоубийство влюбленных на острове Небесных Сетей". Да, и я буду рад, если Юлий Черсанович Ким поможет нам сделать одну историю, которую Фоменко несколько лет рассказывал - о памятнике Пушкина. Понятно, что Петр Наумович был хулиган, но это уже гиперхулиганство…

Кстати, Полина Агуреева тоже рассказывала мне однажды о своих планах…

Евгений Каменькович: Полина будет делать чеховскую "Душечку". Для Полины принципиальна компания. Я говорю, тебе режиссер-то нужен? Она - нет, мы пока сами. Ну это же - кто откажется от Полины Агуреевой и "Душечки"? Она же одна из инициаторов одной из версий Блока, она уже оформление придумала. Но вот пока - "Душечка".

Что за подарок театр решил сделать себе 13 июля, в день рождения Фоменко?

Евгений Каменькович: Я признателен нашему выдающемуся директору, Андрею Воробьеву, - с его помощью мы закончили сезон (и всегда будем заканчивать его в этот день) подарком. В этот раз Миша Крылов со товарищи сделали процентов 70 "Руслана и Людмилы", у нас это прошло под такой гомерический хохот, что даже страшновато… Теперь думаем, останется это внутренним делом или будем идти на спектакль. Каждый раз в день рождения Фомы мы будем показывать что-то пушкинское.

"Фоменки" не любят современные пьесы - но вы охотно беретесь их ставить. Что вы, Евгений Борисович, упорно в них ищете?

Евгений Каменькович: Ищу и буду искать упорно. Я в конце концов "Язычников" у Олега Меньшикова недавно поставил. Надо сказать, что Фоменко читал "Язычников", я ему подбрасывал и Дурненковых, и Пресняковых, и Сорокина. И однажды я все-таки свою любимую пьесу "Dostoevsky-trip" Сорокина начинал репетировать, но чувствую, репетируют, потому что так надо. Через месяц остановились - никто не выразил сожаления. Это меня расстраивает. Но постепенно, думаю, нас жизнь заставит, так мне кажется… Оля Мухина уже наша, сейчас вот мы заинтересовались "Ворошиловградом", есть такой украинский автор, Сергей Жадан…

А что для вашего театра все-таки - актуальность и современность?

Евгений Каменькович: Тут же все давно открыто, театры должны быть разные. Должен быть Театр.doc, который реагирует на все события на следующий день - и я их бесконечно уважаю, восхищаюсь и так далее. Но мы какой-то другой театр. По мне, так "Семейное счастие" все равно современнее всего самого актуального. Потом, театр все равно никогда не успеет за временем, чтобы срежиссировать качественную постановку, не фельетон, не памфлет, - нужно полгода, год, а жизнь уже убежала дальше. Как сказал Малевич Хармсу: Идите и останавливайте прогресс". По-моему, так и должно быть.

Вы не раз повторяли - если что, в театре у вас уже есть смена, Кирилл Пирогов…

Евгений Каменькович: … или Иван Поповски. Ну, что касается Кирилла, в последние годы он совершает просто какой-то подвиг нравственный. При своих уникальных данных - и внешность, и голос, и музыкальность, и мозги, и талант, - он пять лет занимался с Фомой "Триптихом" и "Театральным романом", выпускали вместе. Пять лет - когда он мог сниматься, у него колоссальное количество предложений, - он фактически живет в театре… Все это, мне кажется, результат гигантской душевной работы, которую проделал с Фомой весь театр. Они все такие слухачи - и Кирилл, и барышни наши замечательные… Мейерхольд говорил, режиссер должен быть музыкантом - вот и Фоменко был абсолютный музыкант в режиссуре.

Вы поставили "Язычников" у Меньшикова уже став руководителем театра. А сейчас не ставите ничего на стороне?

Евгений Каменькович: Нет-нет, сейчас это нереально. Я все у Петра Наумовича хочу спросить, как же он руководил. Вот и Галиной Борисовной Волчек восхищаюсь - я все-таки поставил в "Современнике" два спектакля, видел, как она этот корабль огромный ведет. Это чудовищная какая-то ответственность… Вольному стрелку намного приятней.

Но в футбол играть по-прежнему успеваете?

Евгений Каменькович: Конечно, у нас же своя команда. Правда, мы опростоволосились на последнем турнире. Но… зато главный наш футбольный театр "Квартет И" включил меня и Кирилла Пирогова в "театральную сборную всех времен и народов". Это, конечно, шутка, но мне в моем возрасте (Каменьковичу 58 - Ред.) очень приятно.

Что рассказывал писатель и бард Юлий Ким о задумке Фоменко про спектакль о памятнике Пушкину:

- Фома задумывал спектакль "Наше все". Стоит Пушкин на своем постаменте, к нему подходит несчастный человек и говорит: "Александр Сергеевич, разрешите представиться… Маяковский". И вот Маяковский дальше начинает по знаменитому своему стихотворению… Мы с Петей цитировали друг другу по телефону: "У тебя и у меня в запасе вечность, что там потерять часок-другой". Не успел Маяковский разговориться с Пушкиным, как его отталкивает в сторону другой молодой человек, тоже несчастный - Есенин. Который тоже читает какие-то свои обращения к Пушкину. Вдруг они оба видят, идет какая-то дама, подходит, это Марина Ивановна. Марина Ивановна отбирает у Есенина Пушкина и несет его на своих руках. Потом другая - царственная - дама отбирает Пушкина, берет на руки. Подходит еще и Булат Шавлович Окуджава, и еще кто-то, и все они целуют Пушкина. А приходит время возвращать его на пьедестал - они никак не могут понять, кто же должен это сделать.