Реальные истории исцеления от вич

А был ли мальчик.

Не советую сеять в умах людей культ вич-диссидентсва. К сожалению, кратко объяснить не могу. Тут каждый лично, должен потратить месяцы, что бы немного разобраться в этом вопросе. Особенно в вирусологии, биологии. Но попытаюсь что-то возразить.

Особенно опасно слушать вот таких людей, которые сами записывают ролики, сами лезут в науку и делают свои, антинаучные выводы. Частая закономерность это, то что у таких людей всегда есть "своя клиника" или "свой центр" который создан на "базе. чего-то" плюс православие. Которое, кстати чаще в таких случаях уже не православие вовсе, а что-то искаженное. Ведь есть ролик, где данный гражданин рассуждает о межатомном взаимодействии и Боге, в очень уж сомнительных и еретически, рискованных домысливаниях. В этом ролике, все что про биологию - бред и отсебятина.

А несчастный народ, почему то "на ура" любит верить домыслам таких, около научных граждан, которые приправляют свое действие православием, на словах.
В таких случаях, как правило рядом и ходит ВИЧ/СПИД-диссиденство. Есть неподтвержденная информация, что это бывший врач неотложки, заведовал
наркобольницей, а ныне психотерапевт (. ) , который "Знает" что ВИЧ-СПИД якобы миф.

А вы знаете , что вич-диссиденты, которые инфицированны , умышленно не лечатся и умирают ? А вы знаете, что есть вич-диссиденты, которые усыновляют вич-детишек, что бы "спасти" их
не давая им терапию ? И потом дети гибнут . Простите меня за такой крикливый тон. Но не могу я на это спокойно смотреть. Читаем далее..

Это типичное популистское ВИЧ/СПИД-диссидентство. Оно рождается:
1.Из-за острейшей фобии , порождая следом эскапизм и дениализм.
2.Желания стать известным.
3.Научно-технической полной безграмотностью даже в популярно-бытовом смысле.
4.Патологией веры в т.н. теории заговоров - как правило, корень в неверии в добро, в сердцах большинства людей.

А Боровских отрицает. При этом центр у него с православием, по его словам, связан тесно.
Вот , произвольно взятое мнение о нем из сети:http://www.blagovestnik.su/blogs/hr. -infektsiej-i-o-merzkih-spid-dissidentah.html

Вот тут хорошо очень отбрили вич-диссидентов. Хотя и этого мало.

Просто невозможно всю страну сделать вирусологами-имунологами-врачами.

Там явно видно как он 100% игнорирует научные ссылки и рассуждения, и сразу принимает идеи "целительства" СПИДа, от некоего "ученого" , у которого всего 3 сообщения, и даже нет медицинского диплома - Мрак! Далее, если почитать этого "целителя" и ВИЧ-диссидента, без диплома который, то он утверждает что, СПИД происходит от потери некой энергии, которую якобы нужно снова накачать в организм нагревом тела, для исцеления. Мрак!!
Вот что пишет некий "врач", который без диплома, и Боровских соглашается с ним. "На днях мне удалось немного продвинуться в моей "антиспидовской терапии". Думаю, что эта новость станет мировой сенсацией:"

Вич/Спид диссидентство существует давно. С начала открытия вируса. В интернете эта секта приобрела огромные масштабы. Из их пустой, темной и околонаучной болтовни, многие люди с вич отказываются от терапии , и заражают десятки других людей, вирусом и этой больной идеей. Это уже практически секта.

При болезнях или подозрениях на них, нам нужно молиться с верою. А если веры мало, молить Господа и о вере. Но и проверенные, и подтвержденные научной медициной, средства не отвергать.

Ведь если у вас сильно болит горло, или температура, все равно ведь, какие-то меры вы принимаете, помимо молитв ? Так и тут.

Есть форум ВИЧ инфицированных людей, где их проблемы разбирают опытные врачи и собратья по несчастью. Изучая этот форум месяца 2-3, я сделал вывод, что те, кто не лечился - умер. А те, кто начал лечиться даже на стадии СПИД, многие вылечились от СПИД. (но не от ВИЧ – сейчас наличие ВИЧ, это хроническое заболевание)

В вирусологии, в частности вирусы ВИЧ, герпес, гепатита, бешенства, эбола, вирус полиомиелита. и т.д.
известны и их действие тоже - не вижу никаких заговоров и обманов.
Какие то вопросы по этим вирусам решены на 99% - это вирус бешенства и вирус полиомиелита. Какие то решены на 0% - это вирус эбола. Какие-то на 60% - это вирус вич, например.

Обмануть сотни миллионов врачей, и десятки тысяч профессоров невозможно. Среди них есть и верующие люди. Если бы фармацевты придумали обман, то рано или поздно, в этой сфере всё бы всплыло. И никакими деньгами всех совестливых врачей и профессоров не заткнуть. А они есть!

Не стоит же, производства и применение мыла и шампуня, позиционировать как всемирной заговор производителей мыла ?
Будем же сильны в вере и трезвы в науке. Конечно , нужно лечить тело, тем что предлагает логичная земная научная медицина. Но также важно помнить, что если просить у Бога исцеления, со всей верой от чистого сердца, то если будет Его воля на то исцеление - оно наступит! Ведь Бог может всё! Это мы понимаем и верим!
Конечно же чудесное исцеление может происходить по воле Бога, и нашим мольбам к Нему о исцелении.
Здоровья всем Вам!

Первая публикация, в которой говорилось, что ВИЧ — всемирный заговор, вышла летом 1984 года. Психолог Каспер Шмидт в своей статье утверждал, что СПИД есть продукт эпидемической истерии и имеет психосоциальное происхождение. В 1994-м психолог умрет от болезни, в которую он не верил. После некоторые исследователи начали сомневаться в том, что ВИЧ и СПИД связаны. Потом ученым удалось доказать эту связь, но остались люди, которые не верили, в том числе и известные деятели политики и искусства. Например, президент ЮАР Табо Мбеки считал, что колдуны смогут справиться с болезнями, а профессиональные врачи — нет.

Скриншот переписки в одной из групп

Участники группы губят не только себя, но и своих детей и партнеров. Из-за отсутствия наблюдения, терапии и даже отказа от анализов дети умирают, а их родители продолжают думать, что ВИЧ нет, обвиняют врачей и рожают обреченных малышей. Вот несколько ярких историй про диссидентов из группы «ВИЧ/СПИД диссиденты и их дети«. В ней около 5 тысяч членов, которые стараются переубедить сомневающихся, а заодно и собирают статистику о смертях активистов диссидентского сообщества. Имена героев изменены.

— Владимир был ярым адептом ВИЧ-отрицания. Он допустил смерть жены от СПИД, заражение двух дочерей (домашние роды),и заражение новой возлюбленной. В этой истории смешалось всё: ВИЧ-отрицание, домашние роды, дети с ВИЧ, славянские верования, йога, агрессивная точка зрения. Но обо всем по порядку.

— У меня было плохое самочувствие, и Зема сказала, что нужно почистить в мечети, мы ездили в мечеть. Я приехала домой к Айнур — дочери Земы — по ее приглашению. Я, Айнур и ее зять поехали на машине зятя в мечеть для очищения. В мечети я сидела на коленях, а Айнур молилась. На обратном пути в машине Айнур мне сказала, что для успеха ей нужно совершить еще дополнительный обряд, на который нужны деньги, и я должна их дать. Денег с собой у меня было недостаточно, и я отдала свой Айфон 5, — продолжает Инна.

Чтобы удостовериться в эффективности обрядов, краснодарка поехала в СПИД-центр и по паспорту сдала анализ на ВИЧ. Вирус по-прежнему присутствовал в крови.

— Позвонила Земе и поделилась досадой о положительном результате анализа. Зема назначила новый сеанс, во время которого посыпала мне голову сухой травой и читала заговоры. За сеанс по ее требованию я платила 5 тысяч. После сеанса мне говорили, что врачи в СПИД-центрах обманывают, безосновательно ставят диагноз ВИЧ-инфекции и назначают бесполезные лекарства, их слушать вредно, я не могу никого заразить ВИЧ, потому что его нет. Через две недели после этого лжецелительница дала справку об отсутствии ВИЧ, взяв за это 3 тысячи рублей.

— Получив справку о том, что у меня нет ВИЧ-инфекции, я была очень рада выздоровлению. Думала, что больше незаразна половым путем, поверила в исцеление и перестала принимать назначенные врачами лекарства, сдавать анализы в СПИД-центре и ходить к врачам. При этом долгое время чувствовала себя неплохо, — описывает погибшая впоследствии женщина. — В течение года мне звонила Зема и предлагала купить таблетки для бодрости и веселья, а также я получала SMS-сообщения от Земы и от Айнур с предложениями созвониться, вопросами о здоровье, о том, работаю ли я, и просьбами не обижаться. На них я не отвечала, так как у меня были материальные трудности.

В октябре 2015 года состояние женщины ухудшилось. С высокой температурой ее госпитализировали в инфекционную больницу Краснодара, где поставили диагноз: гидроцефалия мозга. 8 марта следующего года она умерла.

Долгое время родителями эти приглашения игнорировались, приехали они в СПИД-центр, только когда малышу на тот момент уже было 3 месяца, причем явились без него. Вели себя агрессивно, снова написали отказы от любых обследований, несмотря на предупреждения об уголовной ответственности таких деяний. СПИД-центр информацию об этом случае отправил во всевозможные органы и инстанции, но со стороны органов опеки и правоохранительных органов никаких действий не последовало.

Случай в диссидентской курилке (орфография сохранена).

-Хэллоу, деффченки! Скажите, есть те, что скрыл свой ВИЧ от второй половины? И как сказать? И стоит ли? Интим был и не раз. И без средств защиты…
— Подруга, если ты на сто процентов уверена, что ВИЧ нет, то зачем говорить? Я год встречаюсь с человеком, я его в известность не ставила! Он сдает раз в полгода тесты на ВИЧ — он отрицательный!
— О, Мэри, у тебя новый парень? А где твой бывший?
— Так он год как умер ((
— О, прости, я не знала ( А что с ним случилось?
— Пневмония( На вскрытии нашли пневмонию…а лечили от туберкулеза! С его статусом.
— С каким статусом?
— С ВИЧ-положительным статусом, он тоже ВИЧ+ был как и я. У него еще опоясывающий герпес был. Но его тот же вирус герпеса вызывает — с кем не бывает.
— Ясно. Так как — говорить о своем плюсе? Ой, слушай, Мэри, а у тебя давно плюс?
— У меня пять лет и у ребенка моего тоже.

Для тех, кто не в курсе, в Уголовном кодексе есть статья за заведомое поставление другого лица в опасность заражения ВИЧ-инфекцией и наказывается лишением свободы на срок до одного года. Заражение другого лица ВИЧ-инфекцией лицом, знавшим о наличии у него этой болезни, наказывается лишением свободы на срок до пяти лет. Заражение двух или более лиц либо несовершеннолетнего наказывается лишением свободы на срок до восьми лет.

Почему же люди не верят в ВИЧ и СПИД? Возможно, им просто страшно. Вот самые распространенные мифы.

СПИД вызван нездоровым образом жизни – наркотиками и гомосексуализмом, так как в этой группе больше заболевших.

В 1993 году ученые провели исследование гомосексуальных мужчин, почти половина из которых была ВИЧ-положительными. В течение 8 с лишним лет наблюдений в группе инфицированных половина пациентов заболела СПИДом. В группе ВИЧ-отрицательных никто не заболел.

Антиретровирусная терапия опаснее, чем сама болезнь, так как сама подавляет иммунитет.

Это лекарство разрабатывали это лекарство против рака, оно способно остановить размножение вирусов. Экспериментальных пациентов лечили слишком высокими дозами, поэтому препарат оказывал вредное действие. Сейчас подобрана правильная доза, а действующее вещество применяется в комплексе с другими, более современными и безопасными средствами.

Эффективность и безопасность антиретровирусных средств давно доказана десятками исследований. Десятками же исследований доказана относительная безопасность этих лекарств. Разумеется, абсолютной безвредности достичь не удается, но ведь и рак сейчас лечат химиотерапией, которая работает. Смертность и вероятность развития СПИД среди ВИЧ-инфицированных, принимающих антиретровирусную терапию, на 86% ниже чем у тех, кто отказался от лечения.

ВИЧ не может быть причиной СПИДа, так как никому не известно, как именно он действует – ученым неизвестен в деталях патогенез болезни.

Патогенез инфекции изучен довольно глубоко, хотя некоторые детали пока остаются в тайне. Тем не менее, имеются убедительно доказанные данные о причинах болезни и эффективные методы ее лечения. Механизм активности бациллы Коха также изучен не до конца, но это не мешает фтизиатрам лечить и излечивать туберкулез.

В Карелии ВИЧ-диссиденты тоже встречаются. Мы поговорили с Ариной Анатольевной Архиповой, которая работает медицинским психологом в Центре по профилактике и борьбе со СПИД и инфекционными заболеваниями

Что врачи могут возразить ВИЧ-диссидентам?

Как вы думаете, почему люди в XXI веке верят в подобные теории?

Можно провести аналогию с антипсихиатрией. Это движение, участники которого отрицают шизофрению и другие психические заболевания. Они считают, что это заговор фармацевтических компаний. Снять ролики, где люди в белых халатах рассказывают о заговоре легко, но здравомыслящий человек этому просто не будет верить.

Как работают врачи с такими людьми?

Существуют ли методы лечения ВИЧ (кроме антиретровирусной терапии), эффективность которых хотя бы частично доказана?

Антиретровирусная терапия мешает вирусам развиваться, как бы запирает их, поэтому иммунитет больного не падает слишком сильно. Сейчас это достаточно эффективный метод, чтобы не допустить развития болезни и жить дальше.

Работают ли какие-то средства нетрадиционной медицины?

Средства нетрадиционной медицины при лечении ВИЧ не работают. Самое страшное, что иногда люди надеются на чудо-таблетки и перестают лечиться проверенными методами. У нас была пациентка, которая принимала антиретровирусную терапию, а потом неожиданно попала в больницу с пневмоцистной пневмонией. Оказалась, что она купила дорогущие БАДы и стала принимать их взамен прописанных препаратов. Время было упущено, пациентка умерла.

Тимоти родился в США, но успел активно покататься по миру. В начале 1990-х он переехал в Барселону, где преподавал английский язык. Как сам он потом вспоминал, заработал инфекцию именно там. Параллельно учил немецкий и решил переехать в Берлин. В первую неделю в городе он остановился в квартире своего друга, который в это время был в отъезде в Исландии.

Тимоти нездоровилось, его свалила высокая температура, и почти всю неделю он провалялся на диване под одеялом. Страшный диагноз ему поставили в 1995 году в государственной клинике. Доктор, который поставил диагноз, по количеству T-лимфоцитов предположил, что инфекция в организме Тимоти обитает уже давно.

— Вам нужно немедленно начать прием лекарств, — заявила ему доктор и прописала азидотимидин (AZT). Тимоти боялся этого лекарства. Оно было самым первым разработанным от ВИЧ в 1980-х годах и обладало рядом довольно неприятных побочных эффектов: вплоть до анемии и проблем с печенью. И это было самое быстро разработанное лекарство на тот момент. Между демонстрацией эффективности AZT в лабораторных условиях и одобрением прошло всего 25 месяцев.

Благо уже в следующем году на рынок вышло более совершенное лекарство, которое ознаменовало собой начало эры высокоактивной антиретровирусной терапии (ВААРТ). ВИЧ довольно быстро приспосабливался к AZT из-за своей высокой мутагенности. И для подавления различных стадий развития вируса исследователи решили использовать комбинацию из трех-четырех препаратов, которую нужно было принимать не только ежедневно, но и по определенному расписанию по часам до конца жизни. Которая при ВААРТ значительно продлевалась.

От ВИЧ до лейкоза

— Я жил практически нормальной жизнью. Так продолжалось следующие 10 лет. После посещения свадьбы в Нью-Йорке я почти постоянно чувствовал себя истощенным. Вернулся в Берлин, проехал 16 км до работы на велосипеде и почувствовал себя опустошенным. В обед не смог проехать чуть больше километра до ресторана: пришлось сойти с велосипеда на полпути.

Тимоти отправили к онкологу. Биопсия костного мозга показала, что у него развился острый миелоидный лейкоз — злокачественная опухоль крови, при которой белые кровяные клетки подавляют рост нормальных клеток крови. Без должного лечения больной выгорает за несколько месяцев. В особо острых случаях — за несколько недель.

Для борьбы с лейкозом назначили четыре курса химиотерапии, каждый по семь дней с перерывом в несколько недель. Первый курс прошел легко. Дальше было только хуже: грибковая пневмония, сепсис, искусственная кома. В середине лечения началась ремиссия, и врач настаивал на том, чтобы провести трансплантацию стволовых клеток. Благо он уже нашел донора, который был согласен пожертвовать свои клетки с редкой мутацией CCR5 Delta 32. Она делала CD4-клетки практически неуязвимыми к ВИЧ.

— У многих пациентов не находилось подходящих доноров в банке стволовых клеток. У меня было 267 совпадений. Врачебная команда с 61-й попытки сумела найти донора с мутацией нужного гена. И он был согласен на пересадку.

Но я сказал нет! В этом не было необходимости: лейкоз находился в ремиссии, а принимать препараты против ВИЧ я мог бесконечно. Я не хотел быть морской свинкой и рисковать своей жизнью ради трансплантации, которая могла меня убить.

Второй день рождения

Тимоти был уверен, что трансплантация стволовых клеток — это очень опасная процедура, а выживает после нее только половина пациентов. Но в конце 2006 года у него уже не было другого варианта — лейкемия вернулась. И единственным шансом задержаться в этом мире была пересадка костного мозга.

К концу года лейкоз вернулся. Доктор назначил срочную вторую трансплантацию стволовых клеток на февраль 2008 года. И после этой операции восстановление шло куда хуже.

— Я бредил, почти ослеп и был почти полностью парализован. Заново учился ходить в центре для пациентов с экстремальными повреждениями мозга. Полное восстановление наступило только через шесть лет после пересадки.

Тимоти утверждает, что часть проблем после второй трансплантации были вызваны биопсией мозга сразу после процедуры. Точнее, пузырьком воздуха, который остался в его мозгу после биопсии. Он нанес ему некоторые повреждения, которые стали причиной двигательных проблем.

В это время в научных кругах уже вовсю шло обсуждение случая излечения Тимоти от ВИЧ. Все последующие анализы крови указывали на то, что присутствия инфекции в его организме нет.

Правда, скепсиса вокруг этого случая было предостаточно. Научный журнал New England Journal of Medicine дважды отверг публикацию лечащего врача Геро Хюттера. Дабы убедить научное сообщество, Тимоти пришлось самому выйти на сцену перед учеными, чтобы они смогли удостовериться, что он не похож на человека, зараженного ВИЧ.

Тимоти уже давно не принимает лекарства против ВИЧ в том же объеме, как лет 15 назад. Однако не отказывается от предэкспозиционной профилактики ВИЧ. От иммунодепрессантов, положенных после трансплантации, он отказался еще в 2010 году. Никаких болезней, связанных с отторжением транспланта, не возникло. Тимоти упоминал об этом в интервью 2017 года. Тогда же он отметил, что не боится того, что ВИЧ снова вернется в его жизнь.

А что дальше?

Но три этих пациента — это по-прежнему всего лишь капля в море десятков миллионов человек, которые каждый день проживают с вирусом.

После случая Тимоти Брауна было много неудачных попыток повторить его успех. И каждый раз вирус возвращался после того, как пациенты останавливали прием антиВИЧ-препаратов.

— Пускай это не жизнеспособная крупномасштабная стратегия лечения, но это действительно критический момент в поисках лечения от ВИЧ, — заявил глава Международного сообщества по СПИДу Антон Позняк в комментарии The Guardian. — Эти новые результаты подтверждают нашу убежденность в том, что существуют доказательства возможности вылечить ВИЧ. Есть надежда, что это в конечном итоге приведет к безопасной, экономически эффективной и простой стратегии с использованием генных технологий или методов, связанных с антителами.

Как мы уже знаем, мутация delta 32 возникает в гене, ответственном за производство белка под названием CRR5. Он находится на поверхности некоторых имунных клеток. Именно он необходим для того, чтобы распространенный тип ВИЧ мог заразить клетку. С помощью современных инструментов генной терапии можно отредактировать ген CRR5.

И в 2014 году ученые университета Пенсильвании поделились своими успехами в этой области. Они работали с 12 ВИЧ-пациентами, которые получали ВААРТ. Шесть из них прервали курс лечения через четыре недели после того, как им перелили кровь с 11—28% модифицированных клеток. Но такой объем клеток оказался недостаточным, чтобы сделать кого-нибудь устойчивым к ВИЧ. После отказа от ВААРТ вирусная нагрузка на организм только росла. Впрочем, это направление все еще считается одним из самых перспективных в борьбе с ВИЧ.

Другие группы ученых работают над доставкой ферментов, способных редактировать гены прямо в организме, с помощью наночастиц. Но этот способ явно не для ближайших нескольких лет.

Во всем мире насчитывается свыше 36 млн человек, инфицированных ВИЧ. Сегодня они вынуждены до конца жизни принимать препараты, которые не дают их организму умереть. Это продолжается десятилетиями. Для кого-то это стало рутиной, для кого-то стабильным заработком, а для развивающихся стран — проблемой серьезных издержек.

Получила вирус от парня-наркомана. Его не виню — сама понимала, чем грозят такие отношения. Думала, смогу ему помочь. В итоге парня посадили за хранение. Сейчас он, наверное, уже мертв. Из тюрьмы он мне писал, что нашли ВИЧ. Я сдала анализ — результат отрицательный. Видимо, тогда еще не определялся. Я выдохнула, думала, что пронесло. Но не пронесло.

В 2009-м я сдавала анализы по какому-то другому поводу. Через неделю домой позвонили — мама взяла трубку, — меня попросили прийти к инфекционисту. В глубине души я ждала этого звонка. Думала, что позвонят еще раз. Но никто не перезвонил. Я предпочла думать, что ошиблись. Игнорировала страшную мысль.

Когда решила заняться здоровьем — пошла к врачу, и там, конечно, ВИЧ подтвердился. Мне кажется, внутри я всегда понимала, что не пронесло. Я прошла все стадии принятия и не собиралась отказываться от терапии. Но в 2012 году таблетки давали не сразу – только по показаниям. Я просто ждала, когда выпишут лечение.

Анализы у меня не менялись. Я читала страшилки про терапию и решила, что таблетки меня убьют быстрее, чем вирус, — про побочные эффекты очень много негатива. И я решила — не буду пить. В периоды депрессии вообще отрицала, что больна.

Паранойя чуть не свела меня в могилу. Я стала скрывать статус даже от докторов. Когда заболела пневмонией, не сказала врачу о своем диагнозе и он назначил обычные антибиотики. Я болела три месяца, ничего не помогало, задыхалась, оказались поражены оба легкого. Меня увезли на скорой. А я боялась признаться — вдруг откажутся лечить. Когда в больнице взяли кровь и все поняли — я сделала вид, что не знала. Было стыдно и глупо. Я изображала оскорбленную — мол, я питаюсь хорошо, с маргиналами не тусуюсь, как вы можете мне такое говорить? В общем, ушла в полную несознанку. Вот дура. Сказала бы сразу, назначили антибиотики посильнее и быстро бы поправилась.

Вот так я жила двойной жизнью. На людях работала, отдыхала, и все хорошо. А оставалась наедине с собой — морщилась от брезгливости, боролась со страхом умереть. Боялась всех заразить, боялась, что на работе узнают. В голове каша — куча противоречивой информации, ума не хватает отсеивать неправильное. И в итоге я спряталась в кокон — ОТСТАНЬТЕ ОТ МЕНЯ. Я ничего не хочу.

В таких метаниях я и жила восемь лет. Решила отказаться от детей и посвятить себя работе. Но в августе незапланированно забеременела. И была почему-то рада. В тот момент проснулось все, что я в себе хоронила десять лет. У меня наконец появился стимул все изучить и проконсультироваться с врачами. Я решила начать принимать таблетки.

Но тут вмешалась мама. Это было самое тяжелое. Она диссидент. Мама плакала, умоляла меня не пить. В какой-то момент она была на грани серьезного срыва. Мне было ее так жалко. До 16 недель не могла себя заставить поехать в больницу — мама рыдала, потому что боялась за меня. Только тогда до меня дошло, что пока я переживала за себя, не заметила, как мама у меня под носом чуть с ума не сошла. Я поехала в больницу и там под наблюдением медиков начала терапию.

Обычно терапию принимают дома. Но так как дома — мамины истерики, а я беременна, то мы с врачами в СПИД-центре решили начать в стационаре. Побочные эффекты были первые две недели — расстройство желудка и бессонница. И то я не уверена, что дело в лекарствах. В больнице я видела много людей в СПИДе, конечно, что ни говори, но большая часть — это наркоманы. Девочки, получившие половым путем, — пьют исправно и по ним никогда не скажешь. Но то, что я там увидела, заставило меня еще больше разобраться в вопросе.

Сейчас все встало на свои места, бросать терапию я не стану. Побочек у меня нет совсем. Страхи ушли, от врачей я больше не скрываю, поняла, что такое отношение к ВИЧ я сама себе придумала. Правда, есть небольшое опасение пропустить прием, но оно уходит со временем. Мне повезло, что вирус не прогрессировал, — я могла доиграться.

Маму я за полгода переубедила — она теперь смеется над диссидентами. Хотя на самом деле это не смешно — там много просто запутавшихся и запуганных. Я думаю, что ее диссидентство — защитная реакция, она не могла допустить мысли, что ее дочь, самая лучшая и самая любимая, может быть с ВИЧ.

Многие боятся, что если начнут принимать лекарства и не смогут вовремя выпить таблетку, иммунитет больше работать не будет. Это неправда. Антиретровирусная терапия действует только на вирус, а на иммунитет не влияет. Но это плохо объясняется, да и не сразу понимается. Ну и, конечно, у многих самочувствие со временем никак не меняется. А раз ничего не болит, то зачем пить какую-то химию. Но ждать, когда упадет иммунитет, я больше не хочу. Я видела в больнице, к чему это приводит, — ужасное зрелище.

​Россия стала лидером по распространению ВИЧ-инфекции. По данным ООН, по числу новых случаев заражения страна занимает третье место в мире –​ впереди только ЮАР и Нигерия. Ежегодно регистрируют около 100 тысяч новых больных. По итогам прошлого года Приволжский округ занял второе место по числу новых случаев: ВИЧ здесь выявили у более чем 20 тысяч жителей. Самая тяжелая ситуация складывается в Пермском крае, Самарской, Оренбургской, Ульяновской областях и Башкортостане. Радио Свобода публикует рассказы ВИЧ-инфицированных россиян.

Александра Кирсанова живет в Оренбурге. Она согласилась рассказать свою историю, потому что, по её словам, "пора развеять миф о том, что ВИЧ – удел наркоманов и девушек легкого поведения".

– О своем диагнозе я узнала, когда оказалась в положении, в 2010 году. Для меня это было шоком. Да, я знала немного об этой болезни, но никогда бы не подумала, что это коснется и меня. Я всегда была отличницей, никогда не пробовала наркотики, даже травку. Сексуальных партнеров могла сосчитать по пальцам одной руки.

У ребенка статус отрицательный. У меня была невысокая нагрузка, но из-за беременности я начала принимать терапию, а после рождения ребенка пришлось отказаться от грудного вскармливания. Однако благодаря этому мой сын здоров. О моем диагнозе он пока не знает – маленький еще. После рождения ребенка терапию я не принимаю, нагрузка и клетки пока в норме. Сейчас наблюдаюсь в местном центре. Правда, редко там появляюсь из-за загруженности на работе, но пока здоровье позволяет такие пропуски. В тот момент, когда я заразилась, огромную поддержку мне оказал муж. Он оказался "минусом", но не отвернулся от меня. С тех пор наши пути разошлись, и сейчас мы в разводе, но диагноз не был причиной. До сих пор поддерживаем с ним хорошие отношения.

Принять диагноз было сложно. Меня в тот же день, когда все подтвердилось, выловил человек из общественного движения. Не помню, к сожалению, его имя. Спасибо хочется ему сказать огромное. Он привлек меня к общественной работе, отвлек от страхов и помог принять диагноз. Тогда я приняла участие в проведении фотовыставки по проблеме ВИЧ в кинотеатре "Космос". Дальше стало проще: поглотили заботы о ребенке, и как-то все само собой вошло в свое русло. Сейчас я общественной деятельностью особо не занимаюсь, только администрирую группу знакомств для "позитивных" людей во "ВКонтакте", но и на нее времени не хватает.

Когда узнала о ВИЧ, я работала в IT-сфере. И здесь как раз столкнулась с проблемой непонимания. Коллеги от меня не отвернулись, но они не верили в мой диагноз. Сейчас перешла на работу в общепит и пока никому не говорила. Только недавно устроилась и пока вхожу в коллектив. Время покажет, стоит ли говорить.

Здесь ведь не от сферы занятости зависит, а от отношения людей. В нашей группе знакомств многие рассказывают, как отрицательно к ним относятся врачи. У меня такого не было. Я лежала в общей палате и соседки не кричали: "Уберите эту инфицированную!" Медсестры помогали кормить ребенка и показывали, как ему давать терапию, чтобы не выплюнул.

В Орске Оренбургской области положение с распространением ВИЧ более серьезное. Там очень сильно развито ВИЧ-диссидентство, многие просто не встают на учет, не идут в центр. Если для девушек, оказавшихся в положении, это в обязательном порядке, то остальные просто отмахиваются от проблемы или боятся. В Оренбурге атмосфера более располагающая. Но и тут достаточно людей моложе меня, которые уже принимают терапию. У них изначально низкий иммунитет из-за плохой экологии, не из-за болезни.

Родственников у меня нет, а круг друзей за последние годы очень сузился. Но мне это не мешает. Друзья должны быть с тобой и в беде, а раз человеку нельзя довериться, то и друг такой мне не нужен.

– Женские истории показательны. Доля женщин среди новых случаев ВИЧ в нашей стране постоянно растет, – говорит эксперт по коммуникациям в области ВИЧ Анна Федоряк. – Почти половина из них узнает о своем диагнозе во время беременности. Часто это женщины, которые вели себя в полном соответствии со слоганом социальной рекламы "Любовь и верность – твоя надежная защита от ВИЧ", то есть имели одного постоянного партнера, от которого инфицировались. Жизнь доказывает, что пропаганда верности для профилактики передачи ВИЧ-инфекции не работает. Инфицируются женщины в основном половым путем. В России, где с ВИЧ живут 3,3 процента мужчин самого цветущего возраста, от 30 до 44 лет, шанс встретить партнера – носителя вируса высок. Если он при этом не принимает терапию или сам не знает о своем диагнозе, очень высок шанс заразиться. Современная антиретровирусная терапия хорошо снижает количество вируса в организме и исключает передачу ВИЧ половым путем, но в нашей стране лечение получают только около 35 процентов всех людей с ВИЧ. Такой низкий охват лечением не выполняет профилактическую функцию и не позволяет остановить распространение заболевания. Сделать это может, в первую очередь, широкое информирование и бесперебойный доступ к лечению для всех больных. К сожалению, в России есть большие проблемы по обоим пунктам, – заключает Анна Федоряк.

Елена

Елена из Буинска в Татарстане – не назвала свою фамилию, но подробно рассказала о том, как ВИЧ стал частью ее жизни:

– Я девчонка без комплексов, общительная. Замуж вышла очень рано, родила дочку, но семейная жизнь тогда не сложилась, мы разошлись. Уехала на заработки в Москву, чтобы быть подальше от своего бывшего. Практически сразу познакомилась с другим парнем – он на два года старше, не был женат, без детей – идеальный вариант. Сначала мы просто общались, потом он со своими вещами перебрался ко мне.

Так мы и жили – и ссорились, и мирились, но он был для меня лучшим, я его так и называла. Через пару месяцев он признался, что он – бывший ПИН (потребитель инъекционных наркотиков). Я сказала, что прошлое не имеет значения, но предупредила, что если он вернется к наркоте, то может уходить.

Когда вначале встал вопрос о предохранении, он сказал, что чистый, проверился во время нашего общения. Я просто поверила, не хотела начинать отношения с требований. Через несколько месяцев я забеременела, встала на учет и сдала все анализы.

На новый 2018 год я поехала к дочке, которая все это время жила у моей мамы, все было отлично. Вернулась в Москву через неделю и поехала на прием к своему врачу. Врач ничего не сказал, а просто дал мне листочек. Я посмотрела на анализы и ничего не поняла, не могла разобраться, перечитывала, а там в самом низу – "ВИЧ-положительный". Я спросила врача: как? Откуда? Он пожал плечами и выписал направление к районному инфекционисту.

Выйдя из больницы, я позвонила маме и рассказала о ВИЧ. Я плакала в трубку, не знала, что делать вообще. Мы решили, что это ошибка, и я сдам повторный анализ. Была зима, темнело, до любимого человека мне было добираться часа два на электричках. Я курила, очень много курила и плакала. Деваться было некуда: я написала своему партнеру про ВИЧ, он позвонил и сказал, что любит и ждет меня. Всю дорогу он мне звонил, чтобы узнать, где я нахожусь.

Приехав, я снова разревелась. Я сказала, что уже полутруп, а не человек: ВИЧ для меня был хуже смерти. Я ничего не знала о нем, думала только, что это болезнь проституток и наркоманов, и меня убивала мысль, что теперь и я в их числе. Я набрала в "Яндексе" "как умирают от СПИДа" – истории и фотографии были ужасны. Я хотела сделать аборт, но мой парень говорил про какую-то терапию, что и так рожают.

Потом я отправилась в СПИД-центр Моники, где мне сказали, что ошибки быть не может. Взяли анализы и дали терапию. Я благодарна врачам. Там отвечали на все мои вопросы, ведь я ничего не знала и не понимала. Постоянно плакала, ложилась и просыпалась со слезами, были мысли о суициде, я себя жалела. Ужасное было время для меня.

После этого заболел мой партнер. Сказал, что бронхит, но сдал анализы и уехал на вахту. Там ему стало хуже, он почти перестал есть, температура под сорок, но работу не бросал. Я отвозила ему лекарства. Домой вернулся худой, еле дышит, с температурой. Через несколько дней у него обнаружили туберкулез, он плакал. Я была спокойна, хотя мне хотелось сбежать из больницы. Бросить его не могла.

Тогда я еще не приняла свой диагноз, продолжала пить терапию, но мне казалось, что это заговор врачей, а я – подопытный кролик. Начала много читать о ВИЧ и его последствиях. Так я поняла, что у моего партнера – уже стадия СПИДа. До сих пор спрашиваю себя: знал ли он о своем диагнозе? Он уверяет, что ничего не знал, но мне кажется, что догадывался, но боялся это признать.

В то время я работала поваром. Вставала в шесть утра, готовила для рабочих, в десять ехала к нему в больницу – нужно было ухаживать; в восемь возвращалась, снова готовила и стирала. Столько слез у меня не было за всю жизнь. Живот рос, кушать не хотелось, я забывала про терапию, но боялась потерять его; поддерживала, как могла, никогда не плакала при нем. Он умирал. Сильно похудел, не вставал, не ел. Но мы были вместе – это давало силы.

Потом его перевели в подмосковную Сукманиху, в хорошую больницу. Там почти сразу его начали ставить на ноги. Я приезжала только по выходным, он встречал меня с улыбкой, сам. Через три месяца его выписали. Мы вовремя обратились к врачам, он выжил. Сейчас ему гораздо лучше, все-таки терапия – это жизнь. После выписки он уехал к себе на родину, встал там на учет, принимает терапию. Как найдет новую работу и квартиру – снова съедемся.

После родов я вернулась в Татарстан. До этого получила в Центре Моники капельки на малыша, сынок их пропил. Сейчас мы с ним сдаем анализы, пока они отрицательные. Сама я встала здесь на учет в местном СПИД-центре, продолжаю терапию. Вирусная нагрузка у меня неопределяемая, иммунитет хороший. Моя мама меня очень поддерживает, а недавно я рассказала обо всем сестре. С врачами тут плохо, в глубинке они иначе к тебе относятся – не помогают, еще и оказывают давление. Мне в глаза говорили, что я умру и терапия не поможет. Приходится ездить в Казань за терапией. Мне повезло, что моя история с ВИЧ началась в Центре Моники, а не тут.

Николай

Николай Баранов из Перми открыто говорит о своем диагнозе. Ему 43 года, он работает в ВИЧ-сервисе и уверен, что "нашел себя", помогая другим. Но так было не всегда.

– Диагноз мне поставили в 2006 году. Вышло это случайно, когда я лежал в больнице со спиной. В принципе я не был удивлен, учитывая образ жизни, который я вел в 90-е годы. Это был бурный период, бандитские годы. И употребление было, и множество незащищенных контактов. Ко времени постановки диагноза у меня уже были знакомые со статусом. Однако человек всегда думает, что его это не коснется. Я до последнего надеялся, что произошла ошибка.

Первый год для меня был ужасен – сумбурный, алкоголический. Я находился в информационном вакууме, интернетом тогда еще не пользовался. Окружающие пытались меня утешить, но обходили тему ВИЧ, боялись ее. Меня это злило, расстраивало. Полностью принять диагноз мне удалось, наверное, года через четыре. Когда поставили диагноз, иммунитет уже был невысокий, а вирусную нагрузку даже не пытались определить: не было реактивов. Терапию я начал принимать через пару лет, но она не пошла. Потом у меня резко упал иммунитет – было всего 70 клеток, и только после этого я начал регулярно пить таблетки.

Первый человек, кто меня поддержал, была мама. Потом потихоньку я начал рассказывать обо всем своим друзьям. Я всегда и везде был открыт и часто получал поддержку от окружающих. Но это мой личный опыт. У многих людей есть страхи. Я не сталкивался с открытым неприятием, но готов к этому в любой момент. Сейчас я живу с женщиной, и у меня все хорошо. Конечно, диагноз может влиять на нашу жизнь, как ни крути, но пока я не вижу для себя никаких особых ограничений.

Оглядываясь назад, я понимаю, что диагноз многое мне дал. В то время я перебивался на временной работе: на стройках, в сфере ремонта, отделки, в охране работал, пробовал на завод устроиться. Но это все не мое. Когда в 2007 году я снова попал в больницу, в общее отделение для ВИЧ-позитивных, то впервые столкнулся с такими же, как я. Тогда же как раз открылась первая группа взаимопомощи для людей с ВИЧ в рамках некоммерческого партнерства "Антинаркотические программы", где я в итоге и начал работать. Уже через три месяца я сам вел эту группу, начал по всей стране знакомиться с другими людьми, которые уже давно живут со статусом. Тогда я почувствовал какую-то опору под ногами, желание развиваться, и что-то начало меняться для меня.

После этого было много тренингов, семинаров. В 38 лет я поступил в колледж на специалиста по социальной работе, параллельно окончил московский вуз, затем институт повышения квалификации. Сейчас я уже практикующий психолог; у меня есть частная практика, работаю в реабилитации психологом. Параллельно веду проекты для ВИЧ-положительных, кабинет равного консультирования в местном Центре СПИД.

Пермский край по распространению ВИЧ в 2017 году оказался на пятом месте по стране. У нас рядышком Екатеринбург – через него проходит наркотрафик. И нас зацепило. Первый случай в крае был выявлен в Краснокамске в 1998 году, там героина много было. По пораженности Краснокамск где-то рядом с Орском стоит – городок маленький, там и сейчас полыхает. Сейчас уже 68 процентов – это половой путь распространения, хотя эпидемиологи считают, что 40 процентов из них так или иначе заразились от наркопотребителей, то есть ноги растут все же оттуда.

Пермь – один из немногих городов, где не было перебоев с препаратами. Была серьезная ситуация в 2014 году, когда началась децентрализация закупок. Тогда я даже выходил на одиночный пикет. Но во многом благодаря действиям главврача краевого Центра СПИД – надо отдать ему должное – удалось избежать перебоев. Другое дело, что местный минздрав не дает денег на дорогие препараты. Над качеством еще надо работать.

В целом я доволен тем, как пока складывается наше сотрудничество с местным Центром СПИД. Два года назад я из Татарстана привез идею проведения форума пациентов, главврач нас поддержал. Благодаря этому сотрудничеству нам удалось добиться запрета на отметки на медицинских картах людей с ВИЧ. Чтобы не было на них клейма.

У нас всего две организации, работающие в сфере профилактики и борьбы с ВИЧ, но нам не дают заниматься снижением вреда, эффективно работать с закрытыми группами. Нет особого смысла тестировать школьников, студентов и бабушек, нужно заходить с другой стороны: выходить на секс-работников, потребителей наркотиков, МСМ. Сейчас эти каналы у нас перекрыты.

Если примут идею минюста о запрете иностранного финансирования, это усугубит ситуацию. Каждую неделю в крае выявляют не менее 60 новых случаев, и эта цифра не уменьшается. Сейчас растет выявляемость за счет того, что расширили тестирование в наркологии, в женских консультациях, но в ближайшие несколько лет, думаю, будет рост.

Даже не знаю, что нужно сделать, чтобы этот рост новых заражений полностью остановился, если в школах слово "презерватив" вообще нельзя произносить. Видимо, что-то реально изменится только тогда, когда ВИЧ в буквальном смысле придет в каждый дом. Это страшно, ведь на самом деле есть все возможности, чтобы эпидемию остановить и работать только с теми, кто уже и так живет с ВИЧ.