Стронгмен алексей серебряков вич

Алексей Серебряков живет в мире, где красоту и завершенность придает, казалось бы, малозначительная деталь, где крапинки и царапины на портрете могут сказать о человеке больше, чем возраст или профессия. Кажется, что история сделала крутой вираж: в постиндустриальную эпоху в промышленном городе возродилась фотографическая техника полуторавековой давности.

Алексей родился в Челябинске в 1978 году. Мастер спорта международного класса по пауэрлифтингу, чемпион России и мира, живая машина для рекордов весом почти в полтора центнера. В 2006 году попал в Книгу рекордов Гиннесса, сдвинув с места самолет Ту-134А весом около 50 тонн. В 2011 году вместе с Вячеславом Максютой поставил рекорд Гиннеса по тяге поезда весом 465 тонн.

Сейчас среди амбротипов уральского фотохудожника уже сотни работ — портреты, пейзажи, натюрморты, постановочные снимки.

— Как все началось?

— Я искал свой художественный язык, перепробовал много разных техник. И мне понравилась амбротипия, визуально картинка понравилась… Начал смотреть работы Миши Бурлацкого (известный фотохудожник-амбротипист из Санкт-Петербурга — Л. С.), ребят-европейцев, кто в этой технике снимает.

Пластика амбротипа меня удивила. Амбротип всегда можно определить — по пластике своей, по сказочности он отличается от других изображений. И, кроме того, он делается на большом формате. Кто работал с большим форматом, тот понимает, что это не плоское изображение. А коллодий — светочувствительный слой — добавляет густоты, придает физическое, телесное ощущение.

Понятно, что никаким фотошопом этого не добиться, также как и никакой другой техникой… Это свой художественный язык. И все амбротиписты снимают по-разному. Техника одна, а каждый видит по-своему. Каждый снимает, как видит.

— А амбротипистов — вас много?

— Ну, человек тридцать, наверное, есть…

— Амбротипия как вообще зародилась? Одновременно с дагерротипией?

— Ну, почему… Это совершенно разные техники. Дагерротип — это медная пластинка посеребренная, на ней и делается фотоотпечаток, а проявка здесь происходит парами ртути. Это 1831 год, Луи Дагер. Амбротипия — это 1851-й, здесь отпечаток делается на стеклянной пластинке солями серебра. Тут ртути нет, но есть не очень хороший элемент — бромид кадмия. Он очень вредный, как все соли кадмия, поэтому надо работать в маске; по крайней мере, стараться не забывать про нее… Мы его вмешиваем в коллодионный слой, который наносится на стекло.

В амбротипии на завершающем этапе, чтобы изображение было хорошо видно, под прозрачное стекло нужно подложить черный бархат или покрыть обратную сторону стекла битумным лаком. Но непрозрачная стеклянная пластинка будет существовать в единственном экземпляре, а с прозрачной можно сделать копию, напечатать изображение, допустим, на фотобумаге.

— Только на фотобумаге?

— Необязательно. Можно использовать любые современные технологии… Но раньше, в XIX веке, амбротип был самодостаточным, копий с него не делали. Да тогда и не было никакой фотобумаги. Вообще, техник фотографии много: в XIX веке и цианотипия была, при ней изображение было синим, делалось берлинской лазурью.

— Ну, я теперь не могу удержаться от вопроса… Что у тебя в школе было по химии?

— Было время, когда я даже на олимпиады по химии ездил. Когда учитель нравился, хорошо шла химия. Когда не очень нравился — там уже химия начала подостывать… А когда пошла органическая химия, тогда я уже начал спортом заниматься. Поэтому я бы хотел подтянуть ее сейчас, в моем взрослом состоянии.

— Ну, потому что чувствую пробелы. И есть вещи, которые мне интересны… Например, я в экономике — дуб дубом, мне она и неинтересна, я и не хочу ее подтягивать. А органическая химия мне интересна — для занятий парфюмерией.

— А сейчас парфюмерией не занимаешься?

— Три года уже не занимаюсь, но сейчас дам тебе кое-что послушать…

— Да (протягивает пробирку с отвратительным запахом). Чем пахнет? Это цибетин (Википедия определяет его как сильно и неприятно пахнущее вещество, добываемое из желез зверька виверры — Л.С.), но, предположим, если ты меньше одного процента его в раствор добавишь, он даст такую притягательную теплоту аромату, то ты даже сама не поймешь, почему ты идешь за этим ароматом как за дудочкой. Этот цибетин искусственный. Сейчас есть французская компания Givaudane, она все это делает.

Их много, таких ароматов, могу показать что-нибудь травяное… Есть еще такие удовые ароматы — это кора дерева уд, которое еще использовалось во всяких восточных практиках. Эту кору на полгода закапывают в землю в золотом кувшине на два метра, и он выделяет сок. Этот сок по дороговизне — как эссенция жасмина, может быть, даже дороже. А вот, знаешь, альдегидные духи, типа Шанель номер пять, — там такой шипящий запах чувствуется…

— Ты духами занимался — это для себя или на продажу?

— Ты знаешь, я об этом не думал. Вот фотографией я как занимаюсь — для себя или на продажу? У меня есть заказы, ко мне приезжают из других городов, но даже если бы их не было, я бы все равно этим занимался… Духи — это одни из моих любимых вещей. На уровне собирания я ими занимался с детства.

Сейчас ребят, которые ездили в Италию, я просил привезти такой шампунь, но они его, к сожалению, не нашли. Вместо него привезли мне сыр с трюфелем. Тоже хорошо, но это из другой категории. Но у меня осталась эта бутылочка из-под шампуня, и если хочется вспомнить дни в Венеции, я ее открываю и за секунды вспоминаю.

— У меня духи в качестве такого якоря не выступают. Зато есть, например, запах бензина или дыма. А духи — духи для чего-то другого…

— Ну, если бы их у тебя было как у меня — штук триста, может, ты бы тоже это использовала.

Кстати, есть такой парфюмер — Пьер Гийом, и одни из его духов пахнут антифризом. Как он говорит, это аромат путешествий. Вот сегодня этот аромат мне под руку подвернулся и я его надел (дает понюхать руку).

— Не знаю, он, по-моему, обычный какой-то…

— У него есть такая маслянистая фракция странная. Но кожа может сильно перевирать и сжирать запах. Из-за кислотности, из-за гормонального фона она может сильно извратить задумку парфюмера. Например, сожрет какие-то ноты и останется база одна, как обрывок фразы.

— Говорят, что духи могут потерять или извратить аромат со временем, через два-три года…

— Конечно, если духи поставить в ванной, где влажность, да еще яркий свет жарит, то они аромат потеряют не через два года, а через месяц. Духи нужно хранить в прохладе, темноте, сухости. Не любят они ни солнечный свет, ни влажность, ни жару. Есть ароматы пятидесятых годов, которые хорошо сохранились: у меня был аромат 1952 года, который дошел до наших дней в хорошем состоянии.

— И как он сохранился — как целый флакон одеколона?

— Люди, которые духами занимаются, приобретают какой-нибудь старый аромат, например 1944 года, во флаконе миллилитров на двести, а потом разливают по несколько миллилитров тем, кто интересуется. Можно поставить маленькую вороночку и полфлакона куда-нибудь перепшикать. Есть люди, которые духи делят. Но, как правило, у ароматов сороковых уже не осталось верхов: есть база и середина, а верхи уже могли улететь из-за использования недолговечных составляющих. Каждому веществу присвоен индекс летучести — от одного до ста, индекс Почера. Вот у какого-нибудь дягиля или амбры этот индекс по 96-98, это стойкие запахи. В арабских странах так делали: например, строили мечеть, брали амбру и замешивали в цемент. Проходили сотни лет, и во время богослужения поднимался аромат, и тогда говорили: смотрите, как в мечети стены пахнут! Это давно предусматривали. Вот если капнуть куда-нибудь того же цибетина, то запах сам не уйдет, при уборке он будет размываться и в доме будет все время плохо пахнуть. Тогда на помощь нужно позвать парфюмера, который сможет нейтрализовать запах другим веществом.

— Все эти вещества, они свободно продаются?

— Вообще, есть специальные заводы, которые их производят. Такая промышленность для химических предприятий. Раньше даже фасовали для парфюмеров-самоучек и можно было купить определенный набор. А сейчас из парфюмерных веществ многое запретили. Например, вещество, которое придает запах цианиду…

— Да, это бензойный альдегид… Его запретили.

— Из-за того, что очень ядовитый?

Раньше дубовый мох использовался только натуральный, а потом его заменили искусственным, который называется вернил.

— Шипр — это же парикмахерский аромат, сладкий до ужаса.

— Вот сразу видно, что ты в шипрах не разбираешься. Есть сотни шипровых ароматов. Какой-нибудь распространенный аромат — например, Гуччи раш — это фруктовый шипр. А если к шипру мы добавим лаванду, то получился так называемый фужер.

— У тебя обоняние тонкое? Тоньше, чем у обычного человека?

— От неприятных запахов страдаешь?

— Да, с детства причем. В нашей стране люди не стремятся к тому, чтобы хорошо пахнуть. Я вообще-то в общественном транспорте не езжу, но, бывает, иногда зайдешь, и накрывает волна…

Парфюмерия — она не для того, чтобы быть носибельной. Это отдельное искусство, как живопись, например. Она ничего никому не должна. В парфюмерии есть свои черные квадраты, свои Малевичи. Духи — это как одежда. Бывают как ладно скроенный костюм. Шанель пор месье, например. А бывают как одежда, вывернутая наизнанку, швами наружу.

— Одно время, кстати, была такая одежда была модной…

— Вот и ароматы бывают такими. У выпускников одной из парфюмерных школ есть такие ароматы — кажутся, что нитки торчат. Есть такие нефтяные запахи, креозотовые, кровяные даже.

Челябинские интеллектуалы в предвкушении одной из самых долгожданных и изысканных фотовыставок года. С 11 по 26 ноября Музей изобразительных искусств представит около сотни амбротипов – снимков на стекле, сделанных с помощью мокрого коллодионного процесса. Сложнейшую технологию, изобретённую на заре развития фотографии, восстановил мастер спорта международного класса по пауэрлифтингу Алексей Серебряков. Ещё недавно он ставил мировые рекорды по тяге поезда и самолёта, а теперь предстанет перед широкой публикой в новом амплуа.

Мы поговорили со стронгменом и фотографом о том, почему односторонне развитые спортсмены - это порочный шаблон, чем уникален амбротип, и какие преграды приходится преодолевать на пути к хорошему снимку.

Работа над ошибками

- То есть шутки о недалёких спортсменах – стереотип?

- Нельзя судить о человеке, не зная его. Не только у спортсменов сейчас низкий уровень грамотности. Каждый день в социальных сетях мне приходит по 50 сообщений. И если хоть два из них написаны без ошибок, это уже хорошо. Кто-то может подумать, что я злой, ибо в беседе всегда поправляю. Но я работаю над собой и жду этого от окружающих. Если пунктуационные ошибки ещё проскальзывают, то с орфографией у меня проблем нет.

- А какое у тебя образование?

- Самостоятельное. Я учился в педагогическом университете на преподавателя ОБЖ и физкультуры, но потом увлёкся спортом. Сложно было совмещать, поэтому вуз так и не окончил.

Школьная химия пригодилась

- Амбротипия – один из сложнейших видов фотографии. Почему выбрал такую технику?

Я шёл к этому постепенно, расширяя свой фотографический язык. В России сегодня только около 30 фотографов профессионально делают амбротипы. Освоить эту технику мне помогли мастера из Москвы и Санкт-Петербурга. Пригодились школьные знания по химии, я тогда даже на олимпиады ездил! Долго пришлось собирать растворы, достать серебро, бромид кадмия и йодид калия в нашей стране сложно. Надо договариваться с лабораториями и химзаводами. Притом что в Америке такие наборы для амбротипистов свободно продаются.

- Наверно, реагенты дорогие?

- Люди уже делают тебе заказы?

- Если полностью встать на коммерческую ногу, можно отпугнуть божественное проведение. Не хочу превращаться в коммерсанта. Хотя, конечно, в истории встречались и такие случаи, например, Пабло Пикассо был классный и успешный при жизни. Обычно я сам приглашаю на съёмку знакомых. И получившуюся картинку оставляю в своей коллекции. Если увижу, что у портретируемого горят глаза, могу и подарить.

Кровь хлещет, стёкла летят

- На твой взгляд, в Челябинске много интересных типажей?

- И как люди реагируют? Не пугаются твоего внешнего вида?

- Наверно, думают, что я маньяк. Это сейчас мой вес немного снизился, я стал похож на обычного толстячка, 140 кг вместо 160. А когда тренируюсь, мышечные ткани наполнены кровью, буквально куски мышц торчат. Вид, наверное, устрашающий. Поэтому сначала показываю работы, даю время подумать. Некоторые всё-таки соглашаются.

- Легко найти с моделями общий язык?

- Расположить несложно, а вот для создания хорошего портрета надо потрудиться. Портретируемый несколько секунд не должен шевелиться и моргать, для этого используется специальное приспособление для упора головы сзади. Мне во время съёмки также непросто. Я же большой, словно слон в посудной лавке. Иногда так взмокнешь от напряжения, что с носа льётся пот. Бывает, начинаю поливать стекло раствором и не замечаю, как режусь острой кромкой. Кровь хлещет, а мне надо быстро проявить снимок. За съёмку теряю до 3 кг, а снимков только два успеваю сделать. Пока подготовил человека, усадил, выбрал ракурс, почистил пластину, полил, пошёл в тёмную комнату и положил в ванну с серебром, пока серебро перешло на пластину, затем вставил её в кассету, сфотографировал, проявил, высушил, – прошло три часа!

Путешествие в воображариум

- Видела, у тебя много стилизованных фотографий.

- На самом деле это тупиковое развитие, я уже побаловался этим. В амбротипии важно другое - передать суггестивное ощущение. Чтобы после просмотра фотографии в голове зароились мысли. Если художнику удаётся вызвать чувство тревоги или страха – это вообще удача. Снимок должен отправлять человека в некий воображариум, в путешествие, может быть, в детство.

- Больше нравится фотографировать людей или природу?

- Иной раз хочется побыть одному, побродить по лесу в поисках удачного места. Время на природе пролетает быстро, только и замечаю, как меняется свет.

- Почему отдаёшь предпочтение чёрно-белой фотографии?

- Амбротипы на самом деле серебристо-чёрные. А что касается цвета, то он всегда должен быть сигнальным, нести какую-то информацию.

- В серии, сделанной на Кубе, наоборот, противоположные снимки, яркие.

- Там другая техника, среднеформатная плёнка, но всё равно виден мой почерк. Посмотрите, как сочетаются цвета, - стоит человек на фоне зёленой стены, а рядом розовая швабра. Я стремлюсь к тому, чтобы цвет оправдывал себя. А не так, как делают многие: приехали на отдых и начали фотографировать всё подряд. Это не фотография, а заметки для домашнего просмотра.

- Кстати, почему не снимаешь улицы Челябинска?

- Если найду что-то интересное, обязательно сниму. У меня, например, есть фотография улицы Морской – вид на металлургический комбинат. Там он выглядит как замок Снежной Королевы, весь в инее.

Не время рекордов

- Такое ощущение, что увлечение фотографией полностью вытеснило из твоей жизни спорт.

- Действительно, немного охладел к нему, на соревнованиях последний раз выступал два года назад. Полностью спорт, конечно, не отпускает, но рекордов пока не планирую. Может быть, продолжу в поддерживающем режиме или выступлю в какой-нибудь узкоспециализированной дисциплине, например, подъём на кисть или на бицепс. Я много времени отдал спорту, теперь интересно развиться в другом направлении.

- А как насчёт другого твоего увлечения – парфюмерии? Не думал совместить выставку с дегустацией духов?

- Это было бы интересно, но проблематично. Можно под какой-то конкретный аромат подбирать фотографию. Надо предложить сотрудничество какому-нибудь парфюмерному магазину.

- В социальных сетях все просят помочь тебе с организацией выставки, кто чем может. Неужели спонсоры не находятся?

- Оформление работ требует колоссальных расходов. Крупные компании, которые любят рекламировать свои добрые дела, меня разочаровали. Поэтому собираем всем миром.

Мнение

Светлана Ветрова, участник кураторской группы Soft Focus, готовящей выставку Алексея Серебрякова в Музее изобразительных искусств:

- Если говорить о фотографической среде в нашем городе, то стоит отметить, что, челябинская публика больше приучена к репортажной фотографии, где в первую очередь предстают события и эмоции. А, например, абстрактная фотография, которая интегрирована в современное изобразительное искусство, у нас выставляется гораздо реже. Поэтому нашей кураторской группе интересно знакомить челябинцев именно с современной арт-фотографией во всём многообразии её сложных техник.

Алексей Серебряков заинтересовал нас своим нешаблонным подходом к искусству. Знаете, у него прекрасное эстетическое чутьё, он не идёт на компромисс с народным вкусом, он честен сам с собой.

У Алексея есть работы, где велика доля случайности, где у людей свободные жесты, позы, мимика, а есть и почти авангардные снимки со сложной композицией. В амбротипии интересно настраивается зона резкости, есть несколько точек фокуса, и, разумеется, всё определяется тем, на чём фотограф хочет сделать акцент. В некоторых портретах у Серебрякова лицо портретируемого остаётся почти размытым, но зато чётко рисуется структура волос или ткани на одежде. Алексей испытывает любовь ко всем проявлениям материального мира – запахам, вкусовым и тактильным ощущениям. И все работы его брызжут этим чувством любви к жизни. Когда смотришь на его снимки, будто кончиками пальцев ощущаешь все поверхности – бархатистость, шершавость или гладкость. Он любит форму, пластику, материя вокруг него чувственная, налитая, сгущенная, имеющая свой вес, занимающая определённое положение в пространстве.

На выставке в музее мы представим сложную экспозицию, где в одном блоке будут объединены портреты, натюрморты и даже пейзажи. При том, что последние очень сложны в амбротипной технике, так как для съёмки на открытом воздухе необходимо обеспечить ряд условий, с трудом осуществимых вдали от студии: возможность часть работы провести в полном затемнении, наличие большого объёма воды для промывки. Алексей для этого смонтировал в машине специальную систему с тёмными шторами в багажнике. Большую часть выставки займут непосредственно стёкла формата 13 на 18 см и 18 на 24 см. Некоторые работы распечатаем, так как при увеличении амбротипа можно разглядеть предметы в мельчайших деталях.

Надеюсь, эта информация облетит всю Россию, и мы провезём выставку по многим городам.

Досье

Один из самых сильных людей Южного Урала — о калориях, мотивации, усталости от тусовки, новых вызовах и возможностях в фотоискусстве и о том, откуда в человеке сила.

— Это я вчера еще не потренировался.

— Почему?

— Потому что рацион такой — калории, всё такое?

—Это, наверное, непросто.

— Непросто. Вот мы сидим в ресторане. Придет обычный человек, посмотрит на стейк в меню, посмотрит на цену (смотрит в меню) — 580 рублей за 100 граммов. Ну, что для такого, как я, 100 граммов?! Это, кстати, проблема и для меня, и для тех, кто организовывает различного рода мероприятия, и приглашает меня либо провести его, либо поучаствовать, либо хотя бы просто поприсутствовать. Еда, увы, все дороже. Для представителей силовых видов спорта это очень серьезная проблема. Так что я на себе очень хорошо чувствую, что жить в последнее время стало хуже. Конечно, сам готовлю дома. Очень простую пищу. Но все-таки. Правда, людям нашим удивляюсь — спокойные все такие, будто бы ничего не происходит.

— Сетка в животе?

— Ну да. Доктора поставили сетку после операции на грыже, это же нормально. Вы же видели, наверное, в интернете видео операции? Там что-то вроде 110 тысяч просмотров уже.

— Зачем вы выложили это в интернет?

— А как вы с сеткой в животе тренируетесь?

— Я не могу не спросить вот о чем. Человек сам по себе такой сильный, или ему нужна, скажем так, помощь. Фармакология там всякая.

— (почти сразу) Думаю, что уже не стоит разделять. Знаешь, вокруг всего этого в последнее время стало очень много ханжества. Ханжества, возведенного в абсолют.

Я ведь как-то был немного знаком с Григорием Родченковым. Да-да, тем самым, которого сейчас называют предателем и обвиняют во всех наших допинговых грехах. Когда еще не были запрещены определенные виды гормонов, и их открыто продавали, как спортивное питание, тогда еще так широко не известного Родченкова приглашали прочитать нам лекции. Было интересно, он формулы рисовал разные. А потом я его увидел по телевизору.

— Я немного о другом. О том, что у вас в подготовительный период рацион до 12 тысяч калорий. Которые организму еще предстоит переработать и правильно усвоить. И тренировки, после которых обычный человек (если их вообще осилит) будет восстанавливаться неделю, а не день.

— Если всерьез вдаваться во все это, то я, конечно, могу расписать то, что нужно любому спортсмену действительно высокого класса.

Первое — это гепатопротекторы, препараты, защищающие печень.

Второе — энзимы, которые помогают переваривать пищу.

Третье — хондропротекторы, препараты, помогающие твоим суставам выдержать тренировочные нагрузки.

Четвертое — антигипоксанты, помогающие преодолеть кислородную недостаточность.

И так далее. (продолжает загибать пальцы на руках).

По-хорошему, затрат на всё это в силовых видах куда больше, чем у тех же хоккеистов.

— Вы будто бы ревнуете к хоккею.

— И мы с ребятами стояли у истоков этого.

— Но сейчас всего этого нет. Почему?

Сейчас все чуть по-другому. Хотя, казалось бы, в стронгмены приходят сразу, с самого начала. Но что-то не то.

— Вам 38 лет. Возраст для силовых видов спорта, безусловно, не предельный, но после травм восстанавливаться все тяжелее. И вы ищете себе вызов, мотивацию. В чём находите?

— (после небольшого раздумья) Сила — это такая большая зараза, что если ты её хоть раз по-настоящему почувствовал.

— А откуда в человеке Сила берется?

— Да фиг знает. Думаю, что Сила каждого из нас предопределена. И прежде всего она — в голове у человека. Но при этом ее можно наработать. Если ты достигаешь какого-то серьезного уровня — это уже данность. Мы же не задаем вопросы великим музыкантам, почему они с четырех лет на скрипке или фортепиано начинали играть, репетируя по десять часов в день, правда?

Хотя, сейчас, конечно, мне труднее заставлять себя ходить на тренировки. В мире ведь столько много всего интересного! Но без Силы уже тоже не то. Это как в школе было — первые дни каникул ты радуешься, но к августу ты по школе начинаешь скучать — по занятиям, по одноклассникам, поэтому ритму. И ждешь первого сентября.

Точно так же и здесь. Да, я долго — восемь месяцев — по сути, не тренировался. Но не то это!

— Не так давно видел запись, как англичанин Эдди Холл сделал становую тягу с весом 500 килограммов, и после этого его с трудом откачали. А где предел? У вас, у человека вообще?

— Предел человека — это, наверное, его смерть. Когда перед операцией проверял свой гемоглобин, он у меня был 200. И медсестра сказала, что никогда настолько черной крови не видела. Даже были проблемы, чтобы её взять. Я понял, что хожу, что называется, по лезвию бритвы. Надо следить за собой, не забывать. Гемоглобин должен быть не 200, а хотя бы 160. А то тромб — и всё. Но стронгмены — не хоккеисты, у нас нет собственных врачей, чтобы постоянно следили за нами — мы должны делать это сами. И ответственность огромная.

Крайний раз я выступал на соревнованиях второго декабря прошлого года. Хорошо был готов, но в последний момент начались проблемы со спиной. Я понимаю, что не покажу результат лучше, чем там же за год до этого. Но хотя бы повторить его, причем в худшем состоянии — это для меня новая победа, новое преодоление. Как будто на большой скорости у машины колесо отрывается, но ты и на трех оставшихся доедешь. Так что я умею и на трех колесах. И каждый раз испытываю себя.

— Алексей, зачем все это? Есть риск не рассчитать силы, и тогда.

— Ты в этот момент не задумываешься об этом. Повторюсь, Сила — это большая зараза. Один раз почувствовал ее вкус — и не сможешь больше отказаться.

—Да. Многое очень похоже. Не всё. Но многое.

Да, сейчас я начинаю задумываться о таких вещах. Не только из-за большого перерыва в выступлениях. Очень много дел интересных в жизни, и я стараюсь всё успеть.

У меня сейчас примерно та же ситуация. Фотография сейчас не менее интересна, чем соревнования. И, наверное, я немного устал от тусовки, точнее, от однообразности разговоров, от этих нюансов. Я понимаю — подготовился, вышел на помост, исполнил, ушел. Всё. Но вот обсуждать, кто сколько в какой экипировке поднял, с какой постановкой ног или каким хватом брал при этом гриф, плотность маек, используемых кем-то при жиме лежа. Ну, лично мне это уже не так интересно обсуждать часами. А вот посмотреть чьи-то интересные работы, фотографии.

— Почему вы выбрали фотографию? В том числе — мокро-коллодионный процесс, технологию 19-го века?

— Фотография нравилась мне всегда. И я всегда знал наших фотографов.

Затем мне понадобилась техника, которая способна делать не только фото, но и видео.

А потом захотелось искать какой-то свой язык, свой материал. И я пришел к мокро-коллодионному процессу.

— На ваших фотографиях люди выглядят совсем по-другому, нежели в жизни или на обычных снимках.

— Но ведь вы — спортсмен, и не можете не ставить себе задачи, цели. Даже в новом деле, в том, что было хобби. Какие это задачи?

— Я не спортсмен. Не люблю это слово (повышая голос). Оно загоняет в какие-то узкие штаны. А я давно из них вырос, из этих штанов. Я человек, который анализирует жизнь, коллекционер впечатлений! И спорт — одно из таких впечатлений, которому я посвятил бОльшую часть этой жизни. Я просто не мог себе позволить быть слабым! Меня увлекала эта сторона человеческой жизни, и хотелось развить максимальную силу, попробовать, как это. А уж если взялся за это — изволь быть лучшим! И это ведь не только в спорте — везде, во всём. Взялся рисовать — найди свой стиль, свой путь. Взялся фотографировать — сделай так, чтобы это было не похоже ни на кого другого. Хочешь стать специалистом в чем-то — делай это максимально хорошо. Лучше всех.

И когда люди смотрят мои работы, и оценивают их, не зная, что автор — известный спортсмен, я очень это ценю.

Число заболевших ВИЧ-инфекцией снизилось на 7% по сравнению с 2018 годом — такое значительное снижение наблюдается впервые с 2015 года.

Смертность, связанная с ВИЧ, также уменьшилась — на 8% по сравнению с 2018 годом. В частности, от СПИДа, который развивается на фоне ВИЧ-инфекции, в прошлом году умерли 18,9 тыс. россиян.

При этом смертность от вызванных ВИЧ-инфекцией заболеваний значительно снизилась в регионах, которые являлись лидерами по этому показателю в предыдущие годы. Так, в Кемеровской области смертность по причинам, связанным с ВИЧ-инфекцией, снизилась на 11%, в Иркутской области — на 9%, в Свердловской области — на 13%, в Новосибирской — почти на 15%.

Одновременно показатель существенно вырос в Севастополе — +11%, рост на 4% зафиксирован в Курганской области. РБК направил запросы властям этих регионов.

Кемеровская область, несмотря на снижение смертности, осталась в России лидером по смертям, вызванным ВИЧ-инфекцией. В 2019 году там умерли около 38 тыс. человек, из них 1552 — от вызванных ВИЧ заболеваний, это каждый 25-й из умерших. В Кузбассе, как и в некоторых других регионах Сибири, от иммунодефицита по-прежнему умирают чаще, чем в результате самоубийств, убийств, ДТП и отравлений алкоголем вместе взятых.

По данным министерства здравоохранения региона, в Кемеровской области живут более 31,5 тыс. носителей ВИЧ — это более 2% трудоспособного населения. Антиретровирусную терапию (АРВТ) получают 73% больных — в министерстве уточнили, что это все, у кого есть показания для назначения лечения. Министр здравоохранения области Михаил Малин рассказал РБК, что в 2019 году регион потратил 288,7 млн руб. на противодействие ВИЧ, в 2020 году эта сумма вырастет в 1,4 раза, причем большую часть ее составляют средства регионального бюджета.

В Новосибирской области охват АРВТ составляет 75%, рассказал РБК министр здравоохранения региона Константин Хальзов. Это позволяет увеличить продолжительность жизни зараженных, уточнил он. Всего в регионе живут 31,3 тыс. носителей ВИЧ — это 2% жителей Новосибирской области трудоспособного возраста. Терапию из них получают 61%. Для борьбы с распространением инфекции в регионе действует программа равного консультирования, которая, по мнению министра, помогает социализации людей, живущих с ВИЧ, и формирует у них желание лечиться. Равные консультанты — это люди, живущие с вирусом и обученные консультировать новых пациентов.

В Иркутской области живут 30,1 тыс. больных ВИЧ, сообщила РБК замминистра здравоохранения Иркутской области Елена Голенецкая. АРВТ получают 58% из них. По словам Голенецкой, это все пациенты, которые нуждаются в терапии. Улучшение ситуации с смертностью от ВИЧ в регионе связывают с ростом числа пациентов, проходящих диспансеризацию.

Наркотрафик и другие причины эпидемии

Регионы, в которых больше всего жителей заразилось ВИЧ-инфекцией и умерло от СПИДа, во многом пересекаются с регионами, в которых популярны наркотики опийной группы. Именно в этих регионах, как показывает статистика МВД, в 2019 году правоохранительные органы изъяли большую часть опиатов.

Осторожный оптимизм и фильм Дудя

В 2019 году каждый четвертый россиянин прошел тестирование на ВИЧ, сообщили РБК в пресс-службе Минздрава. Антиретровирусную терапию получают 68,9% заболевших. Эти показатели выше плановых, указанных в Государственной стратегии по противодействию распространения ВИЧ-инфекции.

Кроме того, по словам Вадима Покровского, в некоторых регионах еще остается практика, когда вместо диагноза СПИД ставят непосредственную причину смерти пациента для улучшения отчетности.