У меня вич а клетки растут без терапии

Если был акт,то риск есть, эффективность презерватива для предотвращения передачи ВИЧ инфекции оценивается приблизительно в 87% (по разным источникам: от 60% до 90%.).
Цифры НЕэффективности презервативов:
- для ВИЧ инфекции до 10% - 40%,
- гонококковой, хламидийной инфекции и трихомониаза до 30%,
- для генитального герпеса до 70%,
- для генитальных микоплазм до 20%,
выявлены при статистических исследованиях.

Эффективность презервативов при гонококковой и хламидийной инфекциях при известном источнике заражения приводят данные,что при постоянном использовании презерватива заражение гонореей и хламидозом наступает в 30.3 %,
соответственно, инфицирование женщин папилломавирусной инфекцией при постоянном использовании их партнерами презерватива наступала в 37.8 %, в 25% случаев использование мужских презервативов предотвращает заражение генитальным герпесом женщин,но не мужчин.
Pingmin W, Yuepu P, Jiwen Z. (2005) сообщают о выявлении у 16.67% проституток,постоянно использующих мужской презерватив генитальных микоплазм (Ureaplasma urealyticum , Mycoplasma hominis,Mycoplasma genitalium) 34.72%,использующих его регулярно.
.

Эффективность презервативов при гонококковой и хламидийной инфекциях при известном источнике заражения приводят данные,что при постоянном использовании презерватива заражение гонореей и хламидозом наступает в 30.3 %,
соответственно, инфицирование женщин папилломавирусной инфекцией при постоянном использовании их партнерами презерватива наступала в 37.8 %, в 25% случаев использование мужских презервативов предотвращает заражение генитальным герпесом женщин,но не мужчин.

Pingmin W, Yuepu P, Jiwen Z. (2005) сообщают о выявлении у 16.67% проституток,постоянно использующих мужской презерватив генитальных микоплазм (Ureaplasma urealyticum , Mycoplasma hominis,Mycoplasma genitalium) 34.72%,использующих его регулярно.

Статистические риски передачи ВИЧ инфекции половым путем следующие:

При однократном вагинальном контакте статистический риск для женщины составляет от 0,05% до 0,15% (от 5 до 15 случаев на 10 000). Вероятность заражения мужчины от женщины примерно в три раза ниже.

Cреднестатистический риск передачи ВИЧ в результате однократного незащищенного анального контакта для " принимающего " партнера составляет от 0,8% до 3,2% (от 8 до 32 случаев на 1 000). Для "вводящего" партнера - 0,06%.

При незащищенном оральном сексе с мужчиной риск для " принимающего " партнера составляет 0,04% (4 случая на 10 000). Этот риск связан, прежде всего, с попаданием на слизистую рта спермы или предэякулянта. Для "вводящего" партнера при оральном сексе риск практически отсутствует, поскольку он соприкасается только со слюной (если, конечно, во рту " принимающего " партнера нет кровотечения или открытых ран).

При наличии инфекций, передающихся половым путем, опасность передачи ВИЧ при сексуальных контактах увеличивается в 2–5 раз.

Риски заражения ВИЧ в расчете на 10000 половых актов без презервативов.
Оральный секс - дающая сторона -0.5
Оральный секс - Принимающая сторона -1.0
Вагинальный секс - дающая сторона - 5.0
Вагинальный секс - принимающая сторона - 10.0
Анальный секс - дающая сторона - 6.5
Анальный секс - принимающая сторона - 50

Использование презервативов уменьшает заражение в 20 раз

Уменьшение вирусной нагрузки в log 10 уменьшает вероятность инфицирования в 2.5 раза.

Источник: Pocket Guide Adult HIV/AIDS treatment 2008-2009.
John G Barrett, MD editor, page 16/Videx K.

Следует выполнить анализ крови методом ИФА на ВИЧ через 1, 3 и 6 месяцев или методом ПЦР . Общий мазок - через 5 дней, соскоб ПЦР - через две недели, кровь на сифилис, гепатиты - через месяц.

О том, с чего все началось

В 2006 году у меня начались проблемы с кожей, была жуткая экзема, я пошла к врачу в Бендерах. У меня взяли кровь на анализ, а лечение назначили от чесотки. Месяц мне ее лечили. Мне становилось только хуже, и я снова к ним пришла.

У меня опять взяли кровь. Ради этого даже машина на дом приехала, объяснили, что предыдущий анализ не получился. И опять не сказали для чего и какой результат. Я стала подозревать, взяла направление в Кишинев, легла на обследование кожвен, меня все лето лечили, но безрезультатно. Это был 2006 год, я была вся в грибке, в экземе и никто ничего не заподозрил.

О принятии диагноза

Мне было на тот момент 46 лет, и когда я получила результаты всех анализов – у меня было всего 8 клеток иммунитета.

Когда сказали о диагнозе, мне было так плохо, что я даже не пыталась искать причину, я решила выживать любыми путями. Меня положили в больницу на полтора месяца, я тогда по всей палате расклеила ободряющие аффирмации про ВИЧ, читала Луизу Хей, убеждала себя и других пациентов, что это не конец. Каждое утро я всех заставляла зарядку делать, мы красились перед обходом, всегда приводили себя порядок.

В отделении я пролежала месяца полтора. Выписали меня с 10 клетками иммунитета. Дней 10 мне было очень плохо, потом была кризисная ночь, я тогда четко почувствовала, что что-то этой ночью произойдет – или я останусь жива, или конец. Потом какой-то вакуум образовался, кто-то со мной разговаривал, мне сказали что я буду жить, буду помогать людям, что открою свой магазин. Говорят, что это ангел-хранитель был.

О работе ради людей

До болезни я работала в Доме культуры в Парканах, вела кружок по макраме, пела почти на всех свадьбах в селе, меня многие знали.

А потом меня порекомендовали в будущий социальный центр для людей, живущих с ВИЧ в Тирасполе, который только строился. И в 2010 я стала там работать.

О детях

Детям о диагнозе рассказала просто. Дочка, сын и зять приехали в больницу, я позвала врачей, психолога, они все доходчиво рассказали. Дочка стала плакать, а зять мой начал про свои болезни рассказывать (смеется). Сыну было 16, он спокойно это перенес. Ну а потом, когда все успокоились, Светлана Константиновна популярно все им объяснила, целовала меня, обнимала, говорила, что это не опасно, что мама будет жить и все будет хорошо. Никаких эксцессов не было.

Об открытии статуса

Когда после больницы я приехала в свое село, то поняла, что все думают, что я уже умерла от СПИДа. Оказывается, старшая медсестра все рассказала обо мне. Мы тогда с ней серьезно поговорили, популярно объяснили, чем ей это грозит и она это дело прекратила.

Понятно, что когда диагноз был раскрыт, прятаться было бесполезно. Чего бояться? Я тогда решила, что это будет мой личный вклад в борьбу со СПИДом и при любом случае открыто говорила, что живу с ВИЧ, чтобы окружающие увидели нормального человека, обычного, такого же как все. Сейчас, когда я себя чувствую хорошо, не знаю, решилась бы я на это сегодня.

Я никогда не жалела об этом. Я человек самодостаточный, и мнение чужих меня совершенно не интересует. К тому же люди знали, что я могу за себя постоять, поэтому никто особо ко мне не лез.

О муже

Когда случилась вся эта история с ВИЧ, я с мужем не жила, потому что он сильно злоупотреблял алкоголем. Я тогда ушла от него без копейки в кармане, причем в плохом состоянии. Была зима, я просто собрала вещи и ушла на съемную квартиру, где ничего не было. С нуля начала свое дело – открыла магазин секон-хэнда. Через какое-то время муж начал опять приходить ко мне. И после моей выписки, он, да и дети, уговорили меня помириться. Сейчас он инвалид, сидит дома, ждет меня. Я его простила. Мы друзья и живем вместе.

В молодости я всегда была добытчиком. А он всегда жил своей жизнью. Он очень сильно пил, оскорблял меня, поднимал руку. Он хотел быть главой семьи, но у него не получилось, он злился и вымещал злость на мне.

Сейчас, когда ко мне обращаются девушки или женщины, у которых подобная ситуация, я сразу говорю уходить. Сразу. Безоговорочно. Ничего хорошего не будет. Если мужчина один раз поднял руку на тебя, он всегда будет это делать. Причем с возрастом будет становиться только хуже. Мужчину не исправить, точка.

О желании жить

В моменты, когда было совсем невмоготу, я плакала, лежала пластом, а потом поднималась и вперед. Я как Мюнхаузен — вытаскивала себя за волосы. И когда низкий иммунитет был, и когда таксоплазмоз начался, и когда я зрение из-за него частично потеряла – я просто шла вперед. Наверное, у меня чувство самосохранения обостренное. Я очень хотела жить, понимала, что еще не все успела сделать в этой жизни и поэтому просто боролась.

На консультациях я всегда объясняю – не будете бороться, умрете. Кто борется, тот выживает. Кто крылышки сложил, тот умирает. Лечение – это большой труд. Но у кого есть силы его пережить – тот прекрасно живет.

Вот пару недель назад мальчик, мой бенефициар, ушел из жизни, я четыре года с ним боролась. Меня это очень сильно подкосило. Я с этого года даже ушла на полставки, потому что происходит какое-то переосмысление. Но конечно работать я буду всегда, я не смогу по-другому.

О ВИЧ-диссидентах

Когда сталкиваюсь с ВИЧ-диссидентами, или с теми, кто не хочет лечение принимать, я просто начинаю разговаривать. Все очень индивидуально, надо понять, как к человеку подойти, на какой волне.

Сегодня мы друзья, он себя отлично чувствует, пьет терапию, ходит счастливый. Мы его вытащили, конечно, с того света и он очень благодарен нам. Приятно, когда видишь такой результат.

О восприятии

Но все эти программы профилактики и информирования — все это нужно, та же программа снижения вреда. Я ведь ее сначала не понимала, а потом поняла – прекрасная программа, люди хотя бы других не заражают. Мы же не можем всех наркопотребителей сделать белыми и пушистыми. Но, по крайней мере, мы можем сделать так, чтобы они себя обезопасили.

О настоящем

Сейчас меня радует то, что я независима, и еще могу помогать другим людям, своим детям в том числе. У меня появилась возможность путешествовать. Для начала в Болгарию поеду, я ведь болгарка по национальности и очень хочу побывать на своей родине, поговорить на болгарском языке, посмотреть, как там все устроено.

И конечно мне греет душу тот факт, что мы тут спасаем жизни людей, как бы пафосно это не звучало. Вот у меня сегодня был 3388-й человек, стоящий на учете и пришедший ко мне на консультацию. Наш СПИД-центр маленький, людей полный коридор и врачи не всегда успевают все всем объяснить. И когда я вижу, что человек ничего не понимает и он в замешательстве, я его буквально за руку забираю, веду в кабинет и объясняю все по полочкам.

Я очень боялась синдрома выгорания, но раз у меня что-то еще осталось, какая-то ответственность, я буду дальше работать и консультировать.

Каково это жить с ВИЧ? Мы обыкновенные люди, все чем-то болеем, просто никто не хочет афишировать. Вот и все.

Текст: Елена Держанская
Фото: Константин Димитренко

Получила вирус от парня-наркомана. Его не виню — сама понимала, чем грозят такие отношения. Думала, смогу ему помочь. В итоге парня посадили за хранение. Сейчас он, наверное, уже мертв. Из тюрьмы он мне писал, что нашли ВИЧ. Я сдала анализ — результат отрицательный. Видимо, тогда еще не определялся. Я выдохнула, думала, что пронесло. Но не пронесло.

В 2009-м я сдавала анализы по какому-то другому поводу. Через неделю домой позвонили — мама взяла трубку, — меня попросили прийти к инфекционисту. В глубине души я ждала этого звонка. Думала, что позвонят еще раз. Но никто не перезвонил. Я предпочла думать, что ошиблись. Игнорировала страшную мысль.

Когда решила заняться здоровьем — пошла к врачу, и там, конечно, ВИЧ подтвердился. Мне кажется, внутри я всегда понимала, что не пронесло. Я прошла все стадии принятия и не собиралась отказываться от терапии. Но в 2012 году таблетки давали не сразу – только по показаниям. Я просто ждала, когда выпишут лечение.

Анализы у меня не менялись. Я читала страшилки про терапию и решила, что таблетки меня убьют быстрее, чем вирус, — про побочные эффекты очень много негатива. И я решила — не буду пить. В периоды депрессии вообще отрицала, что больна.

Паранойя чуть не свела меня в могилу. Я стала скрывать статус даже от докторов. Когда заболела пневмонией, не сказала врачу о своем диагнозе и он назначил обычные антибиотики. Я болела три месяца, ничего не помогало, задыхалась, оказались поражены оба легкого. Меня увезли на скорой. А я боялась признаться — вдруг откажутся лечить. Когда в больнице взяли кровь и все поняли — я сделала вид, что не знала. Было стыдно и глупо. Я изображала оскорбленную — мол, я питаюсь хорошо, с маргиналами не тусуюсь, как вы можете мне такое говорить? В общем, ушла в полную несознанку. Вот дура. Сказала бы сразу, назначили антибиотики посильнее и быстро бы поправилась.

Вот так я жила двойной жизнью. На людях работала, отдыхала, и все хорошо. А оставалась наедине с собой — морщилась от брезгливости, боролась со страхом умереть. Боялась всех заразить, боялась, что на работе узнают. В голове каша — куча противоречивой информации, ума не хватает отсеивать неправильное. И в итоге я спряталась в кокон — ОТСТАНЬТЕ ОТ МЕНЯ. Я ничего не хочу.

В таких метаниях я и жила восемь лет. Решила отказаться от детей и посвятить себя работе. Но в августе незапланированно забеременела. И была почему-то рада. В тот момент проснулось все, что я в себе хоронила десять лет. У меня наконец появился стимул все изучить и проконсультироваться с врачами. Я решила начать принимать таблетки.

Но тут вмешалась мама. Это было самое тяжелое. Она диссидент. Мама плакала, умоляла меня не пить. В какой-то момент она была на грани серьезного срыва. Мне было ее так жалко. До 16 недель не могла себя заставить поехать в больницу — мама рыдала, потому что боялась за меня. Только тогда до меня дошло, что пока я переживала за себя, не заметила, как мама у меня под носом чуть с ума не сошла. Я поехала в больницу и там под наблюдением медиков начала терапию.

Обычно терапию принимают дома. Но так как дома — мамины истерики, а я беременна, то мы с врачами в СПИД-центре решили начать в стационаре. Побочные эффекты были первые две недели — расстройство желудка и бессонница. И то я не уверена, что дело в лекарствах. В больнице я видела много людей в СПИДе, конечно, что ни говори, но большая часть — это наркоманы. Девочки, получившие половым путем, — пьют исправно и по ним никогда не скажешь. Но то, что я там увидела, заставило меня еще больше разобраться в вопросе.

Сейчас все встало на свои места, бросать терапию я не стану. Побочек у меня нет совсем. Страхи ушли, от врачей я больше не скрываю, поняла, что такое отношение к ВИЧ я сама себе придумала. Правда, есть небольшое опасение пропустить прием, но оно уходит со временем. Мне повезло, что вирус не прогрессировал, — я могла доиграться.

Маму я за полгода переубедила — она теперь смеется над диссидентами. Хотя на самом деле это не смешно — там много просто запутавшихся и запуганных. Я думаю, что ее диссидентство — защитная реакция, она не могла допустить мысли, что ее дочь, самая лучшая и самая любимая, может быть с ВИЧ.

Многие боятся, что если начнут принимать лекарства и не смогут вовремя выпить таблетку, иммунитет больше работать не будет. Это неправда. Антиретровирусная терапия действует только на вирус, а на иммунитет не влияет. Но это плохо объясняется, да и не сразу понимается. Ну и, конечно, у многих самочувствие со временем никак не меняется. А раз ничего не болит, то зачем пить какую-то химию. Но ждать, когда упадет иммунитет, я больше не хочу. Я видела в больнице, к чему это приводит, — ужасное зрелище.

Продолжу про лечение ВИЧ-инфекции. Напомню три основные цели лечения:

1. Прежде всего снизить количество вируса в крови ниже уровня определения (об этом был предыдущий пост).
2. Увеличить (или хотя бы не растерять) количество CD4-клеток.
3. Сделать так, чтоб при всем при этом человек чувствовал себя хорошо (или хотя бы сносно). Потому что если человек чувствует себя плохо, лечение он рано или поздно закончит. На этот пункт обращу внимание, потому что могло показаться, что все, лекарства есть, успех есть, чего переживать. На самом деле лекарства в долгосрочной перспективе могут портить здоровье (например, медленно убивать почки) и каждый день доставлять существенные неудобства.

Если с вирусной нагрузкой все более-менее понятно (вирус не должен определяться в крови на постоянной основе, что должно быть достигнуто максимум через 6 месяцев), то четких критериев, как оценить успех лечения с точки зрения CD4-клеток, нет. Наиболее обтекаемая формулировка звучит так -- лечение успешно, если CD4-клетки подросли. Но насколько они должны подрасти, никто точно сказать не может. На 50? на 100? Стать больше 200 (чтобы защитить от СПИД-маркерных заболеваний) или больше 500 (чтобы приблизиться к иммунному статусу ВИЧ-негативных)?
Проще оценить неудачу -- если клетки на фоне лечения начали падать, надо что-то с этим делать. В общем-то понятно, почему нет четких оценок. Трудно предсказать, как будет восстанавливаться иммунная система конкретного человека. И главное, повлиять на этот процесс извне практически невозможно. Есть, конечно, успешные попытки и схемы, наука работает в этом направлении, но чтоб на уровне каждой клиники и каждого инфекциониста -- нет, такого пока нет.

Так же, как и вирусная нагрузка, количество CD4-клеток изменяется в 2 фазы: сначала быстро, потом медленно. Одно из исследований показывает, что в среднем CD4-клетки подрастали на 21 клеточку за каждый месяц в течение первых трех месяцев, а потом на 5 за каждый последующий. Другие данные говорят, что за первый год лечения количество клеток подрастало на 100.

Медики до сих пор спорят, есть ли предел восстановления у иммунной системы? Если количество клеток растет, будет ли так всегда, или когда-то они достигнут своего максимума? Тонкий вопрос, потому что важный с точки зрения "надо ли менять препарат или это уже все, предел, можно успокоиться". Пока считается, что оба варианта возможны:
1. Медленное, но постоянное увеличение количества CD4-клеток.
2. Достижение определенного уровня (трудно точно предсказать, какого именно) и после этого остановка роста.

На чем можно основывать свой прогноз?

1. К сожалению, статистика говорит о том, что с чем более низкого уровня CD4-клеток начинается лечение, тем меньше шансов, что они подрастут до 500. Зато хорошая новость в том, что для CD4-клеток любое снижение вирусной нагрузки -- уже плюс. Чем меньше вируса в крови, тем больше у них шансов оставаться в живых. А чем больше клеток, тем меньше у человека риск на развитие инфекции или опухоли. Поэтому даже если лекарствами не удается окончательно "прижать" вирус, лечение стоит продолжать, чтобы сохранить свою иммунологическую армию.

2. Возраст пациента играет роль. Как правило, чем моложе человек, тем быстрее и лучше восстанавливается его иммунная система. Хотя мне рассказали про одного дедушку, который знать не знал о ВИЧ-положительности, пока не попал в больницу со СПИД-маркерным заболеванием. Прогноз был не очень хороший: возраст за 60, CD4 меньше 150. Начали лечение, дедушка отреагировал очень хорошо. CD4 выросли до 500. Дедушке сейчас уже за 70, все у него ок. Этот пример хорошо показывает, какими разными бывают наши организмы и как отдельный человек может быть вопреки всем данным статистики.

3. Наличие других заболеваний. Цирроз печени играет негативную роль, иммунологические болезни тоже сказываются негативно. Скрытые инфекции типа туберкулеза могут обостряться (или вообще в первые дать о себе знать) на фоне ожившей иммунной системы, что тоже доставляет хлопот. Вроде бы по анализам все идет хорошо, а человеку становится хуже. Вот уже и кашлять начал.

4. Лечился человек до этого или нет. Считается, что лучший иммунный ответ у тех, кто никогда не лечился. У тех, кто прерывал лечение, CD4-клетки падают и не вырастают до предыдущего максимального уровня. Т.е прерывая лечение, человек оставляет себе все меньше шансов на нормальную иммунную систему.

Бывают ситуации, когда одна из целей терапии достигается, а другая -- нет. Например, уровень вируса снижается ниже уровня определения, а клетки сильно не подрастают. Или наоборот, клетки хорошо растут, а вирус все никак не сдастся. Чаще бывает первая ситуация: благодаря таблеткам вирус не определяется, но CD4 сильно не увеличиваются. Даже не смотря на новые препараты, такая ситуация возникает почти у четверти пациентов. Пока медикам не до конца ясно, что с этим делать.
Одно из очевидных решений -- пересмотреть схему лечения, но нет четкого понимания, когда это делать, как и нужно ли вообще (привыкание к новым препаратам, новые побочные эффекты -- это все повышает риск прекращения лечения со стороны пациента). К тому же, исследования показывают, что нет доказанной эффективности этого метода. В целом стараются учитывать токсичность некоторых лекарств, чтобы своим лечением не убить CD4-клетки до конца. А если CD4-клетки длительно остаются ниже 250-350, то добавляют к лечению антимикробные препараты в виде профилактики СПИД-маркерных заболеваний.

Один из главных вопросов в лечении ВИЧ-инфекции -- когда, собственно, надо начинать лечение? На первый взгляд все очень просто. Чем ниже CD4, тем скорее придет смерть, значит тем быстрее надо начинать лечение. В реальности все сложнее. Надо учитывать и токсичность препаратов. Скажем так, год жизни с приступами поноса -- можно себе представить. А 20 лет? При том, что понос -- это не самая большая проблема, возникающая от лечения. Угроза пересадки почки или жизни на диализе -- куда серьезнее.
Не стоит забывать и про денежные ресурсы страны. Лечить 200 человек или лечить 1000 человек в год -- разница есть. Поэтому в странах победнее лечение начинали с 200 CD4-клеток, в странах побогаче (Америка, например) -- с 500. Большинство стран все же склоняется к тому, что 350 CD4-клеток -- это уже твердое показание для начала лечения. У нас ориентируются на 400. Напомню, что почти половина наших пациентов начинают лечиться с 250 клеток, хотя могли бы с 400, если бы пришли раньше. Исходя из всего написанного выше -- очень жаль, что они теряют эти 150 клеточек в условиях, когда государство согласно лечить их бесплатно (да, в Эстонии так. Встаешь на учет к инфекционисту, раз в месяц приходишь за лекарствами, получаешь их под роспись в специальном кабинете из рук медсестры. 5 дней в неделю, с 8 до 4. Такие кабинеты находятся при больницах-поликлиниках).

Самый последний, но едва ли не самый важный момент: настроен ли человек лечиться? Получается, что без четкого, осознанного желания лечиться может быть и не смысла торопиться (в ситуации, когда клеток, например, от 200 до 350). Потому что опасно начинать и потом прерывать лечение (вирус не дурак, мутирует и найдет защиту от препаратов, своими перерывами человек дает ему на это шанс). Потому что побочные эффекты, которые переносить будет не доктор, а человек сам, каждый день. Например, большинство препаратов не совместимы с алкоголем. Понимаете да, какая это проблема. Препараты надо пить 2 раза в день, так что трудно найти момент, чтоб выпить, протрезветь, а потом таблеточку. Один мужчина нам говорит: "Так я же когда пью, я таблетки не принимаю, плохо же мне будет. Как часто я пью? ну 2 раза в месяц. А по сколько дней? ну дней по 10".
Некоторые таблетки надо пить только на ночь, что не подходит для тех, кто работает ночью или по сменам. Первые месяц-два будут особо неприятными, организм будет привыкать, иммунная система будет окрыляться, скрытые инфекции пробуждаться -- это все не для напряженных периодов жизни, не для отпусков или праздников.
Это не считая факторов чисто медицинских -- есть ли анемия у человека, есть ли С-гепатит, как работают почки и т.д.

В общем, начало лечения, выбор препаратов, само лечение -- дело сугубо индивидуальное. В каждом конкретном случае рассматриваются не анализы, а человек и его конкретная жизнь (у пациентов инфекциониста более чем особенные жизни). Поэтому чем больше времени есть для принятия решения, для разговоров с доктором, тем лучше. А это все зависит от иммунного статуса человека и его знания, есть у него ВИЧ или нет. Так что, как обычно, закончу на том, что надо тестироваться и тестировать, тогда и время будет на раздумия.

Вирусная нагрузка – важный показатель состояния организма ВИЧ-положительного пациента. Она рассчитывается путем подсчета количества копий РНК ВИЧ (вирусных частиц) в 1 миллилитре плазмы крови. Полученные показатели указывают на степень тяжести вирусной инфекции. Благодаря им можно оценить эффективность проводимой ВААРТ, и прогнозировать дальнейшее развитие заболевания. Для создания более полной картины болезни, анализ на вирусную нагрузку проводится вместе с тестом на уровень CD4-лимфоцитов – антигены иммунной системы, отображающие ее состояние.

Без приёма терапии со временем снижается уровень СД4 клеток.

Как можно узнать уровень вирусной нагрузки на организм?

По сути, вирусная нагрузка отображает количество ВИЧ в крови. В то время как количество CD4 клеток демонстрирует состояние иммунной системы. Регулярный мониторинг этих двух показателей позволяет своевременно принимать решения – назначать ВААРТ и корректировать лечение, тем самым сдерживая прогрессирование ВИЧ-инфекции.

Анализ на вирусную нагрузку необходимо делать в следующих случаях.

1. При подозрении на ВИЧ-инфекцию.
2. При постановке диагноза ВИЧ.
3. До начала антиретровирусной терапии – каждые 3-6-12 месяцев.
4. Через 1 и 3 месяца после начала ВААРТ и далее каждые 3-4 месяца в ходе ее проведения.

Именно оценивая динамику вирусной нагрузки, лечащий инфекционист может сделать заключение об эффективности лечения и при необходимости корректировать ВААРТ.

Для определения вирусной нагрузки проводятся лабораторные исследования, с применением одного из нижеследующих методов.

• ПЦР (полимеразная цепная реакция) – обнаруживает вирус, начиная с 20 - 40 копий в 1 мл крови.
• Метод разветвленной ДНК – менее чувствительный и обнаруживает большое количество копий.
• NASBA (метод транскрипционной амплификации) – очень чувствительная методика, способная увеличивать белки вируса, для того чтобы определить его количество. Однако в России NASBA пока не получил широкое распространение.

Принципиальное различие методов и степень их чувствительности могут стать причиной недостоверного результата. Поэтому специалисты рекомендуют для определения вирусной нагрузки выбрать какой-нибудь один метод и использовать его на постоянной основе.

Расшифровка результатов исследований на ВИЧ

Полученные в ходе исследования вирусной нагрузки результаты расшифровываются следующим образом.

• До 10 000 копий вируса – низкая вирусная нагрузка.
• Свыше 100 000 копий – высокая вирусная нагрузка.
• 0 копий – вируса в организме нет, что считается нормой для здорового человека и указывает на необходимость повторного исследования для ВИЧ-инфицированных пациентов.

Неопределяемая вирусная нагрузка – минимальное количество копий, наличие которых невозможно зафиксировать с помощью выбранного метода исследования.

Таким образом, неопределяемая вирусная нагрузка – это показатель, к которому стремятся все ВИЧ-инфицированные пациенты. Такой результат указывает на то, что вирус в организме есть, но его количество ничтожно мало и на данный момент человеку ничего не угрожает. Одна при этом обязательно необходимо оценить общее состояние иммунной системы. Для этого нужно определить количество CD4+антигенов Т-лимфоцитов. Норма клеток и возможные отклонения приведены в нижеследующей таблице.

Оценивая показатели вирусной нагрузки и CD4 можно сделать достоверное заключение о состоянии здоровья пациента. Если зафиксирована низкая вирусная нагрузка, например, 4000 копий и показатели CD4 в норме, то ВААРТ эффективна. И наоборот – высокая вирусная нагрузка при снижении показателей CD4 свидетельствуют о низкой эффективности лечения.

Как уменьшить вирусную нагрузку?

Тест на вирусную нагрузку отражает степень тяжести ВИЧ-инфекции и состояние организма. Естественно, что столкнувшись с высокими показателями нагрузки, пациенты стремятся ее снизить. Нередко для этой цели они прибегают к альтернативным методам лечения. Но проблема в том, что единственный способ снизить вирусную нагрузку – это эффективная ВААРТ. Иммуностимуляторы, иммуномодуляторы, витаминные комплексы, отвары трав и прочие средства, не оказывают никакого влияния на развитие ВИЧ-инфекции. Снизить нагрузку можно только с помощью антиретровирусной терапии.

Преимущества неопределяемой низкой нагрузки

Низкая или неопределяемая вирусная нагрузка желательна по нескольким причинам.

• Минимальный риск прогрессирования инфекции.
• Минимальный риск развития резистентности к препаратам ВААРТ.
• Минимальный риск передачи инфекции во время незащищенного полового контакта.
• Максимальный шанс родить здорового ребенка (для женщин).

Читайте также:

• Проверяют ли на вич иностранных студентов
• Инфекционная больница в вичуге
• Ифа вич 4 недель спустя
• Потерялись анализы с вич
• Изоляция при вич инфекции