В питтсбурге нашли лекарство от вич

Получила вирус от парня-наркомана. Его не виню — сама понимала, чем грозят такие отношения. Думала, смогу ему помочь. В итоге парня посадили за хранение. Сейчас он, наверное, уже мертв. Из тюрьмы он мне писал, что нашли ВИЧ. Я сдала анализ — результат отрицательный. Видимо, тогда еще не определялся. Я выдохнула, думала, что пронесло. Но не пронесло.

В 2009-м я сдавала анализы по какому-то другому поводу. Через неделю домой позвонили — мама взяла трубку, — меня попросили прийти к инфекционисту. В глубине души я ждала этого звонка. Думала, что позвонят еще раз. Но никто не перезвонил. Я предпочла думать, что ошиблись. Игнорировала страшную мысль.

Когда решила заняться здоровьем — пошла к врачу, и там, конечно, ВИЧ подтвердился. Мне кажется, внутри я всегда понимала, что не пронесло. Я прошла все стадии принятия и не собиралась отказываться от терапии. Но в 2012 году таблетки давали не сразу – только по показаниям. Я просто ждала, когда выпишут лечение.

Анализы у меня не менялись. Я читала страшилки про терапию и решила, что таблетки меня убьют быстрее, чем вирус, — про побочные эффекты очень много негатива. И я решила — не буду пить. В периоды депрессии вообще отрицала, что больна.

Паранойя чуть не свела меня в могилу. Я стала скрывать статус даже от докторов. Когда заболела пневмонией, не сказала врачу о своем диагнозе и он назначил обычные антибиотики. Я болела три месяца, ничего не помогало, задыхалась, оказались поражены оба легкого. Меня увезли на скорой. А я боялась признаться — вдруг откажутся лечить. Когда в больнице взяли кровь и все поняли — я сделала вид, что не знала. Было стыдно и глупо. Я изображала оскорбленную — мол, я питаюсь хорошо, с маргиналами не тусуюсь, как вы можете мне такое говорить? В общем, ушла в полную несознанку. Вот дура. Сказала бы сразу, назначили антибиотики посильнее и быстро бы поправилась.

Вот так я жила двойной жизнью. На людях работала, отдыхала, и все хорошо. А оставалась наедине с собой — морщилась от брезгливости, боролась со страхом умереть. Боялась всех заразить, боялась, что на работе узнают. В голове каша — куча противоречивой информации, ума не хватает отсеивать неправильное. И в итоге я спряталась в кокон — ОТСТАНЬТЕ ОТ МЕНЯ. Я ничего не хочу.

В таких метаниях я и жила восемь лет. Решила отказаться от детей и посвятить себя работе. Но в августе незапланированно забеременела. И была почему-то рада. В тот момент проснулось все, что я в себе хоронила десять лет. У меня наконец появился стимул все изучить и проконсультироваться с врачами. Я решила начать принимать таблетки.

Но тут вмешалась мама. Это было самое тяжелое. Она диссидент. Мама плакала, умоляла меня не пить. В какой-то момент она была на грани серьезного срыва. Мне было ее так жалко. До 16 недель не могла себя заставить поехать в больницу — мама рыдала, потому что боялась за меня. Только тогда до меня дошло, что пока я переживала за себя, не заметила, как мама у меня под носом чуть с ума не сошла. Я поехала в больницу и там под наблюдением медиков начала терапию.

Обычно терапию принимают дома. Но так как дома — мамины истерики, а я беременна, то мы с врачами в СПИД-центре решили начать в стационаре. Побочные эффекты были первые две недели — расстройство желудка и бессонница. И то я не уверена, что дело в лекарствах. В больнице я видела много людей в СПИДе, конечно, что ни говори, но большая часть — это наркоманы. Девочки, получившие половым путем, — пьют исправно и по ним никогда не скажешь. Но то, что я там увидела, заставило меня еще больше разобраться в вопросе.

Сейчас все встало на свои места, бросать терапию я не стану. Побочек у меня нет совсем. Страхи ушли, от врачей я больше не скрываю, поняла, что такое отношение к ВИЧ я сама себе придумала. Правда, есть небольшое опасение пропустить прием, но оно уходит со временем. Мне повезло, что вирус не прогрессировал, — я могла доиграться.

Маму я за полгода переубедила — она теперь смеется над диссидентами. Хотя на самом деле это не смешно — там много просто запутавшихся и запуганных. Я думаю, что ее диссидентство — защитная реакция, она не могла допустить мысли, что ее дочь, самая лучшая и самая любимая, может быть с ВИЧ.

Многие боятся, что если начнут принимать лекарства и не смогут вовремя выпить таблетку, иммунитет больше работать не будет. Это неправда. Антиретровирусная терапия действует только на вирус, а на иммунитет не влияет. Но это плохо объясняется, да и не сразу понимается. Ну и, конечно, у многих самочувствие со временем никак не меняется. А раз ничего не болит, то зачем пить какую-то химию. Но ждать, когда упадет иммунитет, я больше не хочу. Я видела в больнице, к чему это приводит, — ужасное зрелище.

Агрессивный новичок

- Вадим Альбертович, ВИЧ был обнаружен еще в конце прошлого века. Почему лекарство так сложно было создать? Чем этот вирус отличался от других?

- С точки зрения биологии этот вирус очень похож на многие другие. Единственное, его фатальное отличие от других вирусов – это поражение иммунной системы человека, именно поэтому организм не может с ним бороться самостоятельно.

- Это своего рода агрессивный новичок?

Мыши на вес золота

- Вы уже дошли до клинических испытаний?

- До клинических - нет, но лабораторных мышей мы уже успешно лечим.

- Зачем в этом проекте мы и американцы нужны друг другу?

- Во-первых, потому что работа с вирусом ВИЧ требует астрономических денежных ресурсов. Ни одна сторона не хотела брать на себя всю тяжесть потенциальных финансовых потерь, поскольку велик риск, что мы будем много работать, но в итоге не сможем создать препарат принципиально нового поколения. Во-вторых, это крайне сложная работа, ее невозможно было сделать только в России, у нас нет ни адекватных моделей на животных, ни биологических технологий для проведения тестов. Например, для экспериментов на животных надо использовать безумно дорогих мышей, которые есть только в США. В то же время, российская химическая школа является ведущей мировой школой в области тонкого химического синтеза. Мы были лидерами 100 лет назад, и надеюсь, останемся ими в будущем. Именно поэтому наших ученых и привлекли для участия в совместном проекте.

- Почему нужны безумно дорогие мыши? Нельзя было найти подешевле?

- А это особые мыши - гуманизированные. У них с помощью современных технологий создали иммунную систему, которая идентична человеческой, можно сказать, что это просто человеческая иммунная система. Такие мыши - очень удобный лабораторный объект, можно испытать препарат и понять, как он будет воздействовать на человека.

- Как с американцами делили зоны ответственности?

- Как я уже сказал, российская сторона отвечает за химическую составляющую, дизайн и синтез соединений. Американские коллеги занимаются биологической частью и компьютерным моделированием. Выглядело это так: сначала мы с американскими партнерами обсуждали идеи, затем их специалисты на суперкомпьютерах проверяли насколько наши предположения реалистичны. Так формировался некий список перспективных соединений. Синтез этих соединений осуществляется здесь в Москве , в ФИЦ Биотехнологии РАН. И в конечном итоге готовые соединение тестируются в США.

От лаборатории до аптеки дистанция 10 лет

- Когда готовое лекарство может появиться в аптеках?

- От лаборатории до аптеки очень длинная дистанция. При благоприятном раскладе понадобится минимум 10 лет. Быстрее невозможно. Это связано с определенной последовательностью экспериментов и необходимым количеством данных, которые надо накопить. А отчасти с тем, что человечество само себе создало огромное количество преград на пути появления новых лекарств. Пройти согласование во всех регулирующих инстанциях очень тяжело и очень дорого. И это не только у нас, это практика всех стран мира. Кроме того, через год наш совместный проект заканчивается и надо будет искать финансирование под практические работы. Многие фармкомпании и фонды не стремятся вступать в такие долгие и дорогостоящие проекты, именно поэтому и сегодня наши исследования финансируются государственными фондами как со стороны России, так и со стороны США. Разработка лекарства для борьбы с ВИЧ это скорее задача государства.

- Я с большой осторожностью отношусь к заявлениям, что кто-то от чего-то вылечился на единичном примере. Мы не знаем достоверно, вылечился он или нет, это не клинические испытания, которые делаются в соответствии с очень строгим протоколом и которым можно доверять. Вирус может затаиться в нейронах и проснуться, когда пройдет много времени. Мы в своей работе придерживаемся позиций доказательной медицины, когда есть слепые клинические испытания на большой выборке. Что касается стволовых клеток, то это вопрос неоднозначный. Безусловно, есть примеры, когда стволовые клетки работают успешно, но это не касается вируса ВИЧ. Поэтому мы исходим из традиционных подходов: с одной стороны, есть вирус, с другой стороны - надо найти вещество, которым этот вирус можно уничтожить.

- А откуда все-таки появился ВИЧ? Существуют самые разные теории, по одной из версий вирус - это побочный эффект разработок биологического оружия…

- Происхождение вируса не является областью моей компетенции, моя ответственность - это разработка вещества, способного убить вирус. На самом деле есть только одна серьезная научная версия происхождения ВИЧ. Вирус появился в процессе мутации в Африке . Сначала он возник у человекообразных приматов, потом был перенесен на человека. Все остальные версии: космические, Божественные, конспирологические, не имеют отношения к здравому смыслу и научным сообществом не рассматриваются. И это не последний случай появления неизвестных ранее смертельных инфекций. Мы считаем, что новые вирусы будут появляться по мере развития человека, а мы будем придумывать вещества для их уничтожения. Это бесконечный непрерывный процесс.

Вакцина от ВИЧ: последние новости 2020

Что касается вакцины от ВИЧ, последние новости 2020 года касаются исследований инновационного способа вакцинации. Согласно данным научного журнала Lancet, в котором публикуются статьи об исследовательских работах в данном направлении, опыты, проведенные на обезьянах, показывают, что прививка способны защитить приматов от инфицирования. В клиническом тестировании также участвовало 393 испытуемых. Вакцина вызвала у них эффективную иммунную реакцию.

Следующий шаг исследований заключается в более конкретизированных клинических опытах. Предстоит выяснить, может ли вакцина защитить от инфицирования человека. Разработчиком препарата является Janssen Pharmaceutical Companies, дочерняя компания Johnson & Johnson.

В настоящее время опубликованы предварительные данные клинических опытов. Участие в них приняло более 100 добровольцев из США, Руанды, Уганды, ЮАР и Таиланда. Каждому из испытуемых вводилась вакцина от ВИЧ в течение 48 недель. Препарат не вызывает побочных эффектов, на протяжении испытаний участники чувствовали себя прекрасно. Однако то, насколько вакцинирование эффективно для людей, еще предстоит узнать в течение дополнительного ряда клинических исследований.

Новости с конференции EACS 11-го ноября

Таковы последние новости о лечении ВИЧ в 2020 году с учетом общеевропейской конференции по проблемам данного заболевания.

Новости ВИЧ 2020 в России

Новости по ВИЧ в России, к сожалению, остаются неутешительными. Смертность от СПИДа в нашей стране продолжает расти. По сравнению с 2018 годом, от сопутствующих синдрому приобретенного иммунодефицита инфекций скончалось на 10% больше больных. Согласно последним новостям лечения ВИЧ в 2020 году, многие зараженные не обращаются за медицинской помощью на ранних стадиях, когда заболевание еще не перешло в СПИД. Основные причины данного явления следующие:

Бытующий в РФ миф о том, что не существует лекарства, купирующего симптомы ВИЧ. Также большую роль играет стигматизация этого заболевания. Зачастую заболевшим, знающим о своем диагнозе, попросту стыдно обращаться за помощью к специалисту.
Растущая пропаганда ВИЧ-диссидентства. Отрицающих наличие подобного заболевания в настоящее время в России немало. Они создают свои сообщества, заражают собственных детей и массово умирают от осложнений болезни.
Отсутствие доступа к необходимым лекарствам. В частности, из-за низкого уровня достатка большинства граждан Российской Федерации.
Отсутствие знаний о том, как можно купировать заболевание на начальных этапах.

К счастью, отечественная медицина продолжает развиваться, а благодаря индийским аналогам дорогостоящих лекарств, у инфицированных появляется шанс на возвращение к полноценной жизни. Что касается применения лекарства от ВИЧ в 2020 году, последние новости указывают на возрастающие случаи приобретения препаратов. Это является хорошей тенденцией в рамках борьбы с вирусом иммунодефицита в нашей стране.

Тимоти родился в США, но успел активно покататься по миру. В начале 1990-х он переехал в Барселону, где преподавал английский язык. Как сам он потом вспоминал, заработал инфекцию именно там. Параллельно учил немецкий и решил переехать в Берлин. В первую неделю в городе он остановился в квартире своего друга, который в это время был в отъезде в Исландии.

Тимоти нездоровилось, его свалила высокая температура, и почти всю неделю он провалялся на диване под одеялом. Страшный диагноз ему поставили в 1995 году в государственной клинике. Доктор, который поставил диагноз, по количеству T-лимфоцитов предположил, что инфекция в организме Тимоти обитает уже давно.

— Вам нужно немедленно начать прием лекарств, — заявила ему доктор и прописала азидотимидин (AZT). Тимоти боялся этого лекарства. Оно было самым первым разработанным от ВИЧ в 1980-х годах и обладало рядом довольно неприятных побочных эффектов: вплоть до анемии и проблем с печенью. И это было самое быстро разработанное лекарство на тот момент. Между демонстрацией эффективности AZT в лабораторных условиях и одобрением прошло всего 25 месяцев.

Благо уже в следующем году на рынок вышло более совершенное лекарство, которое ознаменовало собой начало эры высокоактивной антиретровирусной терапии (ВААРТ). ВИЧ довольно быстро приспосабливался к AZT из-за своей высокой мутагенности. И для подавления различных стадий развития вируса исследователи решили использовать комбинацию из трех-четырех препаратов, которую нужно было принимать не только ежедневно, но и по определенному расписанию по часам до конца жизни. Которая при ВААРТ значительно продлевалась.

От ВИЧ до лейкоза

— Я жил практически нормальной жизнью. Так продолжалось следующие 10 лет. После посещения свадьбы в Нью-Йорке я почти постоянно чувствовал себя истощенным. Вернулся в Берлин, проехал 16 км до работы на велосипеде и почувствовал себя опустошенным. В обед не смог проехать чуть больше километра до ресторана: пришлось сойти с велосипеда на полпути.

Тимоти отправили к онкологу. Биопсия костного мозга показала, что у него развился острый миелоидный лейкоз — злокачественная опухоль крови, при которой белые кровяные клетки подавляют рост нормальных клеток крови. Без должного лечения больной выгорает за несколько месяцев. В особо острых случаях — за несколько недель.

Для борьбы с лейкозом назначили четыре курса химиотерапии, каждый по семь дней с перерывом в несколько недель. Первый курс прошел легко. Дальше было только хуже: грибковая пневмония, сепсис, искусственная кома. В середине лечения началась ремиссия, и врач настаивал на том, чтобы провести трансплантацию стволовых клеток. Благо он уже нашел донора, который был согласен пожертвовать свои клетки с редкой мутацией CCR5 Delta 32. Она делала CD4-клетки практически неуязвимыми к ВИЧ.

— У многих пациентов не находилось подходящих доноров в банке стволовых клеток. У меня было 267 совпадений. Врачебная команда с 61-й попытки сумела найти донора с мутацией нужного гена. И он был согласен на пересадку.

Но я сказал нет! В этом не было необходимости: лейкоз находился в ремиссии, а принимать препараты против ВИЧ я мог бесконечно. Я не хотел быть морской свинкой и рисковать своей жизнью ради трансплантации, которая могла меня убить.

Второй день рождения

Тимоти был уверен, что трансплантация стволовых клеток — это очень опасная процедура, а выживает после нее только половина пациентов. Но в конце 2006 года у него уже не было другого варианта — лейкемия вернулась. И единственным шансом задержаться в этом мире была пересадка костного мозга.

К концу года лейкоз вернулся. Доктор назначил срочную вторую трансплантацию стволовых клеток на февраль 2008 года. И после этой операции восстановление шло куда хуже.

— Я бредил, почти ослеп и был почти полностью парализован. Заново учился ходить в центре для пациентов с экстремальными повреждениями мозга. Полное восстановление наступило только через шесть лет после пересадки.

Тимоти утверждает, что часть проблем после второй трансплантации были вызваны биопсией мозга сразу после процедуры. Точнее, пузырьком воздуха, который остался в его мозгу после биопсии. Он нанес ему некоторые повреждения, которые стали причиной двигательных проблем.

В это время в научных кругах уже вовсю шло обсуждение случая излечения Тимоти от ВИЧ. Все последующие анализы крови указывали на то, что присутствия инфекции в его организме нет.

Правда, скепсиса вокруг этого случая было предостаточно. Научный журнал New England Journal of Medicine дважды отверг публикацию лечащего врача Геро Хюттера. Дабы убедить научное сообщество, Тимоти пришлось самому выйти на сцену перед учеными, чтобы они смогли удостовериться, что он не похож на человека, зараженного ВИЧ.

Тимоти уже давно не принимает лекарства против ВИЧ в том же объеме, как лет 15 назад. Однако не отказывается от предэкспозиционной профилактики ВИЧ. От иммунодепрессантов, положенных после трансплантации, он отказался еще в 2010 году. Никаких болезней, связанных с отторжением транспланта, не возникло. Тимоти упоминал об этом в интервью 2017 года. Тогда же он отметил, что не боится того, что ВИЧ снова вернется в его жизнь.

А что дальше?

Но три этих пациента — это по-прежнему всего лишь капля в море десятков миллионов человек, которые каждый день проживают с вирусом.

После случая Тимоти Брауна было много неудачных попыток повторить его успех. И каждый раз вирус возвращался после того, как пациенты останавливали прием антиВИЧ-препаратов.

— Пускай это не жизнеспособная крупномасштабная стратегия лечения, но это действительно критический момент в поисках лечения от ВИЧ, — заявил глава Международного сообщества по СПИДу Антон Позняк в комментарии The Guardian. — Эти новые результаты подтверждают нашу убежденность в том, что существуют доказательства возможности вылечить ВИЧ. Есть надежда, что это в конечном итоге приведет к безопасной, экономически эффективной и простой стратегии с использованием генных технологий или методов, связанных с антителами.

Как мы уже знаем, мутация delta 32 возникает в гене, ответственном за производство белка под названием CRR5. Он находится на поверхности некоторых имунных клеток. Именно он необходим для того, чтобы распространенный тип ВИЧ мог заразить клетку. С помощью современных инструментов генной терапии можно отредактировать ген CRR5.

И в 2014 году ученые университета Пенсильвании поделились своими успехами в этой области. Они работали с 12 ВИЧ-пациентами, которые получали ВААРТ. Шесть из них прервали курс лечения через четыре недели после того, как им перелили кровь с 11—28% модифицированных клеток. Но такой объем клеток оказался недостаточным, чтобы сделать кого-нибудь устойчивым к ВИЧ. После отказа от ВААРТ вирусная нагрузка на организм только росла. Впрочем, это направление все еще считается одним из самых перспективных в борьбе с ВИЧ.

Другие группы ученых работают над доставкой ферментов, способных редактировать гены прямо в организме, с помощью наночастиц. Но этот способ явно не для ближайших нескольких лет.

Во всем мире насчитывается свыше 36 млн человек, инфицированных ВИЧ. Сегодня они вынуждены до конца жизни принимать препараты, которые не дают их организму умереть. Это продолжается десятилетиями. Для кого-то это стало рутиной, для кого-то стабильным заработком, а для развивающихся стран — проблемой серьезных издержек.

Тема ВИЧ-диссидентов, которые призывают людей, зараженных вирусом, отказаться от лечения, снова в повестке. Совет при правительстве РФ 14 декабря предложил меры по борьбе с ВИЧ-диссидентами. Например, ввести ответственность за призывы к отказу от тестирования или лечения ВИЧ-инфекции и СПИД.

— ВИЧ-диссиденты, с которыми мне раньше доводилось общаться, показались мне, мягко говоря, очень странными людьми. А вы производите впечатление человека умного, вы — известный в городе психотерапевт. И при этом — ВИЧ-диссидент. Как так?

Но многие вещи, касающиеся ВИЧ-инфекции, мне всегда казались странными — например, серонегативные периоды, когда вируса не видно:

мне было удивительно, что он ведет себя не как вирус, а прямо как разумное существо. Но мы принимали на веру все, чему нас учили специалисты -

мы привыкли доверять нашему здравоохранению. Но когда я сам стал много общаться с ВИЧ-инфицированными, я увидел, что ни одно из тех клинических свойств вируса не подтверждается.

— Например?

— Ну, то, что ВИЧ вызывает СПИД — я этого не увидел. Я не увидел ни одной смерти от ВИЧ, зато я видел смерть от антиретровирусной терапии, когда человек начинал ее употреблять. А человек, который этого не делал, спокойно живет, у него рождаются здоровые дети. Вот, например, здесь 56 моих давнишних выпускников (показывает фото на стене), четверо из них — ВИЧ-инфицированы. А это — их семьи (у кого-то многодетные): дети здоровы, жены тоже. Так что передачу вируса половым путем я ни разу не видел среди моих пациентов.

А в 2008 году меня пригласили на международную конференцию о здоровье нации, которая проходила в Екатеринбурге. Приехали очень известные в мире люди, не мне чета — инфекционисты, эпидемиологи, вирусологи, а также священники, медийные личности. Я услышал от специалистов в этой области, что они думают о ВИЧ, и утвердился в своем представлении, что это искусственно созданная проблема.

— Или миф?

— Это одно и то же. Если поставить какие-то глобальные цели, например, придумать бизнес-проект по зарабатыванию денег в сфере медицины или заняться контролем численности человеческой популяции (чем осознанно занимаются с середины 80-х годов прошлого столетия), то тогда все становится логичным: из бюджетов почти всех государств выкачиваются огромные средства на борьбу с этой инфекцией, а результатов никаких. И их и не будет, потому что всем нужна эпидемия, чтобы зарабатывать как можно больше денег.

— В Екатеринбурге сейчас всех принуждают прививаться от кори. Вакцинация — это тоже заговор?

— В сфере вакцинаций — те же самые злоупотребления, как и во всей лекарственной терапии. Здесь тоже есть фармкорпорации, которые занимаются производством и реализацией вакцин и заинтересованы в максимальных прибылях. Это бизнес, и люди зарабатывают на этом очень большие деньги. Наша медицина стала заложницей рыночной экономики, а вместе с ней и все мы.

В самой по себе вакцинации ничего плохо нет, прививки спасли многих людей. Раньше в этом был заложен благородный принцип — избавление от особо опасных инфекций. Сегодня этот принцип оседлали и вакцинируют всех поголовно, есть эпидпоказания или нет, работают вакцины, которыми прививают, или нет. В лучшем случае от этого никакой пользы, в худшем мы видим осложнения после прививок: аллергизацию детей после непосильной для них вакцинной нагрузки, хронические воспалительные заболевания, поражения печени и других систем организма.

— Неправда. Это оплачивается из государственного бюджета, а значит, за наш с вами счет — через налоги. Это гениальная схема финансирования этой системы. Так что все платно. Я смотрю, как ведут себя, скажем, наши СПИД-центры — они все заточены на то, чтобы просить все больше денег на борьбу и профилактику. Когда [руководитель федерального центра по борьбе со СПИД Вадим] Покровский запросил очередные деньги из бюджета, Московская городская дума откровенно назвала его иностранным агентом. Посмотрите, сколько денег крутится в этой сфере!

— И все же это не аргумент для спора о существовании ВИЧ. Вот я верю врачам — перевербуйте меня!

— Нас всех ввели в заблуждение этими фотографиями, дескать, вот он, вирус. Раньше я тоже думал, что он есть. Но на той конференции, где я побывал, Питер Дюсберг и его последователи говорили, что этого вируса вообще никогда не выделяли в чистом виде. Нам показывали фотографии культур с подписями Галло и Монтенье, по которым они утверждали, что вот он, ВИЧ. Но там настолько грязная культура, что там ни один добросовестный ученый не смог бы назвать это вирусом.

— Но мы же с вами не инфекционисты — как мы поймем, что те, кто видит вирус на фото, правы, а те, кто не видит — не правы или наоборот? Это не стопроцентный аргумент.

— Мы пользуемся тест-системами, которые изготавливаются в двух странах — Голландии и Канаде (кстати, почему нет отечественных тестов?) На что заряжены эти системы — мы точно не знаем. Но мы знаем, что они сплошь и рядом реагируют на что-то у беременных женщин. Это не проститутки, не наркоманки — девушки, девственницами вышедшие замуж за ВИЧ-отрицательных мужиков, и они сплошь и рядом дают положительные реакции на ВИЧ. При этом дети у них рождаются ВИЧ-отрицательные. Почему у ребенка, который 9 месяцев имел общий кровоток с матерью, не задержался вирус? Почти все дети, рожденные от ВИЧ-положительных мам, ВИЧ-отрицательные!

— Минздрав объясняет это терапией.

— Но и без терапии у матерей+ рождаются дети с отрицательным статусом. Так что ВИЧ — это искусственно созданная религия. Я верю в Бога, а в ВИЧ — нет, и имею на это полное право.

— Вы упомянули пациента, погибшего от антиретровирусной терапии. Можете рассказать о нем?

— В течение нескольких лет я помогал одному человеку, страдающему наркотической зависимостью, и благодаря системе реабилитации, которую мы создали, он выздоравливал, но был ВИЧ-инфицирован. После реабилитации он закончил учебу, нашел работу, купил квартиру, собирался продолжить образование, создать семью. Но СПИД-центр уговаривает его начать принимать препараты, потому что у него очень низкий показатель иммунных клеток.

пациент принял в 10 утра первую из упаковки таблетку и поставил себе на мобильном телефоне на 16 часов будильник, чтобы принять следующую. А в 14 часов он покончил с собой.

— Шокирующая история. Но суицидальные мысли у него могли появиться задолго до этого…

— Нет, он был психически здоров. Да, он настрадался от наркотиков и там было, конечно, не без побочных процессов, но он верил в Бога, вел полноценную духовную жизнь, что позволяло ему справляться с психологическими проблемами.

— У меня есть убеждения. И я не только не боюсь уголовной ответственности — готов умереть за них. Но я не нарываюсь на скандал: никто не может предъявлять мне претензии, потому что я не запрещаю верить в ВИЧ.

— Тем, кто приходит к вам на реабилитацию, вы проводите диагностику?

— Они проходят ее независимо от нас. Мы принимаем всех: и проверенных на ВИЧ, и нет. Мы предупреждаем о заболевании, о путях передачи, я обязан это делать, как врач, который руководит структурой, имеющей государственную лицензию. Я могу высказать свое мнение по поводу ВИЧ, но ни на чем не настаиваю, и человек сам волен поступать, как он хочет.

— Свердловский центр по борьбе со СПИД сотрудничает со многими реабилитационными центрами для наркоманов, но как раз с вашим центром сотрудничество не складывается…

— Вы выражаете свою точку зрения, которая провокационна, но интересна…

— А что я имею, кроме неприятностей? Ничего.

они получают за каждый выявленный случай ВИЧ, за каждый назначенный препарат. Они заинтересованы материально, чтобы у нас было как можно больше случаев выявления ВИЧ-инфекции.

— Информация об эпидемии будоражит общество, тема очень небезопасная. Особенно при том, что есть ВИЧ-диссиденты. И сейчас на то, что они говорят, могут обратить внимание те, от кого зависит распределение денег.

— Поэтому вы согласились на интервью?

вы знаете, сколько потребляет СПИД-медицина? Если им сейчас дополнительно дают 13 миллиардов — из нашего обескровленного санкциями бюджета! И когда-нибудь встанет вопрос о том, есть ВИЧ или нет — но не в этом кабинете, а в Кремле.

— Это позиция любых правовых государств.

— Да, но сейчас кроме лидера нашего государства больше никто не противится политике США. Я недавно был на Ближнем Востоке — там портреты Путина и в Израиле, и в Палестине висят на каждом углу: и евреи, и арабы его очень уважают, любят за то, что он один противостоит гегемонии США. Мы же видим, что постепенно наша страна отходит от мощного давления США, и когда-нибудь дойдет дело и до теории ВИЧ-СПИД, которую они нам навязали, как и всему миру. Это вещь, инспирированная ими, созданная на деньги, которые шли на спецслужбы США. В их лабораториях ВИЧ был культивирован (в смысле, якобы научно обоснован).

— Ваш реабилитационный центр — православный, но в среде священников разное отношение к ВИЧ: с одной стороны, есть соглашения о сотрудничестве между РПЦ и СПИД-центрами, с другой — есть священники, которые дружны с вами.

— Но за эти годы стала настолько мощной!

— Да, но если она сейчас по какому-то вопросу встанет в оппозицию к государству (особенно по теме ВИЧ)… Ведь ВИЧ — это не просто отрасль медицины, это геополитика, и церковь прекрасно понимает, с чем имеет дело. Если бы это было просто мнение каких-то специалистов, то церковь могла бы высказываться. Скажем,

достоверность царских останков, которые захоронены в Петропавловской крепости, доказана на 99%, но Церковь их не признает. А ВИЧ, который абсолютно не доказан, церковь признала. Это говорит о политике двойных стандартов у церкви.

Но ничего не происходит без Воли Божьей, и теория ВИЧ-СПИДа — это тоже попущение Бога. Я вижу, что ВИЧ-положительные получают от этого большую пользу для себя. Человек пересматривает свои взгляды на жизнь, он перестает быть беспечным, быстро взрослеет. Перед ним вырисовывается его собственная смерть, как неизбежная реальность, в которую он до этого мог вообще и не верить. ВИЧ-инфицированные — это люди, которые начинают искать цели, достойные человеческого звания, зачастую приходят в Церковь. Если человека к Богу привел ВИЧ, то неважно, существует вирус или нет. Господь смиряет людей, в том числе через ВИЧ-инфекцию. А смирение — это самое лучшее, что может произойти с человеком на земле.

Читайте также: