Выставка жизнь с вич жизнь

Производится перенаправление с сайта

Всероссийской акции по тестированию на ВИЧ-инфекцию

В нашем дворе есть очень хорошая и уже старая традиция: мы организовываем выставки рисунков детей. Я помню, как сама участвовала в них, когда была ребенком, а потом – стала организатором. Причем раньше мы просто рисовали тематические рисунки, например, осенний лес или домашних животных. Но потом я решила расширить список тем для выставок, чтобы родители тоже могли принимать в них участие вместе с детьми. И теперь мы рисовали плакаты на такие темы, как, например, здоровый образ жизни и толерантное отношение друг к другу. Делаем мы выставки обычно летом или поздней весной, когда погода позволяет долго сидеть на улице, потому что, кроме самих рисунков, мы готовим концертные номера или образовательные лекции. В общем, весь наш большой двор любит эту традицию и принимает участие в выставке из поколения в поколение. На один из таких концертов приезжало телевидение, чтобы снять сюжет, после чего к нам присоединились и соседние дворы, и даже с окраин города приезжали.

У нас существует некое собрание, в котором участвуют все родители активисты или, например, пенсионеры, к которым иногда приезжают внуки – в общем, все, кому это интересно и важно. Обычно темы мы выбираем по очереди. И вот однажды я выбирала тему для очередной выставки. Мне хотелось придумать что-то необычное, чего еще ни разу не было, ведь, как я уже сказала, мое участие в выставках продолжалось с самого детства. В это время по телевизору шла передача о ВИЧ-диссидентах. И тут ко мне пришла идея: выставка рисунков о ВИЧ! Да еще и лекцию прочитать во время открытия – вот это должно быть очень интересно. Написала родителям о своей идее в социальных сетях. И тут случился один из редких случаев, происходящих во время организации выставок – ссора. Одна из родительниц, достаточно взрослого возраста, которую я всегда считала очень умной и интеллигентной, высказалась против данной темы. К слову, я очень упертый человек, эта черта иногда мешает мне нормально жить, я осознаю это, но поделать ничего не могу. Поэтому начался достаточно сильный спор, который с моей стороны аргументировался необходимостью просвещать людей даже младшего возраста о проблеме, а с ее – неготовностью психики детей узнавать о таких болезнях. Кроме того, важным ее аргументом было то, что она старше и имеет уже двоих детей (15 и 12 лет), а у меня всего один (8-летний). В общем, чтобы доказать свою правоту, я обратилась к своей подруге – детскому психологу, которая работала в одной из школ-интернатов нашего города.

У себя дома я устроила настоящий лекторий. Пригласила всех родителей, чьи дети обычно принимают участие в выставках, и психолога, которая объяснила, что простым языком уже с раннего возраста можно начать рассказывать детям о болезнях, ведь подходящий момент очень просто упустить, если постоянно откладывать вопрос полового воспитания. Помимо того, что она смогла убедить всех сомневающихся в том, что провести такую выставку необходимо, психолог поделилась опытом в вопросе полового воспитания и методики информирования ребенка о тех или иных заболеваниях, особенно остановившись, конечно, на ВИЧ. И пока проходила эта домашняя лекция, я подумала о том, что большая часть проблем такого плана и возникает как раз из-за того, что мы боимся говорить об этом. Мы не хотим объяснять своим детям, что существуют венерические болезни, что такое защищенный секс, и что он может привести к беременности. Но тот факт, что мы не говорим об этом с детьми, не значит, что ничего из вышеперечисленного их не затронет. После этого осознания я еще больше убедилась в необходимости подобной выставки, но, конечно, с участием специалиста.

Единогласно мы решили, что перед подготовкой к выставке и непосредственным созданием картин было бы неплохо прочитать лекцию уже детям. Провести ее любезно согласилась наша гостья. В итоге эта выставка рисунков оказала очень большое влияние не только на детей, но и на самих родителей, для которых некоторые вещи были настоящим открытием. Так что, не нужно бояться проявлять инициативу. Говорите о проблеме ВИЧ и помогайте другим осознать ее. Если получилось у меня, то и у вас получится.

Мой собеседник представился Геннадием. Ему около 40 лет. Глаза скрыты за непроницаемыми линзами тёмных очков. Я не вижу взгляда — так проще общаться. В Тамбов мужчина приехал из Нижнего Новгорода, живёт и работает сейчас в нашем городе. О диагнозе — ВИЧ-инфекция узнал в далёком 2001-м, когда его экстренно госпитализировали.

— Попал в больницу с подозрением на гепатит. Прошёл обследование, диагноз подтвердился. Но положительный результат дали и анализы на ВИЧ, — вспоминает Геннадий. — Мне тогда было только 20 лет. Впереди вся жизнь — и вот я слышу такой диагноз.

Геннадий признаётся: тогда он не мог найти себе места. Негодование, злость, апатия, непонимание смысла дальнейшей жизни. Парень испугался, что никогда не сможет жениться, создать полноценную семью, родить детей. Сложно было признаться в болезни близким: надежда родителей, перспективный молодой человек, спортсмен.

Поддержали в тот момент врачи. Объяснили, что при должной терапии ВИЧ‑инфицированный может жить долго и полноценно. Помогли такие же пациенты, молодые ребята. Те, которые уже свыклись и жили с ВИЧ-инфекцией. Они на собственном примере рассказали, что жизнь продолжается. Нужно только выполнять рекомендации врачей и стараться вести здоровый образ жизни.

Говоря об этом, Геннадий едва заметно усмехается и уточняет: здоровым его образ жизни на тот момент назвать было сложно. В свои 20 парень уже несколько лет принимал наркотики. Попробовав в юности просто из интереса, в какой-то момент он понял, что привычка оказалась сильнее, и отказаться от губительной тяги он не в силах.

— Наркозависимость можно сравнить с рабством. По-другому сложно объяснить. Ты делаешь то, чего на самом деле делать не хочешь. Ты хочешь быть добрым, жить нормальной жизнью, но не получается. Даже когда я сам понял, что без отказа от наркотиков долго не проживу, я не смог сразу оставить привычку. В какой-то момент мне, честно говоря, было просто наплевать на себя и свою жизнь. Да и какая жизнь меня ждала?!

Недоверие сперва вызвали и препараты, которые рекомендовали принимать врачи. Как ко всему новому, пациент отнёсся к назначениям с недоверием. Уже позже пришло понимание необходимости лечения.

— Я рассуждал примерно так: простудившись, иду в аптеку и покупаю жаропонижающие препараты, капли от насморка. В общем, лечусь. И сейчас нужно действовать так же. Просто болезнь серьёзнее, — говорит Геннадий.

Мужчина поясняет - точкой старта возвращения к нормальной жизни он считает знакомство с верующими людьми. В его семье всегда читали Библию и ходили в церковь. Но по-настоящему Геннадий принял веру только в уже сознательном возрасте.

— В тот момент я, наверное, не искал помощи. Шёл совсем в другом направлении. Но у Бога случайностей не бывает. Новые знакомые показали мне, что есть другая жизнь. Без гнетущей губительной зависимости, — поясняет Геннадий.

Уже шесть лет в жизни мужчины нет места наркотикам. С добром и благодарностью он отзывается о врачах и священнослужителях. Геннадий говорит, что негатива по отношению к себе не видел ни в медучреждениях, ни в церкви. Объясняет это просто - искренние наместники Бога ко всем людям относятся с любовью. А врачей здесь называют слугами божьими. Просто церковь врачует душу, а медработники помогают справиться с болезнями телесными.

Несколько лет назад Геннадий встретил любимую девушку. О ВИЧ-положительном статусе будущего супруга она знала с первого дня знакомства. По воле судьбы, они встретились в медучреждении — у девушки тот же диагноз. Геннадий поясняет - среди их знакомых много семей, в которых либо один из супругов, либо оба ВИЧ-положительные. И это не мешает им жить, любить, работать, воспитывать детей.

— Знают ли о моём статусе знакомые и коллеги? Многие знают. Но я не вижу смысла говорить о болезни абсолютно всем вокруг. Всё-таки негативные стереотипы по отношению к ВИЧ-инфицированным ещё сильны в обществе, — рассуждает Геннадий.

Сегодня он помогает другим. Так же, как когда-то ему помогли избавиться от пристрастия к наркотикам, мужчина протягивает руку помощи тем, кто нуждается в этом. Часто к Геннадию и его коллегам по группе помощи обращаются родственники наркозависимых.

— Важно понимать, что мы можем помочь, только если сам человек хочет побороть наркорабство. Советуем обратиться в реабилитационный центр, вести правильный образ жизни. Говорим о молитве и очищении духа, — поясняет Геннадий. — Опыт многих наших знакомых показывает, что при искреннем желании избавиться от тяги к наркотикам можно без специальных препаратов. Но если человек болен — ВИЧ‑инфицирован, живёт с гепатитом или другими диагнозами — помощь врача необходима.

На данный момент на государственном уровне утверждена стратегия противодействия ВИЧ‑инфекции до 2020 года. Законодательство в сфере борьбы с этим недугом совершенствуется. В частности, о необходимости своевременных изменений говорит президент России Владимир Путин. Говоря об уровне оказания помощи ВИЧ‑положительным пациентам, Геннадий рассказывает, что за много лет ему довелось жить и работать в разных регионах страны. В каждом новом городе он обязательно становится на учёт в местном центре по профилактике и борьбе со СПИДом. И везде встречает медработников- профессионалов. Грамотных и тактичных.

Оглядываясь на пройденный путь, Геннадий отмечает, что, если бы он тогда, 20 лет назад, осознавал, с чем придётся столкнуться, то никогда не притронулся бы к наркоигле.

— Это абсолютное зло. Во всех смыслах. Мы должны делать всё, чтобы дети понимали, насколько страшны последствия наркомании. Чтобы те, кто только начинает жить, даже не думали употреблять наркотики. Поверьте, правильный образ жизни убережёт от многих бед.

Справка:

по данным регионального центра по профилактике и борьбе со СПИДом, с 1987 года по 30 апреля 2019-го в Тамбовской области зарегистрированы 2347 человек с ВИЧ. За 4 месяца 2019 года зарегистрировано 74 новых случая ВИЧ-инфекции. Это на 10 процентов меньше показателя прошлого года.
Существуют три основных пути заражения: половой, парентеральный (инъекционный) и передача вируса от матери ребёнку во время беременности и родов. За весь период наблюдения половой путь, как основной путь заражения, указан у 66,3 процента заболевших. При парентеральном введении наркотиков заразились 28,1 процента пациентов.
При этом медики бьют тревогу: в последние годы наблюдается отчётливая тенденция к росту заражений при употреблении парентеральных синтетических наркотиков. Кроме того, стоит отметить, что спустя полгода употребления таких веществ разрушается личность человека, и он оказывается пациентом психиатрической клиники.

Вероника Иванова

Психолог, молодая мама

Знать или нет свой ВИЧ-статус — вещь добровольная, но если человек вступает в отношения, то да, он должен пройти тест. Раз в полгода сходить и сделать это нетрудно. Самому спокойно, и в семье спокойно.

Сейчас эпидемия уже близка к пандемии. Сбежать некуда. Реклама о верности партнеру
не работает. Согласно статистике, по количеству новых диагнозов ВИЧ мы уже рядом с Африкой, а может, и перегнали ее. Большинство людей думают, что это их не коснется, они не умрут. Я не хочу, чтобы моя дочь жила в таком мире.

Я решила поучаствовать в проекте, так как хочу, чтобы люди понимали: с ВИЧ можно жить долго и спокойно, создавать семью, рожать здоровых детей и не бояться. Если я могу сказать об этом, думаю, это может сделать каждый. ВИЧ — это простая хроническая болезнь. Цвет кожи, национальность, гендер, ориентация — все это не повод дискриминировать человека.

Я только за то, чтобы мое фото появилось в пространстве фонда и в интернете. Это не просто фотографии — у каждой есть своя история. Участие в выставке — это послание в будущее. Когда моя дочь подрастет, я расскажу ей об этом проекте, о фонде и о деятельности людей, которые борются за равные права. Надеюсь, это станет для нее хорошим примером. Я не боюсь!

Ольга Маркес

Музыкант, создатель школы идеального тела Sekta

Каждый должен знать свой ВИЧ-статус, потому что это заболевание важно лечить — как, например, диабет. К сожалению, ВИЧ не такое древнее заболевание, не такое привычное обществу, к нему специфическое и закрытое отношение. Но на данный момент этот вирус максимально изучен. Пропасть между теми, кто знает о своем ВИЧ-статусе, и теми, кто их стигматизирует, просто огромна.

Смелость проявляется в экстремальных условиях. Принять участие в этом проекте — это не про смелость, а про здравый смысл. Для меня это само собой разумеющееся.

Сююмбике Давлет-Кильдеева

Я против стигматизации всего, что связано с сексом. Это не должно быть табуированной темой, не должно быть страха. Любой страх — это невежество и незнание, поэтому было бы круто, если бы люди начали больше говорить, больше думать, больше знать.

Я смелее многих, хотя в некоторые моменты я достаточно труслива. Я люблю провоцировать, для этого нужна смелость. Смелость — это делать что-то пугающее тебя. Как прыжок с парашютом.

Евгений Белов

Продюсер и режиссер

Мы живем в то время, когда эта история может реально произойти с каждым. Иногда люди не хотят ходить в больницы, не хотят проверяться. Но мне кажется, что человек должен знать свой ВИЧ-статус, чтобы — в случае положительного результата — не передать его никому. Нужно нести ответственность не только перед собой, но и перед другими. Нельзя быть эгоистом. Вообще, это важно в первую очередь для тебя. Если тебя коснулось это заболевание — у тебя есть возможность улучшить качество жизни, стать лучше и круче.

Я за здоровый кипиш, всегда рад, когда могу что-то сделать. Это как ступеньки для общества — своим участием я прошел одну ступеньку. Мой знакомый сказал, что сделает себе ленточку к 1 декабря и будет с ней ходить целый день. Мне кажется, это круто, когда человек понимает, что он идет против системы.

Я всегда пытался избегать неприятностей, негатива, особенно в детстве, и только недавно я начал понимать, что я сильнее, чем кажется.

К сожалению, люди моего поколения непрогрессивные. Большинство не хочет допустить мысль, что вокруг есть ВИЧ-положительные, — как страусы прячут голову в песок, думая, что их это никогда не коснется. В нашей стране мало говорят о ВИЧ. Люди не знают и о том, что в стране эпидемия, и о том, что ВИЧ уже не смертный приговор, с этим диагнозом можно жить. Пока это не коснется конкретно тебя, не будет повода поинтересоваться. А нужно быть грамотным в этом вопросе, от этого зависит твое здоровье и здоровье твоих близких.

Мне не страшно участвовать в таком проекте. Если спросят — я смогу объяснить, почему мне было важно принять участие и помочь фонду. По меркам общества я, наверное, достаточно смелая — я до сих пор не боюсь пробовать что-то новое. А уж какая я была, когда была моложе (смеется).

Денис Краев

Человек должен знать свой ВИЧ-статус по двум причинам. Первая: если люди больше узнают о ВИЧ, эпидемия прекратит распространяться. Хочется в это верить. В идеальной стране, в идеальном мире человек начинает принимать таблетки. Если включить логику и мозг и посчитать, то может оказаться, что к 2090 году у всего населения России будет ВИЧ-положительный статус — это как-то не радует. Мне не хочется жить в XV веке. Вторая — социальная. Если ты не знаешь свой статус, ты рискуешь. Ты можешь узнать лет через пятнадцать, когда проявится уже полный комплекс болезней.

Неприятие может встретиться везде и всюду. По сути, мы живем где-то в Средневековье: заря инквизиции и охота на ведьм во всей красе. Причем относится это не только к ВИЧ, но и к секс-работе, и к наркопотреблению.

Можно сказать, что я и смелый, и нет. Смелость — это возможность воспринимать реальность такой, какая она есть. То есть это когда сознательно снимают розовые очки.

Дарья Давидова и Андрей Норов

Фотограф и сокуратор выставки

В съемке приняли участие не только ВИЧ-положительные люди, как это обычно бывает в подобных проектах. Мы хотим разрушить стереотип, что темой ВИЧ интересуются только люди, живущие с этим заболеванием. Для меня было важно дать слово разным людям с разным статусом, разного пола, возраста, ориентации.

Этот проект начался из наших разговоров с Андреем о том, как можно взглянуть на эту тему без чернухи, без выдавливания слезы. Поэтому проект не совсем про ВИЧ и не про красивый портрет. Это про смелых и открытых людей, которые не боятся говорить на болезненные для многих темы; про людей, которые не побоялись прийти в пространство нашего фонда и ответить на наши вопросы.

Проблемой начинают заниматься после того, как о ней начинают говорить. Да, всегда страшно быть одному. Мне везет больше, чем кому бы то ни было: у меня есть друзья, которые готовы говорить вместе со мной. Выставка — это часть проекта, который помогает объединиться. Который может показать, что говорить о ВИЧ — это не страшно, не стыдно.

Полина Родимкина — о жизни с вирусом и здоровом ребенке

Число людей с ВИЧ в мире с каждым годом растет. Согласно отчету Федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом, в 2017 году Свердловская область оказалась на первом месте среди российских регионов по распространению ВИЧ-инфекции: вирусом заражены 1741,4 человека на 100 тысяч населения (или 1,74% всех жителей региона). Всего в России, по данным персонифицированного учета, на 1 мая 2018 года было зарегистрировано чуть менее миллиона россиян, живущих с установленным диагнозом ВИЧ-инфекции — 968 698 человек. Но ВИЧ — это не всегда про смерть, если не закрывать глаза на проблему и соблюдать необходимые правила.

The Village поговорил с Полиной о том, как положительный ВИЧ-статус изменил ее жизнь.

Первая брага

Я родилась в Челябинске в семье авиаторов — все мои родственники работали в авиакомпании. Отношения между нами были сложными: как и в любой советской семье, у нас было множество жестких правил и отсутствовало понимание любви и душевной близости. Забота родителей заключалась прежде всего в том, чтобы накормить и обеспечить детей самым необходимым — удовлетворить базовые потребности.

Я росла ранимой, в коллективах была изгоем. В школу пошла в 1986 году, во времена тотального дефицита и расцвета коррупции. Детей оценивали по подарочкам родителей, но у моего отца была четкая позиция, что учителя работают за зарплату — в этом он прав, но в школе мне доставалось. Я стала искать тепло на улице и пыталась компенсировать пустоту деструктивными способами. На улице были такие же разбитые, как и я, только чуть старше.

А через два года уже начались запои — в 14 я жила от пьянки до пьянки

В 20 лет я попробовала наркотики.

Первая любовь

Потребности в отношениях у меня никогда не было — еще в детстве я заявила родителям, что у меня никогда не будет мужа и детей. Но мне нравилось страдать по мальчикам. Это было одним из проявлений зависимости, но я поняла это намного позже.

2000 год был временем героина. Я никогда его не пробовала, но в квартире постоянно были какие-то мутки — кучковались разные люди, нюхали какие-то девочки

Женская консультация

За некоторое время до этого меня выгнали из института — я училась платно, а все деньги на обучение мы пропили и прокололи вместе с моим возлюбленным. Мне казалось, что весь мир мне должен, а работают только лохи, но мои родители психанули и устроили меня работать архивариусом в аэропорт.

Я начала реветь и убежала из женской консультации домой. Первой реакцией была истерика — она проявлялась как страх и жалость к себе. Мне было очень стыдно — чувствовала себя грязной.

На тот момент я ничего не знала о ВИЧ, и узнавать не собиралась. Я отрицала болезнь — была уверена, что это все не про меня, что случилась какая-то роковая ошибка. Как человек зависимый и незрелый, я все трактовала по-своему — но если диван оранжевый, какой смысл это отрицать и говорить, что на самом деле он зеленый?

Мне сказали, что я протяну еще года три. Больше всего меня пугала не смерть, а то, что умирать придется медленно. В голове всплывали истории о муках Фредди Меркьюри, который был болен СПИДом.

Неверность

В 22 года мы разошлись после практически трех лет ада. В тот день, когда в женской консультации мне сообщили о моем диагнозе, я обо всем ему рассказала. Через пару дней он пытался утопить меня в луже за то, что я притащила ему ВИЧ. С того момента мы промучались еще полгода — потребность быть битой к тому времени я испила до дна. Еще несколько месяцев я боялась выходить на улицу, потому что он пытался меня подкараулить.

ВИЧ я получила от партнера — но невозможно заразить человека, который сам того не хочет. Я считаю свое заражение обоюдным действием, которое привело к соответствующим последствиям. Я делала все для того, чтобы заразиться. То, что я не была информирована и закрывала на проблемы глаза — тоже мой собственный выбор.

Я не знаю, был ли мой парень мне верен. Думаю, что ВИЧ он получил, когда кололся одной иглой с товарищами. Но, говоря о верности, начинать надо всегда с себя: ВИЧ — это болезнь неверности в первую очередь самому себе. Во времена моей юности был анекдот о том, что секс — это не повод для знакомства. Тогда это было нормой — люди ныряли в постель при первой же возможности, не брезговали для секса туалетом. Но разве человек будет так жить, если он верен себе?

В Советском Союзе любви не было, семья считалась лишь ячейкой общества — где же тут любовь? Без нравственности, без духовности мы могли все превратить в норму — и употребление, и секс без презерватива, и одну иглу на все вены. Отсутствие культуры семьи и сформировало нелюбовь, неверность человека самому себе. Вечер пятницы стал главным праздником всей страны.

Беременность

Окончательный диагноз огласили в апреле, когда за окном все расцветало и распускалось. Родители старались лишний раз не выпускать меня из дома — боялись, что меня покалечит бывший парень. Я устроилась на работу в другом конце города — не потому, что хотелось что-то делать, а потому, что хотелось бухать. А на бухло нужны были деньги.

Мне было 23 года — я подумала, что полтора года с момента постановки диагноза я же прожила, хорошо бы просто успеть посмотреть в глаза своему ребенку. Все равно где-то теплилась надежда, что пронесет, и он не будет заражен. Вынашивала плод я тяжело — это была моя первая ремиссия, мне было психологически тяжело быть трезвой. Был жесткий токсикоз, на нервной почве набирался вес. За время беременности я набрала 25 килограммов. На седьмом месяце меня положили на сохранение и предлагали снова избавиться от ребенка. Во время кесарева сечения предлагали перетянуть маточные трубы, чтобы больше не рожала таких, как я.

Я родила ее здоровой — статус был отрицательным.

Трезвость

Через два месяца после родов я снова начала пить. А когда вскоре умер папа, полтора года я была где-то на дне — в полнейшей деградации. Я весила под соточку и мечтала о двух вещах: похудеть и быть трезвой.

Однажды я проснулась на помойке после очередной пьянки и решила, что жизнь у меня не клеится, потому что муж козел. Подумала: надо похудеть, пойти в нормальный ресторан и встретить нормального мужика — тогда и заживу. Удобно было чувствовать себя жертвой и знать, что виноваты все вокруг, но только не я сама.

В газете я нашла тренинг по снижению веса, где обещали, что за месяц я потеряю 15-20 килограммов. Но было одно условие: весь этот месяц нельзя было пить. Условие было для меня жестким, но я собрала волю в кулак и решила приостановиться — вот похудею и снова начну бухать. Прошло несколько месяцев тренинга и моей чистоты — решила потерпеть еще один, до дня рождения ребенка. Потом — до годовщины смерти папы. А потом и вовсе обнаружила, что трезвая уже год.

В 2009 году я подала на развод, через полгода бросила курить. Еще через два года стала посещать группу анонимных алкоголиков и следовать правилам их программы.

С того момента началась моя абсолютная свобода.

Я делала все для того, чтобы заразиться. То, что я не была информирована и закрывала на проблемы глаза — тоже мой собственный выбор

Четырнадцать лет назад у меня появилась дочь — с тех пор мы вместе. Сейчас я думаю: как хорошо, что все врачи тогда давили на меня, чтобы я не рожала — если бы они молча подписывали мне все бумажки, я была бы бездетной женщиной по сей день. Раньше я все делала назло.

Ребенок для меня — это приключение. Я не знаю, откуда она взялась такая крутая — сама делает уроки, сама ходит в школу, везде на хорошем счету. Когда ей было восемь, она начала учить английский — сейчас уже сдает экзамен Кембриджского университета. Она здоровски играет в театре — просто огонь. Стихи со сцены читает так, что хочется плакать. В свои годы она самодостаточна и уверена в себе — у меня она вызывает, прежде всего, уважение.

Дочь знает о моем положительном статусе, и знала об этом всегда. Я часто консультирую на тему ВИЧ по телефону — ребенок находится в одной комнате со мной и все слышит. Сначала мне казалось, что она еще маленькая и ничего не понимает, но, видимо, я упустила тот факт, что сейчас дети растут куда более образованными, а получать информацию стало намного легче. Когда ей было восемь, я решила спросить, есть ли у нее ко мне вопросы — дочь ответила, что вопросов нет, и относится она к этому совершенно нормально.

Однажды я проснулась на помойке после очередной пьянки и решила, что жизнь у меня не клеится, потому что муж козел

Стигмы

К сожалению, как и 20 лет назад, сегодня в обществе куча стигм относительно ВИЧ-инфицированных людей. Чаще всего со стигмами я сталкиваюсь при общении с работодателями и в сфере медицинских услуг. Нередко родители не хотят чтоб ВИЧ-положительных детей водили в общий сад. Люди мало знают о ВИЧ и боятся заразиться даже воздушно-капельным путем — но если ты не будешь брызгать в людей своей кровью, для окружающих ты не опасен.

В платном медицинском центре из-за моего статуса мне недавно отказали в услуге, которая никак не связана с кровью. Но после того, как я признала свой статус и открыла лицо, такие вещи меня уже не обижают. Проблему я решаю просто: если кто-то не хочет со мной работать, я нахожу другого специалиста.

Открытое лицо

Человек открывает лицо, если готов публично признать свой статус и не боится реакции окружающих. Впервые я открыла лицо в 2010 году, когда челябинский телеканал предложил мне сняться в сюжете про ВИЧ-инфицированных. Нужно было выпить таблетки перед камерой — вышел ролик, где показали мои руки с таблетками, а также имя и фамилию. Лица в нем не было, но для меня это признание стало большим первым шагом. Ролик вышел летом, в дачный период, поэтому особой реакции от знакомых не последовало.

В 2011 году я приехала в Екатеринбург и стала работать в центре СПИДа — на экспресс-тестированиях, на телефоне доверия, на женских консультациях. Позже признала свои проблемы с употреблением и перешла в сферу реабилитации. На тот момент открытых лиц не было ни в Челябинске, ни в Екатеринбурге. Сейчас их единицы. Я считаю, что открывать лицо нужно не просто так, а для чего-то большого — для помощи таким же, как и ты, чтобы поделиться с ними своим опытом.

Если ты открываешь лицо, то несешь ответственность за все то, что ты говоришь перед всеми теми, кто тебя слушает — со статусом и без. Важно быть теоретически подкованным, потому что люди будут обращаться к тебе за советом. Я для этого проходила кучу тренингов по работе с разными группами населения.

Спектакль

Живу как и все остальные. Единственное, чем я от них отличаюсь — каждое утро я просыпаюсь и отвоевываю у ВИЧ-инфекции свою жизнь

Я живу с положительным статусом уже семнадцать лет. У меня все хорошо, есть здоровый ребенок. Я загораю на пляже, хожу в баню, ем вкусную еду, иногда устаю в хлам. Бывает, простываю. Живу как и все остальные. Единственное, чем я от них отличаюсь — каждое утро я просыпаюсь и отвоевываю у ВИЧ-инфекции свою жизнь. Пью таблетки, раз в три месяца хожу в больницу и сдаю анализы.

Для меня ВИЧ — это награда. Через него я нашла себя — инфекция дала мне мужество быть собой, подстегнула к самоанализу и развитию. Нет, я не хочу сказать, что всем теперь нужно заражаться — спасением и окном в мир таком путь стал лично для меня. Видимо, я оказалась одной из тех, кто не замечает ничего вокруг, пока ему не дадут по башке.