Женщины легкого поведения вич

Главный врач омского Центра СПИД Ольга Назарова рассказала, почему сегодня ВИЧ распространяется среди успешных людей, и как можно заразиться вирусом в обычной жизни.

Фильм Юрия Дудя об эпидемии ВИЧ в России в несколько раз увеличил спрос россиян на сдачу теста на вирус иммунодефицита человека. Ранее мы писали о том, почему важно распознать ВИЧ на начальной стадии и встать на учёт, чтобы получать помощь от государства. "Омск Здесь" поговорил с главным врачом Омского Центра СПИД Ольгой Назаровой о том, как пациенты узнают, что живут с ВИЧ-инфекцией, и как проходят их дни в борьбе с вирусом.

Ольга Ивановна, если человек узнаёт, что у него ВИЧ, и готов к лечению, каковы его действия?

Сейчас в РФ действует государственная стратегия противодействия распространению ВИЧ. Она рассчитана до 2020 года. Эта стратегия предполагает, что до конца этого года мы должны охватить лечением до 90 % пациентов, которые стоят у нас на диспансерном учёте. Вакцина от ВИЧ ещё не разработана, но ВИЧ - управляемая инфекция, поэтому её можно и нужно лечить. На сегодняшний день терапия - средство лечения, которое улучшает качество жизни и продлевает её.

Сколько таблеток в день необходимо принимать ВИЧ-инфицированному?

Если пациент принимает по три таблетки в день, я считаю, это не так много. У нас есть пациенты с другими заболеваниями (сердечно-сосудистой системы, диабетом и т. п.), которые получают пожизненную терапию, и они достаточно молодые. Вообще человек должен понимать, что эта терапия пожизненная. У пациентов, которые правильно принимают терапию, без пропусков - нулевая вирусная нагрузка. Это значит, что вирус не убивается, а загоняется внутриклеточно. Но он не размножается в организме, и человек как источник инфекции перестаёт быть опасен для окружающих. Терапия - эпидемиологически значимое средство. Если человек получает терапию, то мы в эпидемиологическом плане уменьшаем источники инфекции.

Она бесплатная?

В нашей стране терапия абсолютно бесплатная для пациента, и каждый регион получает её за счёт государства. Министерство здравоохранения Омской области подаёт заявку в Министерство здравоохранения Российской Федерации, и далее для всей страны проводятся аукционы: один препарат - один аукцион. Это очень хорошо и правильно. Раньше выделялись средства на регионы, но надо было закупить этот препарат и привезти его, например, из Москвы в Хабаровск, или во Владивосток, и поэтому была разница в стоимости. Сейчас стоимость препаратов для всех одинаковая, и за счёт того, что препаратов закупается большое количество, их стоимость намного ниже, чем если бы регионы закупали их отдельно.

Какова стоимость препарата для одного пациента?

В среднем в месяц (в зависимости от вида терапии) от 3-5 до 30-40 тысяч рублей.

Есть ли в Омской области люди, которые отказываются от государственного лечения и сами оплачивают своё лечение?

Да, в фильме Юрия Дудя про ВИЧ об этом говорили, но там не говорят, почему люди отказываются от государственного лечения. Есть терапия первой линии: врач поставил пациента на учёт и видит, что на сегодняшний день сильные препараты ему не нужны. Для первого этапа, когда достаточное количество клеток и вирусная нагрузка невысокая, есть препараты так называемой первой линии терапии. Если сразу дать дорогостоящую мощную терапию, то что же мы будем делать дальше?

Вирус приспосабливается к этим препаратам, мутирует, вырабатывается устойчивость организма, особенно когда пациент принимает терапию не регулярно и делает перерывы. Поэтому сразу давать препараты резерва, если этого не требует организм, нет смысла. Есть средства, когда в одной таблетке три препарата, но его не всем можно принимать. Тем пациентам, у которых высокая вирусная нагрузка, его не дашь, поскольку он не подавит эту вирусную нагрузку. Его можно назначить тем, кто принимает терапию длительное время, у кого неопределяемая вирусная нагрузка и у кого высокий уровень иммунных клеток.

То есть, оплачивать себе лечение могут позволить люди, у которых есть возможность.

Поверьте, всю жизнь они не смогут покупать себе терапию. Поэтому в нашем регионе мы не выписываем препараты российским гражданам, которые можно купить за деньги. Если пациент хочет этого, это его право, и я не могу ему это запретить, это не запрещено законом. Но у нас врачи не выписывают препараты для получения в аптеке. Все препараты можно получить у нас в отделе СПИД-центра совершенно бесплатно.

Пациенты соглашаются на все препараты?

Я понимаю, против каких они препаратов. Например, против "Эфавиренза". Кто-то его хорошо переносит и просит не менять, у кого-то развиваются побочные эффекты, тогда, конечно, мы его меняем. Терапия - это тандем врача и пациента. Врач назначил, пациент даёт согласие, что он принимает строго, как положено (мы обязательно берём у него письменное согласие). Мы ведём мониторинг, человек сдаёт анализы - у него должна снижаться вирусная нагрузка, повышаться иммунные клетки.

Если всё идёт нормально, нет побочных эффектов, а иммунные клетки растут - это прекрасно. Если возникают побочные эффекты, жалобы на изменения со стороны сердечно-сосудистой системы, желудочно-кишечного тракта и т. д., тогда врач подбирает другую терапию и назначает другой препарат с согласия пациента. Поначалу идёт притирание к терапии, ведь организм должен приспособиться.

Сейчас в нашем регионе есть все препараты и никому из пациентов ещё не было отказано в терапии?

Бывает такое, что в самом начале какое-то время человек может жить без терапии, но он обязан раз в полгода сдавать анализы. Как правило, мы рекомендуем, когда уровень клеток падает ниже 500, подключать антиретровирусную терапию. Ведь если есть терапия, то микроорганизмы приспосабливаются. В своё время пенициллин произвёл революцию, но сейчас им никто уже не лечит. То же самое и с вирусами.

Если сначала мы лечили одним "Азидотимидином", то сейчас назначаются три препарата при терапии, препараты более сильные. В популяции вирус тоже мутирует. Поэтому, если человек пьёт препараты, то он не должен прекращать это делать. Если приём лекарств прекратить, происходит мутация вируса, он приобретает устойчивость, и человек становится источником инфекции этим устойчивым штаммом - вот в чём ещё опасность.

Сколько лет человек может жить после заражения, не зная о ВИЧ?

Если раньше такие люди могли жить годами, то сейчас мы, к сожалению, выявляем людей, у которых с предполагаемого момента заражения проходит полгода-год. Вирус действует очень агрессивно. Сейчас при попадании в стационар у пациента должны взять кровь на ВИЧ. Это постановление Главного государственного санитарного врача Омской области. Потому что ВИЧ-инфекция может протекать под видом пневмонии или другого заболевания. В хирургических стационарах обязательно берут анализ на ВИЧ.

Да и портрет ВИЧ-инфицированного изменился?

Да, если раньше это был наркозависимый или ведущий беспорядочную половую жизнь человек, то сейчас это социально адаптированные люди. Они семейные, работающие, зачастую это люди с достатком. Поэтому мы всех врачей настраиваем на то, что не надо смотреть на то, какой социальный статус. Обследовать надо всех. Мы настраиваем на это и педиатров, потому что бывают разные случаи.

Например, вот такой случай: женщина из благополучной семьи была беременна, муж работает на хорошей должности, самодостаточные люди. Она, будучи беременной, попадает в больницу, рожает, а он, видимо, заскучал, провёл время с женщиной, вовлечённой в секс-бизнес, заразился. Жена выписалась из больницы, и он, конечно, заразил жену, а она через грудное молоко заразила ребёнка. Многие, кстати, не знают, что через грудное молоко можно заразить ребёнка. А между тем ВИЧ находится во всех секретах человека: в слюне, в слёзной жидкости, в крови, в сперме, в вагинальном секрете.

Но при этом через поцелуи нельзя заразиться?

От поцелуя в щёчку точно нельзя.

А что касается бытового способа передачи?

У нас был случай передачи в быту через кровь, когда ВИЧ-инфицированная мама заразила дочь. После родов мы всех женщин обязываем принимать терапию. Была женщина, которая родила здоровую девочку, но потом бросила терапию. Как все ВИЧ-инфицированные, она оказалась подвержена гнойным инфекциям, и у неё образовалась флегмона в области бедра. Ей сделали операцию. Семья жила в частном доме, в одной комнате, и женщина с дочкой спала в одной постели. Женщина обрабатывала ранки и давала дочке выбрасывать эти бинты. Возможно, ей где-то в ранку попала кровь матери, и девочка заразилась. Эта женщина не наркоманка. А если бы мать была на терапии, она бы не заразила свою дочь.

Женщины во время беременности и родов, а также после пьют препараты. Ведь после родов особенно снижается иммунитет. Конечно, грудным молоком они не кормят, и им выдаются смеси в поликлиниках.

Если человек не проверялся именно на СПИД, но при этом сдавал кровь на другие анализы, могут ли они показать какое-то отклонение?

Конечно. Если у человека снизилось общее количество гемоглобина, лейкоцитов, тромбоцитов, лимфоцитов и высокое СОЭ, врач может заподозрить, что что-то не так, и направить сдать анализ на ВИЧ.

В фильме также поднимают тему того, что общество так и не научилось принимать ВИЧ-инфицированных людей и многие из них вынуждены скрывать свой диагноз.

Понимаете, это стигма. За своё здоровье человек должен отвечать сам. Мы же к каждому пациенту не приставим по врачу, чтобы он заставлял пить препараты и сдавать анализы. Сейчас государство сделало диспансеризацию всем - идите и проходите! Я считаю: обязательно нужно сдать кровь, проходить флюорографию и смотровой кабинет, где проверят лимфоузлы, железы, проведут гинекологический осмотр. Сделайте это хотя бы раз в год. Общий анализ крови тоже может о многом сказать.

Обязательно используйте презерватив, особенно если вы часто меняете половых партнёров или если вы ему не доверяете. Женщины с низкой социальной ответственностью, которые стоят у нас на Красноярском тракте, - в большинстве случаев наши пациентки! Они рассказывают, что предлагают клиентам секс с презервативом, но те отказываются. Мужчины не понимают, едут на дорогих машинах, снимают этих дам и заражаются. Потом они несут эту инфекцию в семью. Нужно беречь себя и своих близких!

Ситуация с ВИЧ-инфекцией в Российской Федерации продолжает ухудшаться.

Случаи ВИЧ-инфекции зарегистрированы во всех субъектах Российской Федерации.

На 31 декабря 2016 года общее число зарегистрированных случаев ВИЧ-инфекции достигло 1 114 815 человек.

Рост заболеваемости ВИЧ-инфекцией в среднем - 10 % в год.

Наибольший уровень инфицированности населения ВИЧ наблюдается в возрастной группе 30-39 лет.

ВИЧ – вирус иммунодефицита человека - вирус, вызывающий СПИД (синдром приобретенного иммунодефицита).

Вирус иммунодефицита человека (ВИЧ) поражает иммунную систему и ослабляет защиту людей от инфекций и некоторых типов рака.

Главным путем проникновения вируса в организм является кровь. Также вирус содержится в сперме.

ВИЧ-инфекцией можно заразиться при:

• половом контакте с ВИЧ-инфицированным. Половые контакты без презерватива – самый частый путь передачи ВИЧ. Заболевания, передаваемые половым путем, повышают риск заражения ВИЧ;
  

• при гомосексуальных контактах;

• при анальных половых контактах;
  

• при переливании инфицированной крови (заражение возможно при искусственном оплодотворении, трансплантации кожи и органов);

• при использовании игл, шприцев, которые использовал ВИЧ-инфицированный (особенно потребители инъекционных наркотиков);

• от матери ребенку (во время беременности, родов, при кормлении грудью);

• вероятность передачи ВИЧ-инфекции повышается при наличии поврежденных кожных покровов (травмы, ссадины, заболевания десен);

• при нестерильных медицинских манипуляциях (татуировки, пирсинг, маникюр, педикюр);
  

• от больных к медперсоналу, который имеет контакт с кровью и прочими жидкостями больных ВИЧ или СПИДом (при несоблюдении санитарно-гигиенических правил).

Особое внимание стоит уделить группам риска развития ВИЧ-инфекции.

Кто находится в группе повышенного риска?

• Женщины легкого поведения и их клиенты имеют самый высокий риск инфицирования среди людей, входящих в группы риска. Нередко, девушки данной профессии не знают что больны. Проверяются на инфекции, в лучшем случае, раз в год, но людям, ведущим такой образ жизни проверяться необходимо гораздо чаще.
  

• Лица, употребляющие инъекционные наркотики (при условии совместного пользование зараженными иглами, шприцами и другим инъекционным оборудованием и растворами наркотиков). Большинство наркоманов не проходят обследование даже при наличии первых признаков заболевания в связи с тем, что симптомы заболевания на ранней стадии схожи с симптомами ломки.

• Мужчины нетрадиционной сексуальной ориентации.
  

• Люди, у которых не один половой партнер.

Лица, практикующие незащищенный анальный секс.

Лица, практикующие незащищенный вагинальный секс.

Лица, практикующие незащищенный оральный секс.

Лица, которым сделали переливание непроверенной (инфицированной) донорской крови.

Больные, которым необходим гемодиализ.

Дети, матери которых инфицированы ВИЧ.

Больные другими венерическими заболеваниями (сифилис, герпес, хламидиоз, гонорея и бактериальный вагиноз).

Группы риска в профессиональной деятельности:

Существует круг профессий, представители которых имеют высокий риск заражения ВИЧ - инфекцией.

Основная группа риска в этой категории – это медицинские работники . Заражение происходит, как правило, при несоблюдении ими санитарно-гигиенических правил.

В эту группу входят хирурги. Если операция срочная и счет идет на минуты, провести анализ на ВИЧ-инфекцию просто нет возможности. Обязательной проверке на ВИЧ-инфекцию подлежат только плановые больные.

Помимо хирургов в группе риска медицинский персонал, осуществляющий забор и проверку крови, а также стоматологи.

Ситуации, во время которых может произойти заражение:

порез или укол кожи инструментом, на котором могла остаться инфицированная кровь или другие биологические жидкости пациента;

попадание крови и/или другой биологической жидкости пациента, содержащих кровь (рвотные массы, слюна с видимой кровью), на открытые участки кожи, слизистые оболочки медработника.

Еще одной группой риска инфицирования, связанного с профессиональной деятельностью, являются сотрудники салонов красоты - косметологи, мастера маникюра, педикюра, татуажа . Как известно, в 50 % случаев мастер получает случайные порезы кожи или во время процедуры или при переносе инструментария в помещении в мягкой таре. Заражение происходит при попадании капель крови инфицированного человека с инструмента на раневую поверхность мастера во время травмы.

Третья группа риска – это сотрудники правоохранительных органов и уголовно-исполнительной системы . Во время задержания преступника сотрудники полиции подвергаются риску заражения, связанному с агрессивным поведением задерживаемого. Во время задержания преступник может инициировать драку, нанести ранения, укусы, в процессе которых, в случае наличия у него инфекции, ее распространение будет неизбежным.

Все новости

Они живут с вирусом и помогают другим сохранить здоровье и вести полноценную жизнь, несмотря на болезнь

Равные консультанты начали регулярно консультировать в СПИД-центре Новосибирска меньше года назад

Фото: предоставлено Дмитрием Народневым и Таисией Ланюговой

Каждый сотый житель Новосибирской области инфицирован ВИЧ. В последние годы о болезни стали говорить чаще, терапия стала доступнее, но узнать о своём положительном статусе страшно до сих пор. Информации, как дальше жить и как лечиться, мало, а найти что-то полезное сложно. Меньше года назад в Новосибирске начали работать равные консультанты — люди с диагнозом ВИЧ, которые научились жить с заболеванием и сейчас помогают другим. Во Всемирный день борьбы со СПИДом обозреватель НГС Дарья Януш поговорила с двумя равными консультантами о том, как они сами столкнулись с ВИЧ, и в чём нуждаются те, кто только что узнал о своём положительном статусе.

Заразилась в 18 лет от парня

Подозрений у меня никаких не было, в 2004 году я училась на первом курсе. Всё было хорошо. Я сдала кровь как донор, кровь проверили, и ко мне пришла участковая медсестра. Она вручила справку с печатью СПИД-центра, я даже не поняла, что это такое. Медсестра так засмущалась, ей хотелось скорее сбежать, поэтому она невнятно наговорила, что у меня есть подозрения на гепатиты и прочее, что нужно к врачу, и я только пятки на лестничной клетке видела.

Тогда о ВИЧ я знала только из телевизора — кто-то умер от СПИДа, картинки страшно худых умирающих людей, что он распространён среди геев. Думала, что это что-то далёкое от меня. Знаю, что заразилась от бывшего парня, в прошлом он употреблял наркотики. Когда я узнала о диагнозе, мы уже не были вместе. Я позвонила сестре посоветоваться, она убедила, что нужно сходить к врачу.

Таисия принимает терапию — благодаря лекарствам она родила здорового сына

Фото: Таисия Ланюгова

Я пересдала кровь, ждала неделю и надеялась, что это ошибка. В то время на учёте стояло очень мало ВИЧ-инфицированных — я была в первой тысяче выявленных в Новосибирске. Очевидно, что их хуже выявляли, и люди были просто не в курсе. Когда диагноз поставили окончательно, думала — вот и всё, зачем дальше жить. Думала, что жить мне осталось 5 лет.

Только спустя год я вновь пришла к врачу с вопросом, а есть ли жизнь дальше. Тогда сложно было кому-то рассказать, дискриминации было больше, чем сейчас. Я сразу выпала из учёбы — зачем учиться, если я умру? Год я была в депрессивном состоянии, выпала из жизни. Сейчас вижу, что клиническая картина инфекции другая, у многих нет этого времени на депрессию и раздумья.

9 лет я не принимала лекарства, такая политика была в стране. Только последние два года в нашем регионе принята стратегия, что человека сразу же надо начинать лечить. До сих пор в стране есть рекомендация Минздрава, которая звучит так: человеку назначают терапию, когда его иммунный статус снижается до критического уровня, когда начинается иммунодефицит, а вируса в крови слишком много. Это достаточно заразный человек, у него СПИД. Когда иммунная система начинает сыпаться, проявляются сопутствующие заболевания, они переходят в хронику. Это отвратительная, ужасная политика.

Когда ВОЗ ввёл стратегию 90–90–90 (90% населения протестировано на ВИЧ, далее 90% состоит на диспансерном учёте и 90% охваченных терапией добились неопределяемой вирусной нагрузки, при реализации стратегии роста новых случаев заражения не будет. — Прим. ред.), страна подписала стратегию, и мы видим за последние годы изменения. К сожалению, у нас есть достаточно много выявленных пациентов, которые ни разу не приходили в СПИД-центр. Они могут и не знать — сдали анализ у венеролога или гинеколога, им могли и не сообщить о результатах, а данные передали в СПИД-центр.

Сейчас в Новосибирской области 43 тысячи выявленных. 8 тысяч из них уже умерли, живых почти 36 тысяч, наблюдаются около 26 тысяч человек. 9 тысяч инфицированных просто не доходят до СПИД-центра. Кто-то не знает, кто-то раздумывает, пока здоровье позволяет, а есть ещё областники, которым сложно приехать. Есть уязвимые группы. Понятно, что среди них есть активные потребители, им не до этого. Протрезвеет, жить захочет — придёт. Я вижу таких каждый день. Все, кто трезвеет, жить хотят. Кто не хочет, они дальше торчат и умирают от передоза.

Зато бывшие наркоманы самые дисциплинированные. Они соблюдают приём таблеток, вовремя приезжают к врачу. Хуже соблюдают режим социально благополучные, которые думали, что это их не касается, которые сейчас себя нормально чувствуют. Если человек начал лечиться в тяжёлом состоянии, он более дисциплинированный. Если человек принимает лекарства и соблюдает режим, то с помощью антиретровирусной терапии он может добиться неопределяемой вирусной нагрузки — не сможет передавать вирус другим.

Выйти из депрессии мне помогла группа поддержки, я долго на неё собиралась. До сих пор этот сервис — основной источник информации для ВИЧ-положительных людей о том, как жить дальше. Врач физически не может с каждым поговорить. Он принимает 40–50 человек за смену, а на один такой разговор нужен час. Врач не может в день сидеть по 50 часов и разговаривать.

Равный консультант — такой же человек с ВИЧ, который прошёл путь принятия диагноза. Он не оценивает и не осуждает, а помогает найти нужную информацию — как работает терапия, почему её нельзя пропускать, почему один партнёр положительный, а другой отрицательный, можно ли родить здорового ребёнка. Женщина с ВИЧ может родить ребёнка и не передать ему вирус — у меня есть сын, он здоров.

Будем честными: адекватной информации о жизни с ВИЧ нет, а всё, что тратится на профилактику, — это страшилки или мотивации сдать тест, а не о том, как жить дальше. Плюс консультанта в СПИД-центре в том, что я могу человеку прямо сейчас адресно помочь: нужно к врачу — записываем на приём, нужен психолог — идём к специалисту, нужна социальная помощь — передаём соцработнику.

Диагноз Дмитрию поставили 12 лет назад. Сейчас он помогает тем, кто только узнал о болезни

Фото: предоставлено Дмитрием Народневым

Узнал случайно 13 лет назад

Долго не придавал значения диагнозу, продолжал жить обычной жизнью, ведь никаких проявлений болезни не было. В 2014-м я решил прекратить употреблять вещества, поехал в реабилитационный центр. Мне хотелось жить, я понял, что от наркотиков умру. Я прошёл реабилитацию, стал работать консультантом по химической зависимости. Постепенно я начал принимать медикаменты, стал внимательнее относиться к здоровью.

За 12 лет сильно изменилось отношение к людям с ВИЧ, появилась достоверная информация. Люди с ВИЧ не одиноки, есть группы взаимопомощи. Если человек сегодня ищет поддержку, то он её найдёт. Если бы я сегодня узнал о диагнозе, то сразу бы начал принимать терапию. Тогда же никому не хотелось об этом говорить. Было стыдно и страшно. Мне никто не объяснил, что с этим можно жить полноценной жизнью. Сегодня такая жизнь доступна всем.

За неделю я консультирую больше 200 человек. На моём счету не один человек, которого я буквально за руку привёл в СПИД-центр, и сегодня все они принимают медикаменты.

Равные консультанты — это звено стратегии 90–90–90, лишь вместе мы сможем победить. Мы не убеждаем людей принимать лекарства. Задача равного консультанта дать информацию, а человек сам выбирает, что делать со своим здоровьем. Я не придаю значимости, что это моё достижение, но мне нравится понимать, что мир благодаря консультантам становится чуточку добрее.

Вы живете с ВИЧ? И готовы рассказать свою историю другим (возможно, анонимно)? Свяжитесь с редакцией НГС по WhatsApp, Viber, Telegram, привязанным к номеру . Ваша история может спасти кому-то жизнь.

Сколько живут с ВИЧ и почему грудное молоко опаснее шприца? Почитайте 8 фактов о вирусе, которые обязательно надо знать.

Мама… Ну что мама? Она работала на ответственной должности, впереди было повышение. Молодой муж опять-таки: на 15 лет младше ее и старше меня. Маме было чем заняться.

А я к тому же внешне была беспроблемной: музыкалка, спорт, отличные оценки.

Да я и не думаю, честно говоря, что кто-то мог взять меня за шкирку и уберечь от того, что случилось. Я ведь всегда хотела бунтовать… Да и сейчас такая: в паспорте 30 лет, а дури — на 14. В 14 я и попробовала наркотики в первый раз.

Даша говорит, что никогда не верила в наркоманские байки про то, что свое состояние можно контролировать — колоться только по выходным и по праздникам. А если и были иллюзии, они быстро разбились.

— Для меня очень скоро стало понятно: чем больше наркотиков — тем лучше, и так будет всегда. Вот в это я верила свято — и до 2016 года даже не пыталась ничего изменить.

Для меня было достаточно дико, как люди учатся, ходят на работу, живут этой серой, неприкольной жизнью.

Я стала задумываться, что в моей жизни что-то не так, только когда стали пропадать вены. Печальная фигня для наркомана, скажу я вам. Наркотики есть, а куда их деть — непонятно. Хоть в глаза закапывай.

До этого я ничего не боялась — гепатит, ВИЧ, пневмония, плеврит, который переходила на ногах… Думала, что бессмертная.

Я сейчас только понимаю: это ж как меня там, наверху, любить надо, чтобы здесь после всего этого оставить.

— Почему я вышла на трассу? Во-первых, нужны были деньги на наркотики. Во-вторых, мужчина, которого я любила очень, все время устраивал мне сцены ревности — на тот момент беспочвенные. И у меня в какой-то момент аж перещелкнуло что-то внутри: ну хочешь бабу-проститутку — так на, получай! Надоело отгребать ни за что.

Мне тогда 23 года было. Страшно ли было идти работать? Не особо. Правда, я всегда думала, что эта история точно не про меня. Откуда, интересно, такая уверенность. (Улыбается.)

Ведь когда принимаешь наркотики, выбора нет. Потому что те суммы, которые на них нужны, — это не наша средняя зарплата по стране. А так я могла заработать 100 долларов за час, 500 — за ночь. За 15 минут в машине — тридцатку.

Даша признается: после первого выхода на трассу клеймо проститутки получаешь навсегда. По крайней мере для сотрудников правоохранительных органов:

И у подруги была ситуация: вышла к соседке в тапках, дома ребенок маленький спал. Забрали, считай, из-под подъезда — отпустили под утро.

Да что ж такое! И тут не***й, и там не***й, а как же мне по городу перемещаться-то?

После задержания, рассказывает Даша, все обычно происходит по стандартной схеме.

"Да что ж такое! И тут не***й, и там не***й, а как же мне по городу перемещаться-то?"

— Есть такая негласная штука: если подпишешь протокол — можешь спрыгнуть на штраф, и тебя отпустят. Начнешь упираться — дадут сутки. Но они же понимают: у девочек, которые употребляют, нет этих суток. Никто не будет терпеть эти муки, все всё подпишут, чтобы отделаться малой кровью.

Даша легко жонглирует аббревиатурами и говорит, что отношение к секс-работницам в каждом ведомстве разное:

Есть один ГОМ в Минске… Девчонки, когда узнают, что их туда повезут, на все готовы. Плачут: пожалуйста, только не везите. Знают, что там не выпустят в туалет, не дадут воды, станет плохо — скорую не вызовут. Никакие нормы не соблюдаются — просто беспредел.

Но тут дело такое: на уровне закона все всё знают и понимают. Но не работает это так.

Если к милиции у Даши остались вопросы, к бывшим клиентам — нет. О них она вспоминает с иронией, о некоторых — даже с теплотой.

— Возраст у клиентов очень разный: от зеленых мальчишек до пенсионеров. У меня такой дядя был! Уже хорошо за 70, но бодрячком и вообще красавчик. Бывший спортсмен, бизнес свой раскрутил, а к пенсии подрасслабился и решил кайф от жизни получить.

Так что с возрастными мужиками все в порядке. Я куда больше малолеток боялась: дети эти невменяемые сбиваются в стаю — и управлять ими невозможно. Поэтому надо понимать, куда ввязываться, а куда — нет. И провоцировать не нужно.

Как по мне, большая часть этих жутких историй, которые девочки рассказывают, на самом деле про то, что баба — дура. Ну если ты посылаешь пьяного человека в характерных татуировках, надо понимать — тебе прилетит. Если ты снимаешь золотую цепочку с пьяного спящего дальнобойщика, будь готова, что он может проснуться — и дать тебе монтировкой по голове. Короче, знай, что идешь на риск.

Конечно, обидно! Особенно когда понимаешь, что еще час-два — и станет так плохо, что работать не сможешь.

— Даже если отъезжаешь в машине на 15 минут по делу — и то с человеком общаешься. А уж если ездит к тебе мужик два года подряд, хочешь не хочешь, а знаешь, что у него дома происходит, куда дети поступили и какой начальник козлина. (Смеется.)

Я для себя поняла: лучше с человеком разговаривать — тогда и напряжение быстрее уходит, и он про тебя, как про вещь, не думает. Поговорили хорошо — вроде и друзья уже.

— Ну не считаю я секс изменой. Как по мне: изменял не тогда, когда в постель c другой лег, а когда цветы ей подарил.

Ну надо ему, он ко мне приехал — и вернулся домой спокойный, мозг жене не выносит — и все у них гладенько по жизни идет.

Мне жалко наших мужиков, честное слово. У меня сложилась картина вечно уставшего мужика, у которого все плохо и тяжело. Все всегда жаловались на жизнь! А если кто и начинал хвастать, кидать понты — все равно все слезами в галстук заканчивалось.

Я с юмором и к мужчине, и к себе в этих ситуациях старалась относиться. Потому что позиция жертвы мне кажется… нечестной, что ли.

Вот вы спрашивали про выбор — был он или нет. Я сказала, что не было его… А ведь если по-честному: выбор всегда есть. Просто нам удобно так, а не иначе — вот и создается иллюзия безвыходности.

Даша, как завязала с наркотиками и секс-работой, с клиентами общаться перестала. Но признается (и кажется, по-женски ей это льстит): мужчины по ней скучают.

А девочки, и правда, печальные стали — никто не хорошеет с годами. Поспивались многие до маргинальщины…

Даша говорит, что девочки соглашаются на секс-работу по разным причинам, но суть одна — нужда.

— Была девочка, у которой пятеро детей в ее неполные 25 лет. Все погодки. Я, правда, не знаю, что было раньше: дети или работа. Но она никогда не кололась, не пила, и все деньги несла в семью. Зарабатывала так на жизнь — машину вот недавно купила…

Впрочем, Даша признает: ей кажется, что иногда причину, по которой девочки появляются на трассе, иначе как придурью не назовешь.

И, кстати, никто ее не обижал. Давно уже нет никаких дележек территории. Ну пофыркают на новеньких, ну в ж***у пару раз пошлют для порядка — а потом и дружить будут.

— Есть история про Наташу, которая вышла замуж за мента. Это, конечно, не Ричард Гир ни разу — но всё ж.

Говорят, девочка была глухонемая и ужас какая психованная. Лицо могла разодрать, если что не по ней. Но прям очень ее ценили за работу! И так часто клиенты про нее спрашивали, что меня стало любопытство разбирать — какая там из себя эта глухонемая Наташа.

И девочки рассказали, что работала-работала Наташа, а потом за мента вышла замуж — и все у нее теперь хорошо. И мент ничего не побоялся: ни инвалидности ее, ни бурного прошлого.

Правда, Даша рассказывает, что зачастую случается наоборот: не с трассы выходят замуж, а замужние приходят на трассу.

— К тому моменту, когда я дошла до точки, мне нужно было не меньше 200 долларов в день просто на то, чтобы я могла передвигаться. А зарабатывать эти деньги не получалось — то милиция забирала, то cама не могла подняться с кровати. Я понимала, что вот-вот меня настигнут те самые сутки в камере, где я и сдохну.

Помню, что пробовала уже все: как-то раз вколола в ногу глазные капли — мне ее потом чуть не отрезали. Была моя нога, как дерево в обхват. Спасибо врачу-хирургу — прооперировала, спасла.

Первое отношение к нам у медиков всегда плохое, но если не буксануть на этом этапе, а попробовать договориться — не шоколадками всякими, а просто по-человечески — можно его изменить.

А тут пришли два пацана — и заговорили на понятном для меня языке. Видно: свои, наркоманы… Но трезвые! Стало интересно, как им это удается.

Оказалось, ребята тоже собрались открывать реабилитационный центр, были на старте. Честно сказали: никакого опыта, кроме своего собственного, нет. Но, мол, мы знаем, как оставаться трезвыми, и можем попробовать научить тебя.

А вот когда эйфория проходит, становится страшно. Это все-таки та еще работа над собой — ломать себя надо. И я заводилась с пол-оборота, кружки швыряла в стену… Но срывов не было — и уже 2,5 года я держусь. Надо отдать должное специалистам центра: это не те люди, с которыми я бы сегодня стала дружить, но они профессионалы, это факт.

Даша очень прямолинейно и непосредственно рассказывает о себе, много шутит. Поэтому ее серьезность становится неожиданностью.

Мы в этот центр поехали втроем — прям всей палатой. Через два дня осталась только я — и получила персонального психолога 24/7. Считай, обслуживание vip. (Смеется.)

— Я понимаю, все самое плохое, что могло произойти в моей жизни, уже случилось. При всем моем чувстве юмора я — дважды вдова, у меня забрали детей, самые близкие друзья поумирали от наркотиков.

Первый муж повесился, не смог выйти из депрессии — я сама снимала его с петли, пыталась дышать за него… Не помогло. Второго убил рак мозга.

Поэтому, когда я спустя 16 лет вдруг оказалась трезвой, поняла: страха больше нет.

Видно, что про детей Даше говорить трудно, но она не пытается делать хорошую мину при плохой игре:

— Старший сын у родителей первого мужа. Знаю, что ему сказали: мама умерла. Сейчас ему 9 лет. Младшему — 6, его усыновили, когда еще года не было.

"Первый муж повесился, не смог выйти из депрессии — я сама снимала его с петли, пыталась дышать за него… Не помогло. Второго убил рак мозга"

Вмешиваться в их жизнь и страшно, и права такого у меня нет. Я не потяну эту ответственность. И если быть совсем уж с***й, но честной: я не хочу. Мне нужно понять, что в моей жизни происходит, где мое место. Что я могу дать ребенку, когда у меня нет ничего?

Я видела такие истории. Я не хочу так.

На вопрос о том, чем сейчас ценна ее жизнь, Даша отвечает сразу же:

Я привожу им чистые шприцы, презервативы, информационные брошюры. Проблема одна: раздатку-то им впихнуть легко, а поговорить по-человечески, дать консультацию — трудно. Запуганные они, убегают… Боятся к дороге спиной повернуться — все время мониторят, вдруг за ними микроавтобус с мигалкой приедет.

Даша признается: ее цель — борьба не с самой секс-работой, а с болезнями девочек, с их незащищенностью.

Честно говоря, наши бартерные договоренности, в которых не задеты ничьи чувства — ты мне деньги, а я тебе услугу — кажутся мне более порядочными, нежели торговля душой. Эти ежедневные улыбки, за которыми очень много ненависти, ради безбедной жизни… Знаете, проституция для меня более приемлема.

Даша из тех, кто считает, что легализация секс-работы решила бы много проблем, но уверена, что в нашем обществе это невозможно:

— Если на минуту представить утопическую картинку, что все вокруг согласны, легализация могла бы помочь контролировать состояние здоровья девочек и клиентов, снизила бы криминогенную составляющую.

"Я просто хочу облегчить им жизнь, ни больше ни меньше. Потому что, если честно, я не считаю проституцию чем-то страшно аморальным и антисоциальным"

Даже если подумать с точки зрения голой математики, секс-бизнес — это очень большие деньги. И если ввести систему налогообложения, они покапают в государственную казну.

Так что, прежде чем легализовывать явление, надо сделать его приемлемым в социуме. Даже если государство будет готово, бабушки у подъезда — нет.

Сколько должно еще смениться поколений, прежде чем честность превысит мораль, — не знаю. Честно говоря, не думаю, что такой момент вообще настанет.

О своем будущем Даша пока старается не думать, потому что сейчас у нее появилась возможность трезвым взглядом взглянуть на свое настоящее:

— Бывает, подустану и думаю: хочу покоя, дом с занавесками хочу, мужика нормального под бок. Выйти бы замуж за участкового, котлетки ему в контейнер складывать и погоны пришивать. Он бы приходил домой в пять вечера, мы бы вместе смотрели телек и были счастливы.

А потом понимаю: не будет этого. Дух авантюризма из меня каленым железом не выжечь. Я по-прежнему смотрю на жизнь с большим любопытством, хотя, казалось бы, чем еще она меня может удивить. (Смеется.)