Эпидемия холеры в 1848 году

За полвека, пока Московскую святительскую кафедру возглавлял митрополит Филарет (Дроздов) (1821-1867), в городе несколько раз свирепствовала эпидемия холеры, уносившая жизни части горожан и наводившая ужас на всех прочих. Как действовала Церковь в это тяжелое время? И к чему призывала свою паству?

Московское бедствие

Первый раз холера явилась в Москву в сентябре 1830 года. Инфекция пришла из Персии, преодолела южные границы России, поразила крупные российские города, а в самой Москве продержалась всю осень. Впоследствии она еще не раз возвращалась — вспышки холеры были отмечены в 1847, 1848, 1855 годах.

Храмы, тем не менее, оставались открытыми. В сентябре 1830 г. митрополит Филарет писал в одном из писем:

25 сентября святитель Филарет отслужил молебен об избавлении от болезни в главном московском соборе — Успенском, после совершил крестный ход вокруг Кремля. Священникам было поручено обходить дома своих прихожан, чтобы исповедовать и причащать желающих. Вдобавок, святитель учредил Московский архиерейский временный комитет помощи нуждающимся, который собирал пожертвования для помощи больным, их семьям, семьям умерших. В числе жертвователей этого комитета был в том числе государь Николай I, не испугавшийся лично посетить Москву в самый разгар эпидемии и руководивший здесь устройством больниц (в городе были открыты Ордынская и Басманная временные холерные больницы, а также несколько частных), работами по снабжению города всем необходимым, созданием приютов для детей и т. д.

Первая вспышка холеры сошла на нет в декабре 1830 года. Мужественная позиция московского митрополита сыграла, по отзывам современников, немалую роль в укреплении духа москвичей: многие из них становились добровольцами и сами оказывали помощь заболевшим. Брали пример с московского святителя и архиереи других городов, куда холера пришла вслед за Москвой.

Въезд императора Николая I в Москву во время холеры 1831 года (гравюра того времени)

Время, когда в городе свирепствует холера, особенно важно использовать правильно — для покаяния и добрых дел, настаивает святитель Филарет. «Нет времени, которое безопасно можно было бы пренебрегать: ибо во всякое время можно спастись или погибнуть. Но особенно и необыкновенно важно для нас сие время, когда Бог уже положил нас на весы правосудия Своего… когда путь жития нашего стеснился так, что с каждым шагом мы поставляем ногу между жизнию и смертию, между надеждою спасения и страхом погибели.

В слове, сказанном при возвращении холеры осенью 1847 года, святитель Филарет призывает не отказываться и от обычных житейских мер безопасности:

«Не будем невнимательны. Не будем тяжкосерды. Не будем неблагодарны, — взывал святитель Филарет к народу по окончании эпидемии холеры в 1848 году. — …Если в день скорби, пред угрожающею ночью смерти, ты воззвал к Богу из глубины души, и мог потом приметить некое мановение невидимой руки, изымающей тебя от опасности: прославь Бога, дающего молитву молящемуся, близкого к призывающим Его, являющегося в милостях и щедротах.

Причащение умирающей, А. Веницианов, 1839

Если ты не видал особенного знамения спасения, но тем не менее спасен от беды, ходившей окрест тебя: прославь Бога сокровенного, но тем не менее везде присутствующего и вседействующего, призирающего на тебя, когда ты о том не знаешь, и спасающего тебя, когда ты о том не думаешь.

Если ты столь тяжкосерд, и так занят суетою, что и близкое бедствие не устремило тебя к Богу: одумайся хотя теперь, прославь Бога долготерпеливого, и перестань искушать Его долготерпение невниманием к Его судьбам, и к вечной судьбе твоей собственной души.

Молитва святителя Филарета во время эпидемии:

Господи! послушай земли, смиренно призывающей Твое пренебесное Имя, и отъими язву от России. Сохрани град сей и верою живущих в нем. Благослови плодоносящих и добродеющих во святых храмах Твоих! Буди, Господи, милость Твоя на нас, якоже уповахом на Тя! Аминь

Послесловие от редакции

Подвиг святителя Филарета Московского особенно ясен для тех, кто знает церковную историю. Архипастыри отнюдь не защищены от заражения или даже смерти от инфекционной болезни. Русской церковной истории известно, как минимум два случая, когда владыки становились жертвами эпидемии.

В 1352 г. архиепископ Новгородский Василий Калика (прославленный в XV веке в лике святых), принял псковских послов, которые просили архиерея приехать в их город, охваченный чумой, для благословения горожан. В Пскове после совершённых богослужений и крестных ходов архиепископ Василий заразился и 3 июля 1352 г. скончался. Вместе с его телом черная смерть пришла в Новгород. Жители города не смогли устоять перед желанием проститься со своим духовным пастырем, – и это привело к страшной эпидемии.

В 1866 году, во время очередного нашествия холеры, другой святитель, Филарет (Гумилевский), архиепископ Черниговский и Нежинский, предпринял объезд Черниговской епархии, чтобы ободрить павших духом прихожан. 5 августа Филарет выехал из Чернигова, а 8 августа – приехал в Конотоп уже больным, став жертвой холеры. Несмотря на усилия врачей, святитель скончался от этой болезни.

Самоотверженность святителя Филарета Московского, которого Бог уберёг от заражения и двух святителей, которые пожертвовали собой ради паствы, не подлежит сомнению. Но их опыт свидетельствует против распространившегося сегодня странного суждения, будто верующий человек, человек святой жизни, имеет некий особый иммунитет против болезни, а меры предосторожности при причащении чуть ли не являются десакрализацией Таинства. Это не так. И такого радикального представления Церковь не исповедует. Во все времена разумные профилактические меры старались соблюдать, они не выдуманы сейчас, но лишь скорректированы с учетом нынешнего уровня наших знаний об инфекционных болезнях.

Не было в истории православия протирания лжицы и отказ целовать чашу! Что говорит священник перед причастием:"Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога живаго, пришедший в мир грешныя спасти, от них же первый есмь аз.
Еще верую, яко сие самое есть пречистое Тело Твое, и Сия есть Самая Честная Кровь Твоя." Так чего мы боимся больше вируса или того, что Господь покинет нас за такое неверие святыне! Думайте, что пишите:". ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься. "

Благодарю за ценную информацию. Особенно человека, который в комментариях цитаты привел.

Очень нужная , очень своевременная и полезная информация. Такой бардак в мыслях, разброд и шатания среди людей в наше непростое время. Внутри были колебания из одной крайности в другую, и было непонятно, как себя вести, ходить ли в храм. Спасибо.

К послесловию к статье хотелось бы добавить (хотя бы на уровне комментария, т. к в статье об этом вовсе не говорится), что во времена Святителя Филарета были люди, которые обвиняли его в том, что он собирает народ в большом количестве во время крестных ходов об избавлении от холеры и тем самым подвергает людей заражению. И вот что по этому поводу говорил Святитель:

"Подобным же образом и в 1866 году, по случаю холеры, Филарет писал в письме к викарию своему Игнатию от 17 сентября: «Напрасно более боятся молитвы нежели болезни. Неужели молитва вреднее болезни? Пережив три холеры прежде нынешней, я видел довольно опытов, что где усиливалась молитва, там болезнь ослабевала и прекращалась" (Корсунский И.Н. Деятельность Филарета, митрополита Московского, в холеру 1830-1831 гг. )

Относительно Причастия из одной лжицы также вызывал в то время у некоторых вопрос.

"Особенно могло внушать опасение таинство причастия, когда все подходят к священным сосудам и причащаются от одной ложки. И тут Филарет заверил царя, что никаких случаев заражения после причастия не наблюдается.

Относительно заражения священников во время исполнения их пастырских обязанностей снова читаем мнение свт. Филарета на этот счет:

И в заключении хотелось бы упомянуть еще об одном святом, который был также самоотвержанным, как и Святитель Филарет во время холеры - это свя­щен­но­му­че­ник Ки­рилл (Смирнов), мит­ро­по­лит Ка­зан­ский и Сви­яж­ский. Вот случай из его жития: "Твёр­дость ве­ры Вла­ды­ки про­яви­лась в та­ком эпи­зо­де: ко­гда по рас­по­ря­же­нию са­ни­тар­ной ко­мис­сии в свя­зи с эпи­де­ми­ей хо­ле­ры в 1909 го­ду бы­ло да­но рас­по­ря­же­ние освя­щать на Бо­го­яв­ле­ние толь­ко ки­пя­чё­ную во­ду, Вла­ды­ка от­ка­зал­ся это де­лать и освя­щал реч­ную. (https://azbyka.ru/days/sv-kirill-smirnov).

Симеон, прежде всего, прошу выйти на связь. Не знаю, писали Вам наши сотрудники или нет, но буду рад знакомству. Найдите меня в ВК или ФБ, напишите, что это Вы, хорошо?

По существу комментария: да, и это несмотря на то, что ещё сохранялись элементы церковного влияния на многие стороны жизни, а империя считалась православной. Что уж говорить о сегодняшней ситуации. И насколько сложно современныму священноначалию договариваться с руководством страны. Которое встревожено не на шутку, причём вполне обоснованно.

Спасибо огромное за такую утешительную,обнадеживающую и вдохновитель нужно статью!

• На здоровье!
• >
• Темы портала
• >
• Оздоровление
• >
• Заболевания
• >
• Третья пандемия холеры

О годе начала третьей эпидемии холеры нет единого мнения. Известно, что уже в 1841 г. холера появилась в Китае и на Филиппинах, а в 1844 г. началось ее распространение из Индии на запад и северо-запад. Большинство исследователей, однако, принимают за начало третьей пандемии 1846 г., когда болезнь достигла пределов Европы.

В 1845 г. холера распространилась в Афганистане и, весьма возможно, была уже занесена в Хиву и Самарканд. В 1846 г. эпидемии свирепствовали во всех странах Ближнего Востока: в Персии, Турции, Месопотамии, Сирии, на Аравийском полуострове. В этом же году холера проникла в пределы России. В Закавказье с 16 октября 1846 г. по январь 1847 г. было зарегистрировано около 2460 заболеваний. В мае 1847 г. холера появилась в Кизляре, а затем распространилась по всему Северному Кавказу. Как и в прошлые годы, болезнь очень быстро проникала в Астрахань и Ростов-на-Дону, откуда стала продвигаться на север.

К концу августа эпидемией было охвачено уже более 12 губерний, в сентябре — октябре холера распространилась по всей центральной России, Поволжью, Украине и Белоруссии.

Шествие холеры по России в 1847 г. продолжалось до ноября, в октябре эпидемия начала постепенно стихать, и к январю остались лишь отдельные очаги в Московской, Черниговской, Полтавской, Орловской Казанской, Симбирской и Оренбургской губерниях. Всего в 1847 г. эпидемией было охвачено 34 губернии, заболело 190 846 человек и умеоло77 719.

Весной 1848 г. болезнь, перезимовавшая в Казанской и Московской губерниях, снова начала быстро распространяться по стране — из первого центра вниз и вверх по Волге, из второго — по центральной России.

Г. И. Архангельский допускал также возможность заноса болезни в порты Черноморского побережья из Константинополя, где холера свирепствовала в течение всей зимы.

В мае пораженными оказались более 20 губерний, а волна эпидемий продолжала нарастать, достигнув высшей точки в июле. К этому времени холера была зарегистрирована уже в 48 губерниях. Смертность в отдельных местах достигла 100 — 106 и даже 182 на 10 000 населения. Болезнь была занесена и в Западную Сибирь и далеко на север к берегам Белого моря.

Наиболее сильно пострадали от холеры Донская область, Воронежская, Харьковская, Подольская, Киевская и Черниговская губернии. Здесь заболело 484 699 человек и умерло 197 377. Очень сильная эпидемия наблюдалась также в Московской и Петербургской губерниях. В первой она началась в 1847 г. и продолжалась в течение всего 1848 г., во второй же болезнь появилась в мае 1848 г. и фактически не прекращалась уже до 1850 г. Всего в 1848 г. в этих губерниях заболело 91 326 человек и умерло 44 426.

Своего высшего развития эпидемия 1848 г. достигла в России в июле, но в различных районах страны сезонная динамика заболеваемости несколько отличалась от средней. Так, в Донской области высшая степень эпидемии приходилась на июнь, в Подольской и Волынской губерниях — на август, в Минской и Пермской — на август и сентябрь, а в Гродненской — на сентябрь и октябрь.

Очень быстро эпидемия в 1848 г. распространилась из России в страны Западной Европы. В июле она появилась в Варшаве, в августе — в Восточной Пруссии (интересно, что в Берлине болезнь появилась раньше, чем в Варшаве, как бы перескочив через всю Польшу), в сентябре — на Британских островах.

Эпидемия 1848 г. была самой большой эпидемией холеры, когда-либо посещавшей территорию России: в течение года заболело, по далеко неполным данным, 1 742 439 человек и умерло 690 150. Она оставила неизгладимые воспоминания у современников.

В январе 1849 г. эпидемия холеры почти прекратилась, но исключение составляли Курляндская и Петербургская губернии. В первой из них случаи заболеваний регистрировались до мая 1849 г., во второй же эпидемия продолжалась в течение всей зимы 1848 — 1849 гг., а летом 1849 г. она дала новый подъем, причем наибольшее число заболевших было в самом Петербурге.

С июня число заболеваний холерой в стране начало расти, но широкого распространения в 1849 г. болезнь не получила, и хотя в общей сложности она наблюдалась в 25 губерниях, тем не менее зарегистрировано только 15 223 заболевания.

По сравнению с 1848 г. интенсивность эпидемии была незначительной, и только в Петербургской губернии число умерших равнялось 4,1 на 1000 жителей, в остальных же местах смертность от холеры не превышала 0,1 — 0,2.

Как бы компенсируя свое отступление из России, холера охватила страны Западной Европы. В 1849 г. только в одной Англии от холеры умерло 53 293 человека, а во Франции — около 105 000.

В 1850 г. в России отмечены лишь отдельные эпидемические вспышки: в Волынской губернии заболело 16, в Подольской — 35 человек.

В 1851 г. случаев холеры в России не зарегистрировано. Только в конце года появились заболевания в нескольких уездах Царства Польского, но уже в декабре официально объявлено о прекращении там холеры.

Однако писать победные реляции было рано. Вскоре появились заболевания в уездах Варшавской губернии, а в июле количество заболеваний стало резко расти, и эпидемия охватила Родомскую, Плоцкую, Люблинскую и Августовскую губернии. Своего максимума холерная эпидемия достигла в Польше в августе 1852 г. Всего в этом году там заболело 105 733 человека и умерло 48 579.

В июле болезнь появилась в западных губерниях России. Первыми поражены были Волынская и Гродненская губернии, в октябре эпидемия распространилась уже в Ковенской, Минской, Эстляндской, Курляндской и Лифляндской губерниях, в ноябре занесена в Виленскую и Новгородскую.

Всего в 1852 г. холера наблюдалась в 11 губерниях России, а число заболевших составило 10428 человек.

Небольшие эпидемии наблюдались в этом году и в Закавказье, но, очевидно, они были связаны с заносом болезни из Персии.

В царстве Польском, в Виленской, Ковенской и Петербургской губерниях эпидемии продолжались в течение всей зимы 1852 — 1853 гг.

В январе 1853 г. холера появилась в Москве, причем была занесена туда по недавно построенной и открытой в 1852 г. Николаевской железной дороге. Первым больным был крестьянин, только что прибывший из Петербурга и заболевший еще в пути. Больной был доставлен в больницу и через несколько дней там обнаружилась вспышка холеры, быстро проникшая в город. Это был первый в России случай распространения эпидемии по железным дорогам.

До июня 1853 г. эпидемия ограничивалась пределами нескольких губерний, главным образом пограничных с Царством Польским, а в центре России — Московской и Петербургской. С наступлением лета началось быстрое распространение болезни, а к 30 июня эпидемией было охвачено уже 30 губерний.

Своей высшей точки эпидемия достигла в августе, когда холера Распространилась по всей территории России, проникнув далеко в Сибирь, в Тобольскую и Томскую губернии.

В октябре начался медленный спад заболеваемости, а в январе почти вся территория России была свободна от холеры. Исключение составляли Петербургская и Волынская губернии и несколько уездов Бессарабской области.

Нужно отметить, что, несмотря на широкое распространение, интенсивность холерной эпидемии в 1853 г. была гораздо ниже, чем в 1848 г.: смертность не превышала 5 — 6,5 на 1000 жителей. Всего заболело в 1853 г. 249 788 человек и умерло 100 083. Наиболее пострадавшими оказались Волынская, Киевская, Костромская, Московская, Петербургская и Ярославская губернии.

К концу февраля 1854 г. заболевания холерой регистрировались только в Петербургской губернии.

Однако начавшаяся в 1853 г. война создала на территории России весьма сложное эпидемиологическое положение. Мобилизация в армию, движение маршевых пополнений и обозов к театру военных действий, общее напряжение в стране значительно способствовали распространению инфекционных болезней и в первую очередь холеры. Условия еще более усложнились, когда в сентябре 1854 г. военные действия были перенесены на территорию Крымского полуострова.

Распространение холерной эпидемии в 1854 г. началось из Петербурга, послужившего на этот раз центром, из которого во всех направлениях началось движение болезни. В марте холера появилась в Тверской губернии, в апреле — в Лифляндской, в июне — в Новгородской Псковской, Эстляндской, Ярославской и стала подвигаться вниз по Волге. В июле пораженными оказались уже 23 губернии, в том числе Московская, Астраханская и Оренбургская на юге и Олонецкая на севере.

Эпидемия продолжала нарастать до сентября, и только с наступлением зимы количество заболеваний начало уменьшаться: в январе 1855 г. вся территория страны, за исключением юга, Петербургской и Гродненской губернии, освободилась от холеры.

Широкое распространение з 1854 г. получила холера и на театре военных действий в Крыму, куда была занесена с войсками противника, привезшими холеру из Франции. В русскую же армию инфекция попала из внутренних губерний России.

Еще до высадки в Крым французские экспедиционные силы потеряли от холеры до 10% своего личного состава, по пути завезя заразу на Галлиполийский полуостров, в Пирей, Афины и Константинополь. Уже с первых дней высадки на Крымский полуостров войска союзников стали нести тяжелые потери от инфекционных болезней, среди которых чуть ли не первое место заняла холера.

Заболевания наблюдались и в гарнизоне осажденного Севастополя, где с ноября 1854 г. по ноябрь 1855 г. было 8136 холерных больных.

Всего в России в 1854 г. было поражено эпидемией 32 губернии, заболело 28 052 человека и умерло 13 743. Больше всех пострадала Петербургская губерния, где заболеваемость не прекращалась в течение всего года.

В 1855 г. эпидемия продолжалась с новой силой. Ее распространение началось на севере из Петербургской губернии, на западе из Гродненской, а на юге — из Херсонской.

Уже в феврале эпидемия охватила Новгородскую, Эстляндскую и Лифляндскую губернии. В марте она появилась в Орловской губернии и оттуда распространилась в соседние: Черниговскую, Калужскую и Смоленскую. В мае заболевания отмечены в 17 губерниях, в том числе Киевской, Екатеринославской, Подольской, Минской, Смоленской, Волынской.

Эпидемия нарастала в течение июня — июля и достигла своего максимума в августе. В это время число пораженных губерний достигло 33, а смертность от холеры в отдельных местах доходила до 40 — 46 на 10000 населения. В октябре эпидемия начала стихать, а в декабре случаи болезни имели место только в Петербургской губернии.

Наиболее интенсивно эпидемия протекала в Волынской, Киевской, Минской, Подольской и Черниговской губерниях. Число заболевших насчитывалось здесь десятками тысяч, а смертность была до 10,9 на тысячу жителей.

Всего в течение 1855 г. холерой заболело в России 331 025 человек и умерло 131327.

С 1856 г. размеры холерных эпидемий в Европе стали резко снижаться: заболеваемость уже далеко не достигала прежних цифр, а распространение болезни обычно ограничивалось сравнительно небольшой территорией. Только в одной Испании в 1856 г. наблюдалась крупная эпидемия холеры.

В России до 1860 г. постоянно действующим очагом остается Петербург, где случаи холеры регистрировались в течение круглого года.

Летом 1856 г. наблюдалось некоторое оживление в распространении болезни, но хотя холера проявилась в 17 губерниях, тем не менее количество заболеваний было невелико. Только в одной Виленской губернии зарегистрировано было более 5000 больных, в остальных же губерниях число их не превышало нескольких сотен.

Всего в России в 1856 г. заболело холерой 11 587 человек и умерло 4661.

В 1857 г. была крупная эпидемия холеры в Закавказье, где с мая по ноябрь заболело холерой 9564 человека и умерло 3275. В Европейской части России холера зарегистрирована в 11 губерниях, но заболел всего 1841 человек, из которых умерло 814.

В 1858 г. количество заболеваний несколько увеличилось и достигло 3649, но они были рассеяны на огромной территории и поэтому не обратили на себя внимание. Поэтому для объяснения причины появления эпидемии холеры в Германии, Дании и Швеции в 1859 г. Гезер считал нужным сделать предположение о новом заносе болезни в Европу с Востока.

В 1859 г. первые заболевания холерой были зарегистрированы в Кронштадте 15 мая, а затем в Витебской, Нижегородской и Тверской губерниях. В Астрахани холера была обнаружена в августе.

После безуспешных попыток бороться с холерой путем оцепления и карантинов наблюдается общее Охлаждение к этим мерам, а во время третьей пандемии оцепления и карантины в России почти не применялись.

В Докладе Медицинского департамента о мерах против холеры сказано:

«а) Не прибегать к средствам карантинным, как-то оцеплению, обсервации, окуриванию и тому подобное, на границе Империи и в других местах подвергать суда, обозы и проезжавших осмотру, с тем чтобы оказавшихся холерных больных отделять и помещать в больницу;

б) учредить повсюду, где укажет надобность, достаточные больничные помещения для безвозмездного призрения холерных больных, которые пожелали бы поступить туда без всякого принуждения;

В этих случаях считали возможным ограничиться отделением больных от здоровых в деревнях в специально отведенные для этой цели дома, а в городе — в больницы.

Однако вследствие того, что наблюдение за изоляцией больных поручалось по-прежнему полиции, немудрено, что большинство больных оставалось дома, да и само население всячески старалось скрывать заболевших

Эпидемия 1831 года заняла совершенно особенное место в петербургской истории. Случались в столице эпидемии и крупнее, но ни одна не произвела на горожан такого ошеломляющего впечатления – и ни одна не обросла впоследствии таким числом воспоминаний, заметок и исследований. Возможно, все дело было именно в эффекте неожиданности, в том, что горожане впервые столкнулись с разрушительными действиями холеры…

Прежде чем перейти к следующей петербургской холере, несколько абзацев о гомеопатическом способе лечения. Адмирал Николай Семенович Мордвинов, подытожив общероссийскую статистику эпидемии 1830–1832 годов, пришел к выводу: из 1273 больных, которых лечили гомеопаты, умерло 108, то есть менее 8 %, при том, что в среднем умирали до 50 % пациентов.

Холерная эпидемия резко пошла в рост 12 июня – и скоро превзошла даже страшные показатели 1831 года. В том числе по смертности. Статистика сомнений не оставляет:

12 июня – 233 заболевших холерой и 98 умерших;

13 июня – 364 заболевших и 179 умерших;

14 июня – 389 заболевших и 166 умерших;

15 июня – 570 заболевших и 242 умерших;

16 июня – 697 заболевших и 350 умерших.

В первую эпидемию, если помнит читатель, пик заболеваемости был достигнут 28 июня, когда в городе обнаружилось 579 вновь заболевших холерой и 237 петербуржцев умерли; по числу умерших печальный рекорд поставил день 29 июня – 277 человек. На сей раз оба роковых рубежа перейдены 16 июня. Среди жертв холеры оказались в эти дни и люди известные: 13 июня, например, болезнь унесла с собой купца и поэта-самородка Федора Никифоровича Слепушкина, обитавшего в Рыбацком.

Федор Никифорович Слепушкин

Объявлено и в самом деле было. Всего в городе открыли одиннадцать временных холерных больниц:

– в Демидовском переулке, в здании Тюремной больницы, на 150 кроватей;

– в старом здании Съезжего дома 2-й Адмиралтейской части, по Офицерской улице, близ Большого театра, на 40 кроватей;

– в здании Съезжего дома 3-й Адмиралтейской части, по Садовой, близ Никольского рынка, на 200 кроватей (Садовая, угол Большой Подъяческой);

– в здании Съезжего дома 4-й Адмиралтейской части, по Фонтанке, возле Калинкина моста, на 45 кроватей;

– в доме Шрейбера, в коем помещается Каретная часть, на 36 кроватей;

– в Рождественской части, в доме Чулкова, против Съезжего дома, на 15 кроватей (угол 2-й Рождественской и Летней Конной площади);

– в Литейной части, в Кирочной улице, в городском доме, бывшем Штральберга, на 100 кроватей (очевидно, против лютеранской церкви св. Анны);

– на Васильевском острове, в 9-й линии, в доме Краснопольского, на 35 кроватей (между Большим и Средним проспектами, напротив Съезжего дома Васильевской части);

– в Галерной Гавани, в доме жены штаб-капитана Захарова, на 25 кроватей;

– на Малом проспекте, Петербургской стороне, в доме купчихи Мошниной, на 28 кроватей;

– на Выборгской стороне, у Воскресенского моста, в доме купчихи Васильевой, на 30 кроватей;

– на Охте, в Съезжем доме неподалеку от перевоза через Неву, на 15 кроватей.

Как видим, опыт эпидемии 1831 года впустую не прошел: власть стремилась открывать временные лечебницы поближе к съезжим домам, опорным пунктам тогдашней полицейской системы. Из соображений безопасности и контроля.

Информируя об открытии временных стационаров, газеты вместе с тем непременно прибавляли:

«Сверх сих больниц больные принимаются:

Свой холерный лазарет, кстати, появился тем летом и в императорском Зимнем дворце – в нижнем его этаже.

1) Стараться, сколько возможно, сохранять душевное спокойствие, – не возмущаться страхом и не предаваться унынию.

2) В пище и питье соблюдать умеренность и осторожность, не изменяя впрочем разительно в этом отношении образа жизни, но избегая всего того, что, по собственному опыту каждого, легко расстроивает пищеварение. Вообще же не должно употреблять:

а) мяса трудно-варимого, как-то: свинины, а также копченого, слишком жирного, получившего дурной вид, вкус и запах от долговременного и небрежного хранения;

б) рыбы и раков уснувших; коренной или соленой рыбы, как-то: осетрины, белужины и проч. Лучше бы совсем в это время не есть коренной рыбы, или, по крайней мере, выбирать такую, которая имеет свежий вид, плотные волокна, и не издает промзглого ворванного запаху, и притом непременно вареную, а не сырую;

в) жирного и давно лежалого сыру, творогу, кислого молока, несвежих яиц;

г) мучнистых и жирных соусов, жирных и сдобных пирожных, мороженого и вообще холодных и многосложных кушаньев или блюд;

д) незрелых плодов: яблок, груш, слив, дынь, гнилых апельсинов, а также огурцов, сырой капусты, сырой репы, всякого рода салату, грибов. Всякая сырость трудно переваривается в желудке, и может легко подать повод к развитию болезни;

е) хлеб должен быть хорошо выпечен, не затхлый и не слишком свежий;

ж) умеренное употребление за обедом водки и хорошего вина привыкшим не только не вредно, но и полезно. Излишнее же употребление спиртных напитков, а особенно пьянство, чрезвычайно располагают к болезни. Квас молодой или слишком кислый вреден; лучше приготовлять его с прибавлением мяты. Вода должна быть чистая, свежая, которую, в случае надобности, нужно очистить, пропуская сквозь камень, или процеживая сквозь фланель и толченый березовый уголь, почаще переменяемый. Вообще с тощим желудком не выходить из дому.

з) Избегать, сколько возможно, простуды…

4) Стараться, чтобы воздух, окружающий нас, был сухой и чистый.

5) Не изнурять себя продолжительными работами, но и не оставаться в бездействии: умеренная и благоразумная деятельность необходима для здоровья. Избегать излишества в телесных наслаждениях, и вообще вести жизнь, сколько возможно, правильную и умеренную.

Петербуржцы, надо сказать, относились к этим рекомендациям вполне серьезно. Известно, что из рациона роты дворцовых гренадеров стерляди, трюфели, мороженое были на время холеры исключены напрочь. Запасались и непременными набрюшниками. А Осип Антонович Пржецлавский, эту холерную эпидемию тоже заставший в столице, был уверен, что именно несоблюдение предписаний стало причиной смерти некоторых его знакомых: «Не говоря о простом народе, которого обыкновенная пища и питье располагают к холере и даже причиняют ее, во всех известных мне смертных случаях с лицами других классов болезнь вызвана была ими самими как бы нарочно. Оба лица, умершие из моей прислуги, не внимая предостережениям домашнего доктора, наелись на ночь сырых огурцов.

Опять ботвинья со льдом!

Можно не сомневаться: авторитет доктора Буяльского стал залогом того, что тысячи петербуржцев обтирали себя утром и вечером деревянным маслом.

Были и совсем необычные способы борьбы с холерой, один из которых описывает тот же Пржецлавский: «В Новой деревне, в заведении Излера, был хор цыганских певцов. Один из объявленных концертов был отменен, потому что примадонна Таня заболела холерой. На третий день после этого я ехал в город и, встретив старого цыгана Ивана, импресарио хора, спросил его о Тане, которую считали уже умершею. „Слава Богу, Таня здорова и сегодня будет петь в концерте“, – отвечал Иван. „Кто был доктор?“ – „Нам он не нужен, мы сами доктора“. – „Чем же ее вылечили?“ – „Мы ее раздели, всю, с головы до пяток, крепко высекли крапивой, потом уложили в постель, укутали в две шубы и дали выпить два стакана горячего морского пончу“. – „Что такое морской понч?“ – „Это пополам ром с водой и с лимоном. Она заснула крепким сном, из нее во всю ночь лилась река испарины. Наутро вчера она встала здоровая, вчерашний день отдыхала, а сегодня будет петь“.

Понч – понятное дело, пунш. Алкоголь вообще был популярным средством борьбы с холерой: перцовка в ту пору расходилась с лету.

Но пора уже снова назвать данные холерной статистики: число заболевших и умерших росло с каждым днем, и пик пришелся на 22–23 июня:

17 июня – 719 заболевших и 356 умерших;

18 июня – 774 заболевших и 384 умерших;

19 июня – 880 заболевших и 513 умерших;

20 июня – 776 заболевших и 396 умерших;

21 июня – 1116 заболевших и 593 умерших;

22 июня – 1210 заболевших и 598 умерших;

23 июня – 1181 заболевший и 610 умерших.

В числе умерших в эти дни (20 июня) был генерал-майор Николай Александрович Саблуков, автор известных записок о временах императора Павла I; похоронили его на Фарфоровском кладбище (в советское время захоронение перенесли на Лазаревское кладбище Александро-Невской лавры). Примерно на те же июньские дни приходится случай, отчетливо запомнившийся Андрею Михайловичу Достоевскому.

Филиппов остался жив; под суд по делу петрашевцев и он, и Достоевский, пошли вместе – и оба были приговорены к смерти, которую затем одному заменили каторгой, а другому – арестантскими ротами…