И чего тебе надо холера

Москвич Коля Бабушкин хоть и не состоял на учёте в психоневрологическом диспансере, но честно считал себя социопатом, правда, пассивным. Ну не интересно ему было среди представителей интеллектуального (то есть тупого!) большинства. Зато он тянулся (хоть и не дотягивался!) к лучшим представителям интеллектуального (то есть и впрямь интеллектуального!) меньшинства… Вот только хихикать не надо – наш герой был (не подумайте плохого) гетеросексуалом, но при этом ещё и … гинофобом! … Причём – двойным! Во-первых, не любил патриотические песни на слова Виктора Гина (хоть и отдавал должное музыке). А во-вторых, скептически относился к полу, к которому … не относился.

Но вот у Ивана Васильевича Бабушкина (полного тёзки революционера, к счастью не дожившего до торжества своих идеалов) начались проблемы с бизнесом, и он вспомнил об исторической Родине … своей жены.

Семья Гринблатов (бывшие Бабушкины) поселилась в Тель-Авиве, городе, больше других напоминающем оставленную Москву. Отец открыл новый бизнес и взял к себе сына.
Вскоре Коля стал замечать, что отец в середине дня регулярно исчезает по делам. Поползли слухи, что у шефа появилась любовница. Сын тактично "не замечал" этих слухов.

Как и в Москве Коля активно участвовал в игре "Что? Где? Когда?". Ежемесячные соревнования тель-авивской лиги проводились в так называемом "Бейт Дани", доме, названном в честь погибшего лётчика. Любящий сокращения Коля Гринблат сократил "БЕйт ДАни" до названия яхты капитана Врунгеля.

Важную роль в жизни Коли занимали шашки. В основном русские, но не брезговал бразильскими, английскими и международными. Он даже говорил, что является "пижона эталоном с шашечным уклоном".
В России Коля был кандидатом в мастера. Он убедился, что выше ему никогда не подняться, но не бросил любимую игру.
Правда, в Израиле молодой человек вскоре стал национальным мастером спорта. Но он не обольщался, так как знал: израильский мастер – синоним российского кандидата в мастера.

На другой день отец в середине дня привычно на работе отсутствовал, затем явился. Коля не удержался:
- Отлучился и случился?
Отец опять-таки привычно попытался свернуть в сторону:
- Это у Андрея Миронова: "Нет, ни за что на свете! Могут СЛУЧИТЬСЯ дети!"
- И появятся внуки! – воспользовался своим "творческим наследием" Коля.
Отец отсмеялся и проговорил:
- А ведь правА твоя мать!
- … Твою мать! – докончил за него Коля.
- Именно так! – прыснул родитель. – Зря мечтаешь в своей "Че-Гэ-Кухе" интеллектуалку встретить.
- На "Че-Гэ-КухНе" – усмехнулся Коля, - попадаются приличные "Че-Гэ-Кухарки"! … Правда, не мне попадаются. То у них женихи, то мужья, то никого, но на меня ноль внимания.
- А я бы такому "вниманию" только радовался! – воскликнул Иван (бывший "Васильевич", но в его новом отечестве не приветствуются отчества). Мне бы для "беседы" с заумной бабой потребовалась виагра!
- Или фуа-гра. Тоже повышает …
- Чего?!
- Потенцию. А фуа-гра – это печень "гУся у бабуси".
- По мне, так лучше не гусиная печёнка, а глупейшая девчонка!
- Например? – усмехнулся Коля.
- Например, ЛОрочка! … Подружка нашего Хаима. (Речь шла об израильском компаньоне Ивана). Одна извилина и та …
- Из Вильно! – мгновенно среагировал Коля, но справедливости ради уточнил. – То есть из Вильнюса.
- Нет. С поволжья она. Как-то заметил, что уровень её развития "ниже плинтуса". А Лорка в ответ: "Это потому, что я жила в Арзамасе "ниже Нижнего"!
- Судя по такому ответу, у неё есть хоть одна извилина, пусть даже прямая, … как речь!
- Какая речь? – привычно не понял отец.
- Посполитая… или "поц" политая! … Только если "Лорка", то не "жила", а "жил"… до 1936 года. Поэт был такой, расстрелянный франкистами – Федерико Гарсиа Лорка… Ладно, папа! Не заморачивайся. Скажи лучше, "Лора" – это сокращение от "Флора"?
- Бес её знает!
Коля вспомнил свой диалог про Большой энциклопедический словарь:
"- Кто такой Рабиндранат Тагор?
- БЭС его знает!"
Вслух же сказал другое:
- Пассия Флора – сокращённо "пассифлора". У счастливца Хаима каждый день "приветствие славянки" под музыку …
- … Вивальди!
- Не Антонио Вивальди, а Василия Огаркова, автора марша "Прощание славянки"!
Отец расхохотался:
- Лора такая "славянка", что рядом с её "шнобелем" ты смотришься славянином!
"Прямо, словно Леру описАл", - подумал Коля. – Тем более, от "Лоры" до "Леры" ближе, чем от … "вора" до "Веры"! Только интеллектуалка Лера не полезет под тупого Хаима, … или такового же моего папашу!"

Наконец, слепой (как Гомер) случай свёл обоих игроков. Коля, играя чёрными, поймал "Холеру" на свой излюбленный вариант "городской партии", которым выиграл немереное число … партий… В том числе – эту! Затем не выдержал и написАл:
- Холерик обыграл "Холеру".
И тут же получил ответ:
- Флегматичную "Холеру".
Коля блеснул эрудицией:
- Идеальное сочетание!
- Ведёт к … разброду и шатанию.
"Намёк на "ведёт к бракосочетанию!" – Подумал (а не воскликнул ввиду присутствия матери в соседней комнате) Коля. – Значит, всё-таки баба! … Хотя судя по однополому браку Элтона Джона, ещё не факт!"

Шло время. Несколько раз Коля встречался с "Холерой". Каждый раз он хоть и побеждал, но со всё бОльшим трудом. Наконец, случилось (на сей раз в безобидном смысле!) то, что и должно было случиться – ничья! И тут же пришло сообщение:
- Сбылась мечта идиотки!
- И всё-таки, баба! – воскликнул (ввиду отсутствия посторонних в квартире) Коля.
Затем усмехнулся и пропел на музыку Яна Френкеля подкорректированные слова другого еврея – Игоря Шаферана (урождённого ШаферМана):
- И всё-таки баба
Останется бабой.
И можно прекрасно прожить без неё!
Затем ответил подражательнице Бендера аббревиатурой её же высказывания:
- СМИ! Но не "средства массовой информации".
- СМИрись и ты, что "уползла" я.
- Смирился. Рад, что ты не злая!
- Как обо мне узнал такое?
- Флегматик – образец покоя!
… Ты почему без аватара?
- Не потому, что слишком стАра.
- Боишься показать мурло?
Или считаешь: "Я – трепло?"
- Как говорится: "ЛАма ло?"
Последняя фраза означала: "Почему нет?". Причём в переводе с иврита. Коля от удивления аж на прозу перешёл:
- Так тЫ израильтоска?!
- Скорее, Израиль-богЕма!
- А отличишь хоть их неизраильского автора от …?
Вопрос подразумевал, что фамилия автора опер "ТОска" и "Богема" Джакомо Пуччини напоминает фамилию другого итальянского композитора – Никколо Пиччинни, жившего в 18 веке.
"Холера" ответила Николаю:
- От твоего тёзки отличу.
- Раз такая умная, … по крайней мере, эрудированная, то давай встретимся.
- Плод ещё не созрел! … Только не надо ни про "ПЕНС", ни про "ПЕНСию".

Вскоре "Беда" гостеприимно распахнула свои ежемесячные двери для очередного тура. Лера привычно реагировала на Колю, как на пустое место.
"ПУсто место свято не бывает!" – мысленно извратил Гринблат народную мудрость. Месяц назад в ответ на подобное "обхождение" (в буквальном смысле"!) он даже придумал диалог на музыку Владимира Шаинского и в соавторстве с другим израильтянином Борисом Салибовым:
"- Снова в нашем зале,
В нашем зале нет пустого места…
- А ты?!"
И ещё он подумал (не тогда, а на сей раз): "Судя по рифмовке анкетных данных и по сходству интеллектов, Лера и "Холера" могут быть одной бабой. Но несмотря на описанное сходство носов, судя по разнице тех же интеллектов, Лера и Лора – бабы разные!

Вскоре между Колей и его "формально инфекционной" подругой установилось динамическое равновесие – в среднем на каждую ничью приходилась одна (к сожалению, не колина!) победа.

Как-то через ещё месяц играл Коля с относительно слабым соперником. Получил преимущество за белых в дебюте "Кол", но противник (или в дословном переводе на французский "визави") сбежал на ничью. Незадолго до финала к "восторженным зрителям" присоединилась "Холера".
Коля в сердцах посетовал:
- Упустил!
Тут подала виртуальный голос "Холера":
- Не ты, а тебя!
- ?!
- "Сообщения" на твоём фейсбуке. Партия №154.

- Раз уж не суждено тебе "нахлобучить" шахматную корону Израиля, может, попробуешь шашечную? Гроссмейстеры Соркина и Александрова так долго почивают на лаврах, что скоро пролежни будут! Шансы у тебя почти стопроцентные! Ведь я играю в турнирах с ними на равных, а ты меня дерёшь.
- … как в твоём шотландском варианте!
Оба помнили этот вариант из гринблатовского опуса "Крепостная герцогиня", где беседа протекала в Шотландии: "… как шотландский пастух Исидор свою строптивую козу."
- Ты ничего не хочешь мне спеть на музыку Григория Фёдоровича Пономаренко?
- Я бы с радостью спела на стихи Виктора (тоже Фёдоровича) Бокова: "Коля, Коля, Николаша, где мы встретимся с тобой?" Вот только уверен ли ты, что как говорят представители одного зловредного НА…ционального (НА…половину НА…шего!) меньшинства: "Оно тебе надо?!"
В мозгу Коли пронеслось: "Значит, она тоже половинчатая! А по виду, как и я – стопроцентная! Хотя, нет! Это я – стопроцентный, а она – двухсотпроцентная!"
Вслух же (то есть по интернету) он ответил в духе Шурика и недалёких земляков Кассандры:
- Надо, Лера, надо!
- Тогда … на выход!
- Свищами? – съюморил Коля. - То есть с вещами?
- Ищи свищи! – скаламбурила юмористка. - Но после нашей встречи.
- "Свищи" меня лишили дара речи!
… "Осуществление" глаголов – сильный стандарт!
- "Оглаголивание" существительных – не хуже! Например, пресловутое пушкинско-андроповское (но к сожалению не моё!) "Души прекрасные порывы!" Хотя ко мне это руководство к действию не относится. Мы, флегматики, сами не порывистые и к чужим порывам относимся спокойно.
- Я пошёл.
- И я пошла … в обоих смыслах.
- Я тоже пошл. Надеюсь, в меру!
- Иди в ближайший сад, к примеру.

На этом запись закончилась. Коля долго сидел, обхватив голову руками, затем проговорил:
- Все бабы шлюхи! Но среди них только Лерка честная, … хоть и не девушка…

Вскоре состоялось очередное заседание эрудитов. Коля подошёл к Лере:
- Будешь по-прежнему меня не замечать?
- Ты не давал для этого повода … в отличие от меня!
- И зачем ты ознакомила меня с записью? Мама же гарантировала, что я не узнАю о твоих похождениях.
- Коля! Обратимся к твоему нетленному творчеству. Одна из твоих героинь (кстати, по интеллекту напоминающая меня) изрекла: "Выйти замуж мало. Надо ещё поставить жениха на место!" А в нашем случае, так как жених и так на своём месте, надо туда поставить родителей жениха. Если бы я скрыла недостаточно приглядную часть своей биографии, они всегда могли бы меня шантажировать, в крайнем случае – мной манипулировать.
- Логичная ты моя! … Или всё-таки не моя …

Автор настоящего опуса не хочет уподобляться сценаристам сериала "Маруся", которые (судя по привязке к дате смерти дедушки на могильной плите) перенесли действие в будущее. Наше повествование "привязано" к Берлускони и Обаме. Поэтому лучше изложить дальнейшие события в будущем времени.

Пройдёт год, и на свет появится очаровательная малышка, очень напоминающая Фаину в молодости. Этот факт порадует не только счастливую бабушку, но и Колю, … а заодно и Ивана, которого даже ревнивая жена не подозревала в отцовстве внучки! Малышку нарекли знакомым и … знАковым для данной семьи именем.

МИнет (с ударением на первом слоге!) ещё 15 лет, и Лора Гринблат станет чемпионкой Израиля среди женщин. В этом заслуга 13-кратной чемпионки Израиля Калерии Гринблат, матери юного дарования и … всей детской сборной Израиля!

Все совпадения с реальными персонажами и событиями случайны.
***

• ЖАНРЫ 360
• АВТОРЫ 258 960
• КНИГИ 595 253
• СЕРИИ 22 287
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 557 268

Аня не ответила, застегнула сумочку, не спеша направилась к автобусной остановке, но бычок догнал, пошел нога в ногу. Уже на остановке глубокомысленно изрек:

Лицо чистое, глаза серые, чуть остекленелые, как у большинства бычков.

— Не по адресу, милок, — уверила Аня.

— Да ты не поняла, — улыбнулся парень. — Я же приглашение делаю.

— Поедем, прокатимся. Моторюга — зверь. Сама увидишь. У меня еще такой тачки не было. Из Бельгии обломилась по случаю. Полный кайф.

— Поздравляю. — Аня не хотела продолжать пустой треп: с бычками давным-давно не хороводилась, разочаровалась в них на заре туманной юности. В бычках есть своя прелесть — напор, безоглядная дурь, — но иногда они опасны. Аня избегала любого намека на опасность. Хватит. Наигралась.

Вдали показался троллейбус — и тут кавалер сделал сильный ход.

— Тебя ведь Анной зовут?

— Я экстрасенс, — скромно признался бычок. — А ты меня приняла за недоумка. Стыдно, синьора.

Аня растерялась. Любая, самая маленькая житейская загадка всегда действовала на нее ошеломляюще.

— Слушай, экстрасенс, — попросила. — Давай, проваливай, а?

Парень взял ее за руку крепко и надежно. Но без хамства. Спросил:

— Пульс. В унисон бьется. Твой и мой. Иначе не подгреб бы. Смысла нет. Женщину можно узнать только по пульсу. Все остальное чепуха.

Теперь Аня уже видела, что это не простой бычок, первое впечатление оказалось обманчивым. Троллейбус уехал, а она осталась. Он не выпускал ее руку из своей теплой, мощной клешни.

— Добавлю вот что, девочка. — Серые глаза держали ее словно в прицеле. — Я на телок не бросаюсь. Не подумай лишнего. Это они на меня бросаются.

— Мне какое дело, кто из вас на кого бросается?

— Неправильно говоришь. Грубовато. Не в своем стиле.

Руку наконец освободила, но чувствовала, что влипает. Еще как влипает! От парня тянулся знобящий холодок, перед которым она никогда не могла устоять. За свои двадцать семь лет узнала много мужчин, сколько точно и не помнила, может, за двадцать, но среди всех было двое или трое таких, как этот, с сердцем, тронутым морозом, и как раз они становились для нее роковыми. Она знала за собой эту слабость. С мужчиной, от которого тянуло смертным ознобом, она начинала ощущать, что ее земное воплощение не случайно и что ей есть что терять.

— Давай так. — Лжебычок будто принял мучительное решение. — Прокатимся малек, а после перекусим где-нибудь. Выпьем по глоточку, то да се. Поближе познакомимся.

— Зачем нам знакомиться?

— Потом объясню… Поехали.

Обнял ее за талию и повел к машине. Аня не противилась. Чего уж там. Если влипла, то лучше плыть дальше по течению — куда вынесет. Только недоумевала, как все быстро получилось. И как ее по-прежнему, оказывается, легко снять. Парень особенно и не старался. Два, три прикола, имя угадал, удачно улыбнулся — и она спеклась. Она презирала себя за это. Сколько так будет продолжаться — год, два, целую жизнь? Она же не шлюха, в конце концов. Но если человек чем-нибудь зацепил ее любопытство — тут же тает как воск. Ничего не может с собой поделать. Мерещится что-то впереди — чудное, неземное, возвышенное. Внезапный, счастливый поворот судьбы. Ничего не изменилось со школьной поры. Так же с тайным восторгом и ожиданием вглядывалась в чужие глаза.

В шикарной машине уютно, как в теплой горенке с горящим у изголовья ночником. Аня не разбиралась в механике, но напряженными нервами ощутила в мягко урчащем рокоте движка сдержанную звериную мощь. По полуденной Москве пронеслись как по лунному кратеру. Этот парень, которого звали Олег, правил движения не соблюдал, поэтому их стремительный полет на проспекте Вернадского оборвал своей палочкой молодой суровый гаишник. Подошел вразвалку, козырнул и потребовал документы. Олег протянул через окошко техпаспорт и водительское удостоверение. Милиционер бегло просмотрел, спросил:

— И что будем делать? Нарушаете.

— А что делать… — грустно отозвался Олег. — Бери штраф, капитан. Погорячился я.

Открыто сунул зеленую двадцатку, и мент, зыркнув по сторонам, молча ее принял. Вернул документы, вторично козырнул:

— Ладно, езжайте… Но советую поосторожнее…

Ане парень пожаловался:

— Дерьмовая страна. На каждом углу ментяра с протянутой рукой. Только отстегивай.

— Может, не стоит так гнать?

— Я тут ни при чем. Тачка требует. Медленно не умеет.

— Почему в такой неказистой харчевне такие безумные цены?

— Не бери в голову. Это хорошее место. Шваль сюда не ходит, и готовят как в лучших домах… Чего будешь есть? Мясо, рыбу?

— Сам выбирай. Что закажешь, то и буду.

— Водку пить будешь?

— Это само собой. Я имею в виду — под горячее?

— Обязательно. Расслабляться надо по полной программе.

— Примерно раз в неделю. А что?

Аня проверила почву под ногами.

— У тебя с женщинами не бывает осечек, да, Олег?

— Почему не бывает? Сплошь и рядом. Недавно пригласил одну почаевничать, а у нее оказался менингит.

Алла Боссарт - Холера краткое содержание

Алла Боссарт презентует целую галерею сатирических портретов, не уступающих по выразительности типажам Гоголя или Салтыкова-Щедрина, но с поправкой на современную российскую действительность

Холера - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Не считая неверных ударений, в целом парень был прав и осознавал свою правоту как все прибалты. Поэтому вопрос счел исчерпанным и удалился, нагнув голову под притолокой.

— Сука, — сказал Безухий. — Мало вас мочили у телецентра. Есть у кого курнуть?

И тут выяснилось, что их постигла новая беда. Кончились сигареты.

— Чибис, хорош шконку давить, мухой, по всем палатам, хоть за бабки, хоть за котлы, хоть за папу с мамой — но чтоб курево добыть.

— Ты чего, Пьер, охренел? — удивился Чибис. — Я что тебе, шестерка? Тебе надо, ты и добывай. А я себе добуду, когда припрет, не ссы. (Видать, надеялся на хитроумие Кузи.)

— Это ты, гнида, будешь у меня щас кровью ссать. Ты не шестерка, ты хуже последней наседки, блядь холерная.

Дядя Степа в порыве справедливости спустил ноги с койки:

— Зря ты, Петюня, чем он-то виноват? Любой мог схавать этот рябион, чисто ж случай, лотерея, что холера, что трипак, скажи, братва! А наседка при чем? Он что, ссученный, или что?

Интересно, что изъясняться на фене в какой-то момент стало для всех, даже для солиста Кукушкина, легко и привычно. Язык первым реагирует на коренные изменения жизни, и не в том смысле, что бытие определяет сознание, зачастую отнюдь не определяет; мы знаем примеры, когда люди в самых лютых лагерях сохраняли достоинство и совесть. Но перед языком пасуют и пасовали все, даже академик Лихачев. Впрочем, тогда он не был академиком, что не отменяет сказанного.

…Сахронов проверял результаты зачистки. Прапорщик бежал по пустынной, залитой солнцем, улице Грозного, еще недавно бывшего городом, и, говорят, красивым городом, один салажонок из его отряда рассказывал, русский, родился тут и жил лет до тринадцати. Потом мать, чтоб уберечь, отправила его в Тамбов к тетке. Ну а через пять лет призвали, и сюда. Дом салажонка разбомбили, родителей как беженцев переправили невесть куда… Аккурат вчера этот Витек подорвался на мине.

Петр двигался перебежками, от укрытия к укрытию, как учил новобранцев: точно как заяц, на которых с детства натаскивал его в деревне папаша.

Тогда еврейский поп ту притчу и рассказал.

В этот момент словно взвизгнуло что-то, коротенько, хотя Петр успел понять пулю и чуток голову отклонил, как от мухи. Ну муха по уху-то его и чиркнула. Боли не было, только оглох, и кровищей залило моментально все плечо и спину камуфляжа.

Видать, не на улице Джохара Дудаева в городе Грозном ждала Петра Сахронова его смерть, а в какой-нибудь, мать ее, Самаре.

…Заяц, петляя, улепетывал от вислухой собаки, собака гнала, гнала, гнала, с болота на пригорок, с пригорка в чащу, сердчишко заячье совсем уж зашлось, вылетел длинным прыжком на опушку — прямо под сросшиеся дырки двух стволов.

Всякую тварь ожидают в своем месте. И место встречи изменить нельзя.

— Считаю до трех, — сказал Безухий. — На счет три ты и ты, — он ткнул в двух парней поздоровее, — опускают Чибиса репой в парашу.

— Брось, — сказал один, студент и красавец гусарского типа по имени Михалыч, так его звала даже родная мама. — Не буду я. Что, ей-богу, за лагерные приколы…

— Не будешь, отправишься следующим рейсом. Ну, Чибис, пошел за куревом? Раз…

Чибис лежал на боку, положив на ухо подушку.

— Погоди, Петя! — вскочил вдруг Энгельс. — Хочешь, я пойду? У меня и знакомые там есть. А?

— Нет, божья коровка, не ты, а он. Если хочешь, давайте на пару. Два с половиной…

Энгельс подскочил к Чибису, потянул подушку.

— Толик, пошли, не залупайся, браток… — и зашептал: — Пойдем, перетрем кой-чего, дело есть…

Рабиновича допрашивают в ЧК:
- Где вы были в 17 году?
- В Бердичеве.
- А где вы были в 18 году?
- В Житомире.
- Мы вас задержим до выяснения всех обстоятельств.
- А можно, я вам задам вопрос?
- Пожалуйста!
- А где вы были в 1894 году?
- А почему это вас интересует?
- Нет ничего, просто такЄ тогда в России была эпидемия холерыЄ

Рабиновича допрашивают в ЧК:
- Где вы были в 17-м году ?
- В Бердичеве.
- А где вы были в 18-м году ?
- В Житомире.
- Мы вас задержим до выяснения всех обстоятельств.
- А можно, я вам задам вопрос ?
- Пожалуйста !
- А где вы были в 1894 году ?
- А почему это вас интересует ?
- Нет, ничего, просто так. Тогда в России была эпидемия холеры.

В Вене - эпидемия холеры. В холерном бараке старый еврей
подзывает доктора.
- Я умираю. Позовите, пожалуйста, священника.
- Вы хотите сказать - раввина?
- Нет-нет. священника.
Позвали священника из ближайшей церкви, еврей диктует
завещание:
- Так как жена моя умерла, а детей у нас нет, завещаю все
свое состояние синагоге - половину на нужды бедных,
половину - на ее собственные нужды.
Свидетели расписались, священник ушел. Доктора разбирает
любопытство.
- Скажите все-таки, почему вы позвали священника? Почему
не раввина?
Больной смотрит на него широко открытыми глазами.
- Доктор! Что вы говорите!! Ребе - в холерный барак.

На Кавказе эпидемия холеры. Один местный житель видит, как какой-то
незнакомец подошел к источнику минеральных вод с кружкой с явным
намерением напиться. Кавказец кричит ему на своем языке:
- Не пей оттуда, здесь холера, заразишься!
Незнакомец оборачивается и по-русски переспрашивает:
- Чего говоришь?
Кавказец отвечает, тоже по-русски:
- Я говорю, дорогой, пей медленно: вода очень холодная, горло
простудишь.

Градоначальником в Петербурге с 1881 по 1885 год был известный книгоиздатель Глазунов. В это время к несчастью в городе пронеслась эпидемия холеры. Иван Ильич самоотверженно боролся с этой болезнью всеми доступными в то время средствами. Вот, в какой-то момент холера пошла на убыль, что, естественно, подняло всем настроение. Председатель санитарной комиссии в тот момент был в отъезде и Глазунов радостно ему телеграфировал:
- Холера идёт на убыль. Буду рад, если петербуржцы, наконец, передохнут.
Тот ответил:
- Телеграмма неясна. Никак не могу понять, на какой гласной в последнем слове следует поставить ударение?

Первый придуманный удачный анекдот, как и первая любовь, запоминается на всю жизнь.
Был у нас капитан парохода по фамилии Бобырь и завел он себе любовницу Галю.
Галя была простой буфетчицей, самая низкая должность на камбузе, да и на всём пароходе. И поняла Галя, что теперь её карьера должна пойти в гору и не без помощи капитана.
И после одной прекрасно проведенной с Бобырём ночи, Галина вдруг стала сразу шеф-поваром или по-простому шефиней. Неплохо готовивший шеф-повар превратился во второго повара, ну а второй повар стал буфетчиком. Причем зарплаты поваров тоже, и очень существенно, понизились. И превратился наш камбуз из простого в мятежно-революционный, так как все повара мечтали свергнуть Галю с её новой должности. Повара понимали, что против Гали с капитаном особо не попрёшь, посреди океана жаловаться тоже некому, значит надо было завоевать поддержку масс, т.е. экипажа и скомпрометировать новую шефиню. Поэтому готовить стали не просто несъедобные вещи, а неперевариваемые даже стальными моряцкими желудками. Свежеиспеченным хлебом можно было забивать железобетонные сваи, в супе плавали не только остатки кораблекрушения, но и мухи с тараканами, пригоревшая каша пахла огнетушителем и ещё чёрт знает чем.
После сьеденных кальмаров, искусно пожаренных на сале и запитых подобием компота из сухофруктов и дубовой коры, у меня родился анекдот, который я запустил по пароходу. Для начала обьясню функцию портового санитарного врача в СССР. Портовый санитарный врач первым поднимался на борт любого парохода, зашедшего в советский порт, и удостоверялся в том, что моряки или груз не завезли в страну никакой заразы, типа Эболы или холеры.
Ну теперь, собственно, и сам анекдот:
Заходит наш пароход в Одессу после долгого плавания, на борт поднимается санитарный врач и не видит ни одного человека на борту. Лестница и палубы скудно освещены, везде паутина, слышны какие-то подозрительные шорохи и даже визги. Врач почти бегом поднимается в каюту капитана и приоткрыв дверь полушёпотом зовет капитана: "Товарищ капитан, товарищ капитан. "
Из-под кровати показывается капитан Бобырь и отвечает сдавленным голосом: Тсссссс. Кругом мутанты.
"Так вы, вроде, нормальный?" - удивляется врач.
"Так мне Галина отдельно готовила", - объясняет капитан.
В течении дня мне рассказали мой же анекдот три раза. Доброжелатели пересказали анекдот и Галине, и капитану.
На следующий день всех вернули на старые должности. Ну а какому капитану охота быть героем анекдота, который может разойтись по всему пароходству? Через неделю я съезжал домой и у самого трапа меня догнала Галина. "На этот пароход ты больше не вернешься! я об этом позабочусь. " - почти прошипела Галина.
"Каким местом заботиться будете?" - уточнил я под смех провожавших меня товарищей. А потом добавил: "Успокойтесь, Галина, сюда я точно не вернусь, желудок у меня один и не железный". Всё.

Как эклеры – так для Леры!

До утра ты
Был у Леры –
До утраты
Чувства меры!
Как вам Леры
Кавалеры?
Где примеры
Чувства меры?
Из-за Леры
(Той холеры!)
Все примеры
Лишь химеры!

Холера.
Цикл инфекционных болезней, обычное утро, мы готовимся к обходу, доклад доценту о новых поступлениях, обсуждение изменений состояния больных за прошедшие сутки, рутина.
Быстрые шаги и распахнутая настежь дверь, взволнованный студиозус взрывают рутину:
" Доктор, в отделении - холера!"
Всё и все замерли, легендарная тяжёлая инфекционная болезнь, эпидемии которой косили людей тысячами - в прошлом, исторически.
В наше время - единичные случаи на юге, никаких случаев в Латвии, лет как уже 50, а то и больше. Забытая болезнь, прочно сидящая в легендах истории медицины. Что мы знали, личинки врачей, - карантин, жестокий," всех впускать, никого не выпускать", обязательное лечение антибиотиками, внутривенные вливания для спасения от обезвоживания.
Всё внимание переключилось на доцента - спокойная, я бы даже сказал -флегматичная латышка не показалась ни удивленной ни встревоженной.
Хладнокровная баба, подумал я про себя, молодца, не паникует.
Её самоконтроль был, действительно, феноменален.
Она спокойно попросила студента прикрыть дверь и доложить по порядку историю болезни больного холерой.
Толковый отличник принялся тараторить привычные фразы, факты, мы постепенно успокаивались - пока дело не дошло до описания симптомов.
Да это и вправду холера, сходство симптомов было абсолютным и классическим, как по учебнику, подумалось.
Будучи отличником, студиозус рассказал о больном, казалось, всё..
Мы ошибались.
Доцент, спросив, всё ли это и получив ответ, что да, это всё, коротко поблагодарила докладчика и меланхолично заметила, хороший доклад, почти отличный, однако одна, самая важная деталь, упущена.
Каааак, какая, взвился взволнованный студент.
"Коллега, в своём несомненно выдающемся докладе вы забыли упомянуть профессию больного. "
" А какое это имеет значение для явной холеры?! - возразил наш отличник.
"Обычно - никакого, но в вашем случае - это важнейший факт, поверьте."
"А какие у вас доказательства. "- не унимался восходящая звезда инфекционных болезней.
"Да вы не огорчайтесь, не вы первый, не вы последний, на прошлой неделе с другой группой у него была бубонная чума.
Моё предчувствие - он заболеет брюшным тифом на следующей неделе."
Доцент улыбнулась своей мягкой и несколько загадочной улыбкой, мы же ничегошеньки не поняли из этой белиберды - чума, холера и тиф у одного пациента. Чем же он так прогневил богов, что каждую неделю у него новое смертоносное заболевание.
" Всё очень просто, коллеги, пациент - врач, на пенсии.
Более того - он бывший преподаватель инфекционных болезней, поездивший и повидавший немало страшных болезней..
Сейчас у него гепатит, лежать ему у нас долго, ему уже всё сильно надоело, так он развлекается, разыгрывая будущих врачей.
Польза, однако, от него большая - он прекрасный пример важности критического мышления в самых печальных обстоятельствах.
Не забывайте урока, что он нам всем преподал."
Прошли годы, мы все из личинок врачей превратились в матёрых профессионалов стетоскопа и скальпеля, работаем по всему миру.
Но я уверен - эту историю никто из нас не забыл.
Всех с наступающим праздником, не болейте!

Попаданец в начало 19 века. Попал. Сердце вновь выстукивало барабанную дробь, на лбу выступила испарина. Заставить себя успокоиться после прилива адреналина вышло не сразу. Терять голову - непозволительная роскошь. Патронов немного и из них всего десять пулевых. Расходовать наобум в его положении нельзя. Лучше всего один ствол зарядить дробью, а другой пулей. Хорошо бы только потом не перепутать. Солнце уже стало клониться к закату, но было жарко. Редкие облака рассеялись. Было бы очень неприятно, если бы хлынул дождь. Натруженные мышцы ныли. У поваленной пихты окруженной крапивой Женька решил устроить привал, тем более, что уже с полчаса среди мха все чаще стали попадаться стебли травы. Отдохнув, минут двадцать, Женька двинулся вперед.

Соколов Радик

Холера. Дилогия

Холера 1

Стыковка, предусмотренная с запасом в несколько часов, чуть было не сорвалась. Рейс прибыл с задержкой. Истомившийся от ожидания Женька первым выскочил из двери и ловко маниврируя помчался через терминал. Вроде ничего не забыл. Саблин так и не вспомнил, что на сиденье остался сиротливо лежать раскрытый "Black Belt".

По правде говоря, Евгений, хоть и был в некотором роде сорвиголовой, но он в настоящий момент не занимался паркуром и не пытался поразить одну из девчонок, до которых ему в этот момент не было дела. Нет, он катастрофически опаздывал.

Проигнорировав приставания неопрятного мужичка, обещавшего мигом домчать до города, Женька ловко перепрыгнул урну, отклонился от телеги с багажом, выбежал на улицу. Связываться с диспетчером опаздывающий на вокзал парень посчитал лишней потерей времени.

Скорее, чуть поднажать, увернуться. Вот и бомбила. Он это, он. Хоть легковушка и лишена каких бы то ни было опознавательных знаков, но это то, что нужно - живая альтернатива заказа такси через интернет.

Теперь пара вдохов, чтобы успокоить дыхание и можно начинать переговоры.

"Таксист", услышавший "вокзал" и "две цены" изменился в лице настолько, что Саблин решил, что тот, действительно испытал настоящий оргазм от этих волшебных слов. На счастье, дорога оказалась почти свободной. Водила мчал, нарушая все что можно, проскакивая перекрестки на мигающий желтый и смеясь над сплошной двойной. Надо отдать ему должное. Свой повышенный гонорар он отработал по полной, остановившись перед центральным входом за четверть часа до назначенного срока.

Саблин перешел с трусцы на галоп, и успел отыграть у судьбы еще пяток минут для того чтобы оценить обстановку на перроне.

Все это добытое бегом и предприимчивостью время отожрал важного вида охранник правопорядка, для пущей строгости поставленный оберегать входные двери. Вообще говоря, это был действительно важный пост. Именно он олицетворял собою власть над проходящими через нехитрый петельно-щитовой механизм пассажирами. Как и всякий мелкий чиновник, назначенный волей безгрешных небес на свой безумно важный пост, служивый человечек извлекал ренту даже из своей, казалось бы, комариной должности. Завис наш вахтер на границе между людьми, находящимися в полном ничтожестве и отлученными от государственного пирога и уже кое-что понимающими в настоящем устройстве нашего царства государевыми служащими.

Проникнутый осознанием собственной важности и неимоверной значимостью возложенных на него обязанностей китель ястрибиным взором враз вычислил из безликой серой массы бесперспективных индивидуумов опаздывающего на поезд человека и грудью бросился наперерез предполагаемой добычи. Его первейшая обязанность - урвать малую толику выгоды из чужой нужды. Это обычно удавалось с удивительной ловкостью. Он словно фокусник, извлекал из пустоты, крупицы золотого песка опираясь на простой житейский практицизм, заключающийся в логике, что лучше потерять часть, чем отдать целое. Стоит заплатить неправедный штраф, чем опоздать на поезд дальнего следования. Вот и теперь ловкий насекомышь, насытившись словно овод, довольно потряхивал брюшком наполненным частичкой чужой крови. Похваливая свою служебную долю, правоохранитель отвалил в сторону, радостно гудя нравоучениями и безуспешно пытаясь подходить на более крупное насекомое. Миг и сатрап вновь занял свой оставленный по финансовой нужде пост.

Сетуя на задержку, Женька побежал, но рядом с перроном замедлился. Здесь нужна была обстоятельность. В изумительную суть предвагонной суеты дано проникнуть не всякому. Лишь тот, кто не единожды погружался в эту пучину, может всецело рассчитывать на успех.

Теперь можно и признаться. Никто не ожидал Женьку с билетом у поезда. Ну не было у Саблина вожделенного вэй тикета. Ни-ка-кого. Ни электронного, что затаясь сидит в виртуальном облаке, дожидаясь повелительного клика , ни бумажного, стиснутого в толстом кожаном лопатнике между паспортом и страховым свидетельством.

А ехать надо. К сожалению, Женьке сегодня приходилось все делать впервые, правда, опираясь на рассказы ничуть не более бывалой сестрицы-всезнайки. Да только кто ей будет верить мелкой-то. Пока сам не попробуешь, не узнаешь.

Словно беломраморные изваяния промеж чахлой зелени рядом с вагонами стояли суровые проводницы. Вот они. Наперсницы судьбы. Пройдя вдоль отправляющегося состава несколько вагонов, он остановился рядом со статной железнодорожницей. Молодая, симпатичная женщина, в выгодную сторону отличавшаяся от коллег из других вагонов, стояла рядом с распахнутой дверью во чрево тамбура.

Было в ее облике нечто такое, что говорило о наличии во вверенном ей вагоне свободных мест. Это был высший пилотаж достойный звания "лучший по профессии". Информация нашла нужного клиента на уровне невербальных каналов.

- Добрый день. - Женька привлек к себе взор служительницы рельсовой колеи. - Стесняюсь обратиться к такой неприступной девушке.

- В лице проводницы промелькнул заметный бубновый интерес. Она оглядела только что появившегося перед ней паренька.

На вид молоденькому пассажиру было лет восемнадцать. Рост немного выше среднего. Не урод. Смешлив. Ишь как глаза смеются и лучатся, призывая собеседника относиться ко всему легко и снисходительно. На лице легкая улыбка, открывающая безупречную линию зубов. Особых примет нет. Худощавое, жилистое тело дышит ловкостью и силой. Одет богато: дорогие джинсы и стильная рубашка. На ногах настоящие фирменные кроссовки. - Подстава? Не похоже. Чересчур молод. - Можно работать.

- У меня, возможно, сегодня самый счастливый день в жизни. - Саблин сбросил рюкзак на перрон. - Только от Вас зависит, станет он таким или нет. - Его лицо передало целую гамму расстроенных чувств, а потом застыло неподвижной скорбной маской.

- Чем же я могу тебе помочь. - Проводница, будто, не понимая, о чем речь, приподняла бровь. - Похоже, парень, сегодня не твой день. - Сухо подумала она.

- Если я не сяду на поезд, то опоздаю на собственную свадьбу. - Саблин горестно усмехнулся. - Времени на покупку билета не осталось.

- Эх,- кондуктор вяло махнула рукой, - войду в твое положение. - А может, это я еще и добрую услугу парню оказываю. - Суровые губы чуть растянулись в усмешке. В глубине сердца еще едва пробивался голос совести, но ему уже не долго оставалось.

- Значит, и вправду кончаются счастливые деньки. - Саблин состроил скорбное лицо.

- Ладно, не переживай, есть жизнь и после свадьбы. - Иди в соседний вагон. Железнодорожница назвала номер купе, где можно было расположиться. Положив в карман купюры, она заставила себя забыть о состоявшемся разговоре.

События, которые привели Женьку на центральный городской вокзал, развивались стремительно. Еще два дня назад Саблин собирался принять участие в скромном междусобойчике, посвящённом окончанию четвертого курса, да не судьба.

Тяжела жизнь студента, а главное - расходна. Предстоящие летние каникулы давали возможность устроиться на вторую работу. К поискам дополнительного заработка Женька приступил еще весной, обзвонив всех знакомых и разослав резюме по всевозможным адресам. Жаль, что достойных предложений пока не было.

Отстрелявшись первым на последнем экзамене сессии, Саблин отправился гулять по центру города. Из всех средств осталась только "виза" с неприкосновенным запасом, да живые деньги на вечеринку. Приходилось довольствоваться духовной пищей.

Лето вывело на улицы города загоняемых в подполье музыкантов. На углу привычно пиликал знакомый старичок, одетый в старомодный фрак. Перед ним лежал открытый футляр из-под скрипки, в котором серебрилась мелочь. Переливы музыки едва задерживали прохожих, беспокойно вертящих головами в поисках того, кто включил звонок телефона на полную громкость. Удостоверившись в своей ошибке, горожане втягивали головы в плечи и невольно ускоряли шаг, стараясь покинуть место своего музыкального фиаско.

В палатках вдоль улицы расположились торговцы яркими сувенирами. Лениво топая одетыми в толстые ботинки ногами, они окидывали взором бесперспективных в финансовом смысле сограждан, ожидая крупную забугорную рыбу.

Несколько бородатых дядек, слабо разбавленных малахольными девицами, завлекали прохожих предложениями написать портрет или шарж. Вся эта не раз виденная картина вовсе не привлекала вышедшего на каникулы студента теперь уже пятого курса. Заняв стратегически удобное место возле лотка с мороженым, Саблин предался созерцанию.