Когда была изобретена вакцина от тифа
Переносчик сыпного тифа был известен уже давно. Его обнаружил в 1909 году французский ученый Шарль Николь. В 1928 году Ш. Николь получил за свое открытие Нобелевскую премию по медицине.
Оказалось, что сыпной тиф переносит платяная (нательная) вошь. Ученые биологи доказали, что платяная вошь — относительно новый вид паразитов человека. Он отделился от родственного ему вида головных вшей приблизительно 70 тысяч лет назад, когда человек начал носить одежду. Платяная вошь стала жить и размножаться на одежде, а питаться — переползая с одежды на тело.
Микроб-возбудитель сыпного тифа тоже был открыт еще до Первой мировой войны. Им оказался особый вид бактерий — риккетсии. Название этому виду дали по фамилии американского патолога Говарда Риккетса (1871—1910), который умер через несколько дней после выделения этого болезнетворного микроба из крови больных сыпным тифом.
Как видим, совсем не теплой и безопасной была должность эпидемиолога, которую во время Первой мировой войны занимал Рудольф Вайгль. Ведь надежного лечения сыпного тифа тогда не было. Не была также разработана и вакцина против сыпного тифа, созданием которой занялся Рудольф Вайгль после войны.
Трудность этого дела состояла в том, что возбудителя сыпного тифа, ту самую риккетсию Провачека, нельзя было вырастить на обычных питательных средах, как других микробов. Риккетсии могут жить только внутри живых клеток, они являются внутриклеточными паразитами. Но в организмах лабораторных животных риккетсии сыпного тифа не приживались и не накапливались в достаточных количествах для производства вакцины.
Как следовало поступить в этом случае? Вайгль придумал методику выращивания возбудителя сыпного тифа прямо в организме платяной вши.
Метод Вайгля состоял в том, чтобы выращивать здоровых платяных вшей в течение приблизительно 12 дней, затем заражать этих вшей микробами тифа и растить уже зараженных вшей еще 5 дней. После этого вшей перемалывали в пасту, которая являлась сырьем для производства вакцины.
Ответ был тоже не слишком эстетичный. Кормить вшей следовало человеческой кровью. Если микробы находились в организме вшей, паразитировавших на лабораторных животных, например, морских свинках, эти микробы вызывали тиф только у морских свинок.
Поэтому профессор Вайгль разработал метод кормления вшей человеческой кровью для того, чтобы изготавливать из этих вшей вакцину против сыпного тифа. Вшей содержали в специальных коробочках, ловушках-питомниках. Одна сторона этих ловушек была покрыта мембраной, которая не позволяла вшам выползать наружу. Однако если ловушки прикладывали мембраной к телу человека, блоха могла через эту мембрану кусать человека и пить его кровь, питаясь сама и размножая в своем желудке микробов сыпного тифа.
Кстати, вшей заражали тифом под микроскопом. При 30-кратном увеличении специально обученные лаборанты ставили насекомым клизму. Инструменты для этого были созданы самим Р. Вайглем собственноручно. Лесковский Левша, якобы подковавший блоху, нервно курит в сторонке. Ставить клизму вошкам — это, знаете ли, достижение…
Работы по созданию вакцины против сыпного тифа начались в 1920 году сначала на медицинском факультете Львовского университета, а потом в специально открытом для этого институте — Институте тифа и вирусологии. Здесь уже в 1933 году было открыто производство вакцины против сыпного тифа. 
Ставить клизму вошкам — это, знаете ли, достижение…
Фото: dreamstime.com
Для кормления вшей нанимали доноров-добровольцев. Ловушки-питомники привязывали к бедру или на изгиб руки. Оказалось, что это — лучшее место для питания вшей. Доноры вакцинировались против тифа уже изготовленной вакциной. Производство вакцины методом кормления вшей все же оставалось достаточно опасным для доноров.
Нечего и говорить, что прежде всего эту методику Рудольф Вайгль испытал на себе. В результате испытаний он заболел сыпным тифом, но не умер. Его жена тоже была в числе первых доноров.
Едва институт Вайгля начал производить противотифозную вакцину, ее тут же стали использовать. В 1920-х годах благодаря массовой вакцинации была остановлена эпидемия сыпного тифа в предгорьях Карпат. В 1930-е годы бельгийские миссионеры проводили вакцинацию населения района Внутренняя Монголия, который находится в Китае, и остановили эпидемию местного населения. От тифа перестали умирать и сами миссионеры. В 1936 году эпидемия тифа была остановлена в Абиссинии, где шла война.
Таким образом, вакцина была опробована в широком масштабе и показала свою результативность.
Рудольф Штефан Ян Вайгль (Rudolf Stefan Jan Weigl, или Weigel) – польский учёный, благодаря которому выжили сотни тысяч. Именно он придумал вакцину от страшной болезни – эпидемического тифа.
Сегодня имя Рудольфа Вайгля подзабылось. Но военное и послевоенное поколение людей, как в Польше, так и далеко за её пределами, знало его и вспоминало часто. Очень многие с благодарностью. Эти люди были обязаны Вайглю жизнью. В 2003 году за свои исследования и создание вакцины против тифа и вклад в спасение человеческих жизней он был назван Праведником мира. А могло ли быть иначе?
Если бы не Рудольф Вайгль, возможно, в Варшавском гетто людей уничтожали бы не только фашисты, но и такая мелкая тварь как вошь. Именно платяная вошь является переносчиком тифа. Рудольф Вайгль тайно переправлял за стены Варшавского гетто ампулы с вакциной, благодаря чему люди получали излечение и такую важную для них надежду.
Родился Рудольф Штефан Ян Вайгль в 1883 году в австрийской семье. Рудольф рано остался без отца. Он погиб в автоаварии. Спустя некоторое время мать Рудольфа вышла замуж за поляка. Школьный учитель Юзеф Тройнал перевез семью в город Ясло, где, окружённый этническими поляками, мальчик воспитывался в польской традиции. Окончив гимназию, Рудольф поступил во Львовский университет. Среди его педагогов был и выдающийся польский учёный Бенедикт Дыбовский. Успехи в учёбе и научной работе позволили Вайглю в 1913 году получить звание доктора наук по гистологии, зоологии и сравнительной анатомии и получить габилитацию. В это время он начинает работать в Львовском университете в качестве приват-доцента. Возможно, судьба готовила ему карьеру трансплантолога, ведь именно этим направлением занялся в университете молодой учёный, но война распорядилась иначе.
В самом начале Первой мировой войны Вайгля призвали в войска в качестве паразитолога. Обладая всеми качествами, свойственными настоящему учёному, как в своё время и его наставник Дыбовский, Вайгль с живостью принялся за работу.
В качестве основного врага на его научном фронте мощно выступал сыпной тиф. Зараза косила людей без разбора похлеще пулемётного огня. Потери от тифа бывали много выше потерь боевых.
Вайгль не мог спокойно смотреть на то, что наука почти бессильна против такого распространённого заболевания и начал исследования и самого заболевания, и вшей, так как в 1909 Николай Гамалея уже установил, что переносчиками тифа являются платяные вши. Основную проблему составлял тот факт, что заразить вошь не получалось иначе чем непосредственно от больного тифом. До судьбоносного открытия дошло по счастливой случайности. Во время ссоры с начальством. Главенствовавший над ним доктор был в крайней мере раздосадован тем, что исследования тифа у Вайгля не продвигаются. Понимал это и сам Рудольф. Находясь в подавленном настроении, он ввёл бактерии тифа вше в виде клизмы. Это оказалось отличным способом заразить вшу тифом., что сдвинуло дело с мёртвой точки. Собрав достаточный материал, Вайглю удалось широко использовать вошь как лабораторное животное, что дало возможность детально изучить все аспекты, связанные и с заражением, и с выздоровлением. В итоге им была создана первая в мире эффективная вакцина, способная спасти жизнь больному тифом.
Открытие Вайгля перевернуло ход истории. Теперь человечество получило лекарство от того, что раньше уносило миллионы жизней. За успехи в борьбе с тифом его пригласили на должность профессора Университета Яна Казимира во Львове, где на протяжении последующих двадцати лет он возглавлял созданную со своими помощниками и коллегами исследовательскую лабораторию. Здесь он производил в небольших количествах и саму вакцину.
Мир услышал фамилию учёного благодаря деятельности католических миссионеров по борьбе с тифом в Китае. С помощью вакцины Вайгля были спасены не только сотрудники миссии, но также и тысячи местных жителей.
Бельгия, чьи миссионеры были спасены в Китае, наградила Вайгля государственными наградами. Также ему был присуждён Орден Святого Георгия Великого. Его не раз выдвигали на соискание Нобелевской премии. К нему во Львов съезжались учёные со всего света, чтобы прикоснуться к секретам исследовательского мастерства лаборатории Вайгля. В 1930 году ему присуждается Командорский крест Ордена возрождения Польши. В это же время он проводит борьбу с эпидемиями тифа в нескольких воеводствах Польши.
В 1939 году Рудольф Вайгль отправился на борьбу с тифом в Абиссинию (совр. Эфиопия), но как только стало понятно, что в Европе близится начало войны, принял решение вернуться в Польшу. Он хорошо понимал – где война, там тиф. Проблема эта стояла перед обеими сторонами назревающего конфликта. В 1939 году территория Львова оказалось под властью Советов. Советское руководство, зная о лаборатории, хотело наладить производство в ней вакцины, но в масштабах несравнимо больших по сравнению с имеющимися. Для этого лаборатории было передано здание женской гимназии. Производство вакцины вышло на новый уровень. Война снова вмешалась и спутала карты. 30 июня 1941 Львов был занят войсками Гитлера. Не сильно вдаваясь в подробности, они начали с привычных им акций устрашения. Отработанным способом были казни. После того, как без суда и следствия в ночь с 3 на 4 июля фашисты расстреляли 25 польских профессоров вместе с их семьями, над львовским научным сообществом сгустились тучи. Ситуация была катастрофической.
Видя это, Вайгль с целью спасения института исследования тифа и оставшихся в живых учёных принимает трудное для себя решение – продолжать возглавлять институт, работая при этом на немецких захватчиков.
При этом он требует от немцев свободы набора персонала для своего исследовательского центра. Результативность работы лаборатории растёт по экспоненте. Одновременно с этим спасение от репрессий получают десятки и сотни поляков и евреев, так или иначе занятых в работе при институте Вайгля. Национальный вопрос, разумеется, не мог обойти и самого учёного.
Не смотря на всю безусловную значимость своей персоны, жил Вайль очень скромно. Охотно рассказывал о своих открытиях, считая, что наука должна приносить пользу как можно более широкому кругу людей. Все получаемые денежные награды и премии отдавал на нужды Института общей биологии. Не смотря на то, что он ездил на конференции и с окладами по всей Европе и всему Советскому союзу, коммунистические власти долгое время проводили активные действия по очернению жизни и деятельности учёного, обвиняя его в коллаборационизме. Причём одними из тех, кто вёл на профессора поклёп, как это нередко бывает, были и его сотрудники. Именно эти обвинения сильно волновали учёного и в итоге подорвали его здоровье. Умер Рудольф Вайгль в Закопане 11 августа 1957 года, оставив после себя мощный инструмент борьбы со смертью. Смертью от тифа.
Создание вакцин против холеры, чумы (Владимир Хавкин) и брюшного тифа (Алмрот Райт)
В конце XIX века вакцинация переживала новый золотой век. В этот период были открыты бактерии — возбудители многих болезней, в том числе гонореи (1879), брюшного тифа (1880), туберкулеза (1882) и дифтерии (1884).
В конце XIX века вакцинация переживала новый золотой век. В этот период были открыты бактерии — возбудители многих болезней, в том числе гонореи (1879), брюшного тифа (1880), туберкулеза (1882) и дифтерии (1884).
Инактивированная вакцина
Теобальду Смиту, бактериологу из Министерства сельского хозяйства США, было поручено найти микроб, вызывающий свиную холеру. Болезнь представляла серьезную угрозу для промышленного животноводства.
Теобальд Смит и его руководитель Дэниел Салмон смогли выделить и изолировать бактерии, вызывающие заболевание, а вскоре сделали еще одно важнейшее открытие: если убить микробы с помощью высокой температуры и ввести полученный материал голубям, те становятся невосприимчивы к смертельной форме бактерии.
Эта находка, опубликованная в 1886 г. и вскоре подтвержденная другими исследователями, отметила новый этап в истории вакцинации.
Ученые выяснили, что вакцины можно создавать из убитой, а не просто ослабленной болезнетворной культуры.
Другие ученые вскоре начали пытаться создавать инактивированные вакцины от других болезней, и всего через 15 лет плодами их трудов смогли воспользоваться не только голуби, но и люди, страдавшие от трех серьезнейших заболеваний: холеры, чумы и брюшного тифа.
Холера
В конце XIX века холера оставалась серьезной проблемой во всем мире, несмотря на передовые открытия Джона Сноу, в конце 1840-х установившего, что она распространяется через загрязненную воду, и открытые Робертом Кохом в 1883 г. бактерии Vibrio cholerae.
Ранние попытки создать вакцину на основе живого или ослабленного вируса имели некоторый успех, но от них вскоре отказались, отчасти из-за бурного протеста общественности.
В 1896 г. Вильгельм Колле сделал очередное эпохальное открытие, разработав первую инактивированную вакцину против холеры на основе культуры, убитой с помощью высокой температуры.
Брюшной тиф
Еще одной серьезной угрозой жизни был брюшной тиф. Его вызывали бактерии Salmonella typhi, передающиеся через загрязненную пищу и воду. Хотя сегодня по-прежнему неясно, кто первым ввел человеку вакцину, приготовленную на основе убитых тифозных бактерий, известно, что в 1896 г. британский бактериолог Алмрот Райт опубликовал статью, в которой объявил, что человек, получивший инъекцию мертвыми сальмонеллами, обладает эффективной защитой против заболевания.
Инактивированная противотифозная вакцина Райта позднее была с огромным успехом испытана в полевых условиях на 4000 британских солдат, служивших в Индии. Позже вакциной Райта прививали британских солдат в Южной Африке во время Англо-бурской войны.
К сожалению, противники вакцинации лишили этой возможности многих других военнослужащих. Некоторые протестующие заходили так далеко, что даже выбрасывали за борт грузовых кораблей ящики, в которых переправляли вакцину.
Результат? Более 58 тыс. случаев брюшного тифа в британской армии, из которых 9000 стали смертельными.
Чума, уничтожившая миллионы жителей Европы в Средние века, обычно передается через укусы блох, которых, в свою очередь, разносят крысы. Вредоносные бактерии Pasteurella pestis (позже получившие новое название Yersinia pestis) были открыты в 1894 г.
Через два года после этого, когда русский ученый Владимир Хавкин (см. фото) работал в Индии над вакциной против холеры, в Бомбее разразилась эпидемия чумы. Хавкин переключился на более злободневную задачу и вскоре создал инактивированную вакцину против чумы.
В 1897 г., чтобы проверить безопасность вакцины, он опробовал ее на себе. Риск себя оправдал, и через несколько недель вакцину получили 8000 человек.
К началу ХХ века, всего через 100 лет после самого первого открытия Дженнера , семья вакцин значительно увеличилась. Теперь в нее входили одна живая вакцина (против натуральной оспы), три аттенуированных (от бешенства, птичьей холеры и сибирской язвы) и три инактивированных (от брюшного тифа, холеры и чумы).
Джон Кейжу. Открытия, которые изменили мир.
– История прививок – Модно-прививочная болезнь аллопатической медицины
|
Современное модное увлечение медиков-аллопатов прививками положительно доходит до умопомрачения. И в самом деле, что иное мода вообще, как не временное умственное затмение, во время которого уродливое кажется красивым, черное — белым, бессмысленное — разумным, вредное — полезным. Мода в медицине — это такое же в достаточной степени умопомрачающее увлечение врачей в сторону какой-нибудь идеи, теории или учения, когда видится только желаемое, необычайно преувеличивается его значение и не замечается или отвергается явно бьющее в глаза противоречие данному модному настроению или течению. Установлено, например, хорошо, что прививки в громадном большинстве случаев сопровождаются резкими так называемыми побочными явлениями, т. е. явлениями отравления. Эти отравляющие влияния прививаемых сывороток многоразличны, зачастую довольно тяжки и продолжительны, и нередко имеют и роковое свойство, т. е. больной или здоровый, которому делались прививки, скоропостижно, почти тотчас после применения сыворотки, погибал. Тем не менее поклонники прививок к побочным явлениям относятся или совершенно безразлично, или считают их пустяками, а смертные исходы от примененных сывороток объясняют только случайно случившимся совпадением двух якобы не имеющих между собой внутренней связи обстоятельств. Недавно, например, в имении г. Нестроева в Днепровском уезде ветеринарами губернского земства производились овцам противосибиреязвенные прививки. После второй прививки среди привитых начался сильный падеж, причем за короткое время пало до 500 штук. Командированный по распоряжению таврического губернатора губернский ветеринар пришел к заключению, что причиной падежа скорее послужило заболевание овец натуральной сибирской язвой почти в момент прививки, нежели от недоброкачественности материала. 1 Неправда ли, чрезвычайный, как говорится, случайно случившийся случай, это нападение болезни как раз в момент прививок? И такова вообще натянутая логика прививочного увлечения: такими случайно случающимися совпадениями объяснялись и объясняются все случаи скоропостижных смертей больных и даже здоровых при прививках. Но мало того. В пылу этого увлечения доходят прямо до совершенной нелепости: явно черное выдается за белое, очевидно вредное стараются выказать благотворным и полезным. Например, следуя примеру д-ров Pfeiffer'a, Wright'a, Хавкина, производивших противотифозные прививки и получивших, по выражению их, "довольно утешительные, хотя и не вполне доказательные результаты", такими же прививками занялся и проф. Высокович. Он сделал подобные прививки восьми полуротам солдат, 235 человекам, и в результате, по его сообщению, "реакция на прививку (т. е. отравление) получалась довольно сильная. через 1–3 часа посли впрыскивания наступал озноб и жар, головная боль и головокружение, а у 3 была рвота; температура у некоторых достигала до 40° С, у большинства была около 38,5° С или немного выше. Наивысшей степени все эти явления достигали через 8-9 часов после прививки, а к утру следующего дня они исчезали; после того еще двое суток держалось общее недомогание и боль в области укола, достигавшая весьма высокой степени (больные дрожали при одном приближении руки к месту укола и проч.) через сутки после прививки, когда подкожная клетчатка места укола пропитывалась, подмышечные и паховые железы припухали, а в 1/3 всех случаев воспалялись и лимфатические сосуды". Результатами прививок, говорит проф. Высокович, было то, что "в течение 3–х последующих месяцев со дня прививок между привитыми не было ни одного случая заболевания брюшным тифом, тогда как между непривитыми было три". Таковы факты. Предположив даже, что из числа привитых солдат ни один не заболел тифом именно благодаря прививкам, какой вывод прямее всего можно сделать на основании их и на основании главного правила врачебного искусства primum non nocere, прежде всего не вредить больному? Кажется, один: лучше допустить, чтобы из 300 человек, оставленных без прививок, заболело тифом трое, чем заставить всех этих 300 человек перенести тяжелую и мучительную искуственную болезнь от гнилостного заражения, произведенного вышеописанными "предохранительными" прививками, т. е. лучше не делать таких прививок вовсе ввиду совсем сомнительной предохранительной их способности и явной их вредоносности. Однако же вопрос решается совсем иначе: "Три, — говорит проф. Высокович, — конечно, цифра небольшая, и она не может говорить за особый yспех (?) прививок, но во всяком случае результаты таковы, что поощряют (!!) к дальнейшим опытам в этом направлении". "После этого опыта, мне кажется, — заявляет проф. В., — можно с бóльшим основанием и с большей настойчивостью пропагандировать прививки против брюшного тифа как среди войск, особенно новобранцев, так и между студентами-медиками и медицинским персоналом, в особенности больничным". 2 Едва ли с таким заключением согласятся какие-нибудь новобранцы, студенты-медики и больничный медицинский персонал, если им предварительно сообщать результаты вышеприведенного опыта Высоковича на гарнизоне солдат. Скажем даже более: можно не сомневаться, что и сами профессора и доктора-прививочники не нашли бы эти опыты поощряющими к большой настойчивости в их применении, если бы закон формальный или закон нравственной совести заставлял их проделывать прививки, подобные вышеописанным, предварительно на самих себе. Такая предварительная самопроверка была бы наилучшей отрезвляющей мерой, способной возбуждением прививочного гнилокровия быстро излечить прививкоманию, отбить раз и навсегда охоту к производству подобного рода "лечения" и "предупреждения" на чужом организме солдат, студентов и больничных пациентов. К сожалению, прививкомания не регулирована какими-нибудь иными законами, кроме законов произвольной, увлекающей и затмевающей здравый смысл моды, почему и призыв к настойчивой пропаганде среди больничного персонала, войск и проч. вышеописанных, якобы поощряющих, опытов с тифозными прививками, не остался без подражателей. Так, д-р Маrshen (англичанин) применил эти прививки на сиделках и служителях одного больничного учреждения. "В течение осени и зимы 1899—1900 3 гг. якобы противотифозная сыворотка была привита 14 сиделкам из 22. Из остальных восьми 4 уже болели брюшным тифом, а остальные не пожелали подвергнуться прививке". В результате оказалось, что эти вот восемь сиделок, не получивших прививок частью случайно, частью благодаря сказавшемуся у них чувству самосохранения, выручили из беды все больничное учреждение, очутившееся благодаря "предохранительному лечению" в течение почти двух суток без больничной прислуги по той простой причине, что "у всех 14 привитых прививки вызвали сильную головную боль, иногда распространявшуюся и по всему телу; в некоторых случаях были даже и судороги в икроножных мышцах; часто были тошноты, а у 2 рвота; признаки общего недомогания исчезали только через 36 часов, оставляя болезненность на месте впрыскивания. " Всего этого, казалось бы, вполне, достаточно, чтобы понять прямо отрицательное значение прививочного предохранения от тифа, но д-р Marshen делает иной вывод. Он говорит: "Если не считать легкого лихорадочного заболевания у одной сиделки, которая совершенно выздоровела (от болезни, вызванной "лечением") на 9–й день (хорошее легкое лихорадочное заболевание, тянувшееся целых 9 дней!), то впрыскивание сыворотки несомненно (!) предохранило (?!) привитых от заболевания брюшным тифом". Вывод, как видите, совсем несообразный с сообщенными фактами и свидетельствующий, насколько пораженные прививкоманией склонны переоценивать и толковать обстоятельства и факты явно и совершенно отрицательные в пользу своей idee fixe, центрального пункта своего увлечения. Нашлись, далее, субъекты, которые применили предполагаемую противотифозную сыворотку и в действующей армии, именно в армии англичан, оперирующих в Южной Африке. В результате солдаты получали "легкую головную боль, чувство общей слабости, полный прыгающий пульс и покрасневшее лицо. Bcе эти явления наступали приблизительно спустя 6 часов поели впрыскивания. Спустя же 12 часов появлялась страшная головная боль, жар и стреляющие боли на месте впрыскивания (в паху), отдававшиеся в спину, грудь и подмышечную впадину. Язык становился сухим и обложенным. Температура на следующий день достигла 39° С. Всё это проходило лишь через 36 часов после впрыскивания" 4 . Так предохраняли гнилокровным отравлением от заболевания брюшным тифом английские врачи свою армию на трудном и без того для них театре военных действий — мероприятие, нашедшее себе, впрочем, уже достойную оценку и английской администрации. Газета Semaine Médical (от 27 июня) сообщает, что д-р Jameson, главный врач английской армии, высказался самым решительным образом о бесполезности прививок противотифозной сыворотки, так как из числа нескольких тысяч человек южно-африканской армии, подвергавшихся прививкам, привитые офицеры заболевали потом брюшным тифом, видимо, в большем %, чем непривитые, и что особенно важно, дали и бóльшую смертность от этой болезни; у привитых же солдат заболеваемость тифом, хотя и была, по-видимому, несколько меньше, чем у непривитых, но смертность от брюшного тифа у них была больше 5 . К несчастью, мода на прививки еще не достигла своего апогея, когда обыкновенно начинается всеобщее разочарование, и прежнее безрассудочное увлечение сменяется столь же мало рассудительным отрицанием, и поэтому нам еще не один раз придется читать и сообщать о печальных жертвоприношениях на алтарь модной прививкомании, страшно роняющих медицинскую науку в глазах общества, и еще печальнее, вызывающих ту массу недоразумений между обществом и "наукой", которых неприятные симптомы уже наблюдаем в настоящее время. Нами уже указывалось на общественный протест в германском парламенте против направления современной медицины 6 . Теперь мы читаем о столь же резком протеста общества в Австрии, где в австрийский Императорский сейм месяца два назад депутатом Дашинским был внесен запрос о "необычайном по своей жестокости способе медицинских наблюдений" по поводу прививок в Краковском госпитале, сделанных проф. Корчинским семи больным. Ассистент д-р Кендзиор замечал Корчинскому, что одна из этих женщин беременна на 8 месяце. Тем не менее опыты были сделаны, и через 12 часов три из семи женщин умерли, а остальные четыре едва избегли смерти. По словам Morning Leader, даже студенты, обыкновенно приучаемые слепо веровать in verba magistri и в "последние слова" науки, большинством 600 голосов против 17 постановили подать министру просвещения петицию об увольнении Корчинского 7 . Нельзя поручиться, что подобного рода общественных протестов против прививочного умопомрачения не появится и у нас. Выше мы сообщали о крайне неудачных, переполошивших даже местную администрацию, прививках овцам одной экономии в Таврической губернии, где уже на другой день после прививки пало свыше 500 шт. овец. Подобные же печальные результаты прививочного "предупреждения" в прошлом году получились в стаде оленей на севере. Еще раньше таким же способом было уничтожено громадное стадо овец в Херсонской губернии в имении г-на Панкеева. Розовые надежды на положительные стороны прививок при дифтерите, по-видимому, также близки к полному разрушению. Так, недавно из Воронежской губернии сообщали, что свирепствовавшая эпидемия дифтерита в селе Кирсановке Новохоперского уезда, оказалась совсем не уступающей сыворотке: все заболевавшие погибали 8 . Рядом с этим и лабораторные исследования, например, д-ра Серковского в лаборатории харьковского проф. Скворцова, начинают приводить к убеждению, что применение противодифтеритной сыворотки надо признать бесполезным, а во многих случаях прямо вредным, и что предохранительное впрыскивание ее здоровым людям пока должно быть вполне оставлено 9 . Всего этого, казалось бы, более чем достаточно, чтобы модному "торжеству величайшей", по выражению проф. Подвысоцкого 10 , "жемчужины всей врачебной науки XIX столетия" — серотерапии, или, правильнее, серо– или прививкомании, действительно был положен предел, и притом всего лучше для достоинства "науки" и ее адептов, если этот продел будет положен по собственному почину самих медиков, не дожидаясь, пока их к тому принудит общественное негодование и внешнее вмешательство административной власти. 1 Южный край, 1900, 28 мая и 16 июня. Жизнь замечательных имен
Оказалось, что сыпной тиф переносит платяная (нательная) вошь. Биологи доказали, что платяная вошь – относительно новый вид паразитов человека. Он отделился от родственного ему вида головных вшей приблизительно 70 тысяч лет назад, когда человек начал носить одежду. Платяная вошь стала жить и размножаться на одежде, а питаться – переползая с одежды на тело. Трудность этого дела состояла в том, что возбудителя сыпного тифа, ту самую риккетсию Провачека, нельзя было вырастить на обычных питательных средах, как других микробов. Риккетсии могут жить только внутри клеток живых клеток, они являются внутриклеточными паразитами. Но в организмах лабораторных животных риккетсии сыпного тифа не приживались и не накапливались в достаточных количествах для производства вакцины. Как следовало поступить в этом случае? Вайгль придумал методику выращивания возбудителя сыпного тифа прямо в организме платяной вши. Метод Вайгля состоял в том, чтобы выращивать здоровых платяных вшей, в течение приблизительно 12 дней, затем заражать этих вшей микробами тифа и растить уже зараженных вшей еще 5 дней. После этого вшей перемалывали в пасту, которая являлась сырьем для производства вакцины. Ответ был тоже не слишком эстетичный. Кормить вшей следовало человеческой кровью. Если микробы находились в организме вшей, паразитировавших на лабораторных животных, например, морских свинках, эти микробы вызывали тиф только у морских свинок. Поэтому профессор Вайгль разработал метод кормления вшей человеческой кровью для того, чтобы изготавливать из этих вшей вакцину против сыпного тифа. Вшей содержали в специальных коробочках, ловушках-питомниках. Одна сторона этих ловушек была покрыта мембраной, которая не позволяла вшам выползать наружу. Однако если ловушки прикладывали мембраной к телу человека, блоха могла через эту мембрану кусать человека и пить его кровь, питаясь сама, и размножая в своем желудке микробов сыпного тифа. Кстати, вшей заражали тифом под микроскопом. При 30-кратном увеличении специально обученные лаборанты ставили насекомым клизму. Инструменты для этого были созданы самим Р.Вайглем собственноручно. Лесковский Левша, якобы подковавший блоху, нервно курит в сторонке. Ставить клизму вошкам – это, знаете ли, достижение. Работы по созданию вакцины против сыпного тифа начались в 1920 году сначала на медицинском факультете Львовского университета, а потом в специально открытом для этого институте, Институте тифа и вирусологии. Здесь уже в 1933 году было открыто производство вакцины против сыпного тифа. Для кормления вшей нанимали доноров-добровольцев. Ловушки-питомники привязывали к бедру ноги или на изгиб руки. Оказалось, что это – лучшее место для питания вшей. Доноры вакцинировались против тифа уже изготовленной вакциной. Производство вакцины методом кормления вшей все же оставалось достаточно опасным для доноров. Нечего и говорить, что, прежде всего эту методику Рудольф Вайгль испытал на себе. В результате испытаний он заболел сыпным тифом, но не умер. Его жена тоже была в числе первых доноров. Едва институт Вайгля начал производить противотифозную вакцину, ее тут же стали использовать. В 1920-х годах благодаря массовой вакцинации была остановлена эпидемия сыпного тифа в предгорьях Карпат. В 1930-е годы бельгийские миссионеры проводили вакцинацию населения района Внутренняя Монголия, который находится в Китае и остановили эпидемию местного населения. От тифа перестали умирать и сами миссионеры. В 1936 году эпидемия тифа была остановлена в Абиссинии, где шла война. Таким образом, вакцина была опробована в широком масштабе и показала свою результативность. Читайте также:
|
