Трактат о повально-заразительной болезни холере

Болеть мы все не любим; а уж когда в город приходит серьезная эпидемия, стараемся принять все возможные меры, чтобы избежать недуга. Гриппа, например. Но счастье современного петербуржца: в отличие от горожан былых времен, он даже и не знаком с такими страшными напастями, как эпидемия тифа, чумы или холеры.

Поистине страшными. В летописях петербургской старины эти эпидемии оставили неизгладимый след. Та же холера: по самым приблизительным прикидкам, жертв ее за годы петербургской истории насчитывается не менее семидесяти тысяч. По сути, вся численность населения современного Петергофа!

А на краю этой бездны – волнения и тревоги горожан, знаменитый бунт на Сенной площади, заставивший императора Николая I обратиться с речью к народу, активная деятельность столичных врачей, нередко рисковавших жизнью, чтобы спасти своих занемогших пациентов, строительство новых лечебниц, создание специальных холерных кладбищ, да и много еще других событий.

Холера – это целый пласт петербургской истории, очень значительный, и даже странно, что до сих пор ей еще не посвящали книг. Публикации о петербургских холерах, конечно, случались – но по большей части фрагментарные. О бунте 1831 года, например, о санитарных и врачебных мерах, предпринимавшихся в северной столице.

Вот, наконец, книга завершена. Не сугубо медицинская, хотя и врачебным аспектам борьбы с холерой автор тоже постарался уделить должное внимание.

«– Сестра моя заболела тифом, а попав в больницу, заразилась холерой.

Летопись петербургской холеры – это имена (тех, кто погиб, кто выжил, и тех, кто с эпидемиями сражался), это адреса (в том числе холерных лазаретов и кладбищ), это многочисленные свидетельства мемуаристов, это истории горя и радости.

Человеческие истории, которые и сегодня, спустя десятилетия, не оставляют равнодушными.

Шевалье Мари Даниель Буррэ де Корберон, французский дипломат при дворе императрицы Екатерины II, многие свои мысли и наблюдения поверял бумаге. Практически ежедневно. Благодаря этому мы знаем, что среди событий, озаботивших его в феврале 1777 года, была неожиданная и весьма сильная болезнь лакея Гарри. Слег тот в среду, на другой день недуг усилился, а к воскресенью развилась сильная слабость – и некоторые служащие французской миссии начали уже ожидать худшего.

Можно предполагать – да простит читатель за натуралистическую подробность, в этой книге не последнюю, – что болезнь его сопровождалась многократным поносом, рвотой, сильным обезвоживанием и общим упадком сил.

Вот и в петербургском случае, кажется, обошлось единичным эпизодом. Больше полувека оставалось до того момента, как столице Российской империи пришлось столкнуться с этой болезнью. Во весь ее рост.

Шевалье де Корберон, наверное, тоже с этим мнением согласился бы: не случилось же в его доме новых заболеваний! Согласились с ней и многие российские врачи, а потому когда в том же 1823 году холерой массово заболели служащие Астраханского порта – первый визит пандемии на территорию России! – особых мер предосторожности в обращении с больными не предпринималось.

Власть, как видим, не только закручивала гайки, но и делала ставку на изучение новой напасти. При комиссии Закревского был образован особый Медицинский совет, первейшей задачей которого было составить рекомендации. К работе совета привлекли, в числе прочих, выдающихся терапевтов Иустина Евдокимовича Дядьковского и Матвея Яковлевича Мудрова.

Впрочем, ход мыслей выдающихся терапевтов современники не оценили: словосочетание Cholera morbus продолжило свое восхождения к вершинам известности.

Искать пришлось еще долго: через все XIX столетие тянутся дискуссии о холере, в которых горячее участие принимали ученые большинства европейских стран, включая и Россию.

Заблуждение, стоившее жизни многим россиянам. Петербуржцам в том числе.

Осознавая, впрочем, неполноту своих знаний, Медицинский совет инициировал конкурс врачебных сочинений о холере, пообещав за лучшее премию в размере 25 тысяч рублей государственными ассигнациями. К участию приглашались авторы не только из России, но и из Германии, Венгрии, Англии, Швеции, Дании и Италии; сочинения могли быть написаны на русском, латинском, немецком, английском или итальянском языках.

(Про легко больных, как видим, ни слова.)

В общем, все уже знакомые жителям многих российских регионов карантинные меры.

Совет этот еще аукнется петербуржцам. Сколько будет в городе таких скорых похорон, когда родные не смогут толком попрощаться с ушедшими из жизни, и даже непременный обряд отпевания будет попросту отменен – из страха перед холерой!

Наивное, конечно, представление о страшной болезни, но вполне простительное: и врачи ведали тогда немногим больше.

Вот, например, болезни. Они набрасываются на нас внезапно. Мы перебираем в памяти прошлое и не можем понять, как и почему заболели. Недуги, кажется, поражают без всякой логики. Они щадят стариков и истребляют младенцев. Но так ли это на самом деле.

Разобраться в тайнах наших страданий помогут специалисты новой научной дисциплины — эволюционной медицины. Поиск уводит их далеко в прошлое, заставляя вспомнить становление Homo sapiens.

Собственно говоря, их метод не нов. Уже давно анатомы, всматриваясь в современников, находят приметы давних эпох — рудименты. Так, легкий волосяной покров мы носим в память о звериной шерсти, покрывавшей когда-то тела древних гоминид, защищавшей их от холода. Такими же пережитками прошлого кажутся хвостовые позвонки, ибо никто из людей давно не носит хвост. Так быть может, и многие болезни, убивающие нас сейчас, достались нам как недобрая память о прошлом?

И все-таки некоторые недуги мы не распознаем в упор. Напрашиваются два вывода. Либо эта болезнь стала досаждать организму человека спустя многие тысячи лет после его появления, и никакого оружия против ее возбудителей он не припас. Наглядный тому пример: повальное вымирание индейцев Северной Америки от незнакомых им и, на наш взгляд, не очень опасных болезней, завезенных к ним европейцами.

Попробуем рассмотреть оба этих варианта. Начнем с коварных врагов, крадущихся к нам с той стороны, откуда не выставлены часовые.

Болезнью XX века, как уже говорилось, стал рак. Вредные опухоли готовы исподволь поразить практически любой орган нашего тела. А мы? Мы даже не знаем в точности, как возникает рак. Наш организм, бурно реагирующий на легкую простуду, сперва просто не замечает, что внутри него угнездилась опухоль, — как птица не отличает, что в ее гнезде поселился кукушонок.

Мы бьем тревогу, лишь когда болезнь становится неизлечимой. В чем же дело? Наверное, в том, что в древности люди крайне редко болели раком.

Очевидно, прежде от рака страдали лишь люди, доживавшие до мафусаилова века. А поскольку таких было очень мало и многие поколения умирали молодыми, то природа не позаботилась даже о предупредительных знаках — симптомах, которые немедленно подсказали бы о появлении опухоли. А вот когда средняя продолжительность жизни резко увеличилась, на нас эпидемией обрушился рак — когда-то недуг столь же экзотический, как, например, муковисцидоз.

Потому что страдает вестибулярный аппарат. Мы теряем ориентировку в пространстве. Что это значило в те времена, когда не было ни авиации, ни навигации? Что в организм попал яд! Наших предков, не попадавших в транспортные переделки, тошнило, лишь когда они съедали что-то ядовитое. Организм тогда как можно быстрее извергал съеденное, надеясь спастись от токсинов. Вот и теперь, стоит нам выбраться на палубу подрагивающего корабля, как организм пытается повторить давний, помогавший предкам опыт.

Так обстоит дело и с вредными привычками. Считается, что быть полным плохо. Родители отваживают детей от похрустывающих булочек, картофельных чипсов, пышных гамбургеров и сладковатой кока-колы, раз и навсегда уяснив, что, прибавляя калории, мы отнимаем здоровье. Но дети все так же тянутся к запретной пище и капризничают. Что-то глубинное, подсознательное побуждает их питаться вопреки науке.

Ответ надо искать опять же в прошлом. В ледниковом периоде в пище человека постоянно не хватало жиров, углеводов и сахаров. Рацион был очень скуден. Длинной, суровой зимой люди слабели и умирали от нехватки питательных веществ. Спастись можно было, раздобыв что-нибудь очень питательное, богатое калориями. Так в нас укоренилась тяга к пище, помогающей нагулять жирок.

Жар, кашель, насморк — все это симптомы сражения, происходящего в организме больного. И если звуки сечи вам тягостны, вы можете вооружить союзное вам войско картонными мечами — принять новомодную таблетку. Все признаки распри исчезнут, но армия-то будет разбита и болезнь победит!

Температура — тот же меч, которым воспользовался ваш организм. Температура повышается потому, что многие бактерии и вирусы плохо переносят даже небольшой ее рост. Пока в вашем организме держится жар, враги, проникшие в него, гибнут толпами. Приняв какое-то средство, понижающее жар, вы поможете им, дадите им передышку, а потом, лежа на больничной койке, будете удивляться, почему у вас такой плохой иммунитет.

Бурная реакция увеличивает шансы на выживание! Так что болейте на здоровье.

Из книги Зигуненко С.Н. "100 великих тайн медицины"

Эпидемии – пандемии холеры вторгались в Россию в течение XIX – нач. XX в. 9 раз (1823, 1829, 1830, 1837, 1847, 1852, 1865, 1892, 1908), из них 5 раз холера проникала в Россию с юга. Со времени первой пандемии в 1817 по последнюю, в 1910 Россия пережила 37 холерных лет, а Санкт-Петербург – 30. До эпидемии 90-х холера, как правило, начиналась в столице на второй год ее появления в стране. Вместе с тем, с конца XIX столетия, в результате бурного развития железнодорожной сети, холера приобрела возможность достигать столицы в первый же год ее существования. Попадая в СПб., она задерживалась в нем в течение нескольких лет, в 1852 – 1861 она продолжалась 9 лет.

Широкого опыта борьбы с холерой, подобного тому, какой имели врачи по отношению к чуме, еще не было. Основным профилактическим мероприятием в то время признавалось быстрое отделение заболевших от здоровых.

Вследствие того, что врачам была неизвестна природа холеры, пути ее передачи, не были определены и меры по борьбе с ней. По аналогии с чумой основным способом защиты от холеры были признаны карантины, которые располагались на главных магистралях, ведущих к столице. Срок карантина на заставе устанавливался произвольно – 14 дней. На это время проезжавшие задерживались на заставе, вещи их окуривались. Таким образом, путешествия становились чрезвычайно долгими (Пушкину для проезда до Москвы было необходимо пересечь 14 карантинных застав), либо просто невозможными, т.к. низшие сословия просто возвращали обратно с застав.

Первоначально предлагалось в качестве мер предосторожности обтирание рук и тела хлористой известью, направление явно больных в холерные отделения больниц и госпиталей, а сомнительных подвергать двухнедельной обсервации. Кроме того, считалось эффективным обкуривание людей, помещений и вещей серой.

Из многообразных способов лечения наибольшее распространение получил метод Корбейна: прием внутрь каломеля и опия, кровопускание и растирание тела спиртом или водкой. В качестве предохранительных средств использовались также всевозможные сильно пахучие средства: камфора, хлор, апельсины с гвоздикой и т. д. Другими действенными средствами от холеры считались умеренность в еде и противопростудные мероприятия.

В августе 1830 в СПб. для борьбы с холерой была учреждена особая Центральная комиссия и при ней большое число профессоров университетов и ИМХА, военных и гражданских врачей, которым была поставлена задача изучить все свойства и особенности холеры, изыскивать и испытывать на практике средства к ее предупреждению и лечению. В сентябре Николай I своим рескриптом назначил министра внутренних дел графа А.А. Закревского руководить действиями комиссии. Врачебное руководство ею осуществлял профессор Московского университета М.Я.Мудров, который энергично приступил к тяжелому и ответственному делу. Он открыл временную больницу для судорабочих на Калашниковой пристани, получил в свое ведение одну из специально созданных больниц в Рождественской части на Песках. Он категорически запретил посещение больных холерой в больницах. Однако вскоре М.Я.Мудров заразился холерой и 8 июля 1831 скончался в СПб.

Несмотря на то, что столица заблаговременно стала готовиться к встрече с холерой в 1830, предотвратить эпидемию не удалось. Столица была разбита на участки, в каждом из которых определялись места для открытия лазаретов за счет сбора всего для них необходимого с обывателей и назначались медицинские чиновники.

Генерал-штаб-доктор гражданской части О.О. Реман и председатель Медико-филантропического комитета лейб-медик И.Ф. Рюль опубликовали списки городских петербургских врачей, распределенных по административным частям города. На учет были взяты все проживавшие в столице медицинские работники, включая повивальных бабок и врачей-иностранцев. Спешно оборудовались подготовленные в прошлом году временные холерные больницы в разных частях города: в доме купца Таирова, на Сенной площади, в доме Бек на Каменноостровском проспекте, в доме Соколова на Фонтанке и т.д. Во всех военных госпиталях были выделены холерные палаты или бараки.

По указу императора в первые же дни для принятия мер против распространения холеры в столице был создан Комитет из генерал-адъюнктов графа Чернышева, графа А.А. Загревского и князя Меншикова под председательством петербургского военного генерал-губернатора П.К. Эссена. 16 июня Комитет принял решение в каждую из 13-ти частей города назначить попечителя, которому поручить организацию предохранительных и лечебных мер в своей части, а также распределить медицинских инспекторов, старших и младших врачей, ординаторов, открыть в случае необходимости дополнительные больничные дома и приемные лазареты и обеспечить их медикаментами.

На борьбу с холерой были брошены и гражданские и военные медицинские силы. На 16 июня 1831 к этой работе было привлечено 264 врача, но фактически сил оказалось значительно меньше. Студенты ИМХА группами по четыре человека прикомандировывались к холерным больницам и придавались в помощь квартальным врачам. Академии также поручалось заведование холерной больницей на Выборгской стороне.

Медицинскими инспекторами городских частей, а также врачами холерных больниц и отделений военных госпиталей были назначены И.Ф.Буш, П.А.Чаруковский, Х.Х.Саломон, И.В.Буяльский, С.А.Громов, Д.М.Велланский, А.П.Нелюбин, Я.К.Кайданов, С.Ф.Хотовицкий и другие академические профессора.

Но и этих сил было недостаточно. В Военно-сухопутном госпитале, где находилось 330 больных холерой, работал один штаб-лекарь Кияновский с несколькими студентами, в Семеновском госпитале на 200 кроватей – штаб-лекарь Нечаевский с двумя студентами, а в госпитале Измайловского полка – штаб-лекарь Дворжак и 3 студента.

Разгул холеры в столице сопровождался народными волнениями, доходившими до настоящих погромов и бунтов. По городу поползли слухи, что врачи-иноземцы распространяют заразу, хотят извести русский народ, заманивают людей в больницы и там губят их. Простолюдины начали ловить и избивать врачей, разбивать холерные кареты, громить больницы. Официально рекомендовалось иметь при себе раствор хлорной извести или крепкого уксуса, которым нужно было часто протирать руки, участки лица около носа, виски и пр. С этой же целью советовали носить в кармане хлориновую (белильную) известь. Каждого использовавшего вышеназванные средства, ждали большие неприятности, т.к. в них видели отравителей. В лучшем случае их заставляли употребить все эти средства внутрь. Своего пика народное волнение достигло 22 июня (4 июля) 1831, когда на Сенной площади, где находилась центральная холерная больница, возник бунт. Обезумевшая толпа ворвалась в здание, стала все крушить, выбрасывать в окна врачей и лекарства, выводить больных. Вызванный генерал-губернатором П.К.Эссеном батальон Семеновского полка не мог сдержать толпу. Лишь внезапный приезд Николая I помог навести порядок. Эпизод усмирения холерного бунта запечатлен скульпторами Р.К.Залеманом и Н.А.Рамазановым на горельефе памятника Николаю I перед Мариинским дворцом. Эпидемия холеры в Санкт-Петербурге закончилась осенью 1831.В 1831-1832 в городе заболело холерой 13 тыс. чел. и из них умерло 7 тыс.

Всего же в России в 1831 заболело холерой 466457 чел. и умерло 197069. В этом году холера впервые вызвала эпидемии во многих странах Восточной и Центральной Европы. Пойдя в 1832 на убыль в России, эпидемия холеры совершила неудержимый марш в Западную Европу. Только в Париже в 1832 умерло от холеры 18402 чел. Окончательно затихла эпидемия холеры в России и Европе лишь в 1838.

В 1832 в России была введена смертная казнь за несоблюдение карантина.

Впоследствии, на протяжении XIX – начала XX вв. холера не раз посещала СПб.

Третья пандемия холеры (1846-1862) вторглась из стран Ближнего Востока в Закавказье в октябре 1846, а в 1847 распространилась по всему Северному Кавказу. Очень сильная эпидемия наблюдалась в этот период в Петербургской губернии. Жестокой была для СПб. эпидемия 1848, когда заболело 32326 чел., а умерло 16509. В отдельные дни отмечалось 1000 – 1200 заболевших, а также 600 – 670 смертных случаев.

В январе 1853 холера была занесена в Москву пассажиром недавно построенной Николаевской железной дороги — крестьянином, прибывшим из столицы и заболевшим еще в пути. Он был доставлен в московскую больницу, где через несколько дней и произошла вспышка холеры. Это был первый в России случай распространения эпидемии по железным дорогам.

Начавшаяся в 1853 Крымская война резко ухудшила и без того сложную эпидемиологическую обстановку в стране. Больше всех в 1854 вновь пострадала Петербургская губерния, где заболеваемость холерой не прекращалась в течение всего года. В 1840 – 1850–х гг. число заболевших в городе составило 42 тыс.

С 1856 размеры холерных эпидемий в Европе и в России стали резко снижаться. В 1860-1861 в России были отмечены лишь единичные заболевания холерой в Петербурге и Тверской губернии, затем до 1865 случаи холеры на территории России не регистрировались. Следует отметить, что с этого периода оцепления и карантины в России стали применяться только при заболеваниях чумой, в случаях заболеваний холерой они почти не применялись.

Накануне начала холерной эпидемии 1865 – 1866 развернулась дискуссия между С.П. Боткиным и В.Е Экком по вопросу о лечении холеры. Экк основную причину видел в алкоголизме, лечение же он предлагал передать в руки самих больных и предлагал универсальное средство – смесь опийной настойки и дубильной кислоты. Боткин настаивал на более активной позиции врачей, ставя под сомнение наличие универсального средства.

Для борьбы с холерой в это время в каждом санитарном округе был назначен медицинский инспектор из известных врачей и от 1 до 3-х его помощников – также врачей. Каждый округ был разделен на несколько врачебных участков, в каждый из которых было назначено по 1 врачу-посетителю. Послдение были обязаны ежедневно обходить свои участки для оказания медицинской помощи заболевающим холерой. Врачи-посетители при обходах домов старались захватить болезнь в самом начале и при первых ее симптомах немедленно отправляли заболевших в ближайшие холерные приюты и больницы. В гражданских больницах и военных госпиталях были открыты холерные отделения. Городская санитарная комиссия открыла также временную холерную больницу на 120 коек (позднее она стала называться Рождественской барачной больницей) и 27 холерных приютов (от 6 до 30 коек каждый) во всех частях города. В холерных приютах были организованы постоянные дежурства врачей и амбулаторные лечебницы для внезапно заболевших расстройствами желудочно-кишечного тракта. При полицейских частях были устроены склады дезинфекционных средств.

В результате, холерная эпидемия в Петербурге в 1866 продолжалась всего три месяца (с июня по сентябрь). За эти три месяца врачами-посетителями в Петербурге было обнаружено и госпитализировано около 50 тысяч больных, из них холерных оказалось 16212 чел., из них умерло 3345. Необычайно низкий процент смертности (20,3%) свидетельствует о том, что у многих заболевших болезнь была остановлена в самом начале ее развития. И это являлось результатом деятельности врачей-посетителей и городской санитарной комиссии в целом.

Вместе с тем, вышеуказанные мероприятия не могли предотвратить появления холеры в столице. Во время эпидемии холеры в 1892 - 1894 в СПб. наиболее сильно пострадал Васильевский остров. Вода, которую использовали здесь жители, буквально кишела бактериями, превышая концентрацию в южной части города в десятки раз.

Как и в начале века, в первую очередь, заражение происходило через питьевую воду: холерная зараза, исходя из своего источника, человека, попадала сначала в выгребные ямы домов, а оттуда распространялась по стокам, которые текли в реку. Из реки, которая являлась одновременно и сбросом для всех городских стоков и источником водоснабжения всего города, вибрионы свободно попадали в дома горожан с питьевой водой. Не спасали от эпидемии и достижения городского хозяйства конца XIX в.: фильтрация воды, начавшаяся в 1889, сборные бассейны и пр. В городе продолжали работать водопроводные станции с забором воды прямо из Невы. Горожане в значительной своей части не имели привычки кипятить воду, употребляя ее в сыром виде.

На Васильевском острове, где в то время проживало 9,5 % от всего населения столицы, было отмечено 21,4 % смертей от холеры. Всего же в СПб. в 1892 было отмечено 4691 заболевание холерой и 1357 смертей. Эпидемия 1892 стала причиной проведения с 15 по 20 декабря того же года в столице Холерного съезда врачей. Каждая губерния прислала одного или двух делегатов, которые могли лично наблюдать распространение эпидемии. На съезде был принят ряд важных решений, которые имели важное значение для борьбы и предупреждения этого заболевания. В 1893 было отмечено снижение заболеваемости в городе (2 888 заболевших), но в 1894 болезнь вновь разрослась (4404), хотя в тот же год и закончилась.

Были изданы инструкции о санитарном надзоре за речным судоходством и железными дорогами, а также наставления для производства дезинфекции жилых помещений и других объектов. В качестве средств для дезинфекции в наставлении предлагались: текучий водяной пар, едкая известь, хлорная известь, горячий раствор карболовой кислоты и зеленого мыла в воде, раствор сулемы с 1% хлорного натрия, окуривание хлорным газом и т.п.

Специальные приказы по борьбе с холерой были изданы также военным ведомством, Министерством путей сообщения, Министерством финансов.

В разработку научных основ борьбы с холерой, вопросов эпидемиологии холеры, создание эффективных методов специфической профилактики ее внесли неоценимый вклад петербургские ученые Г.И.Архангельский, Ф.Ф.Эрисман, Н.Ф.Гамалея, Д.К.Заболотный, И.Ф.Рапчевский, М.И.Афанасьев и др.

Велика была роль в предотвращении разрастания эпидемии холеры в СПб. и стране в целом петербургских ученых, представителей ИВМА – А.П. Доброславина, Н.Ф. Гамалеи и др. Важную работу в этом деле сыграла первая клиника инфекционных болезней в составе кафедры общего учения о заразных болезнях с практическим и систематическим курсом бактериологии, открытая в 1897 г . под руководством С.С.Боткина. Исследования сотрудников кафедры Г.П. Олейникова и С.И. Златогорова способствовали практическому применению в период Первой мировой войны вакцинации против брюшного тифа, паратифов и холеры.

В начале XX в. главными причинами, обусловливавшими распространение холеры в столице назывались: некультурность и бедность значительной части населения СПб., неудовлетворительные условия проживания и питания, сильное развитие алкоголизма.

Эпидемия 1908 – 1910 была обусловлена неудовлетворительными условиями проживания и работы беднейших слоев столицы, а также удручающим состоянием городского водопровода. Эпидемия с новой остротой продемонстрировала насущную потребность в наличии центральной канализации в Санкт-Петербурге, а также замене существовавших фильтров водопроводной воды. В ряду значимых шагов, предпринятых в последующие годы, стоит назвать проведение первых опытов по обеззараживанию воды хлором и озоном. На новый уровень был поднят контроль за качеством воды, а исследования ее проб стали проводиться ежедневно. На Петербургской стороне была построена крупнейшая в Европе фильтроозонная станция, предназначавшаяся для оздоровления питьевой воды с целью предупреждения эпидемий. Василеостровская и Выборгская станции, производившие забор воды прямо из Невы, к 1913 прекратили свою работу. В этот год была создана единая система водоснабжения.

Таким образом, благодаря развитию медицинской науки и проведению комплекса общесанитарных мероприятий в городе удалось предотвратить распространение холеры и не допустить впредь столь масштабных эпидемий.

Последняя эпидемия холеры в городе была отмечена в 1918.

В разные годы от холеры в СПб. умерли архитекторы К.И.Росси, В.А.Глинка и А.А.Менелас, художник П.Гонзага, композитор П.И.Чайковский, философ И.В.Киреевский, А.П.Голенищев-Кутузов и др.

Материал подготовлен Научно-исследовательским сектором истории медицины ФГУ "ФЦСКЭ им. В. А. Алмазова

Темы для сообщений

1. С.П. Боткин основоположник клинико-экспериментальной медицины

2. Отец и сын Боткины (Сергей Петрович и Евгений Сергеевич) в российской истории и культуре

3. Основатель Московской клинической школы доктор Г.А. Захарьин

4. Медицина и благотворительность в XIX в.

5. С.С. Корсаков и развитие психиатрии в России во второй половине XIX в.

6. Медицина России второй половины XIX в. в русской художественной литературе.

7. Земская медицина.

8. Лечебные учреждения Ярославской губернии. XIX в.

9. Съезды земских врачей о насущных проблемах медицины России второй половины XIX в.

10. Ф.Ф. Эрисман: научная и общественная деятельность

Литература

1. Лисицын Ю.П. История медицины. Учебник для медицинских вузов. М., 2004.

Дополнительная литература

1. Бородулин В.И. История клинической медицины от истоков до середины XIX века. М., 2008.

2. Бородулин В.И. История медицины России. Клиника внутренних болезней во второй половине XIX – первой половине ХХ века. Цикл лекций. М., 2011

3. Мирский М.Б. Медицина России Х – ХХ веков. М., 2005.

4. Заблудовский П.Е. История отечественной медицины. М., 1960.

5. Смирнова Е.М. Врачевание и милосердие (Здравоохранение Ярославской губернии в XVIII – середине XIX вв.). Ярославль, 2011.

6. Смирнова Е.М. От общественного призрения к общественной медицине (Здравоохранение Ярославской губернии во второй половине XIX – начале ХХ вв.). Ярославль, 2013.

7. Смирнова Е.М. Государство, общество и здравоохранение российской провинции в XVIII– начале XX вв. (по материалам Верхней Волги). Ярославль. 2015.

8. Выдающиеся деятели отечественной медицины. Учебно-методическое пособие к практическим занятиям для студентов лечебного и педиатрического факультетов. Авторы-составители: Ерегина Н.Т., Хидирова В.И., Чудакова М.С. Ярославль, 2000.

9. Харламов Е.В., Киселева О.Ф. Российская школа бескорыстия. Ростов-на-Дону, 2012.

Клиника внутренних болезней в первой половине XIX в.

В началеXIX в. клиническая медицина получила твердую почву для своего развития – возникло клинико-анатомическое направление, опиравшееся на сугубо клинические методы изучения больного: перкуссию, аускультацию, прощупывание. В результате были описаны новые болезни и синдромы. Распознавание таких болезней, как пневмония, пороки сердца, острый аппендицит, тиф, перитонит, желчно- и почечно-каменная болезнь и др. не представляло стало доступным для врачей. Однако объективные методы, например, термометрия, не применялись.

Клиническая медицина превратилась в ветвящееся дерево: к терапии, хирургии, акушерству, глазным болезням добавлялись все новые специальности, соответственно новые клинические дисциплины: педиатрия, неврология, дерматовенерология, гинекология и т.д. В первой половине XIX в. основное направление ее развития оставалось эмпирическим; во второй половине медицина стала на естественнонаучный путь развития. Были достигнуты успехи в понимании природы болезней, механизме их развития, в их распознавании.

Ефрем Осипович Мухин (1766 – 1859) – с 1813 г. профессор медицинско­го факультета Московского университета (ранее профессор Московской медико-хирургической академии). Преподавал анатомию, фи­зиологию, токсикологию, судебную медицину, медицинскую полицию,одновременно будучи глав
ным врачом Московского воспитательного дома.

Будучи заботливым и бескорыстным человеком, Е.О. Мухин в 1804-1805 гг. помогал материально обучавшимся за границей не­скольким молодым русским студентам-медикам, а в 1812 г. он отка­зался от своего профессорского жалованья в пользу четырех отличных лекарей, не имевших средств на подготовку к экзамену на степень до­ктора.

Е.О. Мухин получил широкое признание в России и Европе: был членом Парижского гальванического общества, Геттингенского повивального общества, Московского физико-меди­цинского общества, Санкт-Петербургского медико-филантропического общества. Московского общества испытателей природы, почетным чле­ном Харьковского университета и Императорского человеколюбивого общества, членом Совета по медицинской части при Министерстве на­родного просвещения. Выйдя в 1835 году на пенсию, Е.О. Мухин до конца своей долгой жизни продолжал врачебную практику.

С Московским университетомсвязана деятельность великого отечественного терапевта Матвея Яковлевича Мудрова (1776 – 1831).Мудров родилсяв семье священника.В 1800 г. окончил Московскийуниверситети, по­лучив степень кандидата медицины, остался при университете в ка­честве помощника профессора. В 1802 г.Мудров выехал за границу для усовершенствования в науках.За границей изучал внутренние, глазные, кожно-венерические заболева­ния, акушерство, а также теоретические дисциплины. Одновременно Мудров изучал иностранные языки,а полученные знания использовал для ознакомления с органи­зацией больничного дела, работой повивальных, оспенных, ночлежных домов, приютов для подкидышей и инвалидов, постановкой преподавания университетской медицины и др.

Мудров прославился как диагност. Он указывал, что врач при оп­росе больного должен интересоваться всем, что имеет отношение к на­чалу болезни. Врач должен пробежать все части тела больного, «. начиная с головы до ног, а именно первее всего надобно уловить наружный вид больного и положение его тела, а потом исследовать действия душевные, зави­сящие от мозга: состояние ума, тоску, сон, вглядеться в лицо его, глаза, лоб, щеки, рот и нос, на коих часто как на картине печатлеется и даже живописуется образ болезни.

Мудров сам вел истории болезни всех своих больных как в больни­це, так и на дому, за годы своей врачебной деятельности собрав архив более 20 тысяч историй болезни, и очень дорожил ими.

15 июля 1812 г. М.Я. Мудровбыл включен в состав комитета, который должен был руководить университетом в период войны, и стал готовить его к эвакуации в Нижний Новгород, Было решено эвакуировать самое дорогое – библиотеку, анатоми­ческие препараты, многочисленные коллекции. Однако все вывезти не смогли, значительная часть имущества либо погибла в огне, либо была разграблена. В начале 1813 г.университет вернулся в Москву.

Весной 1831 г.Мудрова направили на орга­низацию противоэпидемической работы в Петербург, где 8 июля 1831 г. он стал жертвой холеры.Похоронили Мудровав Петербурге на холер­ном кладбище.

ИустинЕвдокимовичДядьковский (1784 – 1841) – выдающийся терапевт и философ первой половины XIXв. Дядьковскийзакончил Московскую медико-хирургическую академию и был оставлен при Академии для получения докторской степени и под­готовки к преподавательской деятельности.

При­нципы целостности организма и регулирующей роли нервной системыДядьковский положилв основу классификации болезней.Основным патологическим проявлением болезней Дядьковский счи­тал лихорадку. Дядьковский указывал, что в природе не бывает ни абсолютной болезни, ни абсолютного здоровья. Болезнь – такое изменение ма­терии организма, при котором нарушается его обычная деятельность.

Развивая традиции российской терапевтической школы,И.Е. Дядьковский уделял внимание расспросу больных.Большое значение Дядьковский придавал также ведению истории болезни. Он выработал свой метод обследования больного и требовал, чтобы студенты и врачи клиники придерживались его, разделяя обследование больного на две части – ближайшее и отда­ленное. Ближайшее обследование больного заключалось в тщательном объективном изучении больного по орга­нам. При этом рекомендовалось всем пользоваться при обследовании больного стетоскопом. Если данных ближайшего обследова­ния оказывалось недостаточно, для установления диагноза рекомендо­валось дополнительное, или отдаленное, исследование. Оно включало в себя выяснение привычек больного, его образа жизни, перенесенных болезней, применявшегося лечения, состояния здоровья родственни­ков и перенесенных ими болезней.

И.Е. Дядьковский был широко образованным человеком, помимо естествознания и медицины, интересовался историей и философией, занимался ботаникой и фармакологией, зоологией и минералогией.

В 1835 г. его обвинили в кощунстве из-за высказывания о том, что в определенных слоях земли труп может сохраняться в целостности в течение долгого времени. В результате Дядьковскийдолжен был выйти в отставку.В 1841 г., уже будучи очень больным, он едет на лечение в Пятигорск, где встретился с М.Ю. Лермонтовым незадолго до гибели поэта и подружился с ним. Ровно че­рез неделю после роковой дуэли (22 июля 1841 г.)умер и Дядьковский.

Поперечные профили набережных и береговой полосы: На городских территориях берегоукрепление проектируют с учетом технических и экономических требований, но особое значение придают эстетическим.

Общие условия выбора системы дренажа: Система дренажа выбирается в зависимости от характера защищаемого.

Организация стока поверхностных вод: Наибольшее количество влаги на земном шаре испаряется с поверхности морей и океанов (88‰).

Опора деревянной одностоечной и способы укрепление угловых опор: Опоры ВЛ - конструкции, предназначен­ные для поддерживания проводов на необходимой высоте над землей, водой.