Джинн райан нерв цитаты

Перейти к аудиокниге

Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли

Объем: 240 стр.
Жанр:з арубежная фантастика, т риллеры
Теги:y oung adult, и гры на выживание, п сихологические триллеры, с мертельная опасность, э кранизацииРедактировать

в животе тяжелым грузом замирает отчаяние. Не легче становится после того, как Сидни издает театральный вздох и говорит: – Окей, прошло примерно четыре минуты. Вам еще не надоела эта сцена? Наверняка мы сможем найти занятие поинтереснее, чем тыкать друг в друга пистолетами. В ее голосе слышится дрожь, чего раньше никогда не бывало. Лучше бы она молчала. Но разве она из тех, кто будет молча терпеть? Тай фыркает. – Давай, подойди поближе и продемонстрируй, что у тебя на уме. Одна рука у меня свободна. Из угла, где находятся Сидни и Томми, доносится яростное перешептывание. Такое ощущение, что по мне бегают какие-то насекомые. – Оставайся, где стоишь, Сидни. – Я бы подошла к ней, чтобы переубедить, несколько пистолетов повернутся вслед за мной. – Как тебя зовут? – спрашивает она.

я слишком долго держала на весу пистолет. Не знаю, как долго еще смогу удерживать в руке скользкую рукоятку. Сколько там еще осталось, пятнадцать минут? И если я чувствую усталость, как же остальные? Еще одна вспышка или звук выстрелов – этого хватит, чтобы кто-нибудь вздрогнул и случайно выстрелил. Чем сильнее мы устаем, тем легче будет сделать ошибку. В комнате опять наступает кромешная темнота. Я шепчу Иэну: – Нужно покончить с этим как можно скорее. – Прежде чем у кого-нибудь сведет усталые пальцы. Прежде чем Сидни подберется к Таю и заварит кашу. Прежде чем НЕРВ придумает еще что-нибудь и толкнет нас за край. А именно это они и сделают, я уверена. Иэн шепчет в ответ: – Я работаю над планом. Я спрашиваю: – Каким? Броситься на пол и молиться? – Мой ответ звучит неожиданно едко, но отчаяние еще никому не шло на пользу.

– Тай, потому что от меня та-а-а-ют. Я вскакиваю. – Сид, даже не думай. Вот вам типичная Сидни: обязательно попытается привлечь внимание к себе. Но то, что происходит сейчас, – не школьный спектакль. У нее не получится обаянием пробить себе – или мне – дорогу. При одной мысли, что Тай полезет к ней своими жирными лапами, меня начинает тошнить. И потом, как же Даниэлла? Она может приревновать, а ревнивая девушка с пистолетом – не самое удачное сочетание. Микки издает стон: – Черт, друзья этой недотроги бесят даже больше, чем она сама. Может, нам выбрать другую цель? Я отвечаю: – Ага, чего еще ждать от таких, как ты? Будешь целиться в людей, которые даже защитить себя не могут? Только не забудь, чей пистолет направлен тебе в голову. Поверить не могу, что я это сказала, но я своего добилась: Микки по-прежнему целится

произойдут на самом деле или пока кто-нибудь их не увидит. Этот ученый, Шредингер, уверял, что, если бы его кот сидел в коробке, никто не знал бы наверняка, жив он или мертв, пока не откроет коробку. Но теперь мне интересно, узнают ли Зрители о том, что с нами случилось, если никто не откроет эту кошмарную коробку. Нет, надо прекратить. Нужно думать о чем-то таком, от чего этот бешеный стук в груди замедлится, а не наоборот. Темнота – она ведь может быть где угодно, когда угодно. Я могу быть живой, могу быть мертвой. Ладно, лучше буду живой. И представляю себе, что темнота – это мягкое покрывало безлунной ночи и в паре шагов от меня сидит парень, такой милый и теплый. И вот он обнимает меня, и сердце его бьется так сильно, но, говорю я себе, от страсти, не от страха. Я уже почти убедила себя в реальности этой романтической фантазии, когда вновь становится немного светлее. На меня все так же направлены три пистолета. Вот и конец фантазии. Глаза у меня наливаются слезами,

напротив ржет. Микки. Иэн сдвигается к краю своего диванчика, который ближе ко мне, и шепчет. – Опусти ненадолго голову. Сосредоточься на дыхании: медленный вдох – медленный выдох. Я делаю, как он сказал, не забывая про пистолет и прицел. Мне плевать на чертово задание, но, если Микки начнет стрелять, мне придется сражаться. Я дышу. Спустя минуту я уже держу себя в руках. Но голова раскалывается, так что я перехватываю пистолет одной рукой, другой потираю висок. Это просто ужасный сон, верно? Я пытаюсь представить, что я где-то далеко отсюда. Внезапно я вспоминаю лекцию по квантовой механике, которую читал нам учитель физики. Что-то там было по кошку. Кот Шредингера. Какая-то история о том, что все события остаются в поле возможностей, пока

Нерв - Джинн Райан краткое содержание

Нерв - Джинн Райан читать онлайн бесплатно

Посвящается Джеймсу, моему главному призу.

Ждать пришлось трое суток, но к четырем дня в воскресенье улица перед домом Абигайль наконец полностью очистилась от Зрителей. Может, даже психам время от времени нужен сон. Ей отдых тоже не помешал бы, но гораздо больше она жаждала свободы. Прошла уже почти неделя с тех пор, как она в последний раз выходила из дома.

Абигайль нацарапала родителям записку, закинула в машину груду снаряжения и дала по газам, но все поглядывала в зеркало заднего обзора – и пока выбиралась из города, и дальше, все два часа дороги до Шенандоа. Не сосчитать, сколько раз она ездила этой дорогой с семьей, и те поездки были заполнены играми, пением, просмотром видео или просто грезами наяву, но в этот раз ее сопровождало лишь растущее чувство паники.

Добравшись до парка, Абигайль сдержала порыв пойти зарегистрироваться у рейнджеров-проводников, хотя эту привычку годами вдалбливали в нее родители. Оставив машину в начале одного из маршрутов, который выглядел самым непопулярным, она углубилась в лес по изрядно заросшей тропе. К полудню пора будет подумать о месте для стоянки. Но пока ей хотелось просто исчезнуть из вида, затеряться в зарослях. Если удастся не напороться на Зрителя еще хотя бы какое-то время, эта чаща даст ей немного покоя, по крайней мере на пару дней.

Лямки рюкзака тяжело врезались в плечи, пока Абигайль упорно лезла вверх по каменистому склону холма, раздвигая папоротники, ловя случайные капли росы, застрявшие в листве. Она приободрилась, услышав впереди шум водопада. Как хорошо будет отвлечься от этих мыслей, что вот уже двадцать три дня постоянно крутились у нее в голове! Проклятая игра.

Она отмахнулась от низко нависшей ветки, обдавшей ее дождем из брызг и мокрой листвы. Правда, вокруг все равно никого не было, и никто увидит, что на лицо и волосы у нее налипли листья. Но при одной мысли о других людях в голове мгновенно возникли неотвязные, неприятные образы. И страхи. Страхи, прежде жившие на самом краешке сознания, но теперь, похоже, вдруг обретшие жизнь – на сей раз в виде мягких шагов, послышавшихся за спиной.

Абигайль замерла, выжидая и молясь, чтобы звук этот оказался лишь плодом ее воображения. В последнее время собственный мозг постоянно ее подводил. Постой. Сосредоточься. Подумай.

Шаги на секунду остановились, а потом послышались опять – и стали явно быстрее. Да, сзади кто-то есть. Что же делать? Это, должно быть, случайный турист, ищущий уединения, как и она. И все-таки лучше спрятаться. Абигайль пробежала вперед, чтобы выиграть немного времени, и затаилась среди густых ветвей пышного рододендрона.

Шаги смолкли. Она пригнулась еще ниже, но рядом уже затрещали кусты. Низкий голос произнес:

– Я знаю, что ты здесь.

Ноги у нее подогнулись. Прижавшись спиной к стволу, Абигайль замерла, жалея только о том, что не залезла на дерево. Вокруг на целые мили никого не было, и, бросив быстрый взгляд на экран телефона, она убедилась, что сети здесь тоже нет. Ну, разумеется. Пора бы привыкнуть, что теперь ее телефон – источник одних неприятностей.

Ветви рододендрона, под которым она пряталась, раздвинулись, и показался человек с лицом питбуля; изо рта у него несло беконом. Да, лучше было не знать, как выглядят ее мучители… Этот образ навсегда занял почетнее место в ее кошмарах. До конца жизни. Какой бы короткой она ни оказалась.

Раздвинув ветки ручищами, он спросил:

– Почему бы тебе не выйти самой, конфетка? Нам обоим будет проще.

Абигайль почувствовала, как ее мышцы рефлекторно сжимаются, а к горлу подкатывает тошнота. Это было еще страшнее, чем в последнем раунде, когда она очутилась в комнате, полной змей. Подумать только, и этого она когда-то боялась больше всего на свете!

Несмотря на бившую ее дрожь, она нашла в себе силы выкрикнуть:

– Оставь меня в покое, ты, урод!

– Зачем хамить? Я ж твой самый большой поклонник.

Она лихорадочно обшаривала взглядом лесные заросли. Оставалась только одна возможность, только одна надежда. Абигайль сбросила рюкзак на землю и метнулась в сторону, где ветки переплетались не так плотно. Но все равно она расцарапала себе все руки, пока отчаянно продиралась обратно к тропе. К несчастью, тот человек отрезал ее от дороги, ведущей обратно к машине, и теперь можно было только двигаться дальше, в глубь поросших лесом холмов.

Она бежала, слыша за спиной тяжелый топот. Но вскоре все звуки поглотил грохот водопада где-то впереди, и Абигайль почувствовала, как на лицо оседает тонкая водяная пыль. Она выбежала на площадку, огороженную шаткой изгородью. Дальше склон круто обрывался вниз – ни единой тропинки, только камни, поросшие скользким мхом.

Если вам понравилась книга, вы можете купить ее электронную версию на litres.ru

Посвящается Джеймсу, моему главному призу.

Абигайль нацарапала родителям записку, закинула в машину груду снаряжения и дала по газам, но все поглядывала в зеркало заднего обзора — и пока выбиралась из города, и дальше, все два часа дороги до Шенандоа. Не сосчитать, сколько раз она ездила этой дорогой с семьей, и те поездки были заполнены играми, пением, просмотром видео или просто грезами наяву, но в этот раз ее сопровождало лишь растущее чувство паники.

Она отмахнулась от низко нависшей ветки, обдавшей ее дождем из брызг и мокрой листвы. Правда, вокруг все равно никого не было, и никто увидит, что на лицо и волосы у нее налипли листья. Но при одной мысли о других людях в голове мгновенно возникли неотвязные, неприятные образы. И страхи. Страхи, прежде жившие на самом краешке сознания, но теперь, похоже, вдруг обретшие жизнь — на сей раз в виде мягких шагов, послышавшихся за спиной.

Шаги на секунду остановились, а потом послышались опять — и стали явно быстрее. Да, сзади кто-то есть. Что же делать? Это, должно быть, случайный турист, ищущий уединения, как и она. И все-таки лучше спрятаться. Абигайль пробежала вперед, чтобы выиграть немного времени, и затаилась среди густых ветвей пышного рододендрона.

Шаги смолкли. Она пригнулась еще ниже, но рядом уже затрещали кусты. Низкий голос произнес:

— Я знаю, что ты здесь.

Ноги у нее подогнулись. Прижавшись спиной к стволу, Абигайль замерла, жалея только о том, что не залезла на дерево. Вокруг на целые мили никого не было, и, бросив быстрый взгляд на экран телефона, она убедилась, что сети здесь тоже нет. Ну, разумеется. Пора бы привыкнуть, что теперь ее телефон — источник одних неприятностей.

Раздвинув ветки ручищами, он спросил:

— Почему бы тебе не выйти самой, конфетка? Нам обоим будет проще.

Несмотря на бившую ее дрожь, она нашла в себе силы выкрикнуть:

— Оставь меня в покое, ты, урод!

— Зачем хамить? Я ж твой самый большой поклонник.

Она бежала, слыша за спиной тяжелый топот. Но вскоре все звуки поглотил грохот водопада где-то впереди, и Абигайль почувствовала, как на лицо оседает тонкая водяная пыль. Она выбежала на площадку, огороженную шаткой изгородью. Дальше склон круто обрывался вниз — ни единой тропинки, только камни, поросшие скользким мхом.

Не то чтобы ему нужен был подсвечник или нож — его руки были мощными, как стволы деревьев. Что ему нужно? Может, это озверевший фанат, который решил наказать ее за то, что вчера вечером она не участвовала в завершающей онлайн-трансляции вместе с другими игроками? Трансляцию она смотрела, прижав ладони ко рту. Ее товарищи-игроки на экране шутили и смеялись, несмотря на то что под глазами у них залегли темные круги, а кое у кого судорожно подергивалось лицо. Но никто из них не ответил ей потом ни на одно сообщение, словно общаться с ней стало опаснее, чем с теми, кто их преследовал. Это какое-то безумие! Когда она регистрировалась в игре, никто ничего не говорил ни о съемках после финала, ни о чокнутых фанатах.

Абигайль перелезла через изгородь, стараясь покрепче ухватиться за скользкий металл. Сможет ли она спуститься к реке, не сломав себе шею?

— Зачем же так, Абигайль? — проворчал мужчина и полез в карман. — Давай, возвращайся и сделай кое-что для меня. Мы тут сможем сделать такое фото, что оно потянет сразу на тысячу кредитов.

Кредитов. Наверное, это один из тех психов, которые снимают видео с игроками ради одной-единственной цели — заслужить уважение других Зрителей, измерявшееся количеством голосов, или кредитов. В чем измеряется ужас, который она испытывала, Абигайль не знала, но этот тип определенно сорвал джекпот. Все извращенцы будут в восторге. Захочет ли он довести дело до конца? При этой мысли у нее свело горло. Дыши глубже. Сосредоточься на спуске вниз.

ЖАНРЫ 360
АВТОРЫ 262 513
КНИГИ 606 230
СЕРИИ 22 745
ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 570 998

This edition published by arrangement with Dial Books for Young Readers, an imprint of Penguin Young Readers Group, a division of Penguin Random House LLC.

которые сияют так ярко.

Я отлично умею плавать, но на собственном опыте знаю, каково это – тонуть. Примерно так. Паника сдавливает грудь, сердце яростно бьется, и ты изо всех сил борешься за возможность сделать хотя бы один вдох. Я сжимаю руки так, что ногти впиваются в ладони, я борюсь за глоток воздуха на этой совершенно сухой и скучнейшей сцене. На виду у жюри научного конкурса, незнакомых мне людей, съехавшихся со всего штата Вашингтон, моей семьи и Джека, которого тоже допустили до участия.

Доктор Лин, главный судья, преподаватель физики в моей школе, постукивает пальцем по стопке заметок, ожидая, что я буду убеждать его, что мой проект важен для общества.

Доктор Лин поднимает голову.

Он смотрит на мои дрожащие колени.

– Эйслин? С вами все в порядке?

Доктор Лин поднимает брови, ждёт невыносимо долго, а потом наклоняет микрофон к себе.

– Если бы вы могли исправлять генетические нарушения, где бы вы провели черту? Что, если кто-то потребует, чтобы ему убрали лысину или увеличили рост?

Но хотя я знаю, насколько не правы любители протестовать против всего, это ничуть не помогает мне дать блестящий ответ. Мои слова хромают, как бредущие куда-то беженцы.

– Безосновательное изменение генов не одобрено к разработке.

Я хлопаю глазами, глядя на зрителей. В первом ряду мама наклоняется вперед, вытянув шею, словно толкая воздух подбородком – как будто это может меня подстегнуть. Ее беспокойство о том, как оплатить мою учебу в колледже, в последнее время преследовало ее постоянно, а я надеялась прогнать его, завоевав сегодня крупный приз.

Доктор Лин вздыхает, глядя на жалкую ученицу, которая едва способна даже описать свой проект, не то что выиграть состязание, сколько бы наводящих вопросов он ни задавал.

Мне нужно сказать еще много всего, но я чувствую, что колени могут подвести в любой момент. Я опираюсь на стол, на котором стоит мой стенд. Большая ошибка. Стол наклоняется, и напечатанные на картоне схемы начинают шататься. Я отпрыгиваю, но слишком поздно, и стенд опрокидываются, а распечатки разлетаются по всей сцене, долетая до участника, сидящего за соседним столом. Это Джек. Долговязый, светловолосый, мило улыбающийся Джек.

Он собирает бумаги с пола и протягивает их мне, прошептав:

– Ты отлично справляешься.

Нет. Отличные выступления не сопровождаются вздохами и хихиканьем слушателей. Тот, кто отлично справляется, не рискует задохнуться на сцене.

Доктор Лин записывает что-то в своем блокноте.

– Хотите что-то добавить?

Он так настойчив либо из-за того, что я учусь в школе, где он преподает, либо из садизма. Впрочем, никакой разницы.

Я судорожно вдыхаю и смотрю на маму. Она сжимает губы так, что они побелели. Наверное, она удивляется, почему я потратила на этот проект несчётные часы вместо того, чтобы заниматься чем-нибудь полезным – например, помогать ей ухаживать за моим братом, Сэмми.

Я глотаю воздух.

– Надеюсь, вам представится случай прочитать мой доклад.

Он удивленно моргает, будто не расслышал моих слов.

– Но мы бы хотели, чтобы вы сами нам рассказали.

Ага, я бы тоже хотела. Но все, на что я способна – безмолвно кивнуть.

– Ладно, хорошо. Если вы так считаете.

Это звучит до отвращения угрожающе, но я не могу найти слов, чтобы убедить его в том, как важна моя тема, как генная терапия даровала зрение слепым и жизнь умирающим. Однажды удастся исправить мутации, вызывающие муковисцидоз. Это из-за него Сэмми каждый день чувствует себя так, будто задыхается. Каждый чертов день.

Вот что я должна была бы сказать. Но проще расщепить атом, чем заставить мои губы выговорить еще одно связное предложение.

Доктор Лин переходит к проекту Джека. Я стараюсь не напрягать колени. Не убегай, не прячься, не падай духом. Предел моего успеха скатился до этой постыдно банальной мантры.

Наконец, судьи отпускают нас. Опустив голову, я иду к маме и Сэмми, который кашляет в платок, стараясь делать это потише. Моему брату десять, но он, как и большинство детей с муковисцидозом, выглядит моложе своих лет, из-за того, что его телу постоянно не хватает питательных веществ.

Слишком громким голосом – таким она обычно расхваливает дома покупателям – мама говорит:

– Больше ни у кого нет такого проработанного исследования, как у тебя. Вряд ли многие подростки знают, как секвенировать ДНК.

Я опускаю голову. Вряд ли многие подростки, знающие, как секвенировать ДНК, не могут связать двух слов, когда это так важно!

Мы стоим там, скрестив руки, переминаясь с ноги на ногу. Каждые двадцать секунд я смотрю на часы. Ожидание – всегда сложно; сегодняшних событий достаточно, чтобы у меня голова пошла кругом. Бесконечно тянутся минуты, и вот наконец финалистов вызывают на сцену. Я стою рядом с мамой и Сэмми, который снова кашляет. Доктор Лин объявляет, что проект Джека, посвященный восстановлению популяции лосося, получает первое место – и шанс побороться за еще более крупный приз в национальном состязании, которое пройдет этим летом. Каким-то чудом я удостаиваюсь почетного упоминания – но денежного приза не получаю.

К кошмарному рою интеллектуально ущербных антиутопий примкнул фильм "Нерв" - экранизация одноименного литературного произведения Джинн Райан.

В новой картине заслуженных разоблачителей виртуального пространства Генри Джуста и Эриеля Шульмана к бесстыдному заигрыванию с юношеским максимализмом и чувственному почесыванию отроческих комплексов добавляется топорное морализаторство.

При помощи сценаристки Джессики Шарзер неумело пародируя сюжет, который нам знаком по классической финчеровской "Игре" и ряду похожих лент, дуэт режиссеров рассказывает о городе, где молодежь занимается неким подобием "фаршинга" - экстремальной разновидности флешмоба. Функционирует игровая система за счет волшебного и очень-очень секретного сайта, где сидят анонимусы двух категорий - "игроки" и "зрители". Вторые и дают задания первым, щедро награждая тех, кто справляется с вызовом.

Рассказывать "посторонним" (читай - взрослым) людям об этой забаве, в рамках которой можно запросто обнаружить себя висящим на одной руке на краю недостроенного небоскреба (удивительным образом половозрелое население города понятия не имеет об игре, которая захватила все юношество поголовно), ни в коем случае нельзя. Не то… А что - не то? Не спрашивайте. Ни о чем не спрашивайте. Авторы фильма явно рассчитывают на то, что зритель будет как можно меньше задаваться вопросами о логичности повествования, поэтому ослепляют его яркими трюками, светящимися дисплеями (которыми трудно сегодня кого-то удивить - даже убогий дешевый хоррор "Запрос в друзья" не выглядел допотопным), всякими модными переливающимися фишечками, а также бесчисленными немотивированными пубертатными истериками.

В "Нерве" только один герой обладает признаками вменяемости. Все участники действа, кроме типичного "молчаливого хакера", способного посредством нахмуренного лба и сосредоточенного стучания по клавиатуре взломать что угодно, постоянно поступают, как клинические идиоты. Подобная модель поведения вообще характерна для подростковых картин, но здесь их глупость достигает, пожалуй, небывалого уровня. В первую очередь это касается центральных персонажей - тихони Ви (Эмма Робертс), постоянно ведущейся "на слабо", ее бесноватой подруги Сидни (Эмили Мид), готовой мать родную за "лайки" продать, и нахального альфа-болвана Иэна с "загадочным" прошлым (Дэйв Франко).

К моменту ошеломительно несуразного финала усталость от всей этой сумбурной феерии достигает критической точки, так что даже посмеяться над ним уже не остается сил.

Да и не до смеха тут, когда вся смысловая нагрузка "Нерва", сводящаяся к морали: "дети, не засиживайтесь в онлайне, технологии могут быть опасны", настолько навязчива, что ее для усиления эффективности оставалось только пустить вместо финальных титров.

Впрочем, есть ли смысл удивляться тому, что очередной фильм для этой целевой аудитории превратился в вариант "Черного зеркала" для отстающей ясельной группы, если среди создателей подобной кинопродукции даже не принято скрывать: окупаемость здесь - главная задача. Российская соратница ответственных за прокат "Нерва" это недавно прокомментировала без обиняков и всякого стеснения следующим образом: "Фильм, заработавший деньги, - это безусловно успешный проект, даже если он пришелся кому-то не по вкусу". Так что бедным неокрепшим умам к радости продюсеров еще предстоит переварить немало конфет в блестящих обертках с кислой просроченной начинкой. Искусство кино, а как вы хотели?

Он склоняет голову набок.

– Ты уверена, что с тобой все нормально?

Я иду в кабинет, чтобы поставить пульверизатор на место.

– Все нормально. Тебе не обязательно со мной ехать. Я просто подумала, что это будет весело.

– Может, и будет, – Томми кивает, и внезапно принимает решение. – Окей. Я сниму тебя.

Ах да. Я совсем забыла: кто-то должен снимать, как ты рискуешь. Я хватаю сумку и направляюсь к выходу, чувствуя себя Ларой Крофт.

Томми догоняет меня.

– Нет, на моей, – говорю я. Это мое испытание.

Пытаюсь подпевать хип-хопу, который передают по радио, но голос все время срывается.

Я отбрасываю эту мысль.

– Значит, я буду валять дурака на глазах у кучи народа, которые и понятия не имеют, что все это ради игры. Просто прекрасно.

В прошлом месяце, когда показывали отборочные ролики, ведущий все время напоминал публике страшным шепотом, что игрокам нельзя говорить окружающим, что они на задании.

– Может, для тебя это будет даже полезно, – говорит он.

Я гляжу на него повнимательней. Вообще-то он гораздо симпатичнее, чем я всегда думала, но мы просто друзья. У него приятные черты лица, держится уверенно, у него богатые родители. И десяти лет не пройдет после выпуска, а он уже будет куда-нибудь баллотироваться.

И тут я вспоминаю, что не успела заполнить анкету участника.

– Можно тебя попросить: зайди на страницу НЕРВа и заполни за меня анкету, – говорю я.

Я отдаю Томми мой пиджак.

– Подержишь пока, чтобы я смогла потом надеть что-то сухое?

– Может, мне и сумочку твою тоже подержать, на всякий случай?

Ну какой другой парень вспомнил бы о моей сумочке? Я вздрагиваю.

– Да, хорошая мысль.

Мы входим в кафе, и сердце у меня начинает бешено стучать: я вижу, что зал набит битком. Одно дело – выбирать испытание в списке у себя в телефоне, и совсем другое – пройти через него на публике. Зрители, вот в чем проблема. Как в тот раз на прослушивании для школьного спектакля, где я с треском провалилась. Или еще можно вспомнить доклады по истории – как я стояла, потея, перед всем классом. И как это вышло, что я решила сыграть в эту игру?

Томми находит место у большого стола в центре зала и ставит наши вещи. Возится с телефоном.

– На сайте НЕРВа сказано, что нужно снимать видео и одновременно пересылать к ним на сайт, чтобы мы не смогли потом ничего изменить. Я начну, как только ты будешь готова.

– Окей. – Я встаю в конец очереди, борясь со странным ощущением, что мои ноги мне не принадлежат. Приходится полностью сосредоточиться, чтобы переставлять одну свинцовую ногу за другой, будто я бреду по колено в густом сиропе. Дыши, дыши, дыши. Если бы только тут не пахло так сильно кофе. Вентиляция у них тут – полный отстой. Волосы и одежда еще надолго сохранят этот запах. Заметит ли мама?

Парочка передо мной спорит, заказывать ли на ночь чай масала, ведь он содержит кофеин. Несколько девушек перед ними засыпают баристу вопросами о калориях. Их болтовня действует мне на нервы. Хочется заорать, что тем, кто озабочен подсчетом калорий, нечего делать в кафе с таким роскошным выбором пирожных.

Я машу одному из бариста, пытаясь привлечь его внимание. Он только улыбается и продолжает готовить эспрессо. Часы на стене показывают 9:37. Черт, через двадцать три минуты я должна быть дома, а ведь еще нужно подбросить Томми до его машины. Я проталкиваюсь к стойке; в спину мне летят раздраженные комментарии. Может, когда они поймут, что я задумала, они заткнутся. Никому неохота связываться с психами. На углу стойки стоит кувшин воды со льдом и стопка пластиковых стаканчиков. Я наполняю один и возвращаюсь к Томми, стараясь не расплескать воду, хотя ноги и руки у меня дрожат.

Девять тридцать девять. Я делаю вдох и киваю Томми, а тот направляет на меня телефон и что-то говорит – не могу разобрать что. Кто-то из окружающих хмурится и кидает на меня подозрительные взгляды. Томми тихонько мне улыбается и показывает большой палец, и в груди у меня поднимается волна благодарности.

Стук сердца перерастает в грохот, и голова становится совсем легкой. Каждая молекула в моем теле хочет бежать. Или кричать. Или и то, и другое. Я приказываю себе дышать. Испытание закончится через минуту. Я смогу выдержать этот ужас, осталось совсем немного. Я вытираю щеку. Когда часы на стене показывают 9:40, я прочищаю пересохшее горло.

Женщина рядом с визгом отпрыгивает в сторону:

– Извините, – говорю я. С носа у меня капает вода. Нужно что-то делать дальше, но меня будто парализовало. Все тело застыло, кроме глаз, которые впитывают миллион деталей в секунду – одна унизительнее другой. С огромным усилием я стряхиваю оцепенение и вытираю нос рукой. Какой-то тип рядом фотографирует меня на телефон. Я раздраженно смотрю на него, и он снимает еще раз.

Томми опускает телефон и глядит на меня широко открытыми глазами.

– Э-э, Ви, о господи, твоя блузка… – Он указывает на мою грудь; на лице у него написан ужас. Я смотрю вниз, но тут ко мне подбегает бариста. В руках у него тряпка, и он сердито смотрит на лужу у моих ног.

– Я сама вытру, – говорю я, протягивая руку за тряпкой. И почему я не додумалась взять салфетки?

Читайте также: