Ильф и петров нервные люди

Илья Ильф, Евгений Петров

Кабинет. Доктор моет руки, вытирает их полотенцем, затем открывает дверь.

Пациент (стремительно вбегает и падает на стул). Нет, это ужасно! Я больше не могу!

Доктор. Успокойтесь, пожалуйста.

Пациент. Легко вам говорить – успокойтесь! Вы, конечно, извините, но я совершенно развинтился, просто не знаю, что со мной.

Доктор. Спокойно. Дайте пульсик!

Пациент (раздраженно). Пульсик. пульсик!

Доктор. Не волнуйтесь. (Считает.) Семнадцать, восемнадцать.

Пациент (плачущим голосом). Сил моих нет!

Доктор. Так. (Прячет часы в жилетный карман.) Как сон?

Пациент. Ну что вы спрашиваете, честное слово! Две недели не сплю.

Пациент. Какой там, к черту, аппетитик! Просто смотреть на еду не могу. Аппетитик! Ха-ха-ха!

Доктор. Успокойтесь. Понюхайте из этого флакона. Ничего, ничего. Все будет прекрасно. Ну что, теперь лучше? (Пациент тихо плачет.)

Доктор (гладит его по голове). Ну-ну, это у вас нервное. Выпейте вот этого. Видите, теперь совсем хорошо.

Пациент. Спасибо, доктор.

Доктор. Что ж, ничего не поделаешь – нужно будет серьезно полечиться. У вас сильнейшая неврастения. Значит, так: во-первых, никаких волнений и беспокойств. Если вам будет очень плохо, принимайте капли, я вам тут выписал рецептик. И обязательно каждый день берите тепленькую ванночку, градусов двадцать семь – двадцать восемь.

Пациент. Не больше?

Доктор. Ни в коем случае. У вас есть ванна?

Пациент. Ванны нет.

Доктор. Это хуже.

Доктор. Спокойней, спокойней.

Пациент. И ревизионная комиссия несколько раз делала заключение в мою пользу. Я так изнервничался.

Пациент. Наконец получаю ордер. Все честь честью: две комнаты, ванна, правда, северная сторона, но уж черт с ней. газ – одним словом, рай. И вот.

Доктор. Нельзя же так, голубчик. Понюхайте.

Пациент. И вот на прошлой неделе приезжаю я с вещами, как дурак, на двух грузовиках. И что б вы думали? В моей квартире уже живут! И кто, главное дело? Председатель ревизионной комиссии, тот самый, который несколько раз давал заключение в мою пользу.

Доктор. Однако, знаете, ловко они вас!

Пациент. Это целая банда, смею вас уведомить.

Доктор. Вот и у нас.

Пациент. Два года они меня обманывали, нагло и подло обманывали!

Доктор. Какие негодяи! Но ведь у вас был ордер?

Пациент. Ордер аннулировали. У них это просто делается.

Пациент. Ну, хуже! Это вы, доктор, так. чтоб меня успокоить.

Доктор (горячится). Уверяю вас, что хуже! Это шакалы! Вы знаете, что они со мной сделали?

Пациент. Наверно, какую-нибудь подлость?

Доктор. Подлость? Это мягко сказано – подлость. Это. Я не нахожу слов!

Пациент. Не волнуйтесь, доктор.

Пациент. Спокойней, спокойней.

Пациент. Что с вами, доктор? На вас лица нет. Выпейте воды.

Доктор (стуча зубами о стакан). П-приезжаю с вещами.

Пациент. Доктор, доктор, нельзя же так. Вот, понюхайте. Это, кажется, нашатырный спирт.

Доктор. А там уже, ха-ха, живет шурин нашего председателя правления. Ха-ха-ха.

Пациент. Успокойтесь! Ну, я вас прошу! Доктор! Доктор! Что мне теперь с ним делать? Пульс у него попробовать, что ли? Дайте-ка пульсик. (Вынимает, из кармана доктора часы и считает.) Двадцать девять, тридцать, тридцать один. Что-то очень много. А как у вас сон?

Доктор. Какой там, к чертовой бабушке, сон! Уже месяц не сплю из-за этой проклятой квартиры!

Пациент. Это у вас нервное, доктор. Аппетитик есть?

Доктор. Аппетитик? Ха-ха-ха. (Истерика.)

Пациент (гладит доктора по голове). Не везет мне с лечением. Уже к пятому доктору прихожу – и вот пожалуйста. Прямо беда с этими докторами! (Пожимает плечами, открывает дверь и уверенно кричит.) Кто следующий? Можете идти домой, приема больше не будет.

. . . все ваши любимые книги онлайн

Кабинет. Доктор моет руки, вытирает их полотенцем, затем открывает дверь.

Пациент (стремительно вбегает и падает на стул). Нет, это ужасно! Я больше не могу!

Доктор. Успокойтесь, пожалуйста.

Доктор. Спокойно. Дайте пульсик!

Пациент (раздраженно). Пульсик. пульсик!

Доктор. Не волнуйтесь. (Считает.) Семнадцать, восемнадцать.

Пациент (плачущим голосом). Сил моих нет!

Доктор. Так. (Прячет часы в жилетный карман.) Как сон?

Пациент. Ну что вы спрашиваете, честное слово! Две недели не сплю.

Пациент. Какой там, к черту, аппетитик! Просто смотреть на еду не могу. Аппетитик! Ха-ха-ха!

Доктор. Успокойтесь. Понюхайте из этого флакона. Ничего, ничего. Все будет прекрасно. Ну что, теперь лучше? (Пациент тихо плачет.)

Доктор (гладит его по голове). Ну-ну, это у вас нервное. Выпейте вот этого. Видите, теперь совсем хорошо.

Пациент. Спасибо, доктор.

Пациент. Не больше?

Доктор. Ни в коем случае. У вас есть ванна?

Пациент. Ванны нет.

Доктор. Это хуже.

Доктор. Спокойней, спокойней.

Пациент. И ревизионная комиссия несколько раз делала заключение в мою пользу. Я так изнервничался.

Доктор. Нельзя же так, голубчик. Понюхайте.

Доктор. Однако, знаете, ловко они вас!

Пациент. Это целая банда, смею вас уведомить.

Доктор. Вот и у нас.

Пациент. Два года они меня обманывали, нагло и подло обманывали!

Доктор. Какие негодяи! Но ведь у вас был ордер?

Пациент. Ордер аннулировали. У них это просто делается.

Пациент. Ну, хуже! Это вы, доктор, так. чтоб меня успокоить.

Доктор (горячится). Уверяю вас, что хуже! Это шакалы! Вы знаете, что они со мной сделали?

Пациент. Наверно, какую-нибудь подлость?

Доктор. Подлость? Это мягко сказано – подлость. Это. Я не нахожу слов!

Пациент. Не волнуйтесь, доктор.

Пациент. Спокойней, спокойней.

Пациент. Что с вами, доктор? На вас лица нет. Выпейте воды.

Доктор (стуча зубами о стакан). П-приезжаю с вещами.

Пациент. Доктор, доктор, нельзя же так. Вот, понюхайте. Это, кажется, нашатырный спирт.

Доктор. А там уже, ха-ха, живет шурин нашего председателя правления. Ха-ха-ха.

Пациент. Успокойтесь! Ну, я вас прошу! Доктор! Доктор! Что мне теперь с ним делать? Пульс у него попробовать, что ли? Дайте-ка пульсик. (Вынимает, из кармана доктора часы и считает.) Двадцать девять, тридцать, тридцать один. Что-то очень много. А как у вас сон?

Доктор. Какой там, к чертовой бабушке, сон! Уже месяц не сплю из-за этой проклятой квартиры!

Пациент. Это у вас нервное, доктор. Аппетитик есть?

Доктор. Аппетитик? Ха-ха-ха. (Истерика.)

Пациент (гладит доктора по голове). Не везет мне с лечением. Уже к пятому доктору прихожу – и вот пожалуйста. Прямо беда с этими докторами! (Пожимает плечами, открывает дверь и уверенно кричит.) Кто следующий? Можете идти домой, приема больше не будет.

Жанры

Авторы

Книги

В продаже

Серии

Форум

Петров Евгений Петрович

Книга "Нервные люди"

Читать

Помогите нам сделать Литлайф лучше

Илья Ильф, Евгений Петров

Кабинет. Доктор моет руки, вытирает их полотенцем, затем открывает дверь.

Пациент (стремительно вбегает и падает на стул). Нет, это ужасно! Я больше не могу!

Доктор. Успокойтесь, пожалуйста.

Доктор. Спокойно. Дайте пульсик!

Пациент (раздраженно). Пульсик. пульсик!

Доктор. Не волнуйтесь. (Считает.) Семнадцать, восемнадцать.

Пациент (плачущим голосом). Сил моих нет!

Доктор. Так. (Прячет часы в жилетный карман.) Как сон?

Пациент. Ну что вы спрашиваете, честное слово! Две недели не сплю.

Пациент. Какой там, к черту, аппетитик! Просто смотреть на еду не могу. Аппетитик! Ха-ха-ха!

Доктор (гладит его по голове). Ну-ну, это у вас нервное. Выпейте вот этого. Видите, теперь совсем хорошо.

Пациент. Спасибо, доктор.

Пациент. Не больше?

Доктор. Ни в коем случае. У вас есть ванна?

Пациент. Ванны нет.

Доктор. Это хуже.

Доктор. Спокойней, спокойней.

Пациент. И ревизионная комиссия несколько раз делала заключение в мою пользу. Я так изнервничался.

Доктор. Нельзя же так, голубчик. Понюхайте.

Доктор. Однако, знаете, ловко они вас!

Пациент. Это целая банда, смею вас уведомить.

Доктор. Вот и у нас.

Пациент. Два года они меня обманывали, нагло и подло обманывали!

Доктор. Какие негодяи! Но ведь у вас был ордер?

Пациент. Ордер аннулировали. У них это просто делается.

Пациент. Ну, хуже! Это вы, доктор, так. чтоб меня успокоить.

Доктор (горячится). Уверяю вас, что хуже! Это шакалы! Вы знаете, что они со мной сделали?

Пациент. Наверно, какую-нибудь подлость?

Доктор. Подлость? Это мягко сказано – подлость. Это. Я не нахожу слов!

Пациент. Не волнуйтесь, доктор.

Пациент. Спокойней, спокойней.

Пациент. Что с вами, доктор? На вас лица нет. Выпейте воды.

Доктор (стуча зубами о стакан). П-приезжаю с вещами.

Пациент. Доктор, доктор, нельзя же так. Вот, понюхайте. Это, кажется, нашатырный спирт.

Доктор. А там уже, ха-ха, живет шурин нашего председателя правления. Ха-ха-ха.

Доктор. Какой там, к чертовой бабушке, сон! Уже месяц не сплю из-за этой проклятой квартиры!

Пациент. Это у вас нервное, доктор. Аппетитик есть?

Доктор. Аппетитик? Ха-ха-ха. (Истерика.)

Евгений Петров - Нервные люди краткое содержание

Нервные люди - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Илья Ильф, Евгений Петров

Кабинет. Доктор моет руки, вытирает их полотенцем, затем открывает дверь.

Пациент (стремительно вбегает и падает на стул). Нет, это ужасно! Я больше не могу!

Доктор. Успокойтесь, пожалуйста.

Доктор. Спокойно. Дайте пульсик!

Пациент (раздраженно). Пульсик. пульсик!

Доктор. Не волнуйтесь. (Считает.) Семнадцать, восемнадцать.

Пациент (плачущим голосом). Сил моих нет!

Доктор. Так. (Прячет часы в жилетный карман.) Как сон?

Пациент. Ну что вы спрашиваете, честное слово! Две недели не сплю.

Пациент. Какой там, к черту, аппетитик! Просто смотреть на еду не могу. Аппетитик! Ха-ха-ха!

Доктор (гладит его по голове). Ну-ну, это у вас нервное. Выпейте вот этого. Видите, теперь совсем хорошо.

Пациент. Спасибо, доктор.

Пациент. Не больше?

Доктор. Ни в коем случае. У вас есть ванна?

Пациент. Ванны нет.

Доктор. Это хуже.

Доктор. Спокойней, спокойней.

Пациент. И ревизионная комиссия несколько раз делала заключение в мою пользу. Я так изнервничался.

Доктор. Нельзя же так, голубчик. Понюхайте.

Доктор. Однако, знаете, ловко они вас!

Пациент. Это целая банда, смею вас уведомить.

Доктор. Вот и у нас.

Пациент. Два года они меня обманывали, нагло и подло обманывали!

Доктор. Какие негодяи! Но ведь у вас был ордер?

Пациент. Ордер аннулировали. У них это просто делается.

Пациент. Ну, хуже! Это вы, доктор, так. чтоб меня успокоить.

Доктор (горячится). Уверяю вас, что хуже! Это шакалы! Вы знаете, что они со мной сделали?

Пациент. Наверно, какую-нибудь подлость?

Доктор. Подлость? Это мягко сказано – подлость. Это. Я не нахожу слов!

Пациент. Не волнуйтесь, доктор.

Пациент. Спокойней, спокойней.

Пациент. Что с вами, доктор? На вас лица нет. Выпейте воды.

Доктор (стуча зубами о стакан). П-приезжаю с вещами.

Пациент. Доктор, доктор, нельзя же так. Вот, понюхайте. Это, кажется, нашатырный спирт.

Доктор. А там уже, ха-ха, живет шурин нашего председателя правления. Ха-ха-ха.

Доктор. Какой там, к чертовой бабушке, сон! Уже месяц не сплю из-за этой проклятой квартиры!

Пациент. Это у вас нервное, доктор. Аппетитик есть?

Доктор. Аппетитик? Ха-ха-ха. (Истерика.)

"Мы остались одни в громадном пустом здании. Мы и ночные сторожа. Под потолком горела слабая лампочка. Розовая настольная бумага, покрывавшая соединенные столы, была заляпана кляксами.

Первую фразу романа произнес Ильф. Это я помню хорошо.

Фраза не рождалась. То есть фраз было много, но они не нравились ни Ильфу, ни мне. Затянувшаяся пауза тяготила нас. Вдруг я увидел, что лицо Ильфа сделалось еще более твердым, чем всегда, он остановился (перед этим он ходил по комнате) и сказал:

Так мы и начали.

И в этот первый день мы испытали ощущение, которое не покидало нас потом никогда. Ощущение трудности. Нам было очень трудно писать. Мы работали в газете и в юмористических журналах очень добросовестно. Мы знали с детства, что такое труд. Но никогда не представляли себе, как трудно писать роман. Если бы я не боялся показаться банальным, я сказал бы, что мы писали кровью. Мы уходили из Дворца Труда в два или три часа ночи, ошеломленные, почти задохшиеся от папиросного дыма. Мы возвращались домой по мокрым и пустым московским переулкам, освещенным зеленоватыми газовыми фонарями, не в состоянии произнести ни слова. Иногда нас охватывало отчаяние".

Все происходило осенью 1927 года. Илья Ильф и Евгений Петров , два одессита, познакомившиеся в Москве и ставшие газетчиками, решили написать книгу. Ильф переехал в Москву раньше и был старше Петрова на пять лет, но не мог похвастаться такой бурной биографией: Петров работал в одесском угрозыске (потом он стал прототипом Володи из "Зеленого фургона"), и в конце концов брат, Валентин Катаев , буквально вытащил его в Москву - когда понял, что один из контактов с бандитами вот-вот закончится его смертью. (Петров сам о себе говорил: “Я твердо знал, что очень скоро должен погибнуть, что не могу не погибнуть. Я считал, что жить мне осталось дня три, четыре, ну максимум неделя”).

Писатель Валентин Петрович Катаев. Фото: фотохроника ТАСС.

Обезопасив брата, Катаев предложил ему вместе с Ильфом написать роман о двенадцати стульях, в одном из которых спрятано сокровище. Сюжет, прямо скажем, не оригинальный - его использовал Конан Дойл в "Голубом карбункуле" (где драгоценный камень проглотил один из нескольких проданных под Рождество гусей) и "Шести Наполеонах" (где жемчужина была спрятана в одном из шести бюстов императора). Но эта история обрела особую актуальность в России после революции: люди действительно прятали ценности в самых неожиданных местах. Коллега Ильфа и Петрова Лев Лунц , например, написал повесть о семействе, бежавшем за границу и спрятавшем драгоценности в платяной щетке. Другой коллега, Арон Эрлих, написал пьесу об эмигранте, вернувшемся в Россию и начавшем искать свои сокровища, припрятанные перед отъездом (потом, как и в "12 стульях", выяснялось, что мешочек с бриллиантами уже найден и передан государству). В общем, соавторам было на что опереться.

Роман был готов в январе 1928-го, и прямо с январского номера его начали публиковать в журнале "Тридцать дней". Поразительно, но критики просто не обратили на него внимания. Первая рецензия появилась только в сентябре. В декабре роман упомянул в своей речи Бухарин . В начале 1929-го в "Вечернем Киеве " о книге с восторгом отозвался Осип Мандельштам . Судя по его словам, в то время, как рецензенты молчат, "широчайшие слои населения буквально захлебываются" романом.

Так или иначе, к началу 30-х Ильф и Петров были уже известными писателями. Они сочинили продолжение романа, "Золотой теленок". Отредактировали "12 стульев" (современное книжное издание очень сильно отличается от первого, журнального; оттуда выбросили кучу длиннот и ненужных персонажей вроде бабушки архивариуса Коробейникова ). Съездили в Америку и написали об этом книгу.

Как знать - если бы они прожили дольше, вероятно, стали бы литературными "врагами народа". Но к 1948 году, когда "12 стульев" начали громить в сталинской печати как вредную и клевеническую, соавторы уже давно были мертвы: Ильф скончался от туберкулеза, Петров погиб на войне. Запрет, впрочем, длился всего несколько лет и закончился с отепелью. Уже к началу 60-х находились молодые люди, щеголявшие тем, что знают роман наизусть.

Да и сейчас люди разговаривают фразами из него, разлетевшимся в том числе благодаря двум экранизациям… Вот несколько историй о том, как Ильф и Петров превращали своих знакомых в героев великой книги.

Илья Ильф и Евгений Петров, два одессита, познакомившиеся в Москве и ставшие газетчиками, решили написать книгу Фото: GLOBAL LOOK PRESS

ГЕРОИ И ПРОТОТИПЫ

Настоящий Бендер работал на Челябинском тракторном заводе, а Фима Собак прошла всю войну

Остап Бендер. Катаев свидетельствовал: "Он написан с одного из наших одесских друзей. В жизни он носил, конечно, другую фамилию, а имя Остап сохранено как весьма редкое. Атлетическое сложение и романтический, чисто черноморский характер. Он не имел никакого отношения к литературе и служил в уголовном розыске по борьбе с бандитизмом. Он был блестящим оперативным работником".

Один из прототипов Остапа Бендера - Осип Шор. Фото: ru.wikipedia.org

Говорят также, что в 1910-е Осип Шор мечтал уехать в Бразилию или в Аргентину , ходил в капитанской фуражке, в голодные годы выдавал себя за гроссмейстера и проводил сеансы одновременной игры, выдавал себя за художника на пароходе. Но тут уже совсем сложно отличить правду от вымысла. Во всяком случае, Шор точно был знаком с Катаевым (а, возможно, и с Ильфом и Петровым), и наверняка рассказывал им истории из своего бурного прошлого.

Позже, в 30-е и 40-е, Шор успел поработать на Челябинском тракторном заводе, получить пять лет лагерей как "враг народа", сбежать. Рассказывают, что он занимался нелегальным бизнесом (делал методом шелкографии иконки для Троице-Сергиевского монастыря) и в 50-е стал чуть ли не подпольным миллионером! И тогда же, в 50-е, женился на женщине, внешне поразительно напоминавшей вдову Грицацуеву из романа.

Шор прожил долгую жизнь и умер в 1978 году в Москве. А в начале 30-х, когда "12 стульев" и "Золотой теленок" были очень популярны, он, согласно легенде, потребовал у соавторов проценты за использование его образа. Но Ильф и Петров категорически заявили, что Бендер - образ собирательный. И действительно, Ильф позаимствовал какие-то черты у своего брата, художника Александра Файнзильберга , какие-то - у молодого человека по имени Митя Ширмахер, захватившего квартиру в Одессе после бегства ее хозяев и устроившего там нечто вроде салона. Было в образе Бендера многое и от Валентина Катаева, вдохновителя романа…

А фамилия Бендер принадлежала владельцу мясной лавки на Малой Арнаутской улице. В соседнем доме ребенком жил Ильф, и видел вывеску с этой фамилией каждый день.

Приключения Кисы во многом вдохновлены приключениями Василия Шульгина - белоэмигранта, бывшего депутата Государственной думы и особы, приближенной к императору (в том, например, смысле, что он принимал отречение Николая II). В середине 20-х Шульгин тайно съездил под чужим именем в СССР и описал впечатления в книге "Три столицы". (Книга вызвала, как ни странно, одобрение ГПУ , рассчитывавшего с ее помощью внести раскол в ряды эмиграции; знали о ней и Ильф с Петровым). В "12 стульях" и "Золотом теленке" много параллелей с произведениями Шульгина (даже финал дилогии, где Бендера грабят румынские пограничники, навеян, похоже, шульгинскими воспоминаниями о 1920 годе, когда его примерно так же грабили те же румыны). Паспорт на имя Конрада Карловича Михельсона напоминает о паспорте на имя Эдуарда Эмильевича Шмитта , выданном приехавшему в СССР Шульгину. А в Киеве тот для конспирации решил покрасить бороду и усы хной, отправился к парикмахеру, но в результате борода и усы приобрели красно-зеленый цвет, и было принято решение их сбрить. Как и Воробьянинову в совершенно аналогичной ситуации, Шульгину неожиданно понравилось то, что он увидел в зеркале.

Отец Федор Востриков. Как ни странно, одним из главных объектов беззлобной издевки стал здесь тезка взалкавшего священника - Федор Михайлович Достоевский . Стиль писем отца Федора к жене пародирует стиль писем Достоевского, изданных в 1926 году, то есть накануне создания "12 стульев"; по мнению литературоведов, пересекаются даже некоторые сюжеты. Достоевский жаловался, что потерял зонтик, а отец Федор - что потерял картуз, оба просят прислать денег и одновременно клянутся в любви, и т.д. Еще более явным сходство стало, когда вышел фильм Леонида Гайдая: в нем интерьер комнаты отца Федора напоминал интерьеры музея-квартиры Достоевского, открывшейся в 1971 году.

А вот кто действительно обходился небольшим запасом слов - так это известный до и после революции художник Алексей Радаков . Он по поводу и без повода говорил то "Мрак!", то "Адово!" - выражая так свои эмоции, например, по поводу того, что подали теплое пиво. Ильф и Петров хорошо его знали по работе в газете "Гудок" и использовали эту его особенность, когда создавали Эллочку.

Кстати, сами Катаев и его первая жена Анна Коваленко, судя по всему, обернулись в повести инженером Брунсом и его женой, Мусиком.

Памятник Эллочке-людоедке в Харькове. На его изготовление ушло около 300 кг бронзы. Фото: Светлана ШЕКЕРА/TASS

Авессалом Изнуренков. Его прототип - Михаил Глушков , сотрудник "Гудка", который действительно сочинял остроумные подписи и не прославился за пределами редакции («Под чем я подпишусь? Под двумя строчками?") Еще Глушков придумывал темы для карикатур и фельетонов, поэтому его все называли "темистом". Говорят, фраза "Может, вам еще дать ключ от квартиры, где деньги лежат?" принадлежит именно ему. Когда роман вышел, Глушков узнал себя в Изнуренкове и очень обрадовался.

В отличие от Авессалома Изнуренкова , реальный Глушков был помешан на карточной игре. О нем вспоминали: "Чтобы раздобыть деньги на игру, он пускался порой на самые невероятные авантюры. (. ) Однажды в их квартиру явился незнакомый пожилой человек и спросил, дома ли Миша. Несколько удивленная мать ответила, что нет, и поинтересовалась, зачем он ему нужен. И тут незнакомец рассказал, что полгода назад купил у Миши рояль, находящийся в этой квартире, и уплатил за него. По просьбе Миши он оставил рояль у него, а Миша обязался ежемесячно платить ему определенную сумму в виде арендной платы. Произошла задержка в оплате и это вызвало беспокойство нового хозяина".

"Страсть к азартным карточным играм одолевала его и отпускала порой лишь для игры. на бегах. За карточным столом он оставлял все, что зарабатывал. " - вспоминал другой современник. Еще Глушков, совсем как Изнуренков, страстно любил хорошеньких девиц и котиков.

Его остроумие обернулось против него: в 1936 году он неосторожно пошутил и был осужден на 20 лет ссылки, а вскоре по возвращении, в 1958-м, умер.

Илья Ильф (слева) и Евгений Петров отдыхают на лавочке среди молодых советских мам. Москва, Гоголевский бульвар, 30-е годы ХХ века. Фото: GLOBAL LOOK PRESS

ЗДАНИЯ ИЗ РОМАНА

Бриллианты Воробьянинова находятся на Площади трех вокзалов

"Дом народов", где располагается газета "Станок", существует и по сей день. В 20-е он назывался "Дворец труда", а располагалась там в том числе редакция "Гудка" - в одной из комнат этого колоссального здания Ильф и Петров и писали книгу.

В полном соответствии с названием Воспитательного дома, там при царской власти воспитывали "в бедности рожденных младенцев". А после революции в колоссальном здании разместили разнообразные организации, редакции в том числе. Сейчас доступ в него закрыт, а дальнейшая судьба туманна - здание выставлено на торги.

В финале романа выясняется, что драгоценности давно найдены, и на них построено здание нового клуба железнодорожников. Это здание реально, оно было построено как раз в 1927 году по проекту архитектора Алексея Щусева и стоит на Комсомольской площади, рядом с тремя вокзалами. И до сих пор называется, как в "12 стульях" - Центральный дом культуры железнодорожников.

По легенде, ДК был построен на деньги, изъятые у купца и золотопромышленника Николая Стахеева. Уезжая после революции во Францию , он якобы припрятал в России значительную часть своих богатств, а затем инкогнито вернулся за ними. Но вернуть их себе не смог, потому что был арестован. В результате он заключил сделку лично с Дзержинским: заявил, что согласен отдать все ценности в обмен на разрешение покинуть страну (вариант - на пенсию, которое советское правительство будет выплачивать ему пожизненно). Так или иначе, легенда была знакома Ильфу и Петрову: не забудем, что газета "Гудок" - именно что орган железнодорожников.

"Общежитие имени монаха Бертольда Шварца" (имени Семашко ) - это на самом деле общежитие типографии газеты "Гудок". Там в молодости жили Илья Ильф и его друг Юрий Олеша . Сперва они спали на полу рядом с ротационной машиной, потом Ильф купил себе матрас на Сухаревском рынке (а Олеша продолжал спать на полу), потом Ильфу выделили комнатку. Петров впоследствии вспоминал: "Нужно было иметь большое воображение и большой опыт по части ночевок в коридоре у знакомых, чтобы назвать комнатой это ничтожное количество квадратных сантиметров, ограниченное половинкой окна и тремя перегородками из чистейшей фанеры. Там помещался матрац на четырех кирпичах и стул. Потом, когда Ильф женился, ко всему этому был добавлен еще и примус".

Это был дом № 7 по Вознесенскому переулку. Его снесли, сейчас на его месте отель "Мариотт".

Читайте также: