Переступая босыми ногами вздрагивать нервно приветствуя близость

Forums.Avtograd.Ru
>Разное
>Книги, Культура, Наука

Правила форумов на AVTOGRAD.RU
Просмотр новых публикаций

. Чужое творчество - СТИХИ. Любимые стихи чужого сочинения

. Ночи плащ, луной заплатан, вскользь струится по халату,
с сада мрак взимает плату скорбной тишиной --

в нетерпении, в смятеньи меж деревьев бродят тени,
и увенчано растенье бабочкой ночной.

Что нам снится? Что нам мнится? Грезы смутной вереницей
проплывают по страницам книги бытия,

чтобы в будущем продлиться, запрокидывая лица
к ослепительным жар-птицам. До чего смешно! --

сны считая просто снами, в мире, созданном не нами,
гордо называть лгунами тех, кто не ослеп,

кто впивает чуждый опыт, ловит отдаленный топот,
кто с очей смывает копоть, видя свет иной.

. Пес под тополем зевает, крыса шастает в подвале,
старый голубь на дувале бредит вышиной --

крыса, тополь, пес и птица, вы хотите прекратиться?
Вы хотите превратиться, стать на время мной?!

Поступиться вольным духом, чутким ухом, тощим брюхом?
На софе тепло и сухо, скучно на софе,

в кисее из лунной пыли. Нас убили и забыли,
мы когда-то уже были целою страной,

голубями, тополями, водоемами, полями,
в синем небе журавлями, иволгой в руке,

неподкованным копытом. Отгорожено, забыто,
накрест досками забито, скрыто за стеной.

. Жизнь в ночи проходит мимо, вьется сизой струйкой дыма,
горизонт неутомимо красит рыжей хной.

Мимо, путником незрячим сквозь пустыни снег горячий,
и вдали мираж маячит дивной пеленой:

золотой венец удачи -- титул шаха, не иначе!
Призрак зазывалой скачет: эй, слепец, сюда!

Получи с медяшки сдачу, получи динар впридачу,
получи. и тихо плачет кто-то за спиной.

Ночь смеется за порогом: будь ты шахом, будь ты Богом --
неудачнику итогом будет хвост свиной,

завитушка мерзкой плоти! Вы сгниете, все сгниете,
вы блудите, лжете, пьете. Жизнь. Насмешка. Ночь.

Наверх
Цитата
Ответить

Другие ответы в этой теме

О, где лежит страна всего, о чем забыл?
В былые времена там плакал и любил,
там памяти моей угасшая струна.
Назад на много дней
мне гнать и гнать коней --
молю, откройся мне, забытая страна.

Последняя любовь и первая любовь,
мой самый краткий мир и самый длинный бой,
повернутая вспять река былых забот --
молчит за пядью пядь,
течет за прядью прядь,
и жизнь твоя опять прощается с тобой.

Дороги поворот, как поворот судьбы;
я шел по ней вперед -- зачем? когда? забыл!
Надеждам вышел срок, по следу брешут псы;
скачу меж слов и строк,
кричу: помилуй, рок.
на круг своих дорог вернись, о блудный сын.

Наверх
Цитата
Ответить

Наверх
Цитата
Ответить

Какое именно? Второе?

БАЛЛАДА НОЧНОГО ВСАДНИКА

Изгибом клинка полыхая в ночи,
Затравленный месяц кричит.
Во тьме -- ни звезды, и в домах -- ни свечи,
И в скважины вбиты ключи.
В домах -- ни свечи, и в душе -- ни луча,
И сердце забыло науку прощать,
И врезана в руку ножом палача
Браслетов последних печать.

Забывшие меру добра или зла,
Мы больше не пишем баллад.
Покрыла и души, и мозг, и тела
Костров отгоревших зола.
В золе -- ни угля, и в душе -- ни луча,
И сердце забыло науку прощать,
И совесть шипит на углях, как моча,
Струясь между крыльев плаща.

Подставить скулу под удар сапогом,
Прощать закадычных врагов.
Смиренье, как море, в нем нет берегов --
Мы вышли на берег другой.
В душе -- темнота, и в конце -- темнота,
И больше не надо прощать ни черта,
И истина эта мудра и проста,
Как вспышка ножа у хребта.

Слушай, да я растерялся почти -
Не предложил тебе даже раздеться!
Как ты вошла? Я оставил ключи?
И подошли. а ведь были от сердца.

А то бьется невпопад неприкаянно,
Ну, зачем такое мне, аритмичное?
Заболею не тобой я отчаянно -
Может кто-то и подарит обычное.

Ты прости, что я порой грубая,
И, почти что, без конца - глупая.
И за то, что не всегда первая,

И что часто, без причин, нервная.

Наверх

Наверх

Наверх

Наряд от Версаче, прическа изыском цирюльным.
Ты смотришь сама на себя с фотографии Kodak,
Твой Рыцарь в халате колдует над паром кастрюльным,
Принцессы не плачут, надменнее вскинь подбородок.

И слышится в слове кастрюля какая-то гадость.
Ты думаешь:"Это не я, просто так, наважденье".
Так это ведь сон, не горюй, улыбнись, моя радость.
Принцессам удача положена с фактом рожденья.

Храни свое счастье, что было по крошке добыто,
Сияй в нем, как в тронном, сугубо торжественном зале.
Пусть все монотонно твердят о засилии быта,
Все это исконно плебейские псевдопечали.

Наверх

Кончиком пальчика - нежно, как кошечка,
Сонных ресниц не нарушив покоя,
В ритме дыханья сливаясь с тобою,
Линию счастья вести по ладошке..

Выше к запястью, медленно, трепетно
Тоненькой змейкой к предплечью сильному
Нервно-крохотной дрожью осиновой.
К самому сердцу вдруг локоном пепельным.

..Тысячи мелких мурашек по коже..
Чу! Слабый вздох..Затаюсь на мгновенье.
Сонные чувства в свободном падении..
Милые ямочки щечки встревожили!!
Вверх к подбородку, легко ненавязчиво
тсс!-по губам таким влажным, капризным..
Линия счастья - две линии жизни
Чмокну на ушко:" Люблю тебя, спящего!!"

Наверх

Я сегодня прольюсь дождем,
Чтоб в автобус ты сесть не смог.
Чтоб пошел бы домой пешком,
Чтоб до ниточки весь промок.

Буду рядом с тобой идти,
Что-то тихо тебе шептать,
И бессовестно по пути
На глазах у всех целовать.

Не заметит никто ничего.
Да и ты вряд ли что-то поймешь.
Просто я, чтоб побыть с тобой,
Превратилась сегодня в дождь.

Наверх

Шарик пломбира легко в чашке кофе тает.
Мам, ну хоть чем-нибудь я на тебя похожа?
Знаешь, мы редко с тобой по душам болтаем.
Может, сегодня получится. Вряд ли может.
Хочешь - давай о погоде и о работе,
Даже о бывших любовниках - через силу.
Мы не общаемся? Просто живу в цейтноте.
Мальчик с девятого? Думаешь, очень милый.
Мне наплевать на него - я его не знаю.
Мам, ты опять подыскать мне пыталась мужа?!
Хватит. Пора или нет - я сама решаю.
Только не надо про дочек твоих подружек!
Ну, не сердись. Просто нервы уже ни к чёрту.
Верю, что ты не со зла. Всё, давай забудем.
Мёд я дотратила. Утром ещё. Для торта.
Брось, я почти-что привыкла к своей простуде.
Что ты пытаешься вызнать, скажи мне прямо?
Ах, ты об этом. Ну вот и ясна картина.
Лишние знания - лишние беды, мама.
Хочешь, совру тебе: "Это не тот мужчина"?
Поздно уже. Разбуди меня в пять. Работа.
Завтракать? Буду. В обед. В близлежащей чайной.

Мам. А скажи, ты научишь меня в субботу,
Печь пироги, и смеяться, когда печально?.

Наверх

Я искала тебя, годами долгими
Искала тебя, дворами темными
В журналах, в кино, среди друзей
И в день, когда нашла, с ума сошла

Ты совсем как во сне
Совсем как в альбомах,
Где я рисовала тебя гуашью

Дальше были звонки, ночные больше
Слезы, нервы, любовь и стрелки больше
Но не мои, и старые зазнобы
Куришь каждые пять
мы устали оба

Ты совсем как во сне
Совсем как в альбомах,
Где я рисовала тебя гуашью

Наверх

Наверх

Дым сигарет
Старый букет
Сутки смотрю в телевизор

Настежь балкон
И молчит телефон

Задыхаюсь без тебя
И твержу про себя

Просто получилось так
Я теперь твой враг
За какое преступление?

Просто получилось так
Я теперь твой враг
Я не попрошу прощения

Город не спит
Время стоит
С кем твои игры сегодня?

День или год
Мне объявлен бойкот
Не пойму как дальше жить
Ты не можешь простить

Просто получилось так
Я теперь твой враг
За какое преступление?

Просто получилось так
Я теперь твой враг
Я не попрошу прощенья

Наверх

. Все ложь, одна любовь — указ беспрекословный,

И в мире все игра, что вне игры любовной.

Наверх

Никого не будет в доме,
Кроме сумерек. Один
Зимний день в сквозном проеме
Незадернутых гардин.

Только белых мокрых комьев
Быстрый промельк моховой.
Только крыши, снег и, кроме
Крыш и снега, -- никого.

И опять зачертит иней,
И опять завертит мной
Прошлогоднее унынье
И дела зимы иной,

И опять кольнут доныне
Неотпущенной виной,
И окно по крестовине
Сдавит голод дровяной.

Но нежданно по портьере
Пробежит вторженья дрожь.
Тишину шагами меря,
Ты, как будущность, войдешь.

Ты появишься у двери
В чем-то белом, без причуд,
В чем-то впрямь из тех материй,
Из которых хлопья шьют.

Наверх

Наверх

Резкий звон ворвался в полутьму,
И она шагнула к телефону,
К частому, настойчивому звону.
Знала, кто звонит и почему.

На мгновенье стала у стола,
Быстро и взволнованно вздохнула,
Но руки вперед не протянула
И ладонь на трубку не легла.

А чего бы проще взять и снять
И, не мучась и не тратя силы,
Вновь знакомый голос услыхать
И опять оставить все как было.

Только разве тайна, что тогда
Возвратятся все ее сомненья,
Снова и обман и униженья -
Все, с чем не смириться никогда!

Звон кружил, дрожал не умолкая,
А она стояла у окна,
Всей душою, может, понимая,
Что менять решенья не должна.

Все упрямей телефон звонил,
Но в ответ - ни звука, ни движенья.
Вечер этот необычным был,
Этот вечер - смотр душевных сил,
Аттестат на самоуваженье.

Взвыл и смолк бессильно телефон.
Стало тихо. Где-то пели стройно.
Дверь раскрыла, вышла на балкон.
В первый раз дышалось ей спокойно.

Наверх

Посмотри,в каком красивом доме ты живешь.
Я вчера пошел за пивом - прямо обомлел
Целовал его слепой расплакавшийся дождь
Извиняясь,что всю зиму грипом проболел

Я стоял бы,любовался до скончанья дня
Вместе с нашим участковым молча под грибком
Но в пакетике прозрачном дырка у меня
И все время утекает пиво из него.

Я ушел в апрель,я нашел повод
Я замерз,укутываясь в твой холод
И пошел на улицу встречать лето
А лето - это маленькая жизнь.

Лето - это маленькая жизнь порознь
Тихо подрастает на щеках поросль
Дом плывет по лету - а меня нету
Лето - это маленькая жизнь

Странно,мы все время были в городе одном,
Ты все там же, в доме на последнем этаже,
А я в различных точках,именующихся дном.
Впрочем,если пить ,то нету разницы уже.

Я и не заметил,что конец мая,
Что давно повесилась метель злая.
Выпил с участковым ,смотрю - лето,
А лето - это маленькая жизнь

И хотя в окне твоем ночует наша грусть
Я в мусоропровод бросил два своих ключа
И к тебе я точно этим летом не вернусь
Я хожу в кино и в Парк культуры по ночам.

А ты вернулась с моря - я вчера видел
Словно прошлой жизни посмотрел видик
Видик про разлуку,про твое лето
Лето - это маленькая жизнь

Жизнь,в которой не было ни дня фальши.
Вряд ли кто-то точно знает - что дальше
Только участковый мне кивнет молча
Лето - это маленькая жизнь.

Её звали Оля. Она была совсем молоденькая, каких то неполных, 20-ти лет. Мы познакомились с ней случайно, просто на улице. Однажды, через пару недель после знакомства, мы вдруг, разговорились на тему женского оргазма. До этого, мы ещё не занимались с ней сексом. Разговор был достаточно откровенный, хоть она, и сильно смущалась. Послушав какое-то время, глупости молоденькой девушки, вдруг говорю ей:
-А ты хочешь испытать, настоящий оргазм?- и смотрю, ей прямо в глаза. Она запнулась, покраснела, опустила глаза. Помолчала, какое-то время… Говорит еле слышно:
-Да…
-Не слышу?!
-Да! – повторила она с вызовом, и посмотрела мне прямо в глаза.
- Хорошо, всё будет завтра – у меня были некоторые мысли, и мне надо было подготовится. Как мне показалось, это, принесло ей некоторое облегчение. Вероятно, ей тоже надо было подготовится. Но она даже не догадывалась, что её ждёт!
Мы встретились на следующий день, и я повёл её, к себе домой. Она была в белой, шёлковой рубашечке, с длинными, широкими рукавами, и в чёрной, широкой юбке, чуть выше колен. На ногах, были чёрные, классические туфли, на небольших каблучках. Про себя отметил, что для моей задумки, она оделась очень даже правильно. По-моему, она слегка нервничала, но, не от близости секса, а от моего обещания, настоящего оргазма.
Для начала, чтобы она немного расслабилась, предложил ей бокал вина. Она сидела на кровати, трогательно сдвинув ножки, и с бокалом в руке. Я допил, встал, поставил бокал, и, выйдя на середину комнаты, позвал её к себе. Она подошла, и я забрал у неё бокал. Мы стояли друг против друга, и она явно не знала, что делать дальше. Я взял её за плечи, поцеловал в губы, недолго, успокаивающе, и развернул спиной к себе. Она просто стояла, опустив руки вдоль тела, и ждала моих действий. И я, стал действовать.
Взял приготовленную заранее, чёрную, атласную, широкую ленту, и, перебросив через голову, завязал ей глаза. Она, явно этого не ожидала! Инстинктивно подняла руки к лицу, и попыталась снять.
-Зачем это?!- в голосе слышалось удивление.
-Доверься мне!- я взял её запястья и опустил руки вниз. Потом, взял другую ленту, и, заведя одну руку за спину, накинул на запястье, скользящую петлю. Потом завёл за спину вторую руку, и привязал к первой. Она, явно нервничала, и попыталась вырваться.
-Что ты делаешь?! Отпусти меня!- она ещё раз дёрнулась. Но я, держал крепко.
-Оля, доверься мне! Всё будет хорошо!- я отпустил её. Она стояла посреди комнаты, с завязанными глазами, и связанными за спиной руками. Я снова взял её за плечи, и повернул лицом к себе. Легко провёл рукой по её волосам, по щеке, по губам. Потом, очень легко, невесомо, поцеловал в губы. Она открыла рот, навстречу поцелую, но он уже кончился. Она только схватила ртом воздух, и глубоко вздохнула. Я положил ей руки на талию, и слегка придерживая, стал медленно, и очень нежно целовать её лицо, иногда переходя к губам. Но не давал ей, поцеловать меня в ответ. Она успевала только схватить воздух, открытым ртом, а мои губы, были уже в другом месте. Я перешёл на её шею, с такими же невесомыми поцелуями. Она откинула голову назад, и слегка прогнула спинку. Я покрепче взял её за талию. От моих поцелуев, она стала заводиться. Иногда её руки вздрагивали, она, как бы забывала, что они связаны, и пыталась тоже меня обнять. Я переместил свою левую ладонь, на её спину, повыше попки, и привлёк к себе, но в то же время, продолжая целовать в шею. Она прогнулась ещё сильнее, ведь голова её, была запрокинута назад, в то время как рукой, я сильно прижимал её к себе. Я почувствовал, что её прелестный, слегка выпуклый животик, дрожит мелкой дрожью. То ли от наслаждения, то ли от напряжения. Правой рукой, я стал расстёгивать её рубашку. Медленно, сверху вниз, одновременно перенося поцелуи ниже, на обнажаемое тело. Что бы дать мне возможность, целовать себя, она ещё сильнее прогнулась, ведь её живот и бёдра, были попрежнему, прижаты ко мне, моей левой рукой. Она согнула одну ножку, что бы не упасть, если я вдруг отпущу её, и я почувствовал её колено, упирающееся мне в бедро. Быстро расстегнув, оставшиеся пуговицы, я одним движением, скинул её рубашку, с маленьких, прелестных плечиков. Тонкий шёлк, соскользнул легко, обнажив её гибкий стан, и повис сзади, на связанных руках. Моему взору предстал, маленький, полупрозрачный, кружевной лифчик. Сквозь него, просвечивали розовые соски, которые уже набухли, от желания. Сразу захотелось, прикоснуться к ним! Но, нет. Время ещё не пришло. Потихоньку, я стал ослаблять давление, на её спину, и отпускать от себя. Она выпрямилась, а я, опустившись на колено, поцеловал её в нервный животик. Она опять дёрнулась, но руки крепко связаны, и у неё нет никакой возможности, участвовать в процессе. Держа её за попку, я целовал её живот, то легко, то крепко. Ласкал её пупок языком. Она, уже тяжело дышала. И вот, я, приподняв подол её юбки, медленно, очень медленно, стал стягивать с неё трусики. Они были такие же прозрачные, как и лифчик. Моя голова, была полностью у неё под юбкой. Я стал нежно целовать, оголяющееся из под трусиков тело, и вот, наконец, они легко соскользнули вниз. Она подняла одну ножку, затем другую, и грациозно перешагнула через них. Её прекрасный бугорок, был полностью лишён волос. Алые, влажные губки, были слегка приоткрыты. И я поцеловал её, прямо туда. Она вздрогнула, от неожиданности, и сдвинула ножки, согнув одну в колене. Нежно, но твёрдо, я выпрямил её колено, и её губки, снова приоткрылись. Я стал ласкать её ножки, и почувствовал, что они тоже дрожат. Я водил кончиками пальцев, медленно, снизу вверх, и сверху в низ, по одной ноге, по другой. Потом просунул ладонь ей между ног, и стал медленно вести вверх. Она раздвинула их слегка, и её губки, раскрылись ещё сильней. Тогда я вновь поцеловал её туда, и тут же отпустил. Она замерла в недоумении, не чувствуя ни моих рук, ни моих губ. Я немного отодвинулся, и просто смотрел на неё. Потом встал, зашёл сзади, расстегнул лифчик, и развязал руки. Рубашка упала на пол. Она сама сбросила лифчик, и хотела повернуться ко мне, но я не дал, взяв её за плечи. Потом, я снова связал ей руки, и она, не пыталась сопротивляться. Я положил ей ладонь на живот, и прижал её к себе. Её восхитительная, маленькая попка, прильнула к моему члену, который уже давно затвердел, и рвался из джинсов наружу. Другой рукой, я медленно провёл по её телу, снизу вверх, от пояса, до шеи. Дойдя до подбородка, я запрокинул её головку назад, и развернул к себе. Слегка наклонившись, поцеловал её в губы, долгим, поцелуем. Она открыла ротик, и мой язык проник внутрь. Через некоторое время, я почувствовал, что она задыхается, и отпустил её. Она глубоко вздохнула, и её головка, выпрямилась. Я оставил её стоять, посреди комнаты, и отошёл в сторону, что бы полюбоваться ею. Она стояла, такая трогательно-беззащитная, с завязанными глазами, со связанными, за спиной, руками. Полуобнажённая, в одной лишь юбочке, и я знал, что под ней, ничего нет. Её грудь была восхитительна. Небольшого размера, с вздёрнутыми вверх, набухшими сосками. Её животик, был слегка выпуклый, и еле заметно подрагивал. Она переступила с ноги на ногу, и тихо спросила:
-Ты где. - я молчал, и просто смотрел – Ты где?- вновь повторила она.
Тогда я снова подошёл к ней, и быстро, одним движением руки, расстегнул молнию на юбке. С тихим шелестом, она упала вниз, к её ногам. Она переступила через неё, и осталась совсем обнажённой. Тогда, я дал волю рукам, и стал ласкать её всю, то легко, невесомо, на грани контакта, то, прижимая ладони, и тиская её. Но сосков я пока не касался. И больше не трогал её губки. Это, сводило её с ума! Я ласкал её грудь, но избегал сосков. Я гладил её ножки и живот, но не трогал её бугорок. Я обходил их стороной, по кругу. Это было, похоже на пытку. Она вся дрожала, и перебирала ножками, сгибая то одну коленку, то другую. Её руки дёргались, но не могли освободиться. Она часто дышала, её грудь поднималась и опускалась.
-Пожалуйста…- вдруг прошептала она - Ну, пожалуйста! - её голос звучал умоляюще. Но я был непреклонен, я молчал, и продолжал эту пытку. Она уже давно, и обильно текла, и её ножки стали мокрыми. Её алые губки, раскрылись, и только ждали, когда, наконец, я уделю им внимание. Казалось, только тронь их, только проникни внутрь, только коснись её клитора, и она тут же кончит! Но это, не входило в мои планы. Вдоволь наигравшись с её телом, и ощупав её всю, с ног до головы, я обнял её, и освободил ей руки. Она тут же, обняла меня за шею, прижалась всем телом, дрожащим крупной дрожью, и стала целовать меня в губы. Я позволил ей это, и тоже ответил. Мы долго целовались, а потом, я взял её на руки, и отнёс на кровать. Уложив, я отвёл её руки назад, ей за голову, и снова связал их. После этого привязал их к спинке кровати. Её ножки, я развёл в стороны, на ширину кровати, и привязал, каждую в отдельности, к противоположной спинке. Теперь, она была лишена, возможности двигаться, и лежала вытянутая вдоль кровати, со связанными руками, и ногами. Полностью обнажённая, с завязанными глазами, и в моей полной власти. Я присел рядом, и легко прикасаясь ладонью, к её ноге, медленно повёл руку вверх. Немного задержался на коленке, лаская пальцами её внутреннюю часть, потом продолжил медленное движение, по внутренней стороне бедра. Слегка, мимолётно, коснулся алых, и влажных губ, которые сразу раскрылись навстречу моим пальцам. И тут же, повёл руку вниз, по другой ноге. Снова задержался на коленке, и, наклонившись, поцеловал её в живот. Мой язык, коснулся её пупка, и стал нежно его ласкать. Она, снова задрожала. Лаская её животик, губами и языком, я медленно, повёл руку вверх, по её ноге. Приблизившись к её промежности, слегка надавил на её губки, и они тут же, раскрылись полностью. Она попыталась согнуть, и сдвинуть ножки, но была крепко связана, и только напряглась всем телом. Тогда, я поцеловал её, в этот юный бутон, и она снова напрягла ноги, пытаясь освободиться. Но, конечно, ничего не вышло. Потом я перенёс поцелуи на её пульсирующий животик, и стал ласкать её розочку, двумя пальцами. Слегка, очень нежно. Она была, уже вся мокрая. Я стал целовать её грудь, по-прежнему избегая соски. Ладонь положил на живот, и придавил его. Она подалась вперёд, прогнув спинку, и выпятив грудь, и тихо застонала. Я нажал сильнее, она снова застонала. И тут, я сжал губами, её набухший сосок, и коснулся его языком. Раз, другой. Рука была наготове, и неожиданно, я несильно, очень легко, прикусил её сосок зубами, и в то же время резко ввёл свой палец, в её узкое влагалище. Она вскрикнула, и дёрнулась. Но ей не было больно, я вовсе не садист. Она просто не ожидала, хоть и давно уже ждала. Мои губы перешли на другой сосок, а палец нащупал её клитор. Её руки и ноги, судорожно вздрагивали, пытаясь, освободится, но власть моя над ней, была безраздельной! Она стонала, кричала, и билась под моими руками, ещё немного, и она может кончить. Но я, не хотел этого. Поэтому, я убрал руки, и, поймав её ротик, одарил его долгим и глубоким поцелуем. Когда поцелуй закончился, она тяжело вздохнула.
-Что ты делаешь со мной? Я сейчас умру! Я схожу с ума…
-Нет, от этого не умирают, и это, ещё не всё.
-Развяжи меня… Пожалуйста! Я хочу… - я не дал ей договорить, и заткнул рот, очередным, долгим поцелуем. Потом я снова стал целовать её сверху вниз. Шейка, плечи, грудь, живот. Бёдра, губки, колени. Она опять забилась, и застонала. Сместившись вниз, я развязал сначала одну, потом другую ногу. Она, тут же, согнула их, и ещё шире развела в стороны, как бы приглашая войти в неё.
-Пожалуйста… Ну пожалуйста… - шептала она, как в бреду.
Но я хотел не этого, это слишком просто. Молча, раздевшись, снова приблизился к ней. Я надавил на её коленки, и, выпрямив ей ноги, сдвинул их вместе. Потом сел сверху, так что её ножки оказались зажатыми между моими коленями. Упёршись руками в кровать, я приставил свой твёрдый член, к её губкам, которые были плотно сжаты её бёдрами, и осторожными движениями, вверх и вниз, стал потихоньку проникать ей между ног. Она попыталась раздвинуть их, но была плотно зажата, между моими ногами. Наконец, я почувствовал, что головка, нашла вход. Это было не трудно, смазка была обильной. Она замерла, в ожидании, и напряглась. Но я, не спешил. Опираясь на руки, я снова занялся её грудью. Целовал, ласкал, покусывал. Использовал весь свой арсенал. И когда, она полностью переключилась на свои ощущения, там, выше, я вдруг вдвинул в неё своё орудие, давно уже изнемогавшее от желания. Прицел был точный, я вошёл сразу, и глубоко. Из за сдвинутых ног, давление у неё внутри, было очень сильным. Но мой член, был достаточно твёрд, что бы проложить себе дорогу. Я придавил её сверху, и она одновременно почувствовала мою тяжесть, обрушившуюся на неё снаружи, и мою силу, распирающую её изнутри, и мой поцелуй глубокий и страстный. Она стала задыхаться, и я дал ей вздохнуть. Мои движения в ней, вызывали её крики, которые так возбуждали, что мне хотелось проникнуть ещё глубже. И мои толчки становились всё мощнее. И тут, я понял, что она кончает. Она вскрикнула последний раз, и тихо застонала. По её телу прошла судорога, и она затихла. Я прекратил, всякие движения, и мой член, остался в ней, и был так же твёрд. Я нежно поцеловал её в губы, но она не ответила. Казалось, она, где-то далеко. Через пару минут, она вдруг прошептала: "Ещё… Я хочу ещё…". Я был наготове, и медленно стал разгонять своё орудие. Вверх, вниз, быстрее, быстрее. Она опять стонала, и вскрикивала. И тогда, я позволил себе, закончить начатое. Темп увеличился, потом ещё, и вот, я почувствовал, напряжение, перед выстрелом. Ещё пара толчков, и… Волна удовольствия прошла по телу. И она, почувствовав мою дрожь, и мой финальный салют, прогнулась мне навстречу, и ещё раз кончила. Я наполнил её своим семенем, отдав ей всё, до капли.
Через несколько минут, слегка успокоившись, я протянул руку, и отвязал её от кровати. Она сняла повязку, и обняла меня. Я всё ещё, был на ней. И тут я увидел её глаза, широко раскрытые, сияющие как звёзды, и полные слёз. Я поцеловал её в губы, и погладил волосы. Она смотрела на меня, и слёзы катились у неё из глаз.
-Милая, почему ты плачешь? Я сделал тебе больно? Я обидел тебя?- она не ответила, только замотала головой. Всхлипнула, и сама поцеловала меня.
-Мне было так хорошо! Так восхитительно! Таких чувств, я никогда не испытывала!
Мы ещё долго так лежали, и тихо разговаривали, и целовались. И снова стали заводиться, и… Но это, уже другая история!

Когда все гости разошлись, Ржевский, до сих пор медливший, взял с подоконника свою легкую соломенную шляпу. Но Рязанцев тотчас же запротестовал:

– Неужели вы хотите ехать в город? Да я вас ни за что не пущу. Вы даже извозчика теперь нигде не достанете.

Ржевский повернул голову к Варваре Михайловне. Она видела, что его глаза просят и в то же время выражают покорную готовность подчиниться ее решению. Она быстро отвернулась от него и, делая вид, будто не слышит слов мужа, вышла на террасу. Но, лицом к лицу с жутким молчанием деревьев, застывших в тягостном томлении, среди душной темноты, ей сделалось страшно, и вместе с тем она почувствовала жалость к Ржевскому. Варвара Михайловна воротилась в комнату.

– Через полчаса разразится страшная гроза, – сказала она сухо и избегая глядеть на Ржевского. – Вам придется остаться.

Он молча поклонился ей и положил шляпу. Варвара Михайловна решила не оставаться больше с гостями ни одной минуты. Ей хотелось поскорее уйти в свою комнату, лечь, успокоиться, забыться сном.

– Разве ты не будешь ужинать? – спросил ее Рязанцев, когда она подошла к нему, чтобы поцеловать его в лоб, что она всегда делала, прощаясь с ним.

– Нет, – ответила она кротко, – я устала.

Придя к себе, в свою маленькую комнатку с веселыми обоями и узкой девичьей кроватью (Рязанцевы всегда спали в разных комнатах), она зажгла перед зеркалом две свечи и стала раздеваться. Медленными, ленивыми движениями она сняла верхнее платье, освободилась от корсета и, вынув из головы шпильки, быстрым, привычным движением руки распустила по плечам и спине волны густых темных волос.

Прижав крепко ладони к груди, закинув назад голову и полузакрыв глаза, она долго оглядывала в зеркале свою прекрасную полунагую фигуру, и смутное чувство жалости к себе закралось в первый раз в ее душу. Года через четыре, много через пять, думала она, завянет это упругое розовое тело, старость проведет на лице морщины, яркие губы побледнеют… А любила ли она хоть один час той соблазнительной любовью, к которой сейчас так пламенно призывал ее Ржевский? Знала ли она наслаждение отдать всю свою пышную расцветшую красоту, отдать всю себя сладким ласкам? Нет. Редкие минуты физической близости к мужу вспоминала с холодным отвращением. Она шла к нему, исполняя тяжелый долг, и ему всегда бывало потом неловко перед ней, и он робко уходил, прося извинения, догадываясь о том, что его жена испытывает в эти минуты.

– Пропадает молодость, пропадает красота, – шептала с горечью Варвара Михайловна, глядя на свое отражение глазами, затуманившимися тоской. – За что же? За что?

Окончив молитву, она потушила свечи и легла. Холодное прикосновение простынь и подушек сначала несколько успокоило ее, но через пять минут она уже металась по постели с горящей головой, постоянно перевертывая подушки, чтобы найти холодное местечко. Сладкие и грешные мечты, которые она гнала прочь от себя вечером, теперь, в тишине и темноте, овладевали ее воображением и распаляли его – те фантастические мечты, которые хоть раз в жизни обуревали ночной порою каждого смертного, которые недоступны для признаний и которые утром кажутся чудовищным кошмаром. Теперь уже поведение Ржевского не возмущало, не оскорбляло чистоты Варвары Михайловны. Наоборот, она всеми силами души жаждала теперь, чтобы этот опьяняющий вечер продолжался без конца. Она сожалела о том, что Ржевский не был еще смелее, а она – еще уступчивее. В забытьи, задыхаясь среди душной и немой темноты, она охватывала руками подушку и тесно прижималась к ней. Порою ей казалось, что она слышит в комнате странные, крадущиеся звуки и чье-то осторожное дыхание; она прислушивалась, зажимая рот рукою, и убеждалась, что то стучит в ее груди сердце.

Молния блистала все чаще и ярче, гром рокотал глухо и беспрерывно, точно приближающийся голодный зверь, но дождь еще медлил, собираясь с силами, прежде чем обрушиться на землю. Вдруг Варвара Михайловна явственно услышала против своего окна в саду, шагах в десяти от дома, осторожное и нежное пение:

Отчего же робкое признанье
В сердце так тебе запало глубоко?

Чутким ухом она сразу узнала и слова и мотив и, быстро сев на кровати, прошептала, точно говоря кому-то на ухо:

– Он не знает моего окна. Я отворю. Но странная тяжесть так сковала все ее члены, что она не шевельнулась и замерла, охватив колени руками.

Ты вздыхаешь, ты молчишь и плачешь…
Иль слова любви в устах твоих немеют?

– продолжал напевать голос за окном едва слышно, но неотразимо настойчиво.

– Я отворю, – опять прошептала Варвара Михайловна, глядя расширившимися глазами в темноту и слыша горячечное биение сердца.

Или ты меня жалеешь? Не любишь?

Страшный порыв ветра вырвал ставни из ее дрожащих рук и с ожесточением хлопнул ими об стену. В то же время все небо мгновенно сделалось ослепительно-синим, и на нем резко вырисовались черные верхушки деревьев. Варвара Михайловна зажмурила глаза и, оглушенная раскатом грома, грянувшим вместе с молнией, отпрянула назад.

– Варвара Михайловна… Barbe. Ради бога… Только два слова… – услышала она из сада взволнованный шепот Ржевского.

Она, вся дрожащая, испуганная, с пересохшим ртом, стояла нерешительно среди комнаты и не отвечала на этот призыв.

– Прелестная, чудная. – умолял под самым окном осторожный шепот.

Она сделала два шага к окну и вдруг остановилась на месте, объятая ужасом и стыдом.

– Мама! Мама! Мама! – услышала она из-за стены нетерпеливые, призывающие звуки детского голоса. – Мама, я боюсь! Мама, где ты?

Она бросилась в детскую, сразу позабыв и об открытом окне, и о стоявшем под ним Ржевском, и о своих ночных волнениях. В детской было темно, лампадка погасла, няня спала неслышным старческим сном, а Аля заливалась слезами, призывая мать.

Варвара Михайловна наклонилась над кроватью Али, обхватила руками ее маленькое тельце, теплое и душистое, и с горячей любовью крепко, как только могла, прижала к себе.

– Что с тобой, моя дочечка? Что, моя славная? – спрашивала она, осыпая поцелуями шею, руки и ноги ребенка.

– Мама, я боюсь… темно, страшно… бог на небе гремит… – жаловалась девочка, разом стихая и тесно прижимаясь к матери.

– Не бойся, не бойся, глупенькая. Я всегда с тобою, моя девочка, моя кошечка, моя звездочка. Хочешь, я сама с тобой лягу? Хочешь? Ну вот так, видишь, какая ты умница…

Она долго говорила ей нежные, простые фразы. Девочка перестала плакать и только изредка нервно, прерывисто вздыхала. Наконец она успокоилась совсем и заснула, слушая ласковые, баюкающие слова.

Читайте также: