Стекла стекол нерв нервов

Повреждения нервов верхних и нижних конечностей - одни из частых и тяжелых видов травм

Повреждения нервов верхних и нижних конечностей, к сожалению, являются одним из частых и тяжелых видов травм, которые могут кардинально изменить качество и образ жизни человека, как в повседневной бытовой, так и в профессиональной среде. Значительное число ошибок диагностического, тактического и технического порядка в повседневной медицинской клинической практике, к сожалению, приводят к полной или частичной нетрудоспособности пациента, нередко вынуждают больных менять профессию, становятся причиной инвалидности.

Повреждения периферических нервов разделяют на закрытые и открытые.

• Закрытые повреждения: в результате сдавления мягких тканей руки или ноги, например, вследствие неправильного наложения жгута при кровотечении, в результате сильного ушиба или удара, длительного вынужденного положения конечности с давлением извне, как последствие переломов костей. Как правило, полного перерыва нерва в таких случаях не наблюдается, поэтому исход обычно благоприятный. В некоторых случаях, например, при вывихах костей кисти, вывихе стопы или крупного сустава, закрытых переломах костей конечностей со смещением отломков может возникнуть полный перерыв ствола нерва или даже нескольких нервов.
• Открытые повреждения являются следствием ранений осколками стекла, ножом, листовым железом, механическими инструментами и т. п. В этом случае повреждение целостности структуры нерва происходит всегда.

К сожалению, нередко повреждения нервов являются последствием оперативных вмешательств.

Наступающие изменения проявляются в зависимости от уровня повреждения нерва, характера травмы или длительности воздействия травмирующего агента различными синдромами расстройств функции.

Открытые повреждения периферических нервов. Волокна всех периферических нервов смешанного типа - двигательные, чувствительные и вегетативные волокна, количественные соотношения между этими видами волокон неодинаковы в разных нервах, поэтому в одних случаях более выражены двигательные нарушения, в других отмечается снижение или полное отсутствие чувствительности, в третьих - вегетативные расстройства.

Двигательные расстройства характеризуются параличами групп или отдельных мышц, сопровождающимися исчезновением рефлексов, а также со временем (через 1-2 недели после травмы) атрофией парализованных мышц.

Происходят нарушения чувствительности - снижение, исчезновение болевой,температурной, тактильной чувствительности. Боли, усиливающиеся в отсроченном порядке.

Вегетативная симптоматика - в первый период после травмы кожа горячая и красная, спустя несколько недель становится синюшной и холодной (сосудодвигательные нарушения), появление отека, нарушения потоотделения, трофические расстройства кожи – сухость, шелушение, иногда даже изъязвления, деформация ногтей.

При ранении подкрыльцового нерва невозможно отведение плеча, имеется атрофия дельтовидной мышцы, нарушение чувствительности в наружно-задней поверхности плеча. Поражение мышечно-кожного нерва исключает возможность одновременного разгибания предплечья и супинации кисти.

При поражении общего ствола седалищного нерва в верхней половине бедра утрачиваются сгибание и разгибание стопы и пальцев. Стопа свисает, нельзя стоять на носках и пятках. Чувствительные расстройства имеются на стопе и задней поверхности голени. Типичны вегетативные расстройства, трофические язвы стопы. Повреждение большеберцового нерва приводит к исчезновению сгибания стопы и пальцев. Стопа разогнута, пальцы находятся в когтеобразном положении. Чувствительность расстроена на задней и ненаружной поверхности голени, подошве и наружном крае стопы. Выражены вегетативные нарушения - болевой синдром. Отсутствие чувствительности имеется на передненижней поверхности голени.

Вот краткое описание нарушений, возникающих при травмах периферических нервов верхней конечности. Полноценная клиническая диагностика повреждений нервов, конечно, более сложная, и выполняется врачом с использованием дополнительных методов исследования.

При закрытых травмах, как правило, проводиться консервативное лечение длительностью около 1-2 месяцев, состоящее из физиотерапевтических воздействий (массаж, лечебная физкультура, электрогимнастика, тепловые процедуры, озокерит, парафин, диатермия, ионто-форез и т.д.), применения медикаментозных средств ( дибазол, прозевин), способствующих регенерации нерва и, как следствие, восстановлению утраченных функций и чувствительности. Необходимо использование также препаратов, снимающие боль - анальгетиков. Очень важно придать конечности правильное положение и обеспечить покой с помощью шин и других фиксирующих аппаратов.

При недостаточной эффективности консервативной терапии через 4-6 месяцев со дня травмы прибегают к оперативному лечению.

Опыт лечения больных с травмами нервов свидетельствует: чем раньше выполняется восстановительная операция, тем перспективнее возможность возобновления утраченных функций. Операция на нерве показана во всех случаях нарушения проводимости по нервному стволу (по данным исследований электромиографии).

Неполный перерыв, сдавление нервного ствола после ушибленно-рваных ран или тяжелых сочетанных травм конечностей способствует развитию диффузного рубцового процесса, ведущего к образованию рубцовой стриктуры, сдавливающей нервный ствол и приводящей к нарушению проводимости по нерву. В данной ситуации выполняется невролиз - бережное иссечение рубцовоизмененных тканей и рубцов эпиневрия, что устраняет компрессию аксонов и способствует улучшению кровоснабжения нерва и восстановлению проводимости на данном участке. Все оперативные вмешательства на периферических нервах выполняются с применением микрохирургической техники.

Микрохирургическая техника, используемая при операциях по восстановлению периферических нервов, позволяет создать оптимальные анатомические условия (точное сопоставление концов нерва с последующим сшиванием его) для полноценного восстановления функции нервов.

Вашу мысль,
мечтающую на размягченном мозгу,
как выжиревший лакей на засаленной кушетке,
буду дразнить об окровавленный сердца лоскут:
досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий.

У меня в душе ни одного седого волоса,
и старческой нежности нет в ней!
Мир огромив мощью голоса,
иду — красивый,
двадцатидвухлетний.

Нежные!
Вы любовь на скрипки ложите.
Любовь на литавры ложит грубый.
А себя, как я, вывернуть не можете,
чтобы были одни сплошные губы!

Приходите учиться —
из гостиной батистовая,
чинная чиновница ангельской лиги.

И которая губы спокойно перелистывает,
как кухарка страницы поваренной книги.

Хотите —
буду от мяса бешеный
— и, как небо, меняя тона —
хотите —
буду безукоризненно нежный,
не мужчина, а — облако в штанах!

Не верю, что есть цветочная Ницца!
Мною опять славословятся
мужчины, залежанные, как больница,
и женщины, истрепанные, как пословица.

Вы думаете, это бредит малярия?

Это было,
было в Одессе.

Вот и вечер
в ночную жуть
ушел от окон,
хмурый,
декабрый.

В дряхлую спину хохочут и ржут
канделябры.

Меня сейчас узнать не могли бы:
жилистая громадина
стонет,
корчится.
Что может хотеться этакой глыбе?
А глыбе многое хочется!

Ведь для себя не важно
и то, что бронзовый,
и то, что сердце — холодной железкою.
Ночью хочется звон свой
спрятать в мягкое,
в женское.

И вот,
громадный,
горблюсь в окне,
плавлю лбом стекло окошечное.
Будет любовь или нет?
Какая —
большая или крошечная?
Откуда большая у тела такого:
должно быть, маленький,
смирный любёночек.
Она шарахается автомобильных гудков.
Любит звоночки коночек.

Еще и еще,
уткнувшись дождю
лицом в его лицо рябое,
жду,
обрызганный громом городского прибоя.

Полночь, с ножом мечась,
догнала,
зарезала,—
вон его!

Упал двенадцатый час,
как с плахи голова казненного.

В стеклах дождинки серые
свылись,
гримасу громадили,
как будто воют химеры
Собора Парижской Богоматери.

Проклятая!
Что же, и этого не хватит?
Скоро криком издерется рот.
Слышу:
тихо,
как больной с кровати,
спрыгнул нерв.
И вот,—
сначала прошелся
едва-едва,
потом забегал,
взволнованный,
четкий.
Теперь и он и новые два
мечутся отчаянной чечеткой.

Рухнула штукатурка в нижнем этаже.

Нервы —
большие,
маленькие,
многие!—
скачут бешеные,
и уже
у нервов подкашиваются ноги!

А ночь по комнате тинится и тинится,—
из тины не вытянуться отяжелевшему глазу.

Двери вдруг заляскали,
будто у гостиницы
не попадает зуб на зуб.

Что ж, выходите.
Ничего.
Покреплюсь.
Видите — спокоен как!
Как пульс
покойника.

Опять влюбленный выйду в игры,
огнем озаряя бровей загиб.
Что же!
И в доме, который выгорел,
иногда живут бездомные бродяги!

Эй!
Господа!
Любители
святотатств,
преступлений,
боен,—
а самое страшное
видели —
лицо мое,
когда
я
абсолютно спокоен?

Allo!
Кто говорит?
Мама?
Мама!
Ваш сын прекрасно болен!
Мама!
У него пожар сердца.
Скажите сестрам, Люде и Оле,—
ему уже некуда деться.
Каждое слово,
даже шутка,
которые изрыгает обгорающим ртом он,
выбрасывается, как голая проститутка
из горящего публичного дома.

Люди нюхают —
запахло жареным!
Нагнали каких-то.
Блестящие!
В касках!
Нельзя сапожища!
Скажите пожарным:
на сердце горящее лезут в ласках.
Я сам.
Глаза наслезнённые бочками выкачу.
Дайте о ребра опереться.
Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу!
Рухнули.
Не выскочишь из сердца!

На лице обгорающем
из трещины губ
обугленный поцелуишко броситься вырос.

Мама!
Петь не могу.
У церковки сердца занимается клирос!

Трясущимся людям
в квартирное тихо
стоглазое зарево рвется с пристани.
Крик последний,—
ты хоть
о том, что горю, в столетия выстони!

Никогда
ничего не хочу читать.
Книги?
Что книги!

Я раньше думал —
книги делаются так:
пришел поэт,
легко разжал уста,
и сразу запел вдохновенный простак —
пожалуйста!
А оказывается —
прежде чем начнет петься,
долго ходят, размозолев от брожения,
и тихо барахтается в тине сердца
глупая вобла воображения.
Пока выкипячивают, рифмами пиликая,
из любвей и соловьев какое-то варево,
улица корчится безъязыкая —
ей нечем кричать и разговаривать.

Городов вавилонские башни,
возгордясь, возносим снова,
а бог
города на пашни
рушит,
мешая слово.

Улица муку молча пёрла.
Крик торчком стоял из глотки.
Топорщились, застрявшие поперек горла,
пухлые taxi и костлявые пролетки
грудь испешеходили.
Чахотки площе.

Город дорогу мраком запер.

И когда —
все-таки!—
выхаркнула давку на площадь,
спихнув наступившую на горло паперть,
думалось:
в хорах архангелова хорала
бог, ограбленный, идет карать!

А за поэтами —
уличные тыщи:
студенты,
проститутки,
подрядчики.

Господа!
Остановитесь!
Вы не нищие,
вы не смеете просить подачки!

Нам, здоровенным,
с шаго саженьим,
надо не слушать, а рвать их —
их,
присосавшихся бесплатным приложением
к каждой двуспальной кровати!

Что мне до Фауста,
феерией ракет
скользящего с Мефистофелем в небесном паркете!
Я знаю —
гвоздь у меня в сапоге
кошмарней, чем фантазия у Гете!

Я,
златоустейший,
чье каждое слово
душу новородит,
именинит тело,
говорю вам:
мельчайшая пылинка живого
ценнее всего, что я сделаю и сделал!

Слушайте!
Проповедует,
мечась и стеня,
сегодняшнего дня крикогубый Заратустра!
Мы
с лицом, как заспанная простыня,
с губами, обвисшими, как люстра,
мы,
каторжане города-лепрозория,
где золото и грязь изъязвили проказу,—
мы чище венецианского лазорья,
морями и солнцами омытого сразу!

Плевать, что нет
у Гомеров и Овидиев
людей, как мы,
от копоти в оспе.
Я знаю —
солнце померкло б, увидев
наших душ золотые россыпи!

Жилы и мускулы — молитв верней.
Нам ли вымаливать милостей времени!
Мы —
каждый —
держим в своей пятерне
миров приводные ремни!

Видели,
как собака бьющую руку лижет?!

Я,
обсмеянный у сегодняшнего племени,
как длинный
скабрезный анекдот,
вижу идущего через горы времени,
которого не видит никто.

Где глаз людей обрывается куцый,
главой голодных орд,
в терновом венце революций
грядет шестнадцатый год.

А я у вас — его предтеча;
я — где боль, везде;
на каждой капле слёзовой течи
распял себя на кресте.
Уже ничего простить нельзя.
Я выжег души, где нежность растили.
Это труднее, чем взять
тысячу тысяч Бастилий!

И когда,
приход его
мятежом оглашая,
выйдете к спасителю —
вам я
душу вытащу,
растопчу,
чтоб большая!—
и окровавленную дам, как знамя.

Ах, зачем это,
откуда это
в светлое весело
грязных кулачищ замах!

Пришла
и голову отчаянием занавесила
мысль о сумасшедших домах.

И эту секунду,
бенгальскую,
громкую,
я ни на что б не выменял,
я ни на…

А из сигарного дыма
ликерною рюмкой
вытягивалось пропитое лицо Северянина.

Как вы смеете называться поэтом
и, серенький, чирикать, как перепел!
Сегодня
надо
кастетом
кроиться миру в черепе!

От вас,
которые влюбленностью мокли,
от которых
в столетия слеза лилась,
уйду я,
солнце моноклем
вставлю в широко растопыренный глаз.

Вдруг
и тучи
и облачное прочее
подняло на небе невероятную качку,
как будто расходятся белые рабочие,
небу объявив озлобленную стачку.

Гром из-за тучи, зверея, вылез,
громадные ноздри задорно высморкая,
и небье лицо секунду кривилось
суровой гримасой железного Бисмарка.

И кто-то,
запутавшись в облачных путах,
вытянул руки к кафе —
и будто по-женски,
и нежный как будто,
и будто бы пушки лафет.

Вы думаете —
это солнце нежненько
треплет по щечке кафе?
Это опять расстрелять мятежников
грядет генерал Галифе!

Выньте, гулящие, руки из брюк —
берите камень, нож или бомбу,
а если у которого нету рук —
пришел чтоб и бился лбом бы!

Идите, голодненькие,
потненькие,
покорненькие,
закисшие в блохастом грязненьке!

Идите!
Понедельники и вторники
окрасим кровью в праздники!
Пускай земле под ножами припомнится,
кого хотела опошлить!

Земле,
обжиревшей, как любовница,
которую вылюбил Ротшильд!

Чтоб флаги трепались в горячке пальбы,
как у каждого порядочного праздника —
выше вздымайте, фонарные столбы,
окровавленные туши лабазников.

Изругивался,
вымаливался,
резал,
лез за кем-то
вгрызаться в бока.

На небе, красный, как марсельеза,
вздрагивал, околевая, закат.

Ничего не будет.

Ночь придет,
перекусит
и съест.

Видите —
небо опять иудит
пригоршнью обгрызанных предательством звезд?
Пришла.
Пирует Мамаем,
задом на город насев.
Эту ночь глазами не проломаем,
черную, как Азеф!

Ежусь, зашвырнувшись в трактирные углы,
вином обливаю душу и скатерть
и вижу:
в углу — глаза круглы,—
глазами в сердце въелась богоматерь.

Чего одаривать по шаблону намалеванному
сиянием трактирную ораву!
Видишь — опять
голгофнику оплеванному
предпочитают Варавву?

Может быть, нарочно я
в человечьем месиве
лицом никого не новей.
Я,
может быть,
самый красивый
из всех твоих сыновей.

Дай им,
заплесневшим в радости,
скорой смерти времени,
чтоб стали дети, должные подрасти,
мальчики — отцы,
девочки — забеременели.

И новым рожденным дай обрасти
пытливой сединой волхвов,
и придут они —
и будут детей крестить
именами моих стихов.

Я, воспевающий машину и Англию,
может быть, просто,
в самом обыкновенном Евангелии
тринадцатый апостол.

И когда мой голос
похабно ухает —
от часа к часу,
целые сутки,
может быть, Иисус Христос нюхает
моей души незабудки.

Мария,
видишь —
я уже начал сутулиться.

В улицах
люди жир продырявят в четырехэтажных зобах,
высунут глазки,
потертые в сорокгодовой таске,—
перехихикиваться,
что у меня в зубах
— опять!—
черствая булка вчерашней ласки.

Дождь обрыдал тротуары,
лужами сжатый жулик,
мокрый, лижет улиц забитый булыжником труп,
а на седых ресницах —
да!—
на ресницах морозных сосулек
слезы из глаз —
да!—
из опущенных глаз водосточных труб.

Всех пешеходов морда дождя обсосала,
а в экипажах лощился за жирным атлетом атлет;
лопались люди,
проевшись насквозь,
и сочилось сквозь трещины сало,
мутной рекой с экипажей стекала
вместе с иссосанной булкой
жевотина старых котлет.

Мария!
Как в зажиревшее ухо втиснуть им тихое слово?
Птица
побирается песней,
поет,
голодна и звонка,
а я человек, Мария,
простой,
выхарканный чахоточной ночью в грязную руку Пресни.

Мария, хочешь такого?
Пусти, Мария!
Судорогой пальцев зажму я железное горло звонка!

Звереют улиц выгоны.
На шее ссадиной пальцы давки.

Видишь — натыканы
в глаза из дамских шляп булавки!

В раздетом бесстыдстве,
в боящейся дрожи ли,
но дай твоих губ неисцветшую прелесть:
я с сердцем ни разу до мая не дожили,
а в прожитой жизни
лишь сотый апрель есть.

Мария!
Имя твое я боюсь забыть,
как поэт боится забыть
какое-то
в муках ночей рожденное слово,
величием равное богу.

Тело твое
я буду беречь и любить,
как солдат,
обрубленный войною,
ненужный,
ничей,
бережет свою единственную ногу.

Мария —
не хочешь?
Не хочешь!

Значит — опять
темно и понуро
сердце возьму,
слезами окапав,
нести,
как собака,
которая в конуру
несет
перееханную поездом лапу.

Кровью сердце дорогу радую,
липнет цветами у пыли кителя.
Тысячу раз опляшет Иродиадой
солнце землю —
голову Крестителя.

И когда мое количество лет
выпляшет до конца —
миллионом кровинок устелется след
к дому моего отца.

Вылезу
грязный (от ночевок в канавах),
стану бок о бок,
наклонюсь
и скажу ему на ухо:

— Послушайте, господин бог!
Как вам не скушно
в облачный кисель
ежедневно обмакивать раздобревшие глаза?
Давайте — знаете —
устроимте карусель
на дереве изучения добра и зла!

Вездесущий, ты будешь в каждом шкапу,
и вина такие расставим по столу,
чтоб захотелось пройтись в ки-ка-пу
хмурому Петру Апостолу.
А в рае опять поселим Евочек:
прикажи,—
сегодня ночью ж
со всех бульваров красивейших девочек
я натащу тебе.

Мотаешь головою, кудластый?
Супишь седую бровь?
Ты думаешь —
этот,
за тобою, крыластый,
знает, что такое любовь?

Я тоже ангел, я был им —
сахарным барашком выглядывал в глаз,
но больше не хочу дарить кобылам
из сервской муки изваянных ваз.
Всемогущий, ты выдумал пару рук,
сделал,
что у каждого есть голова,—
отчего ты не выдумал,
чтоб было без мук
целовать, целовать, целовать?!

Я думал — ты всесильный божище,
а ты недоучка, крохотный божик.
Видишь, я нагибаюсь,
из-за голенища
достаю сапожный ножик.
Крыластые прохвосты!
Жмитесь в раю!
Ерошьте перышки в испуганной тряске!
Я тебя, пропахшего ладаном, раскрою
отсюда до Аляски!

Меня не остановите.
Вру я,
в праве ли,
но я не могу быть спокойней.
Смотрите —
звезды опять обезглавили
и небо окровавили бойней!

Эй, вы!
Небо!
Снимите шляпу!
Я иду!

Глухо.Вселенная спит,
положив на лапу
с клещами звезд огромное ухо.

Стекловолоконные штифты – новое слово в эстетическом протезировании

Очень часто в процессе лечения, например, пульпита или периодонтита стоматологу приходится высверливать большие полости, а при осложненном поражении – удалять нерв зуба (проводить депульпацию). Таким образом, зуб оказывается лишенным элементов, которые обеспечивают его прочность, и задача врача – эту прочность восстановить. Для этого в стоматологии используются штифты (стекловолоконные или анкерные). Этот метод имеет свои плюсы и минусы, сферу применения и все больше вызывает интерес у терапевтов. Почему это происходит – расскажет данная статья.

Что такое штифт

Лечение кариозных поражений (особенно осложненных) приводит к значительному иссечению дентина, иными словами от зуба нередко остается небольшой остов, который либо совсем чуть-чуть возвышается над десной, либо находится с нею вровень. Такая разрушенная коронка требует восстановления – и для эстетической цели, и для сохранения функциональности единицы. Особенно если речь идет о фронтальной группе зубов.

В таких случаях перед врачами стоит непростая задача: не просто устранить эстетический дефект, но и нормализовать функцию твердых тканей зуба. Протезирование коронкой в данном случае бесполезно, потому что ее элементарно не на что надеть. И тогда на помощь доктору приходит относительно молодое изобретение – штифт. Суть его применения проста: он вставляется в прочищенный корневой канал, а на торчащий над десной конец наращивается коронка.

Виды штифтов

Анкерные (металлические) штифты используются в стоматологии очень давно, но имеют ряд минусов. Они жесткие и нередко приводят к деформации корня или даже его перелому, они могут вызывать аллергические реакции и разрушать дентин, окисляясь.

Однако на смену им пришли полимерные посты, которые изготавливаются из синтетических материалов, а потому имеют массу преимуществ перед своими металлическим братьями.

Интересно! Обрезание стекловолоконного поста делают только алмазной фрезой, потому что только она позволяет произвести отпил без нарушения структуры штифта. Укорачивание изделия другим буром повреждает внешний слой, а значит, внутрь конуса могут проникнуть бактерии, что неизбежно приведет к его разрушению.

Плюсы стекловолоконных штифтов

• сохраняют структуру зуба и его тканей,
• не приводят к перелому корня,
• благодаря своей гибкости могут быть установлены в зубы со сложным рисунком корневого канала,
• не подвергаются коррозии,
• обладают биологической и химической инертностью, гипоаллергенны, не токсичны, не канцерогенны,
• пассивны с электрохимической точки зрения, то есть не порождают гальванический ток при наличии во рту других металлических конструкций (брекетов, коронок, мостов и т.д.),
• рентгеноконтрастны,
• легко удаляются из корневого канала, если потребуется замена,
• позволяют создать коронку зуба за одно посещение, избегая привлечения дополнительных специалистов и лаборатории,
• имеют низкую стоимость (по сравнению с анкерными штифтами),
• позволяют достигнуть отличного эстетического результата реставрации.

Недостатки полимерных ортопедических стержней

Минусов у таких изделий не очень много – в основном они касаются штифтов в целом. Так, их поверхность имеет низкую адгезию, поэтому светоотверждаемый (например, стеклоиономерный) композитный материал довольно плохо крепится к ней. Это уменьшает срок службы стекловолоконных моделей по сравнению с анкерными. Кроме того, их фиксация требует мануального навыка от доктора (потому что устанавливает штифт тот же врач, что и лечил зуб). При установке в зуб с извитыми каналами, где имеются микропустоты, может разрушаться, потому что пустоты будут оказывать дополнительную нагрузку на полимер.

Ну и в принципе это недорогое, но не самое лучшее решение для восстановления зуба, потому что нагрузка на корень распределяется неравномерно, то может привести к его быстрому перелому.

Показания для применения

• если на зубе было проведено эндодонтическое лечение и его коронка разрушена на 2/3 и более,
• если у пациента имеется аллергия на металлы,
• если речь идет о депульпации фронтальных зубов,
• если после эндодонтического лечения требуется укрепить зуб,
• если у пациента уже имеется металлическая конструкция во рту (во избежание возникновения гальванического тока).

Противопоказания для установки штифтов

К полным или относительным ограничениям относятся заболевания крови, нарушение функций центральной нервной системы, тяжелые заболевания эндокринной системы, а также онкологические диагнозы, небольшая глубина корня, не позволяющая провести наращивание на штифт, истончение дентина, болезни десен и пародонта, прогрессирующий кариес.

Методика постановки стекловолоконных штифтов

Для надежной фиксации изделия из стекловолокна врач должен сначала подготовить зуб. После окончания терапевтической части проводится депульпация (удаление нерва) и прочистка канала. Его протравливают слабым раствором фосфорной кислоты, причем ею обрабатывается не только внутренняя полость (не более 15 секунд), но и поверхность коронки (30-60 секунд). Далее зуб промывают дистиллированной водой, высушивают бумажными турундами и обрабатывают препаратом, содержащим коллагеновые волокна. Именно они должны обеспечить адгезивность изделия. После этого начинается процесс установки стержня.

Этапы постановки стекловолоконного микропротеза

1. штифт обезжиривают раствором ацетона, хлороформа, спиртом или ангидрином, покрывают двумя слоями бондинг-агента (например, системы LuxaBond),
2. в канал зуба закладывают композитный материал, равномерно распределяют его по стенкам отверстия. Этим же композитом обрабатывают поверхность штифта,
3. помещают стержень внутрь зуба и отверждают пломбировочный материал фотополимеризационной лампой,
4. после этого начинается восстановление наддесневой части коронки. Этот процесс индивидуален и зависит от степени разрушенности зуба, его места в челюсти и клинической картины. Это может быть просто композитная реставрация, либо постановка классической коронки из совершенно любых материалов.

Важно! Бондинг-агенты двойного отвержения имеют высокую химическую активность, поэтому прочно скрепляются не только с пломбировочным материалом, но и с дентином. Таким образом, достигается плотная фиксация стекловолоконного штифта и герметичность корневых каналов.

Производители полимерных штифтов

Производитель – швейцарская компания HaraldNordin. Специализируется на производстве штифтов, закругленных на конце. Они имеют три разных диаметра – 1.20 мм, 1.35 мм и 1.50 мм. Характеризуются высокой прочностью, эластичностью и светопроводимостью. Кроме того, стекловолокно Glassix схоже по структуре с дентином, что облегчает реставрационные работы и снижает различия на стыке искусственной и естественной областей. Цена одного изделия начинается от 800 рублей.

Производитель – российская компания Ikadent, чья продукция по качеству может равняться с западными аналогами. Выпускает целый модельный ряд ортопедических стрежней: цилиндрические с закругленным концом; цилиндрическо-конические с диаметрами (1,25 мм, 1,4 мм, 1,55 мм); стержень с буртиком (наростом на конце, позволяющим проводить объемную реставрацию зуба). Штифты Ikadent отличаются высокой прочностью, не нуждаются в дополнительной обработке для повышения адгезии и позволяют восстанавливать зубы при тотальном разрушении наддесневой части коронки. Стоимость одного изделия варьируется от 1500 до 2500 рублей.

Производитель – США. Данные ортопедические стержни выпускаются в трех модификациях с диаметрами 1,3 мм, 1,6 мм и 1,9 мм, а уникальная их конструкция позволяет заполнить канал, не создавая пор. Отличаются высокой прочностью и хорошими эстетическими характеристиками. Цена за штуку варьируется от 4000 до 6000 рублей.

Производитель – одноименная французская компания. Отличается от других стекловолоконных изделий прозрачностью, поэтому массово применяется в восстановлении фронтальных зубов. Прочность данных ортопедических стрежней достигается обработкой стекловолокон цирконом. Стоимость одной единицы 4000-600 рублей.

Страна-производитель – Швейцария. Стержни Fibrapost Lux имеют следующие конкурентные преимущества: рентгеноконтрастность, устойчивость к изгибу и скручиванию благодаря особому плетению, наличие микробороздок, повышающих крепление со стенками канала. Прозрачность штифтов позволяет устанавливать их в зубы зоны улыбки. Цена одного изделия начинается от 5000 рублей.

Срок службы изделий

Большинство производителей дает гарантию на изделия от 5 до 10 лет, однако истинный срок службы штифта будет зависеть от квалификации врача, установившего его, и от того, насколько точно пациент соблюдает рекомендации по уходу за реставрированным зубом. При благоприятном раскладе зуб, восстановленный на стекловолоконном штифте, может прослужить и 15 лет.

Во сколько обойдется установка

Что касается цен на лечение, то за установку штифта они начинаются в среднем от 1000 рублей. Но важно понимать, что к этому стоит добавить стоимость лечения зуба, очищение его корневой системы (т.е. прочищение каналов), а также протез (коронку или наращивание композитом) с целью восстановления анатомии зуба. Поэтому итоговая стоимость лечения начнется от 5-7 тысяч рублей.

Видео по теме