Коронавирус эпидемия или бизнес

Пока государство ещё не ввело мораторий на банкротство, кредиторы успевают массово подавать иски к крупным должникам. К чему может привести страну нормальное человеческое желание урвать своё любой ценой, рассказывает Лайф.

Российские власти пытаются избежать банкротства предприятий из-за коронавируса. Госдума уже приняла поправки, запрещающие на время эпидемии разорять компании из-за долгов. Федеральная налоговая служба по поручению правительства прекратила подавать в суды банкротные иски. Но число таких обращений в России в марте не сократилось, напротив — даже выросло ( в полтора раза по сравнению с тем же периодом прошлого года).13 941 иск за март 2020-го против 9876 исков за март 2019 года. Это говорит о том, что бизнесмены пытаются успеть вернуть деньги должников, пока им ещё не запретили это делать. Под ударом оказались даже стратегические предприятия, обеспечивающие города работой и снабжающие армию боеприпасами, их банкротство может сказаться на жизни тысяч россиян.

Карантин на дне

Пока в России повсеместно вводят режим карантина из-за коронавируса и продлевают нерабочую неделю до конца апреля, предприятия становятся банкротами, а люди теряют рабочие места.

На западном берегу Крыма без работы сидят специалисты фирмы ООО "Черноморский подводник", которые обследовали гидротехнические сооружения, занимались подъёмом затонувших кораблей и прокладкой нефтегазовых кабелей по морскому дну. 27 марта к компании подали иск о банкротстве. На самом деле проблемы у водолазов начались ещё в 2019 году. Тогда строительная компания СМУ-33 не заплатила подводникам за выполненные работы и обанкротилась.

После этого водолазам удавалось перебиваться небольшими контрактами, но с началом коронавирусного кризиса рынок подводных работ окончательно схлопнулся, рассказали Лайфу в ООО "Черноморский подводник".

— Частные компании просто останавливают работу, никто не хочет вкладывать. Мы отслеживаем работы по нашей специфике. Но ничего нет, а где задачи есть, строители уже не берут на субподряд наши работы, — говорит собеседник. Банкротит крымских водолазов небольшое самарское книжное издательство.

Алуштинские водолазы работали на объектах федерального значения, теперь они вынуждены ждать чуда или переучиваться на таксистов. Очевидно, что кризис когда-нибудь закончится, но редких специалистов уже будет не вернуть. Водить такси из Симферополя в Ялту может оказаться даже выгоднее, чем опускаться к опорам Крымского моста в любую погоду и время года.

Микроскопом по пороховой бочке

Провинциальный городок Котовск Тамбовской области живёт благодаря пороховому заводу, который обеспечивает патронами российские войска: и сухопутные, и морские. Правда, в новостях предприятие фигурировало не из-за заслуг перед оборонкой, а в связи с ЧП — в 2015–2016 годах там происходили взрывы. Погибло семь человек. Ещё несколько пострадали.

Виновником первого взрыва назвали 25-летнего работягу Юрия Подколзина, протрудившегося там шесть лет. Перед сменой Юрий выпил бутылку водки и решил покурить рядом с пороховыми складами. Впоследствии при проверке завода выяснится, что там не соблюдаются требования безопасности, легковоспламеняющиеся вещества перевозят на заводе по гнилым ж/д шпалам. Ещё одна мина замедленного действия — платёжеспособность завода. Предприятие регулярно просрочивает выплату долгов. За последние пять лет партнёрам пришлось взыскивать с завода через суд более 4,5 миллиарда рублей.

27 марта к заводу подали банкротный иск. Терпение лопнуло у владельца фирмы "Грандоставка" Данила Ткаличева, который уже полтора года ждал, что ТПЗ наконец оплатит купленные им за 2,3 млн рублей оптические микроскопы.

— Кормили завтраками. То денег нет, то счета заблокированы, то директор уехал и некому согласовывать. У них (Тамбовского порохового завода. — Прим. Лайфа) куча долгов. При этом тачки для руководства покупают, — возмущённо поясняет Ткаличев Лайфу.

Фирма Данила Ткаличева активно работает на рынке госзаказа, выигрывает контракты с крупными столичными ведомствами, например поставляет канцтовары "дочке" Министерства природных ресурсов. В числе клиентов даже московский Музей космонавтики.

Ткаличев интересуется саморазвитием и коучинговыми практиками по прокачке себя и своих финансов. Чтобы увеличить заработок, он работает со своими ограничивающими убеждениями, слушает советы бизнес-ораторов Тони Роббинса и Арнольда Шварценеггера. Кажется, в систему понятий Ткаличева бизнес-модель Тамбовского порохового завода просто не укладывается.

На Тамбовском пороховом заводе, где работают с особо опасными веществами, изготавливается ещё и знаменитая игрушка — неваляшка. В ассортименте завода 12 типов кукол, в том числе неваляшка-крокодильчик, гриб и хомяк. Завод добивается у Роспатента исключительного права собирать такие игрушки.

ТПЗ получает от Министерства промышленности и торговли (от государства) сотни миллионов рублей субсидий. При этом заводу удаётся не выплачивать месяцами работникам зарплату и годами не погашать долги перед контрагентами, да и перед государством.

Росгвардии, бойцы которой охраняют стены порохового завода, пришлось шесть раз обращаться в суд, потому что у предприятия нет денег на охрану. Ответ завода был примерно следующий: оплатим по факту поступления достаточных средств.

Никто не смел банкротить градообразующий стратегический завод, пока не прижало коронавирусом. Если бы сам Тони Роббинс лично консультировал Дениса Ткаличева, он точно бы сказал — банкроть! Тебе первому отдадут по суду, но, скорее всего, должник напугается и быстро тебе заплатит. И жителям Котовска, конечно, молиться надо за второй вариант.

Не заплатить один миллион и потерять 17 миллиардов

Пока жители Котовска сидят на пороховой бочке, в Челябинске под угрозой разорения оказалось одно из крупнейших в России сталелитейных предприятий, где трудится более четырёх тысяч человек.

Заявление о банкротстве подали к дочерней структуре "Мечел" миллиардера Игоря Зюзина. Речь идёт об "Уральской кузнице". Это одно из крупнейших сталелитейных предприятий России. Оно поставляет штампованные детали для всех отраслей машиностроения, для ракетостроения и для нефтяников.

• 
  

Бизнесу приходится выплывать самостоятельно, и каждый это делает, как может (на фото: байкальская нерпа в аквариуме в центре океанографии и морской биологии "Москвариум" на ВДНХ)

Юлия Жоля, исполнительный директор Национальной ассоциации организаторов мероприятий:

— Ивент-отрасль начало лихорадить уже с февраля, а в последний месяц деятельность компаний фактически полностью прекращена. Продление выходных до 30 апреля, конечно, ожидалось, и это не добавляет оптимизма игрокам рынка.

По нашим оценкам, под сокращения в компаниях в нашей отрасли могут попасть около семидесяти процентов штата. Организация мероприятий — это сфера услуг, где основные расходы лежат в области оплаты труда наемных сотрудников.

В условиях, когда никаких мероприятий не проводится и нет никаких доходов, дополнительный месяц простоя за счет работодателя — это серьезный удар по компаниям на этом рынке. Переход в онлайн происходит, но он не может компенсировать всех расходов на оплату труда.

Текущие меры поддержки бизнеса, к сожалению, пока крайне слабо связаны с нашим рынком, надеюсь, что они появятся в следующих пакетах. Бизнес обесточен, отсрочки не помогут.

Прогнозы: рано или поздно офлайн-мероприятия, конечно, вернутся — онлайн, при всех возможностях, полностью их не заменит. Однако процесс восстановления будет медленным, если останутся те же правила, которые действуют сейчас на рынке. Например, практика стопроцентных постоплат, когда деньги за событие приходят спустя месяцы после его завершения.

Сейчас возникла ситуация, что многие агентства не знают, как выплатить зарплату сотрудникам, поскольку ждут возврата расходов или оплаты уже завершенных проектов, в том числе по госконтрактам.

— Из-за остановки школ и своей деятельности предприятия социального питания терпят большие убытки. Отражается это прежде всего на персонале, который знает специфику и умеет работать в сфере социального питания, любит и ценит свою работу.

Первые хотят сэкономить на выплате положенных по закону двух третей оклада всем работникам в период вынужденного простоя и предлагают персоналу уходить в отпуска за свой счет. Вторые, естественно, возмущены, но при этом многие из них боятся потерять работу.

Обеспечение питания в школах — это низкомаржинальный бизнес с большими оборотами и высокой долей зарплат в себестоимости. При использовании площадей и оборудования школьных пищеблоков запрещено готовить что-либо, кроме питания для учащихся. То есть даже призрачная возможность обычных ресторанов и кафе перейти на работу по доставке своей продукции здесь также неприменима.

Могло бы хоть как-то выручить комплектование продуктовых наборов для школьников. Однако зачастую власти регионов предпочитают прямую финансовую помощь родителям учащихся на цели покупки продуктов. Учитывая, что карантин продлится до начала мая и еще неизвестно, как будет развиваться ситуация с пандемией, то вывод очевиден: персонал начнет массово увольняться.

Да, большинство работников сферы питания сейчас не у дел, ведь все предприятия общепита закрыты на карантин. Но людям надо кормить свои семьи, поэтому многие в поисках любого дохода решатся на смену работы и даже на неквалифицированный труд. Чтобы сохранить штат сотрудников, необходимы субсидии из бюджета.

— Наша компания должна и будет продолжать работать, потому что мы обеспечиваем кормами сектор животноводства и попадаем в сегмент предприятий с непрерывным производством. Мы трудимся практически в полном объеме: производство не остановлено, а весь офис функционирует в удаленном режиме. Так что единственное изменение — переход на онлайн-формат деятельности.

Разумеется, перед нами поставлена непростая задача по организации дистанционной работы полевых специалистов (менеджеров, консультантов-экспертов), потому что стратегия компании подразумевает реализацию совместных с клиентами проектов по кормлению животных. Но это вполне решаемая задача — наши коллеги уже начали предоставлять все свои услуги в формате телеконференции.

И это не только удобно, но и иногда эффективнее в коммуникациях. Например, люди меньше отвлекаются при показе презентации на их экранах онлайн. Они концентрируются исключительно на ней. Так что мы только наращиваем свое присутствие в онлайне и даже готовим серию вебинаров по кормлению.

Конечно, месяц будет непростой: есть несколько факторов, которые осложняют ведение бизнеса, начиная с роста цен у наших поставщиков, с чем мы столкнулись в марте. Причем если на первом этапе цены вырастали только на импортные компоненты, то сегодня налицо тренд на повышение цен и на российское сырье.

Такие изменения на рынке создают гипотетические риски неплатежей со стороны клиентов. Однако все функционирует вполне устойчиво — сокращение персонала не планируется. Мы также стараемся не поднимать цены. Но если тренд на повышение стоимости компонентов для кормов продолжится, повышение цен коснется и нас.

Василий Лебедев, основатель школы инноваций ИКРА (образовательный и инновационный консалтинг):

Наша деятельность связана с офлайн-мероприятиями, брейнстормами, креативными и стратегическими сессиями. И мы совершенно точно планируем выживать, поэтому переобулись в воздухе в цифровую экосистему, научились воссоздавать весь наш опыт с командами и клиентами в онлайне. Таким образом, мы по-прежнему проводим консалтинговые сессии в живом времени, но только теперь со всеми цифровыми штуками.

Я считаю, что любой лидер ничто без команды. И я не исключение. Поэтому последнее, что я собираюсь делать, — увольнять людей по причине коронавируса. У нас есть всего один шанс выбраться из этой катавасии, и этот шанс напрямую завязан на деятельности всей команды одновременно. Это как резать сук, на котором сидишь. Поэтому я ищу любые другие способы сокращения бюджета.

Я думаю, что моя отрасль (образовательный и инновационный консалтинг) будет востребована и после карантина. Поэтому для меня сейчас идет неожиданная, но совершенно понятная трансформация.

Когда мы выберемся из этой заварушки, мы будем совершенно не привязаны к аренде помещения и сможем диверсифицировать свои источники бизнеса для разных клиентов. Более того, это замечательный шанс заявить о себе на зарубежных рынках. Все будет хорошо.

Алексей Ищенко, генеральный директор инвестиционной компании General Invest:

— Мы инвестиционная компания, фондовые рынки работают, и мы работаем в полном объеме. Девяносто процентов наших сотрудников осуществляют свою деятельность удаленно, без существенного снижения эффективности для уровня сервиса и качества управления активами клиентов.

Ничто в реальности для нас не меняется, за исключением формата работы с клиентами онлайн и логистических неудобств, которых, кстати, не так много. Мы довольно быстро сориентировались и сделали это еще три недели назад. Наше ИТ подразделение сработало очень грамотно и обеспечило бесперебойную работу всех сотрудников и систем.

Мы надеемся на довольно быстрое восстановление рынков, однако опасаемся, что восстановление экономики — и мировой, и российской — затянется на более длительный срок. В случае окончания пандемии в ее острых проявлениях к началу или середине лета мы можем ожидать существенного отскока рынка и последующей волатильности. Ясно, что второй и третий кварталы в любом случае будут непростыми для индустрии управления активами.

— В период новых объявленных выходных мы будем работать: подразделения, связанные с производством (разработчики, тестировка, UX), будут действовать в полноценном режиме. Практически полноценно функционируют отделы внедрения и техподдержки, потому что продолжают работать и многие наши заказчики в России.

Более того, в связи с тем, что мы в качестве помощи компаниям, переходящим на удаленку, предложили бесплатные возможности по разворачиванию ПО и аутсорсингу, у части сотрудников больше работы, чем обычно. Наблюдается и полная загрузка у нашего учебного центра, так как мы открыли для бесплатного доступа свою учебную программу.

Аналитикам работы тоже хватает, они сейчас закрывают те задачи, на которые в обычном режиме всегда не хватало времени. Для пиарщиков и маркетологов сейчас тоже горячая пора, поскольку общаться с клиентами остается только в онлайне. Так что работы хватает, мы в строю.

Вполсилы приходится работать только отделам продаж, ведь новых сделок сейчас мало. Причем мы сами на это повлияли, так как отдали многое бесплатно, понимая, что для компаний сейчас неподходящее время, чтобы разворачивать новое ПО с нуля.

Так что сокращать людей мы не планируем. Наоборот, рассчитываем, что в этот период мы сможем найти на рынке квалифицированных программистов и тестировщиков, которых нам всегда не хватает. Мы также будем искать менеджеров по продажам на направления, которые открывали до кризиса, а также на западные рынки. То есть эта ситуация, позволяющая подобрать правильных людей, для нашего ИТ-рынка благоприятная, мы можем найти специалистов, которых раньше сдернуть с места было невозможно.

В будущем, после карантина, проседание в нашей отрасли неизбежно, потому что проседает вся экономика и отрасли, в которых работают наши заказчики. Мой прогноз: рынок начнет отыгрывать где-то в сентябре. Жизнь не останавливается, к счастью.

Пройти этот период помогает то, что мы не тратили все заработанные деньги, а формировали резервы на случай форс-мажоров. Это не значит, что мы не делали инвестиции в бизнес, просто резерв не трогали.

Пока оплаты от заказчиков продолжаются, но даже если они остановятся, нашего резервного фонда хватит. В общем, это и моя жизненная стратегия: готовиться к форс-мажорам и иметь запас прочности минимум на полгода.

Дмитрий Дорошенко, исполнительный директор сервиса экспресс-доставки товаров из магазинов SaveTime:

— SaveTime — один из сервисов, которым надлежит продолжать свою работу. Мы доставляем продукты из ряда магазинов, детские и зоотовары. У нас есть сотрудники на передовой — это сборщики и курьеры, они работают в магазинах и привозят заказы клиентам. Мы их обеспечили всеми средствами защиты, измеряем температуру, дезинфицируем машины.

Есть служба поддержки и логистики — они технически должны находиться в офисе. Мы усилили меры безопасности, сделали более частой уборку помещений, остальных сотрудников перевели на удаленный режим.

Мы не только не сокращаем, но и активно набираем персонал. Сейчас особенно актуальны вакансии, связанные со сборкой заказов и развозом. В настоящий момент спрос на наши услуги очень большой.

Наш бизнес будет развиваться очень быстрыми темпами и после карантина: эпидемия спадет, а навык онлайн-заказов продуктов и товаров останется. Те клиенты, которых было сложно раскачать маркетинговыми инструментами, сейчас пришли сами.

Да, с уходом эпидемии часть их вернется к посещению магазинов, но часть останется с онлайн-сервисами, оценив преимущества экономии времени и возможности заказа не только для себе, но и для родных, например. Этот сценарий просто включится в обычную модель покупок.

Бывший военный разведчик и математик разложил COVID-19 по полочкам

25.03.2020 в 19:38, просмотров: 1303674

Александр Евсин — начальник ситуационного центра, заместитель руководителя ЦОДД (Центра организации дорожного движения правительства Москвы). В данный момент дежурная смена задействована в масштабных противоэпидемиологических мероприятиях в городе — в частности, обеспечивает организацию движения в районе строительства новой инфекционной больницы.

Сам Александр Евсин является специалистом по оценке степени угроз различного вида, в том числе и масштабных эпидемий. Он аналитик, а его посты в Интернете интересны прежде всего тем, что они спокойны и логичны.

— Вас критикуют за то, что вы пишете об эпидемии без надрыва и со знанием дела, но при этом медиком не являетесь.

— Я 17 лет проработал в военной разведке, где всегда серьезно относились к вопросам угроз глобального масштаба. По образованию — инженер-математик. Профессионально на протяжении 25 лет тружусь в сфере обработки информации и ее оценки. Имею огромный практический опыт исследования данных по самой широкой номенклатуре прикладных областей. Это всегда включает в себя погружение в предметную область, изучение вопроса и консультации со специалистами.

Безусловно, я изучил существующую проблему в мере, достаточной для оценки риска. Так что можете считать мое личное мнение относительно COVID-19 взглядом специалиста по вероятностно-статистическим методам анализа.

— И что говорит анализ статистики?

— Чтобы анализировать развитие процесса по статистическим характеристикам, необходимо иметь данные с понятной методикой сбора, методикой регистрации первичных данных. Что мы имеем в случае с эпидемией COVID-19?

Наиболее недостоверная характеристика, как я вижу, — это количество зараженных. Потому что везде применяют разные системы подсчета. Одни целенаправленно обследуют всех заболевших с признаками ОРВИ, другие смотрят только самых тяжелых, третьи — умерших, четвертые — группы риска, пятые изучают небольшие группы случайных людей. И нигде не обследуют всех граждан подряд. Плюс во многих странах или регионах просто не тестировали на COVID-19 из-за отсутствия тестов.

— Но ведь гораздо более точная характеристика — это количество смертей больных коронавирусом?

— Здесь также возможны варианты, существенно меняющие картину в локальных кластерах, потому что в группу умерших ОТ коронавируса кое-где вносят умерших С коронавирусом.

Приведу в пример смерть Франсиско Гарсиа: испанский футбольный тренер скончался от коронавируса в 21 год. Такие заголовки газет вышли по всему миру. Однако вскоре выяснилось, что несчастный молодой человек, попав в госпиталь с симптомами ОРВИ и пневмонии, был болен лейкемией, о которой даже не догадывался. Лейкемия в числе прочего вызывает крайнюю уязвимость к любого рода инфекциям. Но он пополнил статистику жертв именно коронавируса.

Также поначалу в Москве в жертвы коронавируса была занесена пациентка, страдающая множеством хронических заболеваний. И умерла она от оторвавшегося тромба. Потом наши медики разобрались и, насколько я знаю, перестали считать коронавирус причиной ее смерти.

В других странах, похоже, любой умерший пополняет статистику жертв эпидемии просто по факту наличия в его организме коронавируса. Вне зависимости от влияния на здоровье. Совершенно очевидно, что российский подход более правильный!

Что еще можно сказать о статистических данных? Поток данных — низкого качества, драматически засорен, поэтому в данный момент не может являться базой для сколь-нибудь достоверного моделирования; по нему нельзя проследить, как станут развиваться события дальше.

Ситуация усугублена тем, что люди не понимают разницы между смертностью от инфекции в популяции и летальностью самой инфекции. Тождественно воспринимают скорость выявления зараженных вирусом и реальную динамику процесса. Даже ВОЗ уже написала, что реальная летальность от инфекции — ниже, чем выявленная на сегодняшний момент. И чистая математика говорит о том же. Если умерших обнаруживают достаточно достоверно, то количество инфицированных — очень недостоверно. Последних, конечно, гораздо больше!

— Как это?!

— Только не надо падать в обморок. У подавляющего большинства инфекция протекает в легкой форме, а порой и бессимптомно. Может, и мы с вами им уже переболели и выздоровели, просто нам не делали анализы. Что это означает? Что процент летальности существенно завышен.

Это не вирусология, а математика. Если в выражении M=(N умерших/N инфицированных)*100 N инфицированных преуменьшено, то итоговое M будет однозначно преувеличено!

— Тогда как понять степень опасности?

Пока такого всплеска не видно. Более того, в глобальном масштабе по всему миру и за весь год его не будет заметно, так как ежегодно умирает более 57 млн, а начиная с декабря 2019 года зарегистрировано всего лишь 16 тыс. жертв коронавируса. Это 0,03% от общего количества смертей. Поэтому следует изучать более локальные и детализированные выборки. Однако мы имеем практически онлайн-оповещения о жертвах коронавируса, но не имеем такой же информации об общем количестве умерших всего. Имеющиеся в Интернете данные по общей смертности являются аппроксимацией, а не первичными данными. Аппроксимация данных, конечно же, не сможет показать новую причину смертности, которая занимает всего 0,03% от общего количества.

Меня бесконечно удивляет, что до сих пор точные цифры не публикуются на официальных, заслуживающих доверия ресурсах. При этом анализ имеющейся статистики не дает ровно никаких поводов для ожидания апокалипсиса. Подчеркиваю: только анализ статистики. Потому что есть новости из Италии, где, судя по тому, что пишут в СМИ и соцсетях, все очень серьезно и трагично: более 6 тыс. умерших при приблизительно 60 тыс. инфицированных. Это дает чудовищно высокую летальность в 9–10%. Такого нет ни в одной стране. Например, в Германии процент умерших составляет 0,25%, что в целом соответствует уровню риска от сезонного гриппа. Но вирусы не убивают по национальному признаку…

— Информация из Италии кажется вам неправдой?

— Это могло привести к коллапсу?

Опасность внутрибольничных инфекций также нельзя недооценивать! В истории медицины известны случаи, когда происходило массовое перекрестное заражение именно в больницах. Даже широкое использование аппаратов ИВЛ может стать в таких условиях самостоятельной угрозой. Ведь если инфекция попадет в такой аппарат, то далее она будет занесена напрямую в легкие всем остальным.

— То есть вы считаете, что истинная причина происходящего в Италии — не особо смертельные свойства вируса, а изначальная ошибка в логистике пациентов?

Работает ли в Италии международная комиссия, чтобы разобраться, что же все-таки происходит? Правильно ли вообще у них лечат? Сообщают, что в легких умерших находят и грибковые инфекции, а это следствие тяжелой иммуносупрессии, которая может возникать не собственно от вируса, а от избыточного использования антивирусных средств, в том числе серьезных препаратов, применяющихся при лечении ВИЧ.

В условиях чрезмерно завышенной опасности COVID-19 в группе риска — больные, имеющие другие серьезные заболевания: от сахарного диабета до ишемической болезни сердца. Когда персонал клиники сосредотачивается лишь на борьбе с коронавирусом — безусловно, это может привести к новым летальным исходам.

— Наблюдая за происходящим на Апеннинском полуострове, россияне боятся за своих престарелых родственников. Особенно пугает 8% смертности в возрасте 70–79 и 14,8% — в возрасте более 80 лет.

— К сожалению, люди умирают и без коронавируса. Есть открытые сайты, на которых можно узнать общие сведения о смертности в том или ином возрасте. Я возьму крайние значения: для возраста 10–14 и 75–79 лет. Данные взяты за период 1959–2009 гг.

— И что мы видим?

— В 2009-м, например, общий процент смертности (по любым причинам) в возрасте 10–14 лет составлял 0,2%. Сравниваем с графиком смертности от коронавируса — те же 0,2%. В возрасте 75–79 лет общий процент летальных исходов (по любым причинам) составлял 30%. Сравниваем с графиком по коронавирусу — там всего 8%! В три с лишним раза меньше.

— А в чем он не прав?

— Честно говоря, во всем. Начиная от неправильного использования исходных данных и заканчивая полным игнорированием биологической, медицинской, административной составляющих, касающихся распространения вируса и его последствий.

Любой патогенный вирус при его обнаружении и изучении сначала дает высокие статистические показатели смертности. Причина проста: когда происходит первое обнаружение, доля тяжелых исходов всегда высока. Потому что выборка идет из числа наиболее тяжелых случаев. Вы же не побежите в центр вирусологии с насморком.

Могу привести бытовое объяснение, показывающее, почему нельзя использовать прямую экстраполяцию данных. Например, у вас в семье в 2004 году родилась девочка, второй ребенок появился в 2008-м — снова девочка, третий — еще через четыре года, и это опять девочка. Насколько обоснован вывод, что в 2024 году у вас с женой будет 6 девочек? Ни на сколько. Это бессмысленное заключение с точки зрения реального процесса, но абсолютно верное с точки зрения экстраполяции данных.

Опасность COVID-19 не нужно преуменьшать. Она есть. А для некоторых людей, входящих в группы риска, может стать фатальной. Но это не повод для всемирной паники. Это причина для того, чтобы слушать рекомендации врачей.

— Так нужна ли тогда строгая изоляция граждан? Как пример идеально организованного карантина приводят Ухань, где находился эпицентр эпидемии — и вдруг все пошло на убыль…

— Я против жестких карантинов, останавливающих жизнь города. Может, Китай с его мощной экономикой это и может пережить, а вот для других стран это может закончиться гораздо хуже. Я считаю более правильной стратегию ограждения от опасности заражения групп риска, т.е. пожилых людей и хронически больных. Это более эффективная, на мой взгляд, модель поведения. Чрезмерно жесткий карантин если и даст результат, то просто перенесет пик с марта на май, например. Но при этом очень сильно ударит по всем областям жизни.

Бесспорно, смерть каждого человека — трагедия. Но мы говорим об оценке степени опасности. Только в России в 2018 году погибло 18 тысяч человек в ДТП. В среднем 45 человек в день. Примерно 2 человека в час! Но никто не дрожит от ужаса, садясь в салон автомобиля. А из-за коронавируса прерываются авиасообщения, армии оцепляют города, миллиарды тратятся на защиту от одного из сотен возбудителей ОРВИ…

Либо произошел действительно спонтанный медийный эффект, либо это расчетливый план по нагнетанию. Потому что падение рынков уже неделю назад оценивалось в более чем 4 триллиона долларов!

— Меры безопасности, которые предпринимаются ныне в Москве, вплоть до самого пессимистического варианта — с закрытием города, тоже кажутся несколько избыточными?

— Так работают современные механизмы общественного устройства. Надо сказать, я прекрасно понимаю должностных лиц, вынужденных принимать такие решения. Они логичны с точки зрения массовых коммуникаций. Хотя это и нерационально по отношению к объективной реальности. Очень интересный феномен, который должен, безусловно, внимательно изучаться. На мой взгляд, это действительно эпидемия, но не в медицинском смысле, а в коммуникационном — вирус паники.

Сейчас даже истинные либералы призывают государство ужесточать все и вся. При этом, давайте говорить честно, со стороны объективных данных нет причин для столь резкого ограничения прав и свобод, запрета бизнесов… Панические ожидания вкупе с разрушением деятельности множества предприятий могут стать гораздо большей угрозой, чем инфекция. Нарушение поставок продуктов в города, безработные, оставшиеся без средств к существованию, — это далеко не иллюзорные категории.

— Вы больше скептик или пессимист?

— Я привык быть пессимистом. Но при этом у меня аналитический склад ума. Настоящий аналитик должен сомневаться, доверяясь только надежным данным и непротиворечивым логическим выводам.

Мое скептическое отношение к панике последних дней — не свидетельство того, что я и мои коллеги сидим сложа руки. Тем более, я отдаю себе отчет в том, что, возможно, не знаю чего-то. Но тем не менее опасения насчет собственно вируса у меня умеренные. Как бы кто это ни называл, это разновидность ОРВИ — острой респираторной вирусной инфекции.

Несмотря на любые мои личные взгляды, я обязан выполнять все распоряжения властей — и буду это делать. В данный момент правительство Москвы постоянно и с полной самоотдачей работает по очень масштабным противоэпидемиологическим мероприятиям, которые полностью соответствуют уже сформированному паническому общественному запросу. Органы власти — в сложной ситуации: панический запрос настолько силен, что власти будут вынуждены многократно перестраховываться. Ключ к снятию этих ограничений — лишь в нас самих.

— До Центра организации дорожного движения тоже докатилась волна борьбы с коронавирусом?

— Конечно! Причем ЦОДД в такой режим перешел раньше, чем это увидели граждане. С конца февраля идут служебные мероприятия по мерам предотвращения заболеваний. Недавно в примерно 34 км от МКАД, в районе деревни Голохвастово, началось строительство новой инфекционной больницы для обеспечения потенциальной возможности лечения в случае резкого роста заболеваемости коронавирусом COVID-19. Дорожный патруль ЦОДД в районе строительства осуществляет организацию дорожного движения, мобильный ситуационный центр является пунктом обработки информации. Дежурная смена постоянно отслеживает сведения, связанные с эпидемиологической обстановкой. Идут поиск и выявление таксистов, которые выглядят нездоровыми, простывшими…

Поэтому, когда спрашивают, с чего это я интересуюсь вирусом, — вот поэтому и интересуюсь. При текущем информационном фоне отказ от активности привел бы к лавине упреков, недоверия и возмущения. В Москве делается все и даже больше, чтобы обеспечить любой вариант дальнейших событий.

— Это будет недоказуемо и непознаваемо. Прошло полгода — апокалипсиса так и не случилось. Хтоническая непознаваемость заключается в том, что, естественно, никакой катастрофы не будет. Но вы никогда не сможете доказать, что ее и не могло бы быть.

Думаю, уже сейчас общество разделилось по своему отношению к эпидемии. И это вопрос веры. Кто-то потом будет верить, что мир спасен, а кто-то — что мир обманули.