Сахарный завод закрывают сколько будет стоить коронавирус

У нас в стране все, как обычно: сначала битва за урожай, потом — битва с урожаем

Отправляя в отставку прежнее правительство, президент Владимир Путин высоко оценил работу Дмитрия Патрушев и оставил его на посту главы Минсельхоза в новом кабинете министров. По словам главы государства, агропромышленный комплекс в последнее время постоянно находится в передовиках, и 2019 год не стал исключением: селяне вновь отработали на отлично.

И вдруг, как гром среди ясного неба, отраслевое объединение Союзроссахар 25 февраля сообщает, что низкие цены на сахар, ведущие к убыткам, стали причиной для остановки деятельности четырех российских сахарных заводов. В производственном сезоне 2020−2021 годов не будут работать Мелеузовский сахарный завод в Республике Башкортостан, Нурлатский сахарный завод в Республике Татарстан, Товарковский сахарный завод в Тульской области, а также один завод в Краснодарском крае. Кроме того, еще в конце 2018 года прекратил работу Садовский сахарный завод в Воронежской области.

Какая неприятная неожиданность! Но, минуточку, а разве вдруг случился природный катаклизм, приведший к гибели урожая?

Нет, все как раз наоборот. Вот хроника пикирующего сахаропроизводства. 11 сентября 2019 года президент Путин встретился с министром Патрушевым и принял доклад о состоянии дел в сельском хозяйстве страны. Урожай — рекордный и будет увеличиваться, сев озимых — идет и семян в достатке, в производство молока внедрена электронная ветеринарная сертификация, субсидии аграриям перечисляются…

Президент тогда еще колебанием цен поинтересовался, мол, это не осложняет работу? На что министр дал вполне исчерпывающий ответ:

Но, о каком экспортном позитиве можно говорить, если, как выяснилось, Минсельхоз не в состоянии справиться с ростом объемов производства и переработки сахарной свеклы? Причем, этот рост совершенно не вдруг случился: за 10 лет мощности по переработке сахарной свеклы у сахарных заводов увеличились на 45%, до 395 тыс. тонн сахарной свеклы в сутки. По оценке Минсельхоза, эти мощности позволяют перерабатывать всю выращиваемую в России сахарную свеклу и производить свекловичный сахар в объеме, полностью обеспечивающем потребность страны.

При этом уже с 2016 года стало очевидным, что объем производства свекловичного сахара в России превышает объем потребления. То есть, было вполне достаточно времени, чтобы побеспокоиться об увеличении экспортных возможностей этого продукта.

При этом, считает Владимир Кашин, необходимо не только защитить рабочие места, но и не допустить резких колебаний в цене на сахар.

И есть еще одна деталь, на которую, надеюсь, обратят внимание в ходе парламентских слушаний. На фоне того, как в ряде российских регионов закрываются сахарные заводы, по сути, из-за своей успешной рекордной работы, вызывает, мягко говоря, недоумение то, что государство платит огромные деньги на поддержку таких же предприятий в других регионах.

Конечно, трудно возразить против государственной помощи республиканскому предприятию. Но просто она выглядит как-то нелепо на фоне того, что другие сахарные заводы, обойдясь без господдержки, справились и с высокими затратами, и с трудоемкостью процесса, и добились таких рекордных результатов, что в них же и утонули.

И теперь, например, в Тульской области власти озабочены тем, как помочь найти новую работу сотрудникам закрывающегося Товарковского сахарного завода, который принадлежит структуре Россельхозбанка. Об этом сообщает ТАСС со ссылкой на пресс-службу областного правительства.

На заводе, который был единственным производителем сахара в Тульской области, работали около 250 человек. Ударникам сельхозтруда теперь несладко приходится: люди уже начали получать уведомления о предстоящем сокращении.

По имеющимся данным, за первые два месяца 2020 года поставки стальной продукции из КНР на глобальный рынок рухнули примерно на 27 %, до 7,8 млн тонн. Такой уровень был в последний раз зафиксирован в марте 2018 года.

Правительство Китая пытается оживить экспорт, используя механизмы льготного налогообложения. Но из-за увеличения числа заболевших все больше стран ограничивают пересечение границ, приводя к сокращению грузовых потоков.

Как будут наказывать за нарушение карантина? Размеры штрафов

Вдобавок китайские металлургические компании стали получать отказы от своих зарубежных покупателей на ранее сделанные ими заказы. Для компенсации потерь от продаж за границу они стараются наращивать реализацию продукции на внутреннем рынке КНР, но пока не добились особого успеха.

Правда, данные о том, насколько сильно пострадала китайская металлургия от коронавируса, пока отсутствуют. Согласно официальной статистике, в январе-феврале 2020 года выплавка стали увеличилась на 3,1 %, до 154,7 млн тонн. Однако останавливались металлургические предприятия как раз в марте, поэтому по его итогам выпуск стали точно не вырастет, если вообще не упадет на 3–5 %.

Зато в Европе спад металлургического производства только-только начинается. Здесь ласточкой по сокращению выплавки стали оказалась Италия: ее правительство приняло декрет, предписывающий прекратить функционирование промышленных и коммерческих объектов, не относящихся к критически важным.

Из него следует, что должны перестать работать и все металлургические заводы. Хотя для них в декрете есть оговорка – продолжить свою деятельность могут предприятия, у которых производственные процессы имеют непрерывный характер (к ним относится выплавка стали в доменных печах). Окончательное же решение, останавливать их или нет, остается за властями провинций Италии.

Но и до декрета ряд компаний приступили к переводу заводов на холостой ход. Две недели назад остановились предприятия Alfa Acciai и Ferriera Valsabbia суммарной мощностью 2,1 млн тонн стали в год. Чуть позднее международный гигант ArcelorMittal (в прошлом году он выплавил 89,8 млн тонн стали, то есть больше, чем вся Россия) объявил о намерении снизить загрузку мощностей в Европе.

Справедливости ради отметим, что помимо вспышки коронавируса, заставившей власти Италии предпринимать жесткие карантинные меры, местные металлурги столкнулись с падением заказов от автомобильной и других отраслей промышленности (в Италии сейчас стоят все автомобильные заводы).

За океаном наблюдается сходная ситуация. Бразильская Gerdau уже остановила три предприятия в США и готовится сделать то же самое еще с двумя – у них нет заказов со стороны простаивающих автомобильных заводов. Американская U. S. Steel закроет два трубных предприятия.

На российскую металлургию распространение коронавируса пока влияния не оказало. Судя по информации Федеральной службы государственной статистики, в январе-феврале производство только росло: выплавка чугуна увеличилась на 2,3 %, до 8,8 млн тонн, стали – на 1,7 %, до 12,3 млн тонн, выпуск стального проката – на 2 %, до 10,2 млн тонн.

На ВСМПО объявили нерабочую неделю из-за коронавируса

Отечественные металлургические компании пока никаких анонсов о возможном снижении производства не делали, зато ряд из них сообщили о мерах профилактики коронавируса.

В ней добавили, что сотрудники частично переведены на дистанционную работу. На предприятиях установлены дезинфицирующие устройства, проводится санитарная обработка помещений, у работников ежедневно измеряется температура.

Несмотря на меры предосторожности и отсутствие подтвержденных случаев заражения сотрудников коронавирусом, для металлургических компаний по-прежнему волнующим остается вопрос о будущем рынка внутри России и за ее пределами. Отраслевые эксперты сходятся во мнении, что текущие проблемы, связанные с инфекцией, могут стать лишь началом серьезной стагнации на рынке.

Надо готовиться к трудным временам. Чем грозит металлургам падение акций и цен на нефть

Если же пандемия коронавируса продолжит победоносно шествовать по миру, металлургам, в том числе и отечественным, действительно, придется несладко.

СМИ: на НТМК ввели жесткие меры против коронавируса после делегации из Москвы

По его словам, отечественные металлургические компании могут все-таки приступить к пересмотру инвестиционных программ и сокращению капитальных затрат. Общее снижение объемов производства может составить 5–7 % от уровня прошлого года.

Пока государство ещё не ввело мораторий на банкротство, кредиторы успевают массово подавать иски к крупным должникам. К чему может привести страну нормальное человеческое желание урвать своё любой ценой, рассказывает Лайф.

Российские власти пытаются избежать банкротства предприятий из-за коронавируса. Госдума уже приняла поправки, запрещающие на время эпидемии разорять компании из-за долгов. Федеральная налоговая служба по поручению правительства прекратила подавать в суды банкротные иски. Но число таких обращений в России в марте не сократилось, напротив — даже выросло ( в полтора раза по сравнению с тем же периодом прошлого года).13 941 иск за март 2020-го против 9876 исков за март 2019 года. Это говорит о том, что бизнесмены пытаются успеть вернуть деньги должников, пока им ещё не запретили это делать. Под ударом оказались даже стратегические предприятия, обеспечивающие города работой и снабжающие армию боеприпасами, их банкротство может сказаться на жизни тысяч россиян.

Карантин на дне

Пока в России повсеместно вводят режим карантина из-за коронавируса и продлевают нерабочую неделю до конца апреля, предприятия становятся банкротами, а люди теряют рабочие места.

На западном берегу Крыма без работы сидят специалисты фирмы ООО "Черноморский подводник", которые обследовали гидротехнические сооружения, занимались подъёмом затонувших кораблей и прокладкой нефтегазовых кабелей по морскому дну. 27 марта к компании подали иск о банкротстве. На самом деле проблемы у водолазов начались ещё в 2019 году. Тогда строительная компания СМУ-33 не заплатила подводникам за выполненные работы и обанкротилась.

После этого водолазам удавалось перебиваться небольшими контрактами, но с началом коронавирусного кризиса рынок подводных работ окончательно схлопнулся, рассказали Лайфу в ООО "Черноморский подводник".

— Частные компании просто останавливают работу, никто не хочет вкладывать. Мы отслеживаем работы по нашей специфике. Но ничего нет, а где задачи есть, строители уже не берут на субподряд наши работы, — говорит собеседник. Банкротит крымских водолазов небольшое самарское книжное издательство.

Алуштинские водолазы работали на объектах федерального значения, теперь они вынуждены ждать чуда или переучиваться на таксистов. Очевидно, что кризис когда-нибудь закончится, но редких специалистов уже будет не вернуть. Водить такси из Симферополя в Ялту может оказаться даже выгоднее, чем опускаться к опорам Крымского моста в любую погоду и время года.

Микроскопом по пороховой бочке

Провинциальный городок Котовск Тамбовской области живёт благодаря пороховому заводу, который обеспечивает патронами российские войска: и сухопутные, и морские. Правда, в новостях предприятие фигурировало не из-за заслуг перед оборонкой, а в связи с ЧП — в 2015–2016 годах там происходили взрывы. Погибло семь человек. Ещё несколько пострадали.

Виновником первого взрыва назвали 25-летнего работягу Юрия Подколзина, протрудившегося там шесть лет. Перед сменой Юрий выпил бутылку водки и решил покурить рядом с пороховыми складами. Впоследствии при проверке завода выяснится, что там не соблюдаются требования безопасности, легковоспламеняющиеся вещества перевозят на заводе по гнилым ж/д шпалам. Ещё одна мина замедленного действия — платёжеспособность завода. Предприятие регулярно просрочивает выплату долгов. За последние пять лет партнёрам пришлось взыскивать с завода через суд более 4,5 миллиарда рублей.

27 марта к заводу подали банкротный иск. Терпение лопнуло у владельца фирмы "Грандоставка" Данила Ткаличева, который уже полтора года ждал, что ТПЗ наконец оплатит купленные им за 2,3 млн рублей оптические микроскопы.

— Кормили завтраками. То денег нет, то счета заблокированы, то директор уехал и некому согласовывать. У них (Тамбовского порохового завода. — Прим. Лайфа) куча долгов. При этом тачки для руководства покупают, — возмущённо поясняет Ткаличев Лайфу.

Фирма Данила Ткаличева активно работает на рынке госзаказа, выигрывает контракты с крупными столичными ведомствами, например поставляет канцтовары "дочке" Министерства природных ресурсов. В числе клиентов даже московский Музей космонавтики.

Ткаличев интересуется саморазвитием и коучинговыми практиками по прокачке себя и своих финансов. Чтобы увеличить заработок, он работает со своими ограничивающими убеждениями, слушает советы бизнес-ораторов Тони Роббинса и Арнольда Шварценеггера. Кажется, в систему понятий Ткаличева бизнес-модель Тамбовского порохового завода просто не укладывается.

На Тамбовском пороховом заводе, где работают с особо опасными веществами, изготавливается ещё и знаменитая игрушка — неваляшка. В ассортименте завода 12 типов кукол, в том числе неваляшка-крокодильчик, гриб и хомяк. Завод добивается у Роспатента исключительного права собирать такие игрушки.

ТПЗ получает от Министерства промышленности и торговли (от государства) сотни миллионов рублей субсидий. При этом заводу удаётся не выплачивать месяцами работникам зарплату и годами не погашать долги перед контрагентами, да и перед государством.

Росгвардии, бойцы которой охраняют стены порохового завода, пришлось шесть раз обращаться в суд, потому что у предприятия нет денег на охрану. Ответ завода был примерно следующий: оплатим по факту поступления достаточных средств.

Никто не смел банкротить градообразующий стратегический завод, пока не прижало коронавирусом. Если бы сам Тони Роббинс лично консультировал Дениса Ткаличева, он точно бы сказал — банкроть! Тебе первому отдадут по суду, но, скорее всего, должник напугается и быстро тебе заплатит. И жителям Котовска, конечно, молиться надо за второй вариант.

Не заплатить один миллион и потерять 17 миллиардов

Пока жители Котовска сидят на пороховой бочке, в Челябинске под угрозой разорения оказалось одно из крупнейших в России сталелитейных предприятий, где трудится более четырёх тысяч человек.

Заявление о банкротстве подали к дочерней структуре "Мечел" миллиардера Игоря Зюзина. Речь идёт об "Уральской кузнице". Это одно из крупнейших сталелитейных предприятий России. Оно поставляет штампованные детали для всех отраслей машиностроения, для ракетостроения и для нефтяников.

Смертельный диагноз

Уже несколько лет я задумываюсь над тем, что это слово звучит как диагноз, а сегодня — практически как смертельный диагноз. Большинству из нас, неизлечимо больных, осталось жить несколько недель, а кому-то и дней.

Мы столкнулись с фатальным кризисом. Пожалуй, самый большим и страшным в истории нашей страны после революции 1917-го.

Позавчера на банкротство подал мой конкурент, вчера — коллега по отрасли, тысячи сотрудников остались без рабочих мест и доходов. И это только начало.

Каждый день умирают бизнесы, которые много лет создавали комфортную среду в городах, развиваясь офлайн. Это те, кто не производит и не продает так нужные всем сейчас гречку, туалетную бумагу и санитайзеры. Это уютные кафе за углом, булочные с горячим хлебом, люди, которые устраивали дни рождения вашим детям, турагентства, которые отправляли вас в долгожданный отпуск. Выездной туризм умер полностью, ивент-индустрия бьется в агонии, рынка детских услуг и развлечений уже почти нет. Фактически умер весь и так мизерный пласт малого и среднего предпринимательства в нашей стране.

Мы столкнулись с фатальным кризисом. Пожалуй, самый страшным в истории после революции 1917-го

Косвенно это затрагивает нас всех — и предпринимателей, до которых железная рука кризиса еще не добралась, и потребителей. Просто пока что мало кто об этом задумывается. Со временем последствия коронавирусной паники доберутся даже до тех, у кого сейчас все хорошо, кто сидит дома на карантине и получает зарплату, воспринимая ситуацию как неожиданный бесплатный отпуск.

Обанкротившиеся предприниматели и их бывшие сотрудники больше не смогут тратить деньги на покупку товаров и услуг, на оплату кредитов, на обучение детей, на развлечения и путешествия. И бизнесы начнут складываться дальше как карточные домики.

Мир без булочных за углом

Я смотрю на все это и понимаю: люди просто не задумываются о том, что очень много таких же бизнесов, как наш, просто исчезнут после кризиса. Что миллионы людей, задействованные в этих бизнесах, окажутся без средств к существованию. А у многих дети, кредиты, съемные квартиры. Их семьи полностью живут за счет бизнеса — у них нет задела даже на несколько недель, а тем более месяцев.

90% небольших предпринимателей не смогут оправиться от вируса

Сегодня я и такие, как я, принимают решение уже не о выживании бизнеса, а о том, как нам вытащить заложенное собственное жилье из банков. Как не попасть в тюрьму при банкротстве, как избежать ситуации, при которой наши наследники будут всю жизнь должны Сбербанку за взятые нами несколько лет назад кредиты на развитие, которые мы сейчас просто не в силах погасить.

Решения, которые принимают, а точнее, не принимают по части спасения бизнеса наше правительство и мэр города, сейчас определяют нашу жизнь на долгие годы.

И выбирая между альтернативами, власть должна была, обязана была задаться вопросом не только о том, как преодолеть непосредственную угрозу, но и о том, в каком мире мы будем жить после вируса.

Пандемия пройдет, человечество выживет, большинство из нас все еще будут живы. Но жить мы будем в другом мире. Мы уже начали в нем жить. Не поменялось пока в нем только одно — наплевательское отношение к предпринимателям.

Выбраться из мясорубки

Что с вами, господа чиновники? Вылезайте из своих машин, из прекрасных офисов в Сити, из загородных резиденций. Выходите из карантина, приходите к нам, в наши бизнесы, посмотрите в глаза нашим сотрудникам. Вы там, наверху, даже представить себе не можете, с чем мы столкнулись.

Поймите, если не действовать сейчас адекватно тому, что реально происходит, завтра уже будет поздно. Осознание этого, принятие этого факта — это такие нужные всем нам сейчас смелость и решительность. Пока этого нет.

Выходите из офисов в Сити, приходите к нам, посмотрите в глаза нашим сотрудникам

Пусть это уже не поможет мне и многим из нас, которые не выберутся из этой мясорубки. Но это важно для выживания предпринимательства в России, для того чтобы предотвратить волну банкротств тех, кто своими руками много лет создавал рабочие места. Тех, кто не воровал, а создавал, не добывал нефть, а строил по кирпичику бизнес. Тех, кто из доходов своих производств, ресторанов, магазинов помогал благотворительным фондам и покупал все то, что не готово было дать их подопечным государство. Тем, кто не уезжал, а вкладывался в страну и платил налоги.

Тем, кто сейчас, как униженные просители милостыни, обивает пороги, чтобы достучаться до ваших высоких кабинетов с криком о помощи.

Обращение к правительству

Дайте пакет мер тем, кому он сможет помочь. Дайте их завтра. Как это сделали уже все страны мира, которым не наплевать на свой бизнес.

Вы должны предотвратить волну банкротств тех, кто своими руками создавал рабочие места

В чем нуждается малый бизнес сегодня:

• задекларируйте, что в нынешней форс-мажорной ситуации на уровне государства будут приняты меры, поддерживающие и простых граждан, и предпринимателей одинаково;
• дайте гарантии, что будут отсутствовать любые карательные меры за попытки спасения нами наших бизнесов. Любые попытки;
• дайте субсидии сокращенным людям. Мы не сможем их дать. У нас нет денег;
• дайте беспроцентные кредиты и субсидии для бизнеса после карантина на год;
• сделайте полную кредитную амнистию для всех пострадавших отраслей — для тех, кто до прошлой недели аккуратно платил все кредиты с грабительскими ставками;
• дайте денежные гранты для оплаты аренды для малого и среднего бизнеса;
• дайте собственникам помещений возможность не платить кадастровый налог и налог на землю, чтобы они могли пережить отсутствие арендной платы;
• сделайте годовые каникулы для сотрудников пострадавших бизнесов, которые брали ипотеку;

Купите антидепрессанты — они помогают не свихнуться. И молитесь

• срочно утвердите давно назревшие изменения в налоговых режимах для пострадавших отраслей — в частности, для заведений общественного питания, которые и в мирное время были необходимы как воздух;
• уменьшите НДС хотя бы до 10%, а в идеале до нуля для всех пострадавших отраслей;
• сейчас для вас — время отдавать. Выдайте деньги, которые были получены государством за долгие годы от этого же бизнеса, назад в пользование предпринимателям.

Если вы поддержите бизнес сейчас, он обеспечит людей работой и доходом. Ведь это очевидно: если работает бизнес, то платятся налоги, то люди заняты работой, они получают зарплату и создают спрос.

Меня попросили дать советы предпринимателям в сложившейся ситуации. Я попыталась, честно. Вот что получилось:

Обеспечить граждан и специальные службы всем, что необходимо при распространении коронавируса COVID-19. Такую задачу Владимир Путин поставил перед российской промышленностью и профильными ведомствами. О состоянии экономики в условиях мировой пандемии, а также снижения цен на нефть президенту докладывал глава Минпромторга Денис Мантуров. В целом он оценил ситуацию как удовлетворительную — в чем-то неплохую для одних отраслей, но в чем-то проблематичную для других.

Как российские предприятия переживают финансовый кризис, на который наложилась пандемия, об этом разговор в Кремле. Промышленность работает ритмично. Но ритм этот сейчас везде разный. Скажем, швейные мануфактуры сейчас работают даже по ночам.

"Два крупных блока вопросов: как себя чувствуют промышленность и торговля в условиях борьбы с коронавирусом, и второй — как промышленность работает с целью обеспечения потребностей в средствах защиты, дезинфекции и так далее, в дыхательных аппаратах?" – поинтересовался президент России.

"Ситуация в целом удовлетворительная: сбалансирована и валютная выручка, и рублевые расходы. Что касается непосредственно вопросов, связанных с выполнением задач по борьбе с коронавирусом: месяц назад мы перевели полностью все предприятия на круглосуточный режим, увеличили мощности до 1600 тысяч масок в сутки. Со 2 марта наложили запрет на их экспорт", — пояснил президенту Денис Мантуров.

Потребности в медицинской продукции выросли кратно.

"И когда увидим, что здесь все вдохи зеленые, мы поймем, что человек наконец-то начал дышать сам, а это и есть наша цель", — поясняют принцип работы аппарата искусственной вентиляции легких медики.

На Уральском приборостроительном заводе, где выпускают аппараты искусственной вентиляции легких, ежемесячно производили 300 штук. Но сейчас готовы делать в 10 раз больше.

На Оптико-механическом заводе в Екатеринбурге тоже делают аппараты ИВЛ, но еще производят сложные наркозно-дыхательные системы для вентиляции легких и одновременной анестезии. Это российская инновация.

Швейные предприятия, которые выдавали по 600 тысяч защитных масок в сутки, сейчас производят в три раза больше. Но министерство планирует выйти на большие объемы.

"Для этого мы подключили большое количество предприятий легкой промышленности. Мы рассчитываем в общей сложности выйти в первую половину апреля на пять миллионов масок в сутки", — пообещал Денис Мантуров.

Дистанционные измерители температуры, тепловизоры — все это повседневность. И вот холдинг "Швабе", входящий в Ростех, готовит к выпуску новый прибор, который может сканировать скопление людей. У кого температура за пределами нормы, сразу вычисляется, случай заносится в специальную базу данных. Такой сканер мог бы использоваться, к примеру, в метро.

На предприятиях, в офисах самый ходовой продукт теперь санитайзеры и дезинфекторы. На заводе в Краснодарском крае за смену производят 15 тысяч литров, а на другом — 8 тонн. Хватит на целый город.

"Мы уже вышли на объемы три миллиона единиц для дезинфекции рук и на 350 миллионов литров по дезинфекции помещений и обработке зданий", — отчитывается о производстве министр Мантуров.

"Вы сейчас назвали наиболее важные элементы работы в условиях, когда важно предпринимать максимальные усилия для купирования возможного роста этой инфекции, ее распространения, — продолжил отдавать распоряжения Путин. — Поэтому очень рассчитываю на то, что и вы, и ваши коллеги, и представители промышленности, понимая это, сделают все необходимое для того, чтобы обеспечить всеми необходимыми материалами, приборами, медицинской техникой и граждан, которые в этом будут нуждаться, и специальные службы. И прошу вас по мере наращивания этих объемов производства мне регулярно об этом докладывать".

Денис Мантуров рассказал президенту о том, как в условиях карантина работают и другие предприятия России, реализующие, по поручению Путина, программы импортозамещения. Тем из них, кто еще имеет дело с импортными комплектующими, действительно сейчас приходится искать других поставщиков. Но в главном от плана не отступают: к примеру, в вертолетостроении и производстве сельхозтехники доля отечественной продукции на рынке — более 50 процентов.

вчера в 12:06, просмотров: 190891

Уфимская Республиканская клиническая больница имени Куватова (РКБ) печально прославилась, когда стала очагом распространения коронавируса. В первых числах апреля там заболели сотрудники и пациенты. События развивались стремительно: пациенты устроили забастовку, главврач успокаивала народ с экрана федеральных каналов, что ситуация под контролем, клинику закрыли на карантин. Несколько дней назад часть сотрудников не выдержали изоляции и сбежали.

Мы не собираемся никого обвинять. Закончится коронавирус, с нарушителями разберутся. Пока мы хотим рассказать, как живется в закрытом госпитале заложникам ситуации и тем, кому удалось вырваться оттуда.

Зачинщицей "бунта" в госпитале называют 35-летнюю Рамилю Анянову. Это она рассказала со своей страничке в соцсети о том, что больница стала очагом заражения.

В РКБ женщину госпитализировали второго апреля. В клинике она проходила плановое лечение, не связанное с коронавирусом.

На днях Рамиля узнала, что пополнила ряды инфицированных COVID-19. На дальнейшее лечение ее перевели в городскую клиническую больницу №6.

- В минувшую субботу мне сообщили, что пришел положительный тест. У меня случилась истерика. Я ведь поступила в больницу со своими проблемами, тяжелыми, а тут еще прицепился коронавирус, - начала разговор пациентка. – Если меня накроет тяжелая форма вируса, мне тяжело будет выкарабкаться.

- Как вы себя чувствуете?

- Нормально. Симптомов пока никаких нет. Температура не поднимается. Но пугает положительный тест.

- Сколько всего тестов вы сделали?

- Четыре. Первый пришел отрицательный, второй - положительный. Третий - не говорят. Последний ждем.

- В каком отделении вы лежали в РКБ?

- 2 апреля меня положили в отделение ревматологии. 5 апреля в больнице начался хаос. В тот день нас заперли в отделении, велели никуда не рваться, в туалет выходить запретили, так как в больнице приступили к обработке помещений. Все испугались. Наш этаж закрыли полностью. Даже уборщицы не могли выбраться отсюда.

- Вам объяснили, что случилось?

- Никто ничего не пояснял. Позже поползли слухи, что в больницу проник коронавирус с 4 этажа. Мы находились на пятом. Вечером того же дня обслуживающий персонал покинул учреждение. На следующий день все вернулись на работу. И нам объявили, что больницу закрывают на карантин – посещение и передачки запрещены. Для многих врачей ситуация оказалось неожиданностью. Поднялась паника среди медперсонала. В итоге домой не отпустили никого – ни уборщиц, ни буфетчиц, ни врачей. У них с собой не оказалось ни сменной одежды, ни зубной щетки, ничего. Хорошо нашлись благотворители, которые через некоторое время доставили врачам гигиенические средства, одежду, завезли дополнительные кровати.

- Где врачи до этого спали?

- В кабинетах, в свободных палатах.

- Маски вам раздали?

- Масок не раздавали. Я носила свои. Правда, меняла их раз в сутки, а не как положено, каждые 2-3 часа. Экономила. Дело в том, что я всегда хожу в маске, даже без коронавируса. У меня тяжелое заболевание, мне нельзя простужаться. Для меня даже грипп убийственен. Примерно через полторы недели после объявленного карантина нам в палату принесли маски. Каждому пациенту раздали по три штуки. Когда они закончили, выдали марлевую многоразовую, которую можно стирать.

- У врачей были респираторы?

- Поначалу врачи носили обычные маски или марлевые. Уборщицы ходили в стандартных халатах. Когда начался карантин, им завезли нормальные маски и защитные комбинезоны.

- Как дальше развивались события?

- К нам в ревматологию перевели пациентов с подозрениями на COVID-19. Мы подняли бунт - собрались в коридоре, потребовали встречу с главврачом. Не понимали, почему зараженных больных перевели в чистое отделение.

- Как вы поняли, что к вам перевели пациентов с коронавирусом?

- Я услышала разговор нашей заведующей с руководством. Ее предупредили, что в отделение переведут новых пациентов. Она кричала, что не нужно сюда других больных. А потом к нам госпитализировали пациентов с коронавирусом вроде из хирургии. Они мимо нас ходили в туалет, еле ноги передвигали, их чуть ли не рвало, сильно кашляли.

- Главврач к вам в итоге пришла?

- На второй день после бунта она поднялась к нам. Пояснила, что пациентов класть некуда, поэтому перевели к нам на этаж. А вот на наш вопрос, подтвердился ли у них коронавирус, она растерялась, толком ничего не ответила. В тот день я попросила сделать мне КТ. На снимке увидели пневмонию.

- Главврач успокаивала пациентов, мол, не волнуйтесь, больные с коронавирусом изолированы, вы не заразитесь?

- Ничего подобного мы не услышали. Это была наша первая и последняя встреча с главврачом. Несколько раз я пыталась ей дозвониться, чтобы разрешили передачи от родственников. Она не поднимала трубку. Звонила по этому в поводу в наш Минздрав, там мне посоветовали общаться с главврачом. Получался замкнутый круг. Но тем не менее, передачки разрешили.

- Зачем вам нужны были передачи?

- Если бы вы попробовали местную кухню, то поняли бы, зачем. Еду нам приносили в пластиковых контейнерах. Я выкладывала снимки в соцсети, жаль картинки не передают запах. На обед нам приносили щи с рожками. Меня от одного вида чуть не стошнило. Давали сухой плов, который хрустел на зубах. С местной кухней я окончательно завязала, когда доставили воду, в которой плавал протертый огурец. Вероятно, это какой-то их фирменное блюдо.

- Вы не спрашивали поваров, почему такая плохая еда?

- Медперсонал это ест?

- Когда их здесь заперли, первое время вроде ели. Потом перестали, потому что разрешили передачки.

- С вами в палате сколько человек лежали?

- Пятеро. У двоих быстро диагностировали пневмонию. Но их от нас не переводили. Когда одна соседке стало плохо дышать, ее увезли в реанимацию. Она до сих пор на аппарате ИВЛ, в медикаментозной коме. Ее родственники мне звонят, просят узнать о состоянии, у них никаких новостей нет. Другую соседку перевели со мной в 6-ю больницу. Сейчас она тоже в реанимации.

- Сколько лет пациенткам?

- Та, которая осталась в РКБ – около пятидесяти. Которая приехала со мной – под семьдесят.

- Все они заразились в больнице?

- Да, это внутрибольничная инфекция. Изначально они поступили в клинику с другими проблемами. Наше отделение держалось до последнего. Надеялись, что нас минует вирус, разъедемся по домам. Не успели.

- Когда в больнице объявили карантин, пациентам выдали антисептики, помещение обрабатывали?

- За две недели моего пребывания в больнице, два раза осуществляли дезинфекцию в коридоре, стены опрыскивали хлоркой. Палату не обрабатывали. Антисептиков не выдавали, у меня свой был. 17 апреля меня перевели в больницу №6. Республиканскую хотят полностью освободить, провести там дезинфекцию и заново открыть.

- Когда вы узнали, что ваш тест на COVID-19 положительный?

В конце беседы я задала Рамиле вопросы, на которые не могу найти ответы.

- Когда вы подняли шум на всю страну по поводу случившегося в больнице, врачи просили вас остановиться, не предавать огласке?

- Напротив, ко мне многие врачи подходили и тихонечко благодарили меня. Говорили, что я молодец. Я понимаю, что большинство врачей, как и пациенты, оказались заложниками ситуации. Они не виноваты, что кормили нас помоями, а в больнице не оказалось масок. Муж мой ругался, мол, зачем ты одна борешься за всех? Да потому что остальные – и пациенты и медики – боялись. Одни испугались, что их выгонят из клиники, другие волновались, что лишатся работы. Я слышала, что некоторые врачи, когда все закончится, все-таки уволятся оттуда.

Рамиле Аняновой повезло, что ее перевели в другой госпиталь. Но в РКБ остались те, кто не знает, как сложится их дальнейшая судьба.

Мы связались с родственниками пациентов. Вот что рассказала жена одного из тех, кто остается запертым в больнице.

«Муж лежит в хирургии. Поступил туда за две недели до карантина со своей проблемой. Собирался выписываться, и тут больницу закрыли. Его оставили еще на две недели. Карантин закончился, но что дальше – нет ясности, его не выпускают. Лег человек на плановую операцию, а выйдет ли теперь оттуда?

Информации никакой нет, пациентам ничего не говорят. Вроде потихоньку начали выписывать людей. За людьми приезжают машины из районов и увозят.

В его отделении за последние недели творилась неразбериха – людей переводили из одной палаты в другую, подселяли новичков, освобождали палаты для медиков.

Супруг сначала лежал в одной палате с людьми, которых после первого положительного теста перевели в инфекционку. Потом мужа переселили в другую палату, где тоже находились зараженные. Сейчас к ним подселили мужчину с температурой.

Половина врачей из их отделения исчезла. Куда они делись, понятия не имеем. В воскресенье ушла домой женщина, которая разносила еду.

За последние две недели им выдали только одну маску, в тот день, когда в клинику приезжал глава региона с проверкой. Анисептик для рук появился на второй неделе карантина. Выделили один флакон 100 мл на всю палату, где лежат 5 человек.

Мы разговаривали с женщиной в субботу. В воскресенье еще раз связались.

«У нас новости. Второй тест мужа оказался положительным, как и у остальных тринадцати человек из их отделения. Некоторым ничего не сказали – лежат и сами не знают, что у них. Врачи тоже заразились, там же лежат.

Что дальше – не говорят, ждут решения сверху. Вроде всех должны перевести в другую больницу. Сначала думали отправить пациентов лечиться по месту жительства. Но в том городе, где мы живем, ситуация с больницами еще хуже. Не дай бог.

Кормят в больнице нормально, муж не жалуется. Он простой человек, привык на работе к столовской еде. Но заметил, что после введения карантина, еда стала лучше.

Врачи ему ничего не говорят. Заведующий отделением пропал пару дней назад. В воскресенье пришла новость, что он тоже заразился.

Главврач к ним в отделение не приходила. В хирургии вроде нет аппаратов ИВЛ, но в реанимации они есть.

Из симптомов у мужа небольшой кашель, в носу свербит, под вечер поднимается температура до 37 градусов. Причем у тех, кого выпустили домой, такие же симптомы.

В палате душно, вентиляцию заткнули, наверное, чтобы вирус не летал.

Дочь еще одного пациента, который сейчас находится в больнице, умоляет отпустить отца домой.

«Папа лежит в хирургическом корпусе. Ему делали сложную операцию, удаляли грыжу позвоночника. После операции он должен был проходить реабилитацию в той же больнице.

Сейчас он лежит там никому не нужный. И он не один такой. Кормят там плохо, а я не могу привезти ему продукты, нахожусь в другом городе. Врачи к нему не приходят. Рану после операции два дня не обрабатывали. Хорошо маме разрешили находиться рядом с отцом. Она ухаживает за ним. Там многие сидят со своими близкими, кто после тяжелых операций.

Мы надеялись, что отца выпишут после окончания карантина. Но никого не отпускают. Каждый день папа пытается достучаться до врачей, узнать, когда наступит его свобода. Доктора пожимают плечами.

Мы обращались за комментариями к врачам больницы. Писали главному врачу в соцсети, куда женщина еще недавно выкладывала больничные новости. Ответа не последовало.

Скорее всего, Валентина уже дома. Больше постов она не писала. Нашу просьбу рассказать о работе врачей проигнорировала.

P.S. Перед выходном материала мы еще раз связались с героями материала, узнать, не изменилось ли что-то за последние сутки.