Коллективные неврозы франкл это

Иоханнес Гиршманн доказал, что количество неврозов не увеличилось и в том, что касается их частоты, они уже несколько десятилетий держатся на одном уровне, а количество неврозов страха даже уменьшилось. Изменилась лишь клиническая картина неврозов, только симптоматология стала другой: страх отступил на второй план.

Даже нельзя вести речь о том, что частота невротических заболеваний сегодня возросла. Возросло, скорее, нечто совсем другое: потребность в психотерапии, то есть потребность масс обращаться со своими духовными нуждами к психиатрам.

Как известно, процент эндогенных психозов остаётся удивительно постоянным. Что подвержено колебаниям, так это исключительно только количество госпитализаций в психиатрические больницы. Но у этого есть свои причины. Если, например, в Венской психиатрической больнице в Штейнхофе в 1931 году было максимальное (за более, чем 40 лет) количество госпитализаций — 5000, а в 1942 максимум составил примерно 2000 госпитализаций, то данное положение очень легко объяснить: в тридцатые годы, во время мирового экономического кризиса, родственники старались по вполне понятным экономическим причинам возможно дольше держать пациентов в больнице, да и сами пациенты были рады иметь крышу над головой и что-то тёплое в желудке. Иной была обстановка в начале сороковых: тоже вполне понятный и обоснованный страх перед эвтаназией заставлял больных стремиться к скорейшей выписке или, при возможности, родственники старались вообще не помещать пациентов в лечебные учреждения закрытого типа.

Изменилась не только клиническая картина неврозов, и не только их симптоматология стала другой. Подобное наблюдаем мы и в случае психозов. Оказалось, что люди, больные эндогенной депрессией, сегодня гораздо реже чувствуют себя виноватыми; на первый план выходят проблемы работы и работоспособности. Именно это становится темой эндогенных депрессий в наши дни, по-видимому, потому, что таковы заботы среднестатистического человека.

Ощущение экзистенциального вакуума, чувство бесцельности и бессодержательности бытия мы называем экзистенциальной фрустрацией, нереализованностью воли к смыслу. Эту волю к смыслу мы противопоставили стремлению к власти, как его в форме честолюбия представляет (и нельзя сказать, чтобы неправильно) индивидуальная психология Адлера. Мы противопоставили эту волю к смыслу ещё и стремлению к наслаждению, во всемогуществе которого в виде принципа удовольствия убеждён психоанализ Фрейда. И мы видим: именно там и тогда, когда воля к смыслу остаётся нереализованной, стремление к наслаждению используется для того, чтобы, по крайней мере, заглушить осознание человеком своей экзистенциальной нереализованности. Другими словами, стремление к наслаждению выступает на первый план, если человек оказывается неспособен реализовать своё стремление к смыслу. Только в случае экзистенциального вакуума начинает буйствовать либидо. Разочарование человека в борьбе за смысл своего бытия, то есть экзистенциальное разочарование, компенсируется за счёт его замещения сексуальной оглушённостью.

Если мы зададимся вопросом об основных клинических формах, в которых предстаёт перед нами экзистенциальный вакуум, то среди прочего нужно будет указать так называемые воскресные неврозы, то есть депрессию, которая развивается, как только будничная суета прекращается и человек вдруг, ввиду незнания конкретного смысла собственного наличного бытия, осознаёт вероятную бессмысленность своей жизни.

в странах с высоким уровнем жизни многие молодые люди совершают преступления от скуки, которая становится всё более острой проблемой нашего времени (Миддендорф (W. Middendorf).

Однако экзистенциальный вакуум не обязательно проявляется открыто: он может существовать латентно, в скрытом, замаскированном виде, и мы знаем множество различных масок, за которыми прячется экзистенциальный вакуум. Вспомним хотя бы о болезни менеджеров, которые из чрезмерного усердия с головой бросаются в производственную деятельность, при этом стремление к власти, не говоря уже о его примитивнейшем и банальнейшем проявлении — стремлении к деньгам, — вытесняет стремление к смыслу.

Экзистенциальная фрустрация вообще и, в особенности, так называемые воскресные неврозы могут привести к самоубийству, как это показал Плюгге (Н. Plugge), который на материале пятидесяти попыток самоубийства продемонстрировал, что они, в конечном счёте, не сводимы ни к болезни или материальным трудностям, ни к профессиональным или каким-либо другим конфликтам, а удивительным образом объясняются только одним — скукой.

Мы определили невроз sensu strictori[3] как психогенное заболевание. Наряду с этим неврозом в узком смысле слова мы знаем и неврозы в широком смысле слова, например, соматогенные, ноогенные и социогенные (псевдо-) неврозы. И всё же нам приходится иметь дело с неврозами в клиническом смысле. Хотя бывают и неврозы в метаклиническом или в практическом смысле. К последним относятся коллективные неврозы. Это квазиневрозы, неврозы в переносном смысле слова. Мы уже видели, что об увеличении количества клинических неврозов речь идти не может. Это значит, что количество клинических неврозов не увеличивается настолько, чтобы они стали коллективными. Следовательно, мы имеем право говорить о коллективных неврозах только в параклиническом смысле. Согласно нашему опыту коллективные неврозы современности различаются по четырём симптомами.

При помощи этого теста мои сотрудники установили, что из всех испытуемых только у одного-единственного человека не было ни одного из четырёх симптомов коллективного невроза, тогда как почти у половины обследованных имелось хотя бы три симптома из четырёх возможных. Этот результат свидетельствует о том, что люди, не являющиеся невротиками в клиническом смысле, могут быть носителями коллективного невроза. Контрольной проверкой можно считать результаты психиатрических обследований, которым были подвергнуты обвиняемые в ходе процесса над военными преступниками, которые были здоровы в клиническом отношении.

Теперь мы знаем, что не только душевный, но и духовный конфликт, скажем, конфликт с совестью, может привести к неврозу. Мы называем такой невроз ноогенным. Отсюда понятно, что человек, в принципе, способный к конфликту с совестью, неуязвим для фанатизма, как и для коллективного невроза. И наоборот: тот, кто страдает коллективным неврозом, например, является политическим фанатиком, в той мере, в какой он ещё способен услышать голос своей совести и страдать от этого, — именно в той мере он оказывается в состоянии преодолеть в себе коллективный невроз.

Все четыре симптома коллективного невроза — установка на временность бытия, фаталистическое отношение к жизни, коллективистское мышление и фанатизм — можно свести к избеганию ответственности и страху перед свободой. Но именно свобода и ответственность составляют духовность человека. Однако современный человек духовно пресыщен, и это духовное пресыщение являет собой сущность современного нигилизма.

[1] Sentiment de vide (франц.) — чувство пустоты.

[3] Sensu strictori (лат.) — в узком смысле слова.

[4] Если это средство становится самоцелью, то мы имеем дело не с фанатизмом, а с терроризмом.

Отрывок из книги: Теория и терапия неврозов

Думали ли вы о том, для чего вам подарена жизнь? Какой смысл спрятан в ней? Далеко не всегда ответы на эти вопросы лежат на поверхности, иногда их поиски настолько мучительны, что человек теряется. Он плутает в собственных мыслях, злится, отчаивается. Невозможность найти смысл бытия всегда трагична – в сознании человека может поселиться пустота, мысль о собственной никчемности и беспомощности. О высоком качестве жизни в этом случае говорить не приходится, чувство неудовлетворенности порождает серьезный невроз. Вытащить человека из болота бессмысленности и безнадежности способно одно из направлений психологии – логотерапия.

Однако, наибольшее развитие экзистенциальный анализ получил благодаря австрийскому ученому В. Франклу. Именно ему мир обязан появлением логотерапии и ее популяризации в обществе.

В. Франкл родился в Вене в 1905 году. Ранние годы жизни тесно связаны с психоанализом: Франкл был учеником Фрейда. Однако уже в 30-х годах ученый увлекается работами экзистенциальных философов Ясперса и Шелера. Так, Виктор Франкл начал разработку собственного учения, в основе которого прослеживались положения психоанализа и экзистенциальной школы.

В 1938 году ученый впервые употребил в своих работах 2 ставших знаменитыми термина: логотерапия и экзистенциальный анализ.

Виктор Франкл – человек с непростой судьбой, как, впрочем, многие его современники, в жизнь которых стремительно и безжалостно ворвалась Вторая Мировая война. В 1943 – 1945 гг. ученый попадает в концентрационный лагерь. Здесь он на собственном опыте опробовал теоретические положения экзистенциализма и нашел подтверждение гипотез, выдвигаемых в рамках логотерапии.

По мнению ученого, поколение 2 половины ХХ века – это люди, у которых все есть. Они сыты, им не приходится думать о выживании. Физически жизнь стала проще, однако, эта упрощенность подарила возможность задавать вопросы, ответы на которые порой приходится искать всю жизнь.

Поиск смысла не есть отклонение от нормы, скорее наоборот, он является естественной человеческой потребностью. По наблюдениям Франкла, 80% алкоголиков и 100% наркоманов проваливаются в пучину зависимости от страданий, которые порождает невозможность найти смысл жизни. В сознании зависимых людей царит хаос. Пустота, которая является его следствием, заполняется иллюзией самодостаточности и удовлетворенности. Если человек не получает удовлетворения от реальной жизни, то зависимость от химических средств неизбежна. Проблемы не решаются, они нарастают, как снежный ком, но иллюзорное, искаженное под действием химических препаратов понимание действительности заставляет человека не замечать их и делать вид, что все в порядке.

Необходимо уходить от пассивной позиции жертвы обстоятельств, разрешить себе совершать поступки, жить активно. Созидательная деятельность – в основе этой активности. Чем больше полезных действий, которые направлены на позитивное изменение окружающей действительности, человек совершает, тем быстрее он придет к осознанности. В один прекрасный момент ответ на вопрос о собственном предназначении окажется очевидным.

Смысл в помощи. В желании сделать жестокий мир немного лучше, пусть и в рамках собственного окружения. Смысл в творчестве, в создании прекрасного, в продолжении рода и самосовершенствовании. Смысл жизни у каждого свой, он неповторим и порой может быть непонятным окружающим.

3 уровня осмысленности

По мнению Франкла, смысл – величина непостоянная, он меняется с течением жизни и переходит на новую ступень в рамках индивидуального духовного развития человека.

Ученый выделяет 3 уровня смысла:

Ежедневный смысл, который достигается 3 путями: совершением поступка, переживанием ценности (например, когда человек восторгается красотой природы), путем страдания (связан с поиском собственного отношения к неизбежной конечности существования всего в этом мире).

Смысл момента. Возможность чувствовать необходимость каждого мгновения жизни, быть благодарным, даже если он приносит страдания.

Наивысший смысл, который проявляется на уровне мироздания.

Смысл жизни возможно потерять, но не утратить. Он не уходит даже в безнадежных ситуациях. Чтобы его найти, требуется колоссальная работа над собой, которая происходит ежеминутно.

Ученый также называет нам явления, которые не могут стать смыслом жизни. К ним относятся:

радость (она всегда направлена на объект);

удовольствие (оно является удачным следствием удовлетворения наших потребностей, стремлений);

счастье (оно не может быть конечной целью, это путь и состояние человека).

Жизнь как череда уникальных возможностей для каждого

Ценности могут быть ситуативные и вечные. Возможность совершить ситуативную ценность единственна для каждого момента. Жизнь каждый день дает возможность дарить окружающему миру ситуативные ценности, наполнять собственное бытие смыслом. Упускать эти возможности – значит, упускать смысл.

Вечные ценности невозможны без ситуативных. Они осознаются тогда, когда приходит понимание собственной миссии. Часто это происходит через страдания.

Логотерапия: задачи и методы

Цель логотерапии – помочь человеку сосредоточиться на задаче, которую ставит жизнь, и успешно решить ее. Болезнь, потери и страдания не случайны, в них есть смысл.

Франкл разработал множество методов взаимодействия терапевта и клиента, однако, наиболее популярны в современной науке два: дерефлексия и парадоксальная интенция.

Дерефлексия – противодействие рефлексии. Метод полезен в том случае, если пациент склонен к патологическому бесполезному самокопанию и самобичеванию.

Эта практика помогает избавиться от невроза навязчивых состояний, сексуальных расстройств.

Дерефлексия предполагает самозабвение, полную отдачу без анализа ситуации. Цель логотерапевта – научить пациента этому процессу.

Логотерапия уникальна. Ее миссия – научить пациента принимать решения и брать на себя ответственность. Без этих составляющих невозможно обрести осмысленность жизни, ее значимость будет нивелироваться и обесцениваться.

Список использованных источников:

1. Страдания от бессмысленности жизни. Актуальная психотерапия / Виктор Эмиль Франкль; пер.с англ. С.С. Панкова. – Новосибирск: Сиб. Унив. изд-во, 2015. – 95с. – (Пути философии).

3. Логотерапия и экзистенциальный анализ: статьи и лекции / Виктор Франкл; пер. с англ. О. Сивченко. Альпина Диджитал, 2015 г.

Редактор: Чекардина Елизавета Юрьевна

Спасибо за пост!

Про психосоматику

В частности, он пишет о том, что все эмоции в своей структуре имеют определённый физиологический компонент — и это подтверждается многочисленными исследованиями психологов и психофизиологов — но если мы постоянно переживаем какую-то эмоцию, и не имеем возможности реализовать этот физиологический компонент, то происходит отделение эмоции от этих организмических реакций (вегетативных, по преимуществу).

Но! В динамике любого психосоматического заболевания выделяют две стадии: функциональная — это когда нарушается функция организма (то же самое повышение артериального давления), но каких-либо сопутствующих изменений нет; и структурная — когда нарушается не только работа органа, но и, в силу продолжительности функциональной стадии, происходит нарушение структуры органа или системы органов, продиктованное последствиями нарушения функции. И, в ситуации, когда заболевание уже структурно (например, не просто повышенное давление, но и имеются уже и изменения сердечно-сосудистой системы и других систем организма) обязательно наблюдаться у врача-специалиста (невролога, кардиолога, терапевта - в зависимости от заболевания). Это связано с тем, что, если психолог (или психотерапевт) поможет изменить эмоциональную реакцию, лучше адаптироваться к стрессовой ситуации и разрешить её, то со структурными изменениями уже не поможет справиться.

ЛОГОТЕРАПИЯ КЛИЕНТОВ, НАХОДЯЩИХСЯ В СОСТОЯНИИ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОГО ВАКУУМА

Как логотерапевт обращается с клиентами, находящимися в состоянии экзистенциального вакуума? Хотя в своих работах Франкл не перечисляет систематически используемые им методы, ниже приводятся некоторые рекомендации, извлеченные из его трудов.

ДИАГНОСТИКА СОСТОЯНИЯ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОГО ВАКУУМА

УГЛУБЛЕНИЕ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОГО ОСОЗНАНИЯ

Ниже описываются методы, которые Франкл применял с целью углубления экзистенциального осознания конечности жизни и важности взятия на себя ответственности за нее.

ОБЪЯСНЕНИЕ. Клиентам следует объяснять, что недолговечность скорее придает смысл человеческому существованию, чем лишает его смысла.

ФОКУСИРОВАНИЕ НА ПОИСКАХ СМЫСЛА
Франкл подчеркивает, что вопрос о смысле — это индивидуальный вопрос. Логотерапевты должны и индивидуализировать свои методы работы, и импровизировать. Логотерапия не является ни учением, ни проповедью, ни моральным увещеванием. Франкл (Frankl, 1963) проводит аналогию с офтальмологом, который дает людям возможность видеть мир таким, каков он есть на самом деле. Точно так же задачей логотерапевтического консультанта является расширение полей зрения клиентов таким образом, чтобы весь спектр жизненных смыслов и ценностей оказался видимым для них.

Ниже приведены некоторые методы, с помощью которых Франкл фокусирует внимание клиентов на проблемах, связанных со смыслом.

ПОСТАНОВКА ПЕРЕД КЛИЕНТАМИ ВОПРОСОВ О СМЫСЛЕ. Консультанты могут спрашивать клиентов о том, каких творческих успехов они могли бы добиться, и помогать им искать ответы на заданные вопросы. Кроме того, консультанты могут помогать клиентам обнаруживать смысл в их отношениях и в их страдании.

УВЕЛИЧЕНИЕ ЧИСЛА ИСТОЧНИКОВ СМЫСЛА. Логотерапевтические консультанты могут помогать клиентам приобретать более широкое представление об источниках смысла. Франкл (Frankl, 1955) цитирует клиентку, которая заявляла, что ее жизнь была бессмысленна и что ей станет лучше только в том случае, если она найдет работу, которая сможет удовлетворить ее запросы, например работу, связанную с лечением больных людей. Франкл помог этой клиентке увидеть, что не только работа, которую она выполняла, но и соответствующее отношение к своей работе могли бы дать ей уникальную возможность для реализации потенциальных возможностей. Кроме того, в личной жизни, не связанной с работой, она могла бы найти смысл в роли жены и матери.

ВЫЯВЛЕНИЕ СМЫСЛА ЧЕРЕЗ СОКРАТИЧЕСКИЙ ДИАЛОГ. Франкл (Frankl, 1988) приводит следующий пример. Одну его клиентку постоянно мучило ощущение мимолетности жизни. Франкл попросил женщину назвать человека, которого она уважает и чьи достоинства она высоко ценит, и она вспомнила семейного доктора. Затем с помощью ряда вопросов Франкл подвел клиентку к признанию того, что, хотя доктор умер и некоторые неблагодарные пациенты, возможно, не помнят, чем они ему обязаны, жизнь этого доктора не потеряла смысл.

ЛОГОТЕРАПЕВТИЧЕСКИЕ МЕТОДЫ, ПРИМЕНЯЕМЫЕ ПРИ ПСИХОГЕННОМ НЕВРОЗЕ

Парадоксальная интенция и дерефлексия — два основных логотерапевтических" метода, которые применяются при психогенных неврозах (Frankl, 1955, 1975b). В основе обеих методик лежит обращение к таким важным человеческим качествам, как самотрансценденция и самоотстранение.

МЕДИЦИНСКАЯ ОПЕКА ПРИ СОМАТОГЕННЫХ ПСИХОЗАХ

/Р.Нельсон-Джоунс: "Теория и практика консультирования"./

Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов

• ЖАНРЫ 360
• АВТОРЫ 262 496
• КНИГИ 606 221
• СЕРИИ 22 745
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 570 982

[. ] Сообщить читателю в коротком очерке материал, который потребовал четырнадцати томов в немецком издании, задача почти безнадежная. Я вспоминаю американского врача, который однажды обратился ко мне с вопросом: "Скажите, доктор, вы психоаналитик?". На что я ответил: "Не совсем; скажем так – я психотерапевт". Тогда он спросил меня: "К какой школе вы относитесь?". Я ответил: "У меня свое собственное направление, оно называется логотерапия". "Вы не могли бы сказать мне одной фразой, что такое логотерапия? – спросил он. – По крайней мере, какая разница между психоанализом и логотерапией?". "Да, – сказал я, – но не могли бы вы сперва одной фразой пояснить, в чем, по-вашему, состоит суть психоанализа?" Его ответ был таким: "Во время психоанализа пациент должен лежать на кушетке и говорить вещи, о которых обычно говорить не принято". На что я незамедлительно сымпровизировал: "Ну, а в логотерапии пациент может сидеть на стуле, но должен слушать вещи, которые обычно не принято выслушивать".

Разумеется, это было сказано в шутку и не претендовало на законченное определение логотерапии. Тем не менее, приведенная формулировка указывает на существенное различие между психоанализом и логотерапией: последняя представляет собой менее ретроспективный и менее интроспективный метод, чем психоанализ. Логотерапия обращает внимание пациента главным образом на будущее, точнее, на задачи и смыслы, которые ему предстоит осуществить в будущем. При этом логотерапия стремится отвлечь его внимание от механизмов порочного круга и обратной связи, играющих такую большую роль в развитии невроза. Благодаря этому типичная для невротика сосредоточенность на себе разрушается, а не постоянно подпитывается и подкрепляется.

Несмотря на предельную упрощенность сказанного, в ходе логотерапии пациент действительно оказывается перед необходимостью осознать смысл своей жизни и соответственно переориентировать ее. Следовательно, мое шуточное определение логотерапии верно и в том, что отражает характерное для невротика стремление уклониться от полного осознания своей жизненной задачи. Поставить его перед лицом этой задачи, приблизить его к более полному ее осознанию – значит существенно повысить его способность к преодолению своего невроза.

Позвольте мне объяснить, почему я использовал для названия своей теории термин "логотерапия". "Логос" по-гречески означает "смысл". Логотерапия или, как ее называют некоторые авторы, "третья венская школа психотерапии" фокусируется на смысле человеческого существования, а также на поиске человеком такого смысла. Согласно логотерапии, стремление найти в своей жизни смысл служит для индивида фундаментальной побудительной силой. Поэтому я говорю о воле к смыслу, в противоположность принципу удовольствия (или, как можно было бы сказать, воле к удовольствию) психоанализа Фрейда, и воле к власти, акцентируемой в психологии Адлера.

Поиск смысла представляет собой первичный побудительный мотив жизни каждого человека, а не "вторичную рационализацию" его инстинктивных влечений. Это особый и неповторимый смысл, потому что он должен и может быть осуществлен только этим человеком и никем другим; лишь такой смысл обретает значимость, способную удовлетворить человеческую потребность в смысле. Некоторые авторы утверждают, что смыслы и ценности суть "не что иное, как защитные механизмы, реактивные образования и сублимации". Что до меня, то я не стал бы стремиться выжить ради спасения моих "защитных механизмов", равно как и не согласился бы пойти на смерть во имя моих "реактивных образований". Человек, однако, может жить и даже умереть ради своих идеалов и ценностей.

Несколько лет назад во Франции проводился опрос общественного мнения. Как показали результаты, 89% опрошенных признали, что человеку нужно "что-то такое", ради чего стоило бы жить. Более того, 61% согласился, что в их жизни есть то или кто, ради чего или кого они готовы были отдать свою жизнь. Я повторил этот опрос среди пациентов и персонала моей венской клиники, и результаты были практически теми же, что во Франции; разница составила всего 2%. Другими словами, для большинства людей потребность в смысле – это факт, а не предмет слепой веры.

Конечно, иногда ценностная озабоченность на самом деле служит маскировкой внутренних конфликтов человека; но такие случаи представляют скорее исключение из правила, нежели само правило. Для таких случаев психодинамическая интерпретация вполне оправдана. Здесь мы действительно имеем дело с псевдоценностями (фанатизмом, например), подлежащими разоблачению. Но разоблачение и развенчание тотчас нужно прекратить при первом же соприкосновении с подлинным и настоящим, со страстным стремлением человека к жизни, максимально наполненной смыслом. Продолжая и далее "разоблачать" человека, разоблачитель просто демонстрирует свою потребность принижать духовные стремления другого.

Следует остерегаться трактовать ценности как простое самовыражение человека. Потому что логос, "смысл" не столько появляется из экзистенции индивида (его собственного непосредственно переживаемого существования), сколько противостоит ей. Если бы смысл, подлежащий якобы осуществлению, был всего лишь выражением наличного "я" человека или проекцией его мыслей и желаний, он тотчас бы утратил свою побудительную силу, он не мог бы мобилизовать возможности человека и вести его к исцелению. Это относится не только к так называемой сублимации инстинктивных влечений, но и тому, что К.Г.Юнг называл "архетипами коллективного бессознательного", ибо последние также являются самовыражением, на сей раз человеческого рода в целом. Это относится также к спорным утверждениям некоторых мыслителей-экзистенциалистов, усматривающих в идеалах человека не более чем его собственные изобретения. Так, согласно Ж.-П.Сартру, человек творит себя сам, сам конструирует свою "сущность", т.е. то, что он есть, чем должен быть и чем станет. Однако я полагаю, что мы не изобретаем смысл своего существования, а обнаруживаем, раскрываем его.

Психодинамическое исследование ценностной сферы вполне правомерно; вопрос состоит в том, всегда ли оно уместно. Кроме того, важно учитывать, что любое чисто психодинамическое исследование в принципе может обнаружить только то, что человеком движет. Ценности, однако, не движут человеком, не толкают его вперед; они скорее тянут, притягивают его. Это разница, о которой я вспоминаю всякий раз, проходя через двери в американском отеле: с одной стороны на них написано "толкать", а с другой – "тянуть". Притягательность или привлекательность ценностей подразумевает, что человек в ценностном плане всегда остается свободен: он волен принять или отвергнуть предлагаемое, осуществить потенциальный смысл или оставить его неосуществленным.

У человека нет ни нравственного влечения ни религиозной потребности вроде тех влечений и потребностей, о которых говорят в контексте обусловленности человеческого поведения основными инстинктами. Человека не "влечет" к нравственному поведению; в каждом конкретном случае он решает совершить нравственный поступок. И человек совершает его не для того, чтобы удовлетворить свое нравственное влечение и восстановить внутренний гомеостаз, – он совершает его ради дела, которому себя посвятил, ради человека, которого любит, или ради своего Бога. Если же он в самом деле демонстрирует нравственное поведение ради психологического комфорта ("спокойной совести"), то становится фарисеем и перестает быть нравственной личностью в полном смысле этого слова. Я думаю, даже святые не заботились о чем-то ином, кроме служения Богу, и я не думаю, что они когда-либо задавались целью стать святыми. В противном случае они стали бы обычными перфекционистами, а не святыми. Конечно, "спокойная совесть – лучшая подушка", как гласит немецкая пословица; но подлинная нравственность представляет собой нечто большее, нежели снотворное или транквилизатор.

• ЖАНРЫ 360
• АВТОРЫ 262 496
• КНИГИ 606 221
• СЕРИИ 22 745
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 570 982

[. ] Сообщить читателю в коротком очерке материал, который потребовал четырнадцати томов в немецком издании, задача почти безнадежная. Я вспоминаю американского врача, который однажды обратился ко мне с вопросом: "Скажите, доктор, вы психоаналитик?". На что я ответил: "Не совсем; скажем так – я психотерапевт". Тогда он спросил меня: "К какой школе вы относитесь?". Я ответил: "У меня свое собственное направление, оно называется логотерапия". "Вы не могли бы сказать мне одной фразой, что такое логотерапия? – спросил он. – По крайней мере, какая разница между психоанализом и логотерапией?". "Да, – сказал я, – но не могли бы вы сперва одной фразой пояснить, в чем, по-вашему, состоит суть психоанализа?" Его ответ был таким: "Во время психоанализа пациент должен лежать на кушетке и говорить вещи, о которых обычно говорить не принято". На что я незамедлительно сымпровизировал: "Ну, а в логотерапии пациент может сидеть на стуле, но должен слушать вещи, которые обычно не принято выслушивать".

Разумеется, это было сказано в шутку и не претендовало на законченное определение логотерапии. Тем не менее, приведенная формулировка указывает на существенное различие между психоанализом и логотерапией: последняя представляет собой менее ретроспективный и менее интроспективный метод, чем психоанализ. Логотерапия обращает внимание пациента главным образом на будущее, точнее, на задачи и смыслы, которые ему предстоит осуществить в будущем. При этом логотерапия стремится отвлечь его внимание от механизмов порочного круга и обратной связи, играющих такую большую роль в развитии невроза. Благодаря этому типичная для невротика сосредоточенность на себе разрушается, а не постоянно подпитывается и подкрепляется.

Несмотря на предельную упрощенность сказанного, в ходе логотерапии пациент действительно оказывается перед необходимостью осознать смысл своей жизни и соответственно переориентировать ее. Следовательно, мое шуточное определение логотерапии верно и в том, что отражает характерное для невротика стремление уклониться от полного осознания своей жизненной задачи. Поставить его перед лицом этой задачи, приблизить его к более полному ее осознанию – значит существенно повысить его способность к преодолению своего невроза.

Позвольте мне объяснить, почему я использовал для названия своей теории термин "логотерапия". "Логос" по-гречески означает "смысл". Логотерапия или, как ее называют некоторые авторы, "третья венская школа психотерапии" фокусируется на смысле человеческого существования, а также на поиске человеком такого смысла. Согласно логотерапии, стремление найти в своей жизни смысл служит для индивида фундаментальной побудительной силой. Поэтому я говорю о воле к смыслу, в противоположность принципу удовольствия (или, как можно было бы сказать, воле к удовольствию) психоанализа Фрейда, и воле к власти, акцентируемой в психологии Адлера.

Поиск смысла представляет собой первичный побудительный мотив жизни каждого человека, а не "вторичную рационализацию" его инстинктивных влечений. Это особый и неповторимый смысл, потому что он должен и может быть осуществлен только этим человеком и никем другим; лишь такой смысл обретает значимость, способную удовлетворить человеческую потребность в смысле. Некоторые авторы утверждают, что смыслы и ценности суть "не что иное, как защитные механизмы, реактивные образования и сублимации". Что до меня, то я не стал бы стремиться выжить ради спасения моих "защитных механизмов", равно как и не согласился бы пойти на смерть во имя моих "реактивных образований". Человек, однако, может жить и даже умереть ради своих идеалов и ценностей.

Несколько лет назад во Франции проводился опрос общественного мнения. Как показали результаты, 89% опрошенных признали, что человеку нужно "что-то такое", ради чего стоило бы жить. Более того, 61% согласился, что в их жизни есть то или кто, ради чего или кого они готовы были отдать свою жизнь. Я повторил этот опрос среди пациентов и персонала моей венской клиники, и результаты были практически теми же, что во Франции; разница составила всего 2%. Другими словами, для большинства людей потребность в смысле – это факт, а не предмет слепой веры.

Конечно, иногда ценностная озабоченность на самом деле служит маскировкой внутренних конфликтов человека; но такие случаи представляют скорее исключение из правила, нежели само правило. Для таких случаев психодинамическая интерпретация вполне оправдана. Здесь мы действительно имеем дело с псевдоценностями (фанатизмом, например), подлежащими разоблачению. Но разоблачение и развенчание тотчас нужно прекратить при первом же соприкосновении с подлинным и настоящим, со страстным стремлением человека к жизни, максимально наполненной смыслом. Продолжая и далее "разоблачать" человека, разоблачитель просто демонстрирует свою потребность принижать духовные стремления другого.

Следует остерегаться трактовать ценности как простое самовыражение человека. Потому что логос, "смысл" не столько появляется из экзистенции индивида (его собственного непосредственно переживаемого существования), сколько противостоит ей. Если бы смысл, подлежащий якобы осуществлению, был всего лишь выражением наличного "я" человека или проекцией его мыслей и желаний, он тотчас бы утратил свою побудительную силу, он не мог бы мобилизовать возможности человека и вести его к исцелению. Это относится не только к так называемой сублимации инстинктивных влечений, но и тому, что К.Г.Юнг называл "архетипами коллективного бессознательного", ибо последние также являются самовыражением, на сей раз человеческого рода в целом. Это относится также к спорным утверждениям некоторых мыслителей-экзистенциалистов, усматривающих в идеалах человека не более чем его собственные изобретения. Так, согласно Ж.-П.Сартру, человек творит себя сам, сам конструирует свою "сущность", т.е. то, что он есть, чем должен быть и чем станет. Однако я полагаю, что мы не изобретаем смысл своего существования, а обнаруживаем, раскрываем его.

Психодинамическое исследование ценностной сферы вполне правомерно; вопрос состоит в том, всегда ли оно уместно. Кроме того, важно учитывать, что любое чисто психодинамическое исследование в принципе может обнаружить только то, что человеком движет. Ценности, однако, не движут человеком, не толкают его вперед; они скорее тянут, притягивают его. Это разница, о которой я вспоминаю всякий раз, проходя через двери в американском отеле: с одной стороны на них написано "толкать", а с другой – "тянуть". Притягательность или привлекательность ценностей подразумевает, что человек в ценностном плане всегда остается свободен: он волен принять или отвергнуть предлагаемое, осуществить потенциальный смысл или оставить его неосуществленным.

У человека нет ни нравственного влечения ни религиозной потребности вроде тех влечений и потребностей, о которых говорят в контексте обусловленности человеческого поведения основными инстинктами. Человека не "влечет" к нравственному поведению; в каждом конкретном случае он решает совершить нравственный поступок. И человек совершает его не для того, чтобы удовлетворить свое нравственное влечение и восстановить внутренний гомеостаз, – он совершает его ради дела, которому себя посвятил, ради человека, которого любит, или ради своего Бога. Если же он в самом деле демонстрирует нравственное поведение ради психологического комфорта ("спокойной совести"), то становится фарисеем и перестает быть нравственной личностью в полном смысле этого слова. Я думаю, даже святые не заботились о чем-то ином, кроме служения Богу, и я не думаю, что они когда-либо задавались целью стать святыми. В противном случае они стали бы обычными перфекционистами, а не святыми. Конечно, "спокойная совесть – лучшая подушка", как гласит немецкая пословица; но подлинная нравственность представляет собой нечто большее, нежели снотворное или транквилизатор.