О чем стихотворение маяковского маруся отравилась

расставило
сети
Совкино, —
от нашей
сегодняшней
трудной были
уносит
к жизни к иной.
Там
ни единого
ни Ваньки,
ни Пети,
одни
Жанны,
одни
Кэти.
Толча комплименты,
как воду в ступке,
люди
совершают
благородные поступки.
Всё
бароны,
графы — всё,
живут
по разным
роскошным городам,
ограбят
и скажут:
— Мерси, мусье, —
изнасилуют
и скажут:
— Пардон, мадам. —
На ленте
каждая —
графиня минимум.
Перо в шляпу
да серьги в уши.
Куда же
сравниться
с такими графинями
заводской
Феклуше да Марфуше?
И мальчики
пачками
стреляют за нэпачками.
Нравятся
мальчикам
в маникюре пальчики.
Играют
этим пальчиком
нэпачки
на рояльчике.
А сунешься в клуб —
речь рвотная.
Чешут
языками
чиновноустые.
Раз международное,
два международное,
но нельзя же до бесчувствия!
Напротив клуба
дверь пивнушки.
Веселье,
грохот,
как будто пушки!
Старается
разная
музыкальная челядь
пианинить
и виолончелить.
Входите, товарищи,
зайдите, подружечки,
выпейте,
пожалуйста,
по пенной кружечке!

Крою
пиво пенное, —
только что вам
с этого?!
Что даю взамен я?
Что вам посоветовать?
Хорошо
и целоваться,
и вино.
Но…
вино и поэзия,
и если
ее
хоть раз
по-настоящему
испили рты,
ее
не заменит
никакое питье,
никакие пива,
никакие спирты.
Помни
ежедневно,
что ты
зодчий
и новых отношений
и новых любовей, —
и станет
ерундовым
любовный эпизодчик
какой-нибудь Любы
к любому Вове.
Можно и кепки,
можно и шляпы,
можно
и перчатки надеть на лапы.
Но нет
на свете
прекрасней одежи,
чем бронза мускулов
и свежесть кожи.
И если
подыметесь
чисты́ и стройны́,
любую
одежу
заказывайте Москвошвею,
и…
лучшие
девушки
нашей страны
сами
бросятся
вам на шею.

у стихотворения МАРУСЯ ОТРАВИЛАСЬ аудио записей пока нет.

Владимир Маяковский — Из тучки месяц вылез ( Маруся отравилась )

МАРУСЯ ОТРАВИЛАСЬ - стихотворение Маяковский В. В.

слушать, скачать аудио стихотворение
МАРУСЯ ОТРАВИЛАСЬ Маяковский В. В.
к общему сожалению, пока аудио нет

анализ, сочинение или реферат о стихотворении
МАРУСЯ ОТРАВИЛАСЬ:

План-конспект урока по литературе (11 класс) на тему:
Урок по антикоррупции. Сатира Владимира Маяковского "Дрянцо хлещите рифм концом. "

через лирические томики,

с живыми говоря.

Так писал поэт начала XX века В. В. Маяковский, предрекая бессмертие своих стихов. Сегодня – в центре нашего внимания – сатирические произведения поэта. Но прежде чем приступить к анализу стихов, вспомним теорию литературы, а именно виды комического.

III. Основной этап урока. Освоение новых знаний.

1). Слово учителя.

Сатирические произведения В.Маяковский создавал на всех этапах своего творчества. В ранние годы он сотрудничал в журналах "Сатирикон" и "Новый сатирикон". Сатире отдавал дань и в стихах, и в пьесах. Ее темы, образы, направленность, исходный пафос менялись. В ранней поэзии В.Маяковского сатира продиктована прежде всего пафосом антибуржуазности. В поэзии Маяковского возникает традиционный для романтической поэзии конфликт творческой личности, авторского "я" - бунт, одиночество, желание дразнить, раздражать богатых и сытых, иными словами, эпатировать их. Чуждая обывательская среда изображалась сатирически. Поэт рисует ее как бездуховную, погруженную в мир низменных интересов, в мир вещей. Уже в раннем творчестве Маяковский использует весь арсенал традиционных для поэзии, для сатирической литературы, которой столь богата русская культура, художественных средств. Так, он использует иронию в самих названиях целого ряда произведений, которые поэт обозначил как "гимны": "Гимн судье", "Гимн критику", "Гимн обеду". Гимны Маяковского - это злая сатира. Его герои - это судьи, унылые люди, которые сами не умеют радоваться жизни и завещают это другим, стремятся все регламентировать, сделать бесцветным и унылым.

Отношения поэта и новой власти складывались далеко не просто, но одно несомненно - бунтарь и футурист Маяковский искренне поверил в революцию. Сатирическая направленность поэзии В.Маяковского меняется. Во-первых, её героями становятся враги революции. Эта тема на долгие годы стала важной для поэта, она дала обильную пищу его творчеству. Маяковский принимал участие в создании "Окон РОСТА" и как поэт, и как художник. В "Окнах РОСТА" В.Маяковский использует такие сатирические приёмы, как гротеск, гипербола, пародия. Многие его стихи показывают пороки новой жизни. Сатирические мотивы отчетливо слышались и в "Мистерии-Буфф", и в поэме "150 миллионов". Но если раньше сатира Маяковского была обращена против внешних врагов, то теперь поэт переносит "огонь на себя", на внутренние наши пороки.

Сатира Маяковского помогала читателю яснее увидеть многочисленные недостатки в обществе и в себе и по мере сил бороться с ними, критически относясь к своим поступкам.

2). Обратимся к стихам поэта и проанализируем их.

/В течение 10 минут необходимо:

- подготовить выразительное чтение отрывков,

- определить идейно-художественное своеобразие стихотворения,

- проявление видов комического в предложенном тексте,

- ответить на вопросы, написанные на доске. /

3). Заслушать ответы учащихся.

В финале стихотворения возникает опять-таки гротескная картина — традиционный для литературы образ оживающего портрета, на этот раз портрета Маркса, который выступает с довольно странным призывом свернуть головы канарейкам. Понятен этот призыв только в контексте всего стихотворения, в котором канарейки приобрели столь обобщенное значение –ненавистного прогрессу мещанского существования.

От какой опасности предостерегает поэт?

Большую роль играют детали в стихотворении. Выразительно рисует Маяковский подробности быта: непременная

Силою своего искусства поэт боролся яростно и страстно против всего, что стояло на пути становления и совершенствования государства. Сатирические произведения Маяковского рождались под влиянием времени, были исключительно злободневны и вместе с тем несли в себе глубокое обобщение.

Маяковский везде широко использует разнообразные средства юмора и сатиры. Во многих стихотворениях он четко противопоставляет свою позицию - позицию гражданина, строителя нового пролетарского государства той позиции, манере поведения, которые он критикует.

Болью и горечью проникнуты слова поэта:

И растут черные
Дурни и дуры,
ничем не защищенные
от барахла культуры.

Врагом поэта становится пошлость во всех ее проявлениях: дурной вкус, рабская зависимость от западной моды, вещизм, заменяющий общение с природой, настоящую книгу, любовь.

Бери — большой тут нет науки,

Бери, что только можно взять.

На что ж привешены нам руки,

Как не на то, чтоб брать.

Пришли и славословим покорненько
тебя, дорогая взятка,
все здесь, от младшего дворника
до того, кто в золото заткан.

Поэт подчёркивает, что явление это трудно искоренить, потому что взяточники – люди облечённые властью.

Чтоб больше не смела вздыматься хула,
наденем мундиры и медали
и, выдвинув вперед убедительный кулак,
спросим: "А это видали?"
В следующей строфе Маяковский создаёт прекрасный каламбур – игру слов:
А разве видано где-нибудь, чтоб стояла коза
и лезть в огород козе лень.
Было бы время, я б доказал,
которые - коза и зелень.

И нечего доказывать - ищите и берите,

Умолкнет газетная нечисть ведь.

Как баранов, надо стричь и брить их.

Чего стесняться в своем отечестве?

Очень современно звучит стихотворение Маяковского сегодня. так как коррупция и взяточничество проникли не только в городские власти, но и в государственный аппарат, что мешает нам проводить реформы, преодолеть экономический кризис и строить правовое государство.

IV. Подведение итогов урока:

Учитель: - Традиционны ли темы, проблемы, затронутые В. В. Маяковским в анализируемых стихах?

Учитель: - Актуально ли творчество В. В. Маяковского в наше время?

V. Итоги урока: рефлексия, выставление отметок;

Всех, кто за нашей десницей
посмеет с укором глаза весть,
мы так, как им и не снится,
накажем мерзавцев за зависть.

Чтоб больше не смела вздыматься хула,
наденем мундиры и медали
и, выдвинув вперед убедительный кулак,
спросим: "А это видали? "

Если сверху смотреть - разинешь рот.
И взыграет от радости каждая мышца.
Россия - сверху - прямо огород,
вся наливается, цветет и пышится.

А разве видано где-нибудь, чтоб стояла коза
и лезть в огород козе лень.
Было бы время, я б доказал,
которые - коза и зелень.

И нечего доказывать - идите и берите.
Умолкнет газетная нечисть ведь.
Как баранов, надо стричь и брить их.
Чего стесняться в своем отечестве?

ВНИМАТЕЛЬНОЕ ОТНОШЕНИЕ К ВЗЯТОЧНИКАМ

Неужели и о взятках писать поэтам!

Дорогие, нам некогда. Нельзя так.

Вы, которые взяточники,

хотя бы поэтому,

не надо, не берите взяток.

Я, выколачивающий из строчек штаны,

конечно, как начинающий, не очень часто,

я — еще и российский гражданин,

беззаветно чтущий и чиновника и участок.

Прихожу и выплакиваю все мои просьбы,

приникши щекою к светлому кителю.

Думает чиновник: «Эх, удалось бы!

Сколько раз под сень чиновник,

приносил обиды им.

«Эх, удалось бы,— думает чиновник,—

Я знаю, надо и двести и триста вам —

возьмут, все равно, не те, так эти;

и руганью ни одного не обижу пристава:

может быть, у пристава дети.

Но лишний труд — доить поодиночно,

вы и так ведете в работе года.

Вот что я выдумал для вас нарочно —

Взломайте шкапы, сундуки и ларчики,

берите деньги и драгоценности мамашины,

чтоб последний мальчонка в потненьком кулачике

зажал сбереженный рубль бумажный.

Костюмы соберите. Чтоб не было рваных.

Мамаша! Вытряхивайтесь из шубы беличьей!

У старых брюк обшарьте карманы —

в карманах копеек на сорок мелочи.

Все это узлами уложим и свяжем,

а сами, без денег и платья,

придем, поклонимся и скажем:

Что нам деньги, транжирам и мотам!

Мы даже не знаем, куда нам деть их.

Берите, милые, берите, чего там!

Вы наши отцы, а мы ваши дети.

От холода не попадая зубом на зуб,

станем голые под голые небеса.

Берите, милые! Но только сразу,

Чтоб об этом больше никогда не писать.

Сатира – вот то оружие, во владении которым поэту В.В. Маяковскому не было равных. Идеально зная приемы, и кроме того, обладая огромным талантом и бесстрашием, Владимир Маяковский мог поразить сатирой любого противника. Высокий, волнующий пафос и проникновенный лиризм его поэзии уживались с сатирической беспощадностью, с щедринским и свифтовским издевательским смехом. Чем выше и чище рисовался поэту сияющий идеал нового человека, тем яростнее обрушивался он на пошлость, бескультурье, жадность и хищничество.

Обдают дождем дела бумажные,

Чуть войдешь в здание:

Отобрав с полсотни –

Служащие расходятся на заседания.

заседаний на двадцать

надо поспеть нам.

Поневоле приходится раздвоиться.

Очевидно, что поэт не принимал ни наималейшего проявления бюрократического чванства и всячески боролся с ним посредством литературного слова. К сожалению, спрутообразное чиновничество, которое испокон веков было объектом сатиры великих русских писателей, на Руси не искоренилось и по сей день. Напротив, щупальца бюрократического спрута стали увереннее и смелее влезать в человеческую жизнь.
Обойтись без встреч с чиновниками и бюрократами в современной России может только отшельник. И сегодня нашей стране так явственно не хватает Маяковского с его острой разящей сатирой - для того, чтобы навсегда победить бюрократизм.

0 человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.

Послушайте стихотворение Маяковского Маруся отравилась

Маруся отравилась: секс и смерть в 1920-е: антология / составитель: Дмитрий Быков // Москва:
"АСТ" (Редакция Елены Шубиной), 2019, твёрдый переплёт, 749 стр., тираж: . экз., ISBN 978-5-17-108209-3

Сексуальная революция считается следствием социальной: раскрепощение приводит к новым формам семьи, к небывалой простоте нравов… Эта книга доказывает, что всё обстоит ровно наоборот. Проза, поэзия и драматургия двадцатых — естественное продолжение русского Cеребряного века с его пряным эротизмом и манией самоубийства, расцветающими обычно в эпоху реакции. Русская сексуальная революция была следствием отчаяния, результатом глобального разочарования в большевистском перевороте. Литература нэпа с ее удивительным сочетанием искренности, безвкусицы и непредставимой в СССР откровенности осталась уникальным памятником этой абсурдной и экзотической эпохи (Дмитрий Быков).

с о д е р ж а н и е :

Владимир Маяковский Маруся отравилась
Иван Молчанов Свидание
Владимир Маяковский Письмо к любимой Молчанова
Осип Брик Не попутчица
Пантелеймон Романов Без черёмухи
Николай Никандров Рынок любви
Леонид Добычин Встречи с Лиз
Сергей Малашкин Луна с правой стороны… (гл. 1, 6-12)
Сергей Семёнов Наталья Тарпова (2-й акт)
Андрей Платонов Антисексус
Алексей Толстой Гадюка
Глеб Алексеев Дунькино счастье
Глеб Алексеев Дело о трупе
Лев Гумилевский Собачий переулок (часть 1, 2)
Лев Гумилевский Игра в любовь (часть 1, гл.8, часть 2, гл.1)
Николай Вигилянский, Борис Галин Первая любовь
Николай Вигилянский, Борис Галин Пропивают помои
Сергей Третьяков Хочу ребёнка
Николай Заболоцкий Свадьба
Илья Рудин Содружество (гл. 4, 7-8, 12)
Евгений Замятин Наводнение

коротко об авторах
благодарности

Дмитрий Быков
ОТ СОСТАВИТЕЛЯ [не целиком!]

В этой книге три слабых, но знаменитых текста, примерно десять обыкновенных и три великих.

Все они рассказывают об эпохе нэпа, эпидемии самоубийств и моде на свободную любовь, а вовсе не о партийных дискуссиях, производственных прорывах и борьбе с кулачеством.

И это, граждане мои и гражданочки, даже удивительно, как сказал бы один из главных летописцев той эпохи.

И если кому-то покажется, что мы перепечатываем тексты столетней давности в погоне за клубничкой, — что ж, граждане, оно и тогда кое-кому так казалось. А между тем писатели говорили о том, что видели: о том, как в эпоху, наследующую великим переменам, люди кидаются в разврат и смерть, потому что опять убедились в роковой неповоротливости человеческой природы, в подлой и спасительной неизменности ея.

Вот про это книжка. А про любовь и смерть, конешно, всякому приятно почитать, и, как учит нас эпоха нэпа, — каждый пущай выкарабкивается как умеет. Издательство не исключение.

Коля, Коля, ты за что ж
Разлюбил меня, желанный?
Отчего ты не придешь
Посидеть с твоею Анной?

На меня и не глядишь,
Словно скрыта я в тумане.
Знаю, милый, ты спешишь
На свидание к Татьяне.

Ах, напрасно я люблю,
Погибаю от злодеек.
Я эссенции куплю
Склянку на десять копеек.

Ядом кишки обожгу,
Буду громко выть от боли.
Жить уж больше не могу
Я без миленького Коли.

Но сначала наряжусь,
И, с эссенцией в кармане,
На трамвае прокачусь
И явлюсь к портнихе Тане.

Злости я не утаю,
Уж потешусь я сегодня.
Вам всю правду отпою,
И разлучница, и сводня.

Но не бойтесь — красоты
Ваших масок не нарушу,
Не плесну я кислоты
Ни на Таню, ни на Грушу.

Говорят, что я проста,
На письме не ставлю точек.
Всё ж, мой милый, для креста
Принеси ты мне веночек.

Не кручинься, и, обняв
Талью новой, умной милой,
С нею в кинематограф
Ты иди с моей могилы.

По дороге ей купи
В лавке плитку шоколада,
Мне же молви: «Нюта, спи!
Ничего тебе не надо.

Ни слез, ни жертв, ни муки…
Подымем знамя-брюки
Высоко над толпой.
Ах, нет доступней темы!
На ней сойдемся все мы —
И зрячий и слепой.

Рисуется какое-то коллективное упоение любовью в духе позднего Рима, но, разумеется, никакого свального греха Кол-

[конец ознакомительного фрагмента]

Стихотворение "Маруся отравилась" повествует о глупой драме, которая кончилась самоубийством героини из-за измены "электротехника Жана", внушавшего ей: "Ужасное мещанство - семейный этот плен". Врагом поэта становится пошлость во всех ее проявлениях, дурной вкус, рабская зависимость от западной моды, вещизм, заменяющий общение с природой, настоящую книгу, любовь ("Письмо любимой Молчанова, брошенной им").

Темы сатирических стихотворений охватывали всю злобу дня: бюрократизм, быт, любовь, нравы молодежи, псевдоценности советской буржуазии, вызывая гнев, презрение, желание "достучаться" до тех, кто не хочет строить город-сад, не хочет видеть "чахоткины плевки", беспризорных детей. "Шершавый язык" плаката вошел в стилистику Маяковского.

Пьеса "Клоп", имевшая большой успех в 1929 г. в театре Мейерхольда, собрала послереволюционные сюжеты в комедийный жанр. В доме Розалии Павловны Ренесанс - владелицы парикмахерской - свадьба. Врачуются ее дочь и бывший рабочий Петр Присыпкин, а ныне Пьер Скрипкин. "Говорящие" фамилии героев как бы напоминают о мимикрии как главном свойстве совмещанина, приспособившегося к нэпу и советским лозунгам. Олег Баян - шафер на свадьбе - объясняет философию нового, красного брака. Невеста и жених вступают в выгодную сделку: он к брачному алтарю принесет "древнее, незапятнанное происхождение" (пролетарское), а она - капитал. Их дом будет "полной чашей", а дети воспитаны в "изящном духе". Присыпкин гордо скажет: "Может, я свой класс благоустройством возвышаю!" Свадьба будет проходить в форме заседания профкома во главе с Олегом Баяном - "идеологом" нового времени, который всем популярно объяснит на языке газет ("удалось согласовать и увязать их классовые противоречия", "вооруженному марксистским взглядом", "будущее счастье человечества") смысл революции. Как считал Маяковский, тип "переходной" эпохи удался. Краснобай, демагог, он станет ключевой фигурой советской администрации, однако поэт так и не увидел тенденции разрастания этого типа в будущем.

Лирика 20-х гг. Многие литературоведы советского периода отмечали планетарное мышление Маяковского, и его строка "Я над глобусом от горя горблюсь" воспринималась как выражение истинной сути, пафоса творчества. Плакаты, подписи к ним, агитки - это все вроде бы не главное, истинный лиризм "наступившего на горло собственной песне" поэта в ином. Например, стихи о любви ("Лиличке", "Письмо Татьяне Яковлевой", "Письмо товарищу Кострову о сущности любви"). Сильные, напористые, энергичные, афоризмы Маяковского о любви вошли в нашу память.

и до ночи грачьей,

("Письмо товарищу Кострову о сущности любви")

Поэт противопоставляет чувственную любовь настоящему чувству, делающему человека поэтом, творцом, первопроходцем. Настоящая любовь преодолевает быт - тишину спаленок, шум примусов, счет в банке - и выходит на простор творчества и взаимного бережного отношения друг к другу.

Тема поэта и поэзии - самая актуальная в лирике Маяковского. В "Пощечине общественному вкусу" (1914), "Облаке в штанах" (1915) он полемизировал с "чистой" поэзией, равнодушной к трагедии города, войне, революции, с традицией элитарного искусства. Б.М. Эйхенбаум, рассматривая феномен Маяковского, справедливо отмечал, что история поручила ему создать новую поэтику, в которой "поэтичное" и "злоба дня" не противостояли бы, а слились. В "Юбилейном" сам автор новой поэтики, обращаясь к Пушкину, скажет, что в его стихах "гудит время телеграфной строкой" и наступили "битвы посерьезнее Полтавы", что своим творчеством он выполняет социальный заказ и ему хотелось бы в литературной табели о рангах занять место рядом с Пушкиным, который также "бушевал" в своей эпохе.

"Революцией мобилизованный и призванный", "горлан, главарь", "ассенизатор и водовоз" - вот назначение поэта, о котором говорит Маяковский во вступлении к незаконченной поэме "Во весь голос". Познакомиться с судьбой поэта, неоднозначной и трагической, полезно, чтобы понять, что отчуждение личности в пользу революционной идеологии с полным отказом от христианских заветов всегда чревато и нравственной и физической гибелью.

Высказывания о Сырбае Мауленове. Мухтар Ауэзов
В Сырбае есть присущая только ему тонкость и филигранность законченных коротких стихов. Они воспринимаются как домбра в искусных, вдохновенных руках кюйши, которые своими проникновенными кюями властвуют над твоей душой. .

Здрасьте. Здравствуйте, Виктор! Многие ваши рассказы, например, "Спи", вводят меня в измененное состояние сознания. Находитесь ли вы в измененном состоянии, когда пишете?

А вы могли бы?

Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?

Вывескам

Читайте железные книги!
Под флейту золо́ченой буквы
полезут копченые сиги
и золотокудрые брюквы.

Когда же, хмур и плачевен,
загасит фонарные знаки,
влюбляйтесь под небом харчевен
в фаянсовых чайников маки!

Пролог

Вам ли понять,
почему я,
спокойный,
насмешек грозою
душу на блюде несу
к обеду идущих лет.
С небритой щеки площадей
стекая ненужной слезою,
я,
быть может,
последний поэт.
Замечали вы —
качается
в каменных аллеях
полосатое лицо повешенной скуки,
а у мчащихся рек
на взмыленных шеях
мосты заломили железные руки.
Небо плачет

безудержно,
звонко;
а у облачка
гримаска на морщинке ротика,
как будто женщина ждала ребенка,
а бог ей кинул кривого идиотика.
Пухлыми пальцами в рыжих волосиках
солнце изласкало вас назойливостью овода —
в ваших душах выцелован раб.
Я, бесстрашный,
ненависть к дневным лучам понёс в веках;
с душой натянутой, как нервы про́вода,
я —
царь ламп!
Придите все ко мне,
кто рвал молчание,
кто выл
оттого, что петли полдней туги, —
я вам открою
словами
простыми, как мычанье,
наши новые души,
гудящие,
как фонарные дуги.
Я вам только головы пальцами трону,
и у вас

вырастут губы
для огромных поцелуев
и язык,
родной всем народам.
А я, прихрамывая душонкой,
уйду к моему трону
с дырами звезд по истертым сводам.
Лягу,
светлый,
в одеждах из лени
на мягкое ложе из настоящего навоза,
и тихим,
целующим шпал колени,
обнимет мне шею колесо паровоза.

Гейнеобразное

Маруся отравилась

В Ленинграде девушка-работница отравилась, потому что у нее не было лакированных туфель, точно таких же, какие носила ее подруга Таня…

семейный
этот
плен. —
Он с ней
расстался
ровно
через пятнадцать дней,
за то,
что лакированных
нет туфелек у ней.
На туфли
денег надо,
а денег
нет и так…
Себе
Маруся
яду
купила
на пятак.
Короткой
жизни
точка.
– Смер-тель-ный
я-яд
испит…

В малиновом платочке
в гробу
Маруся
спит.
Развылся ветер гадкий.
На вечер,
ветру в лад,
в ячейке
об упадке
поставили
доклад.

За женщиной

Раздвинув локтем тумана дрожжи,
цедил белила из черной фляжки
и, бросив в небо косые вожжи,
качался в тучах, седой и тяжкий.

В расплаве меди домов полуда,
дрожанья улиц едва хранимы,
дразнимы красным покровом блуда,
рогами в небо вонзались дымы.

Вулканы-бедра за льдами платий,
колосья грудей для жатвы спелы.
От тротуаров с ужимкой татьей
ревниво взвились тупые стрелы.

Вспугнув копытом молитвы высей,
арканом в небе поймали бога
и, ощипавши с улыбкой крысьей,
глумясь, тащили сквозь щель порога.

Восток заметил их в переулке,
гримасу неба отбросил выше
и, выдрав солнце из черной сумки,
ударил с злобой по ребрам крыши.

Послушайте!

Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают —
значит – это кому-нибудь нужно?
Значит – кто-то хочет, чтобы они были?
Значит – кто-то называет эти плевочки
жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит —
чтоб обязательно была звезда! —
клянется —
не перенесет эту беззвездную муку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.

Вместо оды

Мне б хотелось
вас
воспеть
во вдохновенной оде,
только ода
что-то не выходит.

Скольким идеалам
смерть на кухне
и под одеялом!

Моя знакомая —
женщина как женщина,
оглохшая
от примусов пыхтения
и ухания,
баба советская,
в загсе ве́нчанная,
самая передовая
на общей кухне.
Хранит она
в складах лучших дат

замужество
с парнем среднего ростца;
еще не партиец,
но уже кандидат,
самый красивый
из местных письмоносцев.
Баба сердитая,
видно сразу,
потому что сожитель ейный
огромный синяк
в дополнение к глазу
приставил,
придя из питейной.
И шипит она,
выгнав мужа вон:
– Я
ему
покажу советский закон!
Вымою только
последнюю из посуд —
и прямо в милицию,
прямо в суд… —
Домыла.
Перед взятием
последнего рубежа

все поняв
и все простив.
А уже
циркуля письмоносца
за новой юбкой
по улицам носятся;
раскручивая язык
витиеватой лентой,
шепчет
какой-то
охаживаемой Вере:
– Я за положительность
и против инцидентов,
которые
вредят
служебной карьере. —
Неделя покоя,
но больше
никак
не прожить
без мата и синяка.
Неделя —
и снова счастья нету,
задрались,
едва в пивнушке по́были…

Я
напыщенным словам
всегдашний враг,
и, не растекаясь одами
к восьмому марта,
я хочу,
чтоб кончилась
такая помесь драк,
пьянства,
лжи,
романтики
и мата.

Крою
пиво пенное, —
только что вам
с этого?!
Что даю взамен я?
Что вам посоветовать?
Хорошо
и целоваться,
и вино.
Но…
вино и поэзия,
и если
ее
хоть раз
по-настоящему
испили рты,
ее
не заменит
никакое питье,

никакие пива,
никакие спирты.
Помни
ежедневно,
что ты
зодчий
и новых отношений
и новых любовей, —
и станет
ерундовым
любовный эпизодчик
какой-нибудь Любы
к любому Вове.
Можно и кепки,
можно и шляпы,
можно
и перчатки надеть на лапы.
Но нет
на свете
прекрасней одежи,
чем бронза мускулов
и свежесть кожи.
И если
подыметесь
чисты́ и стройны́,

любую
одежу
заказывайте Москвошвею,
и…
лучшие
девушки
нашей страны
сами
бросятся
вам на шею.

Весна

В газетах
пишут
какие-то дяди,
что начал
любовно
постукивать дятел.
Скоро
вид Москвы
скопируют с Ниццы,
цветы создадут
по весенним велениям.
Пишут,
что уже
синицы
оглядывают гнезда
с любовным вожделением.
Газеты пишут:
дни горячей,

налетели
отряды
передовых грачей.
И замечает
естествоиспытательское око,
что в березах
какая-то
циркуляция соков.
А по-моему —
дело мрачное:
начинается
горячка дачная.
Плюнь,
если рассказывает
какой-нибудь шут,
как дачные вечера
милы,
тихи́.
Опишу
хотя б,
как на даче
выделываю стихи.
Не растрачивая энергию
средь ерундовых трат,

решаю твердо
писать с утра.
Но две девицы,
и тощи
и рябы́,
заставили идти
искать грибы.
Хожу в лесу-с,
на каждой колючке
распинаюсь, как Иисус.
Устав до того,
что не ступишь на́ ноги,
принес сыроежку
и две поганки.
Принесши трофей,
еле отделываюсь
от упомянутых фей.
С бумажкой
лежу на траве я,
и строфы
спускаются,
рифмами вея.
Только
над рифмами стал сопеть,
и —

меня переезжает
кто-то
на велосипеде.
С балкона,
куда уселся, мыча,
сбежал
во внутрь
от футбольного мяча.
Полторы строки намарал —
и пошел
ловить комара.
Опрокинув чернильницу,
задув свечу,
подымаюсь,
прыгаю,
чуть не лечу.
Поймал,
и при свете
мерцающих планет
рассматриваю —
хвост малярийный
или нет?
Уселся,
но слово
замерло в горле.

На кухне крик:
– Самовар сперли! —
Адамом,
во всей первородной красе,
бегу
за жуликами
по василькам и росе,
Отступаю
от пары
бродячих дворняжек,
заинтересованных
видом
юных ляжек.
Сел
в меланхолии.
В голову
ни строчки
не лезет более.
Два.
Ложусь в идиллии.
К трем часам —
уснул едва,
а четверть четвертого
уже разбудили.

Читайте также: