Евтушенко нам спины выпрямить горбатым

Биография Евгения Евтушенко

Евгений Евтушенко родился 18 июля 1932 года в Сибири. По данным паспорта, год рождения 1933. В крови Евтушенко течет кровь как прибалтийская, так и немецкая по линии отца геолога, поэта-любителя Александра Рудольфовича Гангнуса. Мать Зинаида Ермолаевна Евтушенко поэт, геолог, заслуженный деятель культуры РСФСР. После рождения Евгения Зинаида Ермолаевна специально заменила фамилию мужа на свою в девичестве. Также поменяла год рождения сына, так как в 12 лет нужно было получать пропуск.

Детские фото Евгения Евтушенко

В дальнейшем отец оставляет мать и Евгения, уходит к другой женщине. С ней он образовывает свою семью. Несмотря на это, Александр Рудольфович продолжает заниматься воспитанием сына. Он брал Евгения на вечер поэзии в МГУ. Ходили на вечера Анны Ахматовой, Бориса Пастернака, Михаила Светлова, Александра Твардовского, Павла Антокольского. Мать разрешала видеться отцу с сыном. Она понимала, что их общение идет только на пользу Евгению. Зинаида Ермолаевна часто посылала Александру Рудольфовичу письма, в которых были стихи, написанные сыном.

Молодой Евгений Евтушенко

Она сохраняла все рукописи Евгения. Даже была тетрадь, содержащая девять тысяч рифм. Но сохранить ее не удалось. Мать также прививала Евгению любовь к искусству. Зинаида Ермолаевна являлась солисткой театра имени Станиславского. Она имела и музыкальное образование. Ее частыми гостями были артисты, которые в будущем стали знаменитыми на эстрадной сцене. Зинаида Ермолаевна постоянно гастролировала по стране. В военные годы она даже болела тифом, будучи на гастролях.

Евгений Евтушенко принимал участие в поэтических вечерах в Политехническом

Евтушенко принимает участие в поэтических вечерах, которые проходили в Политехническом музее. Его партнерами стали, известные нам и горячо любимые: Роберт Рождественский, Белла Ахмадулина, Булат Окуджава.

Евгений Евтушенко о патриотизме

Евгений пишет легко, рифма к рифме идет сама собой, он играет словами, звуками.

В Харькове проходили выборы в Народные депутаты СССР. Так вот, Евтушенко выиграл, обойдя других кандидатов, уйдя в огромный, недосягаемый отрыв. Там он проработал до развала СССР.

В 1991 году Евтушенко подписывает контракт преподавать в одном университете в США. Собственно, Евгений забирает свою семью и уезжает на постоянное место жительство в Америку, где проживал вплоть до смерти.

Евгений Евтушенко был в официальном браке четыре раза. Первая супруга – известная поэтесса Белла Ахмадулина, с которой в юности он состоял в творческом союзе.

Евгений Евтушенко и Белла Ахмадулина

В 1961 году второй женой поэта стала Галина Семёновна Сокол-Луконина, бывшая супруга его друга Михаила Луконина. Она же родила Евгению сына Петра в 1968 году.

Вскружила голову Евтушенко его поклонница из Ирландии, вследствие ставшая его третьей супругой Джен Батлер. От нее у поэта есть два сына: Антон и Александр.

В 1987 году Евгений Александрович вступил в законный брак в четвертый раз. Супругой поэта стала Мария Владимировна Новикова, также подарившая ему двоих сыновей: Евгения и Дмитрия.

Евгений Евтушенко и Мария Новикова, 1986 год

1 апреля 2017 года в прессе появились сообщения о госпитализации 84-летнего Евгения Евтушенко в тяжелом состоянии, но в полном сознании. Тем же днем он скончался во сне от остановки сердца, спокойно и безболезненно, окруженный близкими людьми. Позже его сын Евгений пояснил, что отец страдал от рака почки, вернувшегося после шести лет ремиссии.

Согласно завещанию Евтушенко, его похоронят в писательском поселке Переделкино, рядом с Борисом Пастернаком.

• Расскажите об этом своим друзьям!

Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.

А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.

У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.

И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой.
Все это забирает он с собой.

Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!

Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?

Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.

Уходят люди. Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.1961

Я люблю тебя больше природы,
Ибо ты как природа сама,
Я люблю тебя больше свободы,
Без тебя и свобода тюрьма!

Я люблю тебя неосторожно,
Словно пропасть, а не колею!
Я люблю тебя больше, чем можно!
Больше, чем невозможно люблю!

Я люблю безрассудно, бессрочно.
Даже пьянствуя, даже грубя.
И уж больше себя - это точно.
Даже больше чем просто себя.

Я люблю тебя больше Шекспира,
Больше всей на земле красоты!
Даже больше всей музыки мира,
Ибо книга и музыка - ты.

Я люблю тебя больше славы,
Даже в будущие времена!
Чем заржавленную державу,
Ибо Родина - ты, не она!

Ты несчастна? Ты просишь участья?
Бога просьбами ты не гневи!
Я люблю тебя больше счастья!
Я люблю тебя больше любви!

Евгений Евтушенко М. Бернесу (1961 год) В разгар холодной войны между СССР и США.

Хотят ли русские войны?
Спросите вы у тишины
над ширью пашен и полей
и у берез и тополей.
Спросите вы у тех солдат,
что под березами лежат,
и пусть вам скажут их сыны,
хотят ли русские войны.

Не только за свою страну
солдаты гибли в ту войну,
а чтобы люди всей земли
спокойно видеть сны могли.
Под шелест листьев и афиш
ты спишь, Нью-Йорк, ты спишь, Париж.
Пусть вам ответят ваши сны,
хотят ли русские войны.

Да, мы умеем воевать,
но не хотим, чтобы опять
солдаты падали в бою
на землю грустную свою.
Спросите вы у матерей,
спросите у жены моей,
и вы тогда понять должны,
хотят ли русские войны.

Мы перед чувствами немеем,
мы их привыкли умерять,
и жить еще мы не умеем
и не умеем умирать.

Но, избегая вырождений,
нельзя с мерзавцами дружить,
как будто входим в дом враждебный,
где выстрел надо совершить.

Так что ж, стрелять по цели - или
чтоб чаю нам преподнесли,
чтоб мы заряд не разрядили,
а наследили и ушли?

И там найти, глотая воздух,
для оправдания пример
и, оглянувшись, бросить в воду
невыстреливший револьвер.

В палате выключили радио,
и кто-то гладил мне вихор.
В зиминском госпитале раненым
давал концерт наш детский хор.
Уже начать нам знаки делали.

Двумя рядами у стены
стояли мальчики и девочки перед героями войны.
Они, родные, некрасивые,
с большими впадинами глаз, и сами жалкие, несильные,
смотрели с жалостью на нас.

В тылу измученные битвами, худы, заморены, бледны,
в своих пальтишках драных были мы для них героями войны.
О, взгляды долгие, подробные! О, сострадание сестер!

Солдаты пели, словно школьники, и, как солдаты, пели мы.
Все пели праведно и доблестно -
и няня в стареньком платке, и в сапогах кирзовых докторша,
забывши градусник в руке.
Разрывы слышались нам дальние, и было свято и светло. Вот это все и было Армия.
Все это Родину спасло

А снег идет, а снег идет,
И все вокруг чего-то ждет.
Под этот снег, под тихий снег,
Хочу сказать при всех:

"Мой самый главный человек,
Взгляни со мной на этот снег -
Он чист, как то, о чем молчу,
О чем сказать хочу".

Кто мне любовь мою принес?
Наверно, добрый Дед Мороз.
Когда в окно с тобой смотрю,
Я снег благодарю.

А снег идет, а снег идет,
И все мерцает и плывет.
За то, что ты в моей судьбе,
Спасибо, снег, тебе.

Со мною вот что происходит:
ко мне мой старый друг не ходит,
а ходят в праздной суете
разнообразные не те.
И он
не с теми ходит где-то
и тоже понимает это,
и наш разлад необъясним,
и оба мучаемся мы с ним.
Со мною вот что происходит:
совсем не та ко мне приходит,
мне руки на плечи кладёт
и у другой меня крадёт.
А той -
скажите, бога ради,
кому на плечи руки класть?
Та,
у которой я украден,
в отместку тоже станет красть.
Не сразу этим же ответит,
а будет жить с собой в борьбе
и неосознанно наметит
кого-то дальнего себе.
О, сколько
нервных
и недужных,
ненужных связей,
дружб ненужных!
Куда от этого я денусь?!
О, кто-нибудь,
приди,
наруш
чужих людей соединённость
и разобщённость
близких душ!

НА СМЕРТЬ СОБАКИ

Чумою скрученный, без сил,
скуля прощально, виновато,
наш пёс убить себя просил
глазами раненого брата.

Молил он, сжавшийся в комок,
о смерти, словно о защите:
"Я помогал вам жить, как мог,-
вы умереть, мне помогите".

Подстилку в корчах распоров,
он навсегда прощался с нами
под стон подопытных коров
в ветеринарном грязном храме.

Во фразах не витиеват,
сосредоточенно рассеян,
наполнил шпрпиц ветеринар
его убийственным спасеньем.

Уткнулась Галя мне в плечо.
Невыносимо милосердье,
когда единственное - что
мы можем сделать - помощь смертью.

В переселенье наших душ
не обмануть природу ложью:
кто трусом был - тот будет уж,
кто подлецом - тот будет вошью.

Но, на руках тебя держа,
я по тебе недаром плачу -
ведь только добрая душа
переселяется в собачью.

И даже в небе тут как тут,
ушами прядая во мраке,
где вряд ли ангелы нас ждут,-
нас ждут умершие собаки.

Ты будешь ждать меня, мой брат,
по всем законам постоянства
у райских врат, у входа в ад,
как на похмелье после пьянства.

Когда душою отлечу
на небеса, счастливый втайне,
мне дайте в руки не свечу -
кость для моей собаки дайте.
1969

Среди любовью слывшего
сплетенья рук и бед
ты от меня не слышала,
любима или нет.
Не спрашивай об истине.
Пусть буду я в долгу —
я не могу быть искренним,
и лгать я не могу.
Но не гляди тоскующе
и верь своей звезде —
хорошую такую же
я не встречал нигде.
Всё так,
но силы мало ведь,
чтоб жить,
взахлёб любя,
ну, а тебя обманывать —
обманывать себя;
и заменять в наивности
вовек не научусь
я чувства без взаимности
взаимностью без чувств.
Хочу я память вытеснить
и думать о своём,
но всё же тянет видеться
и быть с тобой вдвоём.
Когда всё это кончится?!
Я мучаюсь опять —
и брать любовь не хочется,
и страшно потерять.

Паровозный гудок,
журавлиные трубы,
и зубов холодок
сквозь раскрытые губы.

До свиданья, прости,
отпусти, не неволь же!
Разойдутся пути
и не встретятся больше.

По дорогам весны
поезда будут мчаться,
и не руки, а сны
будут ночью встречаться.

Опустевший вокзал
над сумятицей судеб.
Тот, кто горя не знал,
о любви пусть не судит.

Я только внешне, только внешне
по этой пристани хожу
и желтоватые черешни
бросаю в воду и гляжу.

Брожу я местной барахолкой
и мерю чьи-то пиджаки,
и мне малиновой бархоткой
наводят блеск на башмаки.

Устроив нечто вроде пира,
два краснощеких речника
сдирают молча пробки с пива.
об угол пыльного ларька.

Потеют френчи шерстяные,
и то под небыль, то под быль
головки килек жестяные
летят, отвергнутые, в пыль.

И я сдеру об угол пробку,
но мало в этом будет проку,
и я займусь рыбацким делом —
присяду с тем вон добрым дедом
на шелушащемся бревне,
но это не поможет мне.

Сниму ботинки и, босой,
пойду высокою травою
и маленький костер устрою
за той лесистою косой.

Сижу, трескучий хворост жгу,
гляжу на отблесков свиванья,
с тобою нового свиданья
устало, обреченно жду.

И кажется — так будет вечность.
Пока дышать не разучусь,
я никогда с тобой не встречусь
и никогда не разлучусь.