Ножи с горбатыми спинками

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Красноперов Александр Анатольевич

THE EARLY DATE OF PYANOBOR MONUMENTS. Part 3: ‘KNIVES WITH A CURVED BACK’

The paper continues the study of attributes referred to in publications, which according to researchers suggest the early dating of individual monuments. The discovered ‘knives with a curved back’ were automatically attributed to the Ananyino period, and were considered an attribute of the initial stage for Pyanobor monuments. This opinion is based on outdated assumption of 70 years ago. An overview of the fi ndings demonstrates that this type of knives are regularly discovered at the monuments of the 2nd-1st centuries BC, and rather frequently at the sites of the 1st-2nd centuries AD. Identifi cation of an earlier date of the complexes on the basis of discovered knives only is illegitimate.

К ВОПРОСУ О РАННЕЙ ДАТЕ ПЬЯНОБОРСКИХ ПАМЯТНИКОВ. Ч.3:

Ключевые слова: археология, Прикамье, ранний железный век, пьяноборская культура, хронология, нож

Комплексы, особенно Икского и Кушулев-ского III могильников, небогаты. Нож может быть единственной находкой в погребении (Ик, пп. 54, 64). Прямых выходов на хронологию у этих могил нет. В Ик, пп. 1, 57 вместе найдены бронзовые наконечники стрел, в Кушулево III, пп. 117, 170, Чеганда II, пп. 36, 55 - костяные. В Кушулево III, п. 10, Чеганда

II, пп. 6, 9, 17 - разные варианты височных подвесок; Ик, п. 70, Чеганда II, п. 17 - много-витковые браслеты; Чеганда II, пп. 6, 17 -ажурные накладки; Кушулево III, п. 10, Чеганда II, пп. 17, 21 - сдвоенные бляшки; Чеганда II, п. 36 - сапожковая пронизка; Кушулево III, п. 263, Чеганда II, пп. 9, 17, 21 - застежки с неподвижным крючком; Чеганда II, пп. 6, 17 - эполетообразные застежки; Чеганда II, пп. 9, 55 - бляхи из зеркал; Кушулево III, пп. 117, 263, 340, Чеганда II, п. 6 - железные двусоставные пряжки, или их фрагменты (образцы см. на рис. 1). Материалы, за исключением сложных вопросов о датировке бронзовых наконечников, стрел и железных многовитко-вых браслетов которые требуют отдельного рассмотрения, определенно не ранние в относительной периодизации.

Еще больше находок в Крыму. Беляус, ск. 117/п. 8, ск. 90/пп. 1,2, ск. 168/п. 1,2, ск. 156/п. 1, с бусами из египетского фаянса, краснола-ковой посудой, сапожковыми светильниками,

мегарскими чашами, фибулой-брошью, фибулами среднелатенской схемы, от кон. II - нач. I в. до н.э. до I в. н.э. (Дашевская, Михлин, 1983, с. 136, 138-141, 145). Бельбек III, п. 4 (Гущина, 1974, рис. IV: 16), с укороченной дугоконечной пряжкой Труфанов-4-Б (Труфа-нов, 2004, с. 168) сер. II - нач. III в. н.э. Бельбек IV, пп.1 9, 14 (Гущина, 1970, рис. 16: 7; 1974, рис. IX: 19; X: 22), 91, 105, 113 ,114, 118, 123, 127, 129, 131, 139, 150, 163, 168, 174, 175 (Гущина, 1982, рис. 3: 5; 4: 42; 5: 25, 32; 6: 5, 34, 63, 83; 7: 17; 9: 4; 7: 67; 10: 48; 11: 3; 12: 8, 16), с круглыми пряжками с прямыми язычками, лучковыми фибулами ранних вариантов, фибулами с кнопкой с нижней тетивой, бусами из египетского фаянса, укороченными дугоконечными пряжками, светильниками, амфорами, стеклянными сосудами, II - сер. III в. н.э. Усть-Альма, пп. 65, 66, 79, 131, ск. 92 (Высоцкая, 1994, табл. 21: 11, 21; 23: 15; 29: 35; 44: 3), с бусами из египетской пасты, лучковыми фибулами ранних вариантов, мечом с кольцевым навершием, мисками с клеймом-подошвой, пряжками: круглорам-чатыми с прямыми язычками и подковообразной. Самый поздний материал склепа не выходит за пределы кон. I - нач. II в. н.э. (Труфанов, 2004, с. 161). Такие ножи регулярны и других погребениях Усть-Альминского могильника (Пуздровский, Труфанов, 2016; 2017а; 2017б), с примерно тем же сопровождающим набором.

В Поднепровье ножи с горбатой спинкой встречаются как в основных диагональных (Усть-Каменский, к. 38/п. 1, к. 62/п. 1), так и во впускных погребениях (Лычково-28, к. 1/пп.

10,12, Прядовка-4, к. 1/п. 3, Славянск, к. 28/п. 2) среднесарматского времени, с блоковид-ными курильницами, кольчатыми удилами, круглорамчатыми пряжками с прямыми язычками, мечами с кольцевым навершием, лучковыми фибулами ранних вариантов (Костенко, 1983, рис. 1; 1986, табл. 11, 12; 1993, рис. 13, 22), 2 пол. I - нач. II в. н.э.

Представительная серия в Прикарпатье (Малокопаньский могильник) (Котигорошко, 2009, рис. 34: 7-33; 2010, рис. 9: 2-10), и на памятниках Поянешти-Лукашевка (Каспаро-ва, 1993, с. 88, табл. XXXI: 25-30), по сопровождающим находкам (Лукашевка, пп. 1, 10; Долиняны, пп. 8, 18, 20, 28, 42, 44, 50 (Смирнова, 1981, с. 205, рис. 5: 7; 6: 9; 7: 1; Смирнова, Мегей, 2000, рис. 2: 8; 3: 18; 4: 28; 6: 42; 7: 44, 50)), в т. ч. фибулам, относящимся ко 2 пол. II - кон. I в. н.э.

В памятниках Предкавказья ножи с прямым лезвием и горбатой спинкой (Абрамова, 1993, рис. 26: 1-3) - наиболее распространенный тип в Ш-[ вв. до н.э. (Абрамова, 1993, с. 81), чуть реже - серповидные (Абрамова, 1993, рис. 26: 4-7). Но они же встречаются и в !-ГУ вв. (Абрамова, 1993, с. 149, рис. 57: 60, 61).

Даже беглый обзор не позволяет считать ножи с горбатой спинкой признаком непременно ранних памятников. Они широко представлены во II-! вв. до н.э., достаточно широко в I в. н.э., эпизодически, уже, видимо в порядке исключения, и позже. Как тенденция относительной хронологии, они могут рассматриваться как примета, вероятно, непоздних пьяноборских захоронений. Но не более.

Абрамова М.П. Центральное Предкавказье в сарматское время (III в. до н.э. - IV в. н.э.). М., 1993. 240 с.

Агеев Б.Б. Пьяноборская культура. Уфа, 1992. 140 с.

Арматынская О.В. Новые исследования Икского могильника в устье р.Ик // Новые археологические памятники Камско-Вятского междуречья. Ижевск, 1988. С.31-42.

Арматынская О.В. Отчет об археологических исследованиях в Менделевском р-не ТАССР в 1988 г. (Икский и Тураевский II могильники) // Архив ИИКНП. Ф.2. Д.270 // Архив ИА РАН. Р-1. №13021.

Ашихмина Л.И. Поселения эпохи поздней бронзы и раннего железа на Средней Каме // Археологические памятники эпохи палеометалла в Северном Приуралье / МАЕСВ. Вып. 7. Сыктывкар: ИЯЛИ, 1978. С. 38-70.

Ашихмина Л.И., Клюева Г.Н. Икский могильник - новый памятник пьяноборской культуры // Памятники железного века Камско-Вятского междуречья. Ижевск, 1984. С.44-53.

Высоцкая Т.Н. Усть-Альминское городище и некрополь. Материалы по археологии Крыма. К.: Киевская Академия Евробизнеса, 1994. 206 с.

Генинг В.Ф. История населения удмуртского Прикамья в пьяноборскую эпоху. Ч1. Чегандинская культра (III в. до н.э. - II в. н.э.) // ВАУ Вып.10 / Тр. УАЭ. Т.4. Свердловск, 1970. 257 с.

Генинг В. Ф. История населения удмуртского Прикамья в пьяноборскую эпоху. Ч.П. Археологические памятники чегандинской культуры III в. до н.э. - II в. н.э. / ВАУ Вып.11. Ижевск; Свердловск, 1971. 162 с., XXX табл., вкладыш.

Генинг В. Ф. Отчет об археологических раскопках могильника Чеганда II в 1955 г. / Генинг В.Ф., Денисов В.П. Отчет об археологических исследованиях УАЭ в 1955 г. // НОА УИИЯЛ. РФ. Оп. 2-Н. Д.147 // Архив НМУР. №4 // Архив ПНИАЛ УрГУ Ф.Н. Д.220/1955 // Архив ИА РАН. Р-1. №1105.

Гущина И.И. Население сарматского времени в долине р.Бельбек в Крыму (по материалам могильников) // Археологические исследования на юге Восточной Европы. М.: Внешторгиздат, 1974. С. 32-64.

Вероятно, издания очень некачественные

Гущина И.И. О локальных особенностях культуры населения Бельбекской долины Крыма в первые вв. н.э. // Археологические исследования на юге Восточной Европы. Ч.2. / Тр. ГИМ. Вып.54. М., 1982. С.20-30. Гущина И.И. Раскопки могильника Бельбек III в Крыму // КСИА. Вып. 124. М., 1970. С. 39-47. Дашевская О.Д., Михлин В.Ю. Четыре комплекса с фибулами из Беляусского могильника // СА. 1983. №3. С.129-147.

Збруева А.В. История населения Прикамья в ананьинскую эпоху / МИА Урала и Приуралья. T.V / МИА. №30. М.: изд-во АН СССР, 1952. 328 с.

Каспарова К.В. Культура Поянешты-Лукашевка. Периодизация и хронология // Славяне и их соседи в конце I тыс. до н.э. - I тыс. н.э. М.: Наука, 1993. С.90-92.

Костенко В.И. Сарматские погребения Приорелья // Древности степного Поднепровья Днепропетровск, 1983. С.61-65

Костенко В.И. Сарматы в Нижнем Поднепровье по материалам Усть-Каменского могильника. 1993 Костенко В.И. Сарматы Самарско-Орельского междуречья III в. до н.э. - IV в. н.э. Днепропетровск: ДГУ 1986. 104 с.

Косяненко В.М. Некрополь Кобякова городища (по материалам раскопок 1956-1962 гг.) / Донские древности. Вып.9. Азов: Азов. Музей-заповедник, 2008. 544 с.

Котигорошко В.Г. Малокопаньский некрополь (ур.Челленица) // Карпатика. Вып.38. Ужгорож, 2009. С.58-

Котигорошко В.Г. Результаты исследования Малокопаньского могильника // Карпатика. Вып.39: Старожитносп Карпатського ареалу. Ужгород, 2010. С.58-88.

Кузьминых С.В. Металлургия Волго-Камья в раннем железном веке. М,: Наука, 1983. 256 с. Пуздровский А.Е., Труфанов А.А. Полевые исследования Усть-Альминского некрополя в 2008—2014 гг. Симферополь; Москва: ИП Бровко А.А., 2016. 308 с.

Пуздровский А.Е., Труфанов А.А. Полевые исследования Усть-Альминского некрополя в 2000—2003 гг. Симферополь; Москва: ИП Зуева Т.В., 2017а. 300 с.

Пуздровский А.Е., Труфанов А.А. Полевые исследования Усть-Альминского некрополя в 2004—2007 гг. Симферополь; Москва: ИП Бровко А.А., 2017б. 368 с.

Смирнов К. А. Дьяковская культура (материальная культура городищ междуречья Оки и Волги) // Дьяковская культура. М.: Наука, 1974. С.7-89.

Смирнов К.Ф. Савроматы. Ранняя история и культура сарматов. М.: Наука, 1964. 380 с. Смирнова Г. И. Могильник типа Поянешти-Лукашевка у с. Долиняны на Буковине // СА. 1981. №3. С. 193-207. Смирнова Г.И., Мегей В.Ф. Могильник типа Поянешты-Лукашевка у с. Долиняны (раскопки 1985, 1987, 1988 гг.) // Stratum plus. 2000. №4. С. 156-171.

Труфанов А.А. Пряжки ранних провинциально-римских форм в Северном Причерноморье // РА. 2004. №3. С. 160-170.

ХаликовА.Х. Волго-Камье в начале эпохи раннего железа (VIII-VI вв. до н.э.). М.: Наука, 1977. 264 с. Черных Е.М., Ванников В.В., Шаталов В.А. Аргыжское городище на р.Вятке. М.: Ин-т компьютерных исследований, 2002. 188 с. Информация об авторе:

Красноперое Александр Анатольевич, кандидат исторических наук, научный сотрудник ,Удмуртский институт истории, языка и литературы УдмФИЦ УрО РАН (г. Ижевск, Россия); [email protected]

THE EARLY DATE OF PYANOBOR MONUMENTS. Part 3: 'KNIVES WITH A

The paper continues the study of attributes referred to in publications, which according to researchers suggest the early dating of individual monuments. The discovered 'knives with a curved back' were automatically attributed to the Ananyino period, and were considered an attribute of the initial stage for Pyanobor monuments. This opinion is based on outdated assumption of 70 years ago. An overview of the findings demonstrates that this type of knives are regularly discovered at the monuments of the 2nd-1st centuries BC, and rather frequently at the sites of the 1st-2nd centuries AD. Identification of an earlier date of the complexes on the basis of discovered knives only is illegitimate.

Keywords: archaeology, Kama region, Early Iron Age, Pyanobor culture, chronology, knife About the Author:

Krasnopeorov Aleksander A. Candidate of Historical Sciences, Udmurtian Institute of History, Language and Literature. Lomonosov Str. 4, Izhevsk, 426004, Russian Federation; [email protected]

Рис. 1. Находки ножей с горбатой спинкой и некоторые сопровождающие находки. А - Ик, п.1 (Ашихмина Л.И., Клюева Г.Н., 1984, рис.3-10,17,22,23); Б - Ик, п.31 (Арматынская О.А., 1988, рис.3-5,11, 4-11); В - Чеганда II, п.55 (Генинг В.Ф., 1970/1971, табл.^10, X-2); Г - Ик, п.57 (Арматынская О.А., 1988, рис.4-3,5,8,9); Д - Чеганда II, п.21 (Генинг В.Ф., 1970/1971, табл.Ш-12, УШ-1,2); Е - Чеганда II, п.9 (Генинг В.Ф., 1970/1971, табл.1-9, VI-7, VIII-3, XIII-5); Ж - Чеганда II, п.17 (Генинг В.Ф., 1970/1971, табл1-3,4,17, II-15, III-12, VII-3, VIII-9, XII-10); З -Чеганда II, п.36 (Генинг В.Ф., 1970/1971, табл.ГУ-9, X-2,3); И - Чеганда II, п.6 (Генинг В.Ф., 1970/1971, табл.I-7,

Рис. 2. Находки ножей с горбатой спинкой и некоторые сопровождающие находки. А - Долиняны, п.44 (Смирнова Г.И., Мегей В.Ф., 2000, рис.7-44-а,с); Б - Усть-Альма, п.65 (Высоцкая Т.Н., 1994, табл.21-9,11,14,16); В - Усть-Альма, п.1054/2 (Пуздровский А.Е., Труфанов А.А., 2016, рис.156-4,6,14); Г - Усть-Альма, ск.974 (Пуздровский А.Е., Труфанов А.А., 2016, рис.16-4,6, 17-5-8); Д - Усть-Каменский, к.38/п.1 (Костенко В.И., 1993, рис.13-6,12,13,18); Е - Беляус, ск.90 (Дашевская О.Д., Михлин В.Ю., 1983, рис.5-12-14,16,22-24); Ж - Усть-Альма, ск.92 (Высоцкая Т.Н., 1994, табл.29-35,37, 30-3,26,52,54, 31-6,20,23,26,29,32,33).

Ножи — рядовой материал, поэтому публикуют их неохотно и небрежно. Обычно исследователи ограничиваются только констатацией наличия в археологических комплексах этих орудий. Зачастую общие рассуждения относительно их формы иллюстрируются одним или несколькими рисунками ножей, иногда переставрированных, без масштаба, без фиксации участков поломок и утрат, без необходимой для классификации информации.

То же самое относится и к ножам. Клинки могли быть изготовлены на месте, могли быть приобретены в результате обмена или торговли. Как в настоящее время, так и прежде для клинков приспосабливались обломки различных орудий, что нашло отражение в наличии случайных форм. Так, например, результаты металлографического изучения кузнечных изделий из раннеславянского поселения Ханска-II Котовского района Молдавской ССР позволили Г. А. Вознесенской прийти к заключению, что все ножи этого поселения были откованы из очень разнородного металла, используемого вторично. Сырьем для местного кузнеца служил преимущественно железный лом 1 .

Автор на протяжении ряда лет собирал данные о ножах раннего железного века. Просматривались богатейшие коллекции Государственного Эрмитажа, отечественная и зарубежная литература. Общее количество собранного материала около 10 тысяч предметов. Сбор материала и его систематизация еще не окончены, но собранного достаточно для ряда предварительных выводов, имеющих непосредственное касательство к интересующей нас теме.

Несмотря на кажущееся однообразие, ножи второй половины 1-го тысячелетня н. э. Восточной Европы четко распадаются на четыре обширные группы, в каждой из которых, при детальном исследовании, могут быть выделены многочисленные варианты.

Группа I (рис.1) представлена ножами, имеющими следующие характерные признаки. Линия кромки спинки клинков, представляющая плавную дугу с вершиной в центре, непосредственно переходит в черенок. Попадаются клинки со слабо выраженным переходом к черенку (рис. 1, 5-6), но эти различия не принципиальны. ибо и та и другая формы сосуществуют и представляют одни и тс же археологические памятники. Клинок вместе с черенком имеет длину от 6 до 20 см. Колебания в размерах в ту и другую сторону известны, но редки. Черенок в форме узкого треугольника длиной 4-5 см, как правило, отделен со стороны режущей кромки плавным уступом. Наибольшая ширина черенка составляет около половины ширины клинка. Можно отметить, что задняя часть ножей (вместе с черенком) идентична по конструкции задней части серпов, распространенных в лесной зоне Восточной Европы 2 , и это не удивительно, ибо ареалы этих серпов и ножей первой группы совпадают.

Ширина клинков ножей группы I около 2 см, толщина около 2 мм. Режущая кромка у целых экземпляров прямая и только к концу круто загибается вверх. Отношение длины клинка к длине черенка около 3 : 1 или 2:1. Сильно сточенные клинки попадаются крайне редко — длина клинка, как правило, превышает длину черенка.

Рукояти ножей были деревянными и круглыми в сечении. Черенок забивался в рукоять примерно на половину ее длины. Ножны были кожаными — следов дерева на клинках нет.

Происхождение ножей группы I прослеживается очень четко. Их прототипами являются ножи с горбатой спинкой лесной зоны раннего железного века — милоградской, юхновской, зарубннецкой, днепро-двинской, дьяковской, городецкой и других культур 3 . Процесс выпрямления спинки начался в первых веках нашей эры на южных окраинах лесной зоны (Чаплинский, Корчеватовскнй. другие зарубинецкне могнльники) 4 . В Верхнем Поднепровьс и Верхнем Поволжье ножи с горбатой спинкой еще попадаются в IV-V вв. (Троицкое городище под Москвой. Тушемля на Смоленщине и др.) 5 . В третьей четверти 1-го тысячелетия н. э. ножи с горбатой спинкой практически исчезают, а ножи группы I становятся ведущей формой на территориях Верхнего Поднепровья (начиная от Нового Быхова), Верхнего Поволжья. Прибалтики 6 и Финляндии 7 . Их находят в прибалтийских и позднедьяковских памятниках круга городища Тушемля (Тушемля, Декановка, Узмень, Банцеровское. Колочин I и др.), в "длинных курганах" Северо-Запада РСФСР (Совий Бор, Подсосонье, Лезги. Северик. Черный Ручей. Крюково) 8 . В VIII-XI вв. эти ножи еще бытуют 9 , но уже совместно с появившимися в лесной зоне ножами групп II и IV (см. ниже).

Рис. 1. Ножи группы I с городищ, поселений и длинных курганов лесной зоны Восточной Европы VI-VIII вв. н. э.
I — Неквасипо. 2 — Ванцсровскос. 3 — Тушемля. 1 — Сарскос. 5 — Дсммловка. 6 — Уэмснь. 7 — Ворон нно. 5 — Совий Бор. 9 — Подсосоиьс. 10 — Северик

Группа II (рис. 2) представлена ножами, имеющими следующие характерные признаки. Спинка клинков чаще всего в виде слабой дуги, немного приподнятой на краях. Черенок в форме узкого треугольника, длиной, как правило, 3-5 см, отделен от клинка ярко выраженными уступами 3-5 мм высотой. Уступы чаше всего асимметричны относительно друг друга и образуют со спинкой и режущей кромкой тупые углы. Наибольшая ширина черенков около половины ширины клинка.

Ширина клинков до 2 см. толщина 1,5-2 мм. Режущая кромка у хорошо сохранившихся экземпляров слегка S-образной формы. Длина клинков колеблется от 10 до 20 см. Сильно сточенные клинки попадаются крайне редко. Отношение длины клинков к длине черенка примерно 3:1 или 2:1.

Ручки у ножей группы II были в основном деревянными, круглыми в сечении. Черенок вбивался в ручку примерно на половину её длины. Ножны были кожаными — следов дерева на клинках нет.

К сожалению, опубликованных ножей VIII-IX вв. из Верхнего Поднепровья и Северо-Запада РСФСР чрезвычайно мало, поэтому трудно сказать, как массово И группа здесь представлена. Пока можно лишь отмстить, что здесь эти ножи появляются не ранее VIII в., что они сосуществуют с ножами группы I и что эволюционной связи между этими группами нет.

С X-XI вв. подавляющее количество ножей в могильинках и на поселениях сельского типа представлено уже группой II 14 . Тенденция отделения черенка от клинка уступами к X-XI вв. распространяется на все части лесной зоны.

Однако было бы неправильно считать причиной изменения местной традиционной формы только влияние ножей группы II. Примерно одновременно с ними, но уже с севера, появляются ножи IV группы (см. ниже), под сильным влиянием которых, в отличие от сельского, находилось ремесленное производство северных древнерусских городов.

Группа III (рис. 3) представлена орудиями в деревянных ножнах. Ножи в деревянных ножнах являлись одним из элементов культур кочевых племен степной зоны Восточной Квропы. Северного Кавказа, обширных пространств Сибири и Средней Азин. Эволюция этих древностей хорошо прослеживается начиная со скифской и сарматской эпох.

Разумеется, дать детальную классификацию, осветить все нюансы проблемы происхождения и подразделения ножей группы III невозможно в одном исследовании. В настоящей работе автор рассматривает только один из вариантов ножей этой группы — раннесреднсвековый аланский с территорий Подонья и Северного Кавказа. Кочевники — аланы — были восточными соседями иоднепровских славян. Культуры тех и других имеют коренные отличия, и это прекрасно прослеживается в традиционных формах ножей, характеризующих данные этнические массивы.

Аланские ножи, представленные древностями сал-товской культуры, в литературе уже рассматривались. Несколько ножей, характеризующих салтовскую культуру в качестве типичных, отмечены И. И. Ляпушкиным 15 . С. С. Сорокин, исследуя железный инвентарь Саркела и Велой Вежи, разделил все найденные здесь ножи на два комплекса и отнес к нижнему — салтовскому — слою около 40-50 предметов 16 . Недавно группой украинских археологов были исследованы салтовские ножи бассейна р. Дон. которые ими были разделены на пять различных типов 17 .

В указанных исследованиях рассматривался главным образом материал поселений, ряд из которых является многослойными памятниками. Богатейший материал могильников не привлекался. Не обращалось внимание на некоторые детали, являющиеся для сал-товских ножей принципиальными признаками. Эти недостатки оказались настолько существенными, а выделяемые признаки настолько субъективными, что образ раннссредневековых аланских ножей, который можно представить по этим работам, исказился.

Если обратиться к материалам могильников VIII-IX вв. Подонья н Северного Кавказа, можно убедиться, что аланские ножи представляют удивительно стойкую, единообразную серию. Они имеют следующие характерные признаки. Спинка клинков образует слабо выраженную дугу, плавно опускающуюся к носу. Режущая кромка дугообразна, но более крута, нежели спинка. Центральная ось клинка и черенка смещена в сторону спинки. Длина клинков колеблется от б до 14 см. толщина 1,5 мм, ширина клинка у основания 1-1,5 см (в зависимости от длины). Черенок подтреугольнон формы длиной 2-4 см. Ширина черенка у основания составляет около половины ширины клинка. Отношение длины клинка к длине черенка чуть-чуть более 3:1.

Черенок всегда отделен от клинка строго перпендикулярными уступами, являющимися конструктивными признаками. На основание клинка приваривалась узкая — 1,5-2 мм шириной и толщиной железная обоймочка, являющаяся своего рода замком, запирающим нож в ножнах. Это очень хрупкая, зачастую не сохраняющаяся деталь. О ее наличии свидетельствуют строгая перпендикулярность уступов и следы, ею отпечатанные, которые можно заметить на нереставрированном металле.

Несколько сот таких клинков найдено в Дмитровском. Усть-Лубянском. Верхнесалтовском, Борисовском 18 могильниках и в могильниках на р. Дюрсо около Новороссийска, в Северной Осетин, и в окрестностях Кисловодска 19 .

Ножи группы III, и аланские в том числе, имели деревянные ножны. Аланские ножны делались из двух половинок первоначально расщепленной дощечки. Расщепленный край впоследствии не обрабатывался, так что соединение половинок было идеальным. После изготовления деревянной основы на нее натягивался, очевидно, в мокром состоянии, кожаный чехол, имеющий шов с левой стороны. Очень часто ножны спаривались и страивались в один общий кожаный чехол, причем режущие кромки клинков при этом располагались противоположными друг относительно друга сторонами. очевидно, для уменьшения общей толщины ножен. Иногда на ножны сверху надевались бронзовые или серебряные наконечник и обойма. В случаях спаренных и строенных ножен обойма и наконечник были общими. Необходимость кожаного чехла обуславливалась тем. что деревянные планки аланских ножен штифтами не скреплялись.

Ножны были узкие и тонкие. Ширина их немного превышает ширину клинка, толщина менее 1 см. На конце ножны слегка суживаются, на торце — прямой или слабо выраженный дугообразный обрез. Длина ножей превышает длину клинка примерно на одну треть.

К сожалению, несколько хорошо сохранившихся аланских ножен опубликованы без детального описания их конструкции 20 . Автор не имел возможности осмотреть эти находки. Однако находки в могильниках Поломском, Бродовском (Прикамье), Мошевой Балке (Северный Кавказ), где были найдены ножны иных вариантов группы III, позволяют выявить общие закономерности. характерные для всей группы. На основании этих материалов недостающие детали аланских ножен могут быть реконструированы.

Гнездо для клинка было слегка овальным в продольном сечении, так что в ножнах закреплялись только обойма и кончик клинка. Эта особенность характерна для всех деревянных ножен, в том числе и этнографических. Если бы гнездо идеально повторяло параметры клинка, нож невозможно было бы вытащить из ножен в условиях повышенной влажности.

Помимо клинка, в ножны входила и часть рукоятки. Об этом свидетельствуют как остатки дерена от ножен на черенках, так и ножны из Мощевой Балки (рис. 3. 12). Ручки были необычайно тонкими, овальными в сечении. Ширина их была одинакова с шириной клинка, толщина около 0,5 см. Толщина ручек легко определяется на спаренных и строенных ножнах, а также на хорошо сохранившихся ножнах из Мощевой Балки. Ручки делались из иной, нежели ножны, породы дерева или вообще из другого материала. Об этом свидетельствуют остатки субстанции ярко-желтого цвета, сохранившейся на черенках. Известна однз костяная ручка из Дмитровского могильника (рис. 3,4). но это уникальный случай. По форме ручки били плоскими, длинными, слегка подтрапециевндными, с легким расширением на тыльном конце.

Спаренные и строенные ножны, своего рода кассеты, автору известны только на аланских памятниках. В могильниках Дюрсо при погребенных иногда находили до 6 клинков, т. е. 2-3 кассеты. Тонкость и легкость рукоятей придает аланским ножам хорошие баллистические качества, а многочисленность ножей в могилах и комплектность их упаковки позволяют сделать предположение об использовании ножен аланами в качестве метательного оружия.

Рис. 3. Ножи группы III и детали ножен нз раннесреднсвековых аланских погребений. 1-3. 9-11 — Верхнесалтовский. 4-6 — Дмитровский, 7, 8 — Усть-Лубянский, 12 — Мощевая Балка

Группа IV (рис. 4) представлена орудиями, имеющими узкий черенок длиной от 6 до 12 см. Наиболее распространены черенки длиной 8-10 см. Кончик черенка шилообразный. иногда загнут и расклепан. Изредка на загнутом кончике имеется четырехугольна« железная или бронзовая шайба. Загнутый кончик и шайба, видимо, у многих ножей этой группы отломаны и утеряны. Такая конструкция черенка обусловлена тем. что он пробивал рукоять насквозь и загибался на тыльном конце.

Клинки ножен группы IV имеют, как правило, четкие, около 2 мм высотой уступы, отделяющие их от черенка. Спинкз клинков прямая и только на конце слегка приспущена. Ширина клинков 1.5—2 см. что составляет около двух третей ширины черенка в основании. Толщина спинки 2-3 мм. Истинную длину клинка указать трудно, ибо это, пожалуй, вообще единственная группа ножей, клинки которых сточены сильно, иногда почти до основания. Вероятно, наиболее распространены были клинки с отношением к длине черенка между 2:1-1:1. Ножи имели длинную цилиндрическую рукоять и кожаные ножны — следов дерева на клинках нет.

Происхождение ножей группы IV прослеживается достаточно четко. В меровингское и викннгское время они бытовали в Норвегии и Швеции 21 . Оттуда же они распространяются на территорию Финляндии, но здесь они бытуют наряду с ножами группы I 22 . В Восточной Европе такие же ножи появляются в последней четверти 1-го тысячелетия и. э. Наиболее ранние находки происходят ИЗ горизонтов E₃-E₁ земляного городища Старой Ладоги и из сопок в окрестностях этого городища. В дальнейшем эти ножи распространяются о Прнладожье. попадают в Прибалтику и Ярославское Поволжье. Везде, где есть скандинавские погребения или скандинавские материалы, известны и ножи группы IV 23 .

Рис. 4. Ножи группы IV. 1-4 – тиничиые скандинавские ножи VII-X вв. (но Я. Петерсону), 5 — Лунд, 6, 7 — Бирка. 8-1 – из горизонтов E₃-E₁ Старой Лалоги, 12 — Победище (сопка 140). 13 — Победите (сопка 112); 14 — Красная Заря, 15 — грунтовой могильник в Старой Ладоге (погр. 4), 16 — Вишнево, 17 — Новгород (X-XI вв.)

Весьма интересная ситуация складывается на северных территориях Древнерусского государства в X-XI вв. Новгородские ножи этого времени имеют строгих очертаний узкий шнрокоспинный клинок со слегка закругленным концом, придающим ему кинжалообразный вид, длинную узкую рукоять, которая редко бывает менее 10 см. маленький, но четкий уступ на клинке (рис. 4, 17) 24 . Судя но публикации и постоянным ссылкам на новгородские материалы, аналогичные ножи известны в Прибалтике, во всех без исключения северных древнерусских городах и в крупных могильниках, таких, как Гнездово и др. 25

Форма и конструкция новгородских ножей X-XI вв.. по Б. Л. Колчину, была создана на основе многовекового опыта кузнечной техники 26 . Но чьего опыта? Ножи группы I-III основой для новгородских послужить не могли. К тому же они сосуществуют с ножами группы IV параллельно. Ближе всего ножи X-XI вв., типа новгородских, стоят к группе IV, эволюционную цепь которых они и продолжают. Вряд ли можно ошибиться, сделав заключение, что северорусское городское ремесленное производство в области изготовления ножей н X-XI вв. находилось под сильным скандинавским влиянием.

В начале XII в. картина резко изменяется. В Новгороде и других городах появляются ножи, клинок которых стал шире и значительно тоньше. Спинка на клинке к основанию и концу слегка приподнимается, увеличиваются уступы, укорачиваются рукоять и черенок. упрощается технологическая схема изготовления (рис. 2. 16) 27 . Это уже ножи группы II. Следовательно, мы можем заключить, что к началу XII в влияние скандинавской формы ослабевает и городское северорусское ремесленное производство, вслед за сельской округой, переходит к изготовлению ножей общеславянского образца.

Итак, мы установили, что раннссреднсвековыс восточноевропейские ножи делятся на 4 обширные группы, имеющие свою историю развития.

Группа I характерна для прибалтийских, финских племен и населения Верхнего Поднепровья и Северо-Запада РСФСР во второй половине 1-го тысячелетня н. э.

Группа III характерна для кочевого населения. В настоящей работе был рассмотрен аланский вариант ножей этой группы, который является одним из стойких элементов культуры раннесредиевековых аланов.

Группа IV характерна для германоязычного населения Северной Европы. В середине VIII в. ножи этой группы появляются на северных рубежах Восточной Европы, распространяются н до XII в. оказывают сильное влияние на северорусское городское ремесленное производство.

Читайте также: