Поясница у снейпа болела

• ЖАНРЫ 360
• АВТОРЫ 261 455
• КНИГИ 602 874
• СЕРИИ 22 645
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 568 649

Глава 1: Неожиданная встреча

Он неторопливо прощупал магический потенциал каждого из присутствующих: у большинства он был низкий. Несколько человек имели средний — глаза Гарри уже приспособились к освещению, и он заметил, что у Блейза Забини вполне приличный уровень магии, и перешел к проверке кабинок у задней стены, методично продвигаясь слева направо.

Он скользнул обратно — и взглядом, и чувствами. Занятно. Заклинание неприметности на третьей кабинке, из которой отлично видно дверь. Гарри отлепился от стены и начал невозмутимо пробираться к стойке бара. Он терпеливо дождался, пока его обслужат, — персонал с ног сбивался, но не терял бодрости духа, что было нелегко при таком количестве заказов. Гарри прислонился бедром к деревянной стойке и обернулся к кабинке, пытаясь проникнуть за заклинание. Внутри находился всего один человек. С чарами отвода глаз! И невероятно мощным магическим потенциалом. Довольно пикантного оттенка, надо сказать. Смутное предчувствие кольнуло сердце, адреналин брызнул в кровь.

— Мистер Джонсон! — бармен Том широко улыбнулся ему, протирая стакан, чтобы наполнить выпивкой. — Простите, что заставил вас ждать.

— Да все нормально, Том, — улыбнулся в ответ Гарри. — Я смотрю, у вас тут запарка.

— Ну, завтра детишки возвращаются в Хогвартс. Многие семьи оставляют покупки школьных принадлежностей на последний день. Целое событие из этого делают, в самом-то деле.

— Я хотел бы попросить вас об одолжении, — скорчил извиняющуюся гримасу Том.

Гарри приподнял бровь, изображая готовность слушать.

Том кивнул в сторону пожилой пары, сидящей за маленьким столиком рядом со стойкой, — они как раз заканчивали ужин.

— Бернард и Матильда Фрэнкс. Уж с тех пор, как они сами ходили в Хогвартс, сто лет минуло, вот им и в голову не пришло, что мы тут можем быть немного заняты, — фыркнул он.

— Нет свободных комнат, что ли? — прошептал Гарри.

— Ну… на самом деле есть, но дело в том, что миссис Фрэнкс и на один-то лестничный пролет с трудом поднимается…

— Помочь вам с чарами левитации? — попробовал угадать Гарри.

— Нет, нет. Я предлагал, у меня самого с ними нет проблем, но она утверждает, что от них ее мутит, да и сердце на старости лет уже не то.

— Вам нужна моя комната.

— На третьем этаже есть одна свободная. Вы бы могли ей воспользоваться, — поторопился добавить Том. — Вы молодой и сильный. Она дешевле…

— Мне подходит, — улыбнулся Гарри.

— Это одноместный номер, а ванная общая, — виновато договорил Том.

— Том, все в порядке, — успокоил его Гарри, — хотите, я с ними поговорю?

— Пожалуйста. Я сказал им, что сначала надо у вас спросить и нет никакой гарантии…

— Не вопрос. Вы мне только скажите, кто монополизировал третью кабинку.

— Что? — Том обернулся к задней стене паба. — О, Северус Снейп! Я и забыл, что он там. Заклинание незаметности применил, верно? Какой нахал! В моем-то заведении! Целую кабинку для себя одного захапал, а у нас такой наплыв! И ведь почти ничего не заказал за весь вечер…

Гарри довольно улыбнулся. Теперь, когда он узнал имя, он увидел и человека. Снейп сидел там, уткнувшись в книгу. Перед ним стояла пустая кружка.

— Я к нему через пару минут подсяду. Что он пьет?

— Две кружки тогда, Том. Он уже поел?

— Вы же не собираетесь угостить его ужином? — возмущенно спросил Том.

— Терпеть не могу есть, когда кто-то только смотрит. А миссис Том приготовила сегодня свой знаменитый стейк и пирог с сыром? — с надеждой поинтересовался Гарри.

— Они всегда в меню, если вы бронируете номер, — заверил Том. — Ну что? Две порции?

— Уж будьте так добры.

Гарри подошел к пожилой паре. Матильда Фрэнкс оказалась самым маленьким и сморщенным существом из всех, что он когда-либо видел. У нее были седые волосы, собранные в тугой пучок на затылке, темные, внимательные глаза и поджатые губы, которые она аккуратно промокнула салфеткой. Гарри присел рядом с ней на корточки и как раз оказался на уровне ее глаз.

— Миссис Фрэнкс? Я Алекс Джонсон, — он приветливо улыбнулся и протянул руку.

Она внимательно посмотрела на него своими глазами-пуговицами.

— Мистер Джонсон? — с одышкой проговорил Бернард.

— Речь идет о вашей комнате?

— Вы точно не против? — обеспокоено поинтересовался Бернард.

— Точно. Вы мне еще и услугу окажете. Том сдаст мне номер подешевле. Я и не знал, что у него есть более дешевые комнаты. В следующий раз попрошу такую. Вот уж не думал, что он меня грабит все это время! — Гарри стрельнул глазами в сторону стойки и ухмыльнулся, убедившись, что Том все слышит.

— А я третий этаж открываю, только если у нас очень много посетителей, мистер Джонсон, — отверг он обвинение.

Гарри послал ему широкую улыбку. Том выставил на стойку две большие кружки.

— Ужина придется немного подождать. У нас полно заказов, — проворчал он.

Том сдался и вернул улыбку.

Гарри кивнул и снова повернулся к миссис Фрэнкс, которая до сих пор не промолвила ни слова.

— Если я могу сделать для вас еще что-нибудь… — любезно начал он, но старушка прервала его:

— Все будет хорошо, — уверенно сказала она, словно только что приняла исключительно важное решение.

— Простите, что? — смущенно уточнил Гарри.

Миссис Фрэнкс строго посмотрела на него и твердо ответила:

— Спасибо за комнату, молодой человек.

Некоторое время Гарри просто глядел на нее.

— Не за что, — наконец отозвался он и встал. С ним явно прощались.

Поудобнее перекинув через плечо спортивную сумку, Гарри прихватил с бара кружки и осторожно понес их к столику Снейпа.

— Не будете против, если я к вам присоединюсь? — весело спросил он. — Других мест нет. Тут сегодня битком набито, — чуть присев, чтобы сумка не свалилась с плеча, он поставил пиво на стол.

Снейп поднял глаза от книги и смерил его давно знакомым яростным взглядом, но Гарри видел, что мужчину одолевает любопытство: что за человек, не считая заклинание незаметности преградой, смеет нарушить его уединение? Зельевар осмотрел помещение, убеждаясь в том, что остальные столики и вправду заняты.

— Я здесь не хозяин, — кратко ответил он. — Можете садиться где угодно, — и снова уткнулся в книгу.

Гарри отпихнул сумку к стенке и уселся рядом с ней на скамейку. Вытащив палочку, он коснулся кружки, чтобы охладить пиво и, сделав долгожданный глоток, удовлетворенно вздохнул. Разумеется, сливочное пиво прекрасно согревало, но в жаркий вечер нет ничего лучше прохладного эля. Да, это противоречило британским традициям, но пиво было идеальной температуры, дозревшее, горьковатое, и приятно освежало, попав в рот. Он знал, что Снейп наблюдает за ним с той самой секунды, когда он достал палочку, — больше того, его собственная сейчас покоилась в скрытой книгой руке, но надобности в ней не было. Гарри двигался нарочито медленно, чтобы не вызывать подозрений.

— Поттер,— с трудом выдавил он. — Вы. вы.

Снейп не успел договорить — кусок полки оторвался-таки от стены и упал Гарри прямо на голову. У мальчика всё поплыло перед глазами, он увидел миллионы сверкающих искр. и потерял сознание.

Очнувшись, Гарри понял, что, как ни странно, всё ещё находится в подземелье. Прокляв все на свете, мальчик задался вопросом — почему Снейп хотя бы после спасения его Мыслеотвода не хочет ну хоть самую малость сжалиться над ним и отвести в больничное крыло? Ответ он получил почти тут же — что-то горячее обожгло ему затылок, итак отдающий тупой болью.

— Ой! — Гарри попробовал стряхнуть это с себя, но его сопротивления пресек недовольный голос Снейпа:

— Хоть немного оправдывайте свою славу героя и потерпите!

Мальчик перестал дергаться и стиснул зубы — от боли вся голова пульсировала. Понемногу боль всё же отступила. Гарри снова заерзал на стуле. Помимо головы, у него ужасно болела спина и плечи, и мальчику очень хотелось сесть поудобнее.

— Профессор, можно я пойду в больничное крыло? — наконец не выдержав ноющее ощущение на правом плече, попросил Гарри.

— Не стоит вам так напрягаться, Поттер. Большинство зелий для больницы готовлю я. Нет смысла тревожить мадам Помфри. Снимите мантию, я посмотрю.

Гарри скривился. Он предпочел бы ещё минут десять помучиться, но принять помощь от медсестры, которая и была нанята на эту работу, чтобы помогать ученикам в любое время суток, а не от злобного профессора, из-за которого он как раз и пострадал. Но потом мальчик понял, что Снейп явно побаивается отпустить его, так как мадам Помфри наверняка будет спрашивать Гарри про синяки, и мальчик может наговорить лишнего. Делать нечего — он снял мантию, повесил её на стул и приподнял свитер, открыв уже всю посиневшую спину.

— Да. — Снейп странно поцокал языком и принялся ощупывать синяки Гарри.

Мальчик невольно вздрогнул — у профессора были очень холодные руки. Но Снейп понял резкое движение по-своему:

— Больно? — поинтересовался он.

Гарри подавился сотней ругательств в адрес профессора — мальчик готов был удавиться, но ему показалось, что в голосе Снейпа появился какой-то намек на сочувствие. Хотя, может, только показалось. Однако Гарри про это быстро забыл. Холодные пальцы профессора коснулись ну очень болящего места возле левой лопатки. Мальчик подскочил и вскрикнул:

— Не трогайте. Больно!

— Я так и подумал, — Снейп прижал к спине Гарри то же обжигающее зелье.

Мальчик заскрипел зубами, не выдержал и принялся обсыпать профессора проклятиями. Гарри сейчас был в такой ярости, какой не был, наверное, даже сам Снейп. Гарри высказал ненавистному декану почти всё, что о нем думал, когда понял, что профессор молча его слушает. Мальчик остановился перевести дыхание. Снейп молчал. Гарри, удивившись, что декан ещё не наказал его до конца учебного года, решил повременить с эффектным завершением своей тирады тем, что Джеймс Поттер был просто молодцом, издеваясь над Снейпом.

— Угомонились, Поттер? Теперь ответьте мне — зачем вы это сделали? — тихо, но очень четко сказал профессор.

— Я сказал вам только правду, — мальчика снова поглощала злость и ненависть к Снейпу.— Мне кажется, вы имеете права знать, что о вас думаю не только я, но и многие в этой школе!

— Я не об этом, Поттер. Это мне и без вас было понятно. Исходя из ваших недавних слов, мне хотелось бы знать, зачем вы поймали мой Мыслеотвод.

— Я. ну. э-э-э. — мальчик растерялся. Его кипящие чувства отхлынули так же быстро, как и появились. Ему вдруг перехотелось злиться на Снейпа:— Я подумал. там могло быть что-то важное из вашей жизни, сэр.

— Да. Там действительно было. — профессор закончил возиться со спиной Гарри. — Можете быть свободны.

Мальчик опустил свитер и повернулся на стуле. Снейп с помощью волшебной палочки чинил и ставил на место шкафы. Гарри показалось это немного странным — декан в первую очередь занялся им, хотя и знал, что ничего серьезного с мальчиком не было, вместо того, чтобы привести в порядок своё драгоценное имущество. Стол в его кабинете был всё ещё перевернут.

— Вингардиум Левиоса! — Гарри поднял стол, потом книги и сложил их аккуратной стопкой.

— По-моему я разрешил вам идти, — бросил через плечо Снейп.

— Э-э-э. Профессор, а что насчет уроков по Ментальной Блокировке?

Слизеринский декан удивленно повернулся к Гарри и криво усмехнулся:

— И после такого вы всё ещё хотите ко мне приходить?

Мальчик не нашел, что ответить. Ему не хотелось говорить Снейпу, что "он сам виноват", но, из-за того, что это было отчасти правдой, наконец, ответил:

Мальчик, конечно, врал. Ему больше всего на свете хотелось убраться из этого кабинета и никогда не возвращаться, но всё то же неприятное ощущение, что так он подведет Дамблдора, не позволяло Гарри так поступить.

— В пятницу, как всегда в шесть, — спокойно произнес Снейп.

— А. книга? — почти шепотом спросил мальчик.

Ему казалось, что чем тише он это скажет, тем меньше будет злиться профессор.

— Вам так хочется забраться ко мне в мысли? — к Гарри снова привязалось впечатление, что профессор сказал это не столько со злостью, сколько. смеясь.

— Иногда хочется больше узнать о том, чего не понимаешь, — пробормотал мальчик, с трудом разбирая, что говорит.

— Вам просто нравится смотреть, как ваш отец превосходит в чем-то других, — мрачно заметил Снейп.— Вам доставляет удовольствие видеть его победителем, таким же "героем", как вы.

— В его поступках не было ничего героического, — резонно сказал Гарри. — Я. никогда не думал, что он способен на такое. Я действительно считал его героем. до прошлого года.

— Вы разочаровались в нем? — губы профессора скривила победная улыбка.

— Да. Я был очень разочарован, — мальчику стало неприятно от этих слов. — Мне. не хотелось видеть его таким.

Гарри сейчас очень хотелось покинуть кабинет Снейпа. Под любым предлогом. До него дошло, что он сделал, наконец, то, чего от него все эти годы добивался профессор — признал своего отца высокомерным и несправедливым. До этого мальчик не мог (или не хотел. ) согласиться с этим даже в своих мыслях, но сейчас сказал вслух, да и, к тому же, при Снейпе. Болезненная бледнота растеклась по лицу Гарри. Ему стало нехорошо.

— Профессор, — тихо сказал он. — Можно я.

— Идите сюда, Поттер,— прервал его Снейп.

Гарри удивленно поднял голову и увидел, что слизеринский декан ставит на свой стол Мыслеотвод, который до этого стоял на полу. Мальчик встал и подошел. Снейп взял его за руку. На этот раз пальцы профессора казались теплее.

— Я думаю, вы уже делали это раньше, — усмехнулся Снейп.— Коснитесь палочкой.

Он чувствовал, как тот тоже набирает в грудь воздуха — та выпятилась навстречу Гарри, и желание вновь вспыхнуло в нем. Хотелось потереться о грудь щекой, ощутить эти волоски на губах, коснуться языком…

Он повернул голову, неосторожно задевая носом тугой сосок, и Снейп отпрянул, словно лишь сейчас понял, что происходит. Зельевар поднялся на ступеньку выше. Гарри, упирающемуся спиной в дверь, идти было некуда. Он поднял глаза, но в полумраке лестничного пролета на лице Снейпа ничего не удалось прочитать.

Развернувшись, зельевар стал подниматься по лестнице. Не в силах оторваться, Гарри смотрел ему вслед, но даже в расстегнутом виде пижамная куртка больше прятала, чем открывала. Наверху Снейп замер и посмотрел на него. Юноша не знал, как понимать этот взгляд.

Миг спустя Снейп уже скрылся.

Тяжело дыша, Гарри машинально сунул руку в джинсы и поправил напряженный член. Вздохнув, юноша признал, что Снейп произвел на него весьма сильное впечатление. Он не помнил, чтобы кто-то иной вызывал у него такую очевидную реакцию.

Медленно взойдя наверх, он повернул за угол. Перед ним протянулся коридор.

Снейп оставил свою дверь приоткрытой.

Глава 2: Волшебная ночь

Гарри едва не споткнулся, осознав, что дверь в конце коридора, которая была заперта, когда он отправился узнать об источнике разбудившего его шума, теперь слегка приоткрыта. Снейп намеренно не закрыл ее — в качестве приглашения, которое при желании можно было бы проигнорировать.

А есть у него такое желание?

Член подсказал ответ на этот вопрос; вся кровь устремилась в пах, во рту пересохло. Не обращая внимания на предостережения рассудка, Гарри вдруг оказался у двери. Вдох — и он уже внутри.

Дверь тут же захлопнулась, а Северус Снейп припечатал его к стене умопомрачительным поцелуем. Гарри не осознавал ничего, кроме деревянных панелей за спиной, кожи, запаха шампуня, языка у себя во рту и Снейпа повсюду. А еще был жар.

Наконец они оторвались друг от друга, но Снейп не сдвинулся с места. Лишь одна свеча горела у кровати, и в ее свете тени на лице Снейпа казались глубже, а линии острее. Зеркало на стене отражало трепетный огонек, но его было достаточно, чтобы придать манящей бездне темных глаз мужчины загадочный блеск.

Сердце Гарри колотилось.

Ему показалось сущим пустяком, что это — Снейп, его учитель, отношения с которым, мягко говоря, совершенно не складывались. Это был самый крышесносный поцелуй в его жизни.

Гарри взглянул на рот Снейпа; неосознанно скользнул языком по своим губам и слегка подался бедрами вперед.

— Я не трахаюсь с незнакомцами, — напомнил Снейп.

— Ладно, — рассеянно согласился Гарри. Его взгляд метнулся к глазам мужчины и снова спустился ко рту. Мысли спутались.

Снейп усмехнулся и медленно провел рукой по груди Гарри; тот задержал дыхание — растопыренные пальцы одним движением задели оба соска, потом двинулись к втянувшемуся животу и зацепились за пояс готовых сползти джинсов.

— Полагаю, вы не против других вариантов, — шепнул мужчина.

Низкий, искушающий голос будоражил. Гарри чувствовал себя как никогда во власти партнера, и был готов принять любые его предложения. Неловкость, которую принесла эта мысль, побудила его выразить согласие, чтобы и Снейп мог ощутить, каково это — лишиться контроля над собой.

— Ммм, — подтвердил он и, слегка наклонившись — разница в росте давала возможность легко дотянуться до соска Снейпа, — с наслаждением сильно сомкнул на нем зубы. Снейп напрягся, но Гарри не отпустил его. Одной рукой он пробрался вдоль бока Снейпа под ткань пижамной куртки и огладил второй сосок большим пальцем, после чего переместил ладонь на спину, на секунду задерживаясь на выступающих позвонках, и опустился к пояснице. Гарри крепко держал Снейпа, пока языком и губами успокаивал боль от укуса.

С гортанным умопомрачительно эротичным стоном Снейп скользнул руками по бокам Гарри, оторвал его, дрожащего, от стены и, ухватив за задницу, прижал к себе бедрами. От ощущения твердого члена Снейпа Гарри тоже застонал и, оставив его сосок, начал целовать шею, зарываясь в нее лицом.

Руки Снейпа снова легли на пояс джинсов юноши, забираясь под него пальцами. Мужчина отстранился, расстегнул пуговицу, не сводя глаз со своего партнера. Сладко свело живот; Гарри потянулся губами ко рту Снейпа. Тот дернул вниз молнию и, проникнув в распахнутую ширинку, обвил прохладными пальцами член Гарри. Юноша уцепился за плечи Снейпа, и застонав ему в рот, толкнулся в руку. Тот застонал ему в рот и толкнулся в руку. Снейп засмеялся и выпустил член, чтобы продвинуться ниже и приласкать яички.

— Хорош, — прокомментировал Снейп.

— Что? — в шоке переспросил Гарри.

— Пулно, — Снейп шагнул ближе. — Едва ли я первым воздаю должное вашим прелестям.

Гарри зарделся: получить похвалу от этого обычно столь угрюмого человека было необычайно приятно. Но опять же, этот Снейп не имел ничего общего с тем, которого он знал раньше. Это был сексуальный, чувственный, хищный Снейп.

Гарри попытался избавить его от пижамной куртки.

— Оставьте, — мужчина отстранился, снова удивляя Гарри своей реакцией. Впрочем, юноша быстро отвлекся, потому что шелковые штаны Снейпа соскользнули на пол.

Устоять было невозможно. Гарри судорожно сглотнул и, приоткрыв губы, опустился на колени.

Он не умел говорить красиво, но надеялся другим способом донести до Снейпа все свое восхищение. Испросив разрешения взглядом, Гарри сжал основание члена и потянулся, чтобы насладиться вкусом. Снейп молчал.

— Можно? — юноша решил повторить вопрос вслух.

Гарри не мог разгадать выражения темных глаз мужчины.

— Едва ли я первым воздаю должное вашим прелестям, — повторил он слова Снейпа.

Тот засмеялся и качнул бедрами. Гарри не мог упустить такую возможность и высунул язык, чтобы коснуться напряженной плоти мужчины.

На следующие несколько минут Гарри выпал из этого мира, мысли спутались в клубок ощущений. Челюсть побаливала, но почти божественное удовольствие, вкус, еле заметные движения Снейпа, которые подсказывали, что он не зря старается, стоили усилий.

— В постель, — хрипло скомандовал Снейп после очередного толчка.

Гарри, не расслабляя губ, отстранился, напоследок с наслаждением приласкав языком головку. Кайф.

— Челюсть, должно быть, болит, и колени, — пояснил Снейп.

Гарри усмехнулся, удивившись, что мужчина подумал об этом.

— Ничего, — он снова улыбнулся, вставая, но коленки хрустнули. Снейп снова засмеялся и протянул ему руку.

Словно блюдо на праздничном пиру, Гарри раскинулся на кровати рядом со Снейпом. Тот не сводил с него глаз, и юноша чувствовал, что действительно хорош собой, хотя раньше сомневался в своей привлекательности. Снейп заставил его чувствовать каждым нервом. Гарри трепетал от возбуждения и малейшее колебание воздуха воспринимал, как утонченнейшую из ласк. Снейп потратил следующий час на то, чтобы подарить Гарри такие ощущения, которых он никогда не испытывал. Мужчина дразнил его нежнейшими прикосновениями, влажным горячим дыханием, потом проводил по коже ногтями, сжимал, ласкал кончиком языка… пока Гарри не завелся до предела. Он был настолько переполнен страстью, настолько возбужден, что знал наверняка: он не только никогда больше не сможет воспринимать Снейпа по-прежнему, но и к себе станет относиться иначе.

Снейп понял, насколько это важно для Гарри и дал ему возможность всласть прикасаться к себе. Юноша кинулся в это удовольствие безоглядно, с неменьшим наслаждением, чем его партнер.

Декабрь 1995 года…

— Подонки, предатели, осквернители крови, мерзавцы! — летит ему в спину, стоит пересечь прихожую дома на Гриммо.

Псина с приятелями и членами Ордена вычищают дом второй месяц, а толку по-прежнему ноль. Северус с трудом удерживает пару колкостей на языке, ведь Дамблдор настоятельно просил обращаться с ублюдочным Блэком помягче, ему, видите ли, сложно. Отчего ему должно быть сложно и какой орган при черепной коробке, начисто опустошённой двенадцатью годами Азкабана, способен обеспечивать духовные страдания — непонятно. И всё же Снейп молчит, героически сносит оскорбления и нападки, стискивает зубы, пока выставляет на стол то, что принёс.

— Признайся, Нюниус, тебе в кайф сюда таскаться через день, да? — Блэк мигом оказывается поблизости, привлечённый криками матери, замирает в проходе, через пару секунд передёргивает плечами и непринуждённо прислоняется виском к косяку. — Просто ходишь попялиться на сногсшибательного меня, верно?

— Запал на меня, а, Нюнчик? — скалится выдающийся представитель тех самых идиотов, оттягивает ворот рубашки, на которую учительскими зарплатами и за десять лет не заработать, провокационно облизывает губы, и впрямь красивые. — Запал же, извращенчик. Хочешь, стриптиз тебе станцую?

Снейп молчит, смотрит в упор, наконец вздёргивает бровь. Подобное выражение оставляет такой простор для фантазии, что люди обычно додумывают как раз то, что Северусу наиболее выгодно. Но не Блэк. Здесь особый случай, на домыслы рассчитывать не приходится: додумывать-то ему как раз и нечем. Псина запрокидывает патлатую нечёсаную башку и зычно хохочет.

— Мне ж не жалко, — поясняет он, переведя дух, — а тебе, глядишь, впечатлений как раз хватит, чтобы недельку мне глаза не мозолить. М-м, как тебе сделка?

Северус не удостаивает бездарный выпад ответом, пытается протиснуться мимо, когда жилистая рука с выцветшими тюремными татуировками перегораживает проём окончательно. Следом Блэк выпрямляется, толкает извечного врага в плечо, вынуждая попятиться. Тот спотыкается, упирается рукой в столешницу, чтобы не грохнуться позорнейшим образом прямо перед блохастым засранцем. Звон разбившейся чашки заполняет кухню. Снейп шипит сквозь стиснутые зубы, когда фарфоровое крошево впивается в ладонь, крупный осколок проходит сквозь тонкую перепонку кожи между большим и указательным пальцем. Блэк косится на израненную руку, моргает пару раз и разражается новым залпом хохота.

— Оу, Снейпи, теперь тебе не так весело? Зельевар с подбитой лапкой уже не так полезен, а? — зубоскалит он, подходит вплотную, накрывает его несчастную ладонь своей, усугубляя порезы, буквально насаживая на осколки. Несколько мелких кусочков целиком уходят под кожу, по столу разливается кровь, рука предательски соскальзывает, набирая заноз вдогонку. — Не боишься, что Дамблдор теперь вышвырнет тебя пинком под зад за профнепригодность?

— Не обольщайся, — наплевав на решение молчать любой ценой, парирует Снейп, здоровой рукой отпихивает приставучего насмешника и с трудом натягивает на лицо безразличную маску, — порезы легко залечить. С такой мелочёвкой я за пять минут разделаюсь.

Не дожидаясь реакции, он напирает всем весом, буквально вжимает врага в столешницу, на свой страх и риск заставляя опереться и второй рукой, хватает нож за спиной Снейпа и со всей силы вгоняет ему во вторую руку. Северус секунду ошарашенно таращится в перекошенное от ярости лицо, не верит в реальность происходящего, растерянно моргает. Блэку явно недостаточно такой реакции. Он выпрямляется, щурится и медленно, с нажимом проворачивает нож, наклоняет, чтобы расширить рану и пустить кровь. Его губы, выразительные, чётко очерченные, наливаются кровью, алеют, ещё ярче выступая на красивом, до последней чёрточки выверенном в греческих пропорциях лице. Красив как греческий бог и жесток как христианский дьявол — у Снейпа нервный смех рвётся из груди от парадоксального контраста. Он концентрируется на диком сочетании, которое вдруг, как нежданное озарение, развернулось во всей полноте.

— Ты, кажется, не понял меня вчера, — протягивает Блэк на удивление спокойно, даже любезно, ему в лицо, — если вздумаешь на своих уроках окклюменции издеваться над Гарри… хоть полусловом, Снейп! Клянусь, я тебя убью.

— По Азкабану соскучился? — тот болезненно кривит рот и тут же жалеет о язвительном ответе.

Одной рукой этот дьявольский хтонический бог раскачивает нож, вытаскивает рывком и тут же засаживает обратно. Второй вдавливает онемевшую уже ладонь в осколки фарфора. Ему, вероятно, и в голову не приходит, что бывший школьный враг успел повзрослеть, пережить и войну, и допросы авроров, никогда не отличавшиеся нежностью, и тесное общение с Тёмным Лордом, после которого даже авроры — нежные, добрые, заботливые люди.

Блэка занимают иные вопросы. Он отбрасывает нож, ухмыляется, подтягивает что-то с другого края стола и щедро обсыпает ножевую рану солью. Снейп срывается, взвывает. Не оттого, что припадочный узник Гриммо достиг своей цели, как он, вероятно, подумал, нет. К его наивным манипуляциям прикладывается вызов от Лорда, на ту же многострадальную левую руку, которую только что покинул нож. Пробитая насквозь, горящая от соприкосновения открытой раны с солью, кисть наполняется вдобавок волнами судорог, которые идут от предплечья, усиливаясь раз от раза. Руку сводит так, будто по венам течёт раскалённое олово и застывает у запястья, как на наковальне, чтобы обернуться мечом под ударами кувалд — ножевых ранений. Да, Северус пропустил тот момент, когда его мучитель, очередной из легиона их, вновь схватился за нож. Фарфор — назойливая щекотка на фоне.

— Справишься, ублюдок? Справишься?!

Блэк орёт отчаянно, на весь дом. Ему вторит завываниями мать с портрета. Перед глазами всё плывёт от боли, Снейп жмурится, под напором сильнее и сильнее прогибается назад, запрокидывает голову. Утренняя морось переросла в ливень с примесью снежинок. Крупные капли-комья стекают по стеклу, срываются с карниза, барабанят по подоконнику.

Северус успевает лишь промыть раны под Агуаменти из палочки и накатить кровеостанавливающего перед аппарацией. Лорд явно не в духе, одаривает его недобрым взглядом, кивает на свободное место на другом конце стола и возвращается к тому, о чём говорил до появления запаздывающего слуги. Не слушать на собраниях Лорда опасно для жизни, слушать — невозможно, когда все мысли обращены к собственным ноющим ранам. Снейп чувствует, как кровь, вопреки двойной порции зелья, пропитывает рукава мантии так, что те липнут к коже. Отдирать их будет чертовски больно, да и некогда. Пальцы холодеют, не слушаются. Незамеченным проходит момент, когда Лорд распускает собрание, смотрит на засидевшегося в упор.

— У тебя есть что добавить, Северус?

— Нет, Повелитель, — он спешно отводит взгляд, выходит из-за стола, пытается смешаться с толпой, покидающей зал.

— Задержись, — ему нет нужды даже руку поднимать, слуга покорно подходит к высокому, похожему на трон креслу, подавляет порыв спрятать руки за спину, что выдало бы его с головой. Лорд приподнимает уголок своего змеиного рта, медлит и тянет наконец с шипением: — Ничего не хочешь мне рассказать?

— Ничего, заслуживающего вашего внимания, милорд.

— В самом деле? — Лорд поднимает палочку, проводит небрежно, и Снейп падает на колени, подкошенный волной магии. Голова запрокидывается против его воли. Прежнее спокойствие сменяется на безносом лице холодной яростью, повелитель наклоняется к нему и ядовито вопрошает: — Считаешь, уроки окклюменции с Поттером не стоят моего внимания? Или, может, ты прельстился светлой стороной и больше не служишь мне?

Снейп не успевает закончить, как боль разливается по всему телу. С ним Лорд чаще всего пользуется невербальными заклятьями, не давая ни подготовиться к нападению, ни приспособиться к нему. Неизвестность — худший страх Северуса. Он мечется в попытках разобрать, какое заклинание поджаривает ему мозги и когда пытка закончится. Лорд смеётся, опускает палочку, отчего затихает и Упивающийся на полу, двумя пальцами перехватывает его за подбородок, приподнимает и выдыхает почти ласково:

Грандиозной ошибкой было счесть заклятье снятым: оно лишь задремало на периферии сознания, дожидаясь своего часа. Стоит только окклюменционным щитам активизироваться под натиском проникновения, как нестерпимый жар разливается под стенками черепа, спускается по позвоночнику, плавит внутренности. Снейп выдерживает минут пять, прежде чем выдаёт последние воспоминания. Длинные пальцы с когтистыми ногтями впиваются ему в лицо, оттягивая веки, Лорд по-хозяйски тормошит свежие воспоминания, перетряхивает, прокручивает раз за разом. Кажется, будто через глазницы прямо в мозг ввинчиваются железные крючья, безжалостно продираются через щиты, досужие размышления и страхи, вперёд, к самому глубокому и потаённому, и тащат наружу. Приказы директора, возмущения Поттера, угрозы Блэка кровавыми нитями вытягиваются из самых зрачков, оставляя по себе пульсирующие тоннели разрывов.

— Не забывай, на чьей ты стороне, Северус, — с потаённой угрозой добавляет Лорд напоследок, выпускает его и отстраняется. — И разберись со своими… царапинами. К концу недели я жду от тебя зелий, о которых говорил на прошлом собрании.

Снейп кивает, неловко поднимается, машинально отирает левую щёку, чувствует, как развозит липкую влагу по щеке. Перед глазами всё плывёт, до выхода он бредёт практически вслепую. За дверью домовик уже подаёт ему шарф и верхнюю мантию, помогает одеться, потом добраться до ворот. В лицо бьёт морозный ветер, липнущие к коже снежинки приносят приятную прохладу.

Аппарация даётся с большим трудом. Северус прислоняется к стене какого-то здания, пытается выровнять дыхание, трёт глаза рукавом, но улочка перед ним так и остаётся смазанным серым пятном с вкраплениями проржавевших труб, бродячих собак и невесть чего ещё. Он редко задерживается в своём районе, чтобы оценить достопримечательности, чаще аппарирует прямо на порог и скрывается в доме, держит окна зашторенными и всячески пытается забыть, в какой дыре застрял до конца каникул. Надо было всё же остаться в Хогвартсе, уж лучше, право слово, студенты и коллеги со своей плохо скрываемой ненавистью, зато вкусная еда, убранная комната и эльфы всегда наготове.

— Эй, мистер… мистер, вам плохо? — звонкий голос снизу.

Дело швах. Крах очевиден за секунду до того, как прилетает ножом под рёбра. Падение. Протяжный стон. Лицо проезжается по асфальту с выбоинами, присыпанному сверху гравием вперемешку со снегом и грязью. Сноровистые ручонки оттаскивают Снейпа за угол, в тёмную подворотню, камни и подвернувшийся гвоздь прочерчивают кровавые борозды, неглубокие, но мерзопакостно ноющие. Пацан матерится сквозь зубы, хлопает его по рёбрам в поисках кошелька, наивный мелкий маггл.

— Вот же долбанутый… как будто из прошлого века вывалился. Да чтоб тебя, дрын дремучий, куда ты наличку заныкал?

Когда воришка переползает к карманам его штанов, Северус приподнимается на локте, собирается с силами и пинком отшвыривает мальца прочь. Не успевает тот прийти в себя, как за пинком следует пара заклинаний — простец теряет всякий интерес к скорчившемуся у стены магу, забывает о нём и бредёт прочь, на поиски другого зазевавшегося прохожего.

Ветер свистит, усиливается. В подворотню заметает крупными комьями снег, засыпает грязный асфальт белым полотнищем. Отчётливо-ярко в белизне первого декабрьского снега выступает след из алых капелек, идущий от широкой улицы, и — на несколько тонов темнее — багряно-алая лужица, растекающаяся подле Снейпа. Тот смаргивает налипшие на ресницы снежинки, рывком ослабляет шарф, затянувшийся удавкой на шее, скрючивается, привалившись боком к грязной стене, и заходится ломким, истерическим хохотом.