Ее бедра сводили его с ума

— Все будет хорошо, Рони, — пообещал он. Его голос был грубым, хриплым, и она задрожала от удовольствия, когда его пальцы расстегнули застежку. — Как только я уложу тебя в кровать и устроюсь меж этих прекрасных бедер, все станет намного лучше.

Рони слышала шепот Табера и не понимала смысла его слов. Все станет лучше? Как только он сделает что?

Она уперлась руками в его плечи, игнорируя пульсацию между ног и влагу, проступившую в сжимающейся от вожделения вагине.

— Я так не думаю, — она содрогнулась от желания. — Табер, погоди. Нам надо поговорить.

Черт, все было совсем плохо. Тело постепенно отбирало контроль у разума, Рони понимала, что еще немного, и она просто потеряет контроль над ситуацией.

Его язык коснулся ее груди. Боже, это было совсем не так мягко, как она себе представляла. Язык Табера был настойчивым, горячим. Каково же будет, когда он коснется ее сосков?

— Ты такая вкусная, Рони. — его плечи напряглись, когда он наклонился ниже, спускаясь поцелуями вдоль края чашечки, все еще прикрывающей полную грудь. — Такая горячая и сладкая.

Руки Табера оторвались от стены и обхватили Рони за талию, прижав ее к твердокаменной выпуклости между бедер.

— Табер. — Она должна заставить его остановиться. Должна же?

Она отстранилась, упершись руками в его плечи, откинула голову в попытке хоть как-то справиться с охватившей ее слабостью и желанием, снова заставившим кровь вскипеть.

— Рони, не думаю, что смогу остановиться, — прошептал он, касаясь губами ее кожи в опасной близости от набухших сосков.

Она почувствовала его дыхание, и каждая клеточка тела затрепетала в ожидании прикосновения. Рони хотелось, чтобы он впился зубами в ткань лифчика и сорвал его с нее.

— Табер… я не могу… О Боже! — Рони изогнулась дугой, когда язык Табера прошелся по окаменевшему от возбуждения соску. Электрический разряд ударил ее прямо в клитор, заставив потерять дар речи и лишиться дыхания.

Его рот накрыл ее сосок. Табер принялся посасывать чувствительную вершинку, его язык сводил ее с ума, заставлял извиваться в его объятьях. Давление на клитор было почти разрушающим, Рони тонула в желании, в отчаянии.

Она как в полусне позволила Таберу снять с себя джинсы, позволила его рукам накрыть полушария ее ягодиц. Сжав их пальцами, Табер потянул ее к себе.

— Не могу больше ждать. Нам пора переместиться в кровать, — прорычал он напротив ее груди. — Сейчас. Давай, Рони.

Он одной рукой снял с нее трусики, другой расстегнул джинсы, выпуская из плена напряженный возбужденный член.

— Табер, — шокированная, почти парализованная похотью, Рони могла только всхлипывать, пока он помогал ей встать на колени спиной к нему.

Он удерживал ее: плечи на кровати, бедра разведены. Она была открыта для него, она позволяла ему делать все, что он хочет. Он горел от желания сделать ее своей. Рони едва понимала, что происходит. Табер прижался своей эрекцией к ее клитору, скользнул выше, пока не нашел вход. Удерживая Рони за бедра и шепча ее имя, он с силой вонзился в ее девственное лоно.

Рони закричала от боли/наслаждения, когда он жестко овладел ею. Табер замер, чертыхаясь, но потом задвигался снова. Она плакала под ним, напуганная болью, словно разорвавшей ее внутри, силой, с которой он двигался в ней, чувствами, зарождавшимися в глубине.

Она почувствовала, как растягивает ее его член, как ее вагина одновременно сопротивляется и приветствует этот натиск. Рони текла, она была перевозбуждена. В ушах стоял хлюпающий звук их соития. Ее соки покрывали ее бедра, ее киску. Резкая боль отступила, сменяясь возбуждением, и она застонала — протестуя и одновременно требуя большего.

Мир Рони сосредоточился на глубоких сильных движениях Табера в ее тугой киске. Сходное с агонией наслаждение заставило искрить кончики нервных окончаний, лишило ее способности дышать… и поглотило.

Чувствовать Табера, одной рукой удерживающего ее плечо, а другой — обхватившего бедро, ощущать внутри себя его резкие мощные движения — это было слишком для Рони. Она не могла двигаться, она могла только чувствовать… и то, что она чувствовала, убивало ее.

Одеяло царапало колени и нежную кожу ее груди, но эти ощущения потонули в других. Молнии одна за другой пронзали Рони, ударяли в клитор, пробегали по телу, вознося ее выше и одновременно разрушая.

Табер мощным движением послал ее ввысь по волнам наслаждения, его член толкался в ней, наполнял ее, доводил до исступления. Все жарче. Все сильнее.

— Нет! — она попыталась закричать, когда внутри все сжалось, стало пульсировать, трепетать.

Это могло убить ее. Чем бы ни было это ощущение, яростно накатившее на нее волной, оно могло убить ее.

Её звали Оля. Она была совсем молоденькая, каких то неполных, 20-ти лет. Мы познакомились с ней случайно, просто на улице. Однажды, через пару недель после знакомства, мы вдруг, разговорились на тему женского оргазма. До этого, мы ещё не занимались с ней сексом. Разговор был достаточно откровенный, хоть она, и сильно смущалась. Послушав какое-то время, глупости молоденькой девушки, вдруг говорю ей:
-А ты хочешь испытать, настоящий оргазм?- и смотрю, ей прямо в глаза. Она запнулась, покраснела, опустила глаза. Помолчала, какое-то время… Говорит еле слышно:
-Да…
-Не слышу?!
-Да! – повторила она с вызовом, и посмотрела мне прямо в глаза.
- Хорошо, всё будет завтра – у меня были некоторые мысли, и мне надо было подготовится. Как мне показалось, это, принесло ей некоторое облегчение. Вероятно, ей тоже надо было подготовится. Но она даже не догадывалась, что её ждёт!
Мы встретились на следующий день, и я повёл её, к себе домой. Она была в белой, шёлковой рубашечке, с длинными, широкими рукавами, и в чёрной, широкой юбке, чуть выше колен. На ногах, были чёрные, классические туфли, на небольших каблучках. Про себя отметил, что для моей задумки, она оделась очень даже правильно. По-моему, она слегка нервничала, но, не от близости секса, а от моего обещания, настоящего оргазма.
Для начала, чтобы она немного расслабилась, предложил ей бокал вина. Она сидела на кровати, трогательно сдвинув ножки, и с бокалом в руке. Я допил, встал, поставил бокал, и, выйдя на середину комнаты, позвал её к себе. Она подошла, и я забрал у неё бокал. Мы стояли друг против друга, и она явно не знала, что делать дальше. Я взял её за плечи, поцеловал в губы, недолго, успокаивающе, и развернул спиной к себе. Она просто стояла, опустив руки вдоль тела, и ждала моих действий. И я, стал действовать.
Взял приготовленную заранее, чёрную, атласную, широкую ленту, и, перебросив через голову, завязал ей глаза. Она, явно этого не ожидала! Инстинктивно подняла руки к лицу, и попыталась снять.
-Зачем это?!- в голосе слышалось удивление.
-Доверься мне!- я взял её запястья и опустил руки вниз. Потом, взял другую ленту, и, заведя одну руку за спину, накинул на запястье, скользящую петлю. Потом завёл за спину вторую руку, и привязал к первой. Она, явно нервничала, и попыталась вырваться.
-Что ты делаешь?! Отпусти меня!- она ещё раз дёрнулась. Но я, держал крепко.
-Оля, доверься мне! Всё будет хорошо!- я отпустил её. Она стояла посреди комнаты, с завязанными глазами, и связанными за спиной руками. Я снова взял её за плечи, и повернул лицом к себе. Легко провёл рукой по её волосам, по щеке, по губам. Потом, очень легко, невесомо, поцеловал в губы. Она открыла рот, навстречу поцелую, но он уже кончился. Она только схватила ртом воздух, и глубоко вздохнула. Я положил ей руки на талию, и слегка придерживая, стал медленно, и очень нежно целовать её лицо, иногда переходя к губам. Но не давал ей, поцеловать меня в ответ. Она успевала только схватить воздух, открытым ртом, а мои губы, были уже в другом месте. Я перешёл на её шею, с такими же невесомыми поцелуями. Она откинула голову назад, и слегка прогнула спинку. Я покрепче взял её за талию. От моих поцелуев, она стала заводиться. Иногда её руки вздрагивали, она, как бы забывала, что они связаны, и пыталась тоже меня обнять. Я переместил свою левую ладонь, на её спину, повыше попки, и привлёк к себе, но в то же время, продолжая целовать в шею. Она прогнулась ещё сильнее, ведь голова её, была запрокинута назад, в то время как рукой, я сильно прижимал её к себе. Я почувствовал, что её прелестный, слегка выпуклый животик, дрожит мелкой дрожью. То ли от наслаждения, то ли от напряжения. Правой рукой, я стал расстёгивать её рубашку. Медленно, сверху вниз, одновременно перенося поцелуи ниже, на обнажаемое тело. Что бы дать мне возможность, целовать себя, она ещё сильнее прогнулась, ведь её живот и бёдра, были попрежнему, прижаты ко мне, моей левой рукой. Она согнула одну ножку, что бы не упасть, если я вдруг отпущу её, и я почувствовал её колено, упирающееся мне в бедро. Быстро расстегнув, оставшиеся пуговицы, я одним движением, скинул её рубашку, с маленьких, прелестных плечиков. Тонкий шёлк, соскользнул легко, обнажив её гибкий стан, и повис сзади, на связанных руках. Моему взору предстал, маленький, полупрозрачный, кружевной лифчик. Сквозь него, просвечивали розовые соски, которые уже набухли, от желания. Сразу захотелось, прикоснуться к ним! Но, нет. Время ещё не пришло. Потихоньку, я стал ослаблять давление, на её спину, и отпускать от себя. Она выпрямилась, а я, опустившись на колено, поцеловал её в нервный животик. Она опять дёрнулась, но руки крепко связаны, и у неё нет никакой возможности, участвовать в процессе. Держа её за попку, я целовал её живот, то легко, то крепко. Ласкал её пупок языком. Она, уже тяжело дышала. И вот, я, приподняв подол её юбки, медленно, очень медленно, стал стягивать с неё трусики. Они были такие же прозрачные, как и лифчик. Моя голова, была полностью у неё под юбкой. Я стал нежно целовать, оголяющееся из под трусиков тело, и вот, наконец, они легко соскользнули вниз. Она подняла одну ножку, затем другую, и грациозно перешагнула через них. Её прекрасный бугорок, был полностью лишён волос. Алые, влажные губки, были слегка приоткрыты. И я поцеловал её, прямо туда. Она вздрогнула, от неожиданности, и сдвинула ножки, согнув одну в колене. Нежно, но твёрдо, я выпрямил её колено, и её губки, снова приоткрылись. Я стал ласкать её ножки, и почувствовал, что они тоже дрожат. Я водил кончиками пальцев, медленно, снизу вверх, и сверху в низ, по одной ноге, по другой. Потом просунул ладонь ей между ног, и стал медленно вести вверх. Она раздвинула их слегка, и её губки, раскрылись ещё сильней. Тогда я вновь поцеловал её туда, и тут же отпустил. Она замерла в недоумении, не чувствуя ни моих рук, ни моих губ. Я немного отодвинулся, и просто смотрел на неё. Потом встал, зашёл сзади, расстегнул лифчик, и развязал руки. Рубашка упала на пол. Она сама сбросила лифчик, и хотела повернуться ко мне, но я не дал, взяв её за плечи. Потом, я снова связал ей руки, и она, не пыталась сопротивляться. Я положил ей ладонь на живот, и прижал её к себе. Её восхитительная, маленькая попка, прильнула к моему члену, который уже давно затвердел, и рвался из джинсов наружу. Другой рукой, я медленно провёл по её телу, снизу вверх, от пояса, до шеи. Дойдя до подбородка, я запрокинул её головку назад, и развернул к себе. Слегка наклонившись, поцеловал её в губы, долгим, поцелуем. Она открыла ротик, и мой язык проник внутрь. Через некоторое время, я почувствовал, что она задыхается, и отпустил её. Она глубоко вздохнула, и её головка, выпрямилась. Я оставил её стоять, посреди комнаты, и отошёл в сторону, что бы полюбоваться ею. Она стояла, такая трогательно-беззащитная, с завязанными глазами, со связанными, за спиной, руками. Полуобнажённая, в одной лишь юбочке, и я знал, что под ней, ничего нет. Её грудь была восхитительна. Небольшого размера, с вздёрнутыми вверх, набухшими сосками. Её животик, был слегка выпуклый, и еле заметно подрагивал. Она переступила с ноги на ногу, и тихо спросила:
-Ты где. - я молчал, и просто смотрел – Ты где?- вновь повторила она.
Тогда я снова подошёл к ней, и быстро, одним движением руки, расстегнул молнию на юбке. С тихим шелестом, она упала вниз, к её ногам. Она переступила через неё, и осталась совсем обнажённой. Тогда, я дал волю рукам, и стал ласкать её всю, то легко, невесомо, на грани контакта, то, прижимая ладони, и тиская её. Но сосков я пока не касался. И больше не трогал её губки. Это, сводило её с ума! Я ласкал её грудь, но избегал сосков. Я гладил её ножки и живот, но не трогал её бугорок. Я обходил их стороной, по кругу. Это было, похоже на пытку. Она вся дрожала, и перебирала ножками, сгибая то одну коленку, то другую. Её руки дёргались, но не могли освободиться. Она часто дышала, её грудь поднималась и опускалась.
-Пожалуйста…- вдруг прошептала она - Ну, пожалуйста! - её голос звучал умоляюще. Но я был непреклонен, я молчал, и продолжал эту пытку. Она уже давно, и обильно текла, и её ножки стали мокрыми. Её алые губки, раскрылись, и только ждали, когда, наконец, я уделю им внимание. Казалось, только тронь их, только проникни внутрь, только коснись её клитора, и она тут же кончит! Но это, не входило в мои планы. Вдоволь наигравшись с её телом, и ощупав её всю, с ног до головы, я обнял её, и освободил ей руки. Она тут же, обняла меня за шею, прижалась всем телом, дрожащим крупной дрожью, и стала целовать меня в губы. Я позволил ей это, и тоже ответил. Мы долго целовались, а потом, я взял её на руки, и отнёс на кровать. Уложив, я отвёл её руки назад, ей за голову, и снова связал их. После этого привязал их к спинке кровати. Её ножки, я развёл в стороны, на ширину кровати, и привязал, каждую в отдельности, к противоположной спинке. Теперь, она была лишена, возможности двигаться, и лежала вытянутая вдоль кровати, со связанными руками, и ногами. Полностью обнажённая, с завязанными глазами, и в моей полной власти. Я присел рядом, и легко прикасаясь ладонью, к её ноге, медленно повёл руку вверх. Немного задержался на коленке, лаская пальцами её внутреннюю часть, потом продолжил медленное движение, по внутренней стороне бедра. Слегка, мимолётно, коснулся алых, и влажных губ, которые сразу раскрылись навстречу моим пальцам. И тут же, повёл руку вниз, по другой ноге. Снова задержался на коленке, и, наклонившись, поцеловал её в живот. Мой язык, коснулся её пупка, и стал нежно его ласкать. Она, снова задрожала. Лаская её животик, губами и языком, я медленно, повёл руку вверх, по её ноге. Приблизившись к её промежности, слегка надавил на её губки, и они тут же, раскрылись полностью. Она попыталась согнуть, и сдвинуть ножки, но была крепко связана, и только напряглась всем телом. Тогда, я поцеловал её, в этот юный бутон, и она снова напрягла ноги, пытаясь освободиться. Но, конечно, ничего не вышло. Потом я перенёс поцелуи на её пульсирующий животик, и стал ласкать её розочку, двумя пальцами. Слегка, очень нежно. Она была, уже вся мокрая. Я стал целовать её грудь, по-прежнему избегая соски. Ладонь положил на живот, и придавил его. Она подалась вперёд, прогнув спинку, и выпятив грудь, и тихо застонала. Я нажал сильнее, она снова застонала. И тут, я сжал губами, её набухший сосок, и коснулся его языком. Раз, другой. Рука была наготове, и неожиданно, я несильно, очень легко, прикусил её сосок зубами, и в то же время резко ввёл свой палец, в её узкое влагалище. Она вскрикнула, и дёрнулась. Но ей не было больно, я вовсе не садист. Она просто не ожидала, хоть и давно уже ждала. Мои губы перешли на другой сосок, а палец нащупал её клитор. Её руки и ноги, судорожно вздрагивали, пытаясь, освободится, но власть моя над ней, была безраздельной! Она стонала, кричала, и билась под моими руками, ещё немного, и она может кончить. Но я, не хотел этого. Поэтому, я убрал руки, и, поймав её ротик, одарил его долгим и глубоким поцелуем. Когда поцелуй закончился, она тяжело вздохнула.
-Что ты делаешь со мной? Я сейчас умру! Я схожу с ума…
-Нет, от этого не умирают, и это, ещё не всё.
-Развяжи меня… Пожалуйста! Я хочу… - я не дал ей договорить, и заткнул рот, очередным, долгим поцелуем. Потом я снова стал целовать её сверху вниз. Шейка, плечи, грудь, живот. Бёдра, губки, колени. Она опять забилась, и застонала. Сместившись вниз, я развязал сначала одну, потом другую ногу. Она, тут же, согнула их, и ещё шире развела в стороны, как бы приглашая войти в неё.
-Пожалуйста… Ну пожалуйста… - шептала она, как в бреду.
Но я хотел не этого, это слишком просто. Молча, раздевшись, снова приблизился к ней. Я надавил на её коленки, и, выпрямив ей ноги, сдвинул их вместе. Потом сел сверху, так что её ножки оказались зажатыми между моими коленями. Упёршись руками в кровать, я приставил свой твёрдый член, к её губкам, которые были плотно сжаты её бёдрами, и осторожными движениями, вверх и вниз, стал потихоньку проникать ей между ног. Она попыталась раздвинуть их, но была плотно зажата, между моими ногами. Наконец, я почувствовал, что головка, нашла вход. Это было не трудно, смазка была обильной. Она замерла, в ожидании, и напряглась. Но я, не спешил. Опираясь на руки, я снова занялся её грудью. Целовал, ласкал, покусывал. Использовал весь свой арсенал. И когда, она полностью переключилась на свои ощущения, там, выше, я вдруг вдвинул в неё своё орудие, давно уже изнемогавшее от желания. Прицел был точный, я вошёл сразу, и глубоко. Из за сдвинутых ног, давление у неё внутри, было очень сильным. Но мой член, был достаточно твёрд, что бы проложить себе дорогу. Я придавил её сверху, и она одновременно почувствовала мою тяжесть, обрушившуюся на неё снаружи, и мою силу, распирающую её изнутри, и мой поцелуй глубокий и страстный. Она стала задыхаться, и я дал ей вздохнуть. Мои движения в ней, вызывали её крики, которые так возбуждали, что мне хотелось проникнуть ещё глубже. И мои толчки становились всё мощнее. И тут, я понял, что она кончает. Она вскрикнула последний раз, и тихо застонала. По её телу прошла судорога, и она затихла. Я прекратил, всякие движения, и мой член, остался в ней, и был так же твёрд. Я нежно поцеловал её в губы, но она не ответила. Казалось, она, где-то далеко. Через пару минут, она вдруг прошептала: "Ещё… Я хочу ещё…". Я был наготове, и медленно стал разгонять своё орудие. Вверх, вниз, быстрее, быстрее. Она опять стонала, и вскрикивала. И тогда, я позволил себе, закончить начатое. Темп увеличился, потом ещё, и вот, я почувствовал, напряжение, перед выстрелом. Ещё пара толчков, и… Волна удовольствия прошла по телу. И она, почувствовав мою дрожь, и мой финальный салют, прогнулась мне навстречу, и ещё раз кончила. Я наполнил её своим семенем, отдав ей всё, до капли.
Через несколько минут, слегка успокоившись, я протянул руку, и отвязал её от кровати. Она сняла повязку, и обняла меня. Я всё ещё, был на ней. И тут я увидел её глаза, широко раскрытые, сияющие как звёзды, и полные слёз. Я поцеловал её в губы, и погладил волосы. Она смотрела на меня, и слёзы катились у неё из глаз.
-Милая, почему ты плачешь? Я сделал тебе больно? Я обидел тебя?- она не ответила, только замотала головой. Всхлипнула, и сама поцеловала меня.
-Мне было так хорошо! Так восхитительно! Таких чувств, я никогда не испытывала!
Мы ещё долго так лежали, и тихо разговаривали, и целовались. И снова стали заводиться, и… Но это, уже другая история!

Не самые известные произведения отечественных классиков (баян но не многие читали):

Не тужи, дорогой, и не ахай,
Жизнь держи, как коня, за узду,
Посылай всех и каждого на хуй,
Чтоб тебя не послали в пизду!

Ветер веет с юга
И луна взошла,
Что же ты, блядюга,
Ночью не пришла?

Не пришла ты ночью,
Не явилась днем.
Думаешь, мы дрочим?
Нет! Других ебём!

Пой же, пой. На проклятой гитаре
Пальцы пляшут твои вполукруг.
Захлебнуться бы в этом угаре,
Мой последний, единственный друг.

Не гляди на ее запястья
И с плечей ее льющийся шелк.
Я искал в этой женщине счастья,
А нечаянно гибель нашел.

Я не знал, что любовь - зараза,
Я не знал, что любовь - чума.
Подошла и прищуренным глазом
Хулигана свела с ума.

Пой, мой друг. Навевай мне снова
Нашу прежнюю буйную рань.
Пусть целует она другова,
Молодая, красивая дрянь.

Ах, постой. Я ее не ругаю.
Ах, постой. Я ее не кляну.
Дай тебе про себя я сыграю
Под басовую эту струну.

Льется дней моих розовый купол.
В сердце снов золотых сума.
Много девушек я перещупал,
Много женщин в углу прижимал.

Да! есть горькая правда земли,
Подсмотрел я ребяческим оком:
Лижут в очередь кобели
Истекающую суку соком.

Так чего ж мне ее ревновать.
Так чего ж мне болеть такому.
Наша жизнь - простыня да кровать.
Наша жизнь - поцелуй да в омут.

Пой же, пой! В роковом размахе
Этих рук роковая беда.
Только знаешь, пошли их на хуй.
Не умру я, мой друг, никогда.

Сыпь, гармоника. Скука. Скука.
Гармонист пальцы льет волной.
Пей со мною, паршивая сука,
Пей со мной.

Излюбили тебя, измызгали -
Невтерпеж.
Что ж ты смотришь так синими брызгами?
Иль в морду хошь?

В огород бы тебя на чучело,
Пугать ворон.
До печенок меня замучила
Со всех сторон.

Сыпь, гармоника. Сыпь, моя частая.
Пей, выдра, пей.
Мне бы лучше вон ту, сисястую, -
Она глупей.

Я средь женщин тебя не первую.
Немало вас,
Но с такой вот, как ты, со стервою
Лишь в первый раз.

Чем вольнее, тем звонче,
То здесь, то там.
Я с собой не покончу,
Иди к чертям.

К вашей своре собачьей
Пора простыть.
Дорогая, я плачу,
Прости. прости.

Вам, проживающим за оргией оргию,
имеющим ванную и теплый клозет!
Как вам не стыдно о представленных к Георгию
вычитывать из столбцов газет?

Знаете ли вы, бездарные, многие,
думающие нажраться лучше как, -
может быть, сейчас бомбой ноги
выдрало у Петрова поручика.

Если он приведенный на убой,
вдруг увидел, израненный,
как вы измазанной в котлете губой
похотливо напеваете Северянина!

Вам ли, любящим баб да блюда,
жизнь отдавать в угоду?!
Я лучше в баре блядям буду
подавать ананасную воду!

Вы любите розы?
а я на них срал!
стране нужны паровозы,
нам нужен металл!
товарищ!
не охай,
не ахай!
не дёргай узду!
коль выполнил план,
посылай всех
в пизду
не выполнил -
сам
иди
на
хуй.

Мы,
онанисты,
ребята
плечисты!
Нас
не заманишь
титькой мясистой!
Не
совратишь нас
пиздовою
плевой!
Кончил
правой,
работай левой.

Не те
бляди,
что хлеба
ради
спереди
и сзади
дают нам
ебти,
Бог их прости!
А те бляди -
лгущие,
деньги
сосущие,
еть
не дающие -
вот бляди
сущие,
мать их ети!

Лежу
на чужой
жене,
потолок
прилипает
к жопе,
но мы не ропщем -
делаем коммунистов,
назло
буржуазной
Европе!
Пусть хуй
мой
как мачта
топорщится!
Мне все равно,
кто подо мной -
жена министра
или уборщица!

Эй, онанисты,
кричите "Ура!" -
машины ебли
налажены,
к вашим услугам
любая дыра,
вплоть
до замочной
скважины.

Экспромт
О как мила твоя богиня.1
За ней волочится француз,
У нее лицо как дыня,
Зато жопа как арбуз.2

О ты, вонючий храм неведомой богини!
К тебе мой глас. к тебе взываю из пустыни,
Где шумная толпа теснится столько дней
И где так мало я нашел еще людей.
Прими мой фимиам летучий и свободный,
Незрелый слабый цвет поэзии народной.
Ты покровитель наш, в святых стенах твоих
Я не боюсь врагов завистливых и злых,
Под сению твоей не причинит нам страха
Ни взор Михайлова, ни голос Шлиппенбаха
Едва от трапезы восстанут юнкера,
Хватают чубуки, бегут, кричат: пора!
Народ заботливо толпится за дверями.
Вот искры от кремня посыпались звездами,
Из рукава чубук уж выполз, как змея,
Гостеприимная отдушина твоя
Открылась бережно, огонь табак объемлет.
Приемная труба заветный дым приемлет.
Когда ж Ласковского приходит грозный глаз,
От поисков его ты вновь скрываешь нас,
И жопа белая красавца молодого
Является в тебе отважно без покрова.
Но вот над школою ложится мрак ночной,
Клерон уж совершил дозор обычный свой,
Давно у фортепьян не раздается Феня.
Последняя свеча на койке Беловеня
Угасла, и луна кидает бледный свет
На койки белые и лаковый паркет.
Вдруг шорох, слабый звук и легкие две тени
Скользят по каморе к твоей желанной сени,
Вошли. и в тишине раздался поцалуй,
Краснея поднялся, как тигр голодный, хуй,
Хватают за него нескромною рукою,
Прижав уста к устам, и слышно: "Будь со мною,
Я твой, о милый друг, прижмись ко мне сильней,
Я таю, я горю. " И пламенных речей
Не перечтешь. Но вот, подняв подол рубашки,
Один из них открыл атласный зад и ляжки,
И восхищенный хуй, как страстный сибарит,
Над пухлой жопою надулся и дрожит.
Уж сближились они. еще лишь миг единый.
Но занавес пора задернуть над картиной,
Пора, чтоб похвалу неумолимый рок
Не обратил бы мне в язвительный упрек.

асписку просишь ты, гусар,
Я получил твое посланье;
Родилось в сердце упованье,
И легче стал судьбы удар;
Твои пленительны картины
И дерзкой списаны рукой;
В твоих стихах есть запах винный,
А рифмы льются малафьёй.

Борделя грязная свобода
Тебя в пророки избрала;
Давно для глаз твоих природа
Покров обманчивый сняла;
Чуть тронешь ты жезлом волшебным
Хоть отвратительный предмет,
Стихи звучат ключом целебным,
И люди шепчут: он поэт!

Так некогда в степи безводной
Премудрый пастырь Аарон
Услышал плач и вопль народный
И жезл священный поднял он,
И на челе его угрюмом
Надежды луч блеснул живой,
И тронул камень он немой, -
И брызнул ключ с приветным шумом
Новорожденною струей.

Увы! напрасно деве гордой
Я предлагал свою любовь!
Ни наша жизнь, ни наша кровь
Ее души не тронет твердой.
Слезами только буду сыт,
Хоть сердце мне печаль расколет.
Она на щепочку нассыт,
Но и понюхать не позволит.

Желал я душу освежить,
Бывалой жизнию пожить
В забвеньи сладком близ друзей
Минувшей юности моей.
____

Я ехал в дальные края;
Не шумных блядей жаждал я,
Искал не злата, не честей,
В пыли средь копий и мечей.

Веселого пути
Я Блудову желаю
Ко древнему Дунаю
И мать его ебти.

Ты помнишь ли, как за горы Суворов
Перешагнув, напал на вас врасплох?
Как наш старик трепал вас, живодеров,
И вас давил на ноготке, как блох?
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, ебена твоя мать?

Ты помнишь ли, как всю пригнал Европу
На нас одних ваш Бонапарт-буян?
Французов видели тогда мы многих жопу,
Да и твою, говенный капитан!
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, ебена твоя мать?

Ты помнишь ли, как царь ваш от угара
Вдруг одурел, как бубен гол и лыс,
Как на огне московского пожара
Вы жарили московских наших крыс?
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так. сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, ебена твоя мать?

Ты помнишь ли, фальшивый песнопевец,
Ты, наш мороз среди родных снегов
И батарей задорный подогревец,
Солдатской штык и петлю казаков?
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, ебена твоя мать?

Ты помнишь ли, как были мы в Париже,
Где наш казак иль полковой наш поп
Морочил вас, к винцу подсев поближе,
И ваших жен похваливал да еб?
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, ебена твоя мать?

Женщины – создания странные.

Даже самая прекрасная представительница слабого пола может быть недовольна собственной внешностью. Ей вечно хочется в себе что-то подправить и изменить.

А, между тем, мужчины теряют голову именно от естественной красоты, находя изюминку, как в большой, так и маленькой груди (главный женский комплекс), любуясь, как прямыми волосами, так и кудрявыми локонами своей возлюбленной.

Женские комплексы

Вот три главных женских комплекса, которые, на самом деле, заводят мужчину:

Маленькая грудь

У вас маленькая грудь? Вы стесняетесь носить открытые платья и глубокие декольте?

Вам кажется, что сексуальная грудь только та, что больших размеров? Вот вполне убедительные доводы в пользу маленькой и аккуратной груди:

1. Форма, а не размер, имеет значение

Исследование, опубликованное в научном журнале "Evolution & Human Behavior", показало, что для мужчины на самом деле не так важен размер, как форма женской груди.

Поэтому считать, что большая грудь привлекает противоположный пол, как минимум, это заблуждение.

Исследование показало, что мужчины считают красивой именно упругую не обвисшую грудь, а это, кстати, как правило, прерогатива маленькой груди.

Достаточно вспомнить нескольких знаменитых актрис с не выдающимися формами, у которых просто нет отбоя от поклонников. Кира Найтли, Кейт Мосс или Кемерон Диаз могут стать достойными примерами сексуальной женщины с маленькой грудью.

2) У богатых и бедных мужчин разные предпочтения

Одно из научных исследований показало, что чем мужчина беднее, тем больше он тяготеет к пышным формам. А вот богатые и успешные мужчины, как правило, предпочитают именно маленькую грудь.

С чем это точно связано, пока непонятно. Но судя по всему, таким данным можно верить.

3) Маленькая грудь более элегантная

Ну и, наконец, маленькая грудь всегда смотрится элегантно и аккуратно. Кроме того, пышные формы, как правило, добавляют возраст.

Что сводит мужчин с ума

Широкие бедра

Широкие бедра – еще одна черта, которую стесняются женщины и, которая, напротив, сводит мужчин с ума.

В период полового созревания бедра девушки расширяются, что делает её готовой к материнству. Бедра не лгут – именно так поётся в знаменитой песне. Широкие женские бёдра – это как сигнал для мужчин, что перед ним сформировавшаяся зрелая женщина, способная к рождению потомства.

К радости большинства мужчин, мода на худосочные плоские тела проходит.

В последнее время красивые, сочные бёдра вновь возвращаются в моду. Но, несмотря на это, многие обладательницы пышных форм страшно комплексуют по этому поводу. И совершенно зря!

Мужчины просто теряют голову при виде красивой линии женского бедра. Кроме того, научные исследования доказывают, что дамы с округлыми формами притягивают противоположный пол, как магнитом.

Мечта каждой женщины –идеально гладкий и плоский животик. По этой причине мы изнуряем себя бессмысленными диетами, проводим часы в тренажерном зале, качаем пресс.

А ведь мужчинам нравятся эти складочки в области талии. Да, да, да и еще раз да! Оказывается, мужчины любят женский животик.

Вспомните слова бесподобной Мэрилин Монро о том, что женщина без животика- это как будто квартира без мебели. Именно фигура знаменитой голливудской блондинки и по сей день считается для многих мужчин эталоном женской красоты.

Трудно себе представить фигуру песочные часы без пышных бедер, красивой линии талии и… небольшого животика.

Поэтому небольшая округлость живота никому не мешает, а наоборот, притягивает к себе противоположный пол.

Красивая фигура, безусловно, важна для женщины. Однако еще более притягательно то, как, при этом себя подаёт женщина, как она умело скрывает недостатки и подчеркивает свои достоинства. Постарайтесь превратить свои комплексы в предмет вашей гордости, и вы будете разбивать сердца даже самых недоступных красавчиков.

Взгляните на знаменитую супружескую пару Пирса Броснона и Кили Шей Смит. У жены одного из главных голливудских сердцеедов фигура далека от общепринятых стандартов красоты. Но, при этом, у них идеальный брак. А по признанию самого актера, он просто обожает свою супругу и любит каждую клеточку её тела.