Тимофея фрязинского венера туберкулеза

случая не купишь"

Оноре де Бальзак

1. Иерархия женщин

Саяна, из Кызыла, тувинка, 19 лет, чукотская внешность, черные, смоляные волосы, некрасивые очки, в меру модная одежда, обычно, джинсы, поверх них целую неделю одевалась клетчатая шотландская юбочка до колен, книжка модного писателя в сумочке. Время адаптация в коллективе показательно. В первый же день она заявила себя рассказами о парне-копирайтере и ресторанах:

- Не понимаю людей, которые не едят в ресторанах. Ненавижу, когда меня разыгрывают по телефону. Мой любимый мультик – Симпсоны.

Света, из Казани, личико мышонка, знание французского языка, опять же, джинсы, кофточка, белые ботинки:

- Мы сняли через знакомых квартиру, дешево, а ее хозяева оказались какими-то религиозными сектантами, приходится несколько раз в неделю принимать их в гости, слушать пропаганду и читать листовки.

Скромная овечка, недавно я наткнулся на нее в углу коридора, где Света доедала булочку. Последние несколько дней кушать в столовую мы ходили с ней вдвоем, разговаривать мне было лень, не проронили ни слова, хотя до этого обеды проходили достаточно шумно и весело. Сегодня я решаю опять проявить к ней внимание и неожиданно сталкиваюсь со стеной.

- Отстань от меня, - звучит с обидой, и мое шутливое настроение не поддерживается.

Катя, из Одессы, не появляется на работе уже четвертый день, знать о себе не дает, предполагаю, что больше не увижу ее неповторимые глаза никогда. Обаятельная, открытая, нагловатая.

- В Одессе живут самые страстные девушки на свете, - и это личико, которое невозможно забыть, увидев лишь раз, пристально смотрит на меня.

- Не уверен, - вру, конечно, свои карты в этой бесконечной игре полов надо держать закрытыми.

Катя удивлена, но ей тоже нравятся извилистые пути. Проходит пол часа. Я возвращаюсь назад:

- Слушай, Катя, у меня к тебе будет одна просьба.

- О чем, - она отрывается от экрана и ждет.

- Могла бы ты своим страстным язычком, - от экранов отрываются все остальные сотрудники газеты, Катя несколько настораживается, пошлость часто ставит людей в неудобное положение, - смазать клей на вот этих десяти конвертах, - я достаю из-за спины пачку писем.

На ее лице появляется добрая улыбка. Это как раз та реакция, которой я хотел добиться. Девочка прекрасно понимает меня.

- А ты сам не можешь?

- Я хочу, чтобы это было со страстью.

- Моя страсть не для таких дел предназначена.

С первого же дня большую часть рабочего времени она учит английский язык. Мне нравится ее взгляд на вещи, с ней можно больше, чем с многими другими чувствовать себя самим собой, для таких, как Катя приятно раскрываться, обнажать свой внутренний мир. Ни со Светой, ни с Саяной делиться самым дорогим, что у меня есть, своими переживаниями, мне не хочется. Поэтому Кати не хватает. В этих четырех стенах, как и в тысячи подобных, искренность сопереживания – это богатство, которое делает его владельца бедным, ибо, сопереживая, ты отдаешь часть себя, но это жертвование оборачивается тебе только новым богатством, ибо тот, кому ты переживаешь, отдает свою часть тебе. Единственная реальность Земли – это откровенность, все остальное – лживо, мнимо, дешево, продажно, безрадостно, бесплодно, тупо. Одевается Катя несуразно, безразмерные рубашки, старомодные блузки, бусы, но на все это в женщине не обращаешь никакого внимания, когда у нее есть что-то в сердце.

- Мне кажется, у мужчин основной комплекс, - мы обедаем, и Катя продолжает затронутую за столом тему, - это боязнь взять на себя ответственность за женщину.

- А, я думаю, - Саяна говорит с интонациями знания дела, - у них два комплекса – бедность и импотенция.

Провокаторша. Изысканный женский метод воздействия. Манипулятивность исключает доверие. Единственный мужчина за столом, испытываю неловкость. С Саяной я уже успел сходить в Музей кино, она увиделась мне ужасной эгоисткой, нехотя приобнял ее на сеансе, не возбуждает. Мир Саяны предстал мне омерзительным. Интеллектуальных разговоров оказалось мало, для чувств необходимо хоть чуточку открыть свою душу и быть абсолютно естественным - микс настоящей любви. Его звуки – это вздохи и постанывания первого поцелуя. Поцелуй вершит собой взаимопроникновение душ мужчины и женщины, его время приходит тогда, когда искренность, желание и радость друг другом требуют доказательств более правдивых, нежели слова. Целуя, человек не только вторгается, но и пускает в себя. Боязнь довериться другому закономерна, ибо, открываясь, мы становимся уязвимыми, но именно так можно все таки найти и ощутить выход из своего черного одиночества. Только губами и языком чувства выражаются полно, и чем дольше был путь к сердцу другого, тем глубже поцелуй проникает в душу, туда, где мы бережно храним все самое дорогое и значимое. Не сразу понимаешь эту истину. Лезешь на все, что доступно, а то, что доступно, то доступно всем. Ей – 16, мне 22. Имя не имеет значения. В кустах на озере после двух часов знакомства, две встречи по часу:

- А ты еще девственница?

- А оральный секс пробовала?

- Знаешь, многие девушки с этого начинают. Я тебе говорю. Попробуй тоже.

Скованно, она пробует. Нераспустившиеся и сорванные цветы. С кем ее только потом не видели. Прокат. Привыкнув к нему, очень сложно настроится на заботу и ухаживание. Чем тернистее дорога двоих друг к другу, тем неожиданнее бывают повороты на ней, и за одним из них мужчина и женщина одновременно выходят на поляну, где под звездами их ждет ночь долгожданной для обоих любви. Счастье только тогда счастье, когда оно приходит вслед за страданиями. Драгоценными поворотами, переживаниями, мучениями и открытиями насыщены те взаимоотношения, где судьба даровала двоим чудо длительных перипетий, неоправданных ожиданий и сменяющих их непредсказуемых успехов. Для перипетий необходимо время, то самое время, которое неумолимо каждым днем делает нас старее, которое подгоняет, которое, и лечит, и калечит. Когда годы идут, а близкого по духу человека все не встречаешь, то не столько теряешь время, сколько накапливаешь свою любовь, и когда наконец-то эта божественная встреча произойдет, то это не сможет не воплотиться в счастье, с каждым одиноким годом все большее и большее. Потенциальная бомба Амура. Счастье всегда нечаянно. Зато от Саяны прет ожиданием. Аномалия. Очень не по себе. Рядом с ней я чувствую себя объектом ее проектов. Когда от меня сразу чего-то ждут, так не хочется соответствовать чьим-то расчетам, играть ту роль, которую мне кто-то отвел в своих планах, решил за меня мое будущее. Отношение мужчины и женщины – это высший творческий процесс, в котором надо считаться с тем, что есть, но никак не надеяться на то, что должно произойти. Никаких прогнозов. Я, конечно, не иду у нее на поводу, ожидания не оправдываю, ее это злит, Саяне хочется повышенного внимания, но я не могу выполнять ее скрытые, ухищренные команды.

1. Иерархия женщин 1

2. Зеркальный лабиринт 2

3. Радио успеха 3

4. Механизм самолюбия 4

6. Личное правительство 9

9. Мозги узлов 13

10. Аквариум судьбы 15

12. Рельсы момента 18

13. Ход сердца 19

14. Стабильность землянина 22

15. Небесность 23

16. Система законов 24

17. Рентген контактов 26

18. Поцелуй на дне 27

19. Цыганский барон 29

21. Человечество случаев 32

22. Статус фантиков 35

23. Самолюбие 37

24. Единственная повсеместность 39

25. Незримость по умолчанию 39

Тимофей Фрязинский
Венера туберкулеза

"Деньгами можно купить только людей,

случая не купишь"

Оноре де Бальзак

1. Иерархия женщин

Женщина на пути мужчины – это хрупкий нераспустившийся одинокий цветок, растущий вдоль дороги, его можно сорвать сразу, с корнем, лишив будущего, обокрав себя на счастье наслаждаться его благоуханием, а можно проявить заботу и внимание о нем, и тогда женщина будет медленно и восхитительно раскрываться неповторимой, неожиданной красотой, пока не зацветет для своего ухажера так, что ее невозможно будет не полюбить искренней и жертвенной любовью. Три журналистки, отпахавшие в офисе не далеко от станции метро "Марксистская", всего несколько месяцев, срулили из нашей газеты одновременно. Маша и Валерия были не в меру молчаливы и замкнуты, зато азартно набивали что-то на клавиатуре, а на экранах их компиков я чаще всего видел рамку Ай-Се-Кью. Эмоции информационных сводок. С Валерией нас однажды заслали на театральный фестиваль в Мытищи, где на фуршете она усосала полторы бутылки вина, а я украл бутылку водки, никакой статьи, в итоге, написано не было. Маша, как всплыло позже, была клерикальной лесбиянкой и успешно состояла в нескольких оргиастических кружках. Ларису уволили за несостоятельность. Их места долго не пустовали, и теперь у нас новый рабочий коллектив. В один прекрасный день в редакции начали работать три девочки из провинции. Все потоки идут в Москву, жажда больших денег гонит сюда самых целеустремленных, активные сливки общества, превращая ее в броуновское движение биржевых торгов, мечтают осесть в медовой столице навсегда.

Саяна, из Кызыла, тувинка, 19 лет, чукотская внешность, черные, смоляные волосы, некрасивые очки, в меру модная одежда, обычно, джинсы, поверх них целую неделю одевалась клетчатая шотландская юбочка до колен, книжка модного писателя в сумочке. Время адаптация в коллективе показательно. В первый же день она заявила себя рассказами о парне-копирайтере и ресторанах:

- Не понимаю людей, которые не едят в ресторанах. Ненавижу, когда меня разыгрывают по телефону. Мой любимый мультик – Симпсоны.

Света, из Казани, личико мышонка, знание французского языка, опять же, джинсы, кофточка, белые ботинки:

- Мы сняли через знакомых квартиру, дешево, а ее хозяева оказались какими-то религиозными сектантами, приходится несколько раз в неделю принимать их в гости, слушать пропаганду и читать листовки.

Скромная овечка, недавно я наткнулся на нее в углу коридора, где Света доедала булочку. Последние несколько дней кушать в столовую мы ходили с ней вдвоем, разговаривать мне было лень, не проронили ни слова, хотя до этого обеды проходили достаточно шумно и весело. Сегодня я решаю опять проявить к ней внимание и неожиданно сталкиваюсь со стеной.

- Отстань от меня, - звучит с обидой, и мое шутливое настроение не поддерживается.

Катя, из Одессы, не появляется на работе уже четвертый день, знать о себе не дает, предполагаю, что больше не увижу ее неповторимые глаза никогда. Обаятельная, открытая, нагловатая.

- В Одессе живут самые страстные девушки на свете, - и это личико, которое невозможно забыть, увидев лишь раз, пристально смотрит на меня.

- Не уверен, - вру, конечно, свои карты в этой бесконечной игре полов надо держать закрытыми.

Катя удивлена, но ей тоже нравятся извилистые пути. Проходит пол часа. Я возвращаюсь назад:

- Слушай, Катя, у меня к тебе будет одна просьба.

- О чем, - она отрывается от экрана и ждет.

- Могла бы ты своим страстным язычком, - от экранов отрываются все остальные сотрудники газеты, Катя несколько настораживается, пошлость часто ставит людей в неудобное положение, - смазать клей на вот этих десяти конвертах, - я достаю из-за спины пачку писем.

На ее лице появляется добрая улыбка. Это как раз та реакция, которой я хотел добиться. Девочка прекрасно понимает меня.

- А ты сам не можешь?

- Я хочу, чтобы это было со страстью.

- Моя страсть не для таких дел предназначена.

С первого же дня большую часть рабочего времени она учит английский язык. Мне нравится ее взгляд на вещи, с ней можно больше, чем с многими другими чувствовать себя самим собой, для таких, как Катя приятно раскрываться, обнажать свой внутренний мир. Ни со Светой, ни с Саяной делиться самым дорогим, что у меня есть, своими переживаниями, мне не хочется. Поэтому Кати не хватает. В этих четырех стенах, как и в тысячи подобных, искренность сопереживания – это богатство, которое делает его владельца бедным, ибо, сопереживая, ты отдаешь часть себя, но это жертвование оборачивается тебе только новым богатством, ибо тот, кому ты переживаешь, отдает свою часть тебе. Единственная реальность Земли – это откровенность, все остальное – лживо, мнимо, дешево, продажно, безрадостно, бесплодно, тупо. Одевается Катя несуразно, безразмерные рубашки, старомодные блузки, бусы, но на все это в женщине не обращаешь никакого внимания, когда у нее есть что-то в сердце.

- Мне кажется, у мужчин основной комплекс, - мы обедаем, и Катя продолжает затронутую за столом тему, - это боязнь взять на себя ответственность за женщину.

- А, я думаю, - Саяна говорит с интонациями знания дела, - у них два комплекса – бедность и импотенция.

Провокаторша. Изысканный женский метод воздействия. Манипулятивность исключает доверие. Единственный мужчина за столом, испытываю неловкость. С Саяной я уже успел сходить в Музей кино, она увиделась мне ужасной эгоисткой, нехотя приобнял ее на сеансе, не возбуждает. Мир Саяны предстал мне омерзительным. Интеллектуальных разговоров оказалось мало, для чувств необходимо хоть чуточку открыть свою душу и быть абсолютно естественным - микс настоящей любви. Его звуки – это вздохи и постанывания первого поцелуя. Поцелуй вершит собой взаимопроникновение душ мужчины и женщины, его время приходит тогда, когда искренность, желание и радость друг другом требуют доказательств более правдивых, нежели слова. Целуя, человек не только вторгается, но и пускает в себя. Боязнь довериться другому закономерна, ибо, открываясь, мы становимся уязвимыми, но именно так можно все таки найти и ощутить выход из своего черного одиночества. Только губами и языком чувства выражаются полно, и чем дольше был путь к сердцу другого, тем глубже поцелуй проникает в душу, туда, где мы бережно храним все самое дорогое и значимое. Не сразу понимаешь эту истину. Лезешь на все, что доступно, а то, что доступно, то доступно всем. Ей – 16, мне 22. Имя не имеет значения. В кустах на озере после двух часов знакомства, две встречи по часу:

- А ты еще девственница?

- А оральный секс пробовала?

- Знаешь, многие девушки с этого начинают. Я тебе говорю. Попробуй тоже.

- Алло! Тимофей, это Олеся. У меня была команда, - тон придирчиво недовольный, - напомнить тебе, что мы работаем без выходных.

- Да, конечно, я завтра приеду.

- Мы сегодня тоже работаем.

Позади без выходных был уже месяц. Потихонечку входишь во вкус, и этот марафон начинает нравиться. Живешь по иному, нежели обычный люд, ритму. Планета-штаб. Галактика-политика. До выборов в президенты остается три недели. Последний бросок. Причем, чем меньше тебе платят, тем ты лучше работаешь. В Отдел приема сообщений граждан С.Ю. Глазьева была набрана самая дешевая рабочая сила, и на их плечи взвален колоссальный объем задач. Исполнители команд. Все остальное в этом рабовладельческом обществе не имеет значения.

- Владимир Григорьевич, - заискивающе говорила Шудику после трехдневного отсутствия Татьяна, - у меня у мамы был инсульт.

- А меня это не волнует. Вы должны выполнять свою работу.

В Отделе была установлена античеловеческая система учета и контроля трудовой деятельности. 22-ух летняя Олеся, помощница Шудика, день за днем следила за тем, что делает каждый из нас, и вела свою закрытую для остальных таблицу отчетности. Надсмотрщица. Сам Шудик имеет немецкое гражданство и делает в Германии бизнес. ООО ï¿½Родина� � в руках немецких коммерсантов. Русской политикой рулят иностранцы, поэтому Россия оккупирована инофирмами. ТК ï¿½Охотный ряд�. В сердце Москвы. Покушать здесь можно только зарубежное. Милла Дольче Джулия, Pizza Solo Mio, Сканбург, Cofe de France. Одеться � тоже только в зарубежное. Collins, Carnabi. Рекламные щиты - журнал Elle girl. Музыка только на английском. Даже надписи на праздничных воздушных шариках как будто специально сделаны исключительно на английском языке. Неррy besdey. I love you. Ничего русского. Пропаганда. Ужасная, отвратительная оккупация.

- Сергей Юрьевич, - спросил кропотливый делегат у Глазьева на областной учредительной конференции ООО ï¿½Родина�, - сейчас молодежь находится вне партийной идеологической борьбы. Идеологическая борьба ведется через музыкальные радио-станции, глянцевые журналы, художественные выставки. Будет ли �Родина� действовать в этом поле?

- Народно-патриотический союз �Родина� выступает за поддержку молодежи, семьи и материнства. В Государственной Думе мы будем бороться за превалирующее место спорта�

Далее Глазьев, как зомби, еще минут пять бездумно выдавал лозунги из своей программы. Я ужаснулся. На сцене стоял политический механизм. Под сценой суетились советники, помощники и прочий подобный контингент, среди которых Шудик выделялся своей белой дубленкой. Глазьев спустился в зал, его окружили люди, и алчная камарилья двинулась к выходу, чтобы направиться на очередной съезд. Вокруг всего этого витал запах денег, которым веяло от тех, кто давно рулит политическим бизнесом. Серьезные люди вкладывают финансы в партию или деятеля, чтобы потом использовать полученные ими в Государственной Думе возможности. У всех серьезных людей есть конкурирующие фирмы, и есть депутаты. Дается команда, и депутат делает запрос в Генеральную прокуратура на проверку деятельности конкурирующей фирмы. В прокуратуре знают цену депутатскому запросу, официальная бумага на специальном бланке, и еще лучше знают свою работу. Начинаются проверки, которые идут до тех пор, пока не находят нарушения. Серьезные люди довольны. Конкурентов больше нет. Монополия депутатских корочек. Зарубежные инвестиции. Москва прогнулась под иноземными фирмами только потому, что богачи из Европы и США вкладывают свои финансы в политику России. Кто платит, тот и заказывает музыку. Политика � это интриги. На простых смертных в этом водовороте информаций и проектов просто нет времени. Отвлечешься и вылетишь из игры. Такие правила, поэтому проблемы народа не решаются. Тот, кто заглотил крючок из денег, пойдет на все, чтобы не сорваться с него, потому что болтаться на леске - их единственная зацепка за жизнь должного уровня. Уровень приемной С.Ю. Глазьева, являющейся центром управления полетом на пути к выборам в президенты, в Смоленском переулке, заметно отличался от нашей комнаты на Большом Харитоньевском 10. Евроремонт против холодного полутемного помещения с одним обогревателем. Тоже касалось и трудовой деятельности. В пятничный вечер у нас царила непрекращающаяся суета писем, конвертов, рассылочных материалов, папок, компьютерных баз, сломанных степлеров, походов на почту, ночных дежурств, индивидуальных ответов, неизвестной будущности, нервотрепки, перевозки ксероксов, психических срывов, женских слез после бесед с Шудиком, двух пачек листовок в двух руках в полном вагоне метро. В этот же пятничный вечер в Приемной восемь человек пили чай и смотрели телевизор. Иерархия несправедливости � это особенность далеко не одной команды С.Ю. Глазьева, дело в том, что все общество строится по законам человеконенавистнической системы Земля. Учителя и врачи получают гроши. Лучшие люди, честные, преданные, смелые, решительные, методично сплавляются в тюрьмы. Геноцид героев в том, что реализовать свой потенциал эти люди могут только в криминальном направлении. Это всего лишь смертельная невостребованность. Востребована на зоне в первую очередь еда. 10 пачек чая, два блока сигарет с фильтром, пол-кило конфет, пол-кило огурцов, килограмма два яблок, лимон, сало. Закуплено на Троицком рынке города Самары. Где-то в центре сажусь в трамвай и минут 20 еду до поселка Кряж. Пятерка. УР 65/5. Лагерь. Нахим томится здесь уже пару лет. Тюрьма. Мы знаем друг друга очень давно. Футбол � это было то общее, что связывало многих пацанов нашего Района с раннего детства. Из года в год, соревнование за соревнованием. Он за школу № М , я за № N, вместе за районную команду. Потом гоняли фанатеть за �Спартак�. Потом он сел. Сначала на иглу, затем на зону. Судьба поколения. Они пустили по кругу шлюху, та подала заяву в мусарню, кто-то откупился, а Нахим, он из простой семьи, мать работает вахтершей в общежитии, денег нет, вот ему и уготовлено было взять вину на себя. И угореть за изнасилование. Четыре года. Не легко. И именно в такой ситуации человек как никогда нуждается в поддержке. Поэтому ранним утром я и оказался в Самаре. С полным пакетом провизии предвкушаю встречу с приятелем. Тысяча километров от дома. Он в тюрьме, я в очередном туберкулезном санатории. Магнит родины. Помню, как несколько лет назад, летним вечером, они, вмазанные, с Хазаром висели на лавочке и обоснованно предполагали, что если сейчас двинуть на выездной матч �Спартака� в Ярославль, то их начнет кумарить уже в дороге, и без героина в такой ситуации будет уже не до футбола. Ох, уж этот героин. Хазар волнообразно вмазывается до сих пор с перерывами на экстази. Но зато стал DJ-ем, в клубах играет. Жесткий наркографик. График работы ИТК 65/5 бултыхался в голове приемщицы передач, закрывшейся от внешнего мира железным окошечком. Она - с той стороны, с этой стороны � небольшая комнатка, в которой томятся родственники заключенных � матери, отцы, сестры, братья, жены, друзья. Вся Россия. Именно здесь. Долблюсь. Ноль внимания. Она просто игнорирует меня. Долблюсь еще.

- Не напрягайся, - поясняет мне женщина, - она слушает только тогда, когда сама посчитает нужным. Жди. Когда окошечко откроется, сразу называй фамилию того, к кому приехал.

Жду. Неожиданно дверца открывается, контролерша называет чью-то фамилию, я направляюсь к окошечку, дверца закрывается, не успел. Долблюсь. Опять ноль внимания. Вот сука. Че, ответить что ли сложно. Встаю в караул рядом. Пол часа проходят как в аду. Контролерша вырисовывается мне в форме ее величества власти. А вдруг она вообще не захочет мне помочь. Об ее обязанностях я уже и не думаю. Представляю, что там у них внутри. Просто имей рычаги управления ресурсами, будь недоступной, и нуждающиеся в этих ресурсах буду вокруг тебя на четвереньках ходить, лишь бы ты хотя бы взгляд на них кинул. Идеальное государство � это когда нуждаются все. Сейчас я очень нуждаюсь во внимании посредницы с зоной. Окошко опять открывается. Подлетаю.

- Здравствуйте. Я из Москвы, проездом, хочу увидеть Нахимова Александра Николаевича.

- На свидания надо заранее записываться. Сегодня можете передачку оформить.

- Но у меня нет возможности заранее делать это. Я проездом�

- Передачку будете делать?

- Нахимов Александр Николаевич. 10 отряд, 60 бригада.

Опять жду. Женщины помогают мне привести провизию в надлежащий правилами вид. Сигареты распаковываются поштучно и засыпаются в пакет.

- Я, когда передачу заранее своему сыну готовлю, - делится со мной своим опытом мать зека, - сигареты по двадцать штук ленточками перевязываю.

Конфеты очищаются от фантиков. Чувствую нервяк. Что говорить человеку, который уже несколько лет сидит в тюрьме, а ты ему сваливаешься на голову, как снежный ком. Уж кого-кого, а меня Нахим вряд ли ожидал увидеть своим гостем. В одной компании мы с ним никогда не терлись, с каждым годом общего становилось все меньше и меньше, но, по сути, дела, все это не имеет никакого значения, главное то, что мы родились и выросли в одном районе, а сейчас оказались за тысячи километров от дома, оба в трудной ситуации, но рядом с друг другом. Такого подарка судьбы упускать было бы непростительной глупостью. Увидеться не удастся, но пока дачки будут перекочевывать из моих рук в руки контролерши, а из ее рук в руки Нахима, который будет стоять где-то за стеной, можно будет поперекрикиваться. Готовить речь � глупо. Нужные слова сами лягут на язык.

- Кто там к Нахимову?

Я уже жду возле окошечка. По составленному списку медленно начинаю сдавать ей еду.

- Нахим! Это Тимоха. Привет.

- Я здесь под Тольятти в санатории лежу, ты рядом, 100 км, парни сказали адрес, вот я и заехал. Тебе от всех привет. От Вторника, от Глаза, Зеленого, Хазара.

- Всем тоже привет передай.

- У меня все нормально. Недавно вышел с сан части.

- У нас тоже все потихонечку. Сколько тебе еще здесь?

- Ты, давай, держись. Тебя все ждут очень. Вспоминают.

- Нахим. Я в санатории еще долго буду, напиши заявление на свидание и через месяц я подъеду. Поплотнее пообщаемся.

- Через месяц� Ладно� Тимох, я в шоке тебя слышать. Неожиданно очень.

Только голос. Контролерша уже давно забрала провизию и начала закрывать окошко.

- Ну, ладно, Нахим. Давай, пока. Увидимся.

Чувствую общее родство со всеми, кто находился сейчас в комнатке, и стал свидетелем нашего диалога. Лишних непричастных здесь нет. Мы все, я, Нахим, матери и отцы, контролерша, объеденены одной бедой. Сторонние наблюдатели обходят такие места стороной. Зато их полно в здоровой части общества. Прямой эфир из комнаты долгосрочных свиданий. Офигенная аудитория, охуенные бабки. Человек не должен иметь право сидеть в квартире и видеть то, к чему не привела его жизнь. Чужая реальность. Подсматривать � это извращение, показывать � тоже. Человечество все больше и больше теряет свою естественность. Естественно через месяц жизнь снова привела меня в ИТК 65/5. Та же комнатка, та же атмосфера ожидания.

- Здравствуйте, - подрываюсь я к заветному окошечку, - у меня сегодня назначено свидание с Нахимовым.

- Не положено. Сегодня день долгосрочных свиданий.

- И передачу тоже можете сделать завтра.

Дверца закрывается, уламывать становится некого. Чувствую сочувствие окружающих. И их безропотность по отношению к власти.

- А где здесь административный корпус.

- Пойдешь вдоль забора, метров сто, - указывает мне путь мать уркагана, - там трехэтажное здание. Только это бесполезно.

- Попытка � не пытка.

Оставляю дачку в комнатке и двигаю к начальству. На любого работника всегда можно пожаловаться его руководителю, который будет только рад этому. Корпус пуст � воскресенье, возле входа трется какой-то типчик, интересуюсь у него на счет начальника колонии.

- Должен скоро подойти, - поясняет он.

Жду. На горизонте появляется здоровенный кабан в форме. Килограмм под 120. Не сомневаюсь в том, что это тот, кто мне и нужен.

- Здравствуйте. Я фотограф из Москвы. Снимаю природу. Мы уже три недели в лесах работаем для журнала �Optimum�, - в мозгу всплывают картины двухдневной давности, балкон палаты туберкулезного санатория, электрическая плитка, кастрюля с отваром из конопли на сгущенке, знаменитое молочко, мутно зеленая жидкость расходится на пятерых, переть начинает как раз тогда, когда уже перестаешь ожидать, некоторые делали это каждый день, - пейзажи, животных фотографируем. В вашем учреждении находится мой друг детства, на одной улице выросли. У меня с ним назначено было свидание, а приемщица даже дачку брать не хочет. Помогите решить этот вопрос.

- Зоя Дмитриевна. Ну, что вы опять? Тут человек из Москвы приехал. Обеспечьте ему свидание.

Благодарю начальника, возвращаюсь к окошечку:

- Зоя Дмитриевна. Мы видимо друг друга не поняли. Я из Москвы сюда приехал.

- К кому вы? � теперь она вся во внимании.

- Кто там к Нахимову?

- Перевели по болезни на тубзону. ИТК 19.

Мне объясняют, как туда добраться. Противоположный конец Самары. Три пересадки в душных автобусах с двумя пакетами еды. Железная дверь. Накрапывает дождь. Звоню.

- Сегодня нельзя. Только завтра.

- А передачу возьмете.

- Но я здесь проездом, завтра не могу, приехал издалека.

- Ничем помочь не могу.

- Кого-нибудь, кто его замещает.

Выходит мужик в форме с золотыми зубами:

- Я прекрасно вас понимаю, но я не уполномочен решать вопросы с передачами, а у сотрудника, который этим занимается, сегодня выходной.

Железная дверь захлопывается. Накрапывает дождь. Я стою с сумками полными едой, за стеной лежит больной человек, который очень нуждается в этой еде, мне хочется ему помочь, очень хочется сделать добро, но путь к нему в мире команд закрыт, ибо обремененность властью имеет своей сутью проверку человека, достигшего высот, на добро.

Книгу Венера туберкулеза - Тимофей Фрязинский читаем онлайн бесплатно полную версию! Чтобы начать читать не надо регистрации. Напомним, что читать онлайн вы можете не только на компьютере, но и на андроид (Android), iPhone и iPad. Приятного чтения!

Книга Венера туберкулеза - Тимофей Фрязинский читать онлайн бесплатно без регистрации

Содержание

Глава	Стр.
1. Иерархия женщин	1
2. Зеркальный лабиринт	2
3. Радио успеха	4
4. Механизм самолюбия	5
5. Пазлы	8
6. Личное правительство	11
7. Начинка	12
8. Услуги	14
9. Мозги узлов	15
10. Аквариум судьбы	17
11. Груз	18
12. Рельсы момента	21
13. Ход сердца	22
14. Стабильность землянина	25
15. Небесность	27
16. Система законов	28
17. Рентген контактов	30
18. Поцелуй на дне	31
19. Цыганский барон	34
21. Человечество случаев	37
22. Статус фантиков	42
23. Самолюбие	44
24. Единственная повсеместность	46
25. Незримость по умолчанию	47

"Деньгами можно купить только людей,

случая не купишь"

Оноре де Бальзак

Саяна, из Кызыла, тувинка, 19 лет, чукотская внешность, черные, смоляные волосы, некрасивые очки, в меру модная одежда, обычно, джинсы, поверх них целую неделю одевалась клетчатая шотландская юбочка до колен, книжка модного писателя в сумочке. Время адаптация в коллективе показательно. В первый же день она заявила себя рассказами о парне-копирайтере и ресторанах:

- Не понимаю людей, которые не едят в ресторанах. Ненавижу, когда меня разыгрывают по телефону. Мой любимый мультик – Симпсоны.

Света, из Казани, личико мышонка, знание французского языка, опять же, джинсы, кофточка, белые ботинки:

- Мы сняли через знакомых квартиру, дешево, а ее хозяева оказались какими-то религиозными сектантами, приходится несколько раз в неделю принимать их в гости, слушать пропаганду и читать листовки.

Скромная овечка, недавно я наткнулся на нее в углу коридора, где Света доедала булочку. Последние несколько дней кушать в столовую мы ходили с ней вдвоем, разговаривать мне было лень, не проронили ни слова, хотя до этого обеды проходили достаточно шумно и весело. Сегодня я решаю опять проявить к ней внимание и неожиданно сталкиваюсь со стеной.

- Отстань от меня, - звучит с обидой, и мое шутливое настроение не поддерживается.

Катя, из Одессы, не появляется на работе уже четвертый день, знать о себе не дает, предполагаю, что больше не увижу ее неповторимые глаза никогда. Обаятельная, открытая, нагловатая.

- В Одессе живут самые страстные девушки на свете, - и это личико, которое невозможно забыть, увидев лишь раз, пристально смотрит на меня.

- Не уверен, - вру, конечно, свои карты в этой бесконечной игре полов надо держать закрытыми.

Катя удивлена, но ей тоже нравятся извилистые пути. Проходит пол часа. Я возвращаюсь назад:

- Слушай, Катя, у меня к тебе будет одна просьба.

- О чем, - она отрывается от экрана и ждет.

- Могла бы ты своим страстным язычком, - от экранов отрываются все остальные сотрудники газеты, Катя несколько настораживается, пошлость часто ставит людей в неудобное положение, - смазать клей на вот этих десяти конвертах, - я достаю из-за спины пачку писем.

На ее лице появляется добрая улыбка. Это как раз та реакция, которой я хотел добиться. Девочка прекрасно понимает меня.

- А ты сам не можешь?

- Я хочу, чтобы это было со страстью.

- Моя страсть не для таких дел предназначена.

С первого же дня большую часть рабочего времени она учит английский язык. Мне нравится ее взгляд на вещи, с ней можно больше, чем с многими другими чувствовать себя самим собой, для таких, как Катя приятно раскрываться, обнажать свой внутренний мир. Ни со Светой, ни с Саяной делиться самым дорогим, что у меня есть, своими переживаниями, мне не хочется. Поэтому Кати не хватает. В этих четырех стенах, как и в тысячи подобных, искренность сопереживания – это богатство, которое делает его владельца бедным, ибо, сопереживая, ты отдаешь часть себя, но это жертвование оборачивается тебе только новым богатством, ибо тот, кому ты переживаешь, отдает свою часть тебе. Единственная реальность Земли – это откровенность, все остальное – лживо, мнимо, дешево, продажно, безрадостно, бесплодно, тупо. Одевается Катя несуразно, безразмерные рубашки, старомодные блузки, бусы, но на все это в женщине не обращаешь никакого внимания, когда у нее есть что-то в сердце.

- Мне кажется, у мужчин основной комплекс, - мы обедаем, и Катя продолжает затронутую за столом тему, - это боязнь взять на себя ответственность за женщину.

- А, я думаю, - Саяна говорит с интонациями знания дела, - у них два комплекса – бедность и импотенция.

Провокаторша. Изысканный женский метод воздействия. Манипулятивность исключает доверие. Единственный мужчина за столом, испытываю неловкость. С Саяной я уже успел сходить в Музей кино, она увиделась мне ужасной эгоисткой, нехотя приобнял ее на сеансе, не возбуждает. Мир Саяны предстал мне омерзительным. Интеллектуальных разговоров оказалось мало, для чувств необходимо хоть чуточку открыть свою душу и быть абсолютно естественным - микс настоящей любви. Его звуки – это вздохи и постанывания первого поцелуя. Поцелуй вершит собой взаимопроникновение душ мужчины и женщины, его время приходит тогда, когда искренность, желание и радость друг другом требуют доказательств более правдивых, нежели слова. Целуя, человек не только вторгается, но и пускает в себя. Боязнь довериться другому закономерна, ибо, открываясь, мы становимся уязвимыми, но именно так можно все таки найти и ощутить выход из своего черного одиночества. Только губами и языком чувства выражаются полно, и чем дольше был путь к сердцу другого, тем глубже поцелуй проникает в душу, туда, где мы бережно храним все самое дорогое и значимое. Не сразу понимаешь эту истину. Лезешь на все, что доступно, а то, что доступно, то доступно всем. Ей – 16, мне 22. Имя не имеет значения. В кустах на озере после двух часов знакомства, две встречи по часу: