Чумаков вирусы против рака

– Есть такой научно-фантастический рассказ Ивана Ефремова про богача и бедняка, которые заболели одним видом рака. Богача лечили в лучших клиниках, но спасти не смогли. А бедный вообще не лечился, а просто, будучи голодным, нашёл где-то кучу гнилого картофеля, заражённого вирусом, поел его и выздоровел. На самом деле, пока не известны вирусы растений, разлагающие опухолевые клетки человека, но это могут делать некоторые вирусы животных и человека.

Онколитическое действие ряда вирусов было обнаружено ещё в начале XX века на некоторых опухолях птиц, но раскрыть механизм этого явления учёным тогда не удалось.

Первый препарат на основе штамма аденовируса, лишённого одного из генов, был испытан в США на людях ещё в 90-х годах и обнаружил высокую эффективность при лечении некоторых онкологических заболеваний.

Но добиться массового применения учёным не удалось из-за проблем со стабилизацией препаратов вирусных штаммов в процессе их хранения. Лекарство не всегда сохраняло необходимый титр вирусов, и поэтому его качество снижалось. Тем не менее в США сегодня этот препарат применяется с согласия пациента в качестве дополнительной терапии. В Китае эту идею быстро подхватили и сумели довести до конечного результата: сейчас аналогичный американскому штамм аденовируса там применяется в сочетании с химиотерапией для лечения некоторых видов рака. В перспективности технологии сомнений нет: во всём мире сегодня испытывают уже около двадцати таких препаратов на разных стадиях, включая клинические. Нам будет нелегко соревноваться с ними, но дублировать зарубежные работы мы не собираемся – у нас свои перспективные штаммы. Отмечу, что ни в России, ни за рубежом речь не идёт о появлении панацеи. Онколитический эффект таких штаммов может быть использован только как дополнительное средство, сопровождающее основное лечение – хирургическое, химическое или лучевое. Но он может стать решающим для сохранения жизни больного, когда нужно воспрепятствовать метастазам – распространению раковых клеток в организме. Сегодня защита от них обеспечивается недостаточно и гораздо менее щадящими способами, в том числе пролонгированной химиотерапией, успешно переносить которую способны далеко не все пациенты.

Благодаря мегагранту нам может хватить трёх-четырёх лет для разработки линейки из нескольких перспективных препаратов. Однако до стадии их клинических исследований, так или иначе, пройдёт 5-7 лет – это мировая практика.

Видов рака существует очень много, и причиной каждого служат разные мутации в клеточном геноме. Поэтому и вирусов для их уничтожения нужно много и разных. Поскольку возникновение иммунитета практически к любому вирусу происходит уже через две-три недели, важно иметь несколько серотипов каждого вируса, поочерёдный приём которых позволит продлить терапию до нескольких месяцев. Пока можно уверенно сказать, что такую работу мы будем вести с аденовирусом. В планах работы с другими семействами вирусов – некоторые вирусы птиц, производные вируса герпеса, модификации оспенной вакцины и ряд других, подробности о которых раскрывать пока рано.

Ещё до проведения испытаний на животных у нас будет полная информация о геномах создаваемых и испытываемых вирусов, а это весьма затратная часть, на которую у нас раньше всегда не хватало средств. Сами испытания тоже требуют дорогостоящего оборудования, современного вивария и навыков работы с иммунодефицитными мышами. В ведущих лабораториях мира уже не препарируют сотни мышей, чтобы узнать, как на них подействовал препарат. Животное усыпляют и обследуют на томографе высокого разрешения. К счастью, такой аппарат есть в новом SPF-виварии Института цитологии и генетики СО РАН.

Невысокий уровень отечественной фармацевтической промышленности не помешает реализации проекта, поскольку технологически производство этих препаратов похоже на выпуск живых или инактивированных вакцин.

Чтобы обеспечить кадрами полный цикл разработки – от лаборатории до пациентов, – мы планируем создать в НГУ образовательные программы для будущих специалистов по медицинским биотехнологиям, в том числе по разработке и производству вакцин. В ближайшие полгода и в университете, и в участвующих в проекте институтах на базе наших профильных кафедр подготовим специализированные помещения, закупим новое оборудование и материалы: реактивы, культуральные среды. Пётр Чумаков планирует организовать в Новосибирске циклы лекций ведущих учёных мира по онкологии и вирусологии. Мы хотим привлечь к нашей работе не только студентов и аспирантов НГУ, но и выпускников ведущих вузов всего региона.

Сейчас много пишут и говорят о недостатках прошедшего конкурса. Они, безусловно, есть, но иногда их преувеличивают. Выбор не всегда был в пользу учёных с более высоким индексом цитируемости, ведь самый большой индекс Хирша в основном у людей уже глубокого пенсионного возраста, а для работы по проектам нужна масса энергии в течение ближайших 5-7 лет.

В случае с зарубежными участниками комиссия, вероятно, склонялась в пользу тех, кто больше сотрудничал с Россией, что вполне объяснимо желанием оставить права на интеллектуальную собственность за нашей страной. Принятое решение о двух фазах тоже было грамотным. Оно позволит получить хоть какой-то опыт, оценить целесообразность конкурса и внести необходимые изменения в правила игры. Например, сделать его условия более прозрачными, увеличить время на подготовку заявок и исключить из них не очень нужную информацию. За рубежом на это дают пару месяцев, а не три недели. Разумеется, те, кто не победил, должны знать причины и иметь в своём распоряжении аргументы экспертов, указывающих на недостатки. Кстати, за рубежом критериев оценки грантовых заявок немного и они предельно чёткие. Но там эта система существует давно, а у нас она появилась всего несколько лет назад и, я уверен, будет быстро эволюционировать.

Сегодня профессор Петр Чумаков, заведующий лабораториями Института молекулярной биологии им. В.А.Энгельгардта РАН и Федерального научного центра исследований и разработки иммунобиологических препаратов им. М.П.Чумакова РАН, - ведущий исследователь в области молекулярной биологии, вирусологии и иммунологии, работает над методами биотерапии рака с помощью вирусов.

Профессор имеет двойное гражданство: США и российское. Он получил грант от России. Из интервью:

"- И испытания пока не идут?

- Идут, даже клинические, и дают отличные результаты, правда, неофициальные.

- Мы испытываем наш метод на добровольцах, которым уже нечего терять. Их выписали из больницы под наблюдение районного онколога с заключением, что у них рак (кишечника, легких, молочных желез, яичника, мозга и др.) четвертой степени, лечению они не подлежат, поскольку нечувствительны к химиотерапии. Жить им остается считаные месяцы. С ними мы и работаем (и, естественно, ничего с них не берем). Есть статистика побочных эффектов, но не было ни одного серьезного случая, за исключением, как я уже сказал, повышения температуры. Посмотрите на картинку. В начале видна злокачественная опухоль в брюшине, но через два месяца она уменьшилась в разы, а через два года от нее и следов не остается. Люди забывают, что у них был рак. Не могу, увы, сказать, что в каждом случае мы добиваемся успеха. Проблема, как я уже говорил, в незнании, какой точно вирус окажется действенным, а какой - нет. И все же факты уничтожения опухолей налицо - в нашем активе есть люди, которым мы продлили жизнь на месяцы и годы. Но, повторяю, сведения эти неофициальные, и публиковать статьи мы пока не можем. Однако коллегам на конференциях о результатах докладываем.

- Сколько лет потребуется, чтобы довести ваш уникальный метод?

- Мы разрабатываем препарат, затем его надо лицензировать - тогда и приступим к клиническим испытаниям. Думаю, еще лет пять потребуется.

- Чем вам помог грант РНФ?

- Мы много чего сделали благодаря гранту: начали с ремонта помещений, купили несколько десятков различных приборов, подготовили и опубликовали с десяток статей для ведущих журналов. Но грант заканчивается в этом году, и что дальше - неизвестно. Я уже попадал в подобную ситуацию, когда выиграл мегагрант, поехал в Новосибирск, организовал там исследовательскую лабораторию по разработке онколитических вирусов. Прошло два года, лаборатория работала, но грант закончился - и все, никакого продолжения предусмотрено не было. Хорошо, хоть “спасибо” сказали. К сожалению, с организацией науки в нашей стране пока беда. Руководят ею люди, далекие от этой сферы и к ученым не прислушивающиеся. Что будет на этот раз, не знаю.

А как реально помогают вирусные препараты больным?

- Поскольку почти все они ещё официально не зарегистрированы, их обычно применяют у терминальных больных, от которых уже отказалась официальная онкология. У таких больных уже очень велики повреждения организма. И лечебные вирусы как минимум продлевают им жизнь на несколько месяцев и уменьшают страдания. Но, если бы лечение можно было назначать на более ранних стадиях, эффект был бы гораздо лучше. Зафиксированы случаи, когда рак излечивался полностью. Например, так бывает при глиоме головного мозга, когда препарат вводят непосредственно в опухоль. Бывает также, что при вскрытии умершего пациента, получавшего лечение на поздней стадии рака, выяснялось, что на месте опухоли - рубец, а смерть наступила по другой причине.

Уверен, сейчас это един­ственный революционный подход к лечению рака. Государству нужно проявить волю: направить силы и средства на эти исследования, изменить систему проведения испытаний, которая работает на большие компании, выпускающие классические лекарства и биопрепараты. Последние баснословно дороги и являются золотой жилой для фармацевтических гигантов.
Вирусные препараты можно было зарегистрировать ещё лет 10 назад, уже было ясно, что они могут быть эффективными, безопасными и легче переносятся, чем химиотерапия. Но новые лекарства невыгодны для фарм­гигантов. В США медицина очень сильная, но нацелена не на профилактику, а на лечение болезней - и очень дорогое. Раньше, когда за лекарства платил сам больной, они стоили недорого. А теперь там платят страховщики, а не пациенты, и это обеспечивает им большие обороты. От этого страдают больные в России и странах третьего мира, где цена таких лекарств не компенсируется."

Еще раз прочитайте вот это:
"Государству надо изменить систему проведения испытаний, которая работает на большие компании, выпускающие классические лекарства и биопрепараты. Последние баснословно дороги и являются золотой жилой для фармацевтических гигантов.

Вирусные препараты можно было зарегистрировать ещё лет 10 назад, уже было ясно, что они могут быть эффективными, безопасными и легче переносятся, чем химиотерапия. Но новые лекарства невыгодны для фарм­агигантов"
Это сказал профессор Чумаков.

То же самое говорила Агния Морова и многие другие специалисты - микробиологи и вирусологи.
Мои комментарии здесь излишни. Только еще раз повторю: меня спасла бактерия.

И еще: любой через поиск в интернете может сам найти и прочитать:
Бактерии против рака
Вирусы против рака.
И обязательно посмотрите фильм "БАКТЕРИИ. ВОЙНА МИРОВ"

В мире интенсивно идет разработка лекарств от онкозаболеваний на основе вирусов. В нашей стране такие работы ведутся в Новосибирском университете, ГНЦ "Вектор", Институте химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН и Институте молекулярной биологии РАН. Нами получены рекомбинантные штаммы различных вирусов, показавшие перспективность их использования для уничтожения раковых клеток. Проблема сейчас в получении финансирования на доклинические исследования и клинические испытания.

Прогнозы писателей-фантастов редко сбываются буквально. Но с рассказом Игоря Росоховатского "Шутка госпожи природы" именно так и произошло. В нем бедняк излечился от рака, съев батат, зараженный вирусом батата, в то время как богач умирает, хотя его лечили самыми современными методами. Рассказ был опубликован в 1962 году. А в 2015 году Управление по контролю пищи и лекарств США (FDA) разрешило применение рекомбинантного герпесвируса для лечения рецидивирующей меланомы (рака кожи) и рекомбинантного ортопоксвируса для лечения опухолей печени.

Да, конечно, нынешние онколитические вирусы — не вирусы растений. Но мы видим начало сознательного использования вирусов против онкозаболеваний: к списку методов лечения рака официально добавился метод разрушения опухолей с помощью вирусов.

Сомнения и перестраховка

Метод нельзя назвать новым, потому что первая посвященная ему научная публикация появилась еще в 1904 году. В ней было описано использование так называемого "фиксированного" (ослабленного) штамма вируса бешенства для лечения онкобольных. Но широкого распространения метод не получил как из-за непредсказуемости результатов, так и весьма значительной реактогенности тогдашней вакцины против бешенства.

Тем не менее в течение всего ХХ века к этому методу неоднократно возвращались. В частности, начиная с 1950-х годов в разных странах применялись слабо- или вообще не патогенные штаммы вирусов лихорадки Западного Нила, желтой лихорадки, вируса бешенства, аденовирусы, вирус болезни Ньюкасла, энтеровирусы, парамиксовирусы и некоторые другие непатогенные или слабопатогенные вирусы. При этом порой онкобольные полностью выздоравливали, наблюдались и временные улучшения. Но опять же отсутствие предсказуемости результатов, научно обоснованных принципов действия вирусов на опухоли и предубеждение контролирующих органов привели почти к полному прекращению применения этого подхода.

У нас работы в данном направлении были начаты в 1970-х годах профессором М.К. Ворошиловой в Институте полиомиелита и вирусных энцефалитов под Москвой. Она применяла для лечения онкозаболеваний вакцинные штаммы вируса полиомиелита и другие штаммы непатогенных энтеровирусов и в ряде случаев добилась серьезных успехов. Но предубеждения руководящих онкологов привели к запрету ее работ.

И в нашей стране, и в ряде других стран недоверие к потенциально полезным противораковым вирусам до недавнего времени превалировало из-за боязни их патогенных свойств. При этом врачи хорошо знают, что многие химиотерапевтические препараты для борьбы с онкозаболеваниями дают массу вредных побочных реакций. Но их применяют, и никакого предубеждения у врачей к ним нет. Между тем механизм действия большинства таких препаратов рассчитан на разницу в метаболизме раковых и нормальных клеток. Так что поражают эти препараты и раковые, и некоторые здоровые, но активно метаболизирующие, делящиеся клетки.

1. Хирургическое удаление опухоли.

2. Радиотерапия — направленное разрушение опухоли специально введенными в клетки радиоактивными препаратами или направленным лучевым воздействием.

3. Химиотерапия — уничтожение опухолевых клеток специфичными к особенностям метаболизма опухолевых клеток химиопрепаратами.

4. Терапия с помощью высокоспецифичных к опухолевым антигенам или к определенным клеточным белкам моноклональных антител, которые отличают клетки с этими маркерами от нормальных клеток, метят их собой и привлекают к ним клетки иммунной системы, которые благодаря этим меткам разрушают раковые клетки.

5. Терапия с помощью антител, ингибирующих блокаторы иммунной системы (immune check-points). При этом выключаются "тормоза", не позволяющие иммунной системе бороться с опухолью, и начинает разворачиваться противоопухолевый иммунный ответ.

6. Иммунотерапия с помощью своих же Т-клеток, активированных особым образом.

7. Различные варианты лечения комбинациями упомянутых выше методов.

Первые официально испытанные вирусные онколитики

С 1990-х годов появилась теоретически намного более обоснованная концепция специальных онколитических вирусов. Впервые был выяснен, как тогда считали, механизм противораковой специфичности делеционного варианта аденовируса пятого серотипа с названием ONYX-015.

Дело в том, что в клетках человека и практически всех млекопитающих есть белок р53, который при начале каких-либо необычных процессов в клетке (в том числе при появлении в ней вирусов) запускает процесс апоптоза (запрограммированной клеточной смерти), чтобы не дать вирусу или вообще всей этой вдруг ставшей необычной клетке размножиться. Однако во многих опухолевых клетках ген белка р53 поврежден, а сам белок становится дефектным по этой своей функции, и в таких клетках ничто не сдерживает размножение вируса.

Но у аденовируса, в свою очередь, есть белок Е1В-55К, который связывает р53 и не дает ему запускать апоптоз. Таким образом, если из генома вируса удалить часть гена Е1В, где закодирован белок 55К, то такой вирус будет размножаться только в опухолевых клетках, где р53 и так не работает, а в нормальных он этого делать не сможет, так как клетки будут уходить в апоптоз и саморазрушаться.

Однако, как выяснилось позднее — в 2004 году, удаление части или целого гена E1B приводит к тому, что белок E1B-55K не выполняет еще ряд функций для размножения аденовируса. В опухолевых же клетках в его отсутствие эту функцию берет на себя не установленный до сих пор фактор. Также выяснилось, что есть много и других дефектов в клетках, которые приводят к их перерождению в раковые, и тогда такие аденовирусы не работают как лечебные препараты.

В конце 1990-х эта тематика по ряду причин пошла на спад. Тем не менее аналог ONYX-015, названный Н101 (онкорин), был официально разрешен для лечения больных с опухолями головы и шеи в Китае. Другой полученный в Китае рекомбинантный аденовирус, также с делецией гена Е1В, но с дополнительной вставкой человеческого гена р53 сейчас там также применяется для лечения онкобольных под названием гендицин.

С 1998 по 2003 год в ГНЦ вирусологии и биотехнологии "Вектор" силами лаборатории автора этой статьи был получен вариант аденовируса пятого серотипа с полностью удаленным геном Е1В и частично геном Е1А. Препарат на его основе был назван канцеролизином, было показано, что он обладает сходными с американским штаммом ONYX-015 и китайским онкорином онколитическими свойствами.

Данный штамм был проведен через полный цикл доклинических испытаний под руководством профессора ГНЦ ВБ "Вектор" А.Н. Сергеева. На основе их результатов канцеролизин был допущен к клиническим испытаниям первой фазы, которые в 2007 году прошли в РОНЦ им. Н.Н. Блохина с участием восьми пациентов-добровольцев. Испытания показали хорошую переносимость пациентами канцеролизина, а в двух случаях наблюдался и лечебный эффект, несмотря на то что у всех больных добровольцев была четвертая стадия развития болезни. К сожалению, финансирования на последующие испытания выделено в те годы так и не было, а позднее это потеряло актуальность из-за публикаций по разработкам вирусных онколитиков следующих поколений.

Канада: рекомбинантные аденовирусы и вирусы осповакцины.

Китай: препараты на основе рекомбинантных аденовирусов онкорин и гендицин.

Россия: рекомбинантные поксвирусы и аденовирусы, парамиксовирусы, энтеровирусы.

США: вирусы болезни Ньюкасла, природный и рекомбинантный вирус миксомы кроликов, рекомбинантный аттенуированный герпесвирус, рекомбинантные аттенуированные поксвирусы и аденовирусы, реовирус, вакцинный штамм вируса кори, рекомбинантный вирус везикулярного стоматита, вакцинные штаммы вирусов гриппа.

Финляндия: рекомбинантные аденовирусы.

Япония: рекомбинантные герпесвирусы.

Препараты нового поколения

В 2010 году Новосибирский государственный университет получил мегагрант на исследования под руководством известного российского молекулярного биолога П.М. Чумакова, одним из ведущих исполнителей которого стал и автор настоящей статьи. В НГУ фактически с нуля была создана хорошо оборудованная научно-исследовательская лаборатория в комплексе с практикумом по микробиологии, подготовлен и опубликован ряд обзорных статей по онколитическим вирусам, и еще в 2012 году были получены и охарактеризованы первые кандидатные онколитические штаммы.

К настоящему времени уже вне рамок мегагранта усилиями неформального коллектива из сотрудников НГУ, ГНЦ ВБ "Вектор" и ИХБФМ СО РАН получен ряд рекомбинантных штаммов вируса осповакцины с высокими онколитическими характеристиками, которые на моделях in vivo показали хорошую перспективность. Кроме того, были охарактеризованы и паспортизованы онколитические штаммы парамиксовируса Сендай и сконструированы бактериальные плазмиды с полноразмерным геномом аденовируса 6 серотипа, крайне перспективные для получения новых рекомбинантных онколитических штаммов со встройками усиливающих онколизис генов.

Таким образом, имеются все основания для проведения дальнейших работ и особенно — для полноразмерных доклинических исследований, а впоследствии и клинических испытаний этих и подобных им перспективных онколитических вирусных штаммов. Сейчас наступило время преодолеть предубеждения и дать зеленый свет для финансирования разработок этих крайне перспективных препаратов, разработанных в России.

Работы в этом направлении продолжаются не только в НГУ, профессор П.М. Чумаков развивает эти исследования на энтеровирусах и парамиксовирусах в своей лаборатории в Институте молекулярной биологии РАН имени В.А. Энгельгардта в Москве. Заинтересовались ими и в ряде клиник России.

Могут ли вирусы быть полезными

Данное направление работ за рубежом в последние десять лет получило очень мощное развитие. В октябре 2015 года в США произошел кардинальный сдвиг в отношении этого направления разработок: как уже было сказано, FDA разрешило широкие клинические испытания третьей фазы генно-инженерного штамма герпесвируса с названием имлиджик (Imlygic) для лечения больных с рецидивирующей меланомой.

В том же 2015 году аналогичное разрешение на проведение третьей фазы клинических испытаний было получено для препарата на основе рекомбинантного штамма вируса осповакцины пекса-век (Pexa-Vec), или JX-594, в отношении лечения гепатоцеллюлярной карциномы (рака печени). Данный препарат сконструирован на основе исходного штамма вируса осповакцины Wyeth, у которого для уменьшения реактогенности удален ген тимидинкиназы и встроен ген ГМ-КСФ человека. Его сейчас интенсивно исследуют на добровольцах. Результаты нескольких независимых клинических испытаний первой и второй фазы уже известны, они положительны, и поэтому клинические испытания третьей фазы для этого препарата проходят уже в нескольких десятках стран в 86 больницах, что говорит о его большой перспективности.

На последнем, 17-м Международном конгрессе по вирусологии в Сингапуре онколитическим вирусам была посвящена пленарная лекция профессора Гранта Макфаддена из США и две секции: "Вирусы как троянские кони" и "Вирусы и рак". Так что интерес к этому направлению возрос колоссально, и финансируется оно, как никогда ранее, в Канаде, США, Японии, Финляндии и других странах.

В этой связи возникает вопрос: а не может ли быть такого, что роль по крайней мере некоторых из вирусов для человеческого организма как раз и состоит в защите от раковых клеток, и лишь иногда они вызывают заболевания, выходя из-под контроля?

Такое предположение заслуживает внимания. Человечество уже очень много полезного создало из весьма вредоносных, на первый взгляд, веществ и микробов. А вирусы как лекарства очень интересны, поскольку являются высокоспецифичными микромашинами. Некоторые из них люди уже приспособили для своих нужд и применяют в качестве живых вакцин, лечебных препаратов (например, бактериофаги — вирусы бактерий вместо антибиотиков) и для избирательной борьбы с вредными насекомыми.

Сергей В. Нетесов, член-корреспондент РАН, Новосибирский государственный университет

Сегодня над разработкой противораковых препаратов нового типа работают и в лаборатории Новосибирского государственного университета, ее возглавляет ведущий мировой эксперт в области молекулярной биологии рака Петр Михайлович Чумаков.

Для рака же статистика более-менее стабильная, но заболеваемость, к сожалению, высокая. Не смотря на все современные методы лечения, нет тенденции к резкому снижению заболеваемости. Такое впечатление, что сейчас медицина уперлась в какой-то тупик, из которого пока не нашла выход, промежуточный тупик. Сейчас на первый план выходят новые методы лечения, с которыми связаны надежды на прорыв, но пока такого прорыва не наблюдается.

– А какие основные причины, провоцирующие рак? Кроме, разумеется, наследственности.

– Большое значение имеет образ жизни. Львиная доля рака легких связана с курением. Неправильное питание может приводить к раку желудка, злоупотребление алкоголем – к раку печени.

Появление опухоли очень сильно зависит от привычек, неправильного образа жизни. Но есть формы рака, которые никак не связаны с образом жизни. Например, опухоль мозга – это рок. Или лейкемия – все говорят, что виной всему радиация, но на самом деле это не так. Лейкемией болеют люди, которые ни с чем радиоактивным не имели дело.

– Петр Михайлович, есть ли разница в подходах к лечению рака в России и США?

– Да, у нас и общества разные.

В США медицина более профессиональная, там вкладываются огромные деньги, клиники оснащают мощными диагностическими аппаратами. Однако медицина Соединенных Штатов тоже имеет свои серьезные недостатки (не могу сказать, что это недостатки на фоне наших достоинств). Например, то, что медицина США скорее лечебная, а не профилактическая, отсутствуют предварительные профилактические осмотры, во время которых выявляются заболевания на начальной стадии.

У нас в СССР медицина была профилактической в конце 70-х – начале 80-х годов, и это привело к таким хорошим результатам – были снижены показатели заболеваемости. Сейчас в России система профосмотров по большему счету тоже отсутствует.

Недостатки есть в обеих странах, но большое достоинство американской медицины в том, что она тесно связана с наукой: достижения быстро внедряют в практику. Конечно, и объемы выделяемых средств просто несоизмеримы.

– Петр Михайлович, раз остается надеяться только на себя, расскажите о простых методах профилактики рака.

– Такого вируса в природе пока не найдено.

Сейчас в лаборатории идет поиск оптимальной модели. Прежде чем сконцентрироваться на какой-то перспективной модели вируса, нужно сделать обзор того, что уже известно, найдено, изучено. И далее уже работать с этой моделью до получения практического результата. Этого от нас ждет общество.

– Какие еще перспективные направления, наряду с молекулярной биологией, сегодня решают непростую задачу – вылечить рак?

– Например, химиотерапия. Это не новое направление, оно возникло в конце 70-х. Однако современная химиотерапия основывается на молекулярных основах.

В клетке активируется онкоген, и появляется белок, который содержится только в раковых клетках. И к белку можно подобрать ингибитор (вещество, замедляющее протекание химической реакции), который будет его подавлять. И тогда такое химическое соединение, не затрагивая здоровые нормальные клетки, будет убивать раковые клетки. Это тоже перспективное направление. И наряду с молекулярной биологией современная химиотерапия сделает большой прогресс в ближайшие 10–15 лет.

– Трудно сказать, потому что есть страны, которые более смело подходят к этому вопросу. Например, Китай был первой страной, в которой утвердили онколитические вирусы. Они были разработаны в США, но разрешены к применению впервые в Китае.

Основные же исследования проводятся в США. Поэтому на первом месте США, страны Западной Европы и Япония.

– В чем сегодня заключается основная сложность в лечении рака? Многие лаборатории мира ищут новые способы лечения, мы часто слышим сообщения о том, что разработан новый подход, препарат, но складывается такое впечатление, что в общей практике эти инструменты не используются.

– Это только так кажется, что не используют. Ну, кто среди обычных граждан знает, какие новые лекарственные средства, например, в химиотерапии недавно были введены? Население об этом не знает.

Сейчас мы постепенно добиваемся того, что при правильном лечении продолжительность жизни больных раком увеличивается. И нельзя сказать, что рак – это всегда смертельное заболевание. Особенно если его выявили на ранних стадиях.

– Однако путь к выздоровлению стоит очень дорого…

– Конечно, это очень дорогое лечение. И пациент не может платить за лечение рака, это должно покрываться какими-то страховыми способами. Кроме того, зачастую цена лекарств сильно преувеличена. Например, в Канаде их стоимость значительно меньше, чем в США. И если мы пойдем по пути Соединенных Штатов и будем делать дорогие лекарства, то все преимущества современных технологий будут нивелированы. Общество не может позволить себе такое дорогое лечение.

– Для успешной реализации исследований нужна, как правило, очень сильная команда. Какие силы привлечены в новосибирской лаборатории? Как планируете включать в работу студентов?

Именно профессионализм команды позволил обеспечить такой комплексный подход по целому ряду направлений в этом проекте. Но нужно воспитывать новые кадры, и с этим обстоит дело сложнее.

Нет проблемы подключить студентов к работе. Вопрос в том, какая перспектива будет у проекта: 3 года, которые отведены для программы мегагрантов, - ничто по сравнению с тем временем, которое требуется для воспитания квалифицированного сотрудника. Кроме того, сотрудник после окончания проекта должен иметь возможность продолжать работу по этому направлению, иметь ставку, получать зарплату.

Мне кажется, это одна из самых больших проблем. Студенты, которые сейчас будут подготовлены, какая у них перспектива работы здесь? И вообще, какая перспектива работы этой лаборатории? Какой будет поддержка в дальнейшем? Мы создадим эту лабораторию, здесь будет новое оборудование, современный ремонт, но какое будет будущее у этого помещения? Будет ли достаточно финансирования для того, чтобы содержать там людей, покупать реактивы и спокойно заниматься научной работой? На эти вопросы я не могу ответить.

– Петр Михайлович, Вы руководите одновременно тремя лабораториями. В каком формате работает каждая из них?

– В Новосибирске я выступаю скорее в качестве советчика, чем руководителя. Конечно, стараюсь вносить и свой вклад, но не могу сказать, что я единственный руководитель. Здесь есть руководитель Сергей Викторович Нетесов, работают сотрудники, которые самостоятельно развивают ряд направлений. Моя роль в данном случае объединяющая.

В Москве есть ключевые сотрудники, которым я доверяю, консультирую, но они работают самостоятельно.

В лаборатории Соединенных Штатов я непосредственный руководитель работы и исполнитель – такой играющий тренер. Вообще я считаю, что работаю только там, где что-то делаю руками, принимаю участие в эксперименте. Советовать и непосредственно участвовать – это разные вещи.

Беседовала Екатерина Унгур
ФОТО: Антон Уницын