Святые отцы об эпидемии вируса

Беседа с архиепископом Феодосием (Снигирёвым)

Эпидемия COVID-19 набирает обороты и на своём пути не щадит никого. В Киеве среди заболевших – несколько насельников Киево-Печерской лавры, а также викарный архиепископ Обуховский Иона. О ситуации в Киеве, о будущем Православной Церкви и её литургического наследия беседуем с нашим постоянным гостем – архиепископом Боярским Феодосием (Снигирёвым), викарием Митрополита Киевского и всея Украины Онуфрия.

– Владыка, ситуация с пандемией набирает обороты. На днях пришла информация о заболевших монахах в Киево-Печерской лавре. О своём положительном тесте на коронавирус рассказал ваш сослужитель, архиепископ Обуховский Иона (Черепанов), который проходит лечение в Александровской больнице Киева. Тревожные новости и в других епархиях Украины. Как воспринимают эти печальные вести верующие, что думает киевское духовенство?

– Может быть, я сейчас немного удивлю некоторых читателей, но болезнь архиепископа Ионы и ряда братий лавры – это посещение Божие для многих наших верующих. Строгое и своевременное Божие посещение. Все мы волнуемся о состоянии здоровья наших собратий, молимся о них и желаем скорейшего выздоровления. Они вовремя прошли тестирование, вовремя приступили к лечению. Но при этом нельзя скрывать той большой духовной пользы, которую Господь дал верующим Украины, попустив такую неприятность.

– А есть ли духовная причина в этой мировой пандемии, или всё намного прозаичней?

– Конечно, есть во всём происходящем духовная причина. Хотя эта духовная причина многогранна, для каждого слоя общества она имеет свою грань. Не отвергая того, что пандемия COVID-19 и её последствия выгодны определенным мировым силам (а значит, не исключено, что в какой-то степени этими силами спровоцированы и управляемы), нужно сказать, что Бог не позволил бы этой пандемии получить такое развитие, если бы она не имела одновременно с этим наказательного смысла Божия попущения. Для кого это наказание и вразумление? Для людей всего мира – в общем смысле. И, отдельно и конкретно, – для мировой Православной Церкви.

– Поясните, пожалуйста, подробней.

– Современный мир пришел к началу ХХІ века с глубокими внутренними противоречиями. Главное из этих противоречий – между голосом Божиим – совестью человека – и теми законами гуманизма, которые на Западе доведены до абсурда. Более того, до диктатуры абсурда. Зачастую белое называется черным, а черное – белым, и вообще все краски перепутаны. В медицине это заболевание зрения называется дальтонизмом. Хотя при этом старшее поколение ещё помнит правильные названия цветов. Это глубокий внутренний духовный разлом современного общества. Можно предположить, что в подобном духовно-нравственном состоянии человечество было незадолго до всемирного потопа. Пандемия коронавируса – как мини-потоп: кого-то он может погубить, а кого-то спасти, поколебав веру в незыблемость гуманизма, а значит, и возведенного на пьедестал греха. В общем, это может привести к временному переосмыслению множеством простых людей тех постулатов греховной жизни, с которыми они свыклись и сжились за последние десятилетия.

Архиепископ Феодосий (Снигирёв)

– А для Православной Церкви в чем смысл этого Божьего попущения?

– Что касается мирового Православия, то этот вопрос надо разделить на две составляющие. Первая составляющая – это проблема эллинизма в его негативном ключе.

Эллинизм поставил мировое Православие на грань раскола

А вторая составляющая этого вопроса касается большей, основной части Православного мира. В чем для неё смысл этого испытания, какие выводы мы должны сделать из происходящего, чего ждёт от нас Господь? Наверное, главный вывод, который мы можем сделать уже сегодня, – мы оказались не совсем готовы к такого рода вызовам современности. Мы остро нуждаемся в переосмыслении внешних форм жизни Православной Церкви на случай форс-мажорных обстоятельств.

– То есть вы считаете, что для негреческой части Православия это, скорее, не наказание, а напоминание о скоротечности времён, повод готовиться к исполнению Апокалипсиса?

– И для Фанара речь тоже идет не столько о наказании, сколько о вразумлении для исправления. Для фанариотов это вразумление необходимо для осознания своих разрушительных действий в отношении мирового Православия. А для остальной части православного мира, и в первую очередь для Русской Православной Церкви, этот период испытаний больше необходим для богословской, канонической и литургической подготовки к вхождению в эсхатологическое время. В этом отношении именно Русская Церковь и может, и должна стать флагманом для мирового Православия. Не только потому, что она наиболее многочисленна, многолюдна и только-только пережила беспрецедентное возрождение после многих десятилетий гонений на веру, и, соответственно, обладает несравненно большим духовным потенциалом. Но и потому, что именно здесь наиболее сильны здоровые консервативные силы мирового Православия. Только опираясь на эти силы, можно безопасно рассуждать о каких-либо новых литургических формах жизни Церкви в экстремальных условиях.

– Значит, по вашему мнению, выводы из происходящего мы с фанариотами должны сделать разные. Но тем не менее сейчас ведь и Русская Церковь оказалась практически в тех же жестких условиях жизни из-за карантина, что и греки.

– Разница всё-таки есть. И она существенная. В Константинопольском Патриархате, например, с 18 марта распоряжением Патриарха прекращены все богослужения. В подобном положении оказалось и множество епархий других Поместных Церквей по всему миру. При этом в Русской Церкви всё-таки служение литургий продолжается практически на всей её канонической территории, хотя и не везде есть неограниченный доступ прихожан. На Пасху в каждом храме России, Украины, Белоруссии, Молдавии будет совершаться литургия. А это несколько десятков тысяч храмов. И хотя не все из десятков миллионов верующих смогут лично побывать на богослужении, но заранее беспрепятственно, в индивидуальном порядке, могли принять участие в таинствах все. Также повсеместно будут проходить и трансляции богослужений. Положение сильно отличается от того, в котором оказалось большинство верующих Церквей греческой традиции.

– А что вы думаете о трансляциях богослужений? Учитывая всё происходящее, перед многими сейчас становится вопрос: возможна ли вообще православная духовная жизнь без храма?

– Сейчас в Церкви активизировалась богословская полемика на эту тему: можно или нельзя жить без храма? Сразу скажу, что может прийти время, когда хочется – не хочется, а придётся жить без храмов, как жили без храмов поколения первых трёх веков христиан. Дай Бог нам с вами до этого времени не дожить. Но наша задача, современных православных, – продумать и разработать формы жизни Церкви в любых условиях, даже тогда, когда у нас наши храмы поотнимают. Ведь рано или поздно это время может наступить.

Жить и спасаться без величественных храмов – можно. Жить и спасаться без благодати таинств – нельзя

Жить и спасаться без величественных храмов – можно. Жить и спасаться без благодати таинств – нельзя. Ценность православного храма именно в том, что здесь изливается в жизнь человека благодать таинств. Но таинства могут совершаться и вне стен храма. А храм может стоять без совершаемых таинств, обескровленный и лишенный своего предназначения и смысла. Как, например, Святая София в Стамбуле. То есть не в храме спасение человека, а в таинствах Церкви. Может прийти время (давайте честно и осмысленно вникать в слова Апокалипсиса), когда наших храмов у нас не будет. Что тогда? Духовная жизнь должна остановиться? Таинства должны перестать совершаться? Конечно, нет. И наша задача – уже сейчас подумать, как жить в этих условиях. К этому нас подстегнула мировая пандемия.

Вот, на днях пришла информация, что в связи с коронавирусом в Австралии все православные храмы будут закрыты на полгода. Полгода! Это должно подвигнуть нас срочно и системно начать разрабатывать альтернативные способы участия верных в благодатных таинствах Церкви.

– Вы думаете, что в Православной Церкви со временем будет разрешена Исповедь по средствам современной коммуникации? Об этом сейчас многие спорят.

– Предполагаю, что это вполне возможно. Более того, в условиях жизни, в которых Церковь оказалась сейчас, во время пандемии, этот способ Исповеди даже может стать основным. Но такое либо иное изменение формы совершения таинства, безусловно, должно быть рассмотрено и благословлено соборным разумом. Это не должно быть личным решением кого-то из духовников или иерархов. Говоря в общем, дистанционно не могут совершаться таинства или обряды, требующие личного контакта либо участия вещества в таинстве. А вот Исповедь в этом ряду – исключение. И это исключение неоднократно имело место в духовной жизни православных христиан ХХ века.

– А как же с Причастием Святых Христовых Таин?

– Владыка, а что вы скажете об участии в богослужении онлайн?

– Эта практика временная. Это, безусловно, не полноценное участие в богослужении, но это всё-таки лучше, чем ничего. Возможно, сейчас миллионы православных по всему миру благодарят Бога за такую возможность – видеть и слышать службу и молиться с духовенством. Посредством Интернета и других средств современной коммуникации можно ведь приобщиться не только к богослужению.

Сейчас миллионы православных благодарят Бога за возможность видеть и слышать службу и молиться с духовенством

Врачи холерной эпидемии 1970-го года

Сегодня нам надо просто потерпеть. Принять всё это как от руки Божией, потерпеть и приготовиться к будущим испытаниям

– Думаете, они скоро будут?

– Очень хочется думать, что не скоро. Хочется верить, что наше поколение не доживёт до эсхатологических испытаний. Хотя это известно одному Богу.

В передаваемых из уст в уста пророчествах отечественных святых ХХ века, таких как преподобные Лаврентий Черниговский, Кукша Одесский, Амфилохий Почаевский, иногда встречаются слова о предстоящем времени, когда храмы будут возрождены и восстановлены, купола позолочены, но ходить в них будет нельзя.

Преподобный Кукша Одесский

Вот пример. Я лично много общался с покойной ныне схимонахиней Верой (Чмыховой), любимой духовной дочерью преподобного Кукши Одесского, которая выросла у его ног.

Схимонахиня Вера (Чмыхова; 1934–†2016) – А можно подробней о том, что преподобные говорили, а что нет?

– То, что говорил преподобный Кукша Одесский, сейчас скажу немного подробнее. А вот чего он не говорил, но что ему приписывают, – это очень обширная и достаточно деликатная тема, на которую, думаю, можно будет со временем поговорить подробней, когда придет время. О преподобном же Лаврентии можно предположить то же самое. Косвенным доказательством этого является то, что в разных литературных источниках одни и те же предсказания прп. Лаврентия иногда приводятся с совершенно разными подробностями.

Так вот. Если отсеять из пророчеств святых ХХ века всякие антицерковные выдумки, то при всём этом останется упоминание о времени с золотыми куполами и невозможностью при этом ходить в Божии храмы, как говорил преподобный Лаврентий. А преподобный Кукша предупреждал, что придёт время, когда надо будет запастись на полгода Артосом, антидором, просфорами и святой водой. Храмы будут действующими, но причаститься в них будет нельзя. Полгода. Ни на какие аналогии не наталкивает?

– Это прямо о сегодняшнем дне.

– Да. Для православных Австралии, Америки, Европы это реалии сегодняшнего дня. Для нас, возможно, это реалии дня завтрашнего. И ещё. У нас есть одна прихожанка, которая в средине 1990-х работала медсестрой в Киевском военном госпитале. Киевляне, да и не только, хорошо помнят схиархимандрита Феофила (Россоху), подвижника благочестия ХХ века.

Схиархимандрит Феофил (Россоха; †1996)

– Очень интересно. Но печально. Неужели нам и не стоит надеяться на лучшее в будущем?

На днях от COVID-19 умер сербский православный епископ, в возрасте 71 года. Так что говорить о том, что смертоносное нам не повредит, вроде бы уже не приходится…

Диакон Александр Занемонец

Надо сказать, что к призыву лечить Церковь сразу отнеслась достаточно серьезно. Больницы при епископах или монастырях стали обычным делом еще в античности. Жизнеописание Иоанна Златоуста говорит о том, что он устроил церковную больницу в Константинополе IV в., а различные Hotels-Dieu средневековой Франции можно увидеть и сегодня.

В Византии церковных больниц было поменьше: там все-таки сохранялось государство, и оно само занималось и медициной, социальной работой. На средневековом Западе — побольше: никакого государства там долгое время не было, и Церковь была единственным институтом, оставшимся от римской цивилизации, а значит, она должна была заниматься не только молитвой. Нередко получалось, что Церковь вообще оказывалась первой структурой, которая сталкивалась с эпидемиями и болезнями. Просто потому, что врачи и учителя были далеко не везде, а священников было больше.

Католические монахини многих деятельных орденов работают медсестрами и в Африке, и во Франции. А уважающая себя иудейская община в США будет считать нужным иметь свою клинику, конечно же, открытую не только для членов общины (поэтому там нередко будет на зарплате не только раввин, но и протестантский пастор, и католический священник).

Конечно, это контрастирует с нынешней проповедью папы Франциска Urbi et Orbi на пустой площади Св. Петра, чтобы никто не заразился… Но тогда представления о передаче инфекций были другими, так что это необязательно свидетельствовало о безрассудстве организаторов. Войны и крестовые походы от этого ведь не прекращались.

Как епископ погиб во время Чумного бунта

Для духовенства попытка воспрепятствовать обычной религиозной практике могла кончаться печально. Речь идет о тех временах, когда способы передачи инфекционных болезней уже прояснились, но попытки священнослужителей изменить привычные практики воспринимались как откровенное маловерие и предательство паствы.

Для московского митрополита Амвросия (Зертис-Каменского) это кончилось народной расправой по ходу Чумного бунта в Москве в сентябре 1771 года. Митрополит распорядился убрать Боголюбскую икону от Варварских ворот Китай-города и запечатать ящик для народных пожертвований (!), во избежание многолюдных собраний и распространения инфекции.

Поскольку государственная власть в зачумленной Москве 1771-го неожиданно обнулилась, митрополит попытался взять организацию карантина в свои руки. В итоге он был растерзан толпой, а два его монастыря в Кремле разорены. Бессмысленно и беспощадно.

Кстати, это был последний в русской истории случай насильственной смерти епископа города Москвы. Именно по ходу борьбы с эпидемией. Последний, а значит памятный.

В XX веке эпидемии казались уже побежденными. А церкви — даже сохраняя за собой больницы — не стремились иметь свое суждение об эпидемиях, болезнях и способах борьбы с ними. Это было доверено специально обученным специалистам и инстанциям. Как и прогноз погоды. Поэтому в нынешней ситуации церкви самых разных конфессий не опережают решения гражданских властей своих стран, а следуют за их решениями. Сразу или с небольшим отставанием, в один-два дня.

Западная Европа от нынешнего вируса пострадала пока что больше, чем Восточная. Поэтому и реакция церквей была изначально там. Католики и протестанты присоединились к карантинным мерам. Иногда даже до решения государственных властей об общем карантине: о закрытии церквей объявляли сами одновременно с решениями муниципальных властей о прекращении многолюдных собраний.

18 марта 2020 года Синод Вселенского Патриархата издал постановление о том, что пока приостанавливаются богослужения во всех приходских храмах Константинопольского Патриархата. Богослужения в монастырях (включая монастыри Афона) сохраняются, однако монастыри закрываются для паломников и прихожан. Это было сделано вслед за аналогичным решением греческих епархий во Франции и Италии.

Церковь Греции в те же дни решила приостановить ежедневные богослужения (пока что кроме воскресений). При этом церкви остаются открытыми для частной молитвы. Крещения рекомендовано перенести на более позднее время, а отпевания сделать максимально малолюдными.

Сербская Церковь и Иерусалимская еще предложили служить на открытом воздухе: но там климат другой и уже весна.

Русская Церковь внутри Российской Федерации ждала до последнего (если не считать епархий РПЦ на Западе и в прогрессивном Казахстане). Но это только подтверждает общую практику: ни в одной стране Церковь не стремится обгонять в этом вопросе решения властей. Сначала были даны достаточно мягкие санитарные рекомендации, и 29 марта священноначалие призвало народ оставаться дома, а не ходить в храмы.

Наверное, обращение Патриарха здесь важно, как призыв Предстоятеля Русской Церкви, а митрополита — как человека, авторитетного для консервативной части верующих, у которых могут возникнуть сомнения относительно допустимости любых ограничений и изменений.

В общем, Церковь призвала соблюдать карантин, распространив его на посещение храмов и общественных богослужений. Духовенство продолжит служить, двери храмов будут открыты, но людей призывают оставаться по домам.

Да, в России это позже, чем в Европе. Впрочем, как и сам карантин.

В ожидании Пасхи

В России последние указы властей о закрытии храмов помнят в совсем другом контексте: именно в контексте советских гонений на Церковь. Не сталинских, кровавых, но хрущевских и более поздних, когда церкви закрывали так, чтобы их потом уже никогда не открыть. А повод, подходящий для советского законодательства, всегда можно было найти.

Может быть, это и просто характерная реакция меньшинства: нас опять хотят обидеть. Да, православные в России нередко ощущают себя именно меньшинством.

Ведь в самом деле, перед лицом эпидемий оказываются равными представители всех религий и всех слоев общества. Так что и подходы здесь — общие.

Мы не можем не переживать за судьбы людей, потому что коронавирус — опасная болезнь, протекает тяжело, особенно у пожилых людей. А именно они, как правило, составляют большую часть наших прихожан.

Я бы обратил внимание, что состоялось заседание Синода, где было принято разумное и взвешенное решение о том, что надо озаботиться состоянием санитарных норм на любом приходе. Это ни в коем случае не связано с лишением церковных таинств. Это значит надо прибираться вовремя в храмах, дезинфицировать ручки входных дверей, пользоваться одноразовой посудой в трапезных храма, одноразовыми стаканчиками для запивки. Мы видим много факторов риска, которые не связаны с таинством Евхаристии.

Надо помнить, голова нам дана не только для того, чтобы шапку носить, а думать. Есть элементарная культура человеческого общения, которая говорит о том, что если ты болен, то надо идти в больницу или вызывать врача на дом, а не подставлять других людей, подвергать их опасности. Это касается всех случаев, а не только посещения храма. Касается не только коронавируса, но и любой другой болезни.

У нас почему-то люди при плохом самочувствии идут на работу и ещё гордятся этим. В школу, садик отправляют детей, когда те кашляют, чихают. Также и в храмы идут, когда болеют. Почему бы не задуматься: если чувствуете себя неважно, если есть подозрение на вирусное или респираторное заболевание, не надо искушать Бога, не надо подвергать окружающих опасности. Лучше остаться дома. А если верующий хочет причаститься в таком состоянии, надо пригласить домой священника. Это не какое-то нововведение, известная практика, когда к больному приезжает батюшка. Священник приедет, исповедует, причастит. Не подвергать близких опасности – это уважение, любовь к ним.

Тело и Кровь Господня, которым мы причащаемся, — святыня, побеждающая всё, и оставленная нам Господом. Вернее, святыня, которая каждый раз подаётся нам Господом для здоровья наших душ и телес.

И мы, православные христиане, верим в то, что инфекция через Причастие передаваться не может, потому что хлеб и вино на литургии таинственным, непостижимым для человека образом претворяются в Тело и Кровь Господни, а в них никакая зараза и никакой вирус не могут жить.

За годы своего служения я много кого причащал, эти люди имели разные болезни, что не мешало мне потреблять Чашу. Но утверждать, что свойства вина и хлеба, ставшие Телом и Кровью, совершенно лишены способности испортиться, я не стану.
Когда я приехал на первый свой приход, мне пришлось принимать храм от священника, который был изгнан своей старостой.
История была весьма печальная и неправы были обе стороны. Но так уж случилось, что священник не потребил Чашу после своей последней службы, и её содержимое на момент приёма мною прихода превратилось в комок плесени. Епископ благословил сжечь то, что было в потире.
Когда я слышу и читаю критику тех мер, которые предписаны Синодом в связи с пандемией, я думаю о том, что, хотя христианину не нужно бояться заразиться от Причастия, но и придумывать для себя то, чего нет, тоже не стоит.
Например, что в храме можно забыть обо всех предосторожностях. Да, Бог печется о каждом мгновении жизни человека. Но и разум человеку тоже даровал Бог. Как и чувство осторожности.
Нам не запрещено причащаться. Но даны рекомендации, как правильно поступать в период эпидемии. И прислушаться к мнению того, кого мы именуем Великим господином и отцом, думаю, совершенно логично.

Эпидемии, экономические кризисы и даже войны — это всё временные явления. А есть то, что приближает к вечности — это молитвы, богослужения и таинства, которые являются для православных христиан мероприятиями безотлагательного характера, подобные походу в поликлинику, лечению в больнице. Верующие люди опытным путем знают, что после таинств многие получают исцеление души и тела. И для многих христиан это жизненно необходимые вещи.
Кстати, даже во время бубонной чумы, пришедшей в Россию в XIV веке, православные храмы не закрывались. Потому что вера для людей в таких ситуациях является сильным мотивирующим фактором, вплоть до укрепления иммунитета, поскольку медики знают, что многие болезни приходят из-за нервных срывов и стрессов. Уже не говорю про укрепляющую силу церковных таинств.
И в те стародавние времена, когда по стране ходили эпидемии оспы, дифтерии и брюшного тифа – Церковь никогда не пренебрегала санитарными мерами. Делается это и сейчас. Более того, известно, что в Благовещенске в начале XX века во время эпидемии тифа, когда над домами реяли черные флаги, указывающие на заражение, после крестного хода с Албазинской иконой Божией Матери – болезнь локализовалась и сошла на нет. И православные благовещенцы верят, что это произошло помощью свыше.
А еще мы верим, что вся наша жизнь в руках Бога. Но также помним заповедь: на Бога надейся, а сам не плошай.

Коронавирус не существует сам по себе, всем управляет Господь! И если попускаются эпидемии и другие скорби, то, вероятно, цель одна – остановить распространяющееся безбожие, привести людей к покаянию. Поэтому и эпидемию коронавируса хорошо бы встретить с покаянной молитвой, постараться оставить греховные привычки. В Таинствах действует Господь, верим, что Он и сохранит от всякого заражения! Но чтобы не искушать Господа Бога нашего, следует принять некоторые меры в храме – например, лучше мыть посуду в трапезной, ввести одноразовые полотенца, запивать после Причастия из одноразовых стаканчиков.

Собрала мнения Александра Грипас

Фото: Егор Алеев/ТАСС

В настоящее время то помещение, которое раньше принадлежало Никольскому храму, поделено на два этажа. Храм располагается в алтарной части второго этажа, а остальное помещение разбито на принадлежащие клинике ординаторские, кабинеты заместителей и руководителей Центра, рентгенологический кабинет, конференц-зал на первом и столовую на втором этаже.

Так что службы в храме проходят в буквальном смысле под стук ложек. А на месте храма в честь Матери Божией произведена реконструкция, и все помещение предназначено исключительно под морг.

– Самый первый вопрос: что такое служить в храме, где каждый день можно заболеть?

– Опасность заражения, конечно, есть, хотя я искренне считаю, что заразиться в троллейбусе или трамвае гораздо проще, чем в туберкулезном центре, где все моют, драют, освещают ультрафиолетовыми лампами.

Когда мы служим литургию в будний день, может прийти человек 16, из них непосредственно больных 2-3 человека. И два-три сотрудника, что, конечно, тоже великое дело.

В детском отделении иногда нужно причастить до 15-20 человек детишек. Это случается раз пять-шесть в год… Моим предшественником здесь был отец Владимир Соколов – честное слово, праведный человек.

Она согласилась и во всем помогала своему супругу. Прослужили год, и у них родился ребенок. Прослужили еще один, и родилась двойня. Сейчас у него четверо детей. Он покинул этот храм по состоянию здоровья, не связанному с профилем данного медицинского учреждения.

Когда здесь служишь, чувствуешь необыкновенную благодать. Понимаете, те, кто приходит в больничный храм, приходят туда и, чаще всего, тихо и беззвучно рыдают. Молодые крепкие люди, которых вдруг судьба больно ударила, и они внезапно обнаружили, что хрупки и беззащитны. Куды бечь? К Богу и бегут.

И стены храма наполнены этими их внутренними рыданиями. Я прихожу и все это слышу. И это не описать словами.

Священник Алексей Тимаков. Фото: Дарья Смирнова

– К вам приходят врачи?

– Многие из них часто довольно скептически относятся к Евхаристии. Часто они считают, что из общей Чаши можно заразиться инфекцией. На службу приходит чаще средний медперсонал, вера у медсестер крепче, да и времени свободного немного больше.

Я прекрасно понимаю, что пока Господь Сам не привлечет человека к Себе, в храм никто не придет. Можно орать, кричать, махать платом и епитрахилью, но без движения их сердца ничего не получится.

А с другой стороны, я тоже работал врачом. И прекрасно знаю, как это – после смены еще куда-то идти и еще что-то слушать, и стоять на натруженных ногах на службе. Да у меня вот такая пачка историй болезни! По нынешним меркам, я вообще в раю работал, сейчас гораздо больше бумаг, и просто некогда лечить.

Но скажу, чтобы поставить точку, мы и во время чумы будем причащать! Однозначно будем причащать в чуму. Это Тело и Кровь Христовы! В принципе, сам факт бытия священства в современном мире, когда на протяжении семнадцати веков, батюшки не просто причащались из одной Чаши, но и обязательно потребляли все то, что оставалось в ней после причастия всех мирян, не поддается никакому объяснению.

Простите за натурализм, но все слюни тех, кто пришел на причастие… то есть понимаете, да, ты человека причастил, лжицу (ложечку) в чашу погрузил, следующего, опять погрузил, следующего, снова, снова, в некоторых храмах не одна тысяча человек! Сколько бы ни пришло пациентов в наш храм, а у всех у них – палочка Коха, и меня не интересует, открытая у них форма или нет, но я обязан после последнего осмаковать (облизать) лжицу, чтобы, не дай Бог, капнуть Кровь Христову на пол!

И сколько может быть болезнетворных микробов в этой Чаше в итоге? Особенно во время эпидемий. Помереть вполне хватит, если что. И если бы можно было таким образом заразиться, то священство давно бы исчезло.

Но когда в больнице объявляют карантин, то службу отменяем. В любом случае, не стоит искушать Господа Бога твоего, как говорится в Писании. Я же ведь больше даже смущу тех, кто в карантине находится, сам-то я всеми ветрянками давно переболел и мне это совсем не страшно. Но это порядок, а порядок в медицине необходим.

Тем более, есть другой храм, где можно совершать богослужение, и, слава Богу, туда могут прийти все желающие. Нарочитость тут, по-моему, неуместна.

– В Тюменской области, куда российские власти эвакуировали соотечественников из охваченного коронавирусом Китая, чуть не началось гражданское противостояние. Местные даже запустили флешмоб в защиту находящихся в карантине от панических идей. Как вести себя православному человеку, когда вокруг все страшно и непонятно?

– Что касается поведения людей в Тюмени, то, возможно, там не достаточно четко была проведена эпидемиологическая работа с населением. Людей не успокоили. Ведь смертность от этой болезни не очень высокая, особенно если сравнить с чумой или оспой. Здесь же умирали только достаточно пожилые люди, как нам говорят, да? То есть, достаточно ослабленные.

Туберкулезная больница. Анализы на палочку Коха. Фото: ИТАР-ТАСС/ Алексей Иванов

К тому же противоэпидемическая работа проводится: карантины и устраиваются для того, чтобы препятствовать распространению инфекции, а тут – протесты населения? От гриппа умирает немало людей, просто мы привыкли и нам как будто не страшно. Хотя, возможно, я недостаточно информирован о действительном положении дел?

Как перевести это на русский? – верно: скорее бы конец света! Это последние слова Священного Писания. А мы что говорим? Господи спаси меня, но только не теперь, так говорил блаженный Августин, иронизируя над собственным маловерием. Мы же так живем!

– Может ли человек чудесным образом исцелиться от болезни? Вы встречали такое в своей врачебной практике?

– Мой отец, протоиерей Владимир Тимаков, трижды: в 1970, 1997 и в 2016 годах, по всем медицинским прогнозам, должен был умереть. В двух последних случаях в самых критических ситуациях мы его соборовали в реанимации и привозили из храма икону великомученика и целителя Пантелеимона с мощами, так что эта икона у нас считается чудотворной.

После перенесенного им в 1997 году панкреонекроза к вере пришел его лечащий врач, и, уверяю вас, – это светило медицины. Чудо чуду рознь. Вот зачем Богу нарушать свои законы, установленные Им в мире? Он же их Сам установил, Он же Сам их особенно и не нарушает. Поэтому чудо в медицине – это чаще всего содружество врачей с Господом Богом, а вообще – это, обычно, стечение обстоятельств: почему именно в этот момент, почему именно здесь.

По случаю случайно случившегося случая, любит повторять мой отец. Так что чудо, как говорят – это псевдоним Бога. И не надо забывать – чудо редко приводит к вере.

Это четко сказал еще Вольтер: если я, стоя посреди тысячной толпы, посреди бела дня увижу чудо, я назову всех глупцами и себя в том числе, но в чудо не поверю.

Чудо просто так не работает. Сначала нужно поверить, и только потом начинаешь видеть чудеса… один из пионеров советской анестезиологии и реанимации рассказывал мне про своего друга, которого он однажды пришел сменить после дежурства. Тот сидел весь взъерошенный и в сердцах проговорил: слушай, Павлик, мы с тобой столько уже наелись в этой реанимации, но я до сих пор двух вещей в этой проклятой медицине никак понять не могу: почему больные выживают и отчего они умирают.

– Чем верующий врач отличается от неверующего?

– Прежде всего, врач должен быть профессионалом. Если он хоть и верующий, но разгильдяй, ну, простите… а такое, увы, бывает, то какой от него толк? Мы же часто на волю Божию полагаемся настолько чрезмерно, что сами забываем Ему помогать и перестаем что-либо делать.

А вот святитель Лука Крымский, который как раз и был великим профессионалом, без молитвы ничего не делал. Но и сам всегда совершенствовал свое мастерство. Конечно, нормальный верующий врач должен все пропускать через молитву, понимать, что его руками Господь управляет… знаю, что если врач с самомнением, то хуже этого ничего не придумаешь, а верующий или неверующий, уже не настолько важно.

Главное, чтобы совесть была – это и есть суть его веры. А у верующего врача совесть должна быть настроена на общение с Богом, на молитву, а, значит, особо обострена.

Кажется, что верующий врач предпочтительнее, но все-таки в первую очередь – профессионализм. Все основные врачебные ошибки происходят из-за самомнения. У нас в медицине всегда говорили, хороший человек – это не профессия. И я очень хорошо отношусь к врачам!

– Почему?

– Потому что это люди, которые хочешь, не хочешь, а в день хоть одно доброе дело обязательно сделают. Ну, приходится им!

Фото: Дарья Смирнова

– Вы снимали кресты с пациентов в реанимации?

– Я не снимал. Если совсем нельзя оставить его на шее, то можно же одеть его на запястье, взять в руку, положить под подушку – это уважение к свободе совести человека. Ко всему прочему, врач должен использовать любую возможность, помогающую ему врачевать.

Если вера человека способствует процессу выздоровления, а это – неоспоримый факт, то не использовать эту возможность, даже не медицинская ошибка, а врачебное преступление.

Я вспоминаю, как в начале 1990-х в клинике института Проктологии я зашел в палату, в которой лежал готовящийся к операции мусульманин. Он творил намаз. Я вышел и не стал ему мешать, и вера его меня умилила. Предоперационный осмотр пациента я провел спустя некоторое время. Вера, наверное, дает самое драгоценное, целомудренное отношение к больному, которого так не хватает, но которое должно присутствовать в жизни врача, ибо задача врача – любить пациента.