Когда была битва золотые шпоры

Фландрия в огне

Французский король Филипп IV был не только Красивым, но и воинственным: бесконечные войны истощали страну, но раз за разом Филипп добивался политических успехов, присоединяя ко Франции (и своему домену) все новые земли. Одним из достижений короля стала удачная война с английским королем Эдуардом, который был вынужден признать себя вассалом Филиппа. Выступление графа Фландрии на стороне Эдуарда дало повод французскому королю вмешаться в дела северо-восточного соседа, тем более, что фламандцы частенько тревожили северные земли Франции.

Карта Франции в XII — начале XIV века

Фландрия была сравнительно небольшой областью на побережье Северного моря и Английского канала, которая, в отличие от Франции, где крупные города соседствовали с обширными сельскохозяйственными районами, издавна славилась городскими традициями и торговой знатью. Феоды и рыцарство же во Фландрии были относительно слабы. На этом и сыграл французский король, когда вторгся в графство. Городское население области симпатизировало Филиппу, так что фламандские граф быстро остался в одиночестве и был вынужден уступить страну французам.

Лидер восстания Вильгельм Юлихский входит в Брюгге

Восстание и наказание

Пламя освободительной войны быстро разнеслось по всей стране, к чему французы оказались совершенно не готовы — всего за несколько недель большинство городов и крепостей Фландрии оказались в руках восставших. В руках Филиппа оставалась всего пара крепостей, которые, однако, уже были обложены фламандцами. В числе последних оказался и замок Куртре.

Филипп IV Красивый, король Франции 1285−1314

Филипп быстро понял, что дело плохо и он рискует потерять лакомый кусок своей державы. Король собрал большое войско, командование которым поручил Роберту II Доброму графу д’Артуа, именитому аристократу, приходившегося родственником королям Франции и Англии. Под стягом Роберта собралось более двух тысяч рыцарей со всей Франции, подкрепленных наемниками из Италии и Испании. Казалось, что дело предстоит несложное, ведь что могли дремучие фламандские мужики противопоставить рыцарской доблести и славе?

Годендаги, фламандские рыцарь (с щитом) и простолюдин

Это простое и эффективное оружие рыцари посчитали варварским, но восставшие не были столь щепетильны. Годендаг представляет собой помесь булавы и копья, закрепленных на длинном древке — страшное оружие в борьбе со всадником-латником. Булава наносила тяжелые дробящие удары, а длинное острое навершие позволяло колоть, когда размахнуться было нельзя.

В остальном вооружение фламандских ополченцев мало отличалось от обычных пехотинцев, например, в Италии или Швейцарии: простой доспех (у тех, кто мог себе позволить), пики, луки (кто был обучен) и арбалеты.

Перед сражением

6 июля Роберт д’Артуа во главе королевской армии (более двух тысяч конных латников, несколько тысяч пехотинцев, в том числе наемные арбалетчики и метатели, всего 6−7 тысяч) подошел к Куртре, пытаясь снять осаду замка, защитники которого терпели большой недостаток провианта и воды.

К юго-востоку от Куртре расположилась фламандская армия (только пехота, примерно 11 тысяч человек, не более 50 рыцарей), прикрывавшая осаду. Фламандские командиры выбрали отличную позицию: ширина фронта не превышала километра, глубина 500−600 метров, сама позиция находилась на небольшом возвышении, фланги упирались в ручей (правый фланг) и монастырь (левый фланг). Чтобы добраться до восставших, французам требовалось преодолеть небольшой ручей, который, хотя и не составило труда перейти вброд, тем не менее, сыграл свою роль по ходу сражения.

Французский рыцарь в полном доспехе. Начало XIV века

Несколько дней Роберт пытался выманить неприятеля на менее выгодную позицию, но фламандцы оставались неподвижны. Французам оставалось атаковать или уйти, бросив своих товарищей в Куртре погибать. Граф де Артуа приказал готовиться к атаке.

Рано утром, на рассвете 11 июля 1302 года во французском лагере прозвучал сигнал к бою. Лучшие силы французов — цвет французского рыцарства построились в 10 баталий, предводительствуемых самыми славными и уважаемыми сынами Франции. Всего баталии насчитывали более 2500 конных латников. Рыцарей сопровождали их оруженосцы и пехота, состоявшая по большей из наемников Ломбардии и Испании, вооруженных арбалетами и метательным оружием.

На другом берегу небольшого (вопреки названию) ручья Гроте их уже ожидали фламандцы. Рыцари, присутствовавшие в войске (их было всего пару десятков) спешились и отвели коней в лагерь, чтобы показать простым солдатам свою решимость сражаться до конца и подбодрить их — вооруженные горожане робели перед встречей с могучими латниками на мощных, породистых лошадях.

Схема битвы при Куртре

Фламандские лидеры как могли удерживали на месте своих солдат — слишком высоки были ставки. В случае, если их фаланга будет прорвана, а значит разбита (сила фаланги в единстве), начнется настоящая резня, ведь бежать было некуда — в тылу был пока еще французский Куртре и река Лис. Было приказано никого не щадить и пленных не брать, несмотря на большой выкуп, который могли посулить за именитого рыцаря. Такова была решимость фламандцев победить или умереть.

Долгое время оба войска стояли друг против друга, не решаясь начать бой. Один из французских командиров (Годфрид Брабантский) даже предлагал не вступать в битву в этот день, изнуряя неприятельских солдат, которые были вынуждены стоять под палящим солнцем без еды и воды, в отличии от французских рыцарей, при которых были оруженосцы и слуги. Однако большинство французских командиров высказалось в пользу атаки, и Роберт д’Артуа приказал пехоте завязать бой.

Сражение началось только около полудня со своеобразной артподготовки: перед рыцарями выдвинулась баталия арбалетчиков. Завязалась перестрелка между фламандцами и наемными стрелками французов. Лучше обученные и вооруженные дальнобойными арбалетами лотарингцы, быстро сумели расстроить ряды неприятельских стрелков, отогнав их далеко за ручей — к самым позициям пехоты.

Бой фламандцев и французского рыцаря

Атака рыцарей

Рыцари не без проблем прошли ручьи, перегруппировались и обрушились на порядки фламандцев. Вряд ли крестьяне и булочники, собравшиеся под знаменами Ги Намюрского, встречали что-то страшнее в своей жизни: вид огромных клиньев закованных в броню лошадей и всадников, несущихся прямо на них, внушал ужас. Тем примечательнее, что фламандская фаланга не двинулась с места, пехотинцы лишь жались друг к другу, но приняли удар, ощетинившись копьями и годендагами, чего совсем не ожидали французские рыцари.

Первый удар конных баталий был страшен: энергия удара лошадей и всадников, весивших 500−600 кг, едва не опрокинула пехотинцев, однако, фламандская фаланга устояла, и по всему фронту завязался ожесточенный рукопашный бой. Как только всадники остановились, они лишились главного своего преимущества: напора и силы удара. Фламандцы кололи вражеских лошадей, стаскивали рыцарей на землю, рубили и добивали всадников. Никому не было пощады.

Битва при Куртре. Изображение из средневековой хроники

Командующий Куртре Жан де Лан попытался отвлечь фламандцев от боя и совершил вылазку, однако, она была отбита отрядом, специально поставленным для наблюдения за осажденными. Восставшим сопутствовал успех, так что вскоре фламандцы сами поднялись в контратаку и стали теснить рыцарей, прижимая их к ручью.

В этот момент Роберт де Артуа ввел в бой резерв (сам факт существования которого несколько удивляет, возможно, эти силы попросту не успели ввести в бой, так как фронт имел очень узкую протяженность), атаку которого он возглавил лично. Роберт с рыцарями атаковал фламандцев, да так, что пробился к самому стягу восставших и даже частично обратил в бегство воинов Ги Намюрского, но тут в сражение вступил фламандский резерв, и участь рыцарей была предрешена. Роберт пал в бою, а остатки французов оказались прижатыми к берегу ручья и перебиты.

Гибель Роберта д’Артуа

Французский арьергард, который так и не вступил в бой, оставаясь на другом берегу, и отступившая пехота, видя гибель товарищей, бросились бежать с поля боя даже не пытаясь оказать сопротивлении. Фламандцы преследовали их более десяти километров.

После битвы

Конец рыцарства?

Была ли битва при Куртре чередой невероятных случайностей, как это пытались представить французские хронисты, или победа фламандского ополчения означала становление пехоты и начало Ренессанса в военном деле, как об этом писали некоторые историки военного искусства?

Поединок пехотинца с годендагом и рыцаря

С другой стороны, командующие фламандского войска проявили недюжинные таланты при подготовке операции. Французам не оставалось ничего кроме как атаковать ополчение восставших, укрепившихся на крайне выгодной позиции, еще и дополнительно усиленной с фронта. Надо отдать должное выдержке немногих фламандских рыцарей, которые решили биться в пешем строю с простолюдинами, подавая им пример храбрости и решимости победить или умереть.

Тем не менее, говорить о возрождении пехоты еще было рано. Тактика восставших основывалась на абсолютно пассивном образе действий, а победа была достигнута во многом благодаря свойствам местности и ошибкам неприятеля. Ни о какой серьезной организации армии, как, например, у швейцарцев впоследствии, еще не было и речи. Это со всей ясностью доказали последующие события: битва при Арке, где победа фламандцев оказалась пирровой, битва при Монс-ан-Певеле и Касселе, где победы одержал Филипп IV.

ХОД СРАЖЕНИЯ

Завязка боя
Битва началась с перестрелки между арбалетчиками и бидо с французской стороны (за ними на некотором расстоянии следовали отряды конницы) и арбалетчиками – с фламандской. Похоже, что и тех, и других было немного, но постепенно фламандцы отступили. Французские пехотинцы продвинулись вперед, их стрелы начали достигать рядов фламандской фаланги, сами они легко миновали рвы и, похоже, вступили в ближний бой. По словам Жиля ле Мюизи, они действовали столь удачно, что "были почти на грани победы".

Наконечники арбалетных болтов, найденные на месте битвы при Куртрэ.

Но пехоту остановил приказ Робера де Артуа (!). Как сообщает "Старая хроника Фландрии", французские рыцари, видя, что пехота вот-вот разобьет фламандцев, подошли к Артуа и спросили его: "Сир, чего вы еще ждете? Наши пехотинцы. наступают так, что они одержат победу и мы не стяжаем здесь чести". Но, по мнению "Фландрской хроники", рыцари атаковали только потому, что решили – фламандцы бегут с поля боя.
Поэтому Робер отдал приказ "Пехотинцы, отходите назад!", и знаменосцы выехали вперед рыцарей. Затем последовал приказ "Двинулись!" (Mouvez), и 7 баталий, развернув знамена, понеслись через поле.
Возможно, впрочем, что Робер считался не только с дворянской честью, но и с тем соображением, что без поддержки конницы пехотинцы были бы разбиты фламандской фалангой. Но складывается впечатление, что бой протекал довольно успешно до приказа графа Артуа.

Атака рыцарской конницы

Французская пехота отошла согласно приказу. Правда, как водилось в те времена, отчаянно спешащие в бой рыцари частично свою же пехоту стоптали на хрен боевыми конями.
Рыцари, сходу форсировали водную преграду перед фалангой мятежников. Момент для атаки фламандцами переправляющихся конников был упущен. Некоторое, весьма небольшое, количество лошадей завязло, несколько рыцарей выпало из седел - но в общем, этот маневр французами был совершен лихо.
Левое крыло наступающих французских рыцарей, в количестве 4 баталий, под командой де Неля, Жана де Бюрла, Годфруа Брабантского и двух маршалов, форсировало ручей Гроте и обрушилось на правый фланг и часть центра фламандцев, разогнав попутно их стрелков, укрывшихся в тылу фаланги. Основная масса рыцарей атаковала в лоб фалангу мятежников. По некоторым косвенным данным построение фламандцев на этом участке составляло 8 рядов. Несмотря на мощный удар брюггцы сумели выстоять. Годфруа Брабантский опрокинул на землю Гийома де Жюлье, срубил его знамя, даже пробился сквозь ряды фламандцев, но в конечном счете его стащили с коня в глубине строя и убили. Пал и Рауль де Нель. Конница французов завязла в плотном строе фламандской пехоты, после чего последовала ожесточенная рукопашная, где пехота с более длинным оружием, пиками и годендагами, получили немалое преимущество над рыцарями, которые не имели достаточно пространства для маневра.
В центре французам вначале сопутствовал успех, часть воинов Вольного округа Брюгге дрогнула и побежала. Казалось, вот-вот ряды фламандцев будут прорваны.
В этот момент правое крыло (3 баталии) пересекло ручей Гренинге, но в большем порядке, чем на левом фланге французов, и атаковало восточных фламандцев. Однако, и здесь первый натиск был отбит, после чего рукопашная разгорелась уже по всему фронту.
Надеясь помочь своим, гарнизон замка Куртрэ сделал отчаянную вылазку из замка - они подожгли дом на рыночной площади, намереваясь отвлечь ипрцев. Но те остались у замковых ворот и успешно отбили атаку гарнизона.

Бегство французов.

Надо отдать должное французскому полководцу. Увидев, что его армия находится на грани поражения граф де Артуа лично возглавил отчаянную контратаку резерва, по всей видимости это была 8-я баталия конницы. Удар был нанесен по отрядам восточных фламандцев под командованием Ги Намюрского. В начале столкновения французам удалось опрокинуть расстроившиеся в атаке ряды фламандской фаланги. Робер де Артуа даже успел сорвать знамя противника. Но тут на помощь мятежникам пришел небольшой отряд под командованием брата Виллема ван Сафтинге/Сефтингхе из аббатства Тер Дест (ага, типа боевой монах), который убил лошадь графа, после чего его добили на земле. Правда по другой версии лошадь графа провалилась в ров, после чего его и грохнули.

На этой иллюстрации как раз запечатлен момент гибели графа Робера де Артуа

Остатки его баталий были загнаны к воде и, невзирая на отчаянное сопротивление, почти полностью перебиты, включая лошадей. Многие утонули, пытаясь спасти вплавь. Пленных не брали.
Завершив разгром конницы, фламандцы перешли ручьи и двинулись на арьергард. Последний, в составе 2 баталий, на протяжении всего этого времени не двигался с места. Но стоило фламандцам оказаться на другом берегу, как конница французов бежала к Лиллю и Турнэ, увлекая за собой пехоту (около 3 часов дня). Фламандцы преследовали их на протяжении 10-11 километров.

Последствия поражения для французской аритократии

К вечеру беглецы достигли Турнэ, где обменивали свое вооружение на хлеб, хотя некоторые из них были слишком потрясены, чтобы есть. Жиль ле Мюизи писал: "С башен церкви Богородицы Турнэ, аббатства Св. Мартина и города они могли видеть бегущих по дорогам, сквозь изгороди и поля, в таком количестве, что никто из тех, кто не видел этого, не поверил бы. В окрестностях города и в деревнях было столь много умирающих от голода рыцарей и пехотинцев, что это было ужасное зрелище. Пытавшиеся найти еду у города обменивали на нее свое снаряжение. Всю эту ночь и следующий день прибывшие в город были столь напуганы, что многие из них не могли даже есть".

Потери были потрясающими – только один из командиров участвовавших в бою баталий попал в плен (Матье де Три, сир де Фонтенуа), остальные были убиты. Погибли 63 знатных дворянина (включая маршала Рауля де Неля и командующего, Робера де Артуа), канцлер Пьер Флот и по меньшей мере 700 рыцарей (возможно, до 1000). Списки убитых в хрониках занимают несколько страниц (!). Среди них маршал Ги де Клермон, сир де Бретей, брат коннетабля; маршал Симон де Мелен, сенешаль Лимузена; Годфруа Брабантский, сир де Аршот; Арно де Веземель, маршал Брабанта; гран-мэтр арбалетчиков Жан де Бюрла, сенешаль Гиэни. Кроме того, пали Жак де Шатийон (но его брат Ги, граф де Сен-Поль, спасся); Рено де Три, сир де Вомэн; Жан де Понтье, граф де Омаль; Жан де Бриенн, граф д’Э; Жан де Три, граф де Даммартен; Робер де Танкарвиль, шамберлен Нормандии; Тома де Куси; Годфруа, сир де Аспремон; Рауль де Фламан, сир де Кани и Верпилье; Жан де Эно, граф Остреван, сын графа де Эно. Робер, граф Овернский и Булонский, уцелел, но его сын Годфруа погиб, как и сын графа де Суассона, Рауль.

Ф. Контамин полагает, что на поле осталось до 40 % от числа французских рыцарей, хотя Вербрюгген и Г. Функ-Брентано предлагают цифру 50 %. Даже Жан Фруассар десятилетия спустя вспоминал о том, как пали "граф д’Артуа и весь цвет Франции".

Потери фламандцев неизвестны, по современным оценкам не более "нескольких сотен". Впрочем, учитывая накал боя, сомнительно, что почти 1000 рыцарей позволили убить себя столь легко. Надо думать, что число убитых фламандцев не уступало количеству павших французских всадников.
Фламандцы разграбили тела павших французов, сняв с рыцарей несколько сотен золотых шпор (порядка 700, которые они развесили в церквях Куртрэ), и ушли, оставив тела не погребенными. Что любопытно, источники, похоже, говорят о том, что и своих убитых победители не стали хоронить, почему – непонятно (были так опьянены победой?). Тело Робера де Артуа, все же, было доставлено в соседний монастырь ангелами (французская версия) или лояльными фламандцами (прозаическая версия) и захоронено там.
Во Франции победа мятежников и гибель множества благородных воинов была воспринята как трагедия. Фландрия, напротив, чествовала своих героев. Джованни Виллани писал о тех днях: "Столь горды и неустрашимы стали фламандцы после своей победы при Куртрэ, что один фламандец с годендагом не боялся убить двух конных французских рыцарей".
Правда, их пыл быстро охладила битва при Арке (1303 г.), а потом и поражение при Мон-ан-Певеле (1304 г.). В результате, в июне 1305 г. в Ати-сюр-Орж фламандцам пришлось подписать мирный договор с французским королем на весьма жестких условиях.

Фламандская гравюра 15 века. Битва при Куртрэ

Вопрос почему же самая мощная на тот момент рыцарская армия Европы проиграла сражение "сиволапым" фламандцам, беспокоит умы военных историков вот уже больше 100 лет.
В чем же уникальность этого сражения. Ведь всего лишь через два года фламандцы потерпели страшное поражение при Мон-ан-Певеле. А потом эти же бюргеры проиграли битвы при Касселе, а потом и при Отэ, Рюпельмонде, Гавере, Брюстеме. Но на фоне всех этих поражений несомненно одно - 11 июля 1302 года, люди неблагородного происхождения, своим мужеством, военным умением и отвагой доказали феодальной рыцарской коннице, что отныне и с ними придется считаться. Пройдет каких-то 120 лет (по историческим меркам это немного) и тяжеловооруженная европейская пехота станет могильщиком традиционного рыцарства. Швейцарцы, ландскнехты, и как венец развития испанская пехота положат конец "благородной" войне, где на одного убитого рыцаря, приходилось 20-30 убитых простолюдинов.
Просто фламандцы оказались первыми.

Те самые шпоры

Источники:
Нечитайлов М. "Битва при Куртрэ (11 июля 1302 г.). Хрестоматийное сражение во Фландрии".
Жарков С. "Средневековая конница в бою". Москва, ЭКСМО 2008 г.
Жарков С. "Средневековая пехота в бою". Москва, ЭКСМО 2008 г.

Recent Entries
Archive
Friends
Profile
Memories

"Битва золотых шпор". 11 июля 1302 года. Часть 1.

Французский король Филипп IV Красивый (да да тот самый из книг Мориса Дрюона) в начале 14 века захватил графство Фландрское, и сделал его французской провинцией. На то время Фландрия была наиболее промышленно развитой частью средневековой Европы. Но Филипп это не учел, да еще и назначил туда управлять Жака де Шатийона, человека смелого, но политика никакущего. Шатийон пытался управлять Фландрией, по французской схеме - с помощью местных феодалов. Однако набравшее силу бюргерское сословие было, мягко говоря не в восторге от такого "правления". Короче Шатийон не принял во внимание интересы самого сильного сословия Фландрии, за что и поплатился.
Весной 1302 г. в Брюгге вспыхнул мятеж, которым руководили Питер де Конинк и Ян Брейдель. Однако, 17 мая к городу подступили Шатийон и королевский советник Пьер Флот, в сопровождении большого отряда (около 800 воинов). Напуганные горожане типа сдались, и французы вошли в Брюгге. Но в ночь на 18 мая руководители мятежа вернулись в город, и грянула резня французского гарнизона. Были убиты примерно 300 французов. Этот эпизод известен аж под тремя названиями: "Добрая пятница", "Брюггская пятница" и наиболее распространенная "Брюггская заутреня". Но ни Шатийон ни Флот убиты не были и бежали из Брюгге.

Памятник Яну Брейделю и Питеру де Конинку, которые организовали и провели Брюггскую заутреню - в том самом городе, где все и случилось.

В общем, на утро горожане поняли, что деваться им некуда - "либо пан, либо пропал". Поэтому они собрали ополчение и обратились к другим фламандским городам с просьбой о помощи. Ответили им все, кроме Гента, оставшегося верным королю. Собравшуюся армию возглавили Гийом де Жюлье (Вильгельм Юлихский; ок.1277-1304) и его дядя Ги Намюрский, внук и младший сын Ги де Дампьера (ум.1305), графа Фландрского, находившегося в заключении во Франции. 26 июня мятежники подошли к замку Куртрэ, который все еще удерживал французский гарнизон.
Филипп Красивый, намеренный отомстить за "Брюггскую заутреню", выслал во Фландрию большую армию, состоявшую в основном из конного феодального ополчения. Ее возглавил Робер II Добрый (1250-1302), граф д’Артуа (тоже небось знакомый всем персонаж?), внук Людовика VIII, родственник королей Англии и Франции.
8 июля французы подошли к Куртрэ. Несколько дней противники стояли друг против друга. Постоянно происходили мелкие стычки, но крупных боев не было. Согласно "Гентским анналам", Артуа позволил своим войскам грабить окрестности Куртрэ, при этом злобные французы , конечно, не щадили ни женщин, ни детей, ни больных, обезглавили и изуродовали статуи святых в церквях, чтобы "показать свою жестокость и устрашить фламандцев". Но, естественно, доблестные фламандцы не были испуганы подобными деяниями, которые лишь "возбудили их и вызвали у них еще большее возмущение, гнев и боевую отвагу".
В общем и целом, всем хотелось подраться, ну и подрались: 11 июля 1302 года.

СИЛЫ И СРЕДСТВА СТОРОН

Бюргеры Фландрии постарались и их армия была довольно большой, конечно по меркам средневековья. В книге Людовика ван Вельтема "Историческое зерцало", созданной около 1316 г. написано о 13 000 воинов, в "Гентских анналах" о 60 000 геройских фламандцев. Современные исследования, например книга "Битва золотых шпор" Й.Ф. Вербрюггена (издания 1952 года), малость поскромнее: в армии фламандцев насчитывалось от 7400 до 11 000 бойцов. В своей другой работе, вышедшей два года спустя (это была его знаменитая монография The Art of Warfare in Western Europe during the Middle Ages), он приводит более округленные результаты подсчетов – 8000-10500 пехотинцев.
По современным оценкам Брюгге выслал 3000 ополченцев, Вольный округ Брюгге и прибрежная Фландрия – 2500, Восточная Фландрия – 2500 (включая 700 гентцев Жана Борлута, которые, невзирая на запрещение старшин, присоединились к армии мятежников), Ипр – около 500. Всего, с дворянами и резервом (если оценить его в 500), всего до 9000 воинов.
Армия почти полностью состояла из пехоты, ибо местные феодалы (ворон ворону глаз не выклюет) а также богатый городской нобилитет остались верны королю.
Плотное построение фламандских пехотинцев было типа фаланги. Первая шеренга состояла из воинов с пиками (воткнувших тупые концы оружия в землю и устремившие наконечники в сторону противника), вторая была вооружена годендагами, третья – опять из пикинеров и т.д. Людовик ван Вельтем и "Гентские анналы" упоминают и арбалетчиков при Куртрэ – согласно подсчетам Вербрюггена, их было менее 500 человек. Дворян в войске было не более 50-70. Все они спешились и встали в общий строй.
К счастью для бюргеров, командовали ими именно дворяне, причем некоторые из них имели солидный военный опыт.

Численность французской армии неизвестна, за исключением того, что она была большой – "много известных французских рыцарей и великое множество пехоты" написано в "Больших французских хрониках". "Хроника графов Фландрских" сравнивает фламандцев "с немногими людьми" и "множеством" (20000) французов. Ван Вельтем, напротив, дает цифру 7024. По подсчетам Вербрюггена, у графа Артуа было около 2500-3000 рыцарей и оруженосцев, 4000-5000 пехоты. Так что силы были примерно равны, и, пожалуй, что фламандцы даже превосходили числом.
Но конечно главная сила французов заключалась в их тяжелой коннице, "цвет французского рыцарства" (и некоторое количество верных королю фламандцев и голландцев, Leliaarts, сторонников лилии) выступил в этот поход, и источники подчеркивают значительный процент рыцарей в составе этой армии. По большей части конные латники состояли на королевском содержании. В пехоте служили в основном арбалетчики-"генуэзцы" (на самом деле их набирали по всей Италии) и легковооруженные пехотинцы из Испании (Наварры и др.), "бидо", вооруженные парой дротиков, копьем и ножом у пояса.

ПОСТРОЕНИЕ СТОРОН НА ПОЛЕ БОЯ

Чтобы преградить путь к замку и не дать снять с него осаду, фламандцы стали прямо перед ним, заняв угол между городом Куртрэ и рекой Лис. Как уже говорилось стояли они в очень плотном строю - пехотной фаланге. В тылу у них была река Лис, перед левым флангом – ручей Гренинге (ширина 2,5-3 м, глубина 1,5 м), перед правым – ручей Гроте (ширина 3,5 м, глубина 1,7 м). Пехотинцы встали на достаточно большом расстоянии от ручья, чтобы свести к минимуму потери от болтов генуэзских арбалетов. Но это пространство, как потом оказалось было достаточным для того, чтобы французские рыцари смогли развернуть атаку, перейдя ручей.
На правом фланге стояли брюггцы с Гийомом де Жюлье. Центр, укрытый частью за ручьем Гроте, частью за ручьем Гренинге, состоял из контингентов Вольного округа Брюгге и Восточной Фландрии. Левый фланг под командованием Ги Намюрского – контингенты Алоста, Оденарда и Куртрэ, а также гентцы. Основной руководитель фламандской армии Жан де Ренессе ждал с резервом (500 или 1200 человек, по разным оценкам) за центром. Ипрцы следили за гарнизоном замка и охраняли тыл фламандского строя. Перед фронтом фаланги были рассеяны фламандские стрелки.
Кроме того, фламандцы нарыли на соседних полях рвы, готовясь отразить атаку конницы противника. Некоторые из них они соединили с рекой Лис, пустив в них воду. Другие они замаскировали грязью и растительностью. К тому же из-за особенности этой местности с утра на поле боя опустился туман, еще больше скрыв все приготовления фламандцев.
То есть войско Фландрии выбрало практически идеальное место для отражения атаки рыцарской конницы. С тыла их защищала река Лис, с фронта путь таранной атаке рыцарей путь преграждали ручьи и вырытые рвы, с правого фланга Нижний ров, с левого монастырь Гренинге.
Все авторы отмечают высочайшие боевой дух фламандцев. Отчасти, кстати, объяснявшийся тем, что из-за реки в тылу, отступать им просто тупо было некуда. В случае поражения практически все ополчение Фландрии просто было бы уничтожено. Специально ли командиры выстроили так пехотную фалангу, или это вышло по случайности (что все же менее вероятно) история умалчивает. Но выхода у них не было - оставалось либо победить, либо умереть.
Надо сказать, что по воззрениям того времени "физически невозможно, чтобы пехотинец устоял против лошади, несущейся на него во весь опор". Существовало мнение, что даже "хорошая пехота" (до расцвета швейцарской тяжелой пехоты еще 100 лет) выдержит натиск конницы лишь если та "дурно управляема", имеет изнуренных лошадей или действует на вязкой или скользкой местности.
Фламандцы причастились (куда ж без церкви в те времена) и построились в ожидании атаки противника. Дополнительную уверенность им придавали немногочисленные рыцари, спешившиеся и вместе с простецами вставшие в строй.
И все же психологически, видимо, мятежникам было чрезвычайно тяжело. До сражения при Куртрэ, крупных побед чисто пехотных армий, над рыцарской конницей в общем-то не было. Обычно сражение пехоты с тяжелой конницей оборачивалось беспощадным избиением пеших воинов. По свидетельству "Хроники графов Фландрских" только предводители удержали воинов от бегства с поля боя при виде французов (вероятно свою роль сыграла еще и река в тылу :)).
Ги Намюрский посвятил Питера де Конинка и двух его сыновей в рыцари, вместе с еще примерно 30 богатыми горожанами из Брюгге. Затем он и Гийом тоже отослали своих коней и заняли место в первом ряду, в обычных шлемах без забрал, взяв пехотные пики. Перед битвой бывшие при войске францисканцы отслужили мессы и произнесли проповеди, воины причастились и помолились.
Если верить источникам, Жан де Ренессе (или кто-то другой) произнес перед войском речь. Сам факт, безусловно, выдуман, не говоря уже о том, что это физически невозможно (строй мятежников растянулся на 1000 м по фронту и на 300 м в глубину). Ясно лишь, что непосредственно перед боем по рядам передали приказ поражать и людей, и лошадей в бою, никому не брать добычу, а тот, кто сделает это или сдастся врагу или побежит, будет убит на месте. Пленных было велено не брать – битве было суждено стать одним из самых беспощадных и кровопролитных сражений Средних веков. Боевым кличем установлен был "Лев Фландрии!".

В шесть часов утра по французскому лагерю пронеслась команда седлать коней и вооружаться. Конница выстроилась в 10 баталий. В каждой баталии содержалось от 6 до 21 "знамени" ("знамя" наименьшая тактическая единица средневековой рыцарской конницы, состояла из 15-50 тяжеловооруженных всадников). Общее количество латной конницы составляло 2500-3000 человек.
Нельзя сказать, что французы не понимали всю сложность атаки на плотный строй противника, прикрытый к тому же естественными и рукотворными препятствиями. Так, на совете проведенном после разведки местности, многие командиры французов высказались против атаки.
Коннетабль Рауль де Клермон, сир де Нель, указал на опасность для рыцарей, если они будут сражаться на том берегу ручья. В случае отступления, ручьи станут ловушкой для конницы. Он советовал выманить фламандцев в поле.
Жан де Бюрла, гран-мэтр арбалетчиков (т.е. начальник пехоты), предложил с помощью своей легкой пехоты нанести фламандцам настолько серьезный урон, что им придется отступить. Тогда рыцари смогут нанести решающий удар.
Годфруа Брабантский (брат герцога Брабантского Жана I) думал, что лучше будет не атаковать, но применить обычный французский прием – измотать фламандцев, заставив их простоять весь день в строю, без еды и питья, на жаре, и на следующий день они уже не смогут сражаться.
Однако возобладал рыцарский гонор и спесь. Большинство присутствующих высказалось за немедленную атаку этих "бедных и безоружных крестьян". Робер де Артуа проигнорировав все предостерегающие советы, сигналами труб выстроил войска в три линии (пехота, 8 баталий конницы и резерв из 2 баталий) и незадолго до полудня вступил в сражение.

Изображение битвы при Куртрэ 14 века

Читайте также: