Российская академия медицинских наук энцефалит
Сегодня головная боль врачей и ученых — онкология и ВИЧ. А еще 100 лет назад стояли совсем другие проблемы. Например, в начале XX века люди еще даже понятия не имели об опасности и последствиях укусов клещей. Клещевой энцефалит был изучен и описан только в 30-е годы. В середине века серьезной угрозой стала эпидемия полиомиелита, которая бы могла распространяться и дальше, если бы не старания Михаила Чумакова. Советский вирусолог, оставшийся без слуха и с неподвижной рукой после энцефалита, сумел добиться командировки в США. Именно он уговорил руководство использовать наработки американского ученого и совершил прорыв. В 60-х годах вакцину, произведенную в СССР, экспортировали в 60 стран. Она остановила эпидемии в Восточной Европе и Японии. Андрей Полонский рассказывает, как Михаил Чумаков, несмотря на проблемы со здоровьем, репрессии, войну и исключение из партии, делал свое дело.
Чтоб мы сегодня ни писали о преимуществах и пороках СССР, ясно, что та эпоха создала особый тип русских людей. Людей масштабных, по-хорошему крутых, проживших жизнь со смыслом. Не ради себя и частных интересов, а во имя больших задач, которые, как они видели, стоят перед человечеством. При этом и в своей частной жизни люди ХХ века часто "умели жить" — веселиться, радоваться, а главное — преодолевать.
Сегодня этот тип почти исчез, растворился в потребительском обществе. Современный индивидуум любит рассказывать о "травмах" и "зоне комфорта", защищать личное пространство от любого давления извне только для того, чтоб потом утонуть в депрессии и с увлечением потреблять медикаменты. Именно поэтому важно помнить истории людей принципиально иного характера и закалки, таких как Михаил Чумаков.
Пионер двадцатых годов
Михаил Чумаков
Михаил Петрович Чумаков родился в поселке Епифань Кимовского уезда Тульской губернии 1 ноября 1909 года. Отец его был местным фельдшером, мать — неграмотной крестьянкой. Он принадлежал к людям того поколения, социального и культурного слоя, для которых и случилась русская Революция. Именно она определила их судьбу.
Как рассказывал Константин Чумаков, сын Михаила Петровича, его отец до конца дней оставался "пионером двадцатых годов", любил напевать после рюмочки "Взвейтесь кострами синие ночи".
В 16 лет Михаил уехал из деревни в Москву и поступил сразу на два факультета университета — медицинский, тот самый, из которого выросла нынешняя Медицинская академия имени Сеченова, и юридический. Через некоторое время право было отброшено, он полностью посвятил себя медицине.
В 1931 году Чумаков окончил университет и пошел работать в Военно-медицинскую лабораторию РККА (позднее — Военно-медицинский институт). Здесь, под руководством одного из создателей советского бактериологического оружия Ивана Михайловича Великанова, он занимался раневыми инфекциями в рамках исследований, которые привели потом к появлению первых советских антибиотиков.
Клещевой энцефалит
Удивительно, но такое известное сегодня заболевание, как клещевой энцефалит, было открыто и описано только в середине 30-х годов на советском Дальнем Востоке. До этого о клещах, как о разносчиках болезней, люди вообще не имели ни малейшего представления. Открытие энцефалита оказалось обусловлено множеством далеких от чистой науки причин.
Это, с одной стороны, промышленное освоение новых пространств и продвижение на север и восток, с другой, — демократизация самой медицины, ее проникновение в самые отдаленные районы страны. Конечно, представители господствующих классов дореволюционной эпохи, которые могли позволить себе постоянное медицинское наблюдение, редко страдали от укусов клещей. А фельдшер в глухой деревне никак не мог выделить новое заболевание и определить его источник.
В 1937 году Михаил Чумаков отправился в Уссурийскую тайгу, в экспедицию по изучению энцефалита, которую возглавлял создатель советской школы вирусологии Лев Зильбер, старший брат писателя Вениамина Каверина, автора "Двух капитанов".
В тайге случилась трагедия: от энцефалита под Уссурийском скончался больной. Во время вскрытия Михаил поранил руку обломком височной кости и заразился. Дальневосточный энцефалит — одна из самых опасных форм заболевания. Чумаков выжил, но почти полностью потерял слух и подвижность правой руки. Все, что он сделает дальше, он сделает без правой руки и без слуха.
Чумаков с детьми и женой Мариной Ворошиловой, вирусологом РАН
Смерть Сталина — спасение
В истории медицины трудно найти ученого, который открыл бы и описал больше вирусов, чем Михаил Чумаков. В конце 30-х – начале 40-х годов он одну за другой организовывал экспедиции на Дальний Восток, в Сибирь, в Крым и на Кавказ — всюду, где возникали вспышки новых инфекционных заболеваний. Чумаков первым исследовал десятки лихорадок, участвовал в создании вакцины против клещевого энцефалита, за что в 1941 году получил с товарищами Сталинскую премию, не прекращал работу над энцефалитами различного происхождения. По словам историков науки, в вирусологии тогда было золотое дно. Чуть копни — и получишь открытие.
В 1937 году арестовали Ивана Великанова, за ним — Льва Зильбера. Но Чумакова репрессии 30-х годов обошли стороной. Возможно, тут сыграла роль его травма. Молодого крупного ученого с репутацией героя и подвижника науки чекисты не стали трогать. Естественно, на фронт он тоже не попал. Но научная работа не прекращалась и во время войны. Темы, которыми занимался Михаил Чумаков, были актуальны и для фронта, и для тыла.
В 1948 году его избрали в Академию медицинских наук. В 1950-м он стал директором Института вирусологии. И вот тут как раз чуть не попал под раздачу.
В 1952 году, в разгар борьбы с космополитизмом и "дела врачей", пришло предписание сократить количество евреев в институте в соответствии с определенными квотами. Михаил Петрович, в котором не было ни капли еврейской крови, отказался это сделать. Тогда его уволили с поста директора и исключили из партии. В те времена это обещало неотвратимый арест. Но в марте 1953 года умер Сталин, и на несколько лет Михаил Чумаков оказался — впрочем, вместе со всей страной — в подвешенном состоянии. К счастью, у него оставался отдел в Институте неврологии, так что не надо было заботиться о средствах к существованию.
Все изменилось в один день в 1955 году. Чумакова вызвали в ЦК КПСС и поручили создать и возглавить Институт полиомиелита.
— Как же мне можно доверять? — изумился Чумаков. — Я же беспартийный, исключен.
Ему тут же объяснили, что дело поправимое. Все претензии были официально сняты, в партии восстановили, он приступил к новой работе.
Эпидемия полиомиелита
Американская больница с рядами "железных легких", позволявших больным дышать
Сегодня трудно представить, насколько тревожной проблемой в середине ХХ века стала эпидемия полиомиелита. В какой-то степени ситуацию "отзеркалил" нынешний ВИЧ, но полиомиелит казался значительно коварней, а эпидемиологическая ситуация тоже была серьезней. Все дело в удивительной специфике этой болезни, ставящей на самом деле перед человечеством непростые вопросы, в том числе о сути прогресса как такового.
Судите сами. Для распространения вируса полиомиелита нужна относительная чистота. Когда люди жили скученно и санитарные условия были далеки от идеала, они приобретали иммунитет к полиомиелиту еще в раннем детстве. Однако с 30-х годов ХХ века, когда условия жизни значительно улучшились, ситуация резко изменилась. Смертность среди тех, кто заболевал в зрелом возрасте, достигла 20%. Многих ждал паралич. Президент США Франклин Рузвельт заболел полиомиелитом в 39 лет — мы все помним его в инвалидной коляске.
В 50-е годы в Америке началась паника. Родители увозили детей из городов, запрещали им купаться в бассейнах. Общество под названием March of Dimes ("Марш гривенников"), основанное близким другом Рузвельта, собирало по всей стране средства на борьбу со смертельной болезнью. Но до окончательной победы было далеко. Каждый год число случаев полиомиелита увеличивалось вдвое. И только в 1955 году американский врач и исследователь Джонас Солк создал первую вакцину против болезни.
СССР несколько отставал от США по темпам эпидемии, но и у нас тоже начались серьезные проблемы. Коммунальные удобства, новые отдельные квартиры — все это создавало благоприятную среду для распространения вируса. Следовало незамедлительно принимать какие-то меры.
И тогда советское правительство решилось: Михаила Чумакова вместе с его супругой, тоже врачом-вирусологом Мариной Константиновной Ворошиловой, а также ленинградским специалистом, создателем вакцины против гриппа Анатолием Александровичем Смородиновым, отправили в США — обмениваться опытом. За несколько месяцев Чумаков объездил всю Америку, наработал множество контактов, и в результате на многие годы, несмотря на всю закрытость советской науки, московской Институт полиомиелита стал всемирным штабом по борьбе с эпидемией.
Джонас Солк (в середине)
Убитая и живая вакцина
Вакцина, которую разработал Солк, относилась к классу "убитых". Вирус, выращенный в культуре клеток, умерщвляли формалином. Прививка, которая была достаточно дорогой, делалась путем инъекции. Был у нее еще один недостаток: не болея сам, человек, получивший прививку, мог заразить окружающих.
В СССР производство "убитой" вакцины наладили в 1957 году, но полностью остановить эпидемию она была неспособна.
В те же годы другой известный американский вирусолог Альберт Сэбин сумел выделить ослабленные вирусы полиомиелита, которые не вызывают болезнь, но формируют иммунитет. Так была создана "живая вакцина". Она не требовала никаких инъекций. И не представляла опасности для окружающих. Достаточно было просто проглотить каплю раствора.
Однако американские чиновники от здравоохранения и слышать не хотели о новом изобретении. Они были так напуганы полиомиелитом как таковым, что подобные эксперименты казались им слишком рискованными.
Прорыв Чумакова
Сэбин, состоявший в переписке с Михаилом Чумаковым, сразу рассказал ему о новом средстве. И ученые решили работать вместе. Дальше начинается самое невероятное: США только-только пережили маккартизм. В СССР Хрущев уже готовил ботинок, чтоб стучать им по трибуне ООН. Холодная война была в самом разгаре. Но полиомиелит был такой серьезной проблемой, что спецслужбы приняли решение не мешать, а помогать ученым.
Первые несколько тысяч доз вакцины прибыли из Америки в обычном чемодане. Выяснилось, что "живая" вакцина лучше "мертвой" по всем показателям. Она дешевле, надежней, безопасней и проще. И никаких инъекций.
Работа в Институте полиомиелита
Михаил Чумаков создал при институте специальное предприятие по производству бактерийных и вирусных препаратов и наладил производство вакцины. Оставалось только получить разрешение Минздрава. Однако чиновники испугались. Логика их была проста: "Почему, если в США не делают эту прививку, мы должны ее испытывать в СССР".
Но все в нашей стране решает человеческий фактор. Во время одного из долгих споров Чумаков остался в чьем-то вельможном кабинете один и набрал по вертушке номер Анастаса Микояна, отвечавшего в ЦК за здравоохранение. Микоян только спросил:
- Хорошая прививка? Гарантируешь?
- Хорошая, - ответил Чумаков. - На себе испытал.
- Прививай!
Первые 300 тысяч доз, изготовленных предприятием Чумакова, были сразу же отправлены в Прибалтику, где положение было самым тяжелым. И эпидемия остановилась. После этого уже никто не пытался возражать. Так выглядела победа.
В 60-х годах вакцину, произведенную в СССР, экспортировали в 60 стран. Она остановила эпидемии в Восточной Европе и Японии. В США, узнав о результатах, полученных в Союзе, тоже начали прививать "живой" вакциной.
В итоге на сегодняшний день полиомиелит почти искоренен. В год по всему миру фиксируется не больше 200 случаев. В первую очередь мы обязаны этому Альберту Сэбину и Михаилу Чумакову. Но, как подчеркивал до конца своих дней Сэбин, свою роль сыграла и организация здравоохранения в СССР, позволившая в кратчайшие сроки обеспечить идеально организованную вакцинацию населения и показать ее очевидные достижения. По мнению американского вирусолога, именно так выглядело самое существенное преимущество социализма над капитализмом.
Альберт Сэбин (слева) и Джонас Солк
Академик Чумаков прожил долгую жизнь. Были в ней не только триумфы, но и разочарования. В 70-х годах ему не удалось внедрить разработанную его институтом прививку от кори — стояли куда более опасливые брежневские времена. И, несмотря на перспективы полного искоренения этой тяжелой детской болезни, 13 миллионов доз вакцины были просто уничтожены. В конце концов, в результате происков завистливых чиновников ему пришлось оставить руководство институтом и посвятить себя исключительно научной работе.
Михаил Чумаков скончался в 1993 году на 84-м году жизни. Новой эпохи в истории России он практически не застал. И в этом тоже есть свой символ. Ему было бы трудно понять и принять 90-е годы с их всеобщим распадом и торжеством частного интереса.
Среди переносчиков инфекционных заболеваний человека клещи занимают второе место после комаров: на сегодня выявлено не менее трех вирусных, 22 бактериальные и несколько протозойных инфекций, которые переносятся иксодовыми клещами. Ситуация зачастую осложняется тем, что при укусах клещи способны передавать человеку одновременно разные виды бактерий, вирусов и простейших, вызывая смешанные инфекции, часто протекающие в более тяжелых формах. Дополнительный риск заражения возникает из-за возможной циркуляции патогенов в сельскохозяйственных и домашних животных (например, инфекционные агенты могут сохраняться в молочных продуктах), а также при переливаниях крови и трансплантации органов.
Наиболее опасными среди инфекций, переносимых клещами, считаются клещевой энцефалит, иксодовый клещевой боррелиоз, эрлихиоз, риккетсиоз и бабезиоз. Для России наиболее социально значимыми инфекционными агентами являются боррелии и, конечно же, вирус клещевого энцефалита, о котором пойдет речь ниже.
В 30-е годы XX века шло интенсивное освоение Дальнего Востока: строились дороги, вырубались леса, из-за напряженных отношений с Японией в тайге дислоцировались крупные военные части. Врачи, работавшие в то время в Приморском крае, стали регулярно сообщать о неизвестной тяжелой болезни, поражающей как местных жителей, так и военных. Заболевание, считавшееся новой разновидностью тяжелого гриппа, сопровождалось резким повышением температуры и часто приводило к параличам и даже гибели заболевших.
Правильно диагностировать неизвестную болезнь удалось лишь в 1935 году местному врачу А. Г. Панову. Заболевание оказалось воспалением мозга, то есть энцефалитом, похожим по симптомам на описанный ранее японский энцефалит. В 1936 году врачи дальневосточной пастеровской станции пытались выделить возбудителя заболевания, вводя мышам в мозг эмульсию мозга людей, погибших от энцефалита. Но, несмотря на то, что у мышей появлялись признаки заболевания, исследования не увенчались успехом.
В январе 1937 года военные медики обратились в Наркомздрав СССР, где и было принято решение об организации на Дальний Восток научной экспедиции под руководством Л. А. Зильбера. В тяжелых полевых условиях была развернута настоящая вирусологическая лаборатория. Ученые свою задачу выполнили: патоген, вызывающий тяжелые заболевания центральной нервной системы, был успешно выделен и описан. Кроме того, была четко установлена определяющая роль иксодовых клещей в передаче инфекционного агента. Выяснилось, что источником заражения клещей служили дикие позвоночные животные, на основе чего были разработаны рекомендации по необходимым профилактическим мерам.
Лев Александрович Зильбер (1894–1966) — один из основоположников медицинской науки в СССР. С его именем связаны фундаментальные исследования изменчивости у бактерий и природы иммунитета, организация первых в стране вирусологических центров, создание и экспериментальная разработка вирусо-генетической теории происхождения опухолей, а также совершенно нового направления — иммунологии рака.
За работу по выявлению возбудителя и переносчика весенне-летнего энцефалита в 1937 г. был награжден премией Наркомздрава СССР, но в том же году арестован по ложному обвинению, что экспедиция, которую возглавлял Зильбер, тайно распространяла японский энцефалит на Дальнем Востоке, и освобожден лишь через полтора года. В короткий промежуток времени между освобождением и новым арестом работал над монографией об эпидемических энцефалитах, подготовил несколько статей.
К сожалению, это поистине блестящее открытие, ставшее важной вехой в истории вирусологии, не обошлось без жертв среди самих участников научной экспедиции. Так, М. П. Чумаков — будущий академик и создатель Института по изучению полиомиелита — перенес тяжелейшую форму инфекции, перешедшую у него в хроническую пожизненную форму; последствием заболевания у В.Д. Соловьева стала шестимесячная слепота.
Что на сегодня известно о вирусе клещевого энцефалита (ВКЭ)? Вирус относится к достаточно старому в эволюционном плане семейству флавивирусов (Flaviviridae), включающему более 70 вирусов животных и человека, в том числе такие опасные, как вирус желтой лихорадки, японского энцефалита, вирус лихорадки Денге и вирус гепатита C.
Основным природным резервуаром ВКЭ служат мелкие млекопитающие (полевки, мыши, насекомоядные). Вирус способен заражать животных и размножаться в их организме, однако заболевание протекает у них зачастую без видимого вреда для здоровья. Переносчиками вируса являются клещи, питающиеся кровью лесных зверьков, — европейский лесной клещ, таежный, луговой клещи, а также ряд других, более редко встречающихся видов. ВКЭ может размножаться и в их организме. Точно не известно, был ли вирус первоначально связан только с клещами, или только с позвоночными животными, но в процессе эволюции он приспособился к существованию в организмах как тех, так и других.
В настоящее время вирус клещевого энцефалита встречается в лесных регионах по всей территории Евразии от Атлантического океана до Тихого, причем в целом область его распространения совпадает с ареалами европейского лесного и таежного клещей. В последние десятилетия ареал ВКЭ неуклонно расширяется, что связано с усилением хозяйственной деятельности человека. Так, заброшенные лесные вырубки зарастают мелкими кустарниками и заболачиваются, что создает идеальные условия для обитания мелких млекопитающих и связанных с ними клещей.
В Сибирь вирус клещевого энцефалита мог попасть с Дальнего Востока; не исключено также, что природные очаги заболевания существовали здесь задолго до появления человека.
В Институте химической биологии и фундаментальной медицины были исследованы 95 штаммов вируса клещевого энцефалита из коллекции Института систематики и экологии животных СО РАН, выделенных от взрослых особей таежного клеща, собранных с растительности в восточной части Новосибирской области в 1980–2001 гг.
Анализ нуклеотидных последовательностей фрагмента гена Е, кодирующего белок оболочки вируса, показал, что все штаммы соответствуют сибирскому генетическому типу. С другой стороны, в крови людей, госпитализированных с подозрением на клещевые инфекции, в совместных исследованиях с новосибирскими медиками были обнаружены изоляты ВКЭ, относящиеся к дальневосточному генетическому типу.
Ранее считалось, что этот тип вызывает только тяжелые формы заболевания, тогда как сибирский — преимущественно хронические. Наши исследования, подтвержденные данными других авторов, показали, что вирус дальневосточного генетического типа способен вызывать различные формы клещевого энцефалита, начиная от самых тяжелых и заканчивая стертыми, никак не проявляющимися.
Кроме того, всё большее число людей предпочитает проводить свободное время на природе, отдыхая или работая на приусадебных участках. В той же Новосибирской области около 75% населения проживает на территории, условия которой благоприятны для жизни клещей, здесь же сосредоточена и основная масса летних оздоровительных учреждений, зон массового отдыха, садово-дачных участков.
Геном вируса клещевого энцефалита был расшифрован практически одновременно в нашей стране (в том числе и в Институте химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН; Pletnev et al., 1990) и за рубежом (Mandl et al., 1989). На сегодня выделено три генетических типа вируса, различающихся по своим свойствам: дальневосточный, сибирский и западноевропейский. Такая привязка генетического типа к географическому местоположению достаточно условна, поскольку в одном регионе могут встречаться штаммы, относящиеся к разным типам.
Для вируса клещевого энцефалита, как и для большинства других вирусных инфекций, не существует высокоспецифических методов лечения — в этом заключается его опасность. Лечение всех вирусных заболеваний направлено в основном на стимуляцию иммунитета и устранение внешних симптомов заболевания, а дальше организм должен сам справляться с инфекцией. ВКЭ опасен еще и тем, что способен вызывать хронические формы заболевания, а его последствиями могут быть параличи и инвалидность. Поэтому важнейшим делом в исследовании этого инфекционного агента является разработка методов диагностики и профилактики заболевания.
В клинической диагностике вируса клещевого энцефалита наиболее распространены серологические методы, с помощью которых в крови пациента определяют наличие антител, специфических защитных белков, или наличие самого агента. Однако чувствительность этих методов не слишком высока, к тому же существует вероятность ошибки из-за возможных перекрестных реакций с другими патогенами. Кроме того, с их помощью невозможно получить подробную характеристику самого возбудителя (например, определить его генетический тип).
Молекулярно-генетические методы, направленные на специфическое распознавание генетического материала вируса, обладают более высокой чувствительностью. Особенно это относится к методу полимеразной цепной реакции ** (ПЦР), благодаря которой можно размножить, а потом идентифицировать ничтожное количество наследственного материала вируса, что позволяет провести диагностику в течение первых дней после заражения. Однако при некоторых обстоятельствах достоинства могут переходить в недостатки: генодиагностика ВКЭ молекулярно-генетическими методами благодаря высокой чувствительности может также приводить к ошибкам, обусловленным многочисленными новыми мутациями вирусных геномов, а кроме того, предъявляет высокие требования к чистоте экспериментов.
Живые вакцины — способ стимуляции иммунитета введением в организм ослабленных вирусов, открытый еще в 1796 году английским врачом Э. Дженнером. С тех пор была получена живая вакцина против вируса желтой лихорадки, отличающаяся от высокопатогенных штаммов многочисленными заменами нуклеотидов в геноме; продолжаются поиски ослабленных штаммов флавивирусов Денге, Западного Нила и Лангат для разработки на их основе живых вакцин.
Были предприняты попытки создания живой вакцины и против вируса клещевого энцефалита. В 1957 году в качестве такой живой вакцины было решено использовать ослабленный штамм флавивируса Лангат, вызывающий в организме выработку антител, подобных антителам к ВКЭ. Однако выяснилось, что при внутримозговом введении этот штамм сам становится патогенным и вызывает энцефалиты и атрофию участков мозга без внешних клинических проявлений. В дальнейшем были обнаружены ослабленные штаммы самого ВКЭ, но, к сожалению, все они оказались генетически нестабильными.
Вот трагический пример использования живых вакцин против ВКЭ. В 1969 году от больного, у которого после укуса клеща в течение 4 лет не было клинических проявлений заболевания, но в крови сохранялись высокие титры антител, был выделен ослабленный штамм вируса клещевого энцефалита. Лабораторные исследования выявили его низкую нейровирулентность, после чего были проведены клинические испытания на добровольцах, давшие положительные результаты. В конечном счете ослабленным штаммом ВКЭ было иммунизировано около 650 тыс. человек. Однако 35 вакцинированных получили тяжелые осложнения в виде менингитов и менингоэнцефалитов, причем у 22 из них тяжелые последствия заболевания остались на всю жизнь, а один человек умер. Использование этого штамма в качестве живой вакцины было прекращено (Timofeev, Karganova, 2003).
Ослабленные штаммы вирусов раньше получали путем отбора после длительного культивирования, сейчас же широкое распространение получил метод так называемого сайт-направленного мутагенеза.
В 1993 году появился новый подход к профилактике инфекционных заболеваний — генная иммунизация, основанная на прямом введении в организм генно-инженерной ДНК, рекомбинантных плазмид (векторов-переносчиков), содержащих не весь геном, но отдельные гены возбудителя заболевания.
С помощью подобных манипуляций были созданы живые химерные вакцины, содержащие, например, часть генов вируса желтой лихорадки и часть генов других флавивирусов. При этом в функционально важные участки их геномов были введены точечные мутации, вызывающие ослабление патогенности (Pletnev et al., 2006).
Тем не менее в настоящее время применение ослабленных живых вакцин, в том числе и против ВКЭ, ограничено, поскольку существует вероятность превращения ослабленных штаммов в высокопатогенные штаммы дикого типа. Это происходит потому, что в клетке-хозяине отсутствуют системы коррекции мутаций, которые могут возникнуть в вирусной РНК. Гарантией безопасности таких вакцин могла бы служить утрата больших фрагментов вирусных геномов, однако это приводит к значительному снижению жизнеспособности самих вирусов-мутантов.
Нужно отметить, что исследования флавивирусов, как и многих других патогенов, осложняются их высокой инфекционностью, следствием которой являются строгие требования безопасности, а также дороговизной самих вирусных препаратов. И в этом смысле использование неинфекционных ДНК-копий генома ВКЭ является очень перспективным направлением.
В ИХБФМ был получен ряд генно-инженерных ДНК, содержащих в том числе и полноразмерную ДНК-копию генома вируса клещевого энцефалита (Dobrikova et al., 1996). Конструирование подобных стабильных ДНК-копий вирусных геномов открывает широкие возможности для исследования хода размножения вируса в клетках, изучения функций отдельных вирусных белков и их комплексов.
Учеными из ИХБФМ были сконструированы четыре таких плазмиды, содержащие различные гены одного из штаммов вируса клещевого энцефалита. Для оценки эффекта генной иммунизации привитых мышей заражали летальными дозами того же штамма ВКЭ. В результате оказалось, что некоторые плазмиды обладают определенным защитным эффектом.
Чтобы изучить возможные нежелательные эффекты этих вакцин, плазмиды вводили в различные клеточные культуры. В результате выяснилось, что при увеличении времени культивирования клеток до нескольких месяцев наблюдалась существенная модификация плазмид и встраивание их в хозяйский геном.
Таким образом, несмотря на положительные результаты генной вакцинации, вопрос о применении ДНК-вакцин в настоящее время остается открытым, поскольку препятствием к их использованию также является проблема безопасности. Возможно, преодолеть это препятствие удастся созданием РНК-вакцин с аналогичным принципом действия, для которых не существует риска интеграции в ДНК-геном хозяйской клетки. Но это уже задачи будущих исследований.
Возможно ли полностью избавиться от ВКЭ, например, уничтожив его основных переносчиков, иксодовых клещей? В свое время такая попытка была сделана с использованием печально известного ДДТ, но последствия массовой обработки лесов сильнейшим ядом были поистине ужасающими.
Читайте также: