Была ли чума в оране

Альбер Камю
(1913—1960)

У Камю чума — главный герой, всемогущий и безжалостный, не оставивший людям никакого выбора, даже на соображения бич ли она Божий, наказание за грехи или просто трагическое стечение обстоятельств. В чуме человек существует, в ней погибает, но в ней и борется с нею и даже побеждает, несмотря на то, что зараза приходит и уходит независимо от его усилий.

Удивительно, что в этом ясном и прозрачном изложении (автор недаром назвал его хроникой) критики увидели прежде всего не ужасающую картину человеческого бедствия, а экзистенциальные идеи по поводу жизни и смерти и стали спорить — верил Камю в Бога или не верил, был апологетом суицида или его противником, почерпнул ли он свои идеи у Достоевского или, наоборот, противопоставил им нечто свое — одно это уже отвращает от подобных толкований, поскольку они нечеловечны, вторичны и не имеют никакого смысла на фоне людского горя, описанного с медицинской точностью и бесстрастием.

Автор, правда, потешил себя философскими играми на романном поле, но вот что привлекло на это поле других игроков, явно уступающих ему в стиле игры?

Хроника, записанная доктором Риэ, повествует о событиях, произошедших в 194… г. в Оране (Алжир), современном городе, 200 тысяч жителей которого занимались главным образом коммерцией.

После нашествия крыс в начале апреля началась чума. Доктор до этих событий успел отправить в санаторий безнадежно больную жену, а с началом их познакомился с парижским журналистом Рамбером, еще одним приезжим — Тарру, иезуитом отцом Панлю, служащим мэрии Граном и комиссионером по продаже вин и ликеров мсье Коттаром, ставшими главными героями хроники.

Доктор Риэ, давно решивший, что дает уверенность только повседневный труд, добился от префектуры согласия на признание факта эпидемии, а затем и на созыв санитарной комиссии. Поскольку форма чумы была необычной, коллега Риэ доктор Кастель взялся за изготовление сыворотки.

Город закрыли, запретили морские купания, выезд из города, переписки и междугородные разговоры. Разрешался только обмен телеграммами. Коммерция тоже скончалась от чумы. В Оран наземным транспортом и с воздуха поступали лишь предметы первой необходимости, за которыми выстраивались длинные очереди. Стала процветать спекуляция, на которой Коттар сколотил себе состояние. Люди, невзирая на опасность, заполняли кинотеатры и кафе, благо алкоголя хватало.

Вскоре к Риэ пришел Тарру с предложением об организации добровольных дружин для оказания превентивной помощи в перенаселенных кварталах, а затем в созданные дружины влились Гран, Рамбер и отец Панлю.

Когда с окраин чума вступила в центр города, пораженные эпидемией кварталы стали оцеплять. Тогда же началась серия пожаров — люди, вернувшись из карантина, поджигали свои собственные дома, вообразив, будто в огне чума умрет.

Ночью на городские ворота совершались вооруженные налеты. Перестало хватать гробов, и трупы просто закапывали во рвах, а затем начали сжигать.

Только благодаря неимоверным усилиям доктора Риэ и его коллег античумной механизм не давал сбоев. Но у борцов с чумой угасли уже не только всякие чувства, но и память.

Чума лишила всех способности любви и даже дружбы. Доктор Риэ считал, что привычка к отчаянию куда хуже, чем само отчаяние.

В сентябре—октябре дружинники уже не в силах были справляться со своей усталостью, ими все больше овладевало странное безразличие и элементарное пренебрежение правилами гигиены.

А тем временем бубонная форма чумы переросла в легочную.

После этого Рамбер передумал бежать из города и сказал друзьям, что если он уедет, ему будет стыдно, и это помешает ему любить ту, которую он оставил, и что вообще стыдно быть счастливым одному.

Вскоре заразился Гран, но на другой день болезнь отступила от него. Выздоровела и девушка, заразившаяся легочной чумой. Помогла, скорее всего, сыворотка Кастеля. Сводки подтвердили, что болезнь стала отступать.

В город вернулся оптимизм, а в конце января префектура объявила, что эпидемию можно считать пресеченной. Начались празднества, танцы на площадях. Тарру стал одной из последних жертв чумы.

В день, когда Риэ потерял друга, доктор получил телеграмму, извещавшую о кончине его жены. Эту весть Риэ принял спокойно. К Рамберу приехала из Парижа его любимая.

Коттар, сойдя с ума от разочарования, что с чумой покончено и ему придется отвечать перед законом за спекуляцию, открыл пальбу с балкона своего дома по прохожим и был арестован полицией.

По мотивам романа режиссером Л. Пуэнсо в 1992 г. был снят одноименный фильм (производство Великобритании, Аргентины и Франции). Действие в нем происходит в южноамериканском городе.

Согласно информации статистического портала Edistat, книгу покупают почти в четыре раза чаще, чем в прошлом году. В Италии, которая в Европе лидирует по количеству заразившихся новым вирусом, за месяц Чума с 71-го места в рейтинге продаж взлетела на 3-е место.

Краткое содержание книги

Роман представляет собой свидетельство очевидца, пережившего эпидемию чумы, разразившейся в 194… году в городе Оране, типичной французской префектуре на алжирском берегу. Повествование ведётся от лица доктора Бернара Риэ, руководившего противочумными мероприятиями в заражённом городе.

Чума приходит в этот город, лишённый растительности и не знающий пения птиц, неожиданно. Все начинается с того, что на улицах и в домах появляются дохлые крысы. Вскоре уже ежедневно их собирают по всему городу тысячами, В первый же день нашествия этих мрачных предвестников беды, ещё не догадываясь о грозящей городу катастрофе, доктор Риэ отправляет свою давно страдающую каким-то недугом жену в горный санаторий. Помогать по хозяйству к нему переезжает его мать.

Первым умер от чумы привратник в доме доктора. Никто в городе пока не подозревает, что обрушившаяся на город болезнь — это чума. Количество заболевших с каждым днём увеличивается. Доктор Риэ заказывает в Париже сыворотку, которая помогает больным, но незначительно, а вскоре и она заканчивается. Префектуре города становится очевидна необходимость объявления карантина. Оран становится закрытым городом.

Однажды вечером доктора вызывает к себе его давний пациент, служащий мэрии по фамилии Гран, которого доктор по причине его бедности лечит бесплатно. Его сосед, Коттар, пытался покончить жизнь самоубийством. Причина, толкнувшая его на этот шаг, Грану не ясна, однако позже он обращает внимание доктора на странное поведение соседа. После этого инцидента Коттар начинает проявлять в общении с людьми необыкновенную любезность, хотя прежде был нелюдимым. У доктора возникает подозрение, что у Коттара нечиста совесть, и теперь он пытается заслужить расположение и любовь окружающих.

Сам Гран — человек пожилой, худощавого телосложения, робкий, с трудом подбирающий слова для выражения своих мыслей. Однако, как потом становится известно доктору, он в течение уже многих лет в свободные от работы часы пишет книгу и мечтает сочинить поистине шедевр. Все эти годы он отшлифовывает одну-единственную, первую фразу.

В начале эпидемии доктор Риэ знакомится с приехавшим из Франции журналистом Раймоном Рамбером и ещё довольно молодым, атлетического сложения человеком со спокойным, пристальным взглядом серых глаз по имени Жан Тарру. Тарру с самого своего приезда в город за несколько недель до разворачивающихся событий ведёт записную книжку, куда подробнейшим образом вносит свои наблюдения за жителями Орана, а затем и за развитием эпидемии. Впоследствии он становится близким другом и соратником доктора и организует из добровольцев санитарные бригады для борьбы с эпидемией.

С момента объявления карантина жители города начинают ощущать себя, словно в тюрьме. Им запрещено отправлять письма, купаться в море, выходить за пределы города, охраняемого вооружёнными стражами. В городе постепенно заканчивается продовольствие, чем пользуются контрабандисты, люди вроде Коттара; возрастает разрыв между бедными, вынужденными влачить нищенское существование, и состоятельными жителями Орана, позволяющими себе покупать на чёрном рынке втридорога продукты питания, роскошествовать в кафе и ресторанах, посещать увеселительные заведения. Никто не знает, как долго продлится весь этот ужас. Люди живут одним днём.

Рамбер, чувствуя себя в Оране чужим, рвётся в Париж к своей жене. Сначала официальными путями, а затем при помощи Коттара и контрабандистов он пытается вырваться из города. Доктор Риэ между тем трудится по двадцать часов в сутки, ухаживая за больными в лазаретах. Видя самоотверженность доктора и Жана Тарру, Рамбер, когда у него появляется реальная возможность покинуть город, отказывается от этого намерения и примыкает к санитарным дружинам Тарру.

В самый разгар эпидемии, уносящей огромное количество жизней, единственным человеком в городе, довольным положением вещей, остаётся Коттар, поскольку, пользуясь эпидемией, сколачивает себе состояние и может не волноваться, что о нем вспомнит полиция и возобновится начатый над ним судебный процесс.

Многие люди, вернувшиеся из специальных карантинных учреждений, потерявшие близких, теряют рассудок и жгут свои собственные жилища, надеясь таким образом остановить распространение эпидемии. В огонь на глазах равнодушных владельцев бросаются мародёры и расхищают все, что только могут унести на себе.

Поначалу погребальные обряды совершаются при соблюдении всех правил. Однако эпидемия приобретает такой размах, что вскоре тела умерших приходится бросать в ров, кладбище уже не может принять всех усопших. Тогда их тела начинают вывозить за город, где и сжигают. Чума свирепствует с весны. В октябре доктор Кастель создаёт сыворотку в самом Оране из того вируса, который овладел городом, ибо этот вирус несколько отличается от классического его варианта. К бубонной чуме добавляется со временем ещё и чума лёгочная.

Сыворотку решают испробовать на безнадёжном больном, сыне следователя Отона. Доктор Риэ и его друзья несколько часов подряд наблюдают агонию ребёнка. Его не удаётся спасти. Они тяжело переживают эту смерть, гибель безгрешного существа. Однако с наступлением зимы, в начале января, все чаще и чаще начинают повторяться случаи выздоровления больных, так происходит, например, и с Граном. Со временем становится очевидным, что чума начинает разжимать когти и, обессилев, выпускать жертвы из своих объятий. Эпидемия идёт на убыль.

Жители города сначала воспринимают это событие самым противоречивым образом. От радостного возбуждения их бросает в уныние. Они ещё не вполне верят в своё спасение. Коттар в этот период тесно общается с доктором Риэ и с Тарру, с которым ведёт откровенные беседы о том, что, когда закончится эпидемия, люди отвернутся от него, Коттара. В дневнике Тарру последние строки, уже неразборчивым почерком, посвящены именно ему. Неожиданно Тарру заболевает, причём обоими видами чумы одновременно. Доктору не удаётся спасти своего друга.

Однажды февральским утром город, наконец объявленный открытым, ликует и празднует окончание страшного периода. Многие, однако, чувствуют, что никогда не станут прежними. Чума внесла в их характер новую черту — некоторую отрешённость.

Однажды доктор Риэ, направляясь к Грану, видит, как Коттар в состоянии помешательства стреляет по прохожим из своего окна. Полиции с трудом удаётся его обезвредить. Гран же возобновляет написание книги, рукопись которой приказал сжечь во время своей болезни.

Доктор Риэ, вернувшись домой, получает телеграмму, в которой говорится о кончине его жены. Ему очень больно, но он осознает, что в его страдании отсутствует нечаянность. Та же непрекращающаяся боль мучила его в течение нескольких последних месяцев. Вслушиваясь в радостные крики, доносящиеся с улицы, он думает о том, что любая радость находится под угрозой. Микроб чумы никогда не умирает, он десятилетиями способен дремать, а затем может наступить такой день, когда чума вновь пробудит крыс и пошлёт их околевать на улицы счастливого города.

Цитаты из книги

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Родился писатель осенью 1913 года в Алжире. С началом Первой мировой войны отец мальчика погиб, и забота о семье легла на материнские плечи.

Когда Альбер подрос, он получил стипендию в местном лицее, а после его окончания продолжил учебу в Оранском университете.

В начале 40-х писатель переезжает во Францию, где сотрудничает с Движением Сопротивления. Примечательно, что в отличие от СССР, в котором борьба с фашизмом была единственным способом для людей выжить, во Франции гитлеровцы вели себя более толерантно, и многие французы поддерживали их. Участие в Сопротивлении приравнивалось к подписанию смертного приговора исамому себе, и не многие французы рисковали своим благополучием и присоединялись к нему.

Жизнь этого человека оборвалась в январе 1960 года, когда он попал в автомобильную аварию. Похоронили Альбера Камю на Лурмаренском кладбище на юге Франции.

Предыстория романа

Идея написать роман о фашизме, возникла у Камю еще в начале 40-х, когда он преподавал в Оране. Однако работу над романом начал только в 1943-м Альбер Камю.

Композиция романа по главам

Язык произведения довольно сух и лишен эмоций, ведь это роман-хроника, состоящий из записей доктора Бернара Риэ и приехавшего незадолго до начала эпидемии Жана Тарру.

Всего роман состоит из 5 глав, каждая из которых иллюстрирует определенное эмоционально состояние людей по отношению к чуме:

Главные герои романа

Стоит сначала рассмотреть главных действующих лиц романа, прежде чем начать краткий пересказ содержания.

Чума (Камю Альбер акцентировал на этом внимание) является главной героиней произведения.

Противоположностью доктора является молодой журналист из Парижа Раймон Рамбер. Несмотря на многое пережитое (воевал в Испании), репортер остается очень эмоциональным человеком. Случайно оказавшись в зачумленном городе, он пытается выбраться из него ради возвращения к любимой супруге.

Еще один яркий персонаж - Жан Тарру. Он с детства рос в достатке, но, осознав, что другие живут хуже, решил посвятить свою жизнь помощи им. Спустя время Тарру обнаруживает, что своими попытками помочь он часто делал еще хуже. Несмотря на горькое разочарование, с приходом чумы Тарру оставляет свои философствования и организовывает первый добровольческий медицинский отряд, помогающий бороться с заразой. В конечном итоге этот герой гибнет от чумы в преддверии победы над ней.

Отец Панлю. Этот образ воплощает в себе все нюансы христианского мировоззрения. Поначалу он трактует эпидемию как Господнее наказание за грехи жителей города. Однако со временем оказывается, что от заразы гибнут и невинные дети, и старые грешники. Несмотря на это, священник не теряет своей веры и принимает происходящее со смирением. Он становится помощником атеиста Риэ и заботится о больных, не жалея сил. Заболев, священник отказывается от лечения и принимает смерть с распятием в руках.

Второстепенные герои

Мелкий внештатный работник мэрии, 50-летний Жозеф Гран совсем не похож на героя. В обычной обстановке он - классический неудачник, не способный приспособится к жизни. Из-за этого он беден и брошен супругой. Роман всей его жизни так и остается на уровне первой фразы об амазонке. Однако в момент общей беды в этом маленьком человеке просыпается мужество. Он - герой, но не из тех, кто бросается грудью на амбразуру. Грану во время хаоса эпидемии удается сохранить спокойствие и продолжать день за днем регулировать работу дружин. Заболев чумой, он чудом выздоравливает, и это происшествие становится началом победы над заболеванием.

Контрабандист Коттар – яркий пример тех людей, которым несчастья только на руку. Пока все гибнут от эпидемии, он радуется наступившему хаосу, из-за которого избегает тюрьмы. Ему удается сколотить состояние во время страшного несчастья, однако внутренняя пустота и одиночество приводят его к сумасшествию. В начале романа он пытается повеситься, но эта суицидальная попытка более похожа на крик о помощи. За его показным равнодушием скрывается одиночество, с которым герой так и не справляется.

Есть в романе и несколько женских образов. В первую очередь это супруга доктора - самоотверженная женщина, до последнего старающаяся не волновать мужа и скрывающая ухудшение своего здоровья.

Такой же достойной выглядит и мать Риэ. Она проявляет доброту и заботу к сыну и его друзьям. Недаром Тарру восхищается ею в своих записях.

Еще в романе упоминается верная супруга Рамбера, дожидавшаяся мужа все время, пока он был заперт на карантине.

Итак, I глава. В ней рассказывается об алжирском приморском городе Оране.

В начале апреля доктор находит на ступеньках своего дома мертвую крысу, а позже еще одну. Проводив супругу на поезд (она уезжает лечиться в санаторий), Риэ обсуждает с местным следователем увеличение количества крыс в городе. Во второй половине дня доктор дает интервью корреспонденту из Парижа Рамберу.

Через несколько дней крысы в городе стали выползать из своих нор целыми стаями и гибнуть. Их количество столь возросло, что только за один день был сожжен 6 231 крысиный трупик.

Вскоре сторож из дома доктора заболел странным недугом и умер. К тому времени крысы исчезли, а люди стали болеть неизвестной лихорадкой с летальным исходом. Риэ собирает коллег, чтобы выяснить, что это за болезнь. Результат анализов показывают, что это необычного вида чума.

Власти города не спешили реагировать на эпидемию, и только стараниями Риэ удалось заставить их провести профилактические меры. А тем временем количество смертей достигает 30 за день, и лишь тогда город закрывают на карантин.

II глава. Даже после начала карантина горожане не могли никак осознать реальности происходящего. Однако когда количество умерших превысило несколько сотен, они начали бояться. Многих жителей отправили в отпуск за свой счет, бензин и продукты первой необходимости продавались лимитировано. Многие магазины закрывались, и только кафе процветали.

В конце первого месяца карантина к доктору пришел журналист Рамбер и попросил помочь ему выехать из города. Риэ не смог посодействовать парню, и тот стал искать другие пути через контрабандиста Коттара.

Тем временем от заразы в день умирало более 100 человек. Чтобы навести порядок, Тарру уговаривает Риэ организовать санитарные группы. Рамбер, ожидая возможности сбежать из города, тоже начинает работать в санитарных дружинах.

III глава. В городе участились случаи мародерства. Бедняки больше страдали, нежели богачи, однако чума не щадила никого. Гробов не хватало, и тела умерших начали сжигать. Люди были в отчаяньи.

IV глава. Чума продолжает свирепствовать. Рамбер, получив возможность сбежать из города, но, воодушевленный примером доктора, остается работать в санитарных дружинах, переписываясь с супругой. В городе разработана новая противочумная вакцина, однако она не помогает. Вскоре умирает священник Панлю. Гран заболевает, но внезапно выздоравливает, а за ним еще несколько больных, и становится ясно, что эпидемия идет на спад.

V глава. Вопреки постепенному отступлению чумы, жители города не могли поверить в это. Однако в преддвериие победы над чумой заболел и умер Тарру, что подкосило доктора даже более, нежели последующее известие о смерти жены в санатории.

В феврале с города был снят карантин, и люди радовались, встретившись с родными после долгой разлуки. Доктор же продолжал работать и размышлял о том, что вирус чумы не убит и способен вернуться в любой момент.

Символы в романе

Самым главным символом в романе-притче является сама чума. Ее распространение происходит вопреки всем законам логики и справедливости. Она не щадит никого: умирают и благородный мечтатель Тарру, и честный священник Панлю. В то же время старик Гран выздоравливает, а контрабандист Коттар не заболел вовсе. В узком понимании чума – это фашизм, едва не погубивший Европу. Однако Камю предлагал понимать ее как символ глобального неистребимого зла, которое всегда рядом, готовое напасть, и с которым нужно бороться постоянно.

Еще символичны предвестники чумы – крысы.

Экранизация

Несмотря на популярность романа, экранизировали его только в 1992 году.

Новости о ежедневном росте числа инфицированных коронавирусом не радуют. Если бросить взгляд в историю, станет ясно, что и люди более ранних эпох сталкивались со вспышками эпидемий и стремительного распространения заразных болезней.

Вы в недавнее время не посещали регионы повышенного риска, такие как китайская провинция Хубэй, Венеция или Ломбардия? Не важно! По телевизору показывают людей в масках в общественных местах, перекрытые улицы, закрытые здания и офисы, изолированные боксы для зараженных и круизные лайнеры на карантине. Мир явно охватил страх, что из поначалу локальной эпидемии может развиться неконтролируемая пандемия.

Закрытие города и обязательное извещение

Разновидность чумы, эпидемия которой началась в Монголии в 1325 году, в 1347 году через китайский Шелковый путь проникла из Восточной Азии в регион Черного моря — на Крымский полуостров, в лагерь татар, которые осаждали генуэзскую Кафу (сегодня — Феодосия). Трупы скончавшихся от чумы татары катапультировали в осажденный город, и таким образом быстро распространяющаяся зараза с моряками попала на генуэзские торговые суда, а с ними — в Константинополь, Мессину на Сицилии, Венецию и Пизу, а также во французский портовый город Марсель. Чума неустанно продвигалась дальше — в Неаполь, Флоренцию и Рим, она была завезена в ряд областей Франции и остальной Европы.

Чтобы совладать со вспышкой эпидемии чумы, закрывались городские ворота, а жители с признаками болезни должны были являться в магистрат. Больных либо изолировали в их собственных домах, либо помещали в чумные госпитали.

Уксус как средство для дезинфекции и отпугивания насекомых

Узнать, как мыслили снова и снова сталкивавшихся с эпидемиями чумы медики Средневековья, можно из труда Consilium de Peste, написанного в первой половине XV века итальянским врачом Саладином Ферро фон Асколи (Saladin Ferro von Ascoli). Розмари Дилг-Франк (Rosemarie Dilg-Frank) перевела его в рамках диссертации по истории фармацевтики.

Кроме этого, необходимо было протирать уксусом лицо и нос, еду тоже рекомендовалось готовить с уксусом, а напитки — с кислыми соками лимона или граната.

В многочисленных врачебных книгах раннего Нового времени Acetum prophylacticum, Acetum Antisepticum или Acetum aromaticum фигурируют как средство для профилактики чумы и других заразных болезней. Смешанный с эфирными маслами уксус использовался для предотвращения заражения. С одной стороны, ароматические уксусные растворы рассматривались как репелленты, а с другой, из-за уксусной кислоты, — как предшественник дезинфицирующих средств.

Изоляция и карантин

В Венеции в 1486 году был основан первый государственный орган здравоохранения — Магистрат для здоровья (Magistrato alla Sanità), который во время вспышки чумы имел право вводить жесткие меры. Здесь принимались правила организации лазаретов, ограничения торговли, размещения иноземцев, общения с бродягами, издавались предписания для врачей и аптекарей.

Показательный пример работы этого венецианского органа дает медик и гигиенист Эрнст Роденвальдт (Ernst Rodenwaldt, 1878-1965) в своей работе об истории искоренения чумы в Венеции в XVI веке. Ключевым моментом в защите от чумы была изоляция больных в лазарете, а также обеззараживание в течение 40 дней товаров, к которым, как считалось, могли пристать возбудители заболевания. Прибывающие иноземцы, а также животные с длинной шерстью должны были помещаться на 40-дневный карантин, прежде чем им разрешалось въезжать в Венецию.

Рулоны тканей, ковры, одежда, шкуры, шерсть, кожа, перья и перины должны были проветриваться на протяжении нескольких недель, причем каждый день их переворачивали. Товары на продажу вынимали и тюков и мешков и проветривали, животных с короткой шерстью окунали в воду на отмели у берега, птицу опрыскивали уксусом.

Особенно строгие меры касались обращения с личными вещами скончавшихся от чумы, если они не уничтожались, как матрасы, покрывала или одежда. В домах жертв чумы жгли сильно пахнущие смеси из мирры, смолы и серы, прежде чем помещение снова отдавалось под жилье.

Во время вспышек других инфекционных заболеваний, например, холеры, в более поздние века принимались схожие меры.

Обязательные извещение и регистрация, обязательные изоляция и карантин, обеззараживающие мероприятия, а также ношение масок и защитной одежды — и сегодня это неотъемлемые меры защиты от инфекционных заболеваний, против которых не существует ни профилактической вакцины, ни действенного лекарства.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

Во время последней вспышки чумы в столице под угрозой заражения оказались постояльцы "Националя" и всё руководство Наркомздрава.

В апреле 1885 года родился Симон Горелик. Внимательность и дотошность этого столичного врача позволили быстро остановить последнюю в истории вспышку чумы в Москве в 1939 году. Со времён екатерининской эпохи эта смертельная болезнь никогда не была настолько близко к стенам Кремля, как в тот декабрьский день, когда из Саратова на конференцию Наркомата здравоохранения приехал микробиолог, заражённый самой опасной и трудно диагностируемой формой чумы — лёгочной.

В 1926 году штамм чумы, названный EV (инициалы умершего человека), был получен от скончавшегося больного в Мадагаскаре. На основе этого штамма в 30-е годы во многих странах мира началось создание противочумной вакцины. Тогда же штамм попал в СССР, где также начались работы над созданием вакцины от болезни, веками наводившей ужас на человечество.

Исследования вакцины велись в Государственном институте микробиологии и эпидемиологии Юго-Востока СССР в Саратове (ныне НИИ "Микроб"). Ведущую роль в этих исследованиях играли авторитетные в СССР специалисты по чуме Евгения Коробкова и Виктор Туманский. В состав комиссии, курировавшей испытания, вошёл также микробиолог Абрам Берлин.

Опыты, проведённые на морских свинках, подтвердили, что разработанная вакцина весьма эффективна. На следующем этапе исследований добровольцы из числа научных сотрудников сами привились полученной вакциной. И вновь испытание было признано успешным. Однако возникла проблема.

Созданная вакцина защищала организм от возбудителей бубонной чумы, но было совершенно не ясно, может ли она противостоять лёгочной форме чумы. По ряду параметров она была даже страшнее бубонной. Во-первых, она была ещё более заразной. Во-вторых, её было значительно труднее диагностировать.

В 1939 году испытания в Саратове продолжились, но на этот раз уже по лёгочной чуме. Правда, возникла проблема. Морских свинок оказалось весьма непросто заразить этим заболеванием. Закапывание бактериальной культуры в нос оказалось неэффективным. Тогда решено было использовать особые пульверизаторы. Работы проводились в специальном боксе, призванном защитить экспериментаторов от случайного заражения. Однако уберечься не удалось.

Чума у стен Кремля

В декабре 1939 года Абрам Берлин был отправлен в Москву. Он должен был выступить перед коллегией Наркомздрава с докладом об эффективности их исследований в Саратове. Уважаемому специалисту выделили номер в престижной гостинице "Националь". Отель в сотне-другой метров от Кремля и в те времена предназначался не для простых смертных. Там жили особо привилегированные иностранцы и разного рода заслуженные деятели Советского Союза во время поездок в Москву. Соответственно, и обслуживание там было статусным, как в лучших "капиталистических" гостиницах.

В "Национале" Берлин вызвал парикмахера, был побрит, а затем отправился на заседание коллегии Наркомздрава. Коллегия — это не просто какая-то комиссия, а руководящий орган наркомата, в который входили и нарком, и его заместители, и всё остальное высшее руководство ведомства.

Вернувшись после выступления в гостиницу, Берлин почувствовал себя плохо. Началась лихорадка, сильная боль в груди, состояние ухудшалось с каждым часом. К постояльцу вызвали врача. Однако лёгочную форму чумы, как уже говорилось, не так просто распознать без специальных бактериологических исследований. Прибывший на вызов врач поставил самый логичный диагноз из всех, какие только могли быть при подобных симптомах, — "крупозное воспаление лёгких". Больного отправили в Ново-Екатерининскую больницу на Страстном бульваре.

Прибывшего пациента осмотрел врач Симон Горелик, человек с весьма интересной судьбой. Сын богатого купца-лесопромышленника, который сочувствовал революции и щедро одаривал подпольщиков средствами. Все дети Горелика-старшего, включая Симона, получили образование в престижных европейских университетах. Симон учился медицине во Франции и Швейцарии. Земляком и мужем его родной сестры был старый большевик Григорий Шкловский, в дореволюционные годы входивший в число самых близких Ленину людей.

Горелик был опытным доктором, но пациент его немало озадачил. С одной стороны, симптомы больного действительно напоминали крупозное воспаление лёгких. С другой — в наличии не было одного из важных признаков болезни.

Крупозная пневмония и лёгочная чума обладают схожими симптомами. И в том и в другом случае заболевание характеризуется стремительным началом и таким же стремительным прогрессированием. У больного резко повышается температура, появляются боли в груди, одышка и кашель, сопровождаемый характерной мокротой. Отличие заключается в том, что у больного чумой выраженных изменений в лёгких практически не происходит, тогда как при крупозном воспалении они являются характерным признаком. И у больного Берлина отсутствовал именно этот последний характерный симптом.

Тогда Горелик догадался сделать то, что не пришло в голову первому врачу, — выяснить конкретную специфику деятельности пациента. Берлин, периодически впадавший в забытьё, успел сообщить, что работает в закрытом институте над вакциной от чумы. Пазл сложился, и, ставя пациенту диагноз, Горелик одновременно подписывал смертный приговор самому себе. Осматривая пациента и прослушивая его лёгкие, он просто не мог не заразиться.

Стоит отдать должное мужеству врача. Он не запаниковал, а сразу же отдал ряд грамотных распоряжений. Прежде всего — изолировать его вместе с больным в помещении, куда не будет доступа посторонним. Проследить, чтобы никто не покидал больницу, и сообщить о диагнозе в Наркомздрав.

Ситуация по всем параметрам была из ряда вон выходящей. В нескольких метрах от Кремля несколько дней находился человек с чрезвычайно заразной болезнью. Лёгочная чума передаётся воздушно-капельным путём при простом общении. При этом болезнь отличается 100-процентной смертностью (стрептомицин, который эффективно лечит чуму, был открыт только в 1943 году) и крайне быстрым течением — больной умирает за один-три дня.

Всем оказавшимся в больнице тут же было приказано оставаться на местах и не покидать её стен. Вскоре она была оцеплена внутренними войсками, посты расставили возле всех входов и выходов. Аналогичные меры были приняты и в гостинице "Националь". Начались поиски всех, с кем за несколько дней мог контактировать больной. На всякий случай на карантин отправили всю бригаду поезда, которым Берлин ехал из Саратова в Москву, а также всех его попутчиков, кого удалось разыскать, и врача, который первым осматривал больного в гостинице.

Поскольку перед ухудшением самочувствия Берлин выступал перед коллегией Наркомздрава, под угрозой заражения страшной болезнью оказалось всё медицинское руководство Советского Союза: сам нарком Георгий Митерёв (всего три месяца назад возглавивший ведомство), руководители отделов и так далее. Все они также были отправлены на карантин, единственным из руководителей наркомата, оставшимся на свободе, оказался заместитель Митерёва, пропустивший заседание.

Берлин скончался в тот период, когда противочумные мероприятия только начинали разворачиваться. Чтобы исключить вероятность ошибки, необходимо было провести вскрытие. Ответственную миссию возложили на одного из самых авторитетных патологоанатомов Советского Союза — Якова Рапопорта. Одетый в костюм химзащиты патологоанатом проводил вскрытие прямо в комнате, где умер больной. Бактериологические исследования подтвердили, что больной умер от чумы. Рапопорт вспоминал, что слухи среди врачей распространились очень быстро, и в первое время после смерти Берлина по Москве прокатилась волна панических настроений среди медиков. Едва он вернулся после вскрытия тела Берлина, как его опять отправили на вскрытие в другую больницу. Там врач, увидевший у скончавшегося пациента сыпь на теле, перепугался и поднял панику, будучи уверенным, что тот тоже умер от чумы. Однако второй случай не подтвердился, и вскоре волна паники пошла на спад.

Жертвами последней вспышки чумы в Москве стали три человека. Вслед за Берлиным умер Горелик, который поставил страшный диагноз и своему пациенту, и самому себе. Третьим скончался тот самый парикмахер, который брил Берлина после приезда в столицу. Через несколько дней, по истечении характерного для чумы инкубационного периода, карантин сняли, все "подозреваемые" вернулись к привычному образу жизни.

Благодаря счастливому стечению обстоятельств, дотошности Горелика и быстро принятым противоэпидемическим мерам последняя вспышка чумы в Москве была пресечена в зародыше.