Чума по реальным событиям

Согласно информации статистического портала Edistat, книгу покупают почти в четыре раза чаще, чем в прошлом году. В Италии, которая в Европе лидирует по количеству заразившихся новым вирусом, за месяц Чума с 71-го места в рейтинге продаж взлетела на 3-е место.

Краткое содержание книги

Роман представляет собой свидетельство очевидца, пережившего эпидемию чумы, разразившейся в 194… году в городе Оране, типичной французской префектуре на алжирском берегу. Повествование ведётся от лица доктора Бернара Риэ, руководившего противочумными мероприятиями в заражённом городе.

Чума приходит в этот город, лишённый растительности и не знающий пения птиц, неожиданно. Все начинается с того, что на улицах и в домах появляются дохлые крысы. Вскоре уже ежедневно их собирают по всему городу тысячами, В первый же день нашествия этих мрачных предвестников беды, ещё не догадываясь о грозящей городу катастрофе, доктор Риэ отправляет свою давно страдающую каким-то недугом жену в горный санаторий. Помогать по хозяйству к нему переезжает его мать.

Первым умер от чумы привратник в доме доктора. Никто в городе пока не подозревает, что обрушившаяся на город болезнь — это чума. Количество заболевших с каждым днём увеличивается. Доктор Риэ заказывает в Париже сыворотку, которая помогает больным, но незначительно, а вскоре и она заканчивается. Префектуре города становится очевидна необходимость объявления карантина. Оран становится закрытым городом.

Однажды вечером доктора вызывает к себе его давний пациент, служащий мэрии по фамилии Гран, которого доктор по причине его бедности лечит бесплатно. Его сосед, Коттар, пытался покончить жизнь самоубийством. Причина, толкнувшая его на этот шаг, Грану не ясна, однако позже он обращает внимание доктора на странное поведение соседа. После этого инцидента Коттар начинает проявлять в общении с людьми необыкновенную любезность, хотя прежде был нелюдимым. У доктора возникает подозрение, что у Коттара нечиста совесть, и теперь он пытается заслужить расположение и любовь окружающих.

Сам Гран — человек пожилой, худощавого телосложения, робкий, с трудом подбирающий слова для выражения своих мыслей. Однако, как потом становится известно доктору, он в течение уже многих лет в свободные от работы часы пишет книгу и мечтает сочинить поистине шедевр. Все эти годы он отшлифовывает одну-единственную, первую фразу.

В начале эпидемии доктор Риэ знакомится с приехавшим из Франции журналистом Раймоном Рамбером и ещё довольно молодым, атлетического сложения человеком со спокойным, пристальным взглядом серых глаз по имени Жан Тарру. Тарру с самого своего приезда в город за несколько недель до разворачивающихся событий ведёт записную книжку, куда подробнейшим образом вносит свои наблюдения за жителями Орана, а затем и за развитием эпидемии. Впоследствии он становится близким другом и соратником доктора и организует из добровольцев санитарные бригады для борьбы с эпидемией.

С момента объявления карантина жители города начинают ощущать себя, словно в тюрьме. Им запрещено отправлять письма, купаться в море, выходить за пределы города, охраняемого вооружёнными стражами. В городе постепенно заканчивается продовольствие, чем пользуются контрабандисты, люди вроде Коттара; возрастает разрыв между бедными, вынужденными влачить нищенское существование, и состоятельными жителями Орана, позволяющими себе покупать на чёрном рынке втридорога продукты питания, роскошествовать в кафе и ресторанах, посещать увеселительные заведения. Никто не знает, как долго продлится весь этот ужас. Люди живут одним днём.

Рамбер, чувствуя себя в Оране чужим, рвётся в Париж к своей жене. Сначала официальными путями, а затем при помощи Коттара и контрабандистов он пытается вырваться из города. Доктор Риэ между тем трудится по двадцать часов в сутки, ухаживая за больными в лазаретах. Видя самоотверженность доктора и Жана Тарру, Рамбер, когда у него появляется реальная возможность покинуть город, отказывается от этого намерения и примыкает к санитарным дружинам Тарру.

В самый разгар эпидемии, уносящей огромное количество жизней, единственным человеком в городе, довольным положением вещей, остаётся Коттар, поскольку, пользуясь эпидемией, сколачивает себе состояние и может не волноваться, что о нем вспомнит полиция и возобновится начатый над ним судебный процесс.

Многие люди, вернувшиеся из специальных карантинных учреждений, потерявшие близких, теряют рассудок и жгут свои собственные жилища, надеясь таким образом остановить распространение эпидемии. В огонь на глазах равнодушных владельцев бросаются мародёры и расхищают все, что только могут унести на себе.

Поначалу погребальные обряды совершаются при соблюдении всех правил. Однако эпидемия приобретает такой размах, что вскоре тела умерших приходится бросать в ров, кладбище уже не может принять всех усопших. Тогда их тела начинают вывозить за город, где и сжигают. Чума свирепствует с весны. В октябре доктор Кастель создаёт сыворотку в самом Оране из того вируса, который овладел городом, ибо этот вирус несколько отличается от классического его варианта. К бубонной чуме добавляется со временем ещё и чума лёгочная.

Сыворотку решают испробовать на безнадёжном больном, сыне следователя Отона. Доктор Риэ и его друзья несколько часов подряд наблюдают агонию ребёнка. Его не удаётся спасти. Они тяжело переживают эту смерть, гибель безгрешного существа. Однако с наступлением зимы, в начале января, все чаще и чаще начинают повторяться случаи выздоровления больных, так происходит, например, и с Граном. Со временем становится очевидным, что чума начинает разжимать когти и, обессилев, выпускать жертвы из своих объятий. Эпидемия идёт на убыль.

Жители города сначала воспринимают это событие самым противоречивым образом. От радостного возбуждения их бросает в уныние. Они ещё не вполне верят в своё спасение. Коттар в этот период тесно общается с доктором Риэ и с Тарру, с которым ведёт откровенные беседы о том, что, когда закончится эпидемия, люди отвернутся от него, Коттара. В дневнике Тарру последние строки, уже неразборчивым почерком, посвящены именно ему. Неожиданно Тарру заболевает, причём обоими видами чумы одновременно. Доктору не удаётся спасти своего друга.

Однажды февральским утром город, наконец объявленный открытым, ликует и празднует окончание страшного периода. Многие, однако, чувствуют, что никогда не станут прежними. Чума внесла в их характер новую черту — некоторую отрешённость.

Однажды доктор Риэ, направляясь к Грану, видит, как Коттар в состоянии помешательства стреляет по прохожим из своего окна. Полиции с трудом удаётся его обезвредить. Гран же возобновляет написание книги, рукопись которой приказал сжечь во время своей болезни.

Доктор Риэ, вернувшись домой, получает телеграмму, в которой говорится о кончине его жены. Ему очень больно, но он осознает, что в его страдании отсутствует нечаянность. Та же непрекращающаяся боль мучила его в течение нескольких последних месяцев. Вслушиваясь в радостные крики, доносящиеся с улицы, он думает о том, что любая радость находится под угрозой. Микроб чумы никогда не умирает, он десятилетиями способен дремать, а затем может наступить такой день, когда чума вновь пробудит крыс и пошлёт их околевать на улицы счастливого города.

Цитаты из книги

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

​На фоне пандемии коронавируса 2020 года в обществе проснулся интерес к аналогичным событиям, имевшим место в прошлом. При этом выяснилось, что многие довольно смутно представляют себе историю собственного государства.

При обсуждении великих эпидемий прошлого в Рунете довольно часто звучит мнение, что Россия пострадала от буйства инфекций меньше, чем, к примеру, страны Европы. Утверждается, например, что эпидемии чумы, уничтожавшие от 30 до 60 процентов населения Старого Света, практически не сказались на России.

Это неверно. Чума не просто нанесла серьезный ущерб, но и изменила ход истории Российского государства.

Вместе с тем эпидемия в Киеве была локальной вспышкой, не получившей серьезного распространения. Более суровые испытания были впереди.

Начавшись в Монголии, эпидемия шла на Запад вместе с купцами и воинами. Добравшись до Золотой Орды, зараза через Крым добралась в итальянские земли, а затем охватила весь Старый Свет.

Парадокс состоит в том, что на пути в Европу чума лишь слегка затронула русские земли, несмотря на зависимость Руси от Золотой Орды.

На обратном пути в Новгород владыка почувствовал себя плохо. Он скончался в обители Архангела, при устье реки Узы, впадающей в Шелонь, 3 июля 1352 году.

Гибель великого князя и его наследников

Вслед за Псковом эпидемия поразила и Новгород. Белоозеро и Глухов вымерли почти полностью.

В конце концов чума дошла до Москвы. Главной ее жертвой стал сын Ивана Калиты, великий князь Московский Симеон Гордый. Он умер 27 апреля 1353 года, находясь в полном отчаянии. Князя страшила не собственная смерть, а то, что в марте 1353 года чума унесла жизни двух его маленьких сыновей — Ивана и Симеона. В итоге умирающий Симеон Гордый написал завещание, не имевшее аналогов — власть и все свое имущество он завещал жене для передачи сыну, в том случае, если супруга является беременной.

Надежды князя не оправдались, княгиня Мария Александровна не была беременной. В итоге власть перешла к брату Симеона Ивану Ивановичу Красному, чей сын Дмитрий Иванович разобьет ордынцев в Куликовской битве и получит прозвище Донской.

В 1654 году на Россию обрушилась новая масштабная эпидемия чумы, охватившая Москву и целый ряд других русских городов. По сути, в течение трех лет страна пережила две вспышки заболевания — первая охватила Москву, центральную часть России, затем распространилась на Казань и Астрахань. Вторая вспышка в 1656-1657 годах затронула низовья Волги, Смоленск и снова Казань.

Царь Алексей Михайлович находился с войскам, а его жену и детей патриарх Никон уже после первых смертей в Москве вывез в Троице-Сергиев монастырь. Там же спасались и другие представители знати.

Вскоре в Москве начались паника и массовое бегство. Для нераспространения заразы дороги, ведущие из города, блокировали войсками. В самой столице все погрузилось в хаос: на улицах валялись трупы умерших, банды мародеров, которые не боялись ни стражи, ни чумы, грабили брошенные дома элиты и торговые лавки. Бежавшие из Москвы купцы и ремесленники приносили болезнь в другие города.

Спад эпидемии в столице наметился в конце осени 1654 года. Но представители элиты в Москву не спешили. Патриарх прибыл лишь 3 февраля 1655 года, царь Алексей Михайлович — неделей позже.

Данные о жертвах в различных источниках крайне противоречивы, однако современники заявляли, что смертность была чрезвычайно высокой. В масштабах страны речь может идти о сотнях тысяч человек.

В 1770 году, в период русско-турецкой войны, вместе с товарами и трофеями из Османской империи в город пришла чума.

Город к тому времени перестал быть столичным, а потому чрезвычайных мер для борьбы с чумой сразу принято не было. Более того, главнокомандующий Пётр Салтыков, московский гражданский губернатор Иван Юшков и обер-полицмейстер Николай Бахметев предпочли вообще уехать из города. Среди москвичей прошел слух, что избавить от чумы может прикосновение к Боголюбской иконе Божьей матери. У храма, где находилась икона, началось столпотворение. Московский архиепископ Амвросий, понимая, что это может не спасти, а погубить москвичей, запретил молебны, а икону повелел спрятать подальше от глаз страждущих.

15 сентября 1771 года недовольные верующие подняли бунт, который быстро превратился в вооруженное восстание. 16 сентября мятежники схватили и убили архиепископа Амвросия. Начались грабежи и погромы, коснувшиеся в том числе больниц и карантинных домов. Врачей, пытавшихся остановить эпидемию, зверски избивали. Московский гарнизон во главе с генерал-поручиком Петром Еропкиным с огромным трудом отразил атаку на Кремль. Остановить бунт удалось лишь после того, как были убиты около 100 мятежников.

Согласно отчётам, предоставленным Орловым в Государственном совете, с момента начала эпидемии до конца ноября 1771 года в Москве от чумы умерло порядка 50 тысяч человек.

С развитием медицины вспышки чумы в регионах центральной России удалось прекратить. Что касается южных областей и Средней Азии, то там это заболевание было взято под устойчивый контроль в период СССР с созданием имеющей широкие полномочия санитарно-эпидемиологической службы.

9 апреля 2020 16:25

Через огромную вьюжную пустыню, высвечивая фарами дрожащее пятно, подвижный вихрь снега, идет состав из товарных вагонов. Медленно, долго. Минует заваленный сугробами, едва видный под снегом город. Растворяется в снежной мгле.

Длинное одноэтажное здание на отшибе у целого света занесено снегом. В нескольких окнах виден мутный свет. Запорошенная вывеска — названия не разобрать.

На вахте возле железной печки сидит старуха-татарка в повязанной низко на лбу косынке и большом платке поверх. Отрезает острым маленьким ножом маленькие кусочки вяленого мяса, беззубо жует. Взгляд бессмысленно-сосредоточенный.

В боксе сидит Рудольф Иванович Майер. Он в защитном костюме, в маске. Лица не видно. Руки в перчатках. Рассеивает длинной иглой культуру по чашкам Петри. Спиртовка горит, вздрагивая от каждого его движения. А движения плавные, магические.

Длинно и настойчиво звонит телефон на столе перед вахтершей. Она не спешит снимать трубку.

— У, шайтан, кричит, орет. — ворчит старуха. Телефон не унимается. Она снимает трубку:

— Лаблатор! Ночь, говорят, ночь! Что кричишь? Нет никого. Не могу писать, нет. Майер есть! Сиди тут. Сиди, говорят!

Старуха идет в глубину коридора, стучит в дальнюю дверь, кричит:

— Майер! Телефон! Москва тебе зовет! Иди!

Она дергает дверь, но дверь заперта. Она снова стучит, кричит:

— Майер! Иди! Начальник сердитый тебе зовет!

Майер в боксе отложил иглу, замер. Стук раздражает его.

— Сейчас! Сейчас! — голос глухо звучит из-под маски. Маска чуть сдвинулась, слетел уплотнитель под подбородком.

Старуха услышала, пошла к телефону, в трубку громко прокричала:

— Сиди жди, говорят тебе.

Майер в предбаннике снимает перчатки, маску, противочумный костюм, подтирает что-то, наконец, бегом к телефону.

— Извините, был в боксе. Да, да, ночные опыты. Всеволод Александрович, я не готов. Да, да, в принципе. Полная уверенность. Но мне нужно еще полтора-два месяца. Да, полтора. Но я не готов к докладу. Ну, если вы так ставите вопрос. Но считаю доклад преждевременным. Снимаю с себя ответственность. Да, да, до свидания.

Раздраженно кладет трубку. Старуха внимательно смотрит на Майера:

— На мене кричит, на тебе кричит. Шайтан, сердитый начальник. Кушай! — протягивает на ноже кусок вяленого мяса. Майер машет рукой:

— Нет, спасибо, Галя, — автоматически берет кусок и жует.

— Спать иди. Домой! Зачем сидеть?

Утро еще не просветлело, окно темное. Осторожный звонок в дверь. Молодая женщина зажигает маленькую лампочку, бесшумно встает, идет к двери. Ребенок спит.

Рудольф пришел к своей тайной подруге Анне Анатольевне. В заснеженном полушубке, только шапку стащил.

— Что-то случилось? — испуганно замахала ресницами Аня. Рудольф расстегнул полушубок.

— Ничего особенного. Сегодня ночью меня вызвали в Москву. На доклад в коллегию. Работа еще не закончена. Глупость какая-то. Но слушать ничего не хотят. Вынь да положь. Я еду, Анюта. Пришел сказать.

— Вечером. Я опыт прервал. Сделать кое-что надо.

— Уже договорился. Савелова с ней неделю побудет.

— Всё то же. Спать не ложилась. Сидит в кресле, глаза в одну точку.

Аня кладет ладонь на щеку Рудольфу, проводит до лба.

— Может, поедешь со мной в Москву? А? Дня на три?

— Как? Прямо сейчас? — удивилась Аня.

А над бортиком кровати показалась кудрявая голова, засияла, увидев Рудольфа, и вот уже девочка влезла к нему на колени.

— А, проснулась наша Крося, проснулась? — он треплет ее по макушке. — С Марьей Афанасьевной договорись, чтоб ночевала с Кросей, и поехали.

— Ну так прямо сразу. Не могу. Сейчас хоть и каникулы, но у меня там дежурство в школе какое-то…

— Отпросись, перенеси, придумай что-нибудь, а?

— Рудя, я постараюсь, мне самой знаешь как хочется…

Фото: The New York Public Library/Unsplash

…В купе — четверо. Рудольф сидит возле двери, накинув на плечи полушубок, рядом с ним — крепкий, со скособоченным твердым лицом мужчина, скорее молодой, чем пожилой, у столика, с противоположной стороны — красивая женщина с высоко подобранными косами, накрашенная, нарядная, расставляет на столике еду, и напротив Рудольфа — молодой парень несколько деревенского вида, но бойкий и трепливый.

— Вот так совсем другое дело, — говорит женщина, — я люблю, чтоб всё было красиво. Сейчас никто и на стол накрыть не умеет, а я люблю, чтоб вилочки, ложечки, тарелочки — всё по местам, и чтоб салфеточка была… — любуется нарезанной ровно колбасой и разложенными аккуратно кусками хлеба. Скособоченный с большим интересом смотрит на женщину, Молодой продолжает давно уже начатую тему.

— Так вот я говорю, Людмила Игнатьевна, написал я письмо и жду, ответит или не ответит. Шутка ли — академик! А у нас в сельхозинституте такой народец подобрался — ни поддержки, ничего…

— Да вы кушайте, кушайте вот! — предложила Людмила Игнатьевна, и Скособоченный взял бутерброд. Увлеченный своим рассказом Молодой человек тоже протянул руку.

— Ну, я решил самостоятельно, на свой риск. Я их взял и у себя в сарае стал воспитывать, приучать постепенно к морозу. Уже третье поколение идет. Морозоустойчивые. Сделал я доклад, они меня вроде как на смех подняли. Тогда я и написал. А что? Прямо в Академию. Двух недель не прошло — приглашение приходит. Я, слова ни сказамши, отпуск взял и еду вот. У нас вся семья такая: если кто решит что — уже не отступит…

Зябко поводит плечами Рудольф. Парень обращается к нему.

— Вот вы, извините, кто по специальности?

— Это хорошо, это хорошо. Значит, вы тоже идею биологическую понять можете. О наследовании благоприятственных качеств под влиянием воспитания. правильного воспитания, хочу сказать…

— А-а… — протянул Рудольф. — Я, видите ли, микробиолог, боюсь, мой объект живет по другим законам.

— Как это по другим? Как это по другим? — закипятился Молодой. — Мы все по одному закону живем, по марксистско-ленинскому!

— Да вы покушайте, покушайте! — забеспокоилась дамочка.

— Это безусловно, это не вызывает сомнений, — серьезно подтвердил Рудольф. — Только микробы об этом не знают.

— В наше время все об этом должны знать! — запальчиво продолжал парень. — В прошлом году у нас среднемесячная за февраль была двадцать девять градусов. А гуси мои прекрасно перенесли. А сарайчик из фанеры, из ничего, можно сказать. Ведь если, скажем, опыты пойдут на крупном рогатом скоте, если воспитать, приучить к морозу всю скотину, и коровников можно не строить. Здесь польза какая для государства возникнет.

Отодвинулась дверь, всунулась проводница.

— Я подсажу к вам старуху, стоит в тамбуре, а? Не возражаете? Она на четыре часа всего, а?

— Да пускай, пускай сидит! — парень отодвинулся, освобождая место, в дверь протиснулась старуха с узлами.

— Можно попросить у вас чаю? — спросил Рудольф Иванович у проводницы.

— Какого чаю? Теперь до утра, выпили уже чай! — отрезала проводница.

Начали укладываться. Рудольф полез наверх, Скособоченный устроился внизу, сняв отороченные собачьим мехом летные сапоги. Старуха, подобрав ноги в растрепанных больших ботинках, притулилась в уголке, в ногах. Молодой пошел в тамбур.

В тамбуре — клетка с двумя гусями. Он наклонился, сунул кусок размоченного хлеба проснувшимся птицам, погладив высунувшуюся шею.

— Молодец, молодец мой, в Академию едем, так вот! — похлопал по плотной белой шее.

Рудольф кутается в поездное легкое одеяло, надевает меховую шапку.

Скособоченный тихо спрашивает у красивой Людмилы Игнатьевны:

— А вы сами с Москвы?

— Да. Урожденная москвичка. На Лесной улице с рождения проживаю.

— Лесная — это где?

— Возле Белорусского вокзала.

— Знаю, знаю Белорусский. А что, может, в гости пригласите, а?

— Ой, и не познакомились толком, а уже — в гости.

— Я бы в гости пришел, и познакомились бы поподробнее. Адресочек дайте.

Старуха внимательно разглядывает стоящие перед ней сапоги Скособоченного. Хорошие сапоги.

И снова — через заснеженную пустыню идет состав. В свете фар — вьюжное пятно снега и ветра, сугробы, сугробы…

Проводница со стаканом чая открывает дверь купе:

— Эй, кто чаю-то хотел? Здесь, что ли?

Все еще спят. Рудольф Иванович свешивается с верхней полки, берет чай.

— Спасибо. Большое спасибо.

Проводница уходит. Идет к печке, моет стаканы. В тамбуре приоткрыта дверь. Пассажиры просыпаются. Поезд замедляет ход.

— Ой, выйдите, пожалуйста, мне одеться нужно! — требует Людмила Игнатьевна.

Проснувшийся Скособоченный шарит рукой свои сапоги. Их нет. Старухи тоже нет. Зато на полу лежат растоптанные женские туфли со шнурочками.

— Сперла! Ну бабка! Сперла! — радостно заявляет Молодой.

— Как это сперла? — не понимает бывший владелец сапог. — Как это? Ну, я ей устрою! Дай мне твои ботинки, на станцию выйти! — просит он у Молодого.

— Да мне самому надо выйти! Как же я-то буду?

— Ну надо же, ну надо же! — сдерживает смех Людмила Игнатьевна.

— А вы, извините, не выходите? Я бы ваши ботинки надел, а? Мне на станции непременно выйти надо…— искательно обратился пострадавший к Майеру. Майер поморщился, переспросил.

— Да, понимаете, старуха тут сапоги сперла, мне бы выйти на станции, позвонить, чтоб задержали, — горячо сказал Скособоченный.

— Надевайте, — поморщился Рудольф, и сосед вбивается в Майеровы ботинки.

Телеграфное отделение железнодорожной станции. Скособоченный рывком открывает дверь.

— Куда? Сюда нельзя! — кричит служащая.

Скособоченный вынимает документ, сует ей в лицо, она оседает. Он садится на стул.

— Соедини по линии…

И снова поезд — по обжитым среднерусским местам, уже приближаясь к Москве.

Вокзал. Казанский, конечно. Народ вываливает из вагона. Понуро бредет Майер. Толпа рассасывается. У вагона остается только парень с клеткой, в которой плотно лежат накрепко замороженные гуси. Он сидит перед клеткой на корточках и шепчет:

— Это что же такое? Это что же такое? И не так уж холодно было?

Слезы текут по красному здоровому лицу.

О Bookmate

Bookmate — это приложение для iOS и Android с огромной библиотекой книг и аудиокниг по подписке. Кроме того, пользоваться сервисом можно в любом браузере. Bookmate Originals — книги, аудиокниги, подкасты и образовательные курсы, которые мы делаем специально для читателей Bookmate. Приложение работает в России и по всему миру — в Европе, странах Латинской Америки.

О Редакции Елены Шубиной (АСТ)

Рейтинг показывает сильные стороны фильма

Фактическое качество воспроизведения будет зависеть от возможностей устройства и ограничений правообладателя

Сюжет

Севилья, конец XVI века. Торговец колониальными товарами Луис де Суньига в сопровождении доктора Монардеса и чиновника городского совета обследует портовые трущобы. Зажимая носы платками, они входят в барак. Там лежит мертвец. Доктор осматривает его и обнаруживает чумные бубоны под мышками, на горле и в паху. Он собирается вскрыть бубоны и выдавить для исследования гной из них, но де Суньига его останавливает. И так все понятно, в трущобы пришла чума. Они выходят из барака.

Чиновник говорит де Суниьге, что нужно оповестить население о начале эпидемии чумы. Де Суньига говорит, что этого не стоит делать до прибытия в порт очередного каравана судов из Нового Света. Иначе порт закроют, Севилья понесет огромные убытки. Он дает чиновнику расписку на получение денег. Имя получателя можете проставить сами. Чиновник спрашивает: сколько придется ждать с официальным заявлением, неделю? Две или три недели. Но ведь они занесут чуму в город! Еду им будут доставлять дети из сиротского приюта. А пока людям не стоит знать, что к нам пришла чума.

Толедо. Матео Нуньес ночью подъезжает к хижине, входит туда, заходит в спальню. Он разговаривает с молодой женщиной, которая сидит на кровати. Он хвалит ее за красоту, она поражается его учености. Матео говорит, что он процитировал Платона. Кто это такой? Он уже полторы тысячи лет мертв. Девушка раздевается. Матео приказывает ей лечь на постель и перевернуться. Он энергично занимается сексом с девицей.

В комнату входит женщина и сообщает, что Матео спрашивает какой-то человек. Матео приказывает приготовить ему коня возле черного хода. Он одевается, берет кинжал и выходит к гостю. Тот говорит: можешь убрать кинжал, я не вооружен. Я приехал по поручению твоего друга Германа, я его душеприказчик, ты перед ним в долгу. Денег у меня нет. Мне деньги не нужны. Ты обещал Герману, что выполнишь любую его просьбу. У него в Севилье остался сын, бастард. Последняя воля Германа: он просил вывезти его из города. Матео: сколько ему лет? Около пятнадцати. Как он выглядит? Его кожа белая, как сало. Зовут его Валерио Уэртас. Как его найти? Не знаю.

Севилья. Монахи раздают сиротам еду, те относят ее в портовые трущобы. Валерио берет корзинку с едой, забирается на крышу дома, двери которого отмечены черепом с костями в знак того, что тут живут люди, зараженные чумой. Валерио забирается на крышу, вскрывает черепицу и опускает на веревке корзину. Обитатели зачумленного дома забирают еду.

Матео подъезжает к бухте, на другой стороне которой раскинулась Севилья. Он садится в лодку и плывет к городу. Вместе с ним в лодке находятся двое торговцев. В сундуке, крышку которого поднял его спутник, Матео замечает человеческую голову. Матео прислушивается к разговору своих попутчиков. В этом городе золота столько, что, говорят, из него можно построить мост отсюда до самой Америки. Севилья – это новый Рим, это ворота в Новый Свет. И что, Севилья красивее Рима? Да, и красивее Парижа. Рим – древний город, а Севилья – молодой. Матео спрашивает торговцев: зачем вам реликвии? Я за короткое время вижу уже третью голову Иоанна Крестителя. Пару штук продали две недели тому назад в Толедо. Эта голова подлинная. Матео: и доказать можешь? Это ведь серьезное преступление – торговля фальшивыми реликвиями. Что, донести хочешь? У нас все равно нет денег, мы из Генуи плывем, дорога долгая и дорогая. Деньги мне не нужны, мне от вас потребуется кое-что другое.

Матео присоединяется к кавалькаде генуэзцев и проходит через городские ворота, не привлекая к себе излишнего внимания муниципальной стражи. Генуэзцы доводят Матео до городского рынка, который располагается у подножия Севильского кафедрального собора. Матео бродит по рынку. Он видит существо в плаще с капюшоном. Вместо головы у существа – голый череп.

Де Суньига идет через комнаты своего особняка. На плече у него сидит большой попугай. Птица слетает с плеча хозяина и устремляется к человеку, который рассматривает картины на стене. Попугай садится на плечо Матео. Почему ты не вошел через дверь? Ты бы меня заметил. Если меня поймают, то убьют. Матео и де Суньига обнимаются. Де Суньига: ты изменился за пять лет. Я хочу остановиться у тебя, мне больше некуда идти.

Матео и де Суньига сидят за столом. Матео: как ты смог так разбогатеть? Это Севилья, тут или богатство – или нищета. Тут большие возможности, главное – воспользоваться ими. Де Суньига рассказывает о смерти Германа: он торговал шелком с Норвегией. В бурю упал за борт корабля и утонул. Его пытались спасти рыбаки, но не успели. А куда он отправлялся на этот раз? Не знаю. Наверное, снова вез груз шелка. А как его жена? Я хотел выразить ей соболезнования, но не застал дома. На похоронах был? Меня не позвали. Хозяин предлагает гостю воспользоваться зубочистками, пропитанными вином: так из рта пахнуть не будет.

Матео приходит в мясную лавку, интересуется у мясника, где он может найти Валерио. Мясник советует обратиться к Молине, воришке, он сможет подсказать, как разыскать Валерио: их как-то видели вместе.

Валерио снова разбирает крышу, опускает вниз корзинку с едой. Ее никто не принимает. Валерио спускается в хижину через дыру в крыше и обнаруживает, что хозяева мертвы. Он забирает из дома ценные вещи, одежду, выбирается наружу.

Валерио приходит в лавку старьевщика. Он торгуется с его женой из-за цен на вещи умерших. Женщина спрашивает Валерио: а тебя мать не учила носить свою одежду лицом вверх? (Рубашка Валерио надета наизнанку). Старьевщик показывает жене партию мыла, которую он только что изготовил: говори всем, что это мыло из Болоньи. К старьевщикам приходит девушка-прачка, Хуана, она принимает в стирку одежду людей, умерших от чумы. Матео незаметно от старьевщика кладет в корзину Хуаны брошь, который он снял с тела мертвой женщины.

В тюрьму входят инквизиторы. Матео удается выбраться из тюрьмы, но за это ему приходится отдать платок, пояс и башмаки.

Валерио забирается в убежище, расположенное в развалинах неподалеку от порта. Он прячет в тайник заработанные за день деньги, достает оттуда книгу о чудесах нового Света, читает ее при свете свечи.

Де Суньига разговаривает со своим торговым партнером. Тот спрашивает: может, это лихорадка Святого Антония или чумка? Нет. Надо срочно скупать зерно. Покупайте у всех, у арабов, у генуэзцев. Но продавать зерно пока рано. Ждите, и никому ни слова. Хранить его можно здесь. Вот вам ключи от склада. И мой вам совет: на всякий случай увезите свою семью из города.

Матео видит, как из дома Германа выходит его вдова Тереза Пинело. Она садится в карету. В карете Тереза разговаривает со своим управляющим. Тот говорит: ваш муж хотел продать шелк в Норвегию, но оттуда пришел отказ. Я договорился с генуэзцами, те согласились, причем даже на лучших условиях. Тереза обращает внимание на молодую женщину, идущую по улице. Ее голова покрыта красным платком. Тереза: эту женщину необходимо найти.

Архимедас приводит Матео парня, говорит, что это Валерио. Матео: он что-то не похож на отца. Так это же бастард. Матео велит парню раздеться, расспрашивает его о родителях. Парень показывает Матео платок с монограммой Германа: он велел мне его продать, но это память об отце. Еще парень предъявляет Матео вырванную из книги страницу с гравюрой. Матео отдает Архимедасу деньги и уводит с собой парня.

Валерио и Хуана сидят на берегу реки. Валерио говорит: поехали вместе со мной в Новый Свет? Хуана говорит: старьевщик сказал, что я больше для него не стираю, одежду мертвецов следует сжигать, а мне нужны деньги. Продай брошь. Хуана молчит. Валерио протягивает ей несколько монет. А ты как без денег? Валерио не отвечает. Хуана запускает в штаны парню руку и удовлетворяет его мануально.

Матео приводит парня в дом де Суньиги. Его усаживают за стол. Матео: я увезу его, обучу какому-нибудь ремеслу. Куда? Где меня не ищут.

Валерио забирается выморочный дом. Он снимает с тела мертвой женщины крестик, обнаруживает плачущего младенца. Валерио относит его на берег реки и бросает в воду. Потом прыгает в реку, достает оттуда младенца, подкидывает его монахам. Монах, который заметил Валерио, сообщает об этом Матео. Тот разыскивает убежище Валерио, обнаруживает там его книгу. Появляется Валерио, Матео гонится за ним, валит на землю, говорит, что действует по поручению его покойного отца, вреда ему не причинит. Матео предлагает Валерио уехать в Новый Свет. Валерио прекращает сопротивляться.

Матео приводит в дом де Суньиги Валерио. Тот опознает самозванца: это я ему отдал платок. Матео порет ремнем мальчишку, потом ведет его к Архимедасу, требует вернуть деньги. Матео окружают вооруженные дети. Матео держит у горла их вожака нож. Малолетние бандиты настроены решительно. Появляется Валерио. Мальчишки плюются, крестятся, отступают. Архимедас возвращает деньги Матео и говорит про Валерио: берегись его, он сын самого дьявола.

Де Суньига угощает Валерио обедом. Тот блюет от переедания. Хозяин дома говорит: к хорошей еде и богатству еще надо привыкнуть. Потом де Суньига угощает Матео шоколадом: не смотри на цвет, это очень вкусно, не пахнет чесноком, как здешняя еда. Впрочем, скоро он тебе надоест. Де Суньига дает Матео деньги на дорогу в Новый Свет. А ты уверен, что хочешь уехать в Америку? Нет, но я устал прятаться.

Матео в таверне торгуется с капитаном судна, который берется доставить его и Валерио в Америку. Тот требует больше денег, чем Матео получил от де Суньиги: нужно оплатить переезд и охранную грамоту. Валерио отходит за вином. Матео договаривается о времени и месте посадки на судно. Моряк уходит. Возвращается Валерио. С собой он приносит кошелек, который смог украсть у моряка.

Священника Челсо де Гевара привозят в трущобы. Там обнаружен труп пожилого мужчины со стигматами на руках и ногах.

В полночь на берегу реки Валерио и Матео дожидаются лодки, которая должна доставить их на корабль. Ты чего дрожишь? Валерио: замерз. Матео: вот они! К берегу пристает шлюпка, оттуда выходят вооруженные люди. Это стража инквизиции. Они берут под арест Матео. Валерио показывает стражникам охранные грамоты, полученные от капитана. Его отпускают.

Старьевщица пытается пройти через городские ворота в Севилью. Ее останавливает стражник, осматривает женщину на предмет чумных бубонов, говорит, что проносить в город вещи из трущоб запрещено, их нужно выбросить. Женщина предлагает стражнику кусок сваренного ее мужем мыла: это из Болоньи, понюхайте, сможете продать дворянам. Стражник требует еще кусок мыла и пропускает старьевщицу.

Де Суньига ночью в повозке за городом встречается с молодым гомосексуалистом.

Матео выводят из тюрьмы, приводят в резиденцию инквизитора Челсо де Гевары. Тот предлагает пленнику сделку: он должен помочь инквизитору расследовать загадочное убийство. В портовых трущобах найден труп уважаемого купца Игнасио Асуаго. Он известен всей Испании, его знает король. Поскольку Матео официально признан еретиком, ему грозит смерть на костре (де Гевара показывает Матео приготовленный для него санбенито). Если Матео удастся помочь расследованию и найти убийцу – он будет прощен.

Матео привозят на место, где был обнаружен труп. Матео осматривает тело. Он находит распятие с написанными на нем буквами EVV. Кроме стигматов Матео обнаруживает на теле убитого сквозную рану около горла. Он рассказывает о своих выводах де Геваре: его убили не здесь, поскольку крови рядом нет. Но и следов повозки нет – значит, убийца очень силен, он принес труп на руках. Матео просит отдать ему тело, оно еще понадобится. Но родственники захотят его похоронить! Придумай что-нибудь.

Ночью из хижины в городе выносят труп. За этим наблюдают де Суньига и Мората. Де Суньига говорит: это третий труп за два дня, его нужно отвезти в лазарет за городом, чтобы никто не видел. Семья тоже может быть заражена. Мы больше не можем держать это в тайне, эта эпидемия нас разорит!

Матео ловит Валерио, избивает его, отбирает у него охранные грамоты, оставляет спать на конюшне у де Суньиги.

Утром Валерио сопровождает Матео, он катит тачку с трупом. Они прибывают к Монардесу. Тот делает вскрытие. Купца посадили на кол, и он медленно истек кровью. Кол прошел тело насквозь, отсюда и рана возле горла. Когда он умер – его прибили гвоздями к кресту.

Тереза со своим управляющим заходят в бордель. Тереза ищет запомнившуюся ей женщину. Они находят ее. Девушку зовут Евгения. Тереза осматривает ее, отдает хозяину борделя деньги, увозит девицу с собой.

В городском совете проходит совещание. Начальник стражи Мората предлагает дождаться судов из Америки. Если мы сообщим об эпидемии, порт будет закрыт, мы утратим монополию на торговлю с Новым Светом. Против предложения Мораты выступает советник Ларди. Он говорит, что жизнь и здоровье людей важнее денег. Большинство членов совета поддерживает точку зрения Ларди.

Де Суньига встречается с Ларди, предлагает ему взятку. Тот отказывается: я потерял всю мою семью, и сам заражен. Извините, не знал.

Матео приходит в красильную мастерскую, принадлежащую семье Асуаго. От сына покойного он узнает, что Игнасио содержал молодую любовницу по имени Кармен. Она куда-то исчезла. Но ее сестра живет в портовых трущобах. Туда все боятся заходить из-за эпидемии. Валерио говорит: я не боюсь. Матео и Валерио приходят в хижину, где живет сестра Кармен. Та при смерти, просит воды. Матео расспрашивает ее о сестре, та толком ничего сказать не может. Помнит только, что у Кармен был мужчина. Он приплывал на лодке. И это не Игнасио. Матео осматривает вещи в хижине, находит дорогие украшения. Откуда такие ценности в лачуге? Это принадлежит Кармен. Там же Матео находит гравюру. На ней изображено распятие и надпись по латыни, слова которой образуют аббревиатуру EVV. Валери дает женщине напиться.

Евгения позирует Терезе, которая пишет с нее картину. Евгения одета в нарядное платье. В руке у нее меч. Тут же стоят картины, подписанные отцом Терезы. Евгения догадывается: ты пишешь картины и подписываешь их мужским именем! Ты читать умеешь? Кто тебя научил? Никто. С женской подписью их бы никто не купил. Переодевайся, сеанс окончен.

Валерио на берегу реки с Хуаной. Она просит парня размозжить ей ногу большим камнем (калекам охотнее платят милостыню). Валери выполняет ее просьбу, но Хуана в последний момент успевает отдернуть ногу. Молодые люди обмениваются пощечинами и удаляются в кусты.

Матео приходит к Терезе. Он выражает женщине свои соболезнования. Они заходят в мастерскую. Ты подписываешь свои картины именем отца? Он прославился на пол-Европы, как и все мужчины в этой семье. Матео: когда-нибудь ты будешь ставить свою подпись. Матео обращает внимание на портрет Евгении: кто это? Она бесподобна. Тереза смотрит в лицо Матео: у тебя все та же печаль в глазах. Как ты можешь жить праведно без Господа?

Ночью за городом де Суньига со своими людьми застает советника Ларди с обнаженным молодым мужчиной. Ларди сидит в повозке, он укрывает промежность снятым с себя нижним бельем. Де Суньига рассказывает Ларди историю о мотыльках, которых инстинкт гонит прямо в огонь. Вам теперь решать, гореть или нет. Я могу вам помочь.

Дети прибегают на берег реки, куда течением выбросило труп молодой женщины в нарядном платье.