Кто болен лепрой в украине

Юрий Рыбак – главный доктор единственного в Украине лепрозория высказал мнение, что из-за АТО и кризиса в Украину может вернуться тяжелая и заразная болезнь – лепра (или проказа, как ее именовали ранее). Сейчас в лепрозорий в Одесской области проживают 9 больных, за которыми присматривают медики, еще несколько человек в Украине страдают от этого недуга, но они не опасны и могут находится среди людей.

Лепра – очень заразная болезнь. В библейские времена больные должны были носить одежду с колокольчиками, а остальным людям предписывалось обходить их с подветренной стороны. Да и во времена Советского Союза болезнь считалась очень опасной, поэтому лечебницу построили подальше от населенных пунктов – на окраине Одессой области, в деревне Кучурган. Пройти на территорию постороннему было практически невозможно – лепрозорий охранялся, проведать родных можно было только с разрешения главврача. "Знай" побывал в самом закрытом медицинском заведении страны, где лечатся и живут те, кого общество называет "прокаженными", и поинтересовался, насколько нынче опасна эта болезнь.

Бывшая империя

Попасть в самое закрытое медучреждение страны оказалось не так просто. Лепрозорий расположен почти на границе с Приднестровьем, на краю села Кучурган. Учреждение в Одесской области создал легендарный офтальмолог Владимир Филатов, заметив, что количество больных проказой после войны увеличилось.

Читайте также: Средняя взятка в Украине выросла до 40 тысяч

"Раньше здесь была целая империя. Больные жили внутри – это был внутренний двор. Туда разрешалось входить только медперсоналу. А вокруг лепрозория была и пекарня, и котельная, и подсобное хозяйство, куда нанимались люди из деревни работать. Это называли внешним двором – там было неопасно, так как больных туда не выпускали", - рассказывает старенький таксист.

Когда-то сюда свозили больных со всего Советского Союза. Больные жили в частных домиках. Сейчас сюда и переместился весь лепрозорий. В отдельных домиках живут пациенты, в других – кабинеты докторов и манипуляционная. Само здание бывшего лепрозория сейчас пустует.

"У нас здесь есть своя котельная, станция, прачечная, канализационная насосная станция. Цикл полностью закрытый. Продукты жизнедеятельности наших больных не должны выбрасываться ни в море, ни в грунтовые воды, все должно фильтроваться. От газоснабжения нас отключили уже давно" - показывает свои владения главврач Юрий Рыбак.

Без вины виноватые

Фотографироваться здесь больные, да и медперсонал, отказываются.

"Еще в советские времена моя фотография с больными попала в газету. После этого как-то в гости пошел и кто-то меня узнал. Через пять минут веселой и шумной компании за столом не оказалось. Люди убежали, услышав слово "лепра" . С тех пор людей с фотоаппаратами здесь боятся" - улыбается Рыбак.

Лепра во всем мире, более известна, как проказа. Меньше ее знают под названием болезнь Хансена, болезнь Лазаря, скорбная болезнь, ленивая смерть. Она всегда была приговором для заболевшего. На первых порах болезнь давала о себе знать небольшими пятнами на кожи, то с ее развитием, лепра "пожирала" костную ткань и органы, разъедала глаза. Самое ужасное было в том, что болезнь очень заразная. И даже с развитием медицины победить проказу ученым всего мира не удалось до сих пор. Как выход – медучреждения закрытого типа, постоянное лечение и медицинский контроль для тех, кто уже заболел.

В Бывшем Советском Союзе когда-то полноценно работало 15 лепрозориев – один из них в Украине. В каждом были десятки больных. Сейчас в лепрозории находятся 9 пациентов и 35 медиков и обслуживающего персонала.

"9 наших подопечных – это еще не все, Есть еще 6, которые у нас не живут. Они не опасны, мы их наблюдаем постоянно. Последнего официального больного в Украине "нашли" в 2000-ом году на Закарпатье. Семья жила в стесненных условиях – муж, жена и дети. У мужа мы диагностировали лепру. Обследовали родственников, но никаких признаков не нашли. Он регулярно приезжает к нам, пытаемся держать болезнь под контролем. Парню здорово повезло, что его сразу осмотрел доктор, который имел понятие, что такое лепра" - говорит Юрий Рыбак.

На ранних стадиях болезнь можно диагностировать и держать под контролем. На более поздних стадиях можно лечить симптомы, следя за развитием болезни и обострениями. На последних стадиях человек становится инвалидом и умирает.

Один из первых симптомов болезни – потеря чувствительности. Больные не чувствуют холодно ли им или жарко. В старину так и определяли – давали подержать раскаленный предмет в руки. Приходится медперсоналу следить, чтобы у каждого в доме в холодную пору был включен обогреватель, а в помещении была нормальная температура.

"Черная метка" на всю жизнь

Пока в лепрозории о больных заботиться МОЗ. В прошлом году на нужды заведения из бюджета выделили более 2,5 млн гривен. 500 тысяч пришлось потратить на счета за электричество. В остальную сумму пытаются уложиться – больные требуют не только дорогостоящих препаратов, но и нормального питания.

Читайте также: Одесская область приютит 530 мигрантов

Как переносится лепра, медикам до сих пор не удалось установить – есть теории по поводу передачи инфекции воздушно-капельным путем, через кожу, через воду или почву. Но ни одна теория не доказана. Все потому, что инкубационный период заболевания может колебаться от нескольких месяцев до нескольких десятилетий.

Больше всего заболеванию подвержены страны третьего мира.

По словам Юрия Рыбака, в той же Германии каждый год находят 4 – 5 человек у которых диагностируют лепру – тамошние доктора отмечают, что "приезжает" болезнь вместе с эмигрантами.

"Раньше к нам два раза в год привозили студентов из мединститутов – мы показывали им больных, рассказывали, как диагностировать первичные признаки, Но сейчас к нам уже давно никого не привозят. А доктор, который ни разу не сталкивавшийся с заболеванием, не сможет его диагностировать"

20 ЛЕТ НАЗАД

Я был в этом месте один раз. В нулевых. Увидел в календаре необычную дату: 30 января — День борьбы с проказой.

Порылся в интернете и ошарашенно прочел, что свой лепрозорий (то есть поселение для больных лепрой) есть и в Украине. Более того, он находится совсем рядом, в часе-двух езды от Одессы. В Кучурганах. Сейчас как раз январь, подумалось тогда мне, а что если попробовать сделать репортаж оттуда?

Я и поехал. Репортаж сделал.

Вообще в последнее время говорили, что больных на всю Украину осталось человек пять-шесть. Что лепрозорий скоро закроют. Что…

— Езжай и разузнай, — повелел главред.

ОДЕССА-КУЧУРГАНЫ

Дорога на Кучурганы оказалось еще тем испытанием. День выдался пасмурным. Небо нависло над дорогой серой портянкой. Мелькали вдоль обочин голые деревья, горестно задравшие ветви. Водитель, которому я сдуру сообщил, куда направляюсь, вкрадчиво интересовался, каким образом передается проказа.

Я отвечал, что не знаю. И не соврал. Этого никто точно не знает. В прошлый мой приезд я познакомился с дедушкой Ибрагимом. Больным лепрой. Когда у него еще были пальцы на руках, он лихо обыгрывал главврача в шахматы. Когда он еще видел, решил перевести на русский всего Омара Хайяма. Но не успел…

Бывший геологоразведчик, работник театра, знающий пять языков, он не уставал осыпать стихами свою дражайшую половину Клавдию. Она работала в лепрозории, когда Ибрагим в него поступил. И он сразу принялся ухаживать. Так и сошлись. Ей, полуграмотной колхознице, говорящей на суржике, он читал пылкие рубаи персидского поэта:

Ты, кого я избрал, всех милей для меня.

Сердце пылкого жар, свет очей для меня.

В жизни есть ли хоть что-нибудь жизни дороже?

Ты и жизни дороже моей для меня.

Она понимала, что не встретит в Кучурганах никого похожего. Называла его Ибрагимушкой и смотрела влюбленными глазами. А он этого не видел. Глаза застила белая пленка. Она выхватывала раскаленную кружку с чаем из его руки с культями вместо пальцев. Проказа милосердно съедала нервные окончания. Человек мог получить сильнейший ожог и не чувствовать боли.

Она любила его и верила в то, что не сможет заразиться от Ибрагима.

А газеты писали и о другом случае. Что приехал стажер из мединститута, и через месяц под носом у него появилось коричневое пятно. Лепра. То есть один может сразу подхватить, другой, хоть будет сто лет жить с прокаженными, не заболеет. А почему, науке это опять-таки неизвестно.

Вот актер, поэт, переводчик и геолог Ибрагим заболел, а Клавдия нет. Двадцать лет уже прошло, но столько жизненной силы и веселья было в этом изуродованном болезнью теле, что, думалось мне, может, и сейчас жив дедушка Ибрагим? И читает Клавдии, глядящей на него влюбленными глазами, стихи!

У ВОРОТ В ЛЕПРОЗОРИЙ

За прошедшее время Кучурганы преобразились, причем в лучшую сторону. Дорога в самом селе гладкая и ровная. Все дома выбеленные, покрашенные, аккуратные. Улица, ведущая к лепрозорию, переименована. Была Ленина, стала Филатова. Академик Владимир Петрович Филатов, собственно, и добился того, чтобы тут был лепрозорий.

В последние дни Второй мировой к ученому попадало все больше больных проказой с поражением глаз, и они не знали, где им лечиться. В единственном лепрозории Украины, который тогда располагался в городе Смела Черкасской области, нацисты расстреляли почти всех пациентов. И заведение это было впоследствии перепрофилировано. Филатов добился, чтобы выделили территорию под Одессой. 150 гектаров в поселке Кучурган, там, где жили раньше немцы. Часть их убили в 1930-х коммунисты, остальных в 1944-м насильственно депортировали в Казахстан. В их опустевшие дома и заехали прокаженные.

— Тут раньше забора не было, — констатирую я, подходя к следующему входу в лепрозорий.

— Сейчас позвоню, но вряд ли разрешат. Раньше, бывало, и собаку возле калитки привязывали. От вашего брата.

Он набирает номер. Несколько секунд говорит, потом передает трубку мне. Это, похоже, сам главврач.

— Здравствуйте. Я журналист. Был у вас двадцать лет назад. И вот услышали, что вроде бы собираются вас закрывать, хотим вашу точку зрения выслушать, больных…

— Вы разрешение от МОЗ взяли?

— Раньше вы не требовали…

— Я не могу вас пустить. Нужно разрешение. У меня сейчас люди. Извините, я не могу разговаривать.

— Не разрешил?— сочувственно вздохнул охранник. — Раньше, бывало, тоже не разрешали, так корреспонденты пролезали к больным. А теперь везде забор. Я пустить не могу! — сообщил он, вроде бы оправдываясь.

— Пациент наш, — сказал словоохотливый охранник.

Я чуть не взвыл от абсурдности ситуации. Больные могли уходить и заходить, и ездить, а нам запрещали.

Между тем возле ворот стали останавливаться люди. Знакомимся. Вот Жорж Иванович, он типа завхоза в лепрозории. Анатолий — мужчина лет сорока, у него живут тут родители. Отчим болен, а мать здорова. Он говорит:

— Тут находятся те, у которых тяжело болезнь протекает. Некоторые живут в обществе, и вроде бы все нормально, но возраст подходит, и начинает болезнь прогрессировать, поэтому сюда.

— А не боитесь тут жить?— из разговора я понимаю, что Анатолий проводит тут большую часть времени.

Он горячо отвечает:

— Это генетика. Она не передается воздушно-капельным путем. Я прожил жизнь, с шести лет, со своим отчимом, который находился тут, в лепрозории, мне сейчас 44 года. И ничего!

— Я тут с 1961 года, и ни одного случая не помню, чтобы кто-то заболел. Больные живут со здоровыми. Здоровые с больными. И хоть бы что.

— А ведь были такие у нас времена, когда раз выявили — то все! Заставляли развестись. Помните, Жорж Иванович, под конвоем в лепрозорий привозили? Моего отчима забрали из семьи, когда ему было шесть лет. И свезли в краснодарский лепрозорий.

Грузный Жорж Иванович гудит:

Тут охранник сказал:

— Вон он идет! Врач. Юрий Рыбак.

По дорожке шел врач. Я так и думал, что увидит, как я разговариваю, и придет узнать, чего надо этим журналистам. А может, подумал-подумал и решил высказаться.

ПОСЛЕДНИЙ ЛЕПРОЛОГ УКРАИНЫ

Врач сказал просто:

— Может, ко мне пройдем? Там и поговорим.

Пока идем, оглядываюсь по сторонам, осматриваю неухоженную громаду корпусов. Из-под ржавого автобуса остервенело, захлебываясь лаем, рвется с цепи косматый кобель.

Тут же безобразная бетонная коробка с крестом на крыше. Возле металлических дверей стоят железные носилки.

— Это часовня, — поясняет врач.

— Это морг, — говорят жители.

Домики, в которых живут больные, аккуратные, выстроены в несколько рядов. У каждого дома еще и участочек, густо увитый виноградной лозой. Над домами — белые круги спутниковых антенн.

Юрий Рыбак заводит в домик, где он принимает больных.

— Сюда только не заходите. Провалиться можете: половицы сгнили, — и начинает рассказывать:- Три миллиона тратит лепрозорий в год. На все про все.

Юрий загибает пальцы: 600 тысяч электроэнергия. Зарплату нужно платить людям? Минималку? Сейчас работает 30 человек. Кормить нужно больных? Нужно, чтобы было лечение. И всякая инфраструктура, конечно же, съедает деньги.

— Автомобилю нашему 16 лет. Мы на нем никуда не можем поехать. До Раздельной доезжаем и все. Был такой случай, что взяли больного и раз двадцать останавливались.

Я обращаю внимание на его руки. Такое ощущение, что их владелец моет и трет их какой то щеткой и снова моет. Щелочью, наверное! Они даже шелушатся от этого.

— Тут за вредность получают?— спрашиваю главного.

— Да. За вредность 25% добавляют. Конечно, это серьезное заболевание.

— Как передается лепра?

— Болезнь мало изучена. У этого инфекционного заболевания самый длинный инкубационный период, и определить, где этот человек заразился, через несколько лет весьма сложно. Теорий передачи очень много. Воздушно-капельный путь передачи, через кожу, последние лет 15 почвенная гипотеза. Вот почему в южных, тропических странах много случаев заражения лепрой? Возможно, потому что они босиком ходят. А земля инфицирована! Их очень много, гипотез и теорий. Какая из них главная, неведомо. Для изучения этой болезни нужны лаборатории, нужны броненосцы…

— Броненосцы, животные южноамериканские, лепру хорошо на них изучать. Но сколько на это денег надо! Нашу болезнь еще называют Великим Имитатором. Она прячется под массу заболеваний! Поставить правильный диагноз — это самая серьезная проблема. Почему у нас притока больных сейчас нет? К советской власти я отношусь очень критично, но я вынужден признать, что тогда нашему заболеванию уделяли самое пристальное внимание. Вот вы решение о нашем закрытии почти приняли, теперь давайте разбираться. Без обследования всей Украины мы не можем сказать, что больных нет! Обследований не было с семидесятых годов! 50 лет уже.

Уже вернувшись, я посмотрел статистические данные. В той же России регистрируется где-то 40 случаев болезни в год, но там мигранты из Средней Азии.

Рассказывает Юрий Рыбак:

— Один из последних заболевших сам приехал в лепрозорий. Болезнь в тяжелой, запущенной форме. Оказывается, его мать постоянная пациентка. Она лечилась в стационаре, потом палочки исчезли, и она уехала к себе домой. И поставила заболевшему сыну диагноз. Не врачи поставили, а она. И он подтвердился.

Для эпидемиологического обследования создаются бригады врачей, должен быть транспорт, финансы, командировочные. И врачи посылаются в неблагополучные районы.

В Одесской области больше всего больных поступило из Измаильского района. Относительно неблагополучными являются Килийский, Ренийский, даже Белгород-Днестровский.

— А есть ли врачи-лепрологи, которые могут поехать и обследовать население?

Юрий Рыбак всплескивает руками:

— Какой хороший вопрос! Специалистов уже нет! В лепрозории лет десять назад было сокращение. Остались только я да главный врач. Сократили стоматолога, который лечит не только зубы, но и полость рта. Небо. ЛОР у нас был, потому что при лепре идут повреждения слизистой. Врача-терапевта сократили. В общем, сократили всех. Врачей-лепрологов в Украине нет. Их нет даже в классификаторе профессий! А раньше даже офтальмологов специально готовили для лепрозориев.

— Так, получается, вы последний лепролог в Украине?

— Я бы сказал: давайте обследуем хотя бы часть Украины, хотя бы Одесскую область и тогда скажем, что порог заболеваемости тут низкий и эпидемия невозможна. А если не обследовали, то как можно расформировывать единственное на всю страну медучреждение такого профиля?

— Давайте мы вас сфотографируем для статьи.

ПРОГУЛКА ПО ЛЕПРОЗОРИЮ

В дверь стучатся. Заглядывает Анатолий:

— Вы долго? Вам же еще все показать нужно! Покормить нужно!

Анатолий ведет нас к отцу, который, как он говорит, пасет коз.

От лечебного корпуса тянется хвойная аллея, уходит она точно в закат. Сейчас корпус облупился. Зарос бурьянами. Аллею с краев подъедает мох, но задумка архитектора все равно восхищает.

Тут на редкость тихо. Тишина какая-то даже глубинная, что ли. Лепрозорий стоит в степи. К нему ведет всего лишь одна дорога. По ней ездят от силы две-три машины в день. Если ухо привыкло к городскому шуму, то здесь вы себя можете почувствовать не в своей тарелке.

Много разрушенных домов. Это как раз те, в которых жили немцы. Возле руин играют дети, заглядывают в яму, заполненную черной водой.

— Приехали к кому-то в гости, — поясняет Анатолий. — Детей здесь мало.

Навстречу идет отчим Анатолия. Усатый хмурый дядька в плаще гонит перед собой стадо коз. У него на щеке то ли пятно, отметина болезни, то ли просто тень от капюшона. Я не стал присматриваться. Фотографироваться он наотрез отказался.

Анатолий вздыхает, показывает молельный дом:

— А тут мы собираемся. Сюда приходят и больные.

В доме довольно уютно. Внутри все в коврах и легких занавесках. Идем дальше. Еще руины.

— Это был клуб, — рассказывает Анатолий. — Шашки, шахматы, два раза в неделю кино привозили показывать. На 40-60 мест кинозал, забит был. А потом отстроились новые корпуса, больные туда переселились, а этот клуб начал рушиться. Он же глинобитный. Чуть нетопленным постоит, и все.

— А вот и дедушка Ибрагим, — кивает Анатолий. — Пришли.

КЛАДБИЩЕ ПРОКАЖЕННЫХ И ВСТРЕЧА С ЫСЫМБАЕМ

Тут и мусульманский полумесяц, и православный крест. Здесь есть и корейцы, которых в войну заразили японцы. Еще младенцами. Поднебесная готовилась к бактериологической войне.

КНДР отказалась принимать прокаженных. Так сызмальства и кочевали зараженные дети из одного советского лепрозория в другой.

В прошлый свой приезд я видел дедушку Вана. Он был согбен, у него была палка и большущая, не по размеру шапка. Еще у него не было носа.

На фотографиях и рисунках на памятниках все они приукрашены. Заретушированы. Вот лежит Ван. У него на фото гордый и важный вид. Довольно симпатичное лицо. И нос наличествует. У дедушки Ибрагима на месте глаза. Его памятник самый крутой — весь в золотых волшебных побегах. То ли розы, то ли виноградной лозы, о которой столько стихов написал Хайям.

Он пристально смотрит на меня дорисованными глазами, словно вот-вот прочтет очередное рубаи:

Эту жизнь тебе дали, мой милый, на время, —

Постарайся же времени не упустить.

— Клавдия тоже умерла. Где-то тут ее могилка, — говорит Анатолий. — Все уже сюда переселились. У них даже кладбище свое.

— Как бы нам сфотографировать хоть одного обитателя лепрозория? А то никто не хочет! Даже врачи не хотят, — жалуюсь я.

— Так пойдем к Ысымбаю!

Ысымбай сам из Казахстана. Живет тут с 1972 года. Обстановка в его комнате спартанская. Советский шкаф. Казенная койка. Над ней висит эспандер. Женой не обзавелся.

Говорит, что раньше веселее было. И питание было лучше.

А сейчас почти никого нет. Есть брат, но с ним он не поддерживает отношений.

Ысымбай плохо говорит. Анатолий его как-то понимает, но я, если честно, не улавливаю знакомых слов. Вся его речь для меня — это набор гнусавых и гортанных звуков. Непонятная песня болезни.

Анатолий говорит, что Ысымбай без дела не сидит. На нем держится все хозяйство лепрозория. Всю жизнь в работе.

— Кормят слабенько. Плова нет! Бишбармака нету! — смеется Ысымбай (в переводе Анатолия).

ОБЕД

Анатолий повел нас в дом.

— Сейчас перекусим, отдохнете. У нас тут так хорошо! Воздух! Тишина!

В домике все было по-домашнему, никакой больничной казенщины, я бы даже сказал, по-богатому: ковры, кафель, уют. И в ванной, где я мыл руки, и на кухне.

Анатолий — полненький, радостный и непоседливый, как баскетбольный мяч. Он с удовольствием показывает, рассказывает, машет руками:

— В этом доме бывали люди из лепромиссий, наверное, из половины мира: из Дании, Америки,из Нигерии. Как мы тут живем? Везде по-разному. В одних странах лепрозории рвами окружали с водой. В некоторых даже деньги свои ходили. А это моя мама. Знакомьтесь!

— Ох! Как же вы не предупредили… — причитает мать Мария. — Я бы наготовила!

— Не надо ничего, мне, собственно, посмотреть, как вы живете…

— Как это, ничего не надо?! А ну-ка блинки! — и Мария в мановение ока уставляет стол блюдечками и розеточками.

— Я здесь давно, — рассказывает Мария. — Эти люди не виноваты. Не по своей вине заболевали. От этих людей все шарахались. Было очень сложно. Знаете, как было? Заболеет один в семье, забирают всех. Вот если заболела мать, а у нее есть дети, то там ниже по улице был детский дом. Детей там держали.

Я с мужем случайно познакомилась. Я сюда приехала из Ярославля с двумя детьми. Устроилась по строительству. И вышла раз посмотреть, что здесь. Гляжу — орех! Я на него залезла и ну рвать. А он был сторожем. Бахчу стерег. Мне 26 лет, а ему 31 год. Он попал из Запорожья сюда и понял, что это навечно. От них отказывались… Жена от мужа. Муж от жены. А детей отбирали.

Мы целое лето встречались. Он мне подарки приносил. А потом я попала в аварию. Пять дней была без сознания. Несколько трещин в голове. Полтора месяца не двигалась. И вот только через полтора месяца ему разрешили прийти посмотреть на меня. Он тогда плакал, говорил, верните ее хоть какую. Пусть сумасшедшая будет, лишь бы живая…

Они болезнь не чувствуют. Они больше гробят себя тяжелыми лекарствами. Умирают они от печени, от почек, сердце не выдерживает. А если не лечить, то носы падают. Пальцы сыпятся.

Монолог Марии прерывает сын:

— Вот у Ибрагима под конец жизни врачи вынули глаза, потому что они у него вылезли.

Мария, по-бабьи подперев щеку ладонью, добавляет:

— И было ему очень больно. Да он и пить стал много. Они как сюда попадали, то у них терялось все. Это хуже, чем в тюрьму попасть. Там хоть знаешь, что вернешься.

А мы с Сережей поженились. В Кучурганском ЗАГСе.

— А мужу сейчас разрешают уехать из лепрозория?

— Да. Юридически мы свободны.

— А раньше был запрет?

ЭПИЛОГ

Когда они были детьми, их разлучали навсегда с семьей, везли за тридевять земель. Мать кричала и плакала. И они ревели. Люди в белых халатах и перчатках держали их за руки, чтобы не дрыгались. Другим делали больно люди в одежде цвета хаки. И развевался флаг с красным пятном посредине. А вокруг пахло смертью. А потом их тоже везли куда-то.

Повзрослев, они все поняли, что будут жить здесь жить до самой смерти. В голой серой степи. И окружающие будут от них шарахаться. А еще к старости у них выкатятся глаза, отвалится нос, изменится голос так, что ничего не понять, когда говоришь. Но и к этому привыкает человек. Даже в таких условиях умудряется создать семью, выпустить в мир детей. Или находить удовольствие в работе. Как Ысымбай.

А страшная болезнь тем временем никуда не исчезла. Она просто затаилась и ждет своего часа.

Большое бетонное сооружение — это сама больница, домики за ней — жилье прокаженных

Двадцать лет назад забора не было

• 
  

По мнению профессора Игоря Гундарова, автора монографии об экс-главе Незалежной Викторе Ющенко, чьё лицо обезобразила средневековая болезнь, он мог заразить лепрой ещё сотни людей из своего окружения – включая экс-премьера Юлию Тимошенко.

23 февраля исполнилось 66 лет Виктору Ющенко – третьему президенту Украины и одному из самых неоднозначных политиков этой страны. То он громко кричит о своём истинно украинском патриотизме и официально делает Бандеру национальным героем, то получает обвинение в предательстве "жовто-синих" интересов. То объявляет о необходимости сохранения контактов между Киевом и Москвой, то – фактически называет русских рабами.

После поражения на выборах в 2010-м Виктору Януковичу он ещё некоторое время мелькал в информационных лентах, но всё реже и реже, а потом – практически пропал, появляясь лишь изредка, чтобы по просьбе журналистов прокомментировать какое-нибудь событие в качестве экс-главы государства, и только.

По последним данным, живёт себе в собственном имении в деревеньке Новые Безрадичи, что в 30 километрах к югу от Киева, где открыт музей украинского сельского быта, разводит оленей и пчёл.

Не бедствует – члены его семьи признавались не так давно, что вместе с ним ведут некие проекты, плюс полтора года назад он стал главой наблюдательного совета небольшого украинского банка "Альпари". При этом за ним закреплены госавтомобили Mercedes и Volkswagen, а также штат обслуги, и он является единственным из всех бывших руководителей Незалежной, кто получает государственное содержание (около 900 тысяч рублей в переводе на российскую валюту).

Есть мнение, что от большой политики его попросту отстранили – не по причине каких-то "не таких" взглядов или позиции по определённым вопросам, а из-за страшного недуга, поразившего Ющенко в преддверии президентских выборов 2004 года и в течение короткого времени обезобразившего его лицо. По официальной версии, использованной в период избирательной кампании, это было отравление диоксином, устроенное противниками во время ужина у замглавы СБУ Сацюка.

Однако, как не сомневается профессор Игорь Гундаров, причина жуткой трансформации внешности Виктора Ющенко – средневековая болезнь лепра, или, простыми словами, проказа.

Такой диагноз главе украинского государства поставил завлабораторией НИИ общественного здоровья и управления здравоохранением Московской медицинской академии им. Сеченова, написавший об этом монографию под названием "Чем болен Президент. Пособие политикам по профилактике лепры". Более того, по мнению Гундарова, Виктор Ющенко вполне мог заразить этой болезнью и других людей, тесно общавшихся с ним в период его активности на высоком посту.

Ющенко мог заразить многих людей в своём окружении. Фото: Robert King / Globallookpress

В зоне риска, если всё действительно так, оказался каждый второй-третий человек из ста входивших в круг тесных контактов тогдашнего президента. И никто не может сказать, когда болезнь проявится: инкубационный период лепры составляет 30 лет. В частности, считает он, Ющенко мог заразить бывшего премьера Украины Юлию Тимошенко. А ещё не исключено, что и бывшего госсекретаря США Хиллари Клинтон и даже канцлера Германии Ангелу Меркель.

Несколько столетий назад тем, кто подхватил проказу, вешали на шею колокольчики, осведомлявшие всякого об их приближении. Ющенко обошёлся без этой процедуры: он просто оказался вне большой игры.

Царьград публикует сегодня, с разрешения автора, отрывки из нашумевшей книги и интервью-комментарии самого Игоря Гундарова.

"Лепра есть, прежде всего, нейроинфекция. Вследствие воспаления нервов и образования в них гранулём происходит утолщение крупных и мелких нервных стволов различной локализации, что вызывает их сдавливание и рубцевание. Лепрозные невриты нередко предшествуют кожным поражениям. Даже выявляют разновидность лепры с изолированным поражением периферической нервной системы без кожных изменений.

Воспалительные процессы в нервах сопровождаются сильнейшими болями, не поддающимися обычной антиболевой терапии. Утолщение нервного ствола за счёт развития гранулематозных пролифератов и реактивного воспаления приводит к его сдавлению при прохождении через фиброзно-костные каналы. Это вызывает сильную боль, не поддающуюся устранению традиционными обезболивающими средствами".

Женщина, болеющая лепрой. Фото: 002 Gabriel Szabo / Globallookpress

– Игорь Алексеевич, сегодня, спустя уже столько лет с того момента, как вы поставили свой диагноз Ющенко, ваше мнение об его правильности не изменилось?

– Абсолютно уверен, и даже никто мне и возразить по-настоящему по сей день не смог по этому поводу. И весной меня пригласили выступить на одном медицинском собрании с докладом по этой теме: будет нечто вроде консилиума с участием ведущих профессоров, где я представлю историю болезни Ющенко.

– Понимаю, что уже давно навязло на зубах, но вот версия с диоксином – почему, считаете вы, она неправильна?

– А никто не опроверг этого, всё подтверждается. Ведь как любой врач ставит диагноз? Осмотр, обследование и так далее, верно? Вот так же и я действовал. Проводил осмотр (да, пускай и по телевизору и фотографиям), изучал заключения тех специалистов, которые осматривали его, давали свои заключения, смотрел анализы, знакомился с историей болезни. Что ещё нужно, чтобы поставить диагноз? Это не абстрактно, а профессиональное выполнение всех необходимых процедур.

– Почему никто не разглядел болезнь раньше?

– Лепра – штука коварная, её ещё называют "великий имитатор". Первые три-четыре года человек болеет, но она имитирует разные болезни. Есть в открытом доступе амбулаторная карта Ющенко, с которой я знакомился в своё время, он ведь занимал высокие посты. И долго, уже лет семь-восемь к тому времени, как всё случилось, болел проказой, а ему ставили разные диагнозы: рожу, неврит, холецистит и другие. И Ющенко был самым болеющим высокопоставленным сотрудником.

Установлено, что он чрезвычайно часто обращался по серьёзным мотивам за помощью врачей разного профиля. Только за девять месяцев 2002 года зафиксировано 65 обращений, в среднем по семь в месяц. На этом основании комиссия отнесла его к группе часто болеющих".

– Где он вообще, чисто теоретически, мог подхватить заразу?

– Сложно сказать точно, но когда-то мы обсуждали тему с нашими крупнейшими лепрологами, один из них говорит: у половины нельзя установить источник происхождения. Он богатый, состоятельный человек, ездил в экзотические командировки, турпоездки, так что, возможно, – в какой-нибудь условной африканской стране, например.

В мире насчитывается до 15 миллионов больных лепрой. Фото: Mohammad Asad / Globallookpress

– А много вообще прокажённых по миру?

– В начале 2000-х таковых насчитывалось чуть ли не 15 миллионов. А потом Всемирная организация здравоохранения, поставив себе цель справиться с проказой, просто стала снимать с учёта излеченных: вроде как, чтобы не унижать его ярлыком "прокажённого". И в результате сейчас лепрозных почти нет, но он-то остаётся больным!

"Скрытость имела иные мотивы – действовать надо было немедленно, а легенда прикрытия оказалась неподготовленной. Положение осложнялось тем, что требовалось найти такой яд, который проявляется симптомами, напоминающими клинику болезни Ющенко. Среди них ближе всего стоят диоксины. Конечно, дермато-токсикологам видно, что у Ющенко – другие признаки, чем при диоксиновом отравлении. Но в политической демагогии главное – за что-то зацепиться, а там всегда найдутся умельцы затуманивания истины.

О поспешности в проведении фальсификаций свидетельствуют грубые оплошности в виде широкого разброса диоксиновых показателей, заявленных разными участниками. Подчеркнём, кровь бралась у одного и того же человека, получившего однократную дозу диоксина, концентрация которого устойчиво сохраняется в организме, анализ проводили стандартизованные лаборатории".

– Сам Ющенко, пусть и официально звучит эта версия с отравлением, но он-то перед собой хотя бы честен – отдаёт себе отчёт, чем он болен (или по крайней мере болел)?

– Думаю, да. Вначале, вероятно, не знал, потом – понял.

– Но человек-то не бедный, влиятельный на тот момент, мог себе позволить лечиться, так?

– Так он и лечился! У меня были контакты с представителями спецслужб, мы ходили к одному серьёзному специалисту, и она подтвердила лепру. И его наверняка лечили, но мы же понимаем, что политику такого ранга нельзя публично озвучивать, от чего именно, говорить про проказу вслух. И вот что ещё интересно – ему сделали около трёх десятков пластических операций, лишь бы "исправить" лицо от бугров. Однако после самой первой, поскольку ткань нашпигована бактериями, швы не срастались, ткань "ползла". Вот тогда и принялись за лечение всерьёз уже.

"9 ноября в парламенте Украины утвердили окончательный отчёт Специальной следственной комиссии Верховной Рады по расследованию обстоятельств отравления Ющенко. За подписью 8 членов из 12 комиссия сделала вывод об отсутствии подтверждений факта умышленного отравления кандидата в президенты и применения против него биологического оружия.

Важным экспертным заключением можно считать высказывания Викке, главврача клиники, наблюдавшего Ющенко с первых дней его лечения. 8 марта он был уволен за отказ подписать заключение об отравлении Ющенко, которое считал сфабрикованным".

– Вы говорили, что и премьер-министр Украины времён Ющенко Юлия Тимошенко могла заразиться проказой. Но сейчас она вполне неплохо выглядит.

Игорь Гундаров считает, что Юлия Тимошенко находится в "группе риска". Фото: Wiktor Dabkowski / Globallookpress

– А клиника у неё очень схожа с той, что была у президента. Синюшные пятна размером с ладонь по всему телу. Причём она кричит, что больна, а ей отвечают, что она симулянтка. Вздулось лицо. Врачи подтвердили, что у неё воспаление нервных стволов, а лепра – она как раз размножается в этих стволах, плюс кожа, лицо. Потом стали лечить, провела косметические операции – может, и впрямь вылечилась, либо ремиссия временная.

"Начало заболевания характеризовалось неестественным покраснением кожи лица и шеи, появлением преходящих эритематозных пятен с нечёткими контурами. Отмечалась отёчность носа, начинающийся птоз левого века. Нарастает инфильтрация тканей лица. Нос увеличился в размерах. Появилась синюшная окрашенность кожи. Начинается отёчность надбровных дуг. Появилось слезотечение. Отмечается птоз левого века. В глазной щели слева просматривается беловатая оболочка глазного яблока. На поверхности лица, шеи, ушей появляются многочисленные мелкие кожные и подкожные бугорки. Нарастает диффузная отёчность кожи лица. Лицо приобретает черты, описанные как "маска льва".

– Вообще эта проказа – заразная, так? Можно оценить, сколько людей в зоне риска из тех, кто входил в круг общения Ющенко?

– При частых контактах речь идёт о 2-3 процентах. Поэтому, несомненно, по миру идёт медленно текущая эпидемия проказы. И я знаю политиков, которые, предположительно, ею поражены.

– Вот пример. Помните историю с госсекретарем США при Обаме – Хиллари Клинтон? Когда были события в Ливии, и она должна была срочно туда ехать, а поездку вдруг отменили. И потом выяснилось, что её чуть не потеряли! Объясняли: сильное обезвоживание организма. Отчего такое может быть? Неукротимая диарея и рвота. То есть что получается: второе лицо в США едва не погибла от обезвоживания? Это в Штатах-то, где одна из лучших систем здравоохранения в мире?!

По мнению профессора Игоря Гундарова, Хиллари Клинтон вполне могла заразиться этой болезнью. Фото: Zhang Yan/Xinhua / Globallookpress

"И ещё одна важная деталь в анамнезе болезни Ющенко, на которую никто не обратил внимание. Начало сентябрьского обострения в 2004 г. возникло не после ужина у Сацюка, как всем внушается, а за 1,5 дня до него. Комиссия Сивковича установила – резкие боли в области спины и сильное недомогание появились у Ющенко днём 4 сентября. Жвания (депутат Верховной Рады. – Прим. ред.) привёз знакомого массажиста Десятковского, который на протяжении часа делал массаж для облегчения состояния больного. Уже тогда Десятковский заметил болезненный вид Ющенко. С его слов, пациент жаловался на очень плохое самочувствие. А ужин состоялся позднее, в ночь с пятого на шестое сентября. Днём шестого сентября симптомы болезни, возникшие 4 сентября, продолжали нарастать".

– Интересно. И как такое может быть?

– Значит, была какая-то болезнь, которую не смогли диагностировать американские врачи. Вернули к жизни. Всё нормально. И вдруг через три недели её снимают с должности. Почему? Было заболевание, которое не позволяет находиться на таком посту. Политик на взлёте, у неё перспективы и всё такое. Теперь вспоминаем: то же самое было у Ющенко, когда он поехал в Австрию, в клинику, лечиться в самом начале: расстройство внутренних органов.

– Да, а теперь – события с канцлером Германии Ангелой Меркель, которую просто трясёт, и никто не знает, что с ней. А такие симптомы бывают при поражении надпочечников. Очень похоже на лепру тоже. Впрочем, точного диагноза нет. И, наверное, не будет.

"Распространено мнение, что симптомы проказы не появляются быстро, а всегда нарастают медленно в течение многих лет. При этом спутывают два процесса: течение болезни на доклиническом этапе и течение болезни при внешне выраженной симптоматике. Доклинические признаки проказы действительно нарастают в течение нескольких лет. Зато клинические признаки могут проявиться быстро. Нередко внешняя картина болезни начинается с лепрозной реакции. По данным ряда исследований, внезапное появление выраженной клинической картины лепры встречается в 30-45% случаев. Лепрозные высыпания развиваются как медленно, так и внезапно, в виде "вспышек", с обильными проявлениями".