Любовь во время чумы на испанском

Главной героиней романа стала Фермина Даза. Она отвергает предложение друга детства Фьорентино Ариза, понимая, что их юношеская любовь была лишь наивным эпизодом в её жизни. В возрасте 21 года (крайний срок, который она установила сама себе для замужества) она выходит замуж за Жувеналя Урбино. Урбино – врач, он поглощен наукой и идеями борьбы с холерой. Он очень рациональный человек, вся его жизнь чётко организована. Любовь Урбино противопоставляется любви Аризы, который преисполнен старомодного романтизма. Фермина узнаёт, что Урбино не был таким преданным мужем, как казался. Он честно сознается ей о романе, который у него был уже во время их брака. Любовь между Ферминой и Аризой вспыхивает с новой силой, когда они уже не молодые люди. Но это не та наивная юношеская любовь, а любовь зрелых, познавших жизнь людей.

Любовь во время холеры Ч.1 1

Любовь во время холеры Ч.2 44

Габриэль Гарсиа Маркес
Любовь во время холеры (El amor en los tiempos del colera)

Любовь во время холеры Ч.1

Посвящается, конечно же, Мерседес

Эти селенья уже обрели

свою коронованную богиню.

Так было всегда: запах горького миндаля наводил на мысль о несчастной любви. Доктор Урбино почувствовал его сразу, едва вошел в дом, еще тонувший во мраке, куда его срочно вызвали по неотложному делу, которое для него уже много лет назад перестало быть неотложным. Беженец с Антильских островов Херемия де Сент-Амур, инвалид войны, детский фотограф и самый покладистый партнер доктора по шахматам, покончил с бурею жизненных воспоминаний при помощи паров цианида золота.

Труп, прикрытый одеялом, лежал на походной раскладной кровати, где Херемия де Сент-Амур всегда спал, а рядом, на табурете, стояла кювета, в которой он выпарил яд. На полу, привязанное к ножке кровати, распростерлось тело огромного дога, черного, с белой грудью; рядом валялись костыли. В открытое окно душной, заставленной комнаты, служившей одновременно спальней и лабораторией, начинал сочиться слабый свет, однако и его было довольно, чтобы признать полномочия смерти. Остальные окна, как и все щели в комнате, были заткнуты тряпками или закрыты черным картоном, отчего присутствие смерти ощущалось еще тягостнее. Столик, заставленный флаконами и пузырьками без этикеток, две кюветы из оловянного сплава под обычным фонарем, прикрытым красной бумагой. Третья кювета, с фиксажем, стояла около трупа. Куда ни глянь – старые газеты и журналы, стопки стеклянных негативов, поломанная мебель, однако чья-то прилежная рука охраняла все это от пыли. И хотя свежий воздух уже вошел в окно, знающий человек еще мог уловить еле различимую тревожную тень несчастной любви – запах горького миндаля. Доктору Хувеналю Урбино не раз случалось подумать, вовсе не желая пророчествовать, что это место не из тех, где умирают в мире с Господом. Правда, со временем он пришел к мысли, что этот беспорядок, возможно, имел свой смысл и подчинялся Божьему промыслу.

Полицейский комиссар опередил его, он уже был тут, вместе с молоденьким студентом-медиком, который проходил практику судебного эксперта в муниципальном морге; это они до прихода доктора Урбино успели проветрить комнату и накрыть тело одеялом. Они приветствовали доктора с церемонной торжественностью, на этот раз более означавшей соболезнование, чем почтение, поскольку все прекрасно знали, как дружен он был с Херемией де Сент-Амуром. Знаменитый доктор поздоровался с обоими за руку, как всегда здоровался с каждым из своих учеников перед началом ежедневных занятий по общей клинике, и только потом кончиками указательного и большого пальца поднял край одеяла, точно стебель цветка, и, будто священнодействуя, осторожно открыл труп. Тот был совсем нагой, напряженный и скрюченный, посиневший, и казался на пятьдесят лет старше. Прозрачные зрачки, сизо-желтые волосы и борода, живот, пересеченный давним швом, зашитым через край. Плечи и руки, натруженные костылями, широкие, как у галерника, а неработавшие ноги – слабые, сирые. Доктор Хувеналь Урбино поглядел на лежащего, и сердце у него сжалось так, как редко сжималось за все долгие годы его бесплодного сражения со смертью.

– Что же ты струсил, – сказал он ему. – Ведь самое страшное давно позади.

Он снова накрыл его одеялом и вернул себе великолепную академическую осанку. В прошлом году целых три дня публично праздновалось его восьмидесятилетие, и, выступая с ответной благодарственной речью, он в очередной раз воспротивился искушению уйти от дел. Он сказал: "У меня еще будет время отдохнуть – когда умру, однако эта вероятность покуда в мои планы не входит". Хотя правым ухом он слышал все хуже и, желая скрыть нетвердость поступи, опирался на палку с серебряным набалдашником, но, как и в молодые годы, он по-прежнему носил безупречный костюм из льняного полотна с жилетом, который пересекала золотая цепочка от часов. Перламутровая, как у Пастера, бородка, волосы такого же цвета, всегда гладко причесанные, с аккуратным пробором посередине, очень точно выражали его характер. Беспокоила слабеющая память, и он, как мог, восполнял ее провалы торопливыми записями на клочках бумаги, которые рассовывал по карманам вперемежку, подобно тому, как вперемежку лежали в его битком набитом докторском чемоданчике инструменты, пузырьки с лекарствами и еще множество разных вещей. Он был не только самым старым и самым знаменитым в городе врачом, но и самым большим франтом. При этом он не желал скрывать своего многомудрия и не всегда невинно пользовался властью своего имени, отчего, быть может, любили его меньше, чем он того заслуживал.

Распоряжения, которые он отдал комиссару и практиканту, были коротки и точны. Вскрытия делать не нужно. Запаха, еще стоявшего в доме, было довольно, чтобы определить: смерть причинили газообразные выделения от проходившей в кювете реакции между цианином и какой-то применявшейся в фотографии кислотой, а Херемия де Сент-Амур достаточно понимал в этом деле, так что несчастным случай исключался. Уловив невысказанное сомнение комиссара, он ответил характерным для него выпадом: "Не забывайте, свидетельство о смерти подписываю я". Молодой медик был разочарован: ему еще не приходилось наблюдать на трупе действие цианида золота. Доктор Хувеналь Урбино удивился, что не заметил молодого человека у себя на занятиях в Медицинской школе, но по его андскому выговору и по тому, как легко он краснел, сразу же понял: по-видимому, тот совсем недавно в городе. Он сказал: "Вам тут еще не раз попадутся обезумевшие от любви, так что получите такую возможность". И только проговорив это, понял, что из бесчисленных самоубийств цианидом, случившихся на его памяти, это было первым, причиной которого не была несчастная любовь. И голос его прозвучал чуть-чуть не так, как обычно.

– Когда вам попадется такой – сказал он практиканту, – обратите внимание: обычно у них в сердце песок.

Потом он обратился к комиссару и говорил с ним, как с подчиненным. Велел ему в обход всех инстанций похоронить тело сегодня же вечером и притом в величайшей тайне. И сказал: "Я переговорю с алькальдом после". Он знал, что Херемия де Сент-Амур вел жизнь простую и аскетическую и что своим искусством зарабатывал гораздо больше, чем требовалось ему для жизни, а потому в каком-нибудь ящике письменного стола наверняка лежали деньги, которых с лихвой хватит на похороны.

– Если не найдете, не беда, – сказал он. – Я возьму все расходы на себя.

Он приказал сообщить журналистам, что фотограф умер естественной смертью, хотя и полагал, что это известие ничуть их не заинтересует. Он сказал: "Если надо будет, я переговорю с губернатором". Комиссар, серьезный и скромный служака, знал, что строгость доктора в соблюдении правил и порядков вызывала раздражение даже у его друзей и близких, а потому удивился, с какой легкостью тот обошел все положенные законом формальности ради того, чтобы ускорить погребение. Единственное, на что он не пошел, – не захотел просить архиепископа о захоронении Херемии де Сент-Амура в освященной земле. Комиссар, огорченный собственной дерзостью, попытался оправдаться.

– Я так понял, что человек этот был святой, – сказал он.

– Случай еще более редкий, – сказал доктор Урбино. – Святой безбожник. Но это – дела Божьи.

Вдалеке, на другом конце города, зазвонили колокола собора, созывая на торжественную службу. Доктор Урбино надел очки – стекла-половинки в золотой оправе – и поглядел на маленькие квадратные часы, висевшие на цепочке; крышка часов открывалась пружиной: он опаздывал на праздничную службу по случаю Святой Троицы.

Огромный фотографический аппарат на подставке с колесиками, как в парке, аляповато разрисованный мрачно-синий занавес, стены, сплошь покрытые фотографиями детей, сделанными в торжественные даты: первое причастие, день рождения. Стены покрывались фотографиями постепенно, год за годом, и у доктора Урбино, обдумывавшего тут по вечерам шахматные ходы, не раз тоскливо екало сердце при мысли о том, что случай собрал в этой портретной галерее семя и зародыш будущего города, ибо именно этим еще не оформившимся детишкам суждено когда-нибудь взять в свои руки бразды правления и до основания перевернуть этот город, не оставив ему и следа былой славы.

Любовь во время чумы

El amor en los tiempos de cólera

Другие названия: Любовь во время холеры

Язык написания: испанский

Перевод на русский: Л. Синянская (Любовь во время чумы), 1998 — 8 изд. Перевод на белорусский: К. Шерман (Каханне падчас халеры), 2017 — 1 изд.

• Жанры/поджанры: Магический реализм( Классический латино-американский )
• Общие характеристики: Психологическое | Философское
• Место действия: Наш мир (Земля)( Америка( Латинская ) )
• Время действия: 20 век
• Сюжетные ходы: Становление/взросление героя
• Линейность сюжета: Линейный с экскурсами
• Возраст читателя: Только для взрослых

История любви, побеждающей все — время и пространство, жизненные невзгоды и даже несовершенство человеческой души. Смуглая красавица Фермина отвергла юношескую любовь друга детства Фьорентино Ариса и предпочла стать супругой доктора Хувеналя Урбино — ученого, мечтающего избавить испанские колонии от их смертоносного бича — чумы. Но Фьорентино не теряет надежды. Он ждет — ждет и любит. И неистовая сила его любви лишь крепнет с годами. Такая любовь достойна восхищения. О ней слагают песни и легенды. Страсть — как смысл жизни. Верность — как суть самого бытия.

Награды и премии:

лауреат

Книжная премия "Лос-Анджелес Таймс" / Los Angeles Times Book Prize, 1988 // Художественная литература (перевод с испанского)

Самиздат и фэнзины:

Издания на иностранных языках:

Доступность в электронном виде:

Любовь – это жизнь. А жизнь еще больше, чем смерть, не имеет границ.

Они встретились, когда были совсем молоды, она обещала ему свое сердце, а он — любить ее вечно. Но все сложилось совсем не так как им хотелось бы.

Это история об испытании временем – испытании чувств, характеров, судеб. Однажды встретившись Фермина Даса и Флорентино Ариса идут по жизни разными хотя и параллельными путями и возможно ли их пересечение? Возможно ли, если только один из них верит в это и не на миг не забывает о своей клятве.

Любовь…так зыбко это чувство, так расплывчаты его границы, порой кажется, что ничего и нет вовсе, все не более чем иллюзии. То, что кажется истинным – растворяется как дым, а то, чем пренебрегали – оказывается единственно настоящим и нужным. Только время всему свидетель и судья.

Ему потребовалось 51 год 9 месяцев и 4 дня, чтобы рассказать ей о своих чувствах и 53 года 7 месяцев и 11 дней, чтобы обрести ее любовь.

Как любое произведение Маркеса роман пронизан мельчайшими подробностями душевной жизни героев. Много глубоко личного и интимного предстает на страницах книги. Автору удалось показать все стороны одиночества и семейной жизни. И там и там есть свои подводные камни, которые ранят, невидимые для посторонних глаз.

Есть в романе и семейные трагедии и страсти, и измены, и слезы, и женщины, каждая из которых порой не просто эпизод, а отдельная история.

События разворачиваются в небольшом селении на пороге наступления 1900 года. И в нем по-прежнему с завидным постоянством вспыхивают гражданские войны, и эпидемии чумы…

Во всех аннотациях пишут, что этот роман — история одной любви, побеждающей все препятствия. Но для меня он оказался совсем другим.

Во вторую, это история одной болезненной страсти, одержимости. Да, Флорентино Ариса через всю жизнь пронёс чувство к Фермине Дасе, но можно ли назвать его любовью? Есть момент, где прямо говорится, что истинной женщиной его жизни была другая, но он не заметил этого, ослеплённый своей навязчивой идеей. И уж вовсе отвратителен он в истории с Америкой Викуньей. Да и по жизни, не затрагивая его отношения с женщинами, кто он? Обыкновенный слабый мужчина, неспособный самостоятельно добиться чего-то, вытянутый наверх исключительно усилиями родственников и влюблённых женщин.

Отдельно доставляет манера повествования. Автору удалось сохранить полную отстраненность и беспристрастность, излагая только факты, без эмоциональной окраски. В чём-то это пошло на пользу, в чём-то нет, но интерес вызывает безусловно.

Скажу сразу – это одна из моих любимых книг.

Маркес – это особенный писатель. Он создает ни с чем не сравнимую атмосферу в своих книгах – какое-то невыразимое томление, висящее в воздухе, обострение чувств, как будто вышел в жаркую погоду под палящее полуденное солнце. Это то, что ощущаешь почти физически.

Тема неразделенной любви, пронесенной через всю жизнь, эксплуатируется часто, но именно в этом романе она нашла настолько магическое воплощение. Эта история подернута дымкой нереальности, похожа на сон, сказку.

сборы в США сборы в мире сборы в России премьера (мир) премьера (РФ) релиз на DVD

Кинофестиваль "Festival do Rio"

• Фильм снят по мотивам романа Габриэля Гарсия Маркеса к 80-летию Нобелевского лауреата.

Если вам понравился этот , не пропустите. развернуть ↓ Если вам понравился этот , не пропустите Знаете похожие фильмы? Порекомендуйте их. все рекомендации к фильм у ( 20 ) скрытые оцененные фильмы ( 5 ) *внимание! система не позволяет рекомендовать к фильму сиквелы / приквелы — не пытайтесь их искать

Отзывы и рецензии зрителей

• Добавить рецензию.

• Все:49
• Положительные:26
• Отрицательные:10
• Процент:67.8%
• Нейтральные:13

Поражена числу негативных отзывов! По-моему, это прекрасная экранизация романа. Что называется, атмосферный фильм. Думаю те, кто упрекают картину в затянутости и нудности, просто не читали оригинал. Да и вообще Маркеса. У него нет книг с динамичным сюжетом, он всегда строит повествование размеренно. Не триллеры ведь писал.

Некоторые критичные критики критикуют актерскую игру и называют ее очень шаблонной, не живой. Но, повторюсь, следует бросать камень в огород писателя, а не в спину режиссеру. Это ведь фильм-притча, выдержанный (равно как и книга) в жанре магического реализма. Соответственно, речь идет не о реальных людях, а об их слегка гипертрофированных образах, типажах. Поэтому Флорентино чересчур вжимает голову в плечи и слишком напоминает тень. А злополучный отец Фермины двигается небывало резко, брызжет слюной и говорит, словно лает.

Повторюсь, он невероятно красив!

Как вы относитесь к любви во время холеры?

Я не читала этого романа, но фильм мне не понравился. Могу сказать, что он снят в лучших традициях мексиканских низкопробных сериалов, где кроме восторженных вздохов и страстных постельных сцен нет больше ничего. В данном случае, мы имеем возможность наблюдать за похождениями крайне не симпатичного, похотливого мужчины, который ведет дневник. В нем, он в подробностях описывает свои сексуальные приключения с многочисленными женщинами. Таким способом, он коротает время до встречи с Ферминой. Ужасный, грубый, развратный фильм. Более того, он скучен и зануден. Досмотреть его до конца, я смогла лишь благодаря песням в исполнении Шакиры, и красивым пейзажам. Все остальное сделано просто бездарно и пошло. Если вы поклонник любовных сцен с участием пожилых людей, то вам эта картина понравится. Всем остальным я советую не портить себе настроение. Если вас подкупает тот факт, что это роман Нобелевского лауреата, то вспомните и о том, что Маркес не хотел его экранизации. Он знал, что современный Голливуд имеет дурную привычку опошлять буквально все к чему прикасается.

Это не холера, это Любовь

С самого начала этот фильм производит неоднозначное впечатление: первый эпизод, который повергает в легкий шок зрителей, неискушенных оригинальным романом Габриэля Гарсиа Маркеса, — это постельная сцена постаревшего главного героя с его молодой любовницей.

Потом Фермина выходит замуж за красавца-врача Ювеналя Урбино в исполнении Бенжамина Брэтта. А потом для Флорентино начинаются 50 лет ожидания своей Коронованной Богини, как он называет Фермину.

Проходят годы, но он никак не может отделаться о мечтах о ней. В ожидании ее он становится обеспеченным и уважаемым человеком, тайным Дон Жуаном, который коллекционирует свои любовные победы в дневнике. Но в душе остается все тем же преданным влюбленным юнцом. В результате он предпочитает потратить время в любовных утехах, не заводит семьи и детей, а вся его жизнь — это просто ОЖИДАНИЕ жизни. Он без устали называет Фермину смыслом своей жизни, но получается, что как раз смысла в такой жизни нет, как нет и самой Фермины.

И понимаешь, что счастье здесь и сейчас достается не просящему, но берущему.

В начале нежный и сентиментальный Флорентино умоляет Фермину ответить на его письма и прислать ему подарок, а решительный и мужественный Ювеналь сам срывает перчатку с ее руки. Под его натиском Фермине не остается ничего, кроме как согласиться на его предложение.

Смотря фильм, волей-неволей задумываешься — стоят ли проведенные в муках ожидания годы осуществления такой желанной мечты?

Его упорство сумасшедшего, безусловно, достойно уважения. За свою преданность и за свое ожидание Флорентино Ариса получил все, о чем мечтал полвека, но не покидает мысль, что было бы если б его план не удался? Если самого его сразила не любовная, а настоящая холера? Тогда его жизнь так и прошла бы в бессмысленном ожидании.

Сколько можно ждать свою любовь?

Этот вопрос необычайно меня заинтриговал, и столь долгий срок, названный в фильме, безусловно привлек мое внимание. Захотелось посмотреть данное кинотворение.

К сожалению, с творчеством Маркеса, произведение которого легло в основу фильма, я незнакома. Всвязи с этим сравнить их просто не могу, зато могу сделать вывод о плюсах и минусах фильма.

Я ожидала историю Великой Любви. Любви, которая ждала 51 год, 9 месяцев и 4 дня. Но этого я не увидела, зато поняла, что современный кинематограф, кажется, совершенно перестал проводить грань между Любовью, увлечением и откровенной пошлостью. В данном фильме все эти понятия поданы как тождественные.

Фермина Таса тоже ему подстать. Не поймите неправильно, актриса, ее сыгравшая, вполне ничего, но на суперкрасавицу все же не тянет.

А вот доктор Урбино получился отличным. Когда сравниваешь его и Флорентино, то искренне не понимаешь, что Фермина нашла в молодом нытике-рифмоплете. Доктор всю свою жизнь занимался делом, он спасал жизни, а Ариса (судя по фильму) провел ее переходя от одной женщины к другой. Уж извините, но это просто какой-то сексуальный маньяк.

Ариса в зрелом возрасте куда хуже себя же в юности. Исчезла байроническая тоска, зато пришла прямо-таки животная похотливость. Невольно задаешься вопросом: а человек ли он еще? Да и так ли уж замечательно, что Флорентино совершенно не стремился бороться за свою? Он сам выбрал себе этот удел — ждать 51 год, 9 месяцев и 4 дня. Сцена, в которой он заявляется к уже пожилой Фермине сразу после смерти мужа отвратительна чисто с моральной стороны. Где уважение к умершему? Зато какой сальный блеск и торжество в глазах!

Кстати, о холере, обозначенной в названии, в фильме всего пара фраз, да и к героям она не имеет никакого отношения.

Особо прекрасных пейзажей мне разглядеть тоже не удалось.

На мой взгляд, с экранизацией явно перемудрили. Но были в фильме и плюсы. Во-первых, У. Угальде, сыгравший юного Флорентино. Жаль, что в фильме его мало. Доктор Урбино также запомнился как интересный и значимый персонаж. А также саундтрек Шакиры безусловно подправил ситуацию.

Ну, и самый главный плюс — очень захотелось прочитать произведение самого Габриеля Гарсия Маркеса. Возможно, на это сценаристы и рассчитывали?

Достаточно многие люди не без оснований высказывают мнение о том, что роль Флорентино Ариза Хавьеру Бардему не подошла. Это так, но даже если бы было иначе, то хорошее исполнение наверняка бы утонуло в общей нетривиальности и однослойности фильма. Хотя начало фильма и по игре актеров, и по общему движению было многообещающим. Самый сильный момент картины состоял в эпизодах встреч постаревших героев. Глядя на то, как они играли и передавали свое тепло и нежность друг к другу, особенно хотелось, чтобы они стерли весь грим и начали жизнь вместе с самого начала.

Тем не менее, резюмируя, хочется сказать, что на книгу, имеющую в своем арсенале отличный сюжет, актуальный и через сто лет, прекрасные диалоги и внутренние переживания, был снят весьма одноразовый фильм, который пересматривать особого желания не будет. Даже если его смотреть с любимым человеком. Хотя могло быть все иначе.

Большего ужаса за последнее время я не видела, тем более о любви.

Хотелось отдельно прочитать имена гримеров этой картины. Моментами казалось, что грим, старящий героев, просто отвалится при малейшем движении. Старили героиню на столько безграмотно и некрасиво, что противно было смотреть.

Каким образом папа Фермины оказался ее моложе? Это вообще для меня необъяснимо.

Мультяшная картинка общих планов придает фильму дешевизну постановки. Не буду писать о сюжете, это скорее вопросы книги, чем фильма. Сама история скорее о диарее, чем о любви. Ну и почему чуму поменяли на холеру тоже сказать сложно.

В моих глазах фильм не спас даже Бардем.

Сюжет фильма интересный. Главный герой Флорентино Ариса, молодой бедный телеграфист, влюбляется в Фермину Даса, девушку из хорошей богатой семьи. Но, как обычно и бывает, их любви мешает отец девушки, желающий иметь в зятьях богатого и уважаемого человека. Не по собственной воле Фермина расстается с Флорентино и выходит замуж за преуспевающего доктора Ювеналя Урбино. Казалось бы, все кончено, но Флорентино все же обретает свое счастье с Ферминой.

Думаете, как это возможно? Нет, главный герой не убивает мужа своей любимой. Флорентино готов ждать смерти Урбино больше полувека, а именно 51 год, 9 месяцев и 4 дня.

Режиссер Майк Ньюэлл взял за основу роман нобелевского лауреата, колумбийца Габриэля Гарсии Маркеса. Но из фильма видно, что много на себя взял. Сама экранизация психологической прозы очень сложна, да и не нужна совсем. Маркес это понимал, поэтому долгое время отказывался от предложений Голливуда.

Фильм все же сняли и превратили высоко нравственный роман в фильмишко из серии слезы да сопли. Экранизация грубая и пошлая. Да, пока Флорентино ждал свою любимую, он превратился в Казанову, ведущего счет своим женщинам. Но в фильме он, из хлюпика, с вечно опущенной головой превратился не в Казанову, а в похотливое животное. Нелепые бесконечные сцены сношений. Флорентино сгорбленный и неуклюжий во время постельных сцен выглядит так, будто он извиняется за что-то, а не занимается любовью. Вообще сцены сношений вызывают смех, да и только. Молодая незнакомка изнасиловала Флорентино во время путешествия на корабле. Ну не смешно ли?

Фильм снят галопом по Европам. Многое упущено. Где же больная тема войны? Да, она, конечно же, присутствует, но только как предлог очередной женщине оказаться в постели Флорентино. Где нравственное изменение главного героя, ставшего ловеласом с хитрой улыбкой? Этому фильму можно задать много вопросов. Режиссер видимо решил сделать хорошую картинку, а смысл оставил за книгой. Но лучше бы вместо бесконечно повторяющейся песни Шакиры, вставить закадровый текст из романа, который смог бы все объяснить.

Очень часто повторяется мотив времени. 51 год, 9 месяцев и 4 дня. Герои, естественно, за полвека из молодых и красивых превратились в стариков. Но видимо из-за малого бюджета решили не менять актеров по мере старения героев, а оставить тех же, но только с примитивным гримом. Припудренные серым порошком волосы, нарисованные под глазами морщины, да и только.

В общем-то, фильм не плохой, если не знать первоисточника. Посмотреть интересно в компании друга или любимого человека. Но все же я советую прочитать роман Маркеса.

по-моему, Вы ищете проблему там, где ее нет

это просто игра слов

в ней нет никакого навязывания восприятия Маркеса через Пушкина

если читатель, не эпидемиолог, то ему вообще все равно, какая там была болезнь
это ж не учебник для студентов мед. института

так в какое заблуждение вводит читателя переводчик?

Заблуждение в том, что переводчик говорит чума, хотя это холера.

Возможно, восприятие через Пушкино - преувеличение, но отсылка к Пушкину налицо. А чего ради? Это же роман Маркеса, а не Синянской.

Или вот еще, например. В переводе говорится, что в середине 19 века чума унесла во Франции боле 140 тысяч жизней. Эпидемия чумы в Европе - в середине 19 века! Что должен думать бедный читатель - что он невежда и не знает о таких масштабных событиях?

Да и особенности, отличающие холеру от чумы, знакомы любому мало-мальски образованному человеку. По крайней мере, большинство знает о том, что холера распространятеся через грязную воду холерными вибрионами (которых описывает Маркес) и борются с ней, организуя правильное водоснабжение, а чуму чистой водой не победишь и распространяется она блохами и крысами. К тому же, чумную палочку открыли уже после описываемых событий, в конце 19 века.

Edited at 2013-01-05 01:49 pm (UTC)

Проблема есть, и немалая. Для стилистики Маркеса характерно смешение прозаического и поэтического, мифологического и исторического, мясного и духовного. Это называется "магический реализм", если вы не в курсе. Рафинирование Маркеса, исключение из его текста реалий, способных вызвать "низменные" коннотации, приводит к тому, что магический реализм превращается в салонный романтизм. По-моему, это не самое лучшее, что можно сделать с Маркесом.

Плюс к тому, в романе описана эпидемия холеры, действительно имевшая место в истории и вошедшая в хроники. Читатель оригинала может сверяться с ними по ходу чтения, это придаёт тексту дополнительное измерение. Читатель же перевода должен спрева уяснить, что "чума" - это, на самом деле, холера. Конечно, это не Бог весть какое интеллектуальное усилие, но всё-таки.

Кстати, по Литинституту ходили легенды, что после Los Tiempos Del Colera Синянская замахнулась на роман Камю La Peste. Заглавие она перевела как "Зараза", агрументируя это тем, что, во-первых, в словаре так написано, а, во-вторых, болезнь, описанная у Камю, имеет мало общего с общеизвестной симптоматикой чумы. Однако этот смелый замысел почему-то не вызвал одобрения редакторов и не был осуществлён.

чума вместо холеры — это салонный романтизм?

по мне, что чума, что холера несут одинаково страшные и неприятные коннотации
настолько страшные и неприятные, что я бы не хотела вдаваться в медицинские подробности их отличий

вы считате, что читателю мало натурализма в описании симптомов "чумы" и запаха трупов, что он недостаточно содрогается от отвращения?

"магический реализм" — это ведь не только огромная грыжа на яичке диктатора и зловоние его трупа, это еще и непрерывный дождь в Макондо, и черная повязка Амаранты, и портрет Ремедиос, и золотые рыбки полковника Аурелиано Буэндиа, и желтые бабочки Маурисио Бабилоньи, и монологи Фернанды, и Флорентино Ариса под миндальным деревом

Чума и холера несут неприятные, но совершенно разные коннотации, потому что холера - это, в первую очередь, безудержный понос (человек отдает концы, не слезая с горшка). У чумы таких симптомов нет.
Сравниваем:
"Чума на оба ваши дома!" / "Холера на оба ваши дома!"
"Это ништяк! Чума!" / "Это ништяк! Холера!"
"чумной" / "холерный"
И т.д.

"Во время чумы" однозначно отсылает к Пушкину - даже того читателя, который и Пушкина не читал, а только краем уха слышал. А в оригинале есть аналогичная отсылка к испанской (колумбийской) классике? Я не знаю ответа, поэтому вопрос не риторический. Если есть - самоуправство оправдано. Если нет - убивать таких переводчиков.