Опыт чумы в деревне им для россии

Чумная деревня Эйам

Эйам - это небольшая деревня в Англии, которая находится в национальном парке Пик Дистрикт. На момент переписи 2011 года население составляло 969 человек.

Эта история началась в конце августа 1665 года в коттедже, в котором проживали Мэри Купер и два ее сына. Мэри была вдовой, которая недавно вышла замуж за человека по имени Александр Хэдфилд, местного портного. Коробка с тканью из Лондона прибыла для мистера Хэдфилда, который в то время был далеко от дома. Его постоялец и, по слухам, ученик Джордж Викарс открыл коробку и, найдя влажную ткань, выложил ее, чтобы она высохла у огня.

Вскоре Джорджу стало очень плохо. Считается, что ткань содержала крысиных блох, которые были заражены бубонной чумой. После укуса этих блох Джордж умер в течение недели, а его похороны состоялись 7 сентября. В течение двух недель произошло еще несколько смертей. Эдвард Купер, четырехлетний сын Мэри, был похоронен 22 сентября, а Питер Хоксворт, который жил поблизости, был похоронен 23-го. Томас Торп, который также жил в том же ряду коттеджей, был похоронен 26 сентября, а 30 декабря - его двенадцатилетняя дочь Мэри. Сара Сидалл жила через дорогу, и она также умерла 30 сентября.

Страх и паника охватили всю деревню, и многие люди верили, что они страдают от гнева Божьего за греховность. Считается, что в эти первые недели некоторые из более обеспеченных семей сбежали, но нет сведений о том, сколько из них на самом деле смогли уйти. Немногие люди рискнули зайти слишком далеко от того места, где они родились и выросли. Большинство людей были бедными, им некуда было идти. Ближайшим крупным городом был Шеффилд, жители которого установили заграждения и посты охраны, чтобы не допустить проникновения инфицированных незнакомцев в их город.

К концу октября еще 23 жертвы умерли от чумы. Среди них был Джонатан Купер, старший сын Мэри Хэдфилд, еще один член семьи Хоксворт и еще пять из семьи Торпов, а также несколько других.

В конце апреля 1666 года было зарегистрировано в общей сложности 73 случая смерти от чумы, и, наконец, жители деревни решили, что худшее уже позади. Однако эти надежды оказались напрасными, к сожалению, это было только начало конца. Шесть из восьми членов семьи Сидалл умерли, и все девять Торпов через дорогу погибли.

Ректор Уильям Момпессон вместе со своей женой Кэтрин и их двумя маленькими детьми были новичками в Эйаме. Уильям умолял свою жену отвести детей в безопасное место, но та отказалась. Позже детей отправили к друзьям в Йоркшир, но Кэтрин осталась. Этот поступок в конечном итоге стоил ей жизни. Момпессон отметил резкое увеличение числа смертей в июне 1666 года, и вместе с бывшим ректором Томасом Стэнли придумал план, который затем озвучил жителям Эйама.

В то время было решено, что больше не будет организованных похорон, и жители деревни должны будут хоронить членов своих семей на своих полях и в садах. Это было непростое решение, так как люди верили: не быть похороненным на освященной земле означало, что их души не вознесутся на небеса. Похороны должны были состояться как можно скорее после смерти из-за гниения, выбрасывающего ядовитую инфекцию в атмосферу. Церковь была закрыта, и было принято коллективное решение проводить воскресные богослужения под открытым небом. Никто не знал, как распространяется болезнь, и поэтому они пришли к выводу, что стоит избегать встреч в помещении. Однако самое важное решение, которое эта небольшая группа людей приняла летом 1666 года, состояло в том, чтобы изолировать себя в Эйаме, чтобы предотвратить распространение вспышки дальше.

В следующие шесть месяцев смертность резко возросла. В июне 1666 года было более 20 смертей, но затем стало еще хуже. В июле погибло 56 человек, а в августе - 78. В деревне, насчитывающей около 700 человек, погибло более 200 человек. Отказавшись бросить мужа и неустанно работая, чтобы помочь больным и умирающим, Кэтрин Момпессон должна была сдать. Одним из симптомов начала заболевания странный сладковатый запах. Это являлось началом гниения внутренних органов. Однажды летним вечером, гуляя по дому с мужем, Кэтрин упомянула сладкий запах луга, и Уильям понял, что она умрет. Она - единственная жертва Эйама, похороненная на кладбище.

Это говорит о чести этой небольшой группы людей, что, дав свое обещание изолировать себя, сдержали свое слово. Страдания некоторых семей были непостижимы, но они оставались, зная, что их ждет смерть. Джейн Хоксворт потеряла 25 членов своей большой семьи, включая мужа, двух детей, мать, брата и его жену. Судьба семей Тэлбот и Хэнкок - одна из самых печальных. Они жили рядом друг с другом на склоне холма с видом на деревню, находящуюся примерно в миле от центра Эйама. Они молились, чтобы они были в безопасности, но в июле 1666 года чума пришла в дом Тэлбота.

Ричард, сестры Бриджит и Мэри, Энн и Джейн и шесть других членов семьи умерли до конца месяца. Старая миссис Бриджит Тэлбот, вдова другого бывшего ректора, умерла 15 августа, оставив свою правнучку Кэтрин, ребенка 3 месяцев. Впоследствии Кэтрин умерла после того, как о ней позаботилась соседка Элизабет Хэнкок. Первый Хэнкок умер 3 августа, а к 10-му Элизабет вытащила тела своего мужа и шестерых детей на склон холма и похоронила их сама. Ходят слухи, что жители деревни наблюдали за ее трудом и борьбой, но не осмеливались прийти к ней на помощь, опасаясь заразиться инфекцией. Когда все было кончено, миссис Хэнкок и ее оставшийся сын покинули Эйам и поселились в Шеффилде. Могилы ее семьи находятся рядом с Райли Вуд, их можно увидеть и сегодня.

Внезапно, по мере приближения Рождества, с окончанием последней смерти Авраама Мортена, записанного в начале ноября 1666 года, все было кончено. Он стал 260-м человеком, который умер. Небольшая деревня Эйам в Дербиширских долинах заняла свое место в истории, как прочный пример того, как обычные люди совершают один из самых героических актов самопожертвования.

Эпидемия, бунт и власть в императорской Москве 250 лет назад

Чума: путь в Москву

Считается, что в Москву эту заразу (строго говоря, чума — не вирусная, а бактериальная инфекция) занесли с театра русско-турецкой войны, из Молдавии и Валахии. В августе 1770 года зараза достигла Киева, затем Брянска.

Увертюра в военном госпитале. Без паники!

Карантин: монастыри и генералы

Рядом с Большим Каменным мостом располагалась крупнейшая московская мануфактура того времени — Большой суконный двор. С 1 января по 9 марта 1771 года на фабрике умерли 130 человек. Фабричная администрация то ли не поняла поначалу, от чего, то ли слишком хорошо поняла: объяви, что на Суконном чума, и о сбыте продукции придется забыть .

В момент врачебной проверки в марте на Суконном дворе обнаружилось 16 больных с сыпью и чумными бубонами, а сколько разбрелось по городу, уже никто не узнал.

Фабрику закрыли, здоровых рабочих перевели на другие предприятия, а больных увезли в подмосковный Николо-Угрешский монастырь, ставший первым чумным госпиталем. При этом Суконный двор так и не был окружен караулами, и многие рабочие сбежали после оглашения диагноза.

Генерал-поручику Еропкину придется вскоре воевать в Кремле и на Красной площади, и отнюдь не с чумой.

От весны до осени: Москва зачумленная

Императрица одной из первых поняла и другую вещь: настала пора заботиться о том, чтобы зараза не дошла до Петербурга. Интересны детали.

Велено было также не пропускать проезжающих из Москвы не только к Санкт-Петербургу, но и в местности между столицами. Карантины были устроены в Твери, Вышнем Волочке, Бронницах.

Все эти меры помогли предотвратить превращение московского бедствия в общероссийское. Есть данные, что чума попала из Москвы в Воронежскую, Архангельскую, Казанскую и Тульскую губернии, но общенациональной пандемии не случилось.

Однако стоило в июле установиться теплой погоде, иллюзии рухнули. Смертность стала превышать 100 человек за сутки, вымирали целые улицы в Преображенской, Семеновской и Покровской слободах.

На улицах круглосуточно горели костры из навоза или можжевельника.

Бывало, что трупы выбрасывали на улицу или тайно зарывали в огородах, садах и подвалах, несмотря на указ императрицы с угрозой вечной каторги за сокрытие информации о заболевших и умерших.

Фото: Hulton Archive / Getty Images

В обреченном городе не осталось власти, полиции и войска — и немедленно начались бесчинства и грабежи.

Фото: WestArchive / Vostock Photo

Рассказ мгновенно распространился по Москве, и толпы горожан устремились к Варварским воротам в надежде вымолить прощение у Богородицы. Священники, оставив храмы, служили молебны прямо на площади. Люди по очереди лазали к иконе, стоявшей над проемом ворот, по лестнице, просили исцеления, ставили свечи, целовали образ, оставляли пожертвования в специальном сундуке.

Московский митрополит Амвросий, понимая опасность скопления народа в разгар эпидемии, решил его прекратить: икону убрать в храм Кира и Иоанна на Солянке, а сундук с деньгами передать в Воспитательный дом.

Бой в Кремле и на Красной площади

Расправившись с митрополитом, мятежники двинулись на Остоженку, в дом генерал-поручика Еропкина, сохранившийся доныне. Еропкин оказался не робкого десятка; он продемонстрировал, что если в борьбе с чумой к сентябрю 1771 года власти особых успехов не добились, то с бунтовщиками справляться они умеют.

В ноябре, когда чума уже утихала, в Москве состоялась экзекуция: четыре человека, в том числе убийцы митрополита Амвросия, были повешены, 72 человека были биты кнутом, 89 человек высекли плетьми и отправили на казенные работы.

Граф Орлов. Последнее средство

Восстанавливать порядок в Москву Екатерина отправила графа Григория Орлова, который приехал в первопрестольную 26 сентября. Вслед за Орловым шли четыре полка лейб-гвардии.

Орлов снискал славу избавителя Москвы от мора. Принципиально новых санитарных мер, кроме укрепления застав и карантинов, он не ввел. Но пришла на помощь природа: начались ранние холода, и эпидемия стала понемногу сходить на нет.

Впрочем, стоит отдать графу Орлову должное: он начал с верного шага, не свойственного отечественным администраторам,— прибыв в Москву, сразу собрал консилиум специалистов и следовал его указаниям. Орлов велел заново разбить Москву на 27 санитарных участков, открыть дополнительные больницы и карантины. Орлов лично обходил все больницы, следил за лечением и питанием пациентов.

Более того. Понимая, что нищета и болезнь тесно связаны, Орлов организовал общественные работы по укреплению Камер-Коллежского вала вокруг Москвы: мужчинам платили по 15, а женщинам по 10 копеек в день. Боролся Орлов и с бродягами, разносившими заразу: их отправляли в Николо-Угрешский монастырь.

Фото: Alamy / Vostock Photo

По официальной статистике, с апреля по декабрь 1771 года в Москве умерли от чумы 56 672 человека. Но это не все — первые три месяца 1772 года чума в Москве, над которой в Петербурге уже отпраздновали победу, продолжалась, правда ежемесячное количество умерших снизилось до 30 человек. Об окончательном прекращении эпидемии было объявлено только в ноябре 1772 года.

А в одном из писем за границу сама Екатерина сообщала: чума в Москве похитила более 100 тысяч жизней. Это можно, пожалуй, рассматривать как невольное признание в том, что противостоять нежданной напасти по большому счету не смогли ни власти, ни общество.

Поделиться сообщением в

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

В наши дни жизнь в британской деревушке Иэм течет неторопливо, и по ее улочкам бродят редкие туристы. А 350 лет назад, во время чумы, ее жители принесли себя в жертву, чтобы остановить распространение эпидемии, рассказывает корреспондент BBC Travel.

В августе 1667 года Элизабет Хэнкок за восемь дней потеряла своих шестерых детей и мужа.

Завязав лицо платком, чтобы защититься от запаха разложения, она оттащила их тела на ближайшее поле и похоронила.

Семья Хэнкок пала жертвой чумы, эпидемии которой опустошали Европу в XIII-XVII столетиях. В результате этих эпидемий, по современным оценкам, умерло примерно 150 миллионов человек.

Особенно печальную славу обрела эпидемия 1664-1666 годов, последняя из серьезных в Англии.

В одном лишь Лондоне болезнь выкосила 100 тысяч человек - около четверти населения британской столицы.

И вот в разгар этого мора жители тихой деревни Иэм в английском районе Пик-Дистрикт (где жили и Хэнкоки) решились на самоотверженный поступок, равных которому в британской истории найдется немного - и их действия помогли остановить шествие по стране смертельной болезни.

Сейчас в Иэме, что в 50 километрах к юго-востоку от Манчестера, тишь да гладь. На окраинах дети собирают по изгородям крупную черную ежевику, вниз по крутым улицам проносятся велосипедисты, скользя колесами по палой листве.

В деревне, где сейчас живут 900 человек (большинство ежедневно ездит на работу в другие города), присутствуют все необходимые английские атрибуты: пабы, уютные кафе и идиллическая церковь.

Но 350 лет назад в этой деревне царила Черная смерть. Улицы были пусты, на дверях - белые кресты, из домов доносились стоны и крики умирающих.

Чума докатилась до Иэма летом 1665 года, когда торговец из Лондона прислал местному портному Александру Хэдфилду ткань с чумными блохами. Уже через неделю подмастерье Хэдфилда Джордж Викерс скончался в тяжких мучениях. Вскоре слегли и умерли все члены этого семейства.

До тех пор чума распространялась в основном по югу Англии. Опасаясь, что эпидемия может пойти дальше на север страны, опустошая города и деревни, сельчане поняли, что вариант для них остается только один: ввести карантин.

Под руководством приходского священника Уильяма Момпессона они самоизолировались и обозначили границы деревни камнями, за которые решили ни при каких обстоятельствах не выходить - даже не имея видимых симптомов заболевания.

"По сути это означало, что все они никак не могли избежать контактов с уже зараженными людьми", - объясняет Кэтрин Роусон, секретарь Иэмского музея, хранящего историю борьбы с чумой.

Жители разработали целый план: они не могли покидать деревню, но и посторонние не должны были попадать на ее территорию. При этом нужно было организовать доставку продовольствия и других припасов.

В межевых камнях, установленных вокруг деревни, были выдолблены углубления, в которых жители оставляли смоченные в уксусе монеты (они считали, что уксус обладает дезинфицирующими свойствами). Торговцы из соседних деревень забирали монеты и оставляли мясо и зерно.

Межевые камни сохранились и по сей день. Они расположены на расстоянии чуть меньше километра от деревенских окраин.

Эти плоские, грубо отесанные глыбы сейчас служат туристической достопримечательностью, а края углублений для монет отшлифованы многими поколениями детей, засовывавших туда любознательные пальцы.

На дне некоторых поблескивают монеты, оставленные туристами в память жертв чумы.

Камни стоят на одном из прогулочных маршрутов, опоясывающих деревню. Еще одна живописная тропа идет к югу среди сосен и дубов, достигая через полтора километра Колодца Момпессона, где торговцы тоже оставляли припасы для жителей деревни.

Достаточно ли спокойно восприняли в Иэме новости о карантине - доподлинно неизвестно.

Некоторые из жителей попытались уехать, но похоже, что большинство стоически приняло такой поворот судьбы и поклялось перед Богом оставаться дома.

Уехавших сельчан не ждали в других местах с распростертыми объятиями.

Одна женщина отправилась из Иэма на рынок в деревню Тайдсуэлл в восьми километрах к западу. Когда там узнали, откуда она приехала, ее забросали объедками и грязью, выкрикивая: "Чума! Чума!".

По мере того, как умирали жители, деревня постепенно приходила в упадок. Дороги разрушались, бесхозные сады зарастали и дичали.

В полях пропадал несобранный урожай, и оставалось надеяться лишь на поставки продовольствия из соседних поселений.

За каждым углом в самом прямом смысле слова таилась смерть: никто не мог знать, кто умрет следующим от страшной и непонятной болезни.

Чума в 1665 году, наверное, напоминала лихорадку Эбола в 2015-м - но вакцин тогда не было, а багаж медицинских знаний был куда более скудным.

В Иэме предпринимали свои импровизированные меры в попытке остановить чуму. Тем не менее в первой половине 1666 года умерло 200 человек.

После того, как скончался каменотес, сельчанам пришлось самим гравировать свои имена на могильных плитах.

Многие, как Элизабет Хэнкок, сами хоронили близких - чтобы избежать контакта с заразой, тела тащили по улицам за веревки, привязанные к ногам.

Церковные службы проводились на открытом воздухе, чтобы снизить риск распространения инфекции, но к августу 1666 года чума разгулялась всерьез: из 344 жителей умерли 267.

Считалось, что те, кто не заразился, обладали некими особыми качествами (современная наука считает, что дело было в хромосомах), уберегавшими их от болезни.

Более суеверные люди полагали, что от чумы могут спасти ритуалы - к примеру, курение табака и истовые молитвы.

Дженни Олдридж, сотрудница британской некоммерческой организации по охране памятников National Trust, работающая в поместье Иэм-холл, рассказывает, что жертвы чумы понимали, что заразились, когда начинали чувствовать сладковатый запах.

Жена Уильяма Момпессона Кэтрин за день до того, как слечь, заметила, что воздух пахнет сладко - так Момпессон узнал, что она обречена.

Обоняние жертв таким образом реагировало на начинавшийся распад и гниение собственных внутренних органов.

"Вдобавок считалось, что зараза передается по воздуху через миазмы, поэтому жители деревни носили набитые ароматическими травами маски, - говорит Олдридж. - Некоторые даже скрывались в выгребных ямах, считая, что сильная вонь отпугнет чуму".

Через 14 месяцев чума ушла столь же быстро, как и наступила. Жизнь постепенно вернулась в нормальное русло, довольно быстро возобновилась и торговля: добыча свинца, основной промысел Иэма, была слишком выгодной, чтобы ее забросить.

Сейчас в Иэме живут в основном люди, работающие в соседних Шеффилде и Манчестере, но в округе по-прежнему хватает ферм, мало изменившихся за прошедшие столетия.

На поляне в центре деревни до сих пор сохранились старые кандалы, к которым приковывали провинившихся, а неподалеку гордо возвышается Иэм-холл, большой особняк XVII века.

Но сразу бросаются в глаза и зеленые таблички со списками умерших на тех домах, по которым прошлась чума.

Эти таблички служат постоянным напоминанием о том, что многие обитатели английского севера обязаны своей жизнью самоотверженным сельчанам старого Иэма.

ЧУМА: СПАСИБО ЗА ПОБЕДУ КРАСНОЙ АРМИИ

Первой из страшнейших зарегистрированных эпидемий стала Юстинианова чума. Она охватила всю территорию тогдашнего цивилизованного мира во время правления византийского императора Юстиниана I, свирепствовала в 541—750 гг. и унесла жизни более 100 млн человек. В XIV веке случилась вторая крупнейшая эпидемия, которая прокатилась по Европе , Азии и Северной Африке , погибло 60 млн больных. Всего жертвами чумы по оценкам экспертов стало от 200 до 300 млн человек.

Чумная палочка (Yersinia pestis) живет в организмах грызунов , а ее переносчиком являются блохи. Болезнетворная бактерия размножается в пищеводе блохи и создает чумной блок (пробку). При укусах часть микробов смывается током крови и попадает в организм жертвы, вызывая заражение.

Победить чуму удалось благодаря разработкам советских ученых из НИИ эпидемиологии и гигиены Красной Армии. Они создали антибиотик стрептомицин, в 1947 году лекарство помогло полностью излечить первых пациентов. Сейчас в мире случаются отдельные вспышки чумы, при правильном лечении смертность не превышает 5 - 10%.

ОСПА: БОЛЕЮТ ВСЕ

Натуральной оспой страдают только люди, ее возбудитель - вирус variola. Инфекция передается воздушно-капельным путем и через предметы обихода. Сначала на коже появляются пузырьки (оспины), вскоре они превращаются в эрозии. Также оспины развиваются на слизистых оболочках носа, ротоглотки, гортани, на внутренних органах. У больного может развиться инфекционно-токсический шок и внутренние кровотечения.

Победить оспу удалось благодаря вакцинации. Еще в 1796 году английский врач Эдуард Дженнер втер в надрез на руке восьмилетнего мальчика содержимое из пузырьков с кожи доярки, заразившейся коровьей оспой (это легкая форма болезни, передающаяся людям от коров). Затем ребенку привили натуральную человеческую оспу, мальчик не заболел.

В 1800 г. ввели обязательную вакцинацию в английской армии и на флоте, в 1807 г. началось первое в мире всеобщее оспопрививание в Баварии . В Советском Союзе обязательная прививка от оспы появилась в 1924 году, а в 1958 году СССР предложил программу искоренения оспы во всем мире. ВОЗ поддержала разработки советских медиков, приняв соответствующую резолюцию. Благодаря всеобщей вакцинации человечества оспу удалось полностью уничтожить, о чем ВОЗ торжественно объявила в 1980 г.

ТИФ: СПУТНИК ВОЙН ПАЛ ЖЕРТВОЙ АНТИБИОТИКОВ

Эта лихорадка, которая сопровождается помрачением сознания, часто была спутником войн. Историки отмечают, что в Русско-турецкую войну 1768 - 1774 гг. от сыпного тифа людей погибло больше чем на поле сражений. В голодное послереволюционное время в 1917 - 1921 гг. в России тиф унес жизни более 3 млн человек.

Сыпной тиф переносят платяные вши, брюшной передается через продукты питания. Возбудители сыпного тифа поражают стенки сосудов, в том числе в центральной нервной системе, что ведет к появлению бреда , помутнению сознания. Высок риск внутренних кровотечений, в том числе мозговых, в результате которых больные погибают.

При брюшном тифе быстро происходит интоксикация организма, пациент страдает от диареи, развивается обезвоживание, часто также происходит нарушение сознания, начинаются бред и галлюцинации.

В 1942 году в СССР появилась эффективная вакцина от инфекции, а полностью победить болезнь удалось благодаря антибиотикам. Сейчас вспышки тифа встречаются в Северной Африке и Юго-Восточной Азии. Чаще всего люди заражаются через воду и продукты. Туристам рекомендуется делать прививки против брюшного тифа и строго соблюдать правила гигиены.

ХОЛЕРА: СПАСЛА ВАКЦИНА ОТ УЧЕНИКА ИЛЬИ МЕЧНИКОВА

Об этой болезни писал еще Гиппократ, она очень быстро распространялась и уносила миллионы жизней. Крупнейшая эпидемия в России случилась в 1848 г., когда официально было зарегистрировано более 1,8 млн заболевших и 690 150 случаев смерти.

В конце XIX века появилась первая вакцина от холеры. Ее создал Владимир Хавкин , ученик знаменитого биолога, нобелевского лауреата Ильи Мечникова . Хавкин эмигрировал в Париж , устроился в Институт Пастера , и в 1892 г. испытал на себе и нескольких друзьях новую вакцину. Эксперимент прошел успешно. Сейчас ВОЗ считает вакцинацию основным средством борьбы в очагах холеры. Лечится инфекция антибиотиками.

Вспышки холеры регулярно случаются в развивающихся странах. Этим летом инфекция свирепствует в Южном Судане , где по официальным данным зарегистрировано больше 1700 больных и несколько десятков умерших.

ВОПРОС-РЕБРОМ:

Могут ли вернуться в нашу жизнь катастрофические эпидемии?

КСТАТИ

История показывает, что даже при самых страшных эпидемиях человечество всегда как-то выживало, приспосабливалось. Например, когда свирепствовала чума, около 3% заболевших выздоравливали благодаря особым вариантам генов. А еще было замечено, что болезнь часто обходит стороной кавалеристов - оказалось, чумные блохи не выносят конский пот. В общем, выход так или иначе находится. Когда-то казалось, что люди могут вымереть от сифилиса, а сейчас его без особых сложностей полностью вылечивают антибиотиками.

Как русские врачи ценой своих жизней спасали китайцев от чумы в 1911 году

Эпидемия чумы, разразившаяся в 1910—1911 годах в Маньчжурии была поистине страшной. Ассистентка частного института М. А. Суражевская писала в воспоминаниях, что по утрам русские врачи перешагивали через трупы, которые китайцы выбрасывали на улицы, а в фанзах, где жили по 42 человека, врачи не заставали ни одного живого.
Китайцы же, нимало не смущаясь зловонием, оставляли тела умерших где попало или просто выкидывали вон, в поле, в кусты или в реку Сунгари. Русским медикам приходилось вылавливать трупы из воды, собирать их по полям и даже раскапывать свежие могилы для того, чтобы сжечь, уничтожить чумную палочку.

Город Фудзядзян пришлось залить керосином и сжечь, так как в нем не осталось ни одного живого человека.

Главное – карантин

Это была не первая эпидемия чумы, разразившаяся в Маньчжурии. По сей день этот регион также, как Забайкалье и степи Монголии, является естественным очагом, где таится чума.

Первая вспышка болезни произошла в октябре 1910 года на станции Маньчжурия в поселке, где жили 3 тыс. русских и 4,5 тыс. китайцев. Российские власти среагировали оперативно – были осмотрены все жители поселка, в нем появилась противочумная больница, пункты для наблюдения за больными. На КВЖД стали повсеместно осматривать пассажиров. Но остановить болезнь сразу не удалось, так как китайцы утаивали заболевших.

Поэтому было решено поместить в карантин все китайское население поселка. В рекордные сроки был построен обсервационный (наблюдательный) пункт из теплушек, и китайцев при помощи войск переселили в него. К концу ноября 1910 года вспышку удалось погасить. Жертвами чумы стали 10 русских и 550 китайцев.

Но вскоре единичные случаи чумы появились в Харбине и в его городе-спутнике Фудзядзяне.

Русское правительство безрезультатно вело с китайцами переговоры о том, чтобы взять ситуацию под контроль и указывало, что Фудзядзян необходимо оцепить как источник инфекции. Но китайцы видели в русских врагов и вместо этого пригласили двух японцев и врача из Пекина, которые лишь давали указания, но сами ничего не делали. Вмешался и экономический фактор – Фудзядзян был связан с Харбином, и его изоляция могла плохо сказаться на торговле.

Лишь после ультиматума со стороны России и Японии о возможном вводе войск, китайцы согласились пустить в город российских медиков. Но время было упущено – чума из бубонной формы перешла в легочную, которая распространялась от человека к человеку, словно грипп.

В этих условиях пришлось работать русским врачам. Среди добровольцев, вызвавшихся на борьбу с чумой, был санитарный врач Викентий Мечеславович Богуцкий и знаменитый бактериолог Даниил Кириллович Заболотный, набравший в свою бригаду молодых медиков-добровольцев и студентов.

Работать пришлось в ситуации гуманитарной катастрофы: уже в январе эпидемия легочной чумы достигла пика, а всего от нее умерло 100 тыс человек. Идея российских врачей, привить китайцев вакциной Владимира Ааароновича Хавкина, не принесла успеха. П. Б, Хавкин считал, что нарушены условия хранения и перевозки вакцины, но оказалось, что вакцина от бубонной чумы против легочной формы малоэффективна. Более того, во время кампании по вакцинации, чумой заболели несколько российских медиков, которые были привиты по одному разу, что лишь обозлило население. Китайцы скрывали чумные трупы, рубили их на куски, чтобы не отдавать, и вывозили за город. Одежду с трупов продолжали носить на себе, а имущество умерших продавали на базаре.

Тем не менее российские медики как могли успокаивали китайцев и старались их к себе расположить. Особенно преуспела в этом врач М. А. Лебедева, которая брала пациентов лаской, а не угрозами. Она умерла от чумы 14 января 1911 года, заразившись при извлечении тел умерших из китайского жилища. Кроме трех трупов она обследовала 11 заболевших, но эти заболевшие и стали препятствием для выноса тел из фанзы. Трупы пришлось извлекать через разобранную крышу. Из трех медиков, делавших это, заразились двое. Нагрузка была такова,что этот дом в этот день был 242-й по счету, который обследовала Лебедева. Уже на следующий день Лебедева почувствовала себя больной, сделала анализ мокроты и убедившись в результате, слегла. До самого конца Лебедева диктовала труд по карантинным мерам при эпидемии чумы. Вместе с ней в тот день заразился и врач Воронин.

Кроме уже названных жертв эпидемии среди медицинского персонала от болезни скончался студент-медик Илья Васильевич Мамонтов, который заразился, ухаживая за заболевшей сестрой милосердия Снежковой. 18 января заразился врач Владимир Мартынович Микель – он умер спустя 4 дня.

Всего от чумы умерли 4 врача, сестра милосердия, 4 фельдшера, 28 санитаров и 2 прачки. От чумы умер приехавший с Заболотным французский врач Менье – его заразил пациент, который закашлялся во время осмотра.

Карантинные меры, к которым прибегли с помощью армии, все же дали результат: перелом в эпидемии наметился в феврале 1911 года, а с 7 марта не было зафиксировано ни одного случая заражения чумой.

Однако перед медиками стояла еще задача кремации тел умерших. Город Фудзядзян пришлось сжечь дотла, а на кладбищах вскрыть могилы и кремировать тела, чтобы у чумы не было второго шанса.

Эпидемия дала русским медикам бесценный материал, который затем оформился в научные труды, а ученики Заболотного еще много десятков лет сражались с чумой во всему земному шару.

Читайте также: