По чуме тоскует метал с
Как поссорились Константин Евгеньевич с Юрием Юлиановичем
Друзья, вот цитата из записи недавнего чата с Константином Кинчевым. Весьма занимательно.
mikluho: Константин Евгеневич, новая песня Рок-н-ролл - это такой ответ Шевчуку. Что сподвигло так "пройтись" по одному из бывших соратников?
Константин_Кинчев: Прежде всего Шевчук остается соратником. Просто заявление, что рок-н-ролл это я показалось мне дерзким и самонадеянным. Так родилась песня
Прочитав это, я естественно заинтересовался. Ну, и нашел в сети текст этой самой новой песни. Вот он.
ROCK-N-ROLL
Не помню точно, но кто-то сказал, что rock-n-roll – это он.
В комплексах рождается спесь, не больше того.
Я помню время, когда всякой струне нехватало места на звон,
И каждый звук мечтал умереть за естество.
Нас было мало, Макаревич был прав - в битвах крепла горечь потерь.
Рок тогда граничил с тюрьмой, но ждал перемен.
По ритму Майка, по аккордам Б.Г. я приоткрывал эту дверь
И как Цой, раскачивал ночь пульсацией вен.
Мы движемся по струнам сердец,
Считая ночи днем.
Нас мало, но пока мы в пути
В нас горит открытым огнем
Rock-n-roll.
Мы были вместе по законам войны,- каждый на своем рубеже,
Мы меняли правду на боль, -так было легче дышать.
Когда один из нас срывался в пике на очередном вираже,
Мы просили не голосить и не провожать.
Шахрин, Борзыкин, Летов, Ник Rock-n-roll, Шклярский, Ай-яй-яй, Рикошет,
Шумов, Григорян, Чистяков, Свин, Паращук.
Васильев, Фёдоров, Самойловы, Чиж, Скляр, Бутусов, Янка, Паштет,
Князь, Галанин, Чача, Горшок, Чёрт да Паук.
Конечно, это явно не все в списке достойных имен,
Кто сумел наполнить сердца болью струны.
Не помню точно, но кто-то сказал, будто rock-n-roll – это он
И я решил поставить вопрос: - а кто тогда мы?
А вот, если кто вдруг не знает, текст песни Юрия Юлиановича Шевчука, которая так разозлила Константина Евгеньевича.
МАМА, ЭТО РОК-Н-РОЛЛ
Были времена и получше, были и почестней
Догорали дожди да веселые путчи, умирали ночи без дней
Были времена и построже, а были просто - пей, ешь, да гуляй
Колотились и корчили пьяные рожи песни наших веселых стай
Мама, это рок-н-ролл, рок - это я
Были времена и почище, а были просто - ни да, ни нет
Рок-н-ролл рожден в одна тысяча девятьсот с половиной лет
Наши песни - любовь и голод, под наши песни вставала весна
Драли горло нам серп и молот, благословила наш мир война
Мама, это рок-н-ролл, рок - это я
Когда власть валялась на улице, на глазах у пьяных бичей
А орел походил на курицу, а страна была просто ничьей
Когда ветер сжигал нам руки, рвал историю баррикад
На любви только драные брюки, да жестокий голодный взгляд
Мама, это рок-н-ролл, рок - это я
И, рассовав по карманам речи, будущее - ваша мать !
Ты залезала ко мне на плечи, а на сцене подыхала рать
И мы меняли вино на воду, доставая из пепла смычки
Для скрипок, которые запросто смогут умереть от этой тоски
Мама, это рок-н-ролл, рок - это я
Rock'n'Roll это я
Я люблю слушать современный Rock'n'Roll.
Он снова в моде, он бесспорно хорош.
Но кажется мне, он много потеряет без таких ребят,
Ведь мы его дети, Rock'n'Roll это я .
Мы играли забвенно, бездарно бренча.
Мы делали много просто так, сгоряча.
Но я люблю те времена бриллиантовых дней.
Когда я был в кругу своих лучших друзей.
Мы брали аккорды, влезая на стол.
И он всем нравился этот наш rock'n'roll.
Но тех, кому он нравился я давно не встречал.
А тех, с кем я пел, почти потерял.
Я люблю слушать современный Rock'n'Roll.
Он снова в моде, он бесспорно хорош.
Но кажется мне, он много потеряет без таких ребят,
Ведь мы его дети, Rock'n'Roll это я.
Как с этим-то быть? Почему это никого не возмущало ни тогда, ни сейчас?
Светлая память останется лишь на словах,
Дух суеты истребит эту чудную блажь.
Вестник утраты -
Пульс тишины
Станет бессонницей душ
В час полной луны.
Чистого сердца по случаю не обрести.
Ясное Царство берется усилием жить.
Призрак рассвета -
Бледная тень
Тоже стремится прорваться
Сквозь марево в день.
Дым над землею -
Зыбкая хмарь
Рвется струною
В алтарь.
Дым - судьбы сложных,
Скомканных душ.
Радость бездомных -
Чушь!
Сколько беспечных осталось клубиться в золе,
Сколько раскованных перелопатила смерть.
Пленник пристрастий -
Вечный закат
Вновь ковыляет к заре
Впотьмах наугад.
Хей!
Я начинаю отсчет
Движенья в сторону глаз,
Закрытых лику зари.
Ночь…
Все звуки наперечёт,
В обрывках брошенных фраз,
Пустых, как счет: раз, два, три.
Мне
Не продержаться и дня
Без тех, кто сердцем впитал
Святую волю Небес.
Я
Танцую в центре огня.
Так раскаленный металл
Перерождается в крест.
Сила огня - дело времени.
Воля Небес в море глаз.
Иго Любви - радость бремени.
Вечная жизнь вершится
Здесь и сейчас!
Мир
В плену эпохи "Hi-Tec"
Толкает души к окну,
Верша подложный закон.
Мрак -
Итог опущенных век.
Слепая тяга ко дну
Пережила Вавилон.
Кто
Готов не прятать глаза?
Готов открыто принять
За благо - иго Любви?
Ночь…
Огнём проходит гроза,
И молний Белую рать
Венчает Спас на крови!
Черной копотью легла беда,
Красным окропила свет.
Только слово: "Нет!" и слово: "Да!"
Сохранят ответ
на тысячи лет.
Тайна времени - речной песок,
Пыль дорог, да пепел трав.
И подсчитан каждый волосок
Тех, кто был не прав
и тех, кто прав.
Черным бархатом накрыла ночь,
Да запутала в туманах день,
Лишь лукавая луна
От седого валуна
Наводила тени на плетень.
Звезды падали огнем небес,
Превращаясь в языки костров.
Ночь в приделе сентября,
И только чуткая заря
Искрой пряталась в охапке дров.
По реке стелился Млечный путь.
Горизонтом становилась высь.
Август. Полночь. Ни души,
Лишь вода да камыши
Облакам на преданность клялись.
Я метался в поисках себя
По полянам от росы седым.
То ли ядом жгла луна,
То ли я дошел до дна,
То ли лето закатилось в дым.
На пороге неба
До высокой звезды
В полночь рукою подать.
На пороге неба
Верным ставят кресты,
Так им легче дышать.
На пороге неба,
По пропащим скорбя,
Крестится сила и мощь.
На пороге неба
Ты услышишь меня
Там, где рождается дождь.
Как ночное путал синий лес
Хороводами трухлявых пней
Помнит черная река,
Заливные берега,
Да табун стреноженных коней.
Мне не спится, сердце давит грудь,
Подстрекая душу напролом.
Слезы уголками глаз.
Ночь да Яблоневый Спас
Потихоньку вводят осень в дом.
Где по земле, белым саваном стелется небо,
Где до огня, километры нехоженых троп,
Я проходил, оставляя апокрифам небыль,
Боль рваных струн да сумятицу брошенных строф.
Как взнуздала Русь
Рукавами рек
Кочевой восток
В седлах запада.
В поводу вела
По распадам снег
Смуту остужать
Солнцем за полночь.
В синь Онеги да Ладоги,
В мед брусники да клевера,
В радость ливня и радуги
Крестит мир стать Севера.
Как собирать все, что было рассеяно смутой?
Как донести, если каждый себе голова?
Мне повезло видеть вечность за каждой минутой.
Жить до поры, свою кровь, обращая в слова.
О родной земле,
О разбитых лбах,
О тропе наверх
Словом за слово.
Подними меня
К небу на руках,
Упокой звезду
Несуразную.
В синь Онеги да Ладоги,
В мед брусники да клевера,
В радость ливня и радуги
Окуни меня стать Севера.
Дождей, невеселую быль,
Я знал, но как только забыл,
Ветра постучали в мой дом.
Вставай, мы пришли за тобой,
Оставь этим стенам покой,
Гроза бьет по крыше крылом.
В чисто поле, да в синий туман
Ветер занес.
Так и водит краями земли
До звезд.
Так и кружит пылью дорог
Дальнюю даль,
Да пророчит мне в небе звезду
Печаль.
Как тут проходить виражи,
Направь, подскажи, укажи,
Кто здесь слышит песню мою.
Чей Храм, чей предел, чей приход,
Ни кто, ни когда не поймет
Кому, и зачем я пою.
Москва. Покрова. 10.04.1997
Я привык к тому, что всю жизнь мне везло,
Но я поставил на двойку, а вышел "зеро",
И вот самоубийца берется за перо
И пишет…
И скрип пера по бумаге, как предсмертный хрип,
Мой евнух был героем, но он тоже погиб,
Я кричу, но ты не слышишь мой крик
И никто не слышит…
Я встаю и подхожу к открытому окну,
Вызывая тем самым весь мир на войну,
Я взрываю мосты, но я никак не пойму
Кто их строил?
И последний автобус ушел уже давно,
И денег на такси мне не хватит все равно,
Я видел все это когда-то в кино,
И все равно я расстроен…
Но не пугайся, если вдруг
Ты услышишь ночью странный звук,
Все в порядке, просто у меня открылись
Старые раны!
И я пишу стихи всю ночь напролет,
Зная наперед, что их никто не прочтет,
Зачем я жду рассвета, рассвет не придет,
Кому он нужен…
Слава Богу, осталась бутылка вина,
Но, как-то странно, ползет на стену стена
И я посередине, но я сам виноват,
И, к тому же, простужен…
Но не пугайся, если вдруг
Ты услышишь ночью странный звук,
Все в порядке, просто у меня открылись
Старые раны!
И даже тишина звенит в моих ушах,
И стрелки, почему-то, застыли в часах,
И дым в глазах, и цепь на руках,
И нечего есть…
Но все будет не так, как оно быть должно,
Все будет именно так - другого не дано,
И все же, как бы я хотел,
Что бы ты была здесь,
Но на завтра ожидается странный прогноз,
К тому же я остался без папирос,
И в каждой клетке нервов горит свой вопрос,
Но ответ не найти,
Но так ли я уверен, что мне нужен ответ,
Я просто часть мира, которого нет,
Мой последний шедевр - бессмысленный бред,
Мой последний куплет давно уже спет…
Но не пугайся, если вдруг
Ты услышишь ночью странный звук,
Все в порядке, просто у меня открылись
Старые раны!
Падал снег,
Засыпал выше крыш города,
Ворожил,
Поволокой касаясь ресниц.
В были и небыли
Были и не были
Тени перелетных птиц.
В облако-олово
Кутали головы,
Кровью запеклись
По дороге в высь…
Души
выстудил синий лед…
Стужей
холода не унять…
Кружит
зимами напролет
Души…
Вьюжит…
Снегопадом распят город,
Пригвожден к облакам.
Только памятью жив голос:
Там!
там!
дышит воля!
В тетиву обратить снова
Воскресения нить,
И в ручьях обрести слово:
Жить!
жить!
ради боли!
Падал снег,
Облака наряжал мишурой.
Трепетал
Зимний сумрак в лучах фонарей.
Четом и нечетом
Были отмечены
Четки календарных дней.
Рядом да около
Лебеди, соколы…
Снегом замело -
Сломано крыло…
Памяти Виктора Цоя
Ветром пройти
От края на край
По земле, к исходу ночи
Песней утро гомонить.
Нам ли не знать,
Чем кончается лай
Гончих псов степной охоты.
Жизнь струны - тугая нить.
Кто чуял, кто ведал?
Чем обернется гроза?
Горе да беду
Нам ли обходить стороной?
Вьёт тропы дар Неба,
В ночь открывает глаза
Тем, кто держит путь
Вместе со мной.
Мы бы могли
Стать чище снегов
Если б знали радость стужи -
Вьюгой над землей лететь.
Через запрет
Рвется стая волков,
Вожаку, вверяя души.
Жизнь струны - лихая смерть.
Как плескалось небо в лесном ручье
Знают валуны да речной песок.
Как собрали солнце в одном луче
Зеркала озер пылью трех дорог,
Знает синий лес да пустынный скит,
Что на два венца врос в гранит скалы,
Да еще печаль плакальниц ракит,
Да еловый дух в янтаре смолы.
Из того луча отковала меч
Ясная звезда северных земель,
Твердо наказала свое беречь
Да преображать снегопад в капель.
Северную стать верного меча,
Как завет впитал вековой гранит -
Гневом не пылать, не рубить с плеча
Да преумножать то, чем славен скит.
Северная быль,
Верным, как наказ.
Ветры мнут ковыль,
Я веду рассказ.
Как в глазах* играют брызги солнца
Бубенцами души,
Знают только звоны-колокольцы
Над головой во ржи.
Синим небом ворожит воля
Озорного огня.
Эту правду донести доля Моя.
В ночь, прищуром глаз, налетела ржа -
Стрелы, колчаны да суровый взгляд.
Переливы звонниц на рубежах
Выветрила гарь да глухой набат.
На призыв набата поднялся лес,
Из затвора вышел огонь луча,
Серебром озер да грозой небес,
Засияла жизнь в острие меча.
И плеснуло солнце по всем краям,
Где таилась злоба чужой молвы.
От высоких гор, до расщелин-ям,
Снова золотится янтарь смолы.
Тайну, что хранил вековой гранит,
Помнят ковыли да калинов мост -
Все, чем был отмечен пустынный скит -
Верная молитва да строгий пост.
Вот и весь рассказ.
Ветры мнут ковыль.
Верным, как наказ,
Северная быль.
*На альбоме я спел неверно, так как не было текста под руками, прошу прощения у уважаемой публики :) К.Кинчев
Отпускаю ветер под честное слово,
Отвести беду стороной.
Облететь дождем, не разрушив основы,
Опоясать радугой зной.
Выпустить в зарю созвездий блики,
Перепутать времени ход.
Отогреть дыханьем лесной земляники
В зиму занесенный народ.
Грозен, да светел,
Шорохи лови,
Преврати в гул.
Волница-ветер
Солнце в осень уводи,
Брось весною в разгул!
По дороге выплеснуть в снег разливы лета,
Птицами февраль оживить.
Поделиться с ночью пригоршнями света,
Не порвав движения нить.
Улыбнуться так, как могут дети,
Тем, кому привычен оскал.
Так я отпускал на ристалище ветер,
А ветер свое слово держал.
Не помню точно, но кто-то сказал, будто rock-n-roll - это он.
В комплексах рождается спесь, не больше того.
Я помню время, когда всякой струне не давалось шанса на звон,
И каждый звук мечтал умереть за естество.
Нас было мало, Макар был прав - в битвах крепла горечь потерь.
Рок тогда граничил с тюрьмой, но ждал перемен.
По ритму Майка, по аккордам Б.Г. я приоткрывал эту дверь
И как Цой, раскачивал ночь пульсацией вен.
Мы движемся по струнам сердец,
Считая ночи, днем.
Нас мало, но пока мы в пути
В нас горит открытым огнем
Rock-n-roll.
Мы были вместе по законам войны, - каждый на своем рубеже,
Мы меняли правду на боль, - так было легче дышать.
Когда один из нас срывался в пике на очередном вираже,
Мы просили не голосить и не провожать.
Огнем СашБаша не насытилась жизнь, по Чуме тоскует металл,
Пульс Крупы - "Я остаюсь" не изменить.
Ори им Гарик, болью выплесни "Плач", как Ревякин сердцем сказал:
"Когда задуют наши костры, вас станет знобить".
Шевчук,Шахрин, Борзыкин, Ник Rock-n-roll, Шклярский, Ай-яй-яй, Рикошет,
Летов, Григорян, Чистяков, Свин, Паращук.
Васильев, Фёдоров, Самойловы, Чиж, Скляр, Бутусов, Янка, Паштет,
Князь, Галанин, Чача, Горшок, Чёрт да Паук.
Конечно, это явно не все, в перечне достойных имен,
Кто сумел наполнить сердца болью струны.
Не помню точно, но кто-то сказал, будто rock-n-roll - это он
И я решил поставить вопрос: - а кто тогда мы?
Улица. Накрытый стол. Несколько пирующих мужчин и женщин.
Почтенный председатель! я напомню
О человеке, очень нам знакомом,
О том, чьи шутки, повести смешные,
Ответы острые и замечанья,
Столь едкие в их важности забавной,
Застольную беседу оживляли
И разгоняли мрак, который ныне
Зараза, гостья наша, насылает
На самые блестящие умы.
Тому два дня наш общий хохот славил
Его рассказы; невозможно быть,
Чтоб мы в своем веселом пированье
Забыли Джаксона! Его здесь кресла
Стоят пустые, будто ожидая
Весельчака — но он ушел уже
В холодные подземные жилища…
Хотя красноречивейший язык
Не умолкал еще во прахе гроба;
Но много нас еще живых, и нам
Причины нет печалиться. Итак,
Я предлагаю выпить в его память
С веселым звоном рюмок, с восклицаньем,
Как будто б был он жив.
Он выбыл первый
Из круга нашего. Пускай в молчаньe
Мы выпьем в честь его.
Твой голос, милая, выводит звуки
Родимых песен с диким совершенством;
Спой, Мери, нам уныло и протяжно,
Чтоб мы потом к веселью обратились
Безумнее, как тот, кто от земли
Был отлучен каким-нибудь виденьем.
Было время, процветала
В мире наша сторона:
В воскресение бывала
Церковь божия полна;
Наших деток в шумной школе
Раздавались голоса,
И сверкали в светлом поле
Серп и быстрая коса.
Ныне церковь опустела;
Школа глухо заперта;
Нива праздно перезрела;
Роща темная пуста;
И селенье, как жилище
Погорелое, стоит, —
Тихо все. Oдно кладбище
Не пустеет, не молчит.
Поминутно мертвых носят,
И стенания живых
Боязливо бога просят
Упокоить души их!
Поминутно места надо,
И могилы меж собой,
Как испуганное стадо,
Жмутся тесной чередой!
Если ранняя могила
Суждена моей весне —
Ты, кого я так любила,
Чья любовь отрада мне, —
Я молю: не приближайся
К телу Дженни ты своей,
Уст умерших не касайся,
Следуй издали за ней.
И потом оставь селенье!
Уходи куда-нибудь,
Где б ты мог души мученье
Усладить и отдохнуть.
И когда зараза минет,
Посети мой бедный прах;
А Эдмонда не покинет
Дженни даже в небесах!
Благодарим, задумчивая Мери,
Благодарим за жалобную песню!
В дни прежние чума такая ж, видно,
Холмы и долы ваши посетила,
И раздавались жалкие стенанья
По берегам потоков и ручьев,
Бегущих ныне весело и мирно
Сквозь дикий рай твоей земли родной;
И мрачный год, в который пало столько
Отважных, добрых и прекрасных жертв,
Едва оставил память о себе
В какой-нибудь простой пастушьей песне,
Унылой и приятной… Hет, ничто
Так не печалит нас среди веселий,
Как томный, сердцем повторенный звук!
О, если б никогда я не певала
Вне хижины родителей моих!
Они свою любили слушать Мери;
Самой себе я, кажется, внимаю,
Поющей у родимого порога.
Мой голос слаще был в то время: он
Был голосом невинности…
Не в моде
Теперь такие песни! Но все ж есть
Еще простые души: рады таять
От женских слез и слепо верят им.
Она уверена, что взор слезливый
Ее неотразим — а если б то же
О смехе думала своем, то, верно,
Все б улыбалась. Вальсингам хвалил
Крикливых северных красавиц: вот
Она и расстоналась. Ненавижу
Волос шотландских этих желтизну.
Послушайте: я слышу стук колес!
Едет телега, наполненная мертвыми телами. Негр управляет ею.
Ага! Луизе дурно; в ней, я думал,
По языку судя, мужское сердце.
Но так-то — нежного слабей жестокий,
И страх живет в душе, страстьми томимой!
Брось, Мери, ей воды в лицо. Ей лучше.
Сестра моей печали и позора,
Приляг на грудь мою.
Ужасный демон
Приснился мне: весь черный, белоглазый….
Он звал меня в свою тележку. В ней
Лежали мертвые — и лепетали
Ужасную, неведомую речь….
Скажите мне: во сне ли это было?
Проехала ль телега?
Ну, Луиза,
Развеселись — хоть улица вся наша
Безмолвное убежище от смерти,
Приют пиров, ничем невозмутимых,
Но знаешь, эта черная телега
Имеет право всюду разъезжать.
Мы пропускать ее должны! Послушай,
Ты, Вальсингам: для пресеченья споров
И следствий женских обмороков спой
Нам песню, вольную, живую песню,
Не грустию шотландской вдохновенну,
А буйную, вакхическую песнь,
Рожденную за чашею кипящей.
Такой не знаю, но спою вам гимн
Я в честь чумы, — я написал его
Прошедшей ночью, как расстались мы.
Мне странная нашла охота к рифмам
Впервые в жизни! Слушайте ж меня:
Охриплый голос мой приличен песне.
Гимн в честь чумы! послушаем его!
Гимн в честь чумы! прекрасно! bravo! bravo!
Когда могущая Зима,
Как бодрый вождь, ведет сама
На нас косматые дружины
Своих морозов и снегов, —
Навстречу ей трещат камины,
И весел зимний жар пиров.
Царица грозная, Чума
Теперь идет на нас сама
И льстится жатвою богатой;
И к нам в окошко день и ночь
Стучит могильною лопатой….
Что делать нам? и чем помочь?
Как от проказницы Зимы,
Запремся также от Чумы!
Зажжем огни, нальем бокалы,
Утопим весело умы
И, заварив пиры да балы,
Восславим царствие Чумы.
Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.
Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья —
Бессмертья, может быть, залог!
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.
Итак, — хвала тебе, Чума,
Нам не страшна могилы тьма,
Нас не смутит твое призванье!
Бокалы пеним дружно мы
И девы-розы пьем дыханье, —
Быть может… полное Чумы!
Входит старый священник.
Безбожный пир, безбожные безумцы!
Вы пиршеством и песнями разврата
Ругаетесь над мрачной тишиной,
Повсюду смертию распространенной!
Средь ужаса плачевных похорон,
Средь бледных лиц молюсь я на кладбище,
А ваши ненавистные восторги
Смущают тишину гробов — и землю
Над мертвыми телами потрясают!
Когда бы стариков и жен моленья
Не освятили общей, смертной ямы, —
Подумать мог бы я, что нынче бесы
Погибший дух безбожника терзают
И в тьму кромешную тащат со смехом.
Он мастерски об аде говорит!
Ступай, старик! ступай своей дорогой!
Я заклинаю вас святою кровью
Спасителя, распятого за нас:
Прервите пир чудовищный, когда
Желаете вы встретить в небесах
Утраченных возлюбленные души.
Ступайте по своим домам!
Дома
У нас печальны — юность любит радость.
Ты ль это, Вальсингам? ты ль самый тот,
Кто три тому недели, на коленях,
Труп матери, рыдая, обнимал
И с воплем бился над ее могилой?
Иль думаешь, она теперь не плачет,
Не плачет горько в самых небесах,
Взирая на пирующего сына,
В пиру разврата, слыша голос твой,
Поющий бешеные песни, между
Мольбы святой и тяжких воздыханий?
Ступай за мной!
Зачем приходишь ты
Меня тревожить? Не могу, не должен
Я за тобой идти: я здесь удержан
Отчаяньем, воспоминаньем страшным,
Сознаньем беззаконья моего,
И ужасом той мертвой пустоты,
Которую в моем дому встречаю —
И новостью сих бешеных веселий,
И благодатным ядом этой чаши,
И ласками (прости меня, господь)
Погибшего, но милого созданья…
Тень матери не вызовет меня
Отселе, — поздно, слышу голос твой,
Меня зовущий, — признаю усилья
Меня спасти… старик, иди же с миром;
Но проклят будь, кто за тобой пойдет!
Bravo, bravo! достойный председатель!
Вот проповедь тебе! пошел! пошел!
Матильды чистый дух тебя зовет!
Клянись же мне, с поднятой к небесам
Увядшей, бледною рукой — оставить
В гробу навек умолкнувшее имя!
О, если б от очей ее бессмертных
Скрыть это зрелище! Меня когда-то
Она считала чистым, гордым, вольным —
И знала рай в объятиях моих…
Где я? Святое чадо света! вижу
Тебя я там, куда мой падший дух
Не досягнет уже…
Он сумасшедший, —
Он бредит о жене похороненной!
Отец мой, ради бога,
Оставь меня!
Спаси тебя господь!
Прости, мой сын.
Уходит. Пир продолжается. Председатель остается, погруженный в глубокую задумчивость.
"Rock-n-roll
(Rock-n-roll - это мы)"
(К. Кинчев)
***
МК-чат с К. Кинчевым, 18.10.2005:
- Новая песня "Рок-н-ролл" - получилась как ответ Шевчуку "Мама - это рок-н-ролл, рок - это я" из альбома ДДТ "Единочество I" 2002 г. - С.К.>. Что сподвигло так "пройтись" по одному из бывших соратников?
- Прежде всего - Шевчук остается соратником. Просто его заявление, что "рок-н-ролл это я", показалось мне дерзким и самонадеянным. Видимо это и послужило поводом для этой песни.
— Шевчук как-то спел: "Мама, это рок-н-ролл. Рок — это Я". Красота просто! А вы лично как относитесь к культу личности в музыке?
— Так же, как и к культу личности в жизни. Да и вообще к культу. Подобные заявления Юлианыча тенденциозны, а стало быть, поверхностны, мягко говоря.
***
Из интервью с К. Кинчевым, "Московский комсомолец", 2005:
- Случайно узнала про неосуществленный пока проект в духе "Все это рок-н-ролл". Якобы, в новой Вашей песне есть строки примерно такого звучания "мне кто-то сказал, что рок-это он…". А посвящена песня, если я верно поняла, "всем понемногу", от БГ до покойного Свиньи. Что это дань памяти, ностальгия по былым временам?
Посетитель сайта группы
- Я приятно удивлен степенью Вашей осведомленностью… Честно говоря, Вы меня заинтриговали… Песня написана в конце августа, и поди ж ты, Вы уже в курсе. ) Никакого особого предназначения у этой песни нет, так… размышления по поводу того, что такое рок-н-ролл в моем понимании.
***
Из интервью с К. Кинчевым, журнал "Ровесник", 2007:
- Полтора года назад в записи твоей песни "Рок-н-ролл - это мы" приняли участие очень многие рок-музыканты. Ходили слухи о том, что планируется большой концерт с последующей телетрансляцией при участии всех гостей. Состоится ли эта акция?
- К сожалению, не состоится. По банальной причине: руководство "Первого канала" посчитало, что очень хлопотно заниматься всеми этими самодостаточными людьми. Они на ТВ привыкли, что те, кто с ними работает, делают все по "щелчку и удару хлыста дрессировщика", и как ручные звери вскакивают на тумбы. Здесь же этого не произошло, все музыканты в полной мере состоявшиеся люди, им по барабану, покажут их по телевизору или нет. У каждого свой концертный график, надо было подстраиваться, чтобы собрать всех вместе, проявлять такт, к чему работники "Первого канала" не привыкли. В итоге, проект был похоронен, потому что Константину Эрнсту, который искренне загорелся идеей, снизу докладывали "какие они все сволочи и гады, эти рок-музыканты" и выкатили колоссальную смету, накрутив по всем пунктам. Костя посмотрел и понял, что это огромная головная боль, которая ему не нужна, да и канал, в общем, ориентирован на развлекалово и попсу.
- А сама песня будет издана?
- Да. Песня-то состоялась, мы ее записали! А с изданием ждали потому, что откладывались сроки проведения концерта, а потом эта история вообще закончилась. Ну и фиг с ним, песня все равно выйдет.
- Говорили, что еще и клип должен выйти.
- Снимались только рабочие моменты записи. Можно будет смонтировать, если кто-то за это возьмется.
- Слово "рок-н-ролл", наверное, чаще всего звучит в песнях "Алисы". Что оно значит для тебя самого?
- Это то, чем я занимаюсь. Моя профессия. Причем, получается так, что она плавно перетекает в образ жизни. Для меня это почти одно и то же. Как живу, так и дышу, как дышу, так и живу - это и есть рок-н-ролл. Что на душе - тем и делюсь.
***
Из интервью с К. Кинчевым, 2007:
***
Нас было мало, Макар был прав. - видимо, отсылка к песне лидера группы МАШИНА ВРЕМЕНИ - А. Макаревича (р. 1953) - "Битва с дураками". См. отрывок из нее:
Когда последний враг упал,
Труба победу проиграла,
Лишь в этот миг я осознал -
Насколько нас осталось мало.
***
как Цой, раскачивал ночь пульсацией вен. - см. отрывок из песни лидера группы КИНО - В. Цоя (1962-1990) "Перемен":
"В нашем смехе и в наших слезах,
И в пульсации вен:
"Перемен!
Мы ждем перемен!"
***
СашБаш - прозвище Александра Башлачёва (1962-1988) - гениального рок-барда, покончившего жизнь самоубийством в феврале 1988 г.
***
Чума - прозвище Игоря Чумычкина (1965-1993) - гитариста группы АЛИСА в 1988-93 гг., покончившего с собой 12 апреля 1993 года.
***
Крупа - Анатолий Крупнов (1965-1997) - лидер группы ЧЕРНЫЙ ОБЕЛИСК.
***
Гарик - Гарик Сукачев (р.1959) - лидер групп БРИГАДА С (1986—1994) и НЕПРИКАСАЕМЫЕ.
***
Ревякин Дмитрий (р. 1964) - лидер группы КАЛИНОВ МОСТ.
"Когда задуют наши костры, вас станет знобить" - строчка из песни группы КАЛИНОВ МОСТ "Сибирский Марш". См. отрывок:
..Нам пресытило тлеть.
Затрещали горбы.
Мы готовы гореть.
Скулы сводит: "В дыбы!"
В ваших силах
Умелой рукой пламя сбить.
Но когда умрут наши костры,
Вас станет знобить.
***
Шевчук , Юрий (р. 1957) - лидер группы ДДТ.
***
Шахрин , Владимир (р. 1959) - лидер группы ЧАЙ-Ф.
***
Ник Rock-n-roll (р. 1960) - сибирский панк-рок-музыкант.
***
Ай-яй-яй - прозвище Евгения Фёдорова (р. 1965) - лидера группы Tequilajazzz.
***
Рикошет - прозвище Александра Аксёнова (1964-2007) - лидера группы ОБЪЕКТ НАСМЕШЕК.
***
Григорян , Армен (р. 1960) - лидер группы КРЕМАТОРИЙ.
***
Чистяков , Федор (р. 1967) - лидер группы НОЛЬ.
***
Свин - прозвище панк-рокера Андрея Панова (1960-1998) - лидера группы АВТОМАТИЧЕСКИЕ УДОВЛЕТВОРИТЕЛИ.
***
Паращук , Сергей (р. 1966) - лидер группы НЭП.
***
Васильев , Александр (р. 1969) - лидер группы СПЛИН.
***
Фёдоров , Леонид (р. 1963) - лидер группы АУКЦЫОН.
***
Самойловы - Вадим и Глеб - братья - лидеры группы АГАТА КРИСТИ ,
***
Скляр, Александр (р. 1958) - лидер группы ВА-БАНКЪ.
***
Янка Дягилева (1966-1991) - новосибирская панк-рок-певица.
***
Паштет - лидер группы I.F.K. .
***
Князь - Андрей Князев (р. 1973) - один из лидеров группы КОРОЛЬ и ШУТ.
***
Галанин , Сергей (р. 1961) - лидер группы СЕРЬГА.
***
Чача - прозвище Александра Иванова (р. 1968) - лидера группы НАИВ.
***
Горшок - Михаил Горшенёв (р. 1973) - один из лидеров группы КОРОЛЬ и ШУТ.
***
Чёрт - прозвище Ильи Кнабенгофа (р. 1972) - лидера группы ПИЛОТ.
***
Паук - прозвище Сергея Троицкого - лидера группы КОРРОЗИЯ МЕТАЛЛА.
Текст песни "Rock-n-roll":
Не помню точно, но кто-то сказал, будто rock-n-roll - это он.
В комплексах рождается спесь, не больше того.
Я помню время, когда всякой струне не давалось шанса на звон,
И каждый звук мечтал умереть за естество.
Нас было мало, Макар был прав - в битвах крепла горечь потерь.
Рок тогда граничил с тюрьмой, но ждал перемен.
По ритму Майка, по аккордам Б.Г. я приоткрывал эту дверь
И как Цой, раскачивал ночь пульсацией вен.
Мы движемся по струнам сердец,
Считая ночи, днем.
Нас мало, но пока мы в пути
В нас горит открытым огнем
Rock-n-roll.
Мы были вместе по законам войны, - каждый на своем рубеже,
Мы меняли правду на боль, - так было легче дышать.
Когда один из нас срывался в пике на очередном вираже,
Мы просили не голосить и не провожать.
Огнем СашБаша не насытилась жизнь, по Чуме тоскует металл,
Пульс Крупы - "Я остаюсь" не изменить.
Ори им Гарик, болью выплесни "Плач", как Ревякин сердцем сказал:
"Когда задуют наши костры, вас станет знобить".
Шевчук, Шахрин, Борзыкин, Ник Rock-n-roll, Шклярский, Ай-яй-яй, Рикошет,
Летов, Григорян, Чистяков, Свин, Паращук.
Васильев, Фёдоров, Самойловы, Чиж, Скляр, Бутусов, Янка, Паштет,
Князь, Галанин, Чача, Горшок, Чёрт да Паук.
Конечно, это явно не все, в перечне достойных имен,
Кто сумел наполнить сердца болью струны.
Не помню точно, но кто-то сказал, будто rock-n-roll - это он
И я решил поставить вопрос: - а кто тогда мы?
Скачать программу-сборник аккордов группы
АЛИСА можно здесь >>>
Читайте также: