Путин во время чумы

Час испытаний для властной вертикали

Некоторое время назад я придумал, как мне тогда казалось, очень удачное начало текста на политическую тему: все мы предполагаем, а Путин располагает.

Но время идет и то, что еще вчера казалось вершиной аналитического мастерства, сегодня воспринимается как неуклюжая попытка схохмить.

В “дивном новом мире”, который рождается на наших глазах, банкуют не президенты, не короли и не политики. В пугающей новой реальности все подчинено необходимости как можно дальше отогнать от своего порога ненавистный коронавирус.

Но если, с одной стороны, роль политики и политиков в нашей жизни внезапно скукожилась, то, с другой, она, напротив, стократно возросла. То, с каким объемом потерь Россия – да и весь остальной мир – пройдет через обволакивающий планету кризис, зависит, в первую очередь, от качества политического лидерства: от способности наших управленцев не поддаваться панике, не заниматься слепым копированием своих коллег в других странах, а принимать оптимальные решения в каждой конкретной ситуации.

Есть такое мудрое изречение: “Феминизм – до первого достойного мужа. Коммунизм – до первого личного капитала. Атеизм-до первой тряски в полете”.

Первым, что вылетает в трубу в эпоху разбушевавшегося коронавируса, становятся привычные и обычно даже не воспринимаемые как таковые гражданские свободы. Что может быть более естественным, чем возможность в любой момент выйти на улицу, погулять в парке, сходить в кино, ресторан или магазин?

Это даже не неотъемлемые права человека, это натуральное состояние вещей – состояние, которое пусть не сразу, но все равно достаточно стремительно перестает быть натуральным в период эпидемии. Во время ЧП вселенского масштаба полномочия официальных властных структур по факту возрастают просто феноменальным образом.

Если отбросить политическую корректность и называть вещи своими именами, то речь идет о самой настоящей диктатуре. Это уже случилось в Европе и США. И это неизбежно случится в России, если ситуация с вирусом будет развиваться по тому же сценарию, что и в других странах.

Но если у властных структур неимоверно разбухают полномочия, то одновременно у них столь же неимоверно возрастает и степень ответственности. У меня нет сомнений, что в конечном итоге наша цивилизация сумеет пережить и преодолеть коронавирус.

Поразившая мир в 1918-1919 годах эпидемия Испанского гриппа была более смертоносной, чем грозящая нам сейчас невзгода. “Испанка” косила прежде всего людей наиболее трудоспособного возраста и умирали при этом 10-20% заболевших.

Масштаб катастрофы легче всего представить, если вспомнить, что тем гриппом переболело до трети населения планеты. Однако цивилизация выстояла: ни в одной из ведущих стран мира результатом гриппа не стали хаос и анархия ( в некотрых странах, типа нашей, хаос и анархия все же царили – но из-за причин, не связанных с гриппом).

Этот опыт столететней давности можно назвать условно (я бы сказал даже, очень условно) успокаивающим. Но век тому назад общественный, экономический и технологический уклад не был настолько сложным, как сейчас. У наших прадедушек не было варианта “перейти на удаленку”.

У них был вариант либо пойти на работу, либо не пойти. Принципиально иной уровень развития технологий дает современному обществу больше возможности защитить себя. Но этот же самый уровень технологического развития делает нас и более уязвимыми – в том числе в силу высоких ожиданий по поводу возможностей этих технологий.

В 1918 году отношение к вопросам жизни и смерти в силу объективных причин было более философским: высокий уровень смертности в результате почти любых заболеваний был нормой, а не исключением.

Как норма тогда воспринималась и отсутствие системы всеобщей – пусть хотя бы формальной – защищенности. Ты заболел, но у тебя нет денег, связей и возможностей? Это твоя проблема! Выкарабкивайся сам – или не выкарабкивайся!

За прошедшие годы и десятилетия мы от такого подхода отвыкли. Я намекаю на то, что нам обязательно придется к нему снова привыкать? Ни в коем случае. Я намекаю на то, что сейчас для поддержания страны в функционирующем состоянии требуется очень высокий уровень управленческих усилий и политического мастерства.

Во времена крушения привычного образа жизни в людях всегда просыпаются их самые темные инстинкты. Задача власти – не дать этим инстинктам разбушеваться, не дать разгореться панике, сохранить порядок и не допустить сбоев в работе систем жизнеобеспечения ( задачу борьбы с вирусом и спасения заболевших людей мы и вовсе выводим за скобки).

То, как путинская вертикаль справится со всеми этими вызовами, и определит и ее дальнейшую судьбу, и ее политическую репутацию.

Конституционная реформа, обнуление президентских сроков- все это очень важно и интересно. Но интересно потом – в том будущем, которое неизвестно когда наступит, в будущем после победы над коронавирусом.

Пока же на первый план выходит задача, которая является самой основной для любого существа – задача выжить и желательно с наименьшими издержками. В каждом индивидуальном случае объем этих издержек будет зависеть от очень многих причин и обстоятельств – от разумности принимаемых каждым из нас решений, от наших возможностей, от нашего везения или невезения.

А еще он будет зависеть от Путина и созданной им вертикали власти.

ВВП всегда уверял нас, что в день испытаний мы обязательно почувствуем ее ценность для страны. Этот день испытаний, похоже, настал. Слово – или, вернее, дело – за властной вертикалью.

Михаил РОСТОВСКИЙ

Час испытаний для властной вертикали

Некоторое время назад я придумал, как мне тогда казалось, очень удачное начало текста на политическую тему: все мы предполагаем, а Путин располагает. Но время идет и то, что еще вчера казалось вершиной аналитического мастерства, сегодня воспринимается как неуклюжая попытка схохмить. В “дивном новом мире”, который рождается на наших глазах, банкуют не президенты, не короли и не политики. В пугающей новой реальности все подчинено необходимости как можно дальше отогнать от своего порога ненавистный коронавирус. Но если, с одной стороны, роль политики и политиков в нашей жизни внезапно скукожилась, то, с другой, она, напротив, стократно возросла. То, с каким объемом потерь Россия – да и весь остальной мир – пройдет через обволакивающий планету кризис, зависит, в первую очередь, от качества политического лидерства: от способности наших управленцев не поддаваться панике, не заниматься слепым копированием своих коллег в других странах, а принимать оптимальные решения в каждой конкретной ситуации.

Есть такое мудрое изречение: “Феминизм - до первого достойного мужа. Коммунизм – до первого личного капитала. Атеизм-до первой тряски в полете”. Первым, что вылетает в трубу в эпоху разбушевавшегося коронавируса, становятся привычные и обычно даже не воспринимаемые как таковые гражданские свободы. Что может быть более естественным, чем возможность в любой момент выйти на улицу, погулять в парке, сходить в кино, ресторан или магазин? Это даже не неотъемлемые права человека, это натуральное состояние вещей – состояние, которое пусть не сразу, но все равно достаточно стремительно перестает быть натуральным в период эпидемии. Во время ЧП вселенского масштаба полномочия официальных властных структур по факту возрастают просто феноменальным образом. Если отбросить политическую корректность и называть вещи своими именами, то речь идет о самой настоящей диктатуре. Это уже случилось в Европе и США. И это неизбежно случится в России, если ситуация с вирусом будет развиваться по тому же сценарию, что и в других странах.

Но если у властных структур неимоверно разбухают полномочия, то одновременно у них столь же неимоверно возрастает и степень ответственности. У меня нет сомнений, что в конечном итоге наша цивилизация сумеет пережить и преодолеть коронавирус. Поразившая мир в 1918-1919 годах эпидемия Испанского гриппа была более смертоносной, чем грозящая нам сейчас невзгода. “Испанка” косила прежде всего людей наиболее трудоспособного возраста и умирали при этом 10-20% заболевших. Масштаб катастрофы легче всего представить, если вспомнить, что тем гриппом переболело до трети населения планеты. Однако цивилизация выстояла: ни в одной из ведущих стран мира результатом гриппа не стали хаос и анархия ( в некотрых странах, типа нашей, хаос и анархия все же царили – но из-за причин, не связанных с гриппом).

Этот опыт столететней давности можно назвать условно ( я бы сказал даже, очень условно) успокаивающим. Но век тому назад общественный, экономический и технологический уклад не был настолько сложным, как сейчас. У наших прадедушек не было варианта “перейти на удаленку”. У них был вариант либо пойти на работу, либо не пойти. Принципиально иной уровень развития технологий дает современному обществу больше возможности защитить себя. Но этот же самый уровень технологического развития делает нас и более уязвимыми – в том числе в силу высоких ожиданий по поводу возможностей этих технологий. В 1918 году отношение к вопросам жизни и смерти в силу объективных причин было более философским: высокий уровень смертности в результате почти любых заболеваний был нормой, а не исключением. Как норма тогда воспринималась и отсутствие системы всеобщей – пусть хотя бы формальной - защищенности. Ты заболел, но у тебя нет денег, связей и возможностей? Это твоя проблема! Выкарабкивайся сам – или не выкарабкивайся!

За прошедшие годы и десятилетия мы от такого похода отвыкли. Я намекаю на то, что нам обязательно придется к нему снова привыкать? Ни в коем случае. Я намекаю на то, что сейчас для поддержания страны в функционирующем состоянии требуется очень высокий уровень управленческих усилий и политического мастерства. Во времена крушения привычного образа жизни в людях всегда просыпаются их самые темные инстинкты. Задача власти – не дать этим инстинктам разбушеваться, не дать разгореться панике, сохранить порядок и не допустить сбоев в работе систем жизнеобеспечения ( задачу борьбы с вирусом и спасения заболевших людей мы и вовсе выводим за скобки). То, как путинская вертикаль справится со всеми этими вызовами, и определит и ее дальнейшую судьбу, и ее политическую репутацию.

Конституционная реформа, обнуление президентских сроков- все это очень важно и интересно. Но интересно потом – в том будущем, которое неизвестно когда наступит, в будущем после победы над коронавирусом. Пока же на первый план выходит задача, которая является самой основной для любого существа – задача выжить и желательно с наименьшими издержками. В каждом индивидуальном случае объем этих издержек будет зависеть от очень многих причин и обстоятельств – от разумности принимаемых каждым из нас решений, от наших возможностей, от нашего везения или невезения. А еще он будет зависеть от Путина и созданной им вертикали власти. ВВП всегда уверял нас, что в день испытаний мы обязательно почувствуем ее ценность для страны. Этот день испытаний, похоже, настал. Слово – или, вернее, дело – за властной вертикалью.

Стендаперы берут сюжеты для шуток из собственной жизни и потом выступают с ними в небольших залах, где дистанция между "андерграунд-комиками" и зрителями минимальна – стендаперы матерятся, перебрасываются с сидящими в зале едкими замечаниями и иногда немного ссорятся с ними.

Секс, отношения, воспитание детей, религия, политика – все может быть основой для шуток, но далеко не все принимает аудитория – панчлайн про Путина и выборы может повиснуть в воздухе в провинциальном клубе, а молчание зала – предвестник провала. Но обычно зал смеется и аплодирует, выступления заканчиваются успешно.

29-летние Саша Малой (Александр Раковских) и Алексей Квашонкин пришли в стендап через КВН (играли за команду Высшей школы экономики).

В марте они отправились в тур по Центральной России и по дороге придумывали шутки про коронавирус. По возвращении они обнаружили, что в стране вводят запреты на массовые собрания: запланированные гастроли надо откладывать или отменять.

Несколько дней из жизни Квашонкина и Малого – в фильме Андрея Киселева "Стендап во время чумы".

– Я в детстве хотел стать пиратом. Мне казалось, что Волга – идеальное место, чтобы по ней ходил фрегат. У меня в первом сольнике – десять минут про пиратов. У меня был разгон недописанный, что мне очень нравится, как в исторических фильмах люди толкают речь на площади – выходишь и так кричишь, что все завелись и пошли на войну. Раньше люди слушали, а теперь запрыгнешь на борт корабля, начнешь
кричать, типа, про смерть, победу, люди будут между собой: господи, боже мой, позорище, чего он кричит? Можно в твиттер написать, но лучше как-нибудь покороче, не длинную речь, а короткую, в одну
фразу, типа: идем на войну. С шуткой, чтобы цепляло.

– Стендап – такой низовой жанр, в нем много секса, отношений. Почему он зашел так молодежи?

– Тема секса – самая близкая тема людям, все им занимаются.

– В нормальном обществе люди не постоянно об этом друг с другом
разговаривают. Но если ты себе в душу заглянешь, все равно так или иначе на протяжение длительного куска твоей жизни это остается центровой темой. Наша публика – люди от 20 до 35 на данный момент примерно. Для нашей публики уж точно тема. Давай так: тебе самому что вообще?

– Секс заходит, политика заходит.

– Это те факторы, которые выводят тебя из равновесия. Представь, что у тебя никто в мире не обижен, никому не больно, никто не страдает, все в достатке, у тебя все хорошо. Если ты все это уберешь, останется секс, женщина. Если все остальное замечательно – [остаются] секс и рыбалка. Сначала секс, а потом в каком-то возрасте лучше рыбалка.

– У Маши Щербаковой есть очень смешная шутка про одноклассницу, родители которой, когда она была маленькая, сдали ее в детдом, а потом она выросла, и они удочерили ее обратно. Фактически они просто скипнули ее детство. Если я слышу какую-то смешную шутку, я запоминаю человека, который ее рассказывает, автоматически. А бывает наоборот, человек так рассказывает, что ты сразу запоминаешь, что это именно его шутка, и ни за что не забудешь. А бывает, ты шутку помнишь, а чье это, когда было?

– История со стендапером Александром Долгополовым, который уехал из России в январе, узнав, что полиция проверяет его выступления по жалобе на "оскорбление чувств верующих". Стали комики стрематься шутить про это?

– Стали меньше шутить про религию, такое, наверное, есть. Раньше хайповали, прямо помню ряд комиков, которые на этом старались карьеру свою построить. Сейчас пойди – не услышишь, массовости такой нет.

– У тебя много политических шуток. Но вообще в стендапе, такое ощущение, комики аполитичны в целом?

– Очень тяжело говорить что-то про политику, чтобы ты был в этом
уверен.

– Или комики больше готовы стебать Навального, оппозицию?

– На это у публики нет запроса. Не у нашей. Не знаю. Ни разу не слышал шуток с критикой, не что-то дурацкое или какая-то подмечалка, а именно с критикой.

– Как на Украине выступать?

– Очень легко и приятно. Тебя там встречают, как будто тебя забрали на службу к царю в 12 лет, ты вернулся в 36, тебя дома ждали все это время. Нас очень тепло встретили. Честно скажу, у меня в Киеве, наверное, лучший концерт был в целом по моим ощущениям. Понравилось мне очень именно выступать. Были какие-то типы, пьяные,
заведенные, подошли ко мне 6–7 человек, вроде что-то хорошее
говорили, но с подколами, и говорили все на украинском. Я со всеми говорю на русском, концерт у меня на русском, я им отвечать продолжаю на русском. Я им дружелюбно ответил, по-доброму, и как будто бы минут через 6–7 всем стало неловко, они один за одним перешли на русский. Вот единственный инцидент.

26 марта 2020 11:25

На первый взгляд все нормально: Москва помогает стране, которая в этом нуждается. Евросоюз парализован. Время определения длины хвостов овец или размеров огурцов в странах ЕС прошло, по крайней мере, на несколько месяцев, и сейчас каждая страна сама по себе. Союз куда-то испарился. Если учитывать, что все более или менее богатые страны Европы сами либо находятся на передней линии фронта борьбы с вирусом, либо ждут своей участи, то ожидать помощи Италии неоткуда — у всех своя головная боль.

Неважно, что в самой России ситуация с вирусом крайне неопределенная и что очень скоро она трагически обострится. Неважно, что нефть сейчас стоит 28 долларов и каждая копейка на счету. Неважно, что экономический удар по малому и среднему бизнесу и рубль обваливается на глазах. Важно другое — показать средний палец Западу. Вот это задача первостепенного значения.

Если кому-то кажется, что это несущественная цель и говорить о ней — несерьезно, он недооценивает роль человеческого фактора в российской политике. Все привыкли говорить о политике с точки зрения высоких материй, полностью игнорируя обычные, человеческие мотивы, тогда как в реальности они нередко играют чуть ли не главную роль.

Ну например, что Россия потеряла в Сирии? Что в Сирии потеряла Турция, ясно без всякой глубокой геополитики: соседняя страна, граница в несколько сотен километров, курдская проблема, беженцы, Идлиб. То есть для Анкары активная позиция в Сирии — это способ выживания. А какие такие цели отстаивает в Сирии Россия? Как завтра изменится жизнь среднестатистического россиянина, если в Сирии, которая отдалена от России на тысячи километров, сменится власть? Да никак, по сути, кроме того, что террористы с Северного Кавказа вообще перестанут думать о возвращении домой и останутся там с концами. Геополитика, база в Тартусе — все это ерунда, в особенности по меркам нынешней политики, когда территория уже не имеет такого значения, как было раньше. Нет, конечно, можно придумать кучу самых разных причин, придать различным факторам неадекватное значение, но в реальности главная цель России в Сирии примерно та же, что и сейчас в Италии — показать средний палец Западу. В целях самоутверждения, как когда-то в питерской подворотне били друг другу морды просто для того, чтоб продемонстрировать всем свою крутизну.

Когда страна пытается прыгнуть выше своей головы, не имея для этого достаточных ресурсов, остается показывать всем конкурентам средний палец

Ну хорошо, в Сирии кавказские террористы и база, скажете вы, а что в Ливии? Какая такая необходимость России воевать в этой стране, где нет ни чеченцев-дагестанцев, ни базы, а есть нефть, которой у самой РФ хоть залейся? Или в чем причина того, что Москва открыто поддерживает прогнившие режимы вроде венесуэльского? Что такого важного в Венесуэле? Что изменится завтра утром в жизни среднестатистического россиянина, больного коронавирусом, если в Каракасе сменится режим, который продает туалетную бумагу под армейским конвоем? Ничего ровным счетом. Единственная причина активности Кремля на этом и многих других направлениях — опять средний палец Западу.

Конечно, в Италии у Кремля есть и другие цели. Политические. Внести очередной раскол в Евросоюз, дать своей пропаганде дополнительную возможность для восхваления и легитимации возможности постановки вопроса об отмене санкций. Италия — не самая последняя страна в ЕС, и она вполне может помочь в решении этой проблемы. Но все это, по большому счету, второстепенно. Сделать что-то назло Западу — это, похоже, вечная и непреходящая ценность СССР, ради которой Кремль готов и теперь держать собственное население на скромном рационе, тратить нефте- и газодоллары, посылать армию в далекие края.

Конечно, и США также в немалой степени одержимы мессианизмом и тоже тратят государственные деньги на различные сомнительные проекты. Но, если оставить в стороне разницу в степени благородства целей, которые ставят перед собой США и Россия, достаточно посмотреть на практическую сторону вопроса: американцы тратят деньги, которыми их экономика располагает. Россия же тратит больше, чем может себе позволить, отнимая тем самым деньги у собственных сограждан.

В этом корень проблемы. Россия, как и Советский Союз когда-то, пытается опять прыгнуть выше своей головы. Государство, находящееся на уровне развития Бразилии, Мексики или Индонезии, пытается решать судьбы мира. Ни Бразилия, ни Мексика, ни Индонезия об этом даже не помышляют.

Но в ситуации, когда страна пытается прыгнуть выше себя, не имея для такого прыжка достаточно финансовых, технологических, интеллектуальных и каких-либо других ресурсов, остается периодически показывать всем конкурентам средний палец.

Вся российская внешняя политика — это один огромный, безразмерный средний палец.

Сделать ее заметнее в лентах пользователей или получить ПРОМО-позицию, чтобы вашу статью прочитали тысячи человек.

• Стандартное промо
• 3 000 промо-показов 49 KР
• 5 000 промо-показов 65 KР
• 30 000 промо-показов 299 KР
• Выделить фоном 49 KР

Статистика по промо-позициям отражена в платежах.

Поделитесь вашей статьей с друзьями через социальные сети.

Получите континентальные рубли,
пригласив своих друзей на Конт.

Час испытаний для властной вертикали Некоторое время назад я придумал, как мне тогда казалось, очень удачное начало текста на политическую тему: все мы предполагаем, а Путин располагает. Но время идет и то, что еще вчера казалось вершиной аналитического мастерства, сегодня воспринимается как неуклюжая попытка схохмить. В “дивном новом мире”, который рождается на наших глазах, банкуют не президенты, не короли и не политики. В пугающей новой реальности все подчинено необходимости как можно дальше отогнать от своего порога ненавистный коронавирус. Но если, с одной стороны, роль политики и политиков в нашей жизни внезапно скукожилась, то, с другой, она, напротив, стократно возросла. То, с каким объемом потерь Россия – да и весь остальной мир – пройдет через обволакивающий планету кризис, зависит, в первую очередь, от качества политического лидерства: от способности наших управленцев не поддаваться панике, не заниматься слепым копированием своих коллег в других странах, а принимать оптимальные решения в каждой конкретной ситуации.

Есть такое мудрое изречение: “Феминизм - до первого достойного мужа. Коммунизм – до первого личного капитала. Атеизм-до первой тряски в полете”. Первым, что вылетает в трубу в эпоху разбушевавшегося коронавируса, становятся привычные и обычно даже не воспринимаемые как таковые гражданские свободы. Что может быть более естественным, чем возможность в любой момент выйти на улицу, погулять в парке, сходить в кино, ресторан или магазин? Это даже не неотъемлемые права человека, это натуральное состояние вещей – состояние, которое пусть не сразу, но все равно достаточно стремительно перестает быть натуральным в период эпидемии. Во время ЧП вселенского масштаба полномочия официальных властных структур по факту возрастают просто феноменальным образом. Если отбросить политическую корректность и называть вещи своими именами, то речь идет о самой настоящей диктатуре. Это уже случилось в Европе и США. И это неизбежно случится в России, если ситуация с вирусом будет развиваться по тому же сценарию, что и в других странах.

Но если у властных структур неимоверно разбухают полномочия, то одновременно у них столь же неимоверно возрастает и степень ответственности. У меня нет сомнений, что в конечном итоге наша цивилизация сумеет пережить и преодолеть коронавирус. Поразившая мир в 1918-1919 годах эпидемия Испанского гриппа была более смертоносной, чем грозящая нам сейчас невзгода. “Испанка” косила прежде всего людей наиболее трудоспособного возраста и умирали при этом 10-20% заболевших. Масштаб катастрофы легче всего представить, если вспомнить, что тем гриппом переболело до трети населения планеты. Однако цивилизация выстояла: ни в одной из ведущих стран мира результатом гриппа не стали хаос и анархия ( в некотрых странах, типа нашей, хаос и анархия все же царили – но из-за причин, не связанных с гриппом).

Этот опыт столететней давности можно назвать условно ( я бы сказал даже, очень условно) успокаивающим. Но век тому назад общественный, экономический и технологический уклад не был настолько сложным, как сейчас. У наших прадедушек не было варианта “перейти на удаленку”. У них был вариант либо пойти на работу, либо не пойти. Принципиально иной уровень развития технологий дает современному обществу больше возможности защитить себя. Но этот же самый уровень технологического развития делает нас и более уязвимыми – в том числе в силу высоких ожиданий по поводу возможностей этих технологий. В 1918 году отношение к вопросам жизни и смерти в силу объективных причин было более философским: высокий уровень смертности в результате почти любых заболеваний был нормой, а не исключением. Как норма тогда воспринималась и отсутствие системы всеобщей – пусть хотя бы формальной - защищенности. Ты заболел, но у тебя нет денег, связей и возможностей? Это твоя проблема! Выкарабкивайся сам – или не выкарабкивайся!

За прошедшие годы и десятилетия мы от такого похода отвыкли. Я намекаю на то, что нам обязательно придется к нему снова привыкать? Ни в коем случае. Я намекаю на то, что сейчас для поддержания страны в функционирующем состоянии требуется очень высокий уровень управленческих усилий и политического мастерства. Во времена крушения привычного образа жизни в людях всегда просыпаются их самые темные инстинкты. Задача власти – не дать этим инстинктам разбушеваться, не дать разгореться панике, сохранить порядок и не допустить сбоев в работе систем жизнеобеспечения ( задачу борьбы с вирусом и спасения заболевших людей мы и вовсе выводим за скобки). То, как путинская вертикаль справится со всеми этими вызовами, и определит и ее дальнейшую судьбу, и ее политическую репутацию.

Конституционная реформа, обнуление президентских сроков- все это очень важно и интересно. Но интересно потом – в том будущем, которое неизвестно когда наступит, в будущем после победы над коронавирусом. Пока же на первый план выходит задача, которая является самой основной для любого существа – задача выжить и желательно с наименьшими издержками. В каждом индивидуальном случае объем этих издержек будет зависеть от очень многих причин и обстоятельств – от разумности принимаемых каждым из нас решений, от наших возможностей, от нашего везения или невезения. А еще он будет зависеть от Путина и созданной им вертикали власти. ВВП всегда уверял нас, что в день испытаний мы обязательно почувствуем ее ценность для страны. Этот день испытаний, похоже, настал. Слово – или, вернее, дело – за властной вертикалью. Михаил Ростовский

Час испытаний для властной вертикали

17.03.2020 в 15:15, просмотров: 306988

Некоторое время назад я придумал, как мне тогда казалось, очень удачное начало текста на политическую тему: все мы предполагаем, а Путин располагает. Но время идет и то, что еще вчера казалось вершиной аналитического мастерства, сегодня воспринимается как неуклюжая попытка схохмить. В “дивном новом мире”, который рождается на наших глазах, банкуют не президенты, не короли и не политики. В пугающей новой реальности все подчинено необходимости как можно дальше отогнать от своего порога ненавистный коронавирус. Но если, с одной стороны, роль политики и политиков в нашей жизни внезапно скукожилась, то, с другой, она, напротив, стократно возросла. То, с каким объемом потерь Россия – да и весь остальной мир – пройдет через обволакивающий планету кризис, зависит, в первую очередь, от качества политического лидерства: от способности наших управленцев не поддаваться панике, не заниматься слепым копированием своих коллег в других странах, а принимать оптимальные решения в каждой конкретной ситуации.

Есть такое мудрое изречение: “Феминизм - до первого достойного мужа. Коммунизм – до первого личного капитала. Атеизм-до первой тряски в полете”. Первым, что вылетает в трубу в эпоху разбушевавшегося коронавируса, становятся привычные и обычно даже не воспринимаемые как таковые гражданские свободы. Что может быть более естественным, чем возможность в любой момент выйти на улицу, погулять в парке, сходить в кино, ресторан или магазин? Это даже не неотъемлемые права человека, это натуральное состояние вещей – состояние, которое пусть не сразу, но все равно достаточно стремительно перестает быть натуральным в период эпидемии. Во время ЧП вселенского масштаба полномочия официальных властных структур по факту возрастают просто феноменальным образом. Если отбросить политическую корректность и называть вещи своими именами, то речь идет о самой настоящей диктатуре. Это уже случилось в Европе и США. И это неизбежно случится в России, если ситуация с вирусом будет развиваться по тому же сценарию, что и в других странах.

Но если у властных структур неимоверно разбухают полномочия, то одновременно у них столь же неимоверно возрастает и степень ответственности. У меня нет сомнений, что в конечном итоге наша цивилизация сумеет пережить и преодолеть коронавирус. Поразившая мир в 1918-1919 годах эпидемия Испанского гриппа была более смертоносной, чем грозящая нам сейчас невзгода. “Испанка” косила прежде всего людей наиболее трудоспособного возраста и умирали при этом 10-20% заболевших. Масштаб катастрофы легче всего представить, если вспомнить, что тем гриппом переболело до трети населения планеты. Однако цивилизация выстояла: ни в одной из ведущих стран мира результатом гриппа не стали хаос и анархия ( в некотрых странах, типа нашей, хаос и анархия все же царили – но из-за причин, не связанных с гриппом).

Этот опыт столететней давности можно назвать условно ( я бы сказал даже, очень условно) успокаивающим. Но век тому назад общественный, экономический и технологический уклад не был настолько сложным, как сейчас. У наших прадедушек не было варианта “перейти на удаленку”. У них был вариант либо пойти на работу, либо не пойти. Принципиально иной уровень развития технологий дает современному обществу больше возможности защитить себя. Но этот же самый уровень технологического развития делает нас и более уязвимыми – в том числе в силу высоких ожиданий по поводу возможностей этих технологий. В 1918 году отношение к вопросам жизни и смерти в силу объективных причин было более философским: высокий уровень смертности в результате почти любых заболеваний был нормой, а не исключением. Как норма тогда воспринималась и отсутствие системы всеобщей – пусть хотя бы формальной - защищенности. Ты заболел, но у тебя нет денег, связей и возможностей? Это твоя проблема! Выкарабкивайся сам – или не выкарабкивайся!

За прошедшие годы и десятилетия мы от такого похода отвыкли. Я намекаю на то, что нам обязательно придется к нему снова привыкать? Ни в коем случае. Я намекаю на то, что сейчас для поддержания страны в функционирующем состоянии требуется очень высокий уровень управленческих усилий и политического мастерства. Во времена крушения привычного образа жизни в людях всегда просыпаются их самые темные инстинкты. Задача власти – не дать этим инстинктам разбушеваться, не дать разгореться панике, сохранить порядок и не допустить сбоев в работе систем жизнеобеспечения ( задачу борьбы с вирусом и спасения заболевших людей мы и вовсе выводим за скобки). То, как путинская вертикаль справится со всеми этими вызовами, и определит и ее дальнейшую судьбу, и ее политическую репутацию.

Конституционная реформа, обнуление президентских сроков- все это очень важно и интересно. Но интересно потом – в том будущем, которое неизвестно когда наступит, в будущем после победы над коронавирусом. Пока же на первый план выходит задача, которая является самой основной для любого существа – задача выжить и желательно с наименьшими издержками. В каждом индивидуальном случае объем этих издержек будет зависеть от очень многих причин и обстоятельств – от разумности принимаемых каждым из нас решений, от наших возможностей, от нашего везения или невезения. А еще он будет зависеть от Путина и созданной им вертикали власти. ВВП всегда уверял нас, что в день испытаний мы обязательно почувствуем ее ценность для страны. Этот день испытаний, похоже, настал. Слово – или, вернее, дело – за властной вертикалью.