Иностранцы с вич в беларуси
Минздрав попросят отменить запрет на въезд и пребывание в России мигрантов с ВИЧ
В 2017 году на ВИЧ было протестировано около 2,5 миллионов иностранных граждан, находящихся на территории России. Чуть более чем 700 человек оказались с ВИЧ-положительным статусом (примерно 100/100 тыс. чел).
Согласно данным Роспотребнадзора, с 2007 года в результате обследования более 19 миллионов иностранных трудовых граждан ВИЧ был обнаружен у 21 тысячи из них.
Раньше таким людям почти сразу же показывали на дверь: они подлежали выдворению из страны. Около года назад произошло смягчение запрета: появилась надежда остаться у тех, чьи близкие родственники являются гражданами России. Сегодня подобные решения по большей части принимаются в судебном порядке, однако позитивных исходов и случаев воссоединения семей все больше.
Претендовать на значимую помощь мигрантам с ВИЧ в России не приходится: они сталкиваются с целой серией запретов, притеснений и проблем. В первую очередь — медицинских. От банальной невозможности обратиться к стоматологу, которому стоит сообщать о своем статусе, до отсутствия доступа к лечебной терапии.
«Эта законодательная норма о нежелательном пребывании иностранцев с ВИЧ на территории России ломает судьбы людям, — говорит Даниил Кашницкий, младший научный сотрудник ВШЭ, занимающийся исследованиями в сфере здоровья мигрантов, и один из организаторов встречи. — Человек приезжает сюда, узнает о том, что у него ВИЧ, и, вместо того чтобы нормально лечиться или рассмотреть доступные опции, какие есть, он понимает, что он либо должен срочно менять все свои жизненные планы и уезжать домой, либо оставаться в России на нелегальном положении.
И это очень драматично, потому что ты становишься, по сути, нелегалом, недокументированным мигрантом, и уже в каждом официальном чиновнике ты начинаешь видеть потенциальную угрозу, что тебя сдадут в миграционную службу.
Но у приехавших активистов и врачей из других стран (большинство из них — страны постсоветского пространства) стигм и дискриминаций внутри страны не меньше, чем в России. А вот помощи иногда — больше. Цель их встречи — трансграничный диалог, попытка объяснить правительству и Минздраву России, что помощь мигрантам — это не туристическая услуга.
«У нас раньше ВИЧ-инфицированные родители не могли объявить в школе о своем статусе, так как родители других детей тут же были против, чтобы их ребенок учился в одном классе с их ребенком (хотя зачастую их ребенок был абсолютно здоров).
Раньше ВИЧ-инфицированный человек, который даже не раскрывал свой статус сам, но о нем становилось известно от сторонних людей, не мог устроиться на работу.
Сейчас ситуация немного улучшилась.
В Молдове очень долгое время проекты по снижению вреда от ВИЧ финансировались из Глобального фонда. В настоящее время Глобальный фонд сокращает свое финансирование с целью, чтобы государство выделяло бы собственные средства. И государство постепенно перенимает на себя эти обязательства финансирования: с прошлого года часть проектов финансируется именно государством: оно предоставляет также бесплатную антиретровирусную терапию и психосоциальную помощь.
Мигранты из Молдовы в России с ВИЧ-положительным статусом также сталкиваются в первую очередь со стигмой и дискриминацией: они боятся, во-первых, говорить и обращаться за медицинскими услугами. Во-вторых, они боятся депортации.
Я 20 лет работаю в сфере профилактики ВИЧ-инфекции [c 2011 года — в России], в том числе я работала в этой сфере и в Киргизии с 99-го года. И, когда я начинала работать на юге Киргизии, у нас в области состояло на учете 9 человек. На сегодняшний день там порядка 6 тысяч. Тогда не было, конечно, такого уровня выявляемости: тестировали меньше, выявляли, соответственно, меньше.
Но, к сожалению, уровень стигмы и дискриминации все еще крайне высок. ВИЧ-положительная женщина не может выйти замуж.
Были случаи, когда происходило внутрибольничное заражение, в том числе и женщин, — так от них отказывались мужья, их выгоняли из семьи.
Была очень громкая история в 2006 или 2007 году, когда произошло внутрибольничное массовое заражение детей в двух районах Киргизии [в 2007 году около 40 детей были заражены ВИЧ в детских больницах городов Ош и Ноокат на юге Киргизии — прим.]. — Сегодня в стране порядка 600 детей, которые были заражены ВИЧ в больницах. Большая часть детей, к сожалению, умерла, опять же по причине стигмы: родители, боясь огласки, даже не ставили детей на учет. Несмотря на то что это была не их вина.
Среди прочих были такие семьи, где женщин бросили мужья, несмотря на то что женщина ВИЧ-отрицательна, а ребенок заразился.
К сожалению, считается, что ВИЧ-инфекция — это удел самых неблагополучных, скажем так, людей, поэтому многие и боятся себя ассоциировать с данной группой, чтобы избежать лишних проблем.
В Киргизии сейчас очень много некоммерческих организаций оказывают помощь и поддержку людям, живущим с ВИЧ. Есть свои ассоциации по всей стране для таких людей. Лечение ВИЧ-положительные пациенты получают за счет средств не государства, а Глобального фонда. Но государство оказывает всяческую поддержку.
Мои соотечественники, приезжающие сюда, да еще и с ВИЧ-положительным статусом, не могут иметь здесь доступ к какому-либо медицинскому обслуживанию. Естественно, они не хотят возвращаться на родину, так как есть ребята, у которых существует реальная угроза для жизни. В первую очередь это такие группы мужчин, которые практикуют секс с мужчинами. Поэтому они приезжают сюда [в Россию] за спасением, но и здесь не могут получить легальный статус и находятся буквально между небом и землей.
Наша организация в основном работает с группой МSM (Man-sex-man), и у этих людей двойная дискриминация: они и геи, и ВИЧ-положительные люди. В самих медучреждениях по профилактике ВИЧ и СПИД нет дискриминации со стороны врачей, поскольку мы уже много лет работаем в этой теме, и с врачами в том числе. Основная дискриминация, конечно, на домашнем и общественном уровне.
Дома не знают, что такое ВИЧ или СПИД. Родители не знают, окружение не знает. Или они знают, что это очень плохая болезнь, стыдная, потому что она передается половым путем.
Люди в основном скрывают свой ВИЧ-статус, очень редко кто его раскрывает, поскольку очень боятся увольнений с работы.
В Азербайджане бесплатная антиретровирусная терапия, страна на 100 процентов закупает сама лекарства, без помощи международных организаций. Если у тебя ВИЧ-положительный статус, то ты без проблем ходишь и получаешь терапию. Есть и стоматологический кабинет специальный для ВИЧ-инфицированных людей.
Самая главная проблема для мигрантов из Азербайджана в России — это получение антиретровирусной терапии. Человек, если не знает, что он ВИЧ-инфицированный, то его либо депортируют, либо он вынужден вернуться сам в Азербайджан. Если люди знают о своем ВИЧ-статусе, то они обычно берут лекарства на полгода в наших СПИД-центрах (идут на уступки), приезжают в Россию, но через полгода они снова вынуждены возвращаться.
Азербайджанское правительство бесплатно дает всем лечение. Даже ВИЧ-инфицированным мигрантам в своей стране. Не имеет значения твое гражданство или легальность пребывания.
13 лет назад я вышла замуж. Муж был гражданином России, я была гражданкой Армении. Мы переехали жить в Россию. Я подала документы на вид на жительство. Он учился, у нас были громадные планы… И тогда я была на третьем месяце беременности.
И одновременно в поликлинике и в анализе при подаче на вид на жительство у меня выявили ВИЧ-инфекцию. Тогда я не понимала, что это такое. Потом мне сказали, что обязаны дать мне профилактику. Меня не депортировали, просто сказали, что мне лучше переехать обратно в свою страну.
Мы переехали обратно в Армению.
У мужа также обнаружился ВИЧ. Ему пришлось переехать в Россию и получать терапию здесь. Потом вернулся обратно. В Армении лекарства тогда мигрантам не давали. Сейчас уже неважно, из какой ты страны. Всем дают.
В Армении мы живем с закрытым статусом. У нас двое детей. Они ходят в школу, садик. Открыть свой статус — означает подвергнуть дискриминации и детей.
В организации, где я работаю, знают про мой статус и относятся нормально. Но были случаи, когда на работе у людей узнавали про их статус и просили уходить по своему желанию, хотя законодательно нет никаких запретов на занимаемые должности.
В России страшно то, что тебя могут депортировать. Мигранты предпочитают не рассказывать про свой статус.
Основная проблема в Беларуси, да и в России тоже, пожалуй: у них предоставление медицинской помощи при ВИЧ основывается на двусторонних соглашениях между Беларусью и той страной, откуда приехал человек. И никто эти соглашения (из врачей, по крайней мере) не знает. То есть это очень запутанная система — каждый раз порядок будет меняться: для кого-то это может быть полностью бесплатная помощь, например для граждан России. А для граждан Украины, Туркменистана порядок будет уже совершенно другой и будет варьироваться в зависимости от содержания этих двухсторонних договоров. Существует очень большая неразбериха: кто может эту помощь получать и на каких основаниях.
В основном вся медицинская помощь для мигрантов осуществляется на платной основе, а у самих людей нет средств, для того чтобы эту помощь оплачивать.
Кое-что в Беларуси делается, наверное, больше, чем в России: у них есть программы государственной помощи вынужденным переселенцам из Украины. За государственный счет большая часть медицинских услуг предоставляется.
Серьезной проблемой является то, что многие здоровые люди не считают ВИЧ какой-то проблемой. Они считают, что эта проблема их не касается, они неуязвимы и заразиться не могут, поэтому нечего предпринимать тут какие-то предохранительные меры.
— Мне 29 лет, я живу в Мозыре и уже более года знаю о своем положительном статусе. Раньше я очень сочувствовал людям, которые выбиваются из общепринятых норм, теперь эмпатия стала еще большей, потому что лично столкнулся со всеми трудностями и сложностями жизни узкой группы в Беларуси, – начинает разговор Евгений.
Сложности, говорит собеседник, начинаются на пороге поликлиник, где никто до сих пор не победил бюрократию, продолжаются в не всегда адекватной реакции общества и заканчиваются законодательно закрепленными запретами для людей с ВИЧ.
— Тема ВИЧ в белорусском обществе сильно табуирована, об этом боятся говорить. По телевизору показывают, как у нас все хорошо и мирно, как растет уровень жизни. Но это все не так: уровень жизни падает, агрессия ширится. Каждый становится сам по себе и не остается сил на сочувствие другим. Я бы очень хотел, чтобы в отношении меня проявляли эмпатию и осознавали, что я тоже человек. Думаю, это идеология белорусского государства: все должны быть красивыми, более-менее одинаковыми, здоровыми, рожать побольше детей. Тот, кто выбивается из списка, может быть не принят никогда, – рассказывает Евгений.
Сложно надеяться на сочувствие простых граждан, когда законодательство во многом ограничивает людей с диагнозом. В Беларуси ВИЧ-положительным запрещены не только некоторые профессии, но и большой спорт, даже несмотря на прием антиретровирусной терапии, которая позволяет не определяться вирусу в крови.
Первый раз с отсутствием сострадания Евгений столкнулся, когда ему сообщили о диагнозе.
— Отношение медиков рабочее. Тебе просто говорят в лоб диагноз, который меняет твою жизнь, добавляя, что с этим живут. И ты со своим шоковым состоянием отправляешься домой – осмысливать и принимать. Никакой психологической помощи мне никто никогда не предлагал. Кажется, у нас в стране вообще серьезная проблема с квалифицированными психологами, которые действительно могут помочь тебе и твоей семье. Личное наблюдение: большей эмпатии можно дождаться от молодых медиков, потому что они более продвинутые и знают, что в Беларуси есть представители различных сообществ, да и жизнь в целом бывает разной. А старшее поколение чаще относится не очень хорошо. Вспоминаю медсестру, которая всячески старалась меня избегать и это было совсем не завуалировано.
Плюс 418 новых случаев заболевания ВИЧ на Гомельщине. Большинство – люди старше 40 лет
Оставаться один на один со своим диагнозом Евгений не смог и начал искать поддержку среди таких же – людей с положительным статусом.
В Беларуси несколько организаций, поддерживающих людей с ВИЧ. Но Евгений во всех видит один серьезный недостаток:
— О них просто никто не знает. Эти организации сами себя не рекламируют, они не находят людей, а ждут, когда люди сами придут. Но как прийти, когда сложно найти подходящую организацию, если у них нет даже контакта с поликлиниками, где человеку и сообщают диагноз? – задается вопросом Евгений.
12 схем антиретровирусной терапии предлагается в Беларуси для ВИЧ-инфицированных. Евгений говорит, что горстями таблетки не пьют ни в одной из них.
— У меня только одна таблетка, но и она дает побочные эффекты – рвоту и диарею. Работать в такие дни сложно, вынужден терпеть.
Но терапия все же позволяет вести полноценную жизнь. Если показатель вирусной нагрузки падает до нуля, можно – с согласия партнера – иметь незащищенный секс, при этом не передавая вирус. В этом и смысл приема терапии.
Минздрав озвучивает амбициозные планы по урегулированию заражения ВИЧ-инфекцией
В Беларуси почти 22 тыс. людей с ВИЧ-положительным статусом
Евгений считает, что в Беларуси с ВИЧ-статусом жить легче, чем принадлежать к ЛГБТ-сообществу.
— К ЛГБТ отношение у белорусов совсем дикое. С ВИЧ в этом плане проще – ты просто больной человек, тебя не будут избивать на улице, максимум – не возьмут на работу или уволят с нее. У меня есть мысли эмигрировать, но не из-за ВИЧ, а из-за принадлежности к ЛГБТ. Скажу так: эмиграция слишком сложна, чтобы организовать ее только потому, что на тебя косо смотрят.
Недавно Евгений снялся в видеоролике о людях с ВИЧ, этот сюжет стал первым шагом к открытости. Ролик увидели даже в соседних странах, а вот на работе о статусе Евгения пока не знают, несмотря на всю его открытость.
— Диагноз открыл сначала одной подруге, потом второй, затем матери, после сестре. Все они, к счастью, не изменили отношения ко мне. На работе пока стараюсь не афишировать – уверен, что реакция не будет для меня приятной.
Почему важно знать свой ВИЧ-статус
Проблема табуированности белорусского общества намного шире, чем непринятие ВИЧ-положительных.
— У нас не принимают никого из узкого круга. Но будем честными: в Беларуси живут и ЛГБТ-представители (их не так мало, кстати), и люди с ментальными и депрессивными состояниями, немало людей с тяжелыми психическими состояниями. Узких групп населения хватает и все они выбиваются из общепризнанных норм. Наверное, пришло время менять эти нормы и не отмалчиваться, только усугубляя проблемы, – говорит Евгений.
Фото: pxhere.com
ВИЧ и депортация иностранных граждан
В 2015 году Конституционный суд постановил , что положение о депортации не распространяется на мигрантов, которые имеют семью в России. В 2016 году Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) признал РФ виновной в нарушении прав иностранцев с ВИЧ. В решении ЕСПЧ говорится, что Россия — единственная страна Совета Европы, которая депортирует ВИЧ-положительных мигрантов.
Кроме России, такой карательной политики в отношении людей с ВИЧ придерживаются еще 18 стран , в том числе Сирия, Китай, Египет, Ирак, Объединенные Арабские Эмираты, Саудовская Аравия. На сайте Hivtravel , который курируют европейские общественные организации , уточняется, что в этих странах т ест на ВИЧ сдают соискатели вида на жительство и разрешения на работу.
Для туристов обязательного тестирования на ВИЧ нет ни в одном государстве — кратковременное пребывание не запрещено. Но и тут есть нюансы: в России кратковременным пребыванием считается срок до трех месяцев, а в Иордании — месяц. В Ираке уже через десять дней после въезда нужно представить справку об отсутствии ВИЧ, исключение делают только для дипломатов.
В анкете на получение туристической визы в Китай лучше не указывать свой положительный статус — зарегистрированы случаи отказа. В Объединенные Арабские Эмираты запрещен любой ввоз антиретровирусной терапии, что делает пребывание на территории страны опасным. А в Ливане с 2007 года иностранные граждане до депортации получают доступ к лечению.
Положительный опыт других стран
В Испании иностранцы обладают теми же правами на лечение, что и местные , доступ к системе здравоохранения бесплатный. В Швеции и во Франции любой иностранец также беспрепятственно может получить лечение. Согласно Шведскому агентству общественного здравоохранения, в стране живет не больше 7 тысяч человек с ВИЧ.
В Казахстане до 2009 года лечение ВИЧ финансировал Глобальный фонд для борьбы со СПИДом, туберкулезом и малярией. Десять лет назад этим начало заниматься правительство страны, но ресурсов стало не хватать, и в 2012-2013 годах мигрантов начали снимать с учета, рассказывает исполняющий обязанности президента Казахстанского союза людей, живущих с ВИЧ, Оксана Ибрагимова.
Граница — не барьер для вируса
По данным на конец 2018 года, в России зарегистрировано 1 306 109 случаев ВИЧ-инфекции. Всемирная организация здравоохранения называет Россию лидером среди европейских стран по числу новых случаев заражения ВИЧ: 71,1 случая на 100 тысяч населения . В Казахстане и Киргизии, где доступ к антиретровирусной терапии есть и у мигрантов, эти показатели значительно ниже — 16,6 и 13,9 случая соответственно.
Как мигранты живут с ВИЧ в России?
Опрошенные ТД эксперты говорят, что мигранты с ВИЧ обычно действуют по одному из трех сценариев, если не хотят уезжать из России. Кто-то из-за неосведомленности не предпринимает никаких мер, пока на фоне ВИЧ не начнут проявляться различные тяжелые заболевания. Другие иностранцы ищут помощи общественных организаций, которые, однако, не могут всех обеспечить препаратами. Третьи пытаются оплачивать лечение самостоятельно или ездят за препаратами на родину.
Получать терапию недостаточно
Даниил Кашницкий отмечает, что, если во время госпитализации выяснится, что у человека ВИЧ, он окажется в ситуации нежелательного пребывания . По мнению Кашницкого, реальный выход из положения — закон о совместном лечении ВИЧ хотя бы для стран СНГ.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
На Ваш почтовый ящик отправлено сообщение, содержащее ссылку для подтверждения правильности адреса. Пожалуйста, перейдите по ссылке для завершения подписки.
Исключительные права на фото- и иные материалы принадлежат авторам. Любое размещение материалов на сторонних ресурсах необходимо согласовывать с правообладателями.
По всем вопросам обращайтесь на [email protected]
Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter
- ВКонтакте
- Telegram
- Youtube
- Дзен
Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter
(Протокол № 1 от 20.01.2020 г.)
Благотворительный фонд помощи социально-незащищенным гражданам "Нужна помощь"
Адрес: 119270, г. Москва, Лужнецкая набережная, д. 2/4, стр. 16, помещение 405
ИНН: 9710001171
КПП: 770401001
ОГРН: 1157700014053
Номер счета получателя платежа: 40703810238000002575
Номер корр. счета банка получателя платежа: 30101810400000000225
Наименование банка получателя платежа: ПАО СБЕРБАНК РОССИИ г. Москва
БИК: 044525225
Персональные данные обрабатываются Фондом для целей исполнения договора пожертвования, заключенного между Вами и Фондом, для целей направления Вам информационных сообщений в виде рассылки по электронной почте, СМС-сообщений. В том числе (но не ограничиваясь) Фонд может направлять Вам уведомления о пожертвованиях, новости и отчеты о работе Фонда. Также Персональные данные могут обрабатываться для целей корректной работы Личного кабинета пользователя Сайта по адресу my.nuzhnapomosh.ru.
Персональные данные будут обрабатываться Фондом путем сбора Персональных данных, их записи, систематизации, накопления, хранения, уточнения (обновления, изменения), извлечения, использования, удаления и уничтожения (как с использованием средств автоматизации, так и без их использования).
Передача Персональных данных третьим лицам может быть осуществлена исключительно по основаниям, предусмотренным законодательством Российской Федерации.
Персональные данные будут обрабатываться Фондом до достижения цели обработки, указанной выше, а после будут обезличены или уничтожены, как того требует применимое законодательство Российской Федерации.
ВИЧ-инфицированный сегодня — это уже не трясущийся наркоман в рваных джинсах.
Лечение ВИЧ в Беларуси получает 74% от общего количества зарегистрированных инфицированных, без лечения остаются тысячи человек. Почему?
В Беларуси не получают лечения 5423 ВИЧ-инфицированных
Он призвал всех тестироваться на ВИЧ и начинать лечение незамедлительно, если тест положительный.
По итогам 2018 года лечение проходили 14 225 человек, из которых 4347 начали его в прошлом году. В настоящее время, сказал Скрипко, в Беларуси проходят антиретровирусную терапию (АРВ) около 16 тысяч человек. Планируется, что по тогам 2019 года лечение получат 19 500 человек.
На 1 февраля в Беларуси зарегистрировано 21 022 человека с ВИЧ-инфекцией. Распространенность составляет 221,5 на 100 тысяч населения.
Самое большое количество ВИЧ-инфицированных в Гомельской области — 7973, из которых АРВ-терапию получают 5823 человека. Самое маленькое число ВИЧ-позитивных в Гродненской области — 893, из них лечатся 705. В столице из 4563 человек с положительным ВИЧ-статусом лечатся 3225.
В целом в Беларуси не получают лечения 5423 ВИЧ-инфицированных.
Скрипко отметил важность АРВ-терапии как средства продления и улучшения качества жизни ВИЧ-инфицированных, а также как профилактическую меру против распространения ВИЧ. Он подчеркнул, что это особенно актуально с учетом того, что гетеросексуальные контакты в настоящее время являются ведущим путем передачи ВИЧ в общей популяции.
Скрипко отметил, что в настоящее время лечение ВИЧ-инфекции ведется в основном за счет бюджета, а также лекарствами, закупленными в прошлом году за счет средств Глобального фонда по лечению ВИЧ, туберкулеза и малярии.
Вместе с тем он отметил, что существуют проблемы с поставками препаратов, например, есть задержки, переносы сроков поставок, но прерывания лечения из-за нехватки препаратов не было.
Напомним, что предыдущий проект Глобального фонда, финансировавший программы профилактики ВИЧ и туберкулеза, был завершен 28 декабря 2018 года. В связи с этим закупки лекарственных препаратов для лечения сложных форм туберкулеза и антиретровирусной терапии за средства фонда не производятся.
Скрипко выразил надежду, что документ в скором времени будет подписан. В любом случае, сказал он, нуждающиеся в АРВ-терапии пациенты будут обеспечены лечением. Неснижаемый резерв препаратов для АРВ-терапии есть в Беларуси на 6-8 месяцев. А закупаться, сказал Скрипко, будут только те препараты, которые, согласно действующему законодательству, Беларусь сама не может закупить.
Например, речь идет о специальных формах АРВ-терапии для детей. Поскольку в Беларуси только 307 детей с подтвержденным диагнозом ВИЧ, провести тендер на закупку лекарственных средств в незначительных количествах не представляется возможным. Глобальный фонд закупает лекарства на международных площадках в крупных объемах, сказал врач.
Напомним, изменения в систему закупок в Минздраве были введены в связи с рядом коррупционных преступлений, раскрытых в прошлом году.
Почему не лечатся?
И все же не перебои с поставками или сложности администрирования являются основной причиной того, что лечатся далеко не все ВИЧ-инфицированные.
Среди причин, по которым отказываются лечиться, является употребление наркотиков и неспособность принимать из-за этого лечение, рассказал ассистент кафедры инфекционных болезней Белорусского государственного медуниверситета Сергей Еремин.
Многие начинают лечиться, но бросают, потому что не в состоянии соблюдать режим лечения.
Кроме того, многие опасаются побочных эффектов АРВ-терапии. Действительно в 70-х годах прошлого века, когда она только начиналась, лечение представляло из себя горсть таблеток, побочные эффекты от которых были весьма значительны. Теперь самая частая в Беларуси схема лечения предусматривает две таблетки в день, некоторым пациентам назначают даже одну. Побочные эффекты уменьшились.
Существует проблема отсутствия приверженности лечению ВИЧ среди заключенных.
Скрипко сообщил, что в настоящее время лечение ВИЧ получают 1167 человек (66,3%) из 1760 ВИЧ-инфицированных, находящихся в заключении. Между тем доля получающих лечение в местах лишения свободы увеличилась за последние 12 лет в несколько раз. Для сравнения — в Беларуси в 2006 году в местах лишения свободы находилось 1098 зараженных ВИЧ-инфекцией, из которых лечение получали только 60 человек.
Препараты для проведения АРВ-терапии в наличии в местах лишения свободы есть, однако заключенные отказываются лечиться. В их среде распространено убеждение, что, не лечась, они получат какие-то преференции. Например, что их положат в больницу, где они получат лучшее питание. Кто-то в связи с диагнозом ВИЧ надеется на условно-досрочное освобождение.
В Департаменте исполнения наказаний активно обсуждается вопрос мотивации заключенных к лечению. Приняты соответствующие административные решения, сказал Скрипко.
Медики подчеркивают, что АРВ-терапия важна не только потому, что продлевает жизнь, но и потому, что при качественном лечении в крови человека вирус не определяется. ВИЧ-инфицированный как распространитель инфекции становится потенциально менее опасным.
Проведение АРВ-терапии является также более дешевым вариантом, чем поддержка и лечение больных в запущенной форме ВИЧ.
А продолжительность жизни людей с ВИЧ, которые получают терапию, такая же и даже выше, чем в среднем в стране. Сергей Еремин объяснил это тем, что эти люди тщательно обследуются, периодически сдают анализы, в целом более тщательно следят за своим здоровьем.
Лечат всех детей
Все дети в Беларуси, у которых диагностирован ВИЧ, получают АРВ-терапию, подчеркнул Скрипко.
Диагноз ВИЧ в Беларуси подтвержден 307 детям, рожденным от ВИЧ-инфицированных матерей. За 12 месяцев 2018 года среди детей в возрасте до 14 лет зарегистрировано семь случаев ВИЧ-инфекции, в том числе у двух детей 2018 года рождения и по одному ребенку, рожденному в 2006, 2013, 2014, 2016, 2017 годах.
Скрипко отметил, что в случае даже небольшого сомнения по поводу наличия у ребенка ВИЧ, стоит провести экспресс-тест, чтобы вовремя выявить заболевание и начать лечение.
Вместе с тем, обратил внимание специалист, для Беларуси свойственна недостаточная настороженность педиатров в отношении ВИЧ-инфекции. По словам Скрипко, когда разбираются случаи достаточно позднего выявления у детей заболевания, оказывается, что дети с симптомами ВИЧ не сдавали анализ, потому что врачи это не рекомендовали.
Скрипко предположил, что здесь играет роль психологический фактор, когда медики не склонны подозревать ВИЧ у детей из материально благополучных семей.
Он также отметил, что показатель передачи ВИЧ от матери к ребенку составил в Беларуси в прошлом году 1,3%.
Напомним, в 2016 году Всемирная организация здравоохранения подтвердила, что в Беларуси полностью предотвращена передача от матери ребенку ВИЧ-инфекции и сифилиса. Беларусь стала первой в Европе страной, получившей такой сертификат ВОЗ.
Три месяца НГО работали в нештатном режиме. Социальные работники не получали зарплату, а мобильные анонимно-консультативные пункты курсировали по сокращенным маршрутам. Фото: Юлия Шабловская, Имена.
Оксана, 48 лет. Минск, Беларусь
Александра Гуля женщина называет своим ангелом-спасителем. Он до последнего бился за жизнь пациентки, не отправляя ее в реанимацию.
— Если в Новинках наркоман попадает в реанимацию, он оттуда не выходит. Есть такое негласное правило. Мы просто там умираем, за нами никто не смотрит. Поэтому Александр Павлович отправил меня в Институт пульмонологии и фтизиатрии, где мне сделали три пункции, откачали 1,5 литра жидкости из легких и наконец-то сбили температуру. В 2017 году сделали операцию. Все врачи знали, что я с ВИЧ, но они были насколько внимательны ко мне! Тогда я поняла: если победила болезнь, то смогу жить без наркотиков.
Сейчас Оксана работает в монастыре, но по своей натуре она торговый работник, который привык к постоянному общению и движению. Фото: Юлия Шабловская, Имена.
Сейчас она получает терапию, которая полностью ей подходит. Анализы показывают, что вирусной нагрузки нет, количество клеток CD4 на кубический миллиметр крови — 1300. Это отличный показатель даже для здорового человека.
Михаил, 38 лет. Берлин, Германия
Михаил живет с ВИЧ с 2000 года. В 2002 году ему диагностировали гепатит С, а еще через несколько лет нашли гепатит D. Это очень активная форма гепатита, которая часто сопутствует гепатиту В и практически не поддается лечению. В то время никакой АРВ-терапии в Беларуси не было, ее Михаил получил только в 2011 году. А с гепатитом до 2013 года приходилось бороться Карсилом и Урсосаном — лекарствами, фактически бессильными перед гепатитом.
По его словам, разница в подходе к лечению в Германии, где он живет уже четыре года, и в Беларуси заключается во взаимодействии между врачами. В Беларуси доктор, наблюдающий ВИЧ-положительного с гепатитом, зачастую отправляет своего пациента к инфекционисту, который ничего не понимает в лечении ВИЧ и не может согласовать лечение.
Берлин — это риск
— Меня из аэропорта везут в офис, а потом — сразу же в больницу! А у меня с собой только паспорт, история болезни и мое очень тяжелое состояние. Я понимаю, что для системы здравоохранения такая ситуация — внештатная. Но организации настолько доверяют, что дают возможность спасти человеческую жизнь без лишних проволочек. В тот вечер обследование, которое бы в Беларуси длилось неделю, мне сделали за полчаса. Взяли анализы, сделали кардиограмму и фиброскан печени. А когда посмотрели выписку с терапией, то заулыбались — это была очень старая схема. Но самое веселое началось, когда доктора узнали, что гепатит я лечил Карсилом и Урсосаном, — вспоминает Михаил.
Пока он лежал в больнице, оформлением его документов занялась организация. Из Berliner AIDS Hilfe к Михаилу постоянно приезжала Екатерина Смирнова, которая отстаивала за белоруса все очереди в органах регистрации. Это был 2015 год, знаменитая бюрократическая система Германии давала сбой в работе из-за огромного наплыва беженцев.
— После больницы я исправно ходил по всем инстанциям, проходил все этапы последующей регистрации. Даже вставал в пять утра зимой, чтобы занять очередь за талоном на обучающие собрания. На одном из них я узнал, что есть небольшой жилищный фонд для людей, находящихся в тяжелых жизненных ситуациях, — матерей-одиночек, стариков, инвалидов, тяжелобольных. Я никогда не причислял себя к тяжелобольным, но все же показал документы. Так у меня появилось жилье, — улыбается Михаил.
В 2017 году Михаил и еще несколько небезразличных людей основали объединение БерЛУН. Фото: архив героя.
Единственная эффективная терапия против для гепатита D — интерфероновая. Однако она помогает только в 15—20 % случаев. После годового лечения в Берлине Михаил узнал, что входит в эти 20 %.
— Я до сих пор восстанавливаюсь. Врачи подобрали для меня максимально нетоксичные формы терапии против ВИЧ и гепатита. Но, к сожалению, ни одна из этих схем не зарегистрирована в Беларуси. То, что я сейчас принимаю, — Тивикай — закупается в Беларуси за деньги Глобального фонда и в основном используется в схемах детской терапии. Насколько я знаю, таких комплектов около 80, поэтому навряд ли я получу один из них, если вернусь домой. А если доктор переведет меня на Симтузу, то в Беларуси я точно умру. У нас этого препарата нет, а в условиях госфинансирования никто не будет закупать лекарство нового поколения. Они же дорогие, — вздыхает Михаил.
Уезжать из Берлина он пока что не собирается. Говорит, что чувствует себя нужным здесь. В 2017 году он и еще несколько зависимых (в том числе и бывших) объединились в сообщество БерЛУН (людей, употребляющих наркотики). По словам белоруса, мигранты из этой Восточной Европы — самые проблемные мигранты в Германии. Они составляют большинство бездомных, часто живут без регистрации и страховки.
— Все мы проходим через одни и те же стадии: регистрация, поиски жилья, оформление страховки. Это очень простые вещи, но нужно делать их правильно и своевременно. В БерЛУН мы помогаем друг другу. Теперь уже я хожу с ребятами к врачу, перевожу, общаюсь с юристом. Всего у нас 15 активистов, но постоянно приходят новые люди: кто-то выходит из тюрьмы и обращается к нам, кто-то узнает от знакомых и просит помочь. Поэтому мы планируем в скором будущем зарегистрировать организацию как официальное объединение. В постсоветских странах есть убеждение, что зависимых обязательно нужно лечить и перевоспитывать. Здесь такого нет. Мне здесь жизнь спасли, теперь моя очередь отдавать долг, — улыбается Михаил.
Проблема с регистрацией гранта Глобального фонда продемонстрировала, что государство все еще не готово взять на себя ответственность за качество жизни ВИЧ-позитивных людей. В то время как в странах Западной Европы и США существует множество схем терапии, белорусы обречены принимать лишь те лекарства, которые купит государство. С одной стороны, это хорошо — пациент получает препараты бесплатно. Но с другой стороны, исчезает альтернатива в лечении.
Читайте также: