Когда-нибудь сдавали на вич

🔊 Прослушать пост

Обычно срок обследования на ВИЧ человека после рискованного контакта составляет от 3 месяцев и более. Но уже сегодня, используя современные тест-системы 4-го поколения этот срок можно сократить.

Доктор Мартин Обермейер, который работает в Берлинской лаборатории, где делают анализы на ВИЧ, объясняет в этом интервью почему для современных тестов достаточно сдать через 6 недель после контакта для получения достоверного результата на ВИЧ.

Сколько анализов в месяц делает Ваша лаборатория? Сколько выявляется положительных результатов на ВИЧ?

Мы делаем около 6600 анализов в год или 550 анализов в месяц. Из них 15-16 положительных или 3%.

Большинство анализов идут с подозрением на ВИЧ, поэтому такой высокий процент положительных результатов.

Дополнительно к тестам на антиген-антитело ВИЧ, мы делаем около 2500 анализов в год на вирусную нагрузку. Это особенно важно для регулярного контроля эффективности проводимой антиретровирусной терапии или выявления свежего инфицирования ВИЧ, острой стадии ВИЧ-инфекции.

Как правило, на анализы по ВИЧ направляют из поликлинники, стационара, медицинского центра.

Возможно ли сдать анализы в Вашей лаборатории без направления врача?

Нет, в нашей лаборатории это запрещено. (Кстати, очень хорошая практика, а то сдадут анализы в лаборатории без направления врача, потом не знают, что с этим результатом анализа делать. Не понимают, что там написано, начинают у горе-консультантов на форумах спрашивать).

Посещение врача перед сдачей анализа — это неотъемлемая часть обследования на ВИЧ. Лаборатория не может заменить консультацию врача.

Что мы поняли: Если Вы хотите быть уверенными на 100%, что Вы не заразились ВИЧ, то Вы должны ждать 3 месяца для повторного анализа на ВИЧ. Почему именно 3 месяца?

Срок в 3 месяца пошли от рекомендаций из ранних 90-ых. Тогда использовались тест-системы I и II поколения. Они появились в 1985 году не ранее. В процессе разработки этих тестов было обнаружено, что у некоторых пациентов достаточно 8 недель для выработки обнаруживаемого тест-системами количества антител.

Через сколько недель от контакта можно выявить, что заразился ВИЧ.

Поэтому, чтобы быть точным на 100% уверенным, особенно для донорства добавили ещё 1 месяц и получилось 3 месяца после даты последнего рискованного контакта.

В ретроспективе (оглядываясь назад) можно сказать, что это было правильным решением. Потому что в редких случаях, так называемый период окна (когда ВИЧ уже есть в организме, а антител ещё недостаточно, чтобы их определила тест-система) был продолжительностью более 8 недель.

С помощью теста антиген-антитело (Ag-Ab) 4-го поколения можно исключить заражение ВИЧ уже после 6 недель.

В данное время г осударственный СПИД-центр Германии сообщает, что максимальный период окна может быть длительностью до 6 недель у используемых сегодня тест-систем. Почему?

Антиген p24 — это часть вируса ВИЧ, и он обнаруживается в крови раньше, потому что уровень p24 обычно уже определяется тест-системами с 14 дня после инфицирования.

С высокой степенью достоверности означает, что есть редкие исключения, которые не имеют реальной актуальности из-за их низкой встречаемости или что определенные состояния требуют специальной оценки.

По крайней мере, для постконтактной профилактики после контакта с ВИЧ применяется тот промежуток времени диагностического окна, до которого безопасное исключение ВИЧ-инфекции начинается только после окончания профилактики. Тем не менее, нет данных при проведении доконтактной профилактики (ДКП), но при ней также возможно увеличение периода окна.

Два очень редких исключения существуют для ВИЧ-1 группы О и ВИЧ-2. Антиген p24 этих двух вирусов сильно отличается от гораздо более распространенных других типов ВИЧ-1. ВИЧ-2 встречается почти только в Западной Африке, в Германии в среднем от одного до двух случаев в год вновь диагностируется, но эти инфекции не были приобретены в Германии. Группа О ВИЧ-1 на самом деле встречается только в Камеруне и даже там в небольшом количестве.

По сути, всегда существует гипотетическая возможность нового варианта вируса, который распознается тестами, но в котором расширяется диагностическое окно.

Виды и штаммы ВИЧ.

Тем, кто хочет быть 100% в безопасности, еще предстоит сдать анализы на ВИЧ после 12 недель (3 месяца), поскольку современные тест-системы определяют и антитела к ВИЧ-2 и ВИЧ-1 группы О.

Для большинства эта информация о сокращенном диагностическом окне является новой. Где об этом можно прочитать дополнительно?

Да, текущие европейские рекомендации по тестированию на ВИЧ были опубликованы в 2014 году, и эту информацию можно найти на странице 5. Немецкие рекомендации в настоящее время пересматриваются.

Я также участвую в этом как член Комитета по составлению документов. И я рад, что мы можем опубликовать рекомендации в первом квартале 2015 года.

Хорошо, в первые три месяца после последней ситуации риска заражения ВИЧ для теста было легко запомнить. Сейчас шесть недель — но только на лабораторных испытаниях. В экспресс-тестах на ВИЧ, где вы получаете результат не позднее, чем через 30 минут, по-прежнему применяется правило трех месяцев. Почему?

Экспресс-тесты, домашние тесты, которые сейчас в основном используются, являются тестами на чистые антитела, поэтому не реагируют на p24. Быстрые тесты, которые могут обнаружить как антитела, так и p24, в настоящее время были бы слишком дороги.

Хотя уже есть такой тест, но он не достаточно чувствителен на p24. Этот тест пропустил ранние инфекции, в том числе обнаруженные в тестах третьего поколения. Поэтому его нельзя рекомендовать с чистой совестью.

Ну, из разговоров с пациентами я знаю, что для многих из них важно сократить время неопределенности. Просто имеет значение, нужно ли мне ждать три месяца или всего шесть недель, прежде чем я смогу исключить заражение ВИЧ, например, после травмы от укола иглой или незащищенного полового контакта с ВИЧ-инфицированным. И если я не использую средства барьерной контрацепции с моим партнером, будет легче использовать резину или воздержаться от соития в течение 6 недель, чем 3 месяца.

Эксперты объясняют, как перестать бояться, сделать тест на ВИЧ и осознанно относиться к проблеме

В 2015-м году эпидемия ВИЧ-инфекции остается в России одной из острых проблем, а к людям, страдающим от этого заболевания, до сих пор относятся с опаской и предубеждением. При этом сделать тест и узнать свой статус можно бесплатно во многих государственных заведениях, и даже если результат окажется положительным — при должном лечении можно прожить долгую жизнь и родить здорового ребенка. Однако многие из нас предпочитают не думать ни о проблеме, ни о профилактике, полагая, что их это не может коснуться.

Протестироваться на ВИЧ могут предложить человеку перед операцией, при посещении КВД, женщинам в женских консультациях во время беременности. По идее, в любой из этих ситуаций врач или медсестра, перед тем как брать кровь, должны подписать с клиентом информированное добровольное согласие. Это согласие называется информированным добровольным, потому что предполагает, что: 1) человеку разъяснили, как будет происходить тестирование, сообщение результата, и убедились в том, что он понял, о чём речь; 2) человек всё понял и согласен сдать тест на ВИЧ, никто не принуждал его к этому.

ИРИНА ЕВДОКИМОВА: По данным Минздрава за 2014 год, в России официально зарегистрировано более 700 тысяч ВИЧ-положительных. Это сопоставимо с численностью населения, например, Тольятти. Из трендов, о которых не устают говорить эксперты: ежегодный прирост новых случаев на 10 %, увеличение доли женщин, всё большее распространение полового (гетеросексуального) пути передачи. Наиболее затронуты ВИЧ люди старше 30 лет.

В сегодняшней ситуации тестирование стоит пройти любому человеку, который имел незащищенный сексуальный контакт с партнером, чей ВИЧ-статус ему неизвестен. Ну и, конечно, тому, кто когда-либо (пусть даже пятнадцать лет назад и один раз) пробовал инъекционные наркотики. Проще всего попасть в ситуацию, когда тебе предложат сдать тест на ВИЧ, беременным девушкам. Им за время беременности предлагают протестироваться три раза. Или тому, кто собирается на плановую или срочную операцию. Поэтому если вы мужчина, у которого давно (или никогда) не было оперативных вмешательств, или небеременная девушка, проявите инициативу и сдайте тест на ВИЧ.

Непростая задача, над которой сейчас думают не только в России: как вовлечь в тестирование мужчин. Представления о сильных мужчинах, которые ничего не боятся, не болеют и не поддаются хандре, а только и делают, что зарабатывают деньги, очень способствуют распространению ВИЧ. Потому что если ты сильный и работящий, то вроде как мониторить свое здоровье совершенно ни к чему. Среди моих знакомых есть пара, в которой у мужа выявилась ВИЧ-инфекция, которая бессимптомно протекала 15 лет. Это произошло только тогда, когда иммунитет совсем упал и на этом фоне возник туберкулез, который не замечать уже было невозможно. А теперь представьте, если бы у юноши была привычка каждый год сдавать анализы. Или если бы в начале сексуальных отношений у них с будущей женой возник разговор о том, чтобы пойти и сдать анализы на ИППП.

Человеческая природа такова, что только осознав что-то до конца и приняв какое-то решение, мы можем легко ему следовать. Если решение пройти тестирование было нашим собственным, то это значит, что мы осознаём свои риски и в случае положительного результата принять диагноз и начать лечение будет гораздо проще. А если тест на ВИЧ будет отрицательным, то человек, осознанно протестировавшийся, с большей вероятностью будет стараться предотвращать рискованные ситуации в будущем (немалую роль в этом играет еще и то, насколько качественное консультирование до и после теста с ним провели).

Это идеальная картинка. В реальной жизни мало в каком учреждении проводятся все эти процедуры (и зря). Потому что если вы подписали какую-то бумагу, сдали кровь неизвестно на что, а потом получили неожиданный результат, у вас гораздо меньше времени подумать о своих рисках, ВИЧ и как-то осознать происходящее.

Во многих регионах России некоммерческие организации (в том числе наша) совместно с государственными начали проводить экспресс-тестирование на ВИЧ среди населения. Представьте себе, вы после работы выходите из электрички и прямо на вокзальной площади можете зайти в мобильную лабораторию (специально оборудованный автобус) и в течение 20 минут узнать результат. Это бесплатно, анонимно, с до- и послетестовым консультированием и соблюдением конфиденциальности. Это очень хорошая инициатива, и она помогает вовлечь в тестирование людей, которые до медицинского учреждения дойдут не скоро. Сейчас такие акции проходят во многих городах (не только крупных) России.

Для того чтобы получить эмоциональную поддержку, можно обратиться к равному консультанту (человеку, который уже какое-то время живет с ВИЧ и обладает навыками консультирования) или сходить на встречу группы взаимопомощи. Возможность пообщаться с людьми, которые уже прошли кризис принятия диагноза, помогает самому преодолеть страх и изоляцию, а к каким-то вещам начать относиться проще. В нашей организации проходят встречи группы взаимопомощи для ВИЧ-положительных женщин. Девушки обсуждают отношения с врачом, проговаривают переживания, связанные с началом приема антиретровирусной терапии, делятся опытом обсуждения статуса с партнером. В нашу сеть входят равные консультанты из разных регионов страны, поэтому мы всегда стараемся найти того, с кем можно обсудить свой статус человеку из Сыктывкара или Надыма (в крайнем случае это может быть онлайн-консультант). Кроме того, существует множество сайтов и групп в социальных сетях для людей, живущих с ВИЧ: в одних обсуждают лечение, в других знакомятся, в третьих — придумывают совместный досуг.

ЮЛИЯ ГОДУНОВА: Важно подчеркнуть, что Анна Юрьевна (Попова — главный государственный санитарный врач России. — Прим. ред.) с такой инициативой не выступала. Она отвечала на вопрос, стоит ли поддерживать тестирование молодых людей перед свадьбой. Да, стоит, но всё должно быть в рамках закона (а значит, добровольно) — таков был ее посыл.

Важно говорить с молодежью о ВИЧ. Потому что если не говорить о том, как защитить свое сексуальное и репродуктивное здоровье сейчас, не формировать привычку иметь защищенный секс, проходить регулярное обследование (не только на ВИЧ), то завтра может быть уже поздно. Кстати, тестирование уже давно рассматривается и как мера профилактики ВИЧ. Человек, который знает свой статус, в большей степени будет думать о защите партнера. А если он еще антиретровирусное лечение принимает и имеет подавленную вирусную нагрузку, то даже в случае аварийной ситуации с презервативом вероятность заразить партнера почти нулевая.

ИРИНА ЕВДОКИМОВА: То, как высказывание А. Ю. Поповой (о тестировании молодых людей перед свадьбой. — Прим. ред.) подавалось в некоторых СМИ, конечно, напрямую отсылает к так называемым традиционным ценностям. Естественно, что такие заголовки в СМИ о принудительном тестировании перед свадьбой выглядят немного угрожающими, потому что подавляющее большинство россиян вступают в сексуальные отношения задолго до брака. А тут сразу и про принудительное тестирование, и отсылки к нормам, когда секса у пары до брака быть не должно. Неудивительно, что глава Чечни Рамзан Кадыров моментально отреагировал на новость и предложил поделиться опытом.

Между тем если посмотреть видеозапись выступления А. Ю. Поповой, то можно заметить, что она вполне себе открыто говорила об использовании презервативов как способе защиты от ВИЧ. Ситуация с ВИЧ в России сейчас, увы, характеризуется тем, что нет уже каких-то особо благополучных или неблагополучных слоев населения. С ВИЧ живут как те, кто имел когда-то опыт употребления инъекционных наркотиков, так и люди, далекие от наркотиков и частой смены партнеров. Уже несколько лет врачи говорят о феминизации ВИЧ. Это означает, что в числе тех, кто живет с ВИЧ, с каждым годом становится всё больше женщин. Часто это женщины, которые получили ВИЧ от постоянного партнера/мужа и даже помыслить не могли, что их это коснется. К слову сказать, это одна из самых сложных категорий людей для работы.

Человек, который совсем не воспринимал себя в зоне риска по ВИЧ, гораздо дольше принимает такое положение вещей, винит себя, злится на партнера, замыкается и перестает общаться с друзьями, оттягивает начало приема АРВ-терапии. Я всячески приветствую ситуацию, когда ВИЧ-позитивный партнер говорит о своем статусе ВИЧ-отрицательному до начала сексуальных отношений. Или когда пара, держась за руки, приходит в медицинское учреждение сдавать анализы, а потом вечером обсуждает результаты. Я знаю дискордантные пары (пара, где один партнер ВИЧ-положительный, а второй — ВИЧ-отрицательный), которые давно и гармонично живут вместе, но скрывают ВИЧ-статус одного из них от других родственников. Ситуация принудительного тестирования перед свадьбой может привлечь внимание к анализу тех людей, которых информация о ВИЧ-статусе новоиспеченного родственника вообще никак не должна касаться.

ЮЛИЯ ГОДУНОВА: ВИЧ-статус, конечно же, не является противопоказанием для вступления в отношения, брак, рождения детей. Есть несколько вещей, которые важно помнить, если ваш возлюбленный живет с ВИЧ. Первое — ВИЧ это хроническое заболевание, которое нельзя окончательно излечить, но можно контролировать при помощи антиретровирусной терапии. Антиретровирусная терапия дает возможность жить долгой и полноценной жизнью (при условии ее правильного и пожизненного приема), иметь сексуальные отношения и вступать в брак, рожать детей, свободных от ВИЧ.

Если вы не практикуете употребление инъекционных наркотиков, то единственная возможность заразиться ВИЧ от партнера — незащищенный сексуальный контакт. Самым надежным способом защитить себя от ВИЧ является постоянное использование презервативов во время секса. Вторым по надежности является прием ВИЧ-позитивным партнером антиретровирусной терапии (сейчас ВОЗ рекомендует назначать терапию человеку, имеющему ВИЧ-отрицательного партнера, если он этого хочет, невзирая на показатели иммунитета). И вот если ваш партнер принимает терапию и уже больше полугода у него неопределяемая вирусная нагрузка, это сильно снижает риск передачи ВИЧ, если вдруг секс оказался незащищенным. Это может пригодиться, если вы задумались о зачатии ребенка. В некоторых странах (например, Великобритании) если ВИЧ-статус имеет мужчина, то паре рекомендуется пробовать зачать таким способом во время овуляции у женщины — только важно, чтобы вирусная нагрузка у ВИЧ-положительного партнера была подавлена. Но, конечно, в этой ситуации очень важно получить консультацию врача-инфекциониста.

По разным оценкам, от 30 % до 50 % ВИЧ-положительных людей живут с ВИЧ-отрицательным партнером. Я и муж как раз являемся примером типичной дискордантной пары. Мой муж живет с ВИЧ, мы вместе семь лет, я по-прежнему ВИЧ-отрицательная. Нашему сыну пять лет, и он тоже живет без ВИЧ. Думаю, очень важно, что с самого начала отношений мы открыто говорили о ВИЧ, наших отношениях, сексе, презервативах. Муж мой в этом деле очень последовательный, и никакие стереотипы про трудный, не приносящий удовольствия секс в презервативе для него нехарактерны. Мы, как и любая пара, переживаем разные периоды в наших отношениях, но это не связано с ВИЧ.

Вероятно, есть те, у кого нет знакомых с ВИЧ-инфекцией. Наверное, есть те, кто считает, что ВИЧ/СПИДа нет. Или он есть, но где-то очень далеко — в Африке, в зоне риска. Мы с моим другом решили рассказать, как он живет. Это был очень честный и максимально откровенный разговор, результат которого мы решили опубликовать в надежде, что сможем кому-то помочь.

- Весьма распространенная точка зрения в нашей стране, что ВИЧ – удел гомосексуалистов и наркоманов. Но я-то знаю, что это далеко не так. Лет 10 назад я получила грант на написание статей на тему "ВИЧ-подростки в точках выхода наркотрафика". Я была в разных местах, соответствующих заявленной теме, говорила там с врачами, подростками, с прохожими и убедилась, что ситуация пугающая. Но утверждать, что все заболевшие только из группы риска, было бы полной глупостью.

- Когда я первый раз попал в спидцентр (это был конец 2014 года), я видел там наркоманов. На тот момент их было процента 2-3 от общего числа. Куча молодых людей. Некоторые парни пришли с матерями. Очень много беременных женщин: в процентном соотношении, наверное, процентов 15 из очереди. Мужики с портфелями Gucci приезжают на "Лексусах". Иногда приезжают целыми семьями: маленький ребенок, жена беременная, муж. Я раньше тоже думал, что ВИЧ — это наркоманы, гомосексуалисты. По себе могу сказать: это опасный путь, если не соблюдать осторожность. Но сейчас ситуация страшна тем, что среди инфицированных полно молодых, красивых, хорошо одетых женщин из приличных семьей. Немалое количество, кстати, и пожилых людей ставят печать на рецепт, стоят в очереди за лекарствами. Прежнего количества наркоманов в спидцентре я более не наблюдаю, либо они теряются на фоне остальных.. Правду говорят, что ВИЧ перешел из зоны риска на обычное население, которое всегда было уверено, что их это не коснется.

- Если можно рассказать о том, как ты заподозрил у себя…

- У меня была долгая история. Я два года жил с человеком. Спустя примерно год он сдал анализ, и у него нашли ВИЧ. Хотя до этого мы оба сдавали анализы. У меня был отрицательный, у него, якобы, тоже: я не видел его результатов. Он сказал, что результат пришел по почте. Позже я понял, что вряд ли в 2006 году такой анализ высылали по почте, так что остается лишь гадать, сдавал он или не сдавал. А через год у него началась стадия СПИД. И я прошел с ним огонь, воду и медные трубы, и туберкулезный диспансер, и больницы. В результате все закончилось плачевно. Может, врачи недоглядели, а может он плохо пил терапию, потому что уследить было невозможно. Когда я пришел в себя после похорон, я сдал анализ. Но в тот момент (могу только об этом рассуждать с точки зрения случайности) я попал в серологическое окно, когда вирус уже в крови, но антитела могут не обнаруживаться до 6 месяцев. И я успокоился. Ходил, сдавал на туберкулез, но как-то вяло, мне все было безразлично.

В 2014 году я попал в больницу. До того я чувствовал себя практически нормально. Единственное, недели за две до того появилась странная одышка, а еще раньше начались проблемы с почками и с давлением. Но никто из врачей ни разу не предложил мне сдать анализ на ВИЧ. У меня было какое-то смутное подозрение, но я боялся его сдавать.

- Я уточню: если не сдавать специальный анализ, выявить ВИЧ невозможно?

- Пока не наступит стадия СПИД. Ты можешь даже чувствовать себя замечательно, вести привычный образ жизни.

- Ты можешь сдавать общие анализы, и они ничего не покажут?

- Я миллион раз сдавал кровь, и у меня были замечательные результаты. Но однажды утром в субботу проснулся весь желтый. Я поехал в ближайшую платную клинику, сдал анализы цито… Потом народ забегал. Оказалось, что у меня печеночные ферменты повышены в 20 или в 30 раз. То есть, с такими показателями можно было скопытиться, не доехав до клиники. Сказали, что нужно срочно вызывать скорую. Но в субботу оказалось невозможно попасть ни в одну больницу, почему-то никто меня не брал. Попал я в Инфекционку при Управделами президента за деньги. Там спросили: "Заплатишь 140 тысяч за две недели? Мы приезжаем и забираем тебя". Я сдал все анализы и на Эпштейна-Барра, и на ЦМВ, и на ВИЧ. ВИЧ, естественно, пришел дней через 10-11, когда было точно понятно: все, приехали. Ко мне пришли врачи, человек 5, сели в полукруг: "У вас ВИЧ". А перед тем у меня еще взяли анализ на иммунный статус "на всякий случай". И они сказали: "У нормального человека в среднем 700-800 клеток, а у вас – 14. Но поскольку такой диагноз, мы не имеем права лечить вас у себя".

Честно говоря, я тогда не понимал, что делать и как дальше быть. Девочка — лечащий врач — сказала, что проходила практику во Второй инфекционке, и врач, у которого она проходила практику — гений. Буквально вытаскивает людей с того света: "Я позвоню и договорюсь", — сказала. И позвонила. В тот же день я вернулся домой, собрал вещи, вызвал скорую и поехал в больницу.

Месяц лечили: терапию мне нельзя было давать, потому что она действует на печень, я бы умер. Хотя мне и без того было понятно, что скоро придется прощаться со всеми. Жалко было родителей, а так — все равно. В течение целого месяца врачи пытались поймать вирусы, потому что ЦМВИ (Цитомегаловирусная инфекция) будто пряталась. А еще врачи не могли понять, почему желтуха такого странного лимонного цвета. Потом выяснили, что это цитомегаловирусный гепатит, а не обычный. Когда выявили, я воспрянул духом: уже результат.

Еще какое-то время лечили печенку, потом муж моего доктора, врач, подобрал терапию, но надо было ждать еще две недели, пока не придет анализ на совместимость. Только тогда я начал пить таблетки, не зная, как они подействуют. Не все могут их принимать: у одного кожа слезает кусками, у другого гепатит начинается. У меня начался синдром восстановления иммунитета. Это когда иммунитет пытается набрать свою силу со скоростью поезда. И в этот момент у тебя вылезает, что ты нахватал за жизнь: туберкулез, менингит. Температура 40 градусов держалась три дня, и ничем не сбивалась, потом я стал задыхаться, и меня отправили на рентген. Врач посмотрела и поставил пневмоцистную пневмонию, от которой и умирает большинство. Еще месяц я провел в кислородных масках, с антибиотиками. Наконец, стал набирать вес: организм начал приходить в себя, и я хотел страшно есть, даже просил лишнюю порцию хлеба. Готов был сожрать все, что не прибито.

КТ показывала множественные очаги в легких. Прошел еще месяц, меня отправили на КТ повторно, а ситуация та же. Очаги в легких. Начали подозревать туберкулез. Памятуя о том, что я видел в туберкулезных диспансерах, меня больше, чем ВИЧ, беспокоили побочные заболевания. Когда я представил себе туберкулез, мне стало плохо, потому что я видел, как он протекает. Я пил таблетки от туберкулеза — мало приятного, но мне повезло: никаких побочек не было, кроме желания убить себя в первый месяц. Сделали КТ. Опять пятна. Решили, что пришло время отправлять меня в туберкулезную больницу. И только тогда вызвали пульмонолога. Она посмотрела и говорит: "Нет. Это после пневмоцистной пневмонии, все пройдет". Но таблетки от туберкулеза велено было пить еще полгода. После этого я пролежал еще полмесяца. В общей сложности, учитывая первую и вторую больницу, я провел на больничной койке практически полгода. И тут я взвыл: хочу домой. Не могу больше!

И меня отпустили домой. Где-то неделю я хотел обратно, дома было страшно. Я не мог найти себе место, ни спать, ни есть. Потом успокоился. Что касается разных стадий принятия-отрицания вируса, у меня этого не было.

- Все было так плохо?

- У меня просто не было на это времени. Каждый день я ждал новостей по поводу всяких болячек, а о самом заболевании и не думал. Честно говоря, я до сих пор о нем забываю. И я не злился, не пытался кого-то обвинить во всем, я понимал, что если кто-то виноват, то только я. А как? Знаете, самый дурацкий вопрос, который можно задать человеку с ВИЧ — как ты заразился. Какая разница — как?!

- А есть ли смысл проверяться людям не из зоны риска?

- Всем нужно проверяться.

- Раз в полгода достаточно. Сейчас основная масса с ВИЧ — гетеросексуальные пары. Мужик погулял, набухался, потрахался без презерватива, вернулся домой — жена ничего не подозревает. Заводят ребенка,бац – сюрприз… ВИЧ давно вышел из первоначального ореола обитания. Конечно, наркоманы и геи — главная группа. У геев сексуальная культура всегда была более раскрепощена. Но сейчас это совершенно не так.

- Насчет сексуального раскрепощения — сегодня ни одна среда не ставит барьеров. Мне рассказывал врач-инфекционист в одном городе, что у них есть дома с полуподвальными этажами. Стучишь в форточку, просовываешь руку с деньгами и… Чем тебя колют, сколько раз использовалась эта игла — никто не скажет. И можно вообще не иметь половых связей, чтобы инфицироваться.

- Как относятся к ВИЧ-инфицированному в больнице?

- Я ни разу не столкнулся с негативной реакцией. После больницы я пошел делать инвалидность: если лежишь более четырех месяцев, тебе положена инвалидность. Я не знал, как будет. Одно дело, когда ты в спидцентре, и люди с этим работают (там на самом деле одни из милейших врачей работают). Я прошел инфекциониста и далее череду врачей: никто не задавал лишних вопросов. Все улыбались, были предельно вежливы.

- А как к тебе относятся в обществе? Ты упомянул, что для тебя каждый раз проблема признаваться или нет. И зачем признаваться? Если это проблема, значит, отношение к ВИЧ-инфицированным неоднозначное?

- Если судить по тому, что все старается не говорить о ВИЧ-инфекции, так и есть. Хотя, по моим предположениям, в Москве инфицирован каждый пятый гомосексуальный парень (официальная статистика правдива процентов на 30-40). Сколько раз было: умер парень, и народ пишет – у него был рак. А когда узнаешь, что он умер во второй инфекционке, понимаешь, какой это был рак… Стыдно. Люди не хотят признаваться. Среди моих друзей ни у кого никаких предрассудков нет. У меня разные знакомые, но я не слышал, чтобы кто-то произнес: он спиданулся.

По поводу того, нужно ли признаваться. Одно дело, когда ты общаешься с кем-то, пьешь кофе, ходишь в кино и совсем другое, если начинаешь встречаться. Получится что-то или нет, я все равно чувствую в себе потребность сказать. И лучше сразу. Если что-то пойдет не так, если человек ответит: не могу, боюсь, — я это пойму. Это нормально. Поэтому предпочитаю говорить сразу. Естественно, не всем. Я на терапии несколько лет, у меня нулевая нагрузка, и с точки зрения опасений заразиться, я безопаснее многих, кто не сдает анализы и ничего о себе не знает. Но когда подходит момент, когда ты понимаешь, что из отношений может что-то получиться, приходится говорить. Не то, что страшно… Мне не обидно за себя, что я такой, но обидно было бы лишится возможности стать частью жизни человека. Но каждый раз, когда ты признаешься, внутри что-то умирает. И никуда от этого не деться. Но пока негативных прецедентов не было.

- Ты научился принимать себя?

- Абсолютно. Я даже таблетки пью настолько на автомате, будто о них не думаю Я не просыпаюсь каждое утро с мыслью: черт, я же болею, надо сейчас же пить таблетки, все плохо. Нет. Я вообще не помню об этом, меня это не гнетет. Я вспоминаю, только когда понимаю, что я немножко не такой.

- На работе знают? Или скрываешь?

- Знает одна моя коллега – начальница.

- Нет необходимости говорить?

- Абсолютно. Это никого не должно беспокоить. У меня был недолгий период, когда я думал: до этого момента все было круто, жизнь была счастливой, а теперь она стала менее счастливой. Но потом я понял: стало как раз наоборот. Я не начал относиться к жизни иначе, не стал ценить каждый свой день, как единственный. Даже в больнице, я думал: Господи, если я не сдохну, то, наверное, изменю себя. Но ничего не случилось. В принципе, ничего вообще не поменялось. Как жил, так и живу. Единственное, я теперь по-другому отношусь к людям. Стал более участлив, что ли.

- А говоришь, не изменился.

- Изменился, конечно, но не сильно, не кардинально. Наверное, я и раньше был таким, поэтому, когда случился первый в жизни опыт встречи с ВИЧ-инфекцией, я не ушел. Любой другой, наверное, сбежал бы. Я знаю таких категоричных людей: если узнаю, что у тебя ВИЧ, я тебя тут же брошу. Конечно, я любил человека, но даже если бы я очень сильно боялся за свое здоровье, я бы не слился.

- Ты сказал о своей участливости. Ты не хотел бы пойти работать в фонд, занимающийся ВИЧ/СПИДом?

- Я думал об этом. Мне предлагали поработать в фонде на общественных началах консультантом, но я не готов. Пока не готов. Я могу помочь людям, рассказать, посоветовать. Если человек запутался, не понимает, как быть дальше, я мог бы стать живым примером того, что можно жить дальше. Я живу спокойно, кроме как выпить пару таблеток с утра, ни о чем не беспокоюсь. Я всегда готов помочь, если меня просят. Иногда я помогаю ребятам, которые недавно узнали о болезни. Мы встречаемся, разговариваем, я пытаюсь объяснить, что жизнь не кончилась. И еще. В чем была и моя ошибка, а также многих других людей – не читать об этом в Интернете, на форумах, не убивать нервы. В жизни все будет совсем не так.

- Я так понимаю, ты сейчас находишься на государственном обеспечении, то есть тебе лекарства выдаются бесплатно.

- А что будешь делать, если государство перестанет давать дотации?

- Единственный вариант – покупать самому.

- Сколько это примерно стоит? Насколько это посильные деньги?

- Многое зависит от схемы. Есть дешевые. У меня многие знакомые ребята в Питере пьют такую схему, что если ее покупать, выйдет 8 тысяч рублей. У меня, к сожалению, не очень дешевая. Потому что только один оригинальный препарат из схемы стоит 15-17 тысяч, и русские аналоги стоят примерно столько же, что не совсем понятно, но как есть. Если исхитриться, выбирая аптеки, то будет 20 с копейками, а если не заморачиваться, то в 30 тысяч рублей выльется. Для регионов — безумные деньги.

- Но пока, если я правильно понимаю, всем положены бесплатные лекарства?

- И все действительно получают бесплатно? Или в регионах трудно добиться этого?

- Получают бесплатно, единственное, часто оттягивают до последнего. То есть, если у тебя 350 клеток, то тебе положена терапия, но тянут, не прописывая, до 200, а то и меньше. А 200 – это уже пограничная стадия. Экономят. Кроме того, сейчас во многих регионах препараты заканчиваются, денег на новые нет. Остаются только для беременных и какие-то детские препараты в жидких формах. Честно говоря, даже не представляю, что происходит в регионах, потому что перерывы недопустимы.

- Ты сказал про пару таблеток, но на самом деле…

- На самом деле – это не пара.

- Я видела. Их шесть как минимум.

- При том, что на Западе, в Америке, например, человек действительно выпивает одну таблетку. Какова сейчас ситуация с медикаментами?

- Расскажу. Когда я только начал получать в больнице терапию, я пил ее два раза в день – утром и вечером. Тех, иностранных, нормальных препаратов уже сто лет как нет. Но там было тоже таблетки четыре с утра и, по-моему, еще две вечером. Потом я встал на учет в спидцентр, где мне выписали три таблетки в день. Постепенно, когда стала рушиться ситуация с обеспечением лекарствами, когда из экономии стали закупать монопрепараты (потому что они дешевле), вместо одной таблетки я стал получать две, а эти две превратились в четыре.

- Как же это дешевле, если надо купить вместо одной четыре таблетки?

- Это российские препараты, которые на самом деле, конечно, нероссийские: фармакологической промышленности у нас нет как таковой. Закупаются индийские субстанции, а фасуются здесь.

- Они равнозначны той, одной? Что ты ощущаешь?

- Ничего не ощущаю.

- Кроме того, что у тебя портится желудок и садится печень, оттого, что ты поедаешь тонны таблеток.

- Это не очень удобно, потому что раньше собираясь на отдых можно было взять таблетницу и все компактно разложить, а когда таблеток много – приходится брать несколько таблетниц, потому что ничего в одну не помещается. Что касается их действия, я не заметил по результатам анализа каких-либо различий. Хотя некоторые друзья жалуются, что им плохо, что-то болит, что-то не так, как было раньше, когда пили нормальные препараты.

- Тебя ждет ранняя смерть?

- Понятно, мы можем сейчас выйти на улицу, и на нас наедет трамвай. Синдром "Аннушки" никто не отменял.

- Если честно, я об этом не задумывался.

- А какие у тебя перспективы? Что говорят врачи?

- Такие же, как у всех остальных.

- То есть, ты можешь дожить до ста лет?

- Да. Конечно, я иногда думаю, что было бы круто, если бы придумали панацею. Но не могу сказать, что меня это гнетет настолько сильно, что я боюсь, что умру раньше других. И, судя по всему, – это вряд ли произойдет

- Потому что некоторые уже умерли раньше тебя?

- Да. Единственное, меня беспокоят побочки от лекарств, потому что у них есть накопительный эффект: что-то действует на кости, что-то на печень. В остальном я спокойно живу, работаю. Конечно, было бы круто, если бы что-то придумали.

- Ты стал аккуратней и внимательней теперь? Или все на авось?

- Стал. Потому что, во-первых, никто не отменяет другие болячки – венерические заболевания, гепатиты, которые можно подцепить, даже когда тебе маникюр делают. Это крайне нежелательно, поэтому я не планирую никаких безумных поступков. А так… Я слежу за своим здоровьем в силу необходимости. Раз в полгода сдаю анализы, так положено. Всегда лучше поймать болезнь на ранней стадии.

Да, наверное, я не готов на безумства. Но мне этого и не надо.