Кто такой вич активист

А разве существование ВИЧ и СПИДа не доказано?

Тогда почему его отрицают?

Хоть какие-то доказательства у диссидентов есть?

И как выглядит картина мира ВИЧ-диссидента?

Но как они тогда живут?

Люди в XXI веке умирают за убеждения. Они верят в то, что СПИДа нет.

О чём речь?

Вокруг бушует эпидемия ВИЧ. По оценкам исследователей журнала PLOS The expanding epidemic of HIV-1 in the Russian Federation , в России больше ВИЧ-инфицированных, чем в любой другой стране Европы. А именно: больше 1,16 миллиона человек, и это только зарегистрированные диагнозы. Многие люди просто не в курсе, что они болеют. А некоторые знают, но не хотят в это верить.

Казалось бы, уже всем ясно, что от ВИЧ не застрахован никто.

Болезнь давно вышла за пределы групп риска и поражает кого угодно, а не только наркоманов и секс-работников.

Но тем не менее на свете есть люди, которые уверены: если проблему не замечать, она исчезнет сама собой. Это ВИЧ-диссиденты. Они отрицают само существование вируса.

А разве существование ВИЧ и СПИДа не доказано?

Доказано, и неоднократно. Вирус ВИЧ был открыт в 1983 году, заснят микроскопами, выделен в клетках. Всемирная организация здравоохранения считает ВИЧ/СПИД ВИЧ одной из ведущих глобальных проблем в сфере здоровья, которая требует решения: на конец 2016 года в мире насчитывалось примерно 36,7 миллиона человек с ВИЧ-инфекцией. Вот так, например, выглядит вирус: чёрные круглые точки — это он и есть.

Тогда почему его отрицают?

Дело в том, что любая новая теория наталкивается на сопротивление. Так случилось и с ВИЧ-инфекцией.

Волна отрицания возникла на фоне того, что когда-то антиретровирусная терапия (АРВТ) была действительно малоэффективной, зато с множеством побочных эффектов. Сейчас эти лекарства не используются, но страх перед лечением остался и перенёсся на новые препараты. У них тоже есть побочные эффекты, как и у любых лекарств, но они позволяют держать болезнь под контролем.

Кроме того, отрицание — это часть принятия горя, однако именно на этой стадии застревают ВИЧ-диссиденты. Мы спросили у психотерапевта, что превращает людей в диссидентов.

Во-первых, диссидентство возникает, когда человек чувствует угрозу и хочет от неё защититься, потому что жить в безопасном мире — это естественное желание.

Во-вторых, ВИЧ-диссиденство во многом связано с отсутствием элементарного образования. В школе никто никого не учит секс-просвету, нет грамотности вообще в вопросах контрацепции.

В-третьих, убеждения, которые формируются на протяжении жизни, с трудом поддаются изменениям без личного желания на это. Есть такое когнитивное искажение — склонность к подтверждению своей точки зрения. На уровне бессознательных процессов смерть убеждениям равна смерти на символическом уровне, потому что человек отождествляет себя со своими мыслями.

В-четвёртых, важна среда, в которой живёт человек. Если в среде заболевший становится гадким утёнком, то ему легче подстроиться и легче верить в то, что он здоров.

Хоть какие-то доказательства у диссидентов есть?

Большая часть доказательств — это мнения экспертов или тех, кто называет себя таковыми. Самый титулованный представитель диссидентов — Питер Дюсберг, профессор молекулярной и клеточной биологии Калифорнийского университета в Беркли. Он написал книгу о том, что вирус ВИЧ выдуман, а к заболеваниям приводят наркотики, образ жизни и агрессивное лечение таблетками.

И как выглядит картина мира ВИЧ-диссидента?

Приблизительно так: существует заговор врачей. Выявить сам вирус невозможно, поэтому для имитации болезни используют анализы, которые ничего не показывают и ничего не значат. Если не сдавать кровь на ВИЧ и не появляться в СПИД-центрах, то всё будет в порядке.

Но если вас угораздило сдать кровь и у вас нашли положительный результат (а врачи-убийцы его найдут), то вас заставят принимать антиретровирусную терапию — это ядовитые таблетки, которые и вызывают всевозможные болезни и отклонения. Из-за них люди болеют энцефалитом, пневмонией и сложными формами туберкулёза, а вовсе не из-за ВИЧ.

Это не шуточный демотиватор

Это всё придумано СПИДомафией, чтобы отмывать огромные деньги на чужом здоровье. А если вести здоровый образ жизни и прятаться от врачей, то всё будет хорошо.

Один из критериев сектантства — это объяснение любого явления внутри одной концепции. Это консервативность взглядов, ведь они дают уверенность, что в этом мире всё тебе понятно и подвластно. Если пошатнуть ощущение контроля над миром, то сектанты будут защищаться.

Это типичная картина человека, живущего внутри секты, с той лишь разницей, что диссиденты не пытаются отнять друг у друга последние деньги и квартиры.

Но как они тогда живут?

Обычно человек узнаёт шокирующий диагноз, не получает нужной информации в местном СПИД-центре, зато получает курс таблеток. Потом он отправляется в интернет за помощью, где встречает диссидентов, отговаривающих его принимать новый курс АРВТ, и пока у организма есть силы, человек живёт как обычно. Потом заболевает, попадает в больницу, не сообщает диагноз, а когда врачи понимают, что дело в СПИДе, уже бывает поздно что-то лечить.

К сожалению, печальных историй в группе больше, чем счастливых: люди постепенно пропадают, не появляются в сети, умирают или сообщают о смерти детей.

И детей тоже?

Да, ВИЧ-диссиденты опасны в том числе и тем, что могут передать вирус своим детям и не давать им при этом антиретровирусную терапию. Это может привести к инвалидности и смерти ребёнка. В Санкт-Петербурге и Тюмени проводились судебные процессы над родителями, которые, отказываясь от лечения, допустили смерть собственных детей.

Что за дичь?

Обычно верить ни во что не возбраняется, даже если человек верит во что-то лично себе во вред. Но ВИЧ-диссиденты активно пропагандируют свою позицию, заставляя людей отказываться от лечения, и препятствуют лечению детей.

Если мы возьмём потребность в самореализации, то увидим, что она стоит на вершине пирамиды потребностей. Люди хотят признания, смотря что под этим понимать. Активные диссиденты чувствуют себя как вожди, которые раскрыли заговор СПИДомафии. Да и сами искренне верят в то, что делают мир лучше.

В истории был случай, когда президент страны оказался ВИЧ-диссидентом: Мбеки Табо не верил в вирус, и пока он был президентом ЮАР, сворачивание программ по сдерживанию ВИЧ привело более чем к 330 000 смертей Estimating the lost benefits of antiretroviral drug use in South Africa. .

ВИЧ-диссидентство — это способ мошеннически заработать на чужой жизни, продавая таблетки, которые не лечат, предлагая книги, которые не помогают Смерть за миф. Как ВИЧ-диссиденты зарабатывают на вере больных .

Лайфхаков нет. Просто не давайте себя одурачить и сдайте кровь.

Эксклюзивное интервью для СПИД.ЦЕНТР с сотрудником Центра молодежных исследований НИУ ВШЭ в Петербурге Надеждой Нартовой о профессионализме активистов, спасении от стигматизации и особенностях зарождения ВИЧ-активизма в Петербурге взяла Мария Кольцова.

Кто такие для вас ВИЧ-активисты?

В общественном пространстве существует дискурс о ВИЧ. Он тяжелый, он стигматизирующий, он маргинализирующий и так далее. И есть федеральная структура, которая этим занимается. Несмотря на то, что в Петербурге спид-центр хвалят, он ограничен в своем поле деятельности. В его задачу не входит психологическая повседневная рефлексия, повышение качества жизни, развитие каких-то навыков у ВИЧ-позитивных людей, оно просто не входит в их компетенцию.

А ВИЧ-активисты – это те люди, которые снизу контролируют действия государства, взаимодействуют со СПИД-центрами, госорганами и помогают обращать внимание на какие-то новые вещи, которые направлены на развитие сообщества. На то, чтобы люди были информированы, на то, чтобы их поддерживать, на то, чтобы отстаивать их права, на то, чтобы дестигматизировать и работать с теми группами, которые оказываются далеко от СПИД-центров и сами туда не пойдут.

То есть ВИЧ-активисты – это те, кто ориентированы на защиту прав и изменение отношения и качества жизни людей живущих с ВИЧ.

Как вы пришли к этой теме?

Мы занимаемся молодежью, так как мы Центр молодежных исследований. Именно для этого проекта мы пытались понять, какие группы стигматизированы и как они с этим справляются. Поэтому мы выбрали свои кейсы, но как оказалось, ВИЧ-активизм он не слишком молодежный. Феминисткая сцена, политическая, ЛГБТ-сцены, они все более молодые, чем ВИЧ-активизм. Ну и он более профессиональный. Тут не так много волонтеров, потому что это затратное пространство и требующее высокой ответственности и навыков. Многие получают зарплату, должны много чего уметь и знать, и в этом смысле это не просто выйти на митинг, это понимать, что происходит, иметь навыки коммуникации. Ты должен знать, что нужно, куда человека отвести, помочь ему справляться с ситуацией, не говоря уже об организационной работе, outreach работе, поиске финансирования, поиске способов взаимодействия с государством. Это все требует определенных навыков.

Правильно я поняла, что в вашем исследовании активистами считаются и сотрудники, которые получают зарплату?

Да, да, многие инициативы имеют официальный статус НКО и, соответственно, сотрудников. Это важно для тех инициатив, которым необходим доступ в стационар, кто проводит тестирование, кто взаимодействует с государством, поскольку официальный статус позволяет более эффективно взаимодействовать с различными структурами.

Но сами сотрудники говорят, что мы активисты, потому что все держится на идее, а не на зарабатывании денег.

Это не просто работа, это непростое пространство, оно требует вовлеченности и понимания значимости того, что ты делаешь. Это идейно заряженное пространство, в котором многие все равно расценивают себя как активистов. Это не бизнес и там не сделаешь карьеру. Поэтому и сами сотрудники НКО на это смотрят как на активизм, и мы можем на это тоже смотреть только так.

И как люди становятся ВИЧ-активистами? У меня есть такой шаблон, что обычно это люди, которые сами столкнулись с ВИЧ тем или иным способом

Да, именно. В основном это люди, которые либо сами имеют ВИЧ-положительный статус, либо это их близкие друзья, либо это люди из стигматизированных групп, которых тоже очень сильно коснулась ВИЧ-инфекция, то есть ЛГБТ, секс-работа, то есть те, кто затронут либо самой инфекций, либо рисками с ней. Потому что ты знаешь как это – с этим жить. Ты знаешь как это, когда в поликлинике ставят штамп В20, маркер код ВИЧ-инфекции. Так нельзя по закону, но он все равно ставится. Или когда действуют особые регламенты медицинского обслуживания, которые с особой обработкой инструментов и кабинета после забора крови. Поэтому у людей не в порядке очереди берут кровь, а в последнюю очередь. То есть в активизм идут те, кто столкнулся с этим и кто видит, насколько нечестно и какой стигмой ложится на людей диагноз.

Надо заметить, что питерский активизм не сейчас родился, он родился в конце 90-х, поэтому тут есть такие крутые фигуры, компетентные, умеющие действовать, знающие. Это взрослые люди, которым 30-40 лет. Они пришли в активизм лет 10 назад.

Приходят ли люди со стороны вообще?

Приходят, но их не очень много. Кто-то дает деньги на благотворительность, кто-то на детей в тяжелом состоянии, кто-то идет волонтером в организации по профилактике ВИЧ. Это желание менять тот социальный порядок, который сейчас есть.

Какими бывают ВИЧ-активисты, чем они занимаются?

По большому счету это два больших направления деятельности. Первое – действия, которые направлены вовне и ориентированы на изменения социальной структуры. Это аналитическая работа, мониторинг закупок, качества и объемов препаратов, доступа к лечению, взаимодействие НКО с государством, участие в общественных советах. То есть это возможность показать государству какие-то ситуации, в которых они компетентны. Это возможность участвовать, зная ситуацию на местах. То есть не чтобы чиновник со стороны придумал программу, а действительно знающий человек.

Акции прямого действия, которые были лет 8 назад, когда и наручниками себя приковывали, и гробы выносили из-за перебоев с лекарствами, сейчас почти не делают, потому что это штрафы, это аресты. Политическая публичная повестка, связанная с акциями почти ушла из-за больших рисков. Остались пресс-конференции, тренинги для специалистов.

Второе направление – это работа на сообщество, которая связана с профилактикой, вовлечением новых людей, которые уже затронуты или могут быть затронуты ВИЧ-инфекцией. Это равное консультирование, это сопровождение, это решение каких-то локальных вопросов, это информирование и работа с населением в целом, начиная от публичных тестирований, которые доступны для всех и заканчивая профилактическими мерами среди труднодоступных групп, с которыми должны быть доверительные отношения. Тебя должны знать и доверять, чтобы обратиться за помощью.

Политические активисты все равно выходят на акции, несмотря на штрафы, а почему же тут стали бояться?

ВИЧ-активисты это очень профессиональная группа. Даже если приходят совсем новички, они очень быстро наращивают компетенции. Они очень быстро становятся настоящими профессионалами, но их не бесконечное количество. Их ценность значительно выше, хотя, я не хочу обидеть политических активистов. Там тоже сменяемость большая. ты пришел, тебя арестовали, ты посидел-подумал. А тут, в ВИЧ-активизме, ты человек зависимый и у тебя есть риски. Если тебя посадят, то ты уже не сможешь работать. Ну и цели разные. Для ВИЧ-комьюнити нет задачи сделать публичную акцию, нет задачи привлечь внимания к себе, они привлекают внимание к конкретной проблеме, например, к недостатку лекарств.

Когда вообще появился ВИЧ-активизм?

Первый случай смерти от СПИДа был зафиксирован в 1987 году в Санкт-Петербурге. В 1993 году в Петербурге было уже 100 случаев ВИЧ. Не смотря на то, что в Петербург быстро отреагировал на рост заболеваемости через создание медицинской структуры контроля и лечения ВИЧ, в первую очередь благодаря Азе Гасановне Рахмановой, рост эпидемии в городе продолжился. Поэтому активизм возник как реакция на недостаточность инфраструктуры. Это реакция на то, как устроено общество. Что оно исключает, не обеспечивает, маргинализирует какие-то группы населения. То есть когда у вас все хорошо, вы хорошо себя чувствуете, у вас нет желания пойти и что-то там менять.

Активизм позволяет развивать сообщество. Он становится таким буфером между государством, медицинскими центрами и гражданами. Ты не можешь обратиться напрямую в министерство здравоохранения, но ты можешь найти какие-то организации, поддерживающие НКО и спросить у них. В поликлинике тебе не будут давать советы, объяснять, какие собрать справки, потому что некогда, потому что поток большой. А здесь каждый может прийти на консультацию к юристу, в группу взаимопомощи и получить информацию.

Сколько активистов в Питере?

Точно сказать нельзя. Но мы насчитали 8 активно работающих инициатив, мы не берем СПИД-центр и инфекционные больницы. Это и НКО, которые ориентированы на профилактику, это могут быть программы в больших организациях, таких как гражданский контроль и его проект по контролю за ситуацией с ВИЧ. Ну и активные сообщества. А подсчитать, сколько именно человек там работает­ это сложно.

Отличается ли ВИЧ-активизм в России и в других странах? В Европе же, например, нет таких глобальных проблем?

Мы находимся на разных этапах эволюции. В этом смысле европейский и северо-американский ВИЧ-активизм существует в совершенно другом режиме, чем российский. Они не борются с нарастающей системой эпидемии, там ситуация под контролем. НКО и активисты важны с точки зрения информирования, сопровождения, поддержки. На активистов не ложится то, что ложится у нас. И это Питер еще очень активный город. У нас в некоторых городах вообще нет ВИЧ-активистов. Нас можно сравнить с Азией, с Африкой, со странами с такими же темпами эпидемии и ростом заболеваемости. И там активизм оказывается очень важен. Мы вроде бы с Европой, но по состоянию и важности этого активистского участия мы с Африкой. Поэтому тут сложно сравнивать.

Те, кто давно в поле, говорят, что есть положительные сдвиги. Они понимают, что и во включенности людей, в отношении, в доступе к информации появились изменения. Те, кто недавно, молодые совсем, говорят, что работа НКО – это капля в море, которая совсем малоэффективна.

Ожидание больших изменений, оно приводит очень быстро к выгоранию, особенно если ты занимаешься аналитической работой. Если ты делаешь что-то, а мир, он вот, как был стигматизирующий, маргинализирующий, так и остается. Активисты, которые занимаются аналитической работой, возвращаются в прямое консультирование, в прямое сопровождение, потому что когда ты видишь живой результат, это проще. Когда видишь, что человек собрался, лекарства получил, живет дальше, то это больше отдачи.

Бывает так, что к ВИЧ-активистам относятся негативно?

ВИЧ-диссиденты — люди, которые отрицают существование ВИЧ и призывают инфицированных отказаться от лечения. При этом сами идеологи этого движения могут и не быть носителями вируса. В онлайн-группах, пропагандирующих идеи отрицателей в России, десятки тысяч подписчиков. Некоторые из тех, кто отказался от терапии, какое-то время могут чувствовать себя нормально, но потом их состояние ухудшается. Диссиденты умирают. Очередной такой случай недавно произошел в Екатеринбурге.

7 месяцев до финала

Летом прошлого года 34-летняя госслужащая Анастасия Давыдова (это псевдоним, настоящее имя не называем по просьбе родственников) ждала плановой хирургической операции — удаление кисты. Нужно было сдать несколько анализов, в том числе пройти тест на ВИЧ. Рутинная процедура обернулась шокирующей новостью — женщина узнала, что инфицирована.

Некоторые ВИЧ-диссиденты ведут затворнический образ жизни — не афишируют свой недуг (или его отсутствие), общаются только с единомышленниками. У Анастасии был другой характер. Она быстро превратилась в активную пропагандистку, отстаивала диссидентскую идею в чатах и на форумах.

Но однажды посетители форума заметили, что девушка перестала его посещать. Заволновались, пробили через знакомых и узнали, что Анастасия попала в больницу и больше не может передвигаться самостоятельно. У нее развилась пневмоцистная пневмония — распространенное осложнение на фоне ВИЧ-инфекции.

Несмотря на крайнее ухудшение состояния, Анастасия была верна своим убеждениям до конца. Через месяц с небольшим после госпитализации, 27 мая, она умерла.

Через подругу Анастасии в группе отрицателей активистам удалось узнать ее номер телефона. Трубку взял брат погибшей, и выяснилось, что для родственников Давыдовой трагедия стала страшной неожиданностью. Они даже не знали о ее диагнозе и уж тем более о том, что их близкий человек всерьез поверил в то, что ВИЧ не существует.

База отрицателей

Движению ВИЧ-диссидентов противостоит движение противников теории. Они также ведут пропаганду в социальных сетях.

По его словам, в первую очередь вера в теорию отрицателей базируется на естественном желании спрятаться от проблемы, найти зону психологического комфорта. Болезнь сваливается как снег на голову, и человек, ничего не знающий о диагнозе, легко может выбрать идеологию отрицателей. А в их группах новичков тепло встречают.

— Но там не рассказывают, как умирали от СПИДа другие диссиденты, — говорит Кирилл Воробьев.

Многие люди из числа ВИЧ-диссидентов сами не больны ВИЧ-инфекцией.

— Диссидентство для них — способ привлечения внимания, — считают в Минздраве.

Закон не предусматривает наказания для сторонников теории заговора. Минздрав весной публиковал на портале нормативных актов законопроект, где предлагалось наказывать за распространение ВИЧ-диссидентской идеологии штрафом от 2 до 3 тыс. рублей для граждан и до 50 тыс. рублей — для юридических лиц. Он до сих пор не прошел все согласования в профильных министерствах и ведомствах.

По мнению эксперта, к работе с пациентами следует подключать психологов и, если их усилий не хватило, активистов из числа других носителей вируса (равных консультантов).

Смерть орловчанки Софьи Мясковской вновь обострила тему ВИЧ-диссидентства в России. Инфицированные, поверив в идею того, что никакой болезни на самом деле нет и это лишь теория заговора, отказываются от лекарств, и умирают. Кроме того, успевают повести за собой огромное количество человек, убеждая их, что антиретровирусную терапию ни в коем случае принимать нельзя, так как врачи ставят на людях опыты и хотят загнать людей в могилу.

Администраторы группы “ВИЧ-диссиденты и их дети” внимательно следят за судьбами тех, кто отрицал существование этой болезни и информируют общественность о таких пациентах.

Сайт Medrussia.org выбрал 12 историй.

Это все из-за курения

Для того чтобы события далее стали понятны – нам придется указать предполагаемую реальную страницу Марины – Анна Клушкина. Последний раз она была в сети 26 февраля 2017 года. А 7 марта 2017 года на её стене появились посты её друзей со словами скорби. Из общения с ними удалось узнать, что в последние месяцы Марина тяжело болела, у неё был гайморит, который на фоне нулевого иммунитета и ослабленного предыдущими болезнями организма осложнился гнойным менингитом. Анна 2 недели находилась в реанимации, а в ночь на 6 марта её не стало. О статусе её ребенка ничего не известно.

Слезы матери не повод начать лечиться

В мае 2013 Юля пишет, что замучил кандидоз, и что врачи настаивают на возобновлении АРВТ, помимо всего Юле назначена профилактика от туберкулёза, что говорит о том, что у девушки ИС явно менее 200 клеток/мкл, то есть стадия СПИД.

6 июня 2014 в группе ВИЧ СПИД – ВЕЛИЧАЙШАЯ МИСТИФИКАЦИЯ XX ВЕКА появился пост на стене диссидентской группы, правда, провисел он там совсем недолго.

Причиной смерти явился, по словам родственников, отек головного мозга. Напомним, что отек головного мозга это не самостоятельное заболевание, а осложнение. Чаще всего черепно-мозговых травм и инфекций. Травмы у Юли не было. 8 мая 2015 получено подтверждение, что причина смерти – менингит, и подозрения о нейроинфекции, осложненной отеком головного мозга, подтвердились.

Менингит/менингоэнцефалит при СПИДе частые осложнения, протекают тяжело и часто скоротечно, что подтверждает и случай Юлии – ушла за 5 дней. Возбудителями у ВИЧ-инфицированных в стадии СПИД наиболее часто становятся герпес-вирусы, туберкулезная палочка, грибы (чаще криптококк), также причиной может быть и бактериальная микрофлора.

Стадию ВИЧ берут с потолка

У Дениса Булдыгина (в соцсетях Александр Королев) была диагностирована ВИЧ-инфекция стадии СПИД, летом 2011 года, и одно из типичных неврологических осложнений СПИДа – прогрессирующая мультифокальная лейкоэнцефалопатия (ПМЛ).

Девушка с бусами

В начале октября 2015 года скончалась Александра Бабруйская, об этом стало известно от ее знакомых. По словам знакомой Александры, у нее был СПИД, как и у ее друга Константина Шалашова.

Весной 2015-го Александра появилась в диссидентской группе “ВИЧ-СПИД – величайшая мистификация XX века” и сообщила, что ее друг находится в больнице (ВИЧ-инфекция+ туберкулез), ему назначили много лекарственных препаратов, но он под “чутким руководством ” Саши их не пьет, ибо незачем – ВИЧ-то, по словам девушки, виртуальный.

Йога и ЗОЖ не спасли

Дмитрий Вербицкий (в соцсетях Дмитрий Шнайдер) умер в марте 2013 года. Примкнул к ВИЧ-диссидентам в 2011-м, к терапии относился отрицательно, скрывал свой ВИЧ положительный статус от врачей.

Пытался восстановить иммунитет “натуральными способами” – полезные продукты, витамин С, море и циклоферон. Советовался все с той же Ольгой Ковех. Имел сеьезные проблемы с легкими.

Кроме того, стало известно, что Дима при жизни занимался йогой… а диссиденты говорят – побольше ЗОЖ, отказ от вредных привычек и плохого питания – и СПИД не страшен.
Вроде бы йога это замечательно, только вот не помогло.

Алексей Новиков был ВИЧ-позитивным в течение многих лет, статус свой не скрывал и публично о нем писал в группе “ВИЧ-СПИД – величайшая мистификация XX века”. Терапию не принимал, так как придерживался ВИЧ-диссидентских взглядов.

Умер 3 апреля 2014 года от пневмонии, о чем сообщила знакомая Алексея. Иммунный статус незадолго до смерти – 2 кл/мкл.

Администраторы считают, что Игорь, будучи ВИЧ+ и долгое время отрицающий ВИЧ, и необходимость терапии, поздно начал лечиться, и именно это стало причиной смерти. А начал он тогда, когда иммунный статус снизился в ноль, развилась стадия СПИД и все сопутствующие ей проблемы. После чего, по их мнению, он и попал в больницу в тяжелом состоянии и там, понимая, что уже на краю и что верил диссидентам зря дал согласие на терапию, однако было уже поздно, так как любое лечение должно быть вовремя.

Второй вариант: согласие давали родственники, потому как сам он по тяжести состояния уже согласие давать не мог, например, находясь на аппарате искусственной вентиляции легких или в коме.

Похоронила двоих сыновей

Из-за отказа от профилактики во время беременности и после родов был инфицирован ВИЧ, а потом умер второй, самый младший сын Софьи – Егор (ему не было и года, умер от интерстициальной пневмоцистной пневмонии). Причем о смерти малыша сообщила все та же Ольга Ковех.

Данил Маркелов родился 17 апреля 2003года от ВИЧ-положительной женщины по имени Полина. Диагноз ВИЧ-инфекции Полине был поставлен во время беременности, выписаны антиретровирусные препараты для профилактики, которые она принимала вплоть до родов. В младенчестве, в течение 1 месяца после рождения мальчик получал профилактику ретровир-сиропом. В октябре 2004 года, в возрасте 1,8 лет Данил был снят с учета, со слов матери, при обследовании диагноз ВИЧ-инфекции не подтвержден.

В больнице был выполнен серологический тест на ВИЧ, в итоге ребенку был установлен диагноз ВИЧ-инфекции в стадии СПИД и начато лечение 4-мя антиретровирусными препаратами. Врачи тяжелое состояние ребенка расценивали как следствие СПИДа. Однако у родителей была своя версия развития событий. По их убеждению главной причиной постановки диагноза ВИЧ-инфекции Дане были данные о наличии “ложного” диагноза ВИЧ-инфекции у Полины, которые челябинским врачам стали известны от врачей Курганского СЦ. А причину тяжелого состояния сына они видели в отравление его “ядом” то есть ВААРТ, именно это по их мнению привело к тяжелому поражения центральной нервной системы и прочим проблемам со здоровьем у Дани.

В конце марта 2014г. Даня попадает в больницу с подозрением на пневмонию, которое, по словам Максима, не подтвердилось, а была всего лишь “легкая респираторная инфекция”. Тем не менее, ребенок находился в реанимации. Родители продолжали отказываться от лечения антиретровирусными препаратами, в последнее время Даня получал паллиативную помощь.

14 июня Данила не стало.

Прокуратура и СК в итоге в возбуждении уголовного дела по ст. 137 УК РФ в отношении администратора группы “ВИЧ-ДИССИДЕНТСТВО В РОССИИ” отказали.То есть вместо того чтобы спасать ребенка, правоохранительные органы занимались тем, что периодически вызывали администратора группы Анара Гасанова для объяснений.

В июне 2016 года Эльмира скончалась от ВИЧ-ассоциированной болезни, то есть от СПИДа.

Позже стало известно, что сын Эльмиры скончался спустя месяц после смерти матери.

Три клетки Людочки

Людмила Дягиль – одна из самых известных ВИЧ-диссидентов заявила о себе в 2013 году.

Людмила скончалась в октябре прошлого года. ВИЧ-диссиденты причиной смерти Люды называют токсическое поражение внутренних органов в результате подорванного в молодости здоровья, курения и приема противотуберкулезных препаратов.

Дочь Марии умерла от СПИД осенью 2017 года. Ей было 10 лет.