Холера в петербурге в 19 веке

Последние дни информационное пространство Петербурга захватили новости о борьбе с коронавирусом. В настоящий момент в городе всего два подтвержденных случая нового заболевания, но магазины и рестораны просят закупать маски, студентам запрещают целоваться и обниматься, а на границе туристов из Финляндии тщательно проверяют на наличие вируса.

В ноябре 1770 года, во время правления Екатерины II, чума дошла до России. Первым погибшим от нее в Московском генеральном госпитале стал привезённый из армии офицер. Вслед за ним скончались врачи, которые его лечили. Болезнь начала гулять по столице.

Прибыв в первопрестольную, он приказал открыть новые карантины, создать специализированные изолированные инфекционные больницы, увеличить число больниц общих практик и поднять жалованье докторам. Город разделили на 27 участков, на территории которых производился учёт и изоляция больных, а также вывоз умерших. Заражённым, прошедшим курс лечения в больнице, предлагали материальную поддержку. Женатых людей, выписавшихся из больницы, награждали по 10 рублей, холостых — по 5. Эта мера стала самым эффективным средством по привлечению людей в карантины и по борьбе с чумой, чем самые строгие запреты.

Если в сентябре от чумы в Москве скончалось 21,5 тысяч человек, то в октябре — 17,5 тысячи, в ноябре — 5,2 тысячи, а в декабре — 805 человек. За территорию города болезнь не распространилась и Петербург не коснулась. В Москве же от чумы скончалось более 100 тысяч человек.

Одно из самых страшных заболеваний прошлых веков настигало Петербург минимум семь раз. Эпидемия холеры, которая началась в июне 1831 года, могла обернуться для города десятками тысяч заболевших. И одной из причин катастрофы могла бы стать паника, охватившая город.

Сразу поле первых заболевших в Петербург был закрыт въезд. После вышел указ о том, чтобы холерные больные не ходили по улицам и не заражали окружающих. Полиция находила больных и силой отвозила их в лазареты. Но стражи порядка перестарались и начали свозить в лазареты всех, кто просто чихнул или подавился: абсолютно здоровые люди внезапно оказывались в палатах.

Горожанам это, конечно же, не понравилось. Некоторые силой вырывались из рук полицейских, другие начали распространять слухи о том, что никакой холеры нет – это всё выдумки врачей, настоящий заговор. В итоге 22 июня начался бунт. Люди громили всё вокруг, ловили холерные кареты и выпускали из них больных, а сами кареты разламывали на части. Были разгромлены холерные лазареты на Сенной и Большой Подъяческой, убиты врачи.

Считается, что прекратил бунт лично Николай I. Он приехал на Сенную площадь, вышел из кареты и произнёс грозную речь. Зачинщики бунта были высечены розгами и отправлены в Сибирь, а остальные в слезах молили у государя прощение. Тем временем, холера пошла на спад, и 31 августа было объявлено о прекращении эпидемии.

За время блокады в Ленинграде погибло до полутора миллионов человек. Точной цифры не знает никто, известно лишь, что с 1 июля 1941-го (ещё до блокады, но уже после начала бомбёжек) по 1 июля 1942-го в городе было похоронено 1 093 695 тел. Это число могло бы быть ещё больше, если бы в блокадном Ленинграде началась эпидемия.

Для этого были все предпосылки. В декабре 1941 года Управление предприятиями коммунального обслуживания города Ленинграда уже не успевало хоронить людей, участились случаи подкидывания тел. Если в декабре трупы еще как-то транспортировались на кладбища, то уже в январе их стали подкидывать к больницам, поликлиникам, выбрасывать на лестницы, во дворы. Предприятия и организации тайком грузовиками вывозили трупы на близлежащие к кладбищам улицы.

Участились случаи каннибализма. На кладбищах можно было встретить трупы, от которых оставались только головы и ступни. Очевидцы вспоминают, что, к примеру, Еврейское кладбище больше походило на мясобойню. Трупы похищались с улиц, с кладбищ, из квартир.

Город бросил все силы на то, чтобы хоронить тела. Подрывников и копальщиков приравняли к фронтовикам. Они получали пайку водки. Водителям грузовиков за каждую вторую и последующую ходку выдавали дополнительно по 100 грамм хлеба и 100 грамм водки или вина. Но ситуация стала ещё опаснее весной, когда из-под снега стали появляться останки тел. Возросла опасность эпидемии. Трупы стали сжигать. В день по полторы тысячи тел.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Почему во время холерного бунта убивали врачей и как император усмирял толпу на Сенной площади

На Исаакиевской площади есть замечательный памятник императору Николаю Павловичу с барельефами на постаменте. Эти четыре барельефа показывают самые примечательные моменты царствования императора. На одном из них изображен холерный бунт на Сенной площади. Восставшие люди перестают бунтовать и падают на колени перед императором, который самолично прибыл на Сенную площадь и успокаивает восставших.

Холера в дореволюционное время была синонимом жизни в Петербурге. Каждый горожанин в той или иной степени с ней сталкивался. Если посчитать все холерные годы, то получается, что Петербург больше 30 лет жил при эпидемии.

В Петербурге первый заболевший зафиксирован в июне 1831 года. Начинается паника, вводится запрет на въезд в Петербург — люди возмущаются, растет недовольство. Потом выходит указ о том, чтобы холерные больные не ходили по улицам и не заражали окружающих. Полиция должна была свозить их всех в лазареты. Но в итоге сделали только хуже: полиция подошла к вопросу слишком фундаментально, в лазареты увозили всех, кто просто чихнул или подавился. Так абсолютно здоровые люди внезапно оказывались в больничной палате.

Естественно, люди боялись заразиться. Многие с кулаками пытались вырваться [из рук полиции], кто-то выпрыгивал из окон. Многие после этого утверждали, что никакой холеры нет, врачи специально людей морят и это заговор. В народе растет недовольство — и 22 июня разгорается настоящий бунт. Безумная толпа громила всё, что видела, ловила холерные кареты и выпускала больных, сами кареты разламывали. Люди разгромили холерный лазарет на Сенной, убивали врачей. В тот же день толпа разорила лазарет на Большой Подьяческой улице, забрала карету и каталась по городу с песнями.

В итоге Николай Павлович лично приезжает на Сенную площадь, чтобы со всем разобраться. Как там всё было на самом деле, сказать сложно. Обычно придерживаются следующей версии: император вышел из кареты, толпа обомлела, и он начал произносить грозную речь. Все поняли свои ошибки, начали плакать и раскаялись. Зачинщики бунта были высечены розгами и отправлены в Сибирь.

Ну а холера продолжалась. 28 июня умерло 237 человек. Уже к концу лета возмущение сменился унынием и подавленным настроением. 31 августа был спад: всего девять умерших. Объявили о прекращении эпидемии.

Следующая эпидемия была в 1848 году. Это самая масштабная эпидемия в Петербурге, погибли 16 тысяч человек. После этого эпидемии холеры продолжались, но людей погибало меньше. Всего было семь эпидемий, последняя — в 1918 году.

Чем в XIX веке болели в Петербурге и как антисанитария влияла на здоровье горожан

В 1820 году доктор медицины Генрих фон Аттенгофер, приехавший работать в Петербург, представил медицинское описание города. Он давал советы, как оставаться здоровым в Петербурге. Например, не налегать на горячительные напитки, надевать панталоны, потому что в Петербурге можно простыть. Интересны заметки по поводу самых распространенных болезней — это понос, геморрой, плоские глисты, воспаление зубов, лысина, золотуха, ипохондрия.

Самое главное, что следует из этого усвоить: Петербург был довольно грязным и с большой плотностью населения. Помимо прочего, в XIX веке появился водопровод. И все трубы сводились к выгребным ямам во дворах. Естественно, всё это неприятно пахло, распространялись болезни. Помимо холеры были эпидемии скарлатины, дифтерии, тифа.

Какими были туалеты дореволюционного Петербурга и как жили в квартирах при +17

Рассказывает историк городского быта

C этим во многом связан дачный бум. Люди были вынуждены летом убегать из города. В пригородах разворачивалось массовое строительство. Крестьяне даже иногда сдавали свои избы, а сами всё лето жили в шалашах. Рабочие, у которых не было денег на дачи, тоже жили в шалашах в пригородах. Все стремились уехать из города.

Как лечились бедные и богатые горожане и зачем шарлатаны продавали заячий помет

Старейшая петербургская больница из числа лечебных учреждений общего пользования — Мариинская. Условия там были хорошие, порядка 400 мест для больных, работали сестры милосердия. Поступить туда мог всякий больной, плата за лечение не взималась. Если поступал на лечение крепостной, то его лечение оплачивал хозяин. С тех, кто не мог заплатить, деньги не брали.

Были также частные больницы — например, на Лиговском, 4 была Евангелическая больница для женщин. Ее построил немецкий врач Мейер. Сейчас в здании находится Институт фтизиопульмонологии. Там была такая же система: с бедных плату не брали. Бедные больные всех сословий и вероисповеданий принимались бесплатно.

Были и частные врачебные кабинеты, в старых журналах можно найти огромное количество объявлений. Как правило, состоятельные люди заключали что-то вроде контракта с врачом. Они платили ему ежемесячную плату, и врач периодически должен был их навещать. Если кто-то в семье заболевал, он должен был немедленно прибыть. У каждого врача было несколько семей.

Существовало множество услуг для тех, кто следил за здоровьем. Усилиями гигиенистов к концу XIX века все журналы наводняются рекламой очистителей воды и ватерклозетов.

Было много и шарлатанства — например, очень популярно кровопускание. Считалось, что это полезно. В парикмахерских помимо бритья и стрижки можно было заказать такую услугу. На улицах даже были жутковатые вывески, где у дамы из вены хлестала кровь, а ангелочек или арапчонок собирал эту кровь в свое блюдо.

Писатель и литературный критик Виктор Борисович Шкловский родился в Петербурге в 1893 году. В раннем своем сознательном детстве он холеру не застал, но слышал много рассказов о ней: «Страшного в мире было не очень много, хотя дети знали про холеру. Холера не проходила и являлась каждый год. Заболевали от нее сотнями.

Год 1895-й был последним холерным годом в России XIX века; первым холерным в новом столетии стал 1908-й. Перерыв более чем значительный, и, казалось бы, у столицы было время подготовиться к натиску болезни – однако Петербург продолжал представлять собой благоприятную среду для размножения холерного вибриона. Качество невской воды оставляло желать лучшего, да и за бурным развитием капиталистического города санитарная комиссия попросту не поспевала: только устраняли один очаг антисанитарии, как открывались десятки новых.

Еще в 1907-м шестая пандемия холеры начала подступать к столице, она оккупировала юг России, а в Петербурге стало расти число больных с желудочно-кишечными расстройствами – но официально и бактериологически холеру диагностировали в столице в декабре 1907 года: первым тогда стал больной Сергей Дубов, поступивший в больницу Марии Магдалины на Васильевском острове.

Опять стремительное течение болезни! Впрочем, в этом случае холера была установлена только постфактум, уже после официального начала эпидемии. А первая официально зарегистрированная первая смерть от холеры случилась 25 августа 1908 года в Обуховской больнице на Фонтанке: там умер 19-летний башмачник Василий Евдокимов, живший в Полюстрове, по Терентьевой улице, дом № 172.

Экстренное заседание по вопросу о том, есть ли в столице холера, было созвано городским головой Николаем Александровичем Резцовым 27 августа в три часа дня. Главный врач Обуховской мужской больницы Александр Афанасьевич Нечаев доложил собравшимся, что за последние трое суток в его стационаре отмечено уже восемь случаев заболевания, были случаи и в других больницах. По результатам заседания Санкт-Петербург был объявлен неблагополучным по холере – с 28 августа 1908 года.

„Мы прозевали холеру“.

Газетчикам на сей раз никто не устанавливал запретов, а потому они внимательно следили за развитием событий и отчитывались о каждой добытой новости.

В прихожей стоял Александр Степанович.

– У меня холера! Помоги!

Крестный ход против холеры

Городская власть, впрочем, в этот раз не сидела, сложа руки, – и делала все, чтобы Петербургу пусту не быть. Хотя и поводы для критики тоже давала. Газеты особенно возмущались поведением председателя Городской санитарной комиссии Александра Николаевича Оппенгейма, который в момент начала эпидемии оказался в отпуске и не очень-то спешил домой.

Карета для перевозки инфекционных больных. С фото начала XX в.

А еще санитарная комиссия обеспечила круглосуточную охрану в районе всех трех водоприемников – чтобы туда не сбрасывались зараженные отходы.

Развозка чистой воды во время эпидемии. 1908 г.

Бесплатная раздача кипятка. 1908 г.

Параллельно начали санитарные осмотры наиболее неблагоустроенных городских улиц и домов, остававшихся источниками заразы. Перечень обнаруженных упущений Городская управа затем опубликовала – и он впечатляет:

Чтобы не возникало сомнений в значимости таких данных, с точки зрения городской гигиены, высчитали процент удовлетворительных и неудовлетворительных в санитарном отношении, где имелись случаи холеры. Оказалось, что среди удовлетворительных домов задеты холерой были 11,4–60,9 % (в зависимости от участка), а среди неудовлетворительных – 100 %. Более чем убедительная статистика.

Тем временем пресса продолжала информировать.

«1. Стихов Рукавишникова не читай.

2. Если случится по ошибке пожать руку Меньшикову, обмой оную сулемой.

3. Водку пей только кипяченую. Закусывай лимоном.

4. Рекомендуется носить набрюшники из думских речей Гучкова. Очень помогает.

5. Повесь над кроватью карточку г. Оппенгейма. Отличное дезинфекционное средство.

7. Сырых женщин не целуй.

8. Если имеешь деньги, уезжай в Европу. Там холеры не бывает.

9. Увидев союзника на улице, перейди на другую сторону.

10. Трамваев не избегай. Зарезанные трамваем холеры не боятся.

11. Хорошо питайся и помни, что холера – болезнь тех, кому нечего есть.

12. Пой патриотические песни после каждой еды.

В общем, не столько холере посвящена шутка, сколько и политическим реалиям того времени.

Достигнув пика к 9 сентября – 444 заболевших и 175 умерших, холерная эпидемия 1908 года понемногу начала отступать. До 14 сентября включительно умирали свыше 100 человек в день, 15 сентября – 93, потом еще два дня свыше ста – и больше уже на эти рубежи смертность не возвращалась.

Читатель уже знает мнения наблюдателей прошлого о том, что холера – болезнь преимущественно простого люда, но знает и множество людей состоятельных и известных, этой болезнью унесенных. В 1908 году таким оказался видный историк Николай Павлович Павлов-Сильванский: он умер от холеры 17 сентября. Впрочем, в холеру 1908 года специалисты по статистике впервые высчитали точные данные, распределив всех заболевших/умерших (до 1 декабря 1908) по роду их занятий. Краткая выжимка из этого списка в порядке убывания:

Живущие на средства родителей и родственников ? 815/515

Личная прислуга ? 670/217

Занимающиеся домашним хозяйством ? 505/145

Занимающиеся торговлей ? 304/159

Фабричные и заводские рабочие ? 231/108

Маляры, плотники, кровельщики ? 230/139

Домовая прислуга ? 146/68

Портные и портнихи ? 131/33

Прочие ремесленники ? 123/35

Сапожники и башмачники ? 122/51

Столяры, токари и резчики ? 105/40

Слесаря и водопроводчики ? 94/32

Монахи и монахини ? 2/2

И еще пара любопытных моментов. По данным статистики, выяснилось, что мужчины умирали от холеры значительно чаще женщин. А когда провели более тщательное обследование трехсот заболевших холерой, удалось выяснить: 65 % незадолго до болезни активно употребляли алкоголь. Впрочем, удивляться тут нечему: многие считали алкоголь надежным средством борьбы с холерой, а потому выпивали особенно часто.

Продолжительность рабочего дня увеличилась.

Вызвано это оживление в заводской промышленности колоссальным спросом на „перцовку“.

В народе господствует старое убеждение, что употребление перцовки предохраняет от заболевания холерой лучше всякой противохолерной прививки.

И все-таки к началу весны эпидемия сошла на нет. Последний больной зарегистрирован 1 марта 1909 года; всего с 25 августа 1908 года заболело 10 122 петербуржца, умерло – 4216.

Конец мая и начало июня снова стали временем стремительного роста холерной заболеваемости в столице. По данным тогдашних газет, доставляли в больницы со всех частей города – с Английской набережной и Гороховой улицы, с Большой Ружейной и Воронежской улиц, с Нейшлотского и Свечного переулков, с Кожевенной линии. По такому случаю городская власть снова вытащила из загашника апробированные методы борьбы: лекции, листовки, дезинфекционные мероприятия, врачебные пункты для подачи помощи холерным больным. Более того: если в предыдущую эпидемию в городе работало семь таких пунктов, то на сей раз их открыли двадцать два.

«– Сестра моя заболела тифом, а попав в больницу, заразилась холерой.

Пик эпидемии 1909 года пришелся на июнь: 2379 заболеваний; смертность составила 43,7 %. Больше всего болели, как и прежде, жители Александро-Невской, Рождественской и Выборгской частей; мужчины опять составляли свыше 60 % пациентов.

Постепенно холера пошла на спад, но столь же неспешно, как и год назад. Властям приходилось оставаться начеку. Читатель помнит, наверное, какие меры предосторожности принимались, чтобы не допустить холеру в Зимний дворец; на сей раз вторжение случилось.

Вызвана была карета скорой помощи, в которой он и был отправлен в Николаевский военный госпиталь. Там его признали подозрительным по холере, немедленно были приняты самые тщательные меры дезинфекции в Зимнем дворце, где заболевший провел несколько часов.

Учил ученого: Ремизов, как мы уже знаем, и сам применял все необходимые меры. И не заболел.

Ни в 1908 году, ни в 1909-м, ни в 1910-м, когда холера вернулась снова. То была последняя в царской столице заметная холерная эпидемия: по статистике, за 1910 год холерой заболело свыше 2600 человек, умерло около тысячи.

О приходе этой холеры горожан оповестил петербургский градоначальник Даниил Васильевич Драчевский, вот его объявление от 1 июля 1910 года: «После семимесячного благополучного по холере промежутка времени в столице появились снова холерные заболевания. Для развития холерной эпидемии в настоящее время имеются благоприятные условия, как в виду теплой летней погоды, вызывающей потребность утоления жажды, так и в виду значительного скопления в городе пришлого рабочего люда…

Пасторальная сценка, но и горькая одновременно.

Про диалог Даниила Васильевича Драчевского с председателем Совета министров и министром внутренних дел России Петром Аркадьевичем Столыпиным читатель помнит; со стороны премьера то был далеко не единственный знак внимания к проблемам столичного благоустройства. Убедившись, что городская власть зачастую медлительна и не обладает всеми необходимыми полномочиями, он на исходе того же 1910 года предложил государственной Думе передать все необходимые полномочия правительству. Думцы, впрочем, опасались чрезмерного усиления исполнительной власти – и не спешили идти Столыпину навстречу.

Впрочем, кое-что городской властью сделано все-таки было: в том самом 1911 году на Петербургской стороне построили станцию фильтрации с озонированием воды. А на Главной водопроводной станции внедрили обеззараживание питьевой воды хлором: следствие кронштадтских опытов доктора Дзержговского. Достаточно важные шаги к тому, чтобы ограничить распространение в столичных водах холерного вибриона.

За все оставшиеся дореволюционные годы серьезная вспышка холеры случилась в столице одна, осенью 1915 года, когда заболело свыше 2000 человек и умерло 665.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

The Great Famine

Холерные года в столице Империи. Цифры только по зарегистрированным случаям:
1831 - заболевших 9.450, умерших от холеры 4.740, смертность на тысячу человек - 10,5. (Известный бунт на Сенной площади - толпа разбила больницу и поубивала медперсонал: "дохтура народ травят")

1832 - заболевших 750, умерших 440, смертность - 1.

1848 - заболевших 26.830, умерших 14.430, смертность 24,3.

1849 - заболевших 6.380, умерших 3.156, смертность 5,3.

1850 - в январе умерло еще 8 больных.

1852 - заболевших 3.630, умерших 1.420, смертность 2,4.

1853 - заболевших 10.765, умерших 4.445, смертность 7,8.

1854 - заболевших 6.755, умерших 3.048, смертность 5,1.

1855 - заболевших 4.690, умерших 2560, смертность 4,2.

Затем холера дала городу отдышаться десять лет и внезапно (для городских властей) напала в 1866 году и застала совершенно врасплох.

1866 - заболевших 16.312, умерших 3.345, смертность 5,1
(относительно низкая смертность не результат работы врачей,а результат паники и неготовности: в больницах смогли разместить только 7.330 зарегестрированных больных и умерших считали только среди них).

1867 - заболевших 262, умерших 134.

1868 - заболевших 92, умерших 56 (заболевших мало, но померло больше половины - худший показатель).

1870 - заболевших 1.537, умерших 659, смертность 1,0.

1871 - заболевших 6.301, умерших 2.600, смертность 3,8.

1872 - заболевших 3.505, умерших 1.707, смертность 2,5.

1873 - заболевших 1.097, умерших 538.

Холера снова уходит уже на 20 лет. До страшного для всей страны голодного 1892 года.

1892 - заболевших 4.250, умерших 1.383, смертность 1,4.

1893 - заболевших 2.880, умерших 1.310, смертность 1,3.

1894 - заболевших 4.400, умерших 2.220, смертность 2,1.

1895 - заболевших 492, умерших 278.

В Петербурге поставили фильтры в водозаборники (правда только в центре). Холера ушла и через десять лет вернулась.

1908 - заболевших 8.440, умерших 3.828, смертность 2,3.

1909 - заболевших 7.538, умерших 3,233, смертность 2,2.

В 1909 году за год взяли 2.086 проб из водопроводной фильтрованной воды. 264 оказались с холерными вибрионами. Ни один фильтр не показал нулевой результат. Все фильтры признаны негодными.

Источник: Холера и борьба с нею в С.-Петербурге в 1909 году. Предварительный отчет председателя городской санитарной комиссии В.О. Губерта. Спб, 1910.

Под катом холерная карта города в 1909 году. Чем больше район заштрихован, тем больше в нем показатели заболеваемости и смертности

Интересно.
По данным известного исследователя Вики Богомерзкой
"Всего учёными выделяется семь пандемий холеры: Первая пандемия, 1816—1824 гг.Вторая пандемия, 1829—1851 гг. Третья пандемия, 1852—1860 гг. Четвертая пандемия, 1863—1875 гг.Пятая пандемия, 1881—1896 гг. Шестая пандемия, 1899—1923 гг. Седьмая пандемия, 1961—1975 гг."

Самое прикольное что эпидемический порог по холере, как я понял отсутствует.

Если соотносить представленные данные с данными по жителями, то по заболеваемости самый финиш 1848 - 45 на тысячу населения, в 1866 - 24,9. С 1892 выше 5 на тысячу заболеваемость не поднимается.
По соотношению заболеваемость/смертность самый низкий 1866 - 20%, в 1892 - 32%. А так 45-55%.
(число жителей - обратный пересчет через смертность - точность плюс минус километр - можно соотнести с контрольными по населению СПБ 1840 - 470,2 тыс. / 1863 г. - 539,5 тыс. / 1897 г. - 1264,9. (А.Г. Рашин Население России за 100 лет (1813 - 1913).

Ну для современного общества пропущенный вибрион намного опаснее, чем для начала 20 века. Тогда методом познания тезис "мойте руки и овощи" и "не пейте сырую воду" был доведен до широких масс и ими воспринят. Ну и в СССР очень хорошо умели молчать. Даже если все все знали и своими глазами видели.

А вот Вам забавные данные за период с 1 июля по 31 декабря 1915 года: Острозаразных больных в империи - 759377 (100%). Холера - 42 953 (5,6% от общего) сыпной тиф - 43823 (5,8%), брюшной тиф (177947 (23,4), возвратный тиф - 16759 (2,1%), дизентерия - 123620 (15%).
По холере - вспышка август-сентябрь (+14 и +15 тыс), брюшной тиф стабильно (+30 в месяц)
Смертность холера 15819 (36,8% от заболевших) - в два раза круче оспы (второе место- 18,6%). По тифу брюшному - 9,4%
От общего числа заболевших: условно желудочные - 51,7%, условно дыхательные (дифтерия и скарлатина (35,3%).
Доктор М.Кенигсберг. Борьба с заразными болезнями. Краткий обзор остро-заразных заболеваний в Империи (за вермя с 1 июля по 31 декабря 1915 г) // Известия Всероссийского союза городов 1916, май, №31-32 с. 210-222

Более чем за 300-летнюю историю Петербург не раз был под угрозой распространения смертельных болезней. Сейчас это коронавирус, несколько лет назад – атипичная пневмония, два века назад – холера, а ранее – чума.

Профилактика и борьба с инфекциями всегда в поле зрения специалистов. И если сейчас мы можем наблюдать за процессом онлайн, то раньше, когда не было всемирной паутины, всю информацию получали из книг.

Заведующая информационно-библиографическим отделом РНБ Надежда Веденяпина Фото: Олег ЗОЛОТО

ЧТО СТРАШНЕЕ?

Российская национальная библиотека в Петербурге хранит уникальные издания, которые рассказывают об опыте, накопленном человечеством в борьбе с эпидемиями.

Всего в хранилищах на ознакомление журналистам представили 20 изданий о разных заразах Фото: Олег ЗОЛОТО

- Особое внимание уделялось морским путям, - продолжает Надежда. – Корабли отправляли на карантин, если было подозрение, что на борту больной человек или зараженные крысы. На сухопутных границах дежурила пограничная стража, и стражники всегда могли подозвать врача. Екатерина II даже издала указ – награждать тех, кто донесет о перевозчиках, которые тайно прошли через границу. Таким образом, она мотивировала людей, что о болезни нужно сообщать, ведь она очень быстро распространялась. И реально представляла угрозу.

Екатерина II вообще, можно сказать, положила начало борьбы с болезнями. В 1768 году она отважилась на вакцинацию: прививку императрице делал английский доктор Томас Димсдейл. Спустя некоторое время императрица приказала открыть оспенные дома по всей стране и издала указ об обязательной вакцинации.

ХОЛЕРА ПУШКИНУ ПОМОГЛА

Жертвами болезни были не только простые люди. Во время эпидемии скончался великий князь Константин Павлович, граф Александр Ланжерон, вице-адмирал Василий Головнин , известный мореплаватель.

Чумной форт в Кронштадте Фото: Артем КИЛЬКИН

ЧУМНОЙ ФОРТ

Старинный атлас весит примерно 5 кг, каждая страница – как шедевр искусства. Фото: Олег ЗОЛОТО

КАРТА КАТАСТРОФ

О том, что распространение чумы отслеживали и документировали в Европе , свидетельствует атлас известного немецкого картографа Маттеуса Сойтера. Возможно, сейчас у нас и придумали бы, как схематично изображать зараженную зону, а тогда картограф использовал аллегорию чумы – крылатую ведьму с косой. Рядом изображены изможденные мужчины и женщины – ее жертвы. Так, в обрамлении страшных крылатых дев, выглядела карта французского Прованса в 1720 году, во время нашествия Великой марсельской чумы. Тогда погибли 100 тысяч человек только в одном Провансе.

Фолиант хрупкий, специалисты рассказывали, что от времени краски постепенно тускнеют. Журналистам даже выдали перчатки, только в них разрешили прикоснуться к старинным страницам.

завкафедрой инфекционных болезней взрослых и эпидемиологии Санкт-Петербургского государственного педиатрического медицинского университета Елена Эсауленко Фото: Олег ЗОЛОТО

КОРОНАВИРУС ОТКРЫЛИ 55 ЛЕТ НАЗАД

- Хорошие знания об эпидемиях прошлого помогают не впадать в панику, мы читаем лекции Боткина и находим там то, что происходит и сейчас, - говорит завкафедрой инфекционных болезней взрослых и эпидемиологии Санкт-Петербургского государственного педиатрического медицинского университета Елена Эсауленко . – Клиника по заболеваниям может меняться, но основные симптомы и синдромы остаются. Больница Боткина, первая инфекционная для моровых заболеваний, до сих пор сохраняет некоторые традиции режима, что и позволяет предотвратить быстрое распространение болезни.

Кстати, о мерах профилактики в быту специалисты тоже считают, что нужно придерживаться старых правил: избегать массового скопления людей, носить маски, если идете в публичное место, менять их каждые два часа, пить витамины и вообще укреплять иммунитет. А вот оксолиновая мазь не спасет, увы. В опасный период заболеваемости ОРВИ и гриппом (а сейчас как раз такой период в Петербурге) этот препарат почти бесполезен.