Почему так мало выздоровевших от коронавируса

Как 25-летний преподаватель из Великобритании переболел коронавирусом в Ухане и выздоровел.

Перед глазами пелена

Сегодня с Ридом всё в порядке – инфекция отступила, а потому он и решил поделиться записями из своего дневника, в котором подробно описал начало и течение болезни, симптомы коронавируса, свои ощущения и свои способы борьбы с инфекцией.

«День 1 – понедельник, 25 ноября. У меня простуда. Я чихаю, перед глазами пелена. Но всё не так плохо, чтобы не идти на работу. Я приехал в Китай, чтобы преподавать английский язык, но теперь я менеджер в школе в Ухане, где и живу последние 7 месяцев.

Я хорошо говорю на мандаринском, и работа мне интересна. Не думаю, что моя простуда заразна, так что я спокойно хожу на работу. Живу я один, так что вряд ли кого-то ещё заражу. В новостях о вирусах ничего не говорят. Так что поводов для беспокойства нет. Думаю, это просто насморк.

День 2. У меня болит горло. Вспоминая, что моя мама делала в таких случаях, когда я был ребёнком, наливаю себе чашку горячей воды с мёдом. Помогает.

День 3. Я не курю и почти никогда не пью. Но мне важно быстрее выздороветь, чтобы ходить на работу здоровым. В лечебных целях я добавил немного виски в медовый напиток. Получилось что-то вроде грога.

День 4. Прошлой ночью спал как ребёнок. Китайский виски, по‑видимому, лечит все болезни. Выпью ещё одну чашку грога вечером.

День 5. Простуда прошла. Ничего особенного не было.

День 7. Слишком рано радовался. Я чувствую себя ужасно. Это уже не простуда. У меня всё болит, голова гудит, глаза горят, горло стянуло. Инфекция спустилась ниже, и появился частый сухой кашель.

Это грипп, и мне нужно что-то больше, чем простая медовая вода с волшебным виски или без него, чтобы я почувствовал себя лучше. Симптомы резко проявились у меня днём, и, если ночью не произойдёт чуда, зав­тра на работу я не пойду. Я не просто плохо себя чувствую – я ещё не хочу заражать гриппом моих коллег.

День 8. Сегодня я не пошёл на работу. Предупредил, что, возможно, останусь дома до конца недели. Даже кости болят. Сложно представить, что у меня получится выздороветь в ближайшее время. Больно даже с постели вставать. Я лежу на подушках, смотрю телевизор и стараюсь поменьше кашлять – это больно.

День 9. Даже мой котёнок, слоняющийся по квартире, похоже, чувствует себя неважно. Он не похож на себя и отказывается есть. Я его не виню – у меня тоже нет аппетита.

День 10. У меня всё ещё температура. Я выпил четверть бутылки виски и всё равно не чувствую себя достаточно здоровым, чтобы куда-то идти. Не думаю, что грог чем-то мне помогает.

День 11. Внезапно мне стало лучше, по крайней мере физически. Грипп отступил. Но мой бедный котёнок умер. Не знаю, было ли у него то же, что и у меня, и могут ли вообще кошки заразиться человеческим гриппом. Чувствую себя несчастным.

Тяжело дышать

День 12. У меня случился рецидив. Когда я уже подумал, что выздоравливаю, болезнь накрыла меня с новой силой. Мне тяжело дышать. Простой подъём с кровати и поход в туалет заканчиваются тем, что я задыхаюсь и падаю без сил. Я потею, у меня жар, голово­кружение и сильный озноб. Работает телевизор, но я почти его не слышу. Это кошмар.

К полудню я почувствовал, что задыхаюсь. Так я не болел никогда в жизни. Я хватаю воздух ртом, а когда выдыхаю, мои лёгкие издают такой звук, будто бы сжимают бумажный пакет. Что-то не так. Мне нужно к врачу. Но если я сам позвоню в службу скорой помощи, мне придётся оплачивать вызов. И это стоит целое состояние. Я болен, но не думаю, что умираю, – или?

Конечно, я могу пережить поездку на такси. Я решил поехать в университетскую больницу Чжуннань, поскольку там учится много иностранных врачей. Это не очень рационально, но в моём лихорадочном состоянии я хочу обратиться именно к британскому доктору. Я хорошо говорю по‑мандарински, так что с вызовом такси проблем нет. Поездка занимает минут двадцать. В больнице диагностируют пневмонию. Вот почему мои лёгкие издают этот звук. Мне нужно пройти обследование, которое займёт шесть часов.

День 13. Вернулся домой поздно вечером. Доктор выписал антибиотики для лечения пневмонии, но я не хочу их принимать – боюсь, что тело выработает резистентность к лекарствам и, в случае если я действительно серьёзно заболею, они не сработают. Предпочитаю бороться с болезнью народными методами.

День 14. Кипячу воду. Добавляю мазь. Накрываюсь полотенцем. Дышу час. Повторяю снова.

День 15. Все дни слились воедино.

День 17. Мне немного лучше, но я пока не хочу надеяться. Я уже через это проходил.

День 18. Из лёгких больше не доносится звук ломающихся веток.

День 19. Я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы выйти на улицу и купить ещё немного мази. Нос уже чувствует запах еды, которую готовят соседи. И у меня впервые за две недели появился аппетит.

День 22. Хотел сегодня выйти на работу, но не получилось. Пневмония прошла, но всё болит так, будто бы меня переехал каток. В носу всё горит, а барабанные перепонки вот-вот взорвутся. Знаю, что так нельзя, но я массирую слуховой проход ватными палочками, чтобы как-то справиться с болью.

День 24. Аллилуйя! Думаю, мне лучше. Кто знал, что грипп может быть таким ужасным?

День 36. Пришло сообщение от друга, которое заставило меня поспешить в магазин. По всей видимости, китайские власти обеспокоены новым коронавирусом, быстро захватывающим город. Ходят слухи о введении комендантского часа и ограничения на передвижение. Я знаю, что это значит – все в панике кинутся в магазины. Нужно запастись самым необходимым до того, как всё раскупят.

День 37. Слухи подтвердились. Всем велено оставаться дома. Из того, что я слышал: вирус похож на разновидность гриппа, который может вызвать пневмонию. Ну это звучит знакомо.

Теперь у меня иммунитет

Но я всё равно должен носить маску, как и все остальные, когда выхожу из дома, иначе меня могут арестовать. Китайские власти очень тщательно стараются сдержать распространение вируса.

День 67. Уже весь мир знает о коронавирусе. Я рассказал об этом нескольким друзьям в Facebook, и каким-то образом этот разговор попал в СМИ. Со мной связались из местной газеты моего родного города в Северном Уэльсе. Возможно, я подцепил вирус на рыбном рынке. Это отличное место, где можно купить недорогую еду, – часть Уханя, которую обычные китайцы посещают каждый день. Я тоже регулярно делаю здесь покупки.

Видел истеричные новости (особенно в прессе США) о том, что на рыбном рынке продают мясо летучих мышей и даже коал. Лично я такого никогда не видел. Самое странное, что я там замечал, – это целые тушки свиньи и ягнёнка вместе с головой.

Эпидемия новой коронавирусной инфекции COVID-19 превратилась в пандемию: ежедневно регистрируются новые случаи заражения в разных странах. Государства вводят карантинные меры, а обычные граждане закупают провизию и средства гигиены. Насколько оправдано такое беспокойство? Что скрывается за термином "пандемия"? В чем отличие коронавируса от гриппа, и когда заболеваемость коронавирусом во всем мире начнет уменьшаться? Об этом рассказал автор учебника по вирусологии, кандидат биологических наук, профессор кафедры микробиологии СПбГУ Алексей Потехин.

Что такое коронавирус SARS-CoV-2?

Коронавирус SARS-CoV-2 — это один из представителей семейства коронавирусов, которые и раньше находились в группе возбудителей ОРВИ человека. COVID-19 — не чума, не оспа, не корь и даже не атипичная пневмония, вспышку которой вызвал другой коронавирус в 2002 году. Нынешний возбудитель убивает, как и положено любому вирусу, только что попавшему к людям от другого зверя, но убивает умеренно. В мире ежедневно умирает от туберкулеза или от малярии столько же людей, сколько пока что умерло за все время (чуть более трех месяцев) от COVID-19. Просто за этими цифрами мы не следим в режиме онлайн.

В чём разница между коронавирусом и гриппом?

Вирус SARS-CoV-2, к сожалению, более заразный, чем грипп, но менее заразный, чем свинка или краснуха, не говоря о кори. Важно подчеркнуть, что коронавирус вообще не похож на вирус гриппа, и поэтому он не будет держать человечество в карантинах годами и десятилетиями. У коронавирусов нет особенностей и механизмов, обеспечивающих высокую изменчивость, присущую вирусам гриппа. Они, вероятно, пойдут по обычному пути таких инфекций: чем дольше вместе с человеком, тем мягче будет симптоматика, новые формы будут появляться редко и не смогут эффективно преодолевать иммунный барьер, возникающий после первого заражения. Однако примерно на полгода, по моей оценке, текущая эпидемическая ситуация может растянуться. Постепенно COVID-19 станет частью вирусного пейзажа, многие люди переболеют, и человечество начнет возвращаться к нормальной жизни.

Что такое пандемия и насколько она опасна?

Не нужно бояться слова "пандемия". Оно означает только то, что случаи заболевания выявлены в большинстве стран мира, а не то, что человечество стоит перед угрозой вымирания. Вирус вырвался за пределы одной страны, и точки роста (вспышки) возникли по всему миру. Это было неизбежно.

На наше воображение действуют растущие в реальном времени цифры инфицированных и умерших, поэтому мысленно мы подставляем к ним слово "уже". В Петербурге "уже" 8 случаев, в России — "уже" 93, в Китае было "уже" 80 тысяч. На самом деле правильнее было бы говорить "всего", потому что 80 тысяч случаев на миллиардный Китай за почти три месяца эпидемии — это не очень много. Паника сильно преувеличена.

Для каких категорий людей COVID-19 наиболее опасен?

С точки зрения биологии, если мы посмотрим на человека как на один из видов животных, коронавирус не должен был бы рассматриваться как нечто невероятно опасное. От него погибают люди с ослабленным иммунитетом, как и от любой инфекционной болезни. К счастью, дети почти не болеют, хотя могут переносить вирус бессимптомно. Здоровые взрослые люди, скорее всего, перенесут инфекцию "на ногах": кто-то немного потемпературит, кто-то переболеет как сильным гриппом. В больницах по показаниям, то есть при угрозе жизни, окажутся немногие. В целом ситуация не страшнее гриппа, одним из самых неприятных и опасных осложнений которого тоже является пневмония. Судя по текущей статистике, в группе по-настоящему высокого риска оказались люди за 75 (в странах с более низким уровнем жизни — за 70), особенно с какими-либо сопутствующими заболеваниями.

Возможно ли контролировать распространение вируса?

Коронавирус SARS-CoV-2 больше никуда не денется из нашей жизни: сам он не исчезнет, его не уничтожат карантинами, лекарств против него, как и против большинства вирусов, а все врачебные рекомендации — это поддерживающая терапия. Скорее всего, предположительно к лету, появится вакцина, но в массовую практику она выйдет не раньше конца года, так как время испытаний любой вакцины сократить нельзя. Поэтому подавляющая часть населения планеты этим вирусом обречена переболеть. И это важно, потому что лучшее средство от инфекционных заболеваний — коллективный иммунитет: чем больше людей переболело и приобрело иммунитет, тем меньше новых случаев заболевания будет происходить, и постепенно болезнь отойдет на задний план. Не верьте слухам о повторных заражениях: на коронавирусы иммунитет обязан вырабатываться надежно.

Зачем тогда нужен карантин?

Карантины направлены на то, чтобы не достигнуть китайских показателей за короткое время. Меры безопасности, которые принял Китай и сейчас принимает Европа и остальной мир, абсолютно беспрецедентны. Их главная цель: снизить одновременную нагрузку на больницы при массовых вспышках (что сейчас происходит в Италии и выглядит трагично), а также растянуть распространение инфекции во времени. Многие люди рано или поздно заболеют, но главное — чтобы не все сразу.

К тому же мы не хотим отдавать этому вирусу ни одного из наших стариков, среди которых — чьи-то родители, бабушки и дедушки. Для этого их необходимо вовремя положить в специально оборудованную палату в больнице, в том числе — с аппаратом для искусственной вентиляции легких. Мы знаем, что количество палат ограничено, приборов для ИВЛ тоже не очень много, к тому же они постоянно требуются массе других людей, которые не могут сами дышать по другим причинам — не из-за коронавируса.

Нужна полная изоляция?

Не надо путать полную самоизоляцию с разумным снижением социальной активности. Нет весомых причин скупать годовой запас продовольствия в магазинах: их, очевидно, не закроют, а макароны потом придется долго доедать. Не нужно бояться выходить на улицу.

Бояться нужно за бабушек и дедушек. Вот им как раз лучше поменьше выходить из дома и общаться с другими людьми: не только не ездить на маршрутках, но и не выбираться в филармонию, музеи и другие места проведения культурного досуга. Их это вряд ли обрадует, но в ближайшее время им лучше реже встречаться с детьми и внуками, которые могут принести опасную инфекцию, сами того не зная. Объясните это вашим пожилым родственникам и друзьям, а также постарайтесь сами обеспечить им режим минимальных контактов.

Инфекция, вышедшая из Китая и разлетевшаяся по всему миру, пугает врачей и обычных людей не только скоростью распространения. У ученых не получается найти к ней подход. Ни вакцина против коронавируса, ни действенное лекарство до сих пор не разработаны, что затрудняет лечение. Радует одно – выздоравливающие люди есть и их много.

Почему нет лекарства от коронавируса

Специфической терапии, которая дает абсолютный результат, не существует ни для одного возбудителя ОРВИ. Это связано со структурой вирусов: они очень маленькие, имеют тонкую оболочку, под которой содержатся активные молекулы; все микроорганизмы этой группы обладают разным строением. Чтобы создать лекарство под каждый штамм, нужно много времени и большой бюджет.

Соблюдение карантина

Полная изоляция – главная рекомендация всем, кто спрашивает, как лечиться от коронавируса. Она обязательна по 2 причинам: во-первых, это снижает риск уже болеющего человека подхватить новую порцию возбудителей инфекции. Во-вторых, это уменьшает вероятность того, что заразится кто-то рядом.

Особенно опасной ситуация становится для пожилых людей, имеющих плохой иммунитет и массу хронических заболеваний, усугубляющих течение любого ОРВИ.

По мере улучшения состояния заболевшие коронавирусом могут каждый день выходить на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Это полезно для иммунитета, состояния легких. Только гулять нужно там, где нет других людей или они находятся далеко.

Интенсивная терапия

При слабых симптомах инфекции больной лечится дома. Если состояние ухудшается, его забирают в стационар. Там врачи следят за динамикой и ставят капельницы. Когда возникают признаки пневмонии, больного переводят в реанимационное отделение. Здесь проводят комплексную интенсивную терапию: купируют симптомы вирусной инфекции, следят за работой внутренних органов. Их отказ становится причиной смерти.

При сниженном давлении и учащенном пульсе нарушается снабжение тканей кровью, кислородом и полезными веществами. Чтобы наладить этот процесс, необходимый для борьбы с болезнью, пациенту ставят капельницы с растворами электролитов. Это снижает риск отказа внутренних органов, но не влияет на вирус.

Когда инфекция спускается в нижние дыхательные пути, доставить лекарства туда реально только в виде аэрозолей с очень мелкими каплями. Для этого делают ингаляции небулайзером. Через него вводят вещества, которые купируют воспаление, расширяют бронхи, выводят слизь.

Как лечиться дома от коронавируса с помощью ингалятора, расскажет врач. Самостоятельно это делать запрещено.

Если у пациента возникают одышка, посинение губ, хрипы в груди, врач будет подозревать дыхательную недостаточность из-за сильного поражения тканей легких. В такой ситуации нужно усилить подачу кислорода – это делают через маску или трубки, которые ставят в носовые ходы. При тяжелом поражении, когда развивается коронавирусная пневмония, не обойтись без искусственной вентиляции легких.

Эта группа препаратов нужна только для борьбы с микробами, бактериями, реже – грибками. Всем, кто спрашивает, как лечиться антибиотиком от коронавируса, какое средство выбрать, врачи советуют забыть об этом. Есть риски только усугубить ситуацию и заставить возбудителя болезни мутировать. Антибиотик широкого спектра действия врач назначает при присоединении бактериальной инфекции – так случается на фоне развивающейся пневмонии.

Если внутренние системы начинают отказывать, потому что к ним плохо поступают кровь и кислород, пациенту нужна реанимация. Ему внутривенно вводят лекарства, которые улучшают работу сердца. Часто это группа препаратов, которые сужают сосуды – они нужны, чтобы повысить давление.

Почему так важен иммунитет больного

Главное и лучшее лекарство от коронавируса – собственные защитные силы человека. Большинство тех, кто выздоровел после заражения, не получали какую-то сложную терапию: они боролись с симптомами и придерживались базовых правил поведения при ОРВИ. Секрет заключался только в их иммунитете.

Людям со слабыми защитными силами важно не только принимать препараты, которые повышают сопротивляемость к инфекциям. Необходимо справиться и с хроническими болезнями. При диабете – контролировать уровень сахара, при гипертонии – стабилизировать давление. Если в организме есть воспаление, его требуется купировать, потому что это дополнительный источник опасности.

Прогноз

Смертность от нового коронавируса у пожилых (старше 70 лет) колеблется в пределах 20-30%, а у лиц младше 18 не превышает 0,2%. Люди преклонного возраста имеют много сопутствующих болезней, для них опасен и классический грипп, и простуда. При нормальном иммунитете выздоровление наступает за 7-10 дней. Если возникают осложнения, цифры увеличиваются.

Видео

Я ездила кататься на лыжах в Австрию, вернулась домой 8 марта 2020 года. Вечером в тот же день у меня поднялась температура до 37,6, я вызвала врача. Врач приехал, взял мазок. Потом через день ещё раз приехал, взял второй мазок, так положено. На следующий день мне позвонили и сказали, что результаты анализа им "не понравились", поэтому за мной приедет скорая и заберёт в больницу. Уточнили, живут ли со мной несовершеннолетние дети, а у меня два сына - 11 и 17 лет. В общем, приехали забрали меня и их.

По приезду у меня взяли много анализов и сразу назначили антибиотики. Детей начали пичкать противовирусными таблетками. Об анализах молчали. Кормили сносно, еду доставляли со стороны коридора в специальный отсек, я изнутри палаты ее забирала. Вообще никакого живого контакта с внешним миром нет. Все врачи заходят строго в скафандрах, наружу не выпускают.

Только на восьмой день после взятия анализов я узнала, что у меня и у моих детей коронавирус.

Я удивилась, что болезнь затронула детей. Дома я честно старалась соблюдать меры безопасности – у меня были отдельное полотенце, чашка, ложка, тарелка. Из комнаты выходила только в маске. Руки мыла каждую секунду. Все краны и ручки протирала спиртом. Все равно как-то подцепили. В итоге меня и их начали лечить антибиотиками и капельницами.

Я попросила разделись меня и детей в самом начале, так что мы находимся в одной больнице, но в разных боксах. У детей не было и нет никаких проявлений болезни, общаемся мы только по телефону.

Самое тяжелое время для нахождения в карантине в больнице – воскресенье. В это время еще тише, чем обычно. Сразу задаешься вопросом - что же делать, когда завтрак уже закончился, а обед ещё и не думал начинаться?

Через несколько дней после нахождения в больнице мне врач сказал, что больница запустила свою лабораторию для тестирования на коронавирус – до этого анализы отправляли аж в Новосибирск, поэтому результаты шли долго.

Жалко даже не себя, а врачей и медсестер. В костюмах им неудобно, маски дезинфицируют в хлорке, поэтому глаза от них слезятся.

Я нахожусь в больнице третью неделю, меня и моих детей уже по факту вылечили. Однако, чтобы нас выписали, должно быть два отрицательных анализа на коронавирус. Так что ждем.

Уже под конец лечения зашли двое мужчин, принесли перфоратор и зачем-то повесили облучатель-рециркулятор воздуха.

Ржут. Очень хочется уже домой.

Мы с женой прилетели 10 марта из Барселоны. Никакого контроля в аэропорту не было, температуру не измеряли. Мы спокойно прошли пограничный контроль и вышли из аэропорта.

13 марта у меня повысилась температура до 38,3, начался насморк. Я тут же позвонил на горячую линию в Роспотребнадзор, потом в скорую. В скорой взяли у меня анализы и уехали. 15 числа мне сообщили, что у меня положительный результат на коронавирус, в тот же день повезли в больницу. При этом у жены оказался отрицательный результат, все время она сидела на самоизоляции, со вчерашнего дня ей можно выходить из дома.

У людей в больнице есть свой чат в мессенджере, где они обсуждают проблемы - сегодня в чате уже 90 человек. Пациенты в чате жаловались, что даже от двух таблеток у них болела спина, была повышенная усталость, сухость глаз. К тому же после них нужно полгода заниматься только защищенным сексом, а я с женой хотел детей.

На основе всего этого я отложил таблетки в сторону, решил их не пить. В понедельник вернулся мой лечащий врач, он согласился, что таблетки мне пить не нужно, так как мое состояние улучшилось. Он предложил мне альтернативу – арбидол. Я их до сих пор не выпил, так как считаю что уже выздоровел сам. Мне кажется, организм сам справился с коронавирусом, и не нужно ему мешать.

24 марта мне сделали еще один тест на коронавирус, если он окажется отрицательным, то 29 будет еще один тест. После двух отрицательных тестов меня выпишут - надеюсь скоро вернуться к жене.

Я прохожу курсы повышения квалификации за рубежом, из-за этого много ездила по Европе. Безусловно, я очень переживала, что могу подцепить вирус где-то там. В итоге прогремел Берлинале, на котором любое покашливание и чих в зале уносило у остальных сердца в пятки, потом мы уехали в Лондон. Там на острове казалось, что всё не так страшно, город кипел: пабы, мюзиклы, никаких людей в масках и только везде гели для рук. Но вдруг под конец пребывания нам говорят, что учебная программа приостановлена и нужно возвращаться домой. У меня начался настоящий план-перехват. Я покупала билеты и у меня отменялись рейсы, в какой-то момент я поняла, что не выдерживаю стресс. На одном пересадочном рейсе в Хельсинки у меня поднялась температура. Я решила, что это все от нервов.

Я пробыла в самоизоляции дома до 22 марта. Со временем начала чувствовать признаки ОРВИ, не более того. В этот вечер ко мне приехала скорая и забрала меня в больницу в Коммунарке, заявив, что у меня положительный тест. В больнице у меня взяли анализы еще раз и отправили спать.

В ночь с 22 на 23 марта у меня поднялась температура до 38,4 градусов, кашляла я много и сильно, до состояния, что сводит челюсть и того гляди вырвет. Так что полночи не могла уснуть. И постоянно проверяла в слюне, нет ли крови. Было ощущение, что у меня уже кусок мяса, а не горло.

В какой-то момент не выдержала и нажала на красную кнопку, чтобы ко мне пришли медработники. Весёлые ребята решили сделать мне капельницу. Иглу всадили так, что мне было очень больно, было ощущение, что я вот-вот упаду в обморок. Я расплакалась и сказала, что мне ничего не надо.

Те же работники пришли ко мне утром мерить температуру. Уже было 37,6. Весь следующий день я то засыпала, то просыпалась. Из кашля выплевывала все больше мокроты.

Неожиданно начались проблемы со стулом, так что в тот день пришлось отказаться от обеда. Мама вечером передала бананы, мандарины и шоколад – всегда, когда болею, хочу все шоколадное.

23 марта мне заявили, что у меня помимо коронавируса воспаление легких. Вечером начали лечить антибиотиками, азимитрицином. Медсестры и врачи стали проявлять много внимания - часто заходят, подключили WI-fi и даже обещали сделать что-то с температурным режимом, так как в палате очень душно.

Сегодня, 24 марта, аж в 6 утра поставили капать вторую по счёту капельницу. Кашля стало меньше.

Температура у меня 37, но жуткая слабость и вялость, постоянно хочу спать и сижу с трудом. Врач сказал, что у меня интоксикация после высокой температуры. Аппетит куда-то пропал.

Я не ем мясо и молочные продукты, но тут приносят молочко – просто оставляю неподходящую для меня еду на столе. Мне сказали, что мои предпочтения в еде учитывать не будут, так как все уже рассчитано. К счастью, близкие люди передали фрукты, поэтому стало легче. Но овощные блюда были очень вкусными. Все подается в вакуумных упаковках, приборы и чашки одноразовые.

Честно говоря, у меня пока нет сил ни смотреть фильмов, ни читать, даже сидеть пока тяжеловато. В день мне ставят по три капельницы. Как только станет лучше, я надеюсь попробовать послушать занятия, ребята уже начали учиться онлайн, не хочется пропускать учебу.

10.04.2020 в 12:53, просмотров: 69991

На фоне пандемии коронавируса схему советской медицины, которая отчасти применяется в современной России, известный врач, кандидат медицинских наук Павел Бранд сравнил с системой здравоохранения в других странах. Мы поговорили с ним о том, почему где-то смертность от COVID-19 очень высокая, а где-то с коронавирусом справляются неплохо. И о том, по какому сценарию идет сейчас эпидемия в России.

- Кто его знает, как надо было. Но в России вроде пока справляемся. Значит, все вовремя. Конечно, все еще впереди – пик эпидемии пока не пройден.

- Главной по коронавирусу у нас считается больница в Коммунарке. Сейчас заразился ее главный врач Денис Проценко.

- Он заразился не потому, что в лифте ездил. Он же еще и главный реаниматолог города. Он не сидел в кабинете, а ежедневно работал с больными и заразился в процессе своей работы. К сожалению, средства индивидуальной защиты не дают стопроцентной гарантии. Вы думаете, более 50-ти погибших итальянских врачей – они все были идиотами? Они заразились, работая в зоне риска, это, к сожалению, вполне обычная ситуация во время эпидемий. Так бывает.

- Первый пациент с коронавирусом прилетел в Москву из Италии. То есть эпидемия к нам пришла из Европы, а не из Китая?

- Это не первый зараженный, а первый выявленный. В 80% случаев течение болезни бессимптомное или напоминает легкое ОРВИ, поэтому проконтролировать всех зараженных крайне сложно. Думаю, из Китая мы тоже что-то получили.

В начале марта, когда всем все было уже понятно, я общался с людьми одного из регионов. Это не Дальний Восток. У них было повышенное количество вирусных пневмоний. Когда тесты появились, они начали обнаруживать случаи COVID-19.

Когда трупы валяются на улицах – то, что условно сейчас происходит в Нью-Йорке и в Бергамо - это катастрофа. Но там это связано с особенностями системы здравоохранения. И с тем, что во многих случаях госпитализируют людей, которых не должны были госпитализировать, и они заражают всех вокруг. Гораздо большее количество людей, чем при том же гриппе, госпитализируется. Это приводит к коллапсу системы здравоохранения.

Город Бергамо, в котором больницы приспособлены, условно, для лечения ста человек в день, вынужден лечить 300. Проблема в том, что COVID-19 загружает систему.

Сейчас в больницах по всему миру, где обычно лечат людей с онкологическими заболеваниями, неврологическими, заболеваниями сердечно-сосудистой системы, все места выделены под пациентов с COVID-19 и с другими вирусными пневмониями. Эти люди занимают койки тех, у кого мог случиться инфаркт. И пациенты с инфарктом могут погибнуть из-за того, что их койки заняты. Это плохо. Это гораздо хуже, чем при гриппе, который размазан по времени. Потому что заразность COVID-19 гораздо выше, чем у гриппа. Примерно в два раза.

- Получается, что люди, которые госпитализируются при легких формах заболевания, занимают чьи-то места – тех, кто нуждается больше, и могут стать причиной их гибели?

- В ситуации, когда система уже перегружена и аппаратов ИВЛ не хватает, как в Италии, это действительно так. У нас сейчас не так.

- Когда же нужно ехать в больницу?

- Во время эпидемии такого порядка человек должен обращаться в клинику только в той ситуации, когда у него появляется проблема с дыханием. Если у него просто кашель и температура, он может лечиться дома. Если же он начинает задыхаться, то ему нужна кислородная поддержка, которую он может получить только в больнице. В противном случае ему там делать нечего.

- Нет. Пока там Денис Николаевич (главврач Денис Проценко - "МК"), это мало реально.

- А кого туда госпитализируют? Почему кого-то везут в Коммунарку, кого-то нет?

- Первоначально туда госпитализировали просто всех, у кого выявляли COVID-19. Но постепенно Коммунарка становится местом для самых тяжелых больных. Те, кто там уже лежит, конечно, должны долечиться.

- Но в Коммунарке пациенты получают какое-то специфическое лечение?

- Нет. Глобально лечение особо ничем не отличается.

- Вы говорите, часть тестов только разрабатываются. Но ведь в Китае уже есть тесты?

- Есть. Но их чувствительность тоже не самая высокая.

- А какие сейчас вообще существуют тесты?

- Сейчас есть тесты ПЦР (полимеразная цепная реакция). Они делаются разное количество времени в зависимости от системы. Вопрос не в том, сколько времени делается тест, а в том, насколько он точен. Конечно, чем быстрее, тем лучше. Сейчас серологические тесты готовятся к производству, вот это намного более интересно. Это тесты на определение антител к COVID-19. Они позволяют определить, переболел ли человек коронавирусом.

- Вы все-таки считаете, что иммунитет к COVID-19 вырабатывается?

- Конечно. Но выработка иммунитета не означает, что человек не может заразиться повторно. Мы же не получаем вечный иммунитет от гриппа. Иммунитет нестойкий, антитела не очень долго живут.

- В Перми от коронавируса скончалась 36-летняя журналистка Анастасия Петрова. Первый тест на COVID-19 был отрицательным. Думали, что это просто пневмония. После ее смерти выяснилось, что это все же COVID-19. И.о. губернатора Пермского края Дмитрий Махонин даже возмутился тем, что ее неправильно лечили… Почему так получилось?

- Отрицательный ответ получили, потому что тестирование не очень точное. Чувствительность тестов сейчас примерно 60-65%. Чтобы увеличить точность теста, его делают три раза. А лечить нечем. Поэтому знаешь ты, что есть COVID-19, не знаешь – лечение одинаковое.

- Лечить совсем нечем?

- Совсем нечем. Мы не имеем доказанной терапии непосредственно от COVID-19. Сейчас пытаются разные комбинации использовать, но пока ни одна из них достоверных результатов не показала.

- Нельзя говорить о наличии лекарства, пока ты его не проверил на людях. На мышках они могут работать, но на людях – совершенно не обязательно. А часть лекарств никто не проверял даже на мышках, их проверяли только в культуре клеток. Современные лекарства в культуре клеток не проверяют.

- Как надо проверять?

- Должны быть проведены клинические испытания. Первая фаза, вторая, третья. Это долгий процесс. Но в России необходимость таких испытаний по международным протоколам пока не очень признается. А зачем? Это же сложно, дорого…

- Но речь ведь не только о России. Препараты для лечения COVID-19 пытаются использовать и на Западе. Один из них активно лоббирует президент США Трамп, которого обвиняют в том, что он навязывает непроверенное лекарство. Оно помогает?

- К сожалению, этот препарат не показал свою эффективность. Первичные данные были, что он помогает, и на самом деле ничего лучше пока не придумали. Но по тем исследованиям, которые параллельно идут во всех странах, сочетание препарата и антибиотика, убивающего бактерии, при тяжелых формах заболевания не помогает.

- А что-то вообще помогает?

- Нет. Есть какие-то предположения относительно препаратов, разработанных в свое время японцами против вируса Эболы, пробовали калетру – препарат для лечения ВИЧ-инфекции. На калетру возлагали большие надежды, но она тоже не помогла. На данный момент рекомендации в каждой стране отличаются, единого понимания того, что реально работает, до сих пор нет.

- И по поводу прививок тоже?

- Прививки до сих пор нет, и в ближайшее время не будет. Если будет, то, вероятно, не в эту эпидемию. По-хорошему для того, чтобы появилась полноценная вакцина, нужно года полтора-два.

- США считаются сегодня самой развитой экономикой мира. Италия, Испания – страны Запада с высоким уровнем жизни. Почему же сейчас эпидемия COVID-19 привела к настоящей катастрофе в этих странах? Такое впечатление, что они вернулись в какое-то Средневековье. В чем причина?

- В том, что чем более высокого уровня медицина в стране, тем меньше она приспособлена для борьбы с эпидемиями. Она заточена совершенно на другое. У нее другие задачи, другие цели и совершенно другая структура. Для борьбы с эпидемиями лучше всего подходит советская медицина.

- В чем же отличие советской медицины от западной? В том, что последняя является коммерческой?

- При чем тут это? В Италии – некоммерческая медицина. И в Штатах она некоммерческая на самом деле. Она платная, но не коммерческая. Это совершенно разные вещи.

- В чем же разница?

- Медицина вообще не бывает бесплатной. Всегда за нее кто-то платит. Где-то государство, где-то страховые компании, где-то сам человек. Разные каналы финансирования. Вопрос в том, как используются деньги, которые в медицину пришли.

В США большая часть денег – некоммерческие, то есть они не используются на прибыль акционерам. Они их могут использовать только на развитие. То есть это некоммерческие организации. НКО. В Штатах практически все клиники – это НКО. Поэтому медицина там высокотехнологичная и приспособлена для лечения сложных, тяжелых заболеваний, для выполнения сложных операций. Когда надо очень много вложить, чтобы спасти одну жизнь.

А когда вкладывать особо ничего не надо, а просто нужно очень много коек и много врачей, чтобы спасать людей, вот тут возникает проблема. Потому что коек мало – высоким технологиям много коек не надо, и врачей мало – потому что их уровень очень высокий и подготовить такого уровня много врачей не получается. Вот и проблема.

- А что касается Италии?

- То же самое. Высокотехнологичная развитая медицина, которая направлена на сложные случаи продления жизни. Но очень мало коек, много оборудования, мало врачей – вот вам и проблема. Если вы хотите посмотреть на страну, где много коек и много врачей, то это Израиль, это Германия. У них ситуация существенно лучше, чем в Италии, Испании, Америке.

- Но в Израиле тоже медицина очень высокого уровня.

- Да, но поскольку Израиль все время находится в состоянии войны, там не проводилась оптимизация коечного фонда. То есть там достаточно большое количество коек и достаточно большое количество врачей, что необходимо во время боевых действий. Поэтому у них ситуация значительно лучше. Так же как в Южной Корее, где немножко другая модель медицины, но она им тоже позволяет неплохо справляться. Есть огромные госпиталя по 6 тысяч коек.

- Я читала, что Южная Корея и Япония во многом переняли систему советской медицины

- Это так называемая система мобилизационной медицины имени Семашко. У нас остатки ее есть, и они пока неплохо справляются.

- А в Германии?

- Там изначально немножко другая история. Там действительно очень много больниц и исторически сильное медицинское лобби, которое готовит достаточно большое количество врачей. У них мобилизационной системы как таковой нет, хотя в Восточной Германии она долгое время была, как и в СССР. За счет этого они тоже вылезают.

- То есть что в итоге нужно, чтобы успешно справиться с эпидемией?

- Много больничных коек и много врачей. В странах, где много коек и много врачей в пересчете на численность населения, ситуация более-менее спокойная.

- Но подготовка врачей напрямую не связана с количеством коек. Так что если коек мало, это еще не означает, что врачи высокого уровня.

- Здесь обратная зависимость – чем меньше врачей, тем меньше коек. Потому что если врачей мало, то они не могут одновременно контролировать много коек. Там нет такого, как в Советском Союзе – один врач на 20 коек.

- Те, кто шел по этому пути, никогда не видел эпидемий. Глобальная вакцинация спасла мир от глобальных тяжелых болезней и особо опасных инфекций. Плюс антибиотики. Люди в цивилизованных странах забыли, что такое эпидемии.

Вот в Африке, например, хорошо знают про эпидемии. Та же корь, например. Ежегодно в мире от кори погибают 140 тысяч человек там, где вакцинацию проводить дорого. А у нас этого нет. И мы могли бы те койки, которые раньше использовались для лечения больных корью, оптимизировать и сделать из них нейрохирургиеские или кардиохирургические.

- Все же получается, что оптимизаторы поступали, мягко говоря, недальновидно. И те, кто теперь умрет из-за того, что им не хватило места в больнице, на их совести.

- Существует же экономика. И она не позволяет держать про запас на 30 лет огромные коечные фонды и готовить врачей про запас. Это невозможно.

У государства есть простой и понятный выбор. Или ты хранишь много коек и много врачей, при этом койки не работают и просто сжирают деньги на отопление, электроэнергию и т.д., и у тебя при этом низкий уровень медицины, или ты оптимизируешь койки, готовишь лучше врачей, но при этом не готов к эпидемиям. Это дилемма.

Решить ее более-менее, повторю, удалось пока только Южной Корее и отчасти Израилю с Германией. У них высокий уровень медицины, при этом достаточно большое количество коек и врачей. Но поскольку серьезных эпидемий в Западном мире не было 50 лет, то люди, которые помнили эпидемии и боялись их, практически все умерли. А у молодых были другие задачи, они про эпидемии только читали в учебниках. Когда была последняя глобальная эпидемия в России, вы помните?

- Ответственное государство должно, на мой взгляд, просчитывать все варианты. Был же в СССР, например, стратегический запас на случай войны.

- Сейчас произошла ситуация, когда даже стратегического запаса Советского Союза не хватило бы. Потому что нужно обеспечить масками 140 миллионов человек. По 12 масок в день. Представляете, какое количество масок должно быть в запасе?

- Но пенсионеру или тому, кто сидит в изоляции, достаточно одной маски на три дня – выйти в магазин.

- Не все же могут сидеть дома, кто-то будет работать и просто менять маски. Получается, что нужно в день потратить полтора миллиарда масок. Если эпидемия продлится три месяца, умножьте это на 90. И нужно в запасе иметь, к примеру, 150 миллиардов масок.

- И как быть?

- Никак. Так, как сейчас и происходит – в экстренном порядке решать проблему.

- Про глобальную не знаю, но в 1960-м году в СССР очень быстро и эффективно в зародыше ликвидировали начинавшуюся эпидемию черной оспы.

- Тогда очень повезло, целый ряд факторов удачно сложился. Плюс действительно очень круто сработали, потому что незадолго перед тем была война и все еще помнили, что такое эпидемии. В 1942-м году была эпидемия холеры, были эпидемии кори, коклюша. Потом была еще эпидемия холеры в 1970-м году на юге России. А в 90-е годы в РФ была эпидемия дифтерии: более 100 тысяч зараженных, 6 тысяч погибших детей. На Западе последние эпидемии были в 50-х – 60-х годах. Поэтому, естественно, людей, которые умеют работать с такими инфекциями, там уже нет.

-То, как предотвратили черную оспу в СССР, разве не доказывает эффективность тогдашней медицины?

- Нет. Это были конкретнее люди, которые просто знали, как справляться с инфекционными болезнями, потому что они видели эпидемии.

- Но Израиль тоже не видел эпидемий. А изначально действовал достаточно эффективно.

- Еще раз: Израиль – это военная медицина. Она изначально готова к эпидемиям, катастрофам, массовым жертвам. Они находятся в постоянном состоянии войны. У них совершенно другая история. А мы в состоянии войны не находимся, но при этом у нас еще есть остаточная советская медицина, которая позволяет нам пока говорить, что при хорошем раскладе мы итальянского или нью-йоркского сценария избежим.