Хмелевская иоанна белая глиста

Марина, пройдите регистрацию, и все книги будут доступны. >>>>>

Содержание

Шрифт

Запомнить

— С чего ты взяла, что Аллеред означает все красное? — возмутилась Алиция. — Что за чушь?!

…Так началось моё пребывание в Аллеред. Мы стояли у вокзала и ждали такси. Если бы Алиция обладала даром предвидения, мой перевод возмутил бы её гораздо сильней.

— А что тебе не нравится? Ред — красный, алле — все…

— На каком, интересно, языке?

— А… Слушай, что у тебя в чемодане?

— Твой бигос, твоя водка, твои книги, твоя вазочка, твоя колбаса…

— А своё у тебя что-нибудь есть?

Рос себе рос, никому не мешал, а потом раз — и не стало его…

Подъехала машина. Водитель помог нам втиснуться в кабину вместе с чемоданами. Дорога заняла ровно три минуты.

— Сама ты красная. Загляни в словарь и не пори чушь! — рассвирепела Алиция.

— Располагайся, умывайся, делай, что хочешь, только не морочь мне голову, — нетерпеливо сказала она. — Сейчас ещё явятся…

Я поняла, что попала на светский приём средних размеров, только никак не могла разобраться, кто тут гость, а кто в этом сумасшедшем доме живёт. Просветил меня Павел, сын нашей общей приятельницы Зоси. Сама она наотрез отказалась от всяких разговоров, самозабвенно отдавшись приготовлению соответствующей моменту изысканной закуски.

— Когда мы приехали, Эльжбета уже была, — начал Павел. — Эдек ввалился сразу за нами, а Лешек — сегодня утром. Четверо пришли в гости: Анита с Хенриком и Эва с этим, как его там, Роем. Алиция в бешенстве, мать в бешенстве, а Эдек пьёт.

— А по какому случаю Содом и Гоморра?

— Что ещё за лампа?

— В саду. То есть, я хотел сказать, на террасе. Подарок Алиции на именины от какой-то родни — пришлось подвесить. Датское общество уже отметило это событие, сегодня наша очередь…

Пришли остальные. Я с любопытством разглядывала Аниту и Эву, которых не видела почти два года. Рядом с Эвой миниатюрная загорелая Анита с буйной копной чёрных волос выглядела мулаткой. Её муж Хенрик, обычно спокойный и добродушный, показался мне слегка взволнованным. Рой, муж Эвы, высокий худой блондин, сверкал белозубой улыбкой и смотрел на жену ещё нежней, чем два года назад. После ужина торжество, достигнув кульминации, перенеслось на террасу, где в метре от пола сияла красным светом виновница торжества, обтянутая большим чёрным абажуром, не пропускавшим света.

Алиция, как челнок, сновала между кухней и террасой, с маниакальным упорством обслуживая гостей. Я поймала её в дверях.

— Ради бога, сядь наконец! У меня голова кружится, когда ты так носишься.

Алиция вырвалась у меня из рук и пыталась умчаться одновременно в разные стороны.

— Апельсиновый сок в холодильнике… — в полуобмороке пробормотала она.

— Я принесу! — вынырнул из полумрака Павел.

— Вот видишь, он принесёт… Сядь в конце концов, черт тебя побери!

— Он принесёт! Откроет холодильник и будет глазеть… Ну ладно, неси, только внутрь не смотри!

Павел сверкнул в темноте странным взглядом и пропал в глубине дома.

Я втащила Алицию на террасу и заставила сесть в кресло, заинтригованная до крайности.

— Почему нельзя смотреть в холодильник? Там у тебя что-нибудь этакое. — Я сгорала от любопытства.

Алиция расслабленно вздохнула, вытянула ноги и взяла сигарету.

— Ничего этакого. Просто, если холодильник долго держать открытым, придётся его размораживать. А Павел распахнёт дверцу и будет сто лет сок высматривать…

Из мрака вынырнули ноги Павла, потом появилась его рука с молочной бутылкой.

— Что ты принёс? — расстроилась Зося.

— Алиция велела брать не глядя.

— Не уносите молоко. Хенрик с удовольствием выпьет! — вмешалась Анита.

Обычно тихое жилище в Аллеред напоминало разворошённый муравейник. Одиннадцать человек носились вокруг многоуважаемой лампы, временами исчезая в чёрной дыре между кухней и террасой. Из-за датчан — Роя и Хенрика — говорили на нескольких языках сразу. А я все не могла понять, кому пришло в голову устроить этот бедлам. Воспользовавшись шумом, попыталась что-нибудь узнать у Алиции.

Зося прекрасно знала и Бобуся, и мужа Белой Глисты. Знала, как
относится к Бобусю Алиция, не подозревала только о старательно скрываемом
романе.
- При чем тут любовь? - поразилась она. - Ничего не понимаю. Что за
Белая Глиста?
- Жена Славека, - буркнула Алиция. - Двуличная, лицемерная гнида,
которая всегда одевалась в белое. Любовь Бобуся.
- Как же так, они со Славеком приятели! Она же говорила, что
улаживала с Бобусем их общие дела.
- Общие, точно. Бобуся и Белой Глисты.
Зося была потрясена.
- Не может быть! Ну и сволочь этот Бобусь! А Славек идиот! Ты
уверена? Откуда ты знаешь? И они хотят встретиться здесь? Ты их, может, и
благословить должна? Но ты же не согласишься?!
- Поздно, - угрюмо сказала Алиция. - Они уже выезжают. Будут здесь
завтра, самое позднее - послезавтра.
- Может, с ними еще что-нибудь случится? - с надеждой сказала Зося. -
Предупреждаю, что я из-за Бобуся не уеду! Пусть Агнешка уезжает. Кстати,
она еще долго намерена тут торчать?
- Пока не придут деньги, - ответила Алиция со вздохом. - А где Павел?
- В Копенгагене. Дежурит в "Англетере". Зося его услала подальше от
колдовских чар. Где все-таки Агнешка?
- Не знаю, - пожала плечами Алиция. - Я ее сегодня не видела. А мой
старый халат в красный цветочек тоже никто не видел? Агнешка его надевала
после ванны.
Павел вернулся поздно и безо всяких результатов. Он принимал во
внимание, что я могла ошибиться и спутать нашего героя с кем-нибудь
другим, но в "Англетере" вообще не было никого похожего.

- Где Агнешка? - спросил за завтраком Павел.
- Почему тебя это интересует? - сразу ощетинилась Зося. - Наверное,
спит еще.
Я почувствовала беспокойство.
- Не нравится мне это. Не хочу преувеличивать, но Владек и Марианн
тоже спали, тетя спала, теперь спит Агнешка.
Некоторое время Зося и Павел молча смотрели на меня, потом вскочили и
помчались в последнюю комнату. Я догнала их у закрытых дверей.
- Боюсь, - дрожащим голосом сказала Зося. - Может, сначала заглянуть
в окно? О боже, боюсь.
После короткого размышления я постучала и решительно распахнула
двери: комната была пуста, постель - не смята.
- Можешь открыть глаза, - сказала я Зосе. - Нет ее здесь. Похоже, что
и не было.
- Слава богу! - выдохнула она с невыразимым облегчением. - Не люблю
ее, но не настолько. Куда же она подевалась?
- Не знаю. Пошла вчера мыть голову и пропала.
- Не утопилась же в ванне? Я ее не видела. Может, позвоним Алиции?
- Она мотается где-то по делам. Оставь ее в покое. Узнает, когда
вернется, а до тех пор Агнешка, может, и найдется.
Мы с Павлом собирались ехать в "Англетер", но Зося категорически
воспротивилась. Заявила, что не останется одна в этом кошмарном доме, в
котором люди не только падают жертвами от руки коварного убийцы, но и
дематериализуются непонятным образом. На всякий случай мы заглянули в
сундук, под кровать и шкаф, но нигде не было никаких следов Агнешки.
Позвонила Алиция, сообщила, что Бобусь с Белой Глистой появится
сегодня, вероятно, около восьми, и велела нам любыми средствами
приготовить приличный ужин, чтобы не скомпрометировать ее в глазах этой -
очень даже ясно сказала. Мы ей рассказали про Агнешку, и она поручила
мне связаться с г-ном Мульгором.
Я честно пыталась это сделать, но безрезультатно.
Потом позвонили еще несколько человек, оставляя для Алиции разные
сообщения на разных языках. Я все добросовестно записала. Зося бешено
утюжила выстиранное вчера белье, непрерывно бормоча что-то себе под нос.
Алиция вернулась около шести, и сразу нашелся г-н Мульгор. Он
позвонил по телефону и вежливо, но твердо попросил кого-нибудь пойти
осмотреть погреб. Довольно долго доказывали ему, что в доме нет погреба,
наконец сошлись на нижней части ателье. Г-н Мульгор настаивал, чтобы мы
пошли туда немедленно и сообщили ему о результате.
В ателье, конечно, помчались все, бросив начатый обед. Алиция еще не
зажгла свет, а Павел уже спускался по ступенькам. Вдруг он как-будто врос
в землю. Я шла за ним и не предвидела его намерений. В тот момент, когда
загорелась лампа, мы летели вниз, прямо в ящик с искусственным удобрением.
Агнешка лежала в углу, прямо возле стола, на котором были разложены
репродукции шедевров архитектуры. Стол, стена и все, что находилось рядом,
носили следы энергичной деятельности убийцы. Повсюду виднелись брызги
крови.
- Цветы красные, - как в бреду бормотал Павел, выкарабкиваясь из
ящика с удобрением, - лампа красная, все красное.
- Перестань! - крикнула Зося сверху.
- Пощупай ее, может, она тоже жива? - достаточно безнадежно
предложила я.
Алиция поглядела на Агнешку с сомнением.
- Тут и думать нечего. Живые так не выглядят. Но если это опять
сотрясение мозга, то ее лучше не трогать. Хорошо же я о ней
позаботилась.
- Да, - сказала наконец в трубку Алиция. - Есть погреб. То есть
Агнешка в погребе. Похоже, что мертвая, но точно не знаю.
- Ради бога, не пускай сюда Бобуся с Белой Глистой! - взмолилась
Зося. - Вышвырни их! Я этого больше не вынесу!
- А мне казалось, что начинаешь привыкать, - съязвила я.
Алиция положила трубку.
- Почему? Если уж пускать кого-нибудь, так именно Бобуся и Белую
Глисту.
Через десять минут "Скорая" была уже у нас. Мы во все глаза следили
за манипуляциями врача.
- Жива, - сказал он. - Осторожно: сотрясение мозга и большая потеря
крови.
Мы дружно признали это чудом. Убийца был так упорен, что в конце
концов ему должно было повезти. Со вчерашнего вечера Агнешка могла умереть
сто раз и умерла бы, если бы г-н Мульгор вдруг не заинтересовался
погребом.
- Я же говорила, что он придурок! - никак не могла успокоиться
Алиция. - Что он, раньше не мог позвонить? Идиот!
- Оставь его в покое. Успел же! Ничего с ней не случится.
- Откуда он вообще знал, что ее надо искать здесь?
- Ради бога, спроси у врача, куда они ее везут! Пусть положат в ту же
больницу, что и тетю, а то скоро придется ездить по всей Дании.
Долгожданный г-н Мульгор тут же все объяснил. Его человек, сидевший в
кустах, видел вечером, как Агнешка вошла в ателье. Внутри зажегся
приглушенный свет, некто вошел вслед за Агнешкой. Свет сразу погас. Некто
вышел и пропал в темноте. Агнешку полицейский узнал по светлому халату. Ее
долгое отсутствие наблюдателя не обеспокоило - существовал второй вход,
через дом, - на всякий случай он сообщил об увиденной сменщику. Весь
следующий день сменщик Агнешки не видел, спросить у нас не мог, оставалось
только доложить шефу. Узнав, что на Агнешке был халат Алиции, г-н Мульгор
кивнул.
- Да, - сказал он. - Особа полагает, что это та дама, идет за. Дама
обозревает картины, очень занята, не оглядывается назад. Особа хватает
молот и ударяет. Который час был?
Мы поспешно ответили, что, наверное, около восьми, но оказалось, что
г-н Мульгор спрашивал себя. Он посмотрел запись.
- Да, семь минут восьмого.
- А были вчера какие-то гости?
- Нет. Но сегодня будут, - рассеянно ответила Алиция.
Бобусь и Белая Глиста подъехали на такси как раз в тот момент, когда
полицейские уезжали.
Первый порыв восторга, который мы испытали, глядя на ужасающе толстую
Белую Глисту, схлынул, уступив место сожалению, что они не попали на
Владека и Марианн или хотя бы на Казика! Я немедленно повернулась к Павлу:
- Отдай лупу! Где она у тебя?
В глазах Алиции и Зоси читалось одобрение: никаких предосторожностей
для Бобуся и Белой Глисты.
- А. - с интересом протянул г-н Мульгор. - Я вижу, новые гости?
- Да, - радостно кивнула Алиция. - Очень люблю гостей. Заходите,
заходите, извините, ради бога, что не смогла вас встретить, сами видите,
что тут делается. Шестое покушение в этом месяце. Я так рада, что вы
приехали!
Суматоха улеглась уже поздним вечером. Г-н Мульгор уехал, а
возмущенные до глубины души Бобусь и Белая Глиста пошли спать. Мы убрали
со стола после ужина, бывшего одновременно обедом, и облегченно вздохнули.
- Зачем ты им сказала, что это уже шестое покушение? - ворчливо
спросила Зося. - Свихнулась? Еще перепугаются!
- Потому что я хорошо воспитана. Если хотят, пусть рискуют. Не
маленькие, должны понимать, что делают. Им, видите ли, не понравилось, что
вы здесь, - они хотели одиночества! А про то, что я поселила их в одной
комнате, вся Европа узнает.
- Значит, быстро удерут, и никто им ничего не успеет сделать, -
огорчилась Зося.
- Бобусь, по-моему, не поверил, - утешила я ее. - Решил, что мы
делаем себе рекламу.
- Вся надежда на то, что всегда был идиотом.
Алиция никак не могла успокоиться:
- На что она похожа? Чудовище! Куча сала! Выглядит на десять лет
старше, чем должна.
- Зря радуешься, - охладила я ее. - Зато ее трудно будет спутать с
тобой.
- Тетя тоже на меня не очень похожа, - спокойно ответила Алиция. - Не
говоря уж о Владеке и Казике. Не положить ли их на мою кровать? Хотя бы
одного?
- Я бы завтра вышла из дома, - размечталась Зося. - Павел с Иоанной
пусть едут в отель, ты пойдешь на службу, а им неплохо было бы
прогуляться. Нужно же иногда ему развязывать руки. Печально только, что
завтра приходит уборщица.
- Фру Хансен будет здесь только в три часа, а мы уйдем в десять. В
конце концов убийца не маленький, найдет время.
- Лишь бы ему не стукнуло в голову напустить в постель ядовитых змей,
- с опаской сказала я. - Очень этого не люблю. Даже если будет метить в
Алицию, это свинство расползется по всему дому. Чертовски трудно будет
поймать.
- Все-таки интересно, кто это, - задумчиво сказала Алиция. -
По-моему, полиция делает ставку на постороннего. На кого-то, кто был
поблизости или, к примеру, сидел в кустах.
- В кустах сидел Казик.
- Вот именно. И мог что-то увидеть.
- Кстати, когда он наконец придет в себя?
- Ну, конечно! - вдруг оживилась Алиция. - Из-за всего этого я забыла
вам сказать, что он уже очухался. И даже разговаривает!
От возмущения мы просто не нашлись что сказать. Все так ждали, когда
Казик очнется: видел убийцу, был нашей главной надеждой!
- Ну знаешь! - воскликнула Зося. - Как ты могла?! Что он говорит?!
- Ну, - поторопил Павел. - Быстрее! Что он видел?
- Не скажу - не хочу выражаться, - ответила Алиция, скривившись. -
Видел столько же, сколько и мы. Следил исключительно за Эльжбетой и
узнавал ее по ногам. Единственное, в чем он уверен, это не она. Ее ноги не
останавливались возле Эдека и не всаживали в него стилет, насчет других
ног ничего сказать не может.
- Что за кретин! - разочарованно сказал Павел.
- Я бы вообще исключила всякие там ноги, всаживающие стилет, -
недовольно заметила я. - Что он, не мог посмотреть на руки?
- Смотрел, смотрел и ничего не видел. - проворчала Зося. - Куриная
слепота! Какой от него толк?
- Никакого, - признала Алиция. - Я сама огорчилась. Думала, что
теперь смогу наконец послать к черту эти дурацкие поиски. А теперь? Что
теперь делать?
- Ну, что-то делать надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25

- Я не говорила, что не перееду из квартиры, я говорила, что никуда не уеду из страны! Сейчас я безгранично счастлива, потому что выехать из этой квартиры, описанной в моих романах, я пыталась с той поры, как только поселилась в ней. С детства не могу ходить по лестницам и лазать по горам!
44 года я моталась по этим хреновым (прошу покорно оставить это слово в переводе!) ступенькам, и в последнее время чувствовала себя там, как в тюрьме.
Это был такой ужас, что я стала по полгода проводить за границей. Или под Варшавой.
Где угодно, лишь бы там не было лестниц!
Брала с собой ноутбук для работы и уматывала.
А теперь у меня - собственный дом как дом, не такой уж дорогой. Разве что кондиционеры дорого обошлись. Ну да я хотела их иметь.

. Коттедж у Хмелевской, по варшавским меркам, скромный. Те, кто в Польше продвигают на рынок, издают и продают ее романы, выстроили для себя дома покруче.
(Кстати, перечитывая эту фразу, я вспомнила, какой спор из-за нее вышел. Московские издатели Хмелевской убедительно просили эти слова вычеркнуть. Впрочем, сама пани Иоанна подлинность сего высказывания не оспаривала).

- Первый японский детективщик Эдогава Рампо в начале ХХ века отмечал, что существуют два типа авторов детективных романов: одних интересует сюжет, других - герой. Ваши романы читатели любят не столько за сюжет, сколько за героиню. Когда в начале 60-х годов вы решили писать о себе самой под фамилией бабушки (Хмелевская) - польские издатели не возражали, что это нескромно, не по-советски?

- Случается ли, что вы, Ирена Кун, поступаете иначе, чем романная Иоанна Хмелевская?

- Если в какой-нибудь жизненной ситуации я повела бы себя, как полная идиотка, то книжной Иоанне в той же ситуации добавляю немножко разума.

- Разгорелся скандал, когда выяснилось, что в России один из молодых детективных романистов давал преступникам фамилии своих начальников по службе. Но вы в своих романах называете подлинные имена ваших знакомых и сослуживцев… и даже иногда делаете их преступниками! Как же вам удается легко отделаться?

- Абсурд жизни в социалистической стране 60-х и 70-х годов был питательным бульоном для ваших романов. А в 80-е годы, бурные для Польши, пани Иоанна как будто исчезла: в то десятилетие вы начали писать книжки для детей. Та Хмелевская, которую все знали по романам 60-70 годов, снова воскресла в Польше конца 90-х. Почему?

- Похоже, вы приписываете мне больше политической мудрости, чем у меня есть. Я по своей природе человек абсолютно аполитичный. То, что детские детективы о Павлике и Яночке Хабровичах появились именно в 80-е, это чистая случайность и инициатива польских издателей.
60-е и 70-е годы были настолько смешными, несмотря на всякие гадости, что просто невозможно было эти смешные несуразности не заметить.
Другое дело - в социалистической Польше (а этот строй был у нас таким же социалистическим, как я - архиепископ Кентерберийский) лично меня страшно бесили запреты.
Я - взрослая, самостоятельная личность, абсолютно экономически независимая, не тунеядка, не судимая, уважающая закон…С какой стати первый встречный идиот, заседающий в какой-нибудь конторе, мог мне что-то позволять или запрещать?
Если я хотела поехать в Вену - зачем мне было спрашивать чьего-то позволения?
Кому какое дело, что мне там понадобилось?
Может, сяду на скамейке и стану глазеть на прохожих.
А может, отправлюсь на скачки, посмотреть тамошних рысаков, почему нет.
Ну и вторая социалистическая проблема - вечное доставание всего, будь то килограмм ветчины или пара кирпичей.
Ситуация, когда надо было все доставать, меня лично доканывала. Впрочем, что тут скрывать, тогда все было гораздо смешнее, а сейчас все стало много серьезнее, труднее, мрачнее.

- Смещение акцентов в моих последних книгах связано, прежде всего, с переменами внутри самой преступности в Польше. Преступность стала организованной, а для меня любая организация - нечто непонятное и непредставимое.
Я хочу писать камерные книги и о камерных преступлениях, касающихся отдельной личности.
Но теперь автор, который пишет детективы, должен все чаще вдаваться в политику, в государственные проблемы.
Теперь никто не может сказать, кто из нашего польского правительства, начиная с президента и кончая депутатами Сейма, не является государственным преступником.
Я люблю людей, люблю писать просто о людях, а не о союзах и не о политических страстях.
Я стараюсь об этом не думать, но от мрачных настроений не так-то легко отделаться.
Увы, эти мрачные настроения иногда дают знать о себе в моих последних книгах. Спасибо, что обратили на это внимание.
Впрочем, я думаю, что в мире даже после 11 сентября 2000 года не произойдет крупных изменений.
И раньше случались всякие ужасы и религиозные войны.
Перечитаем историю: Франция должна была давно исчезнуть!
А мы, поляки.
200 лет назад нас и на карте Европы не было…
Нет, люди, по сути своей, непобедимы!

- В России ваши книги обожают и потому часто вам подражают. А в Польше?

- Хотели бы вы открыть курсы детективного мастерства для молодых писателей? Сколько энтузиастов мечтают
поучиться у Хмелевской!

- Не буду я учить молодых тому, как писать детективы! Ни за что на свете не стану учить никого и ничему - даже вязанию крючком! Даже если бы меня на коленях умоляли, я все равно ни за какие сокровища не согласилась читать лекции или писать их.
Просто когда-то я занималась репетиторством, и потому прекрасно знаю, что это за кошмар - учить чужих детей!

- Вы не раз говорили, что ваши книги с трудом поддаются переводу на другие языки. А на язык кино?

- Читатели Иоанны Хмелевской знают наперечет всех ее детей и внуков, описанных в романах. Ваши дети и внуки пытаются писать детективы?

- Однажды, в возрасте 12 лет я заявила, что преступление куда привлекательнее любви, даже неземной. Нет, у меня нет ни малейшего желания писать книгу о трагической любви! Это получилось бы смешно. Нет также желания писать что-то подобное под псевдонимами. Может быть, я стала бы писать под псевдонимом что-то совершенно другое - очерки, например…
Я должна помнить, что люди, покупающие Хмелевскую, ожидают от ее книг определенных вещей.

…Накануне нашего интервью Иоанна Хмелевская долго закручивала волосы и подбирала платье.
Ей хотелось сфотографироваться в новом доме и на фоне новой обстановки.
Как только мы пришли и расчехлили фотоаппараты, в новеньком коттедже вырубился свет.
Мы долго ждали света, пили пиво и… записывали интервью при свечах.
Свет в коттедже Иоанны Хмелевской включили только на следующее утро…

А ВОТ ЧТО ЕЩЕ БЫВАЕТ НА ВСТРЕЧАХ С ХМЕЛЕВСКОЙ.

Действующие лица, живые, мертвые и потерпевшие

1. Алиция – невероятно гостеприимная хозяйка дома.

2. Зося – подруга Алиции, приглашенная провести скучный отпуск в ее доме.

3. Павел – сын Зоси, молодой человек, только что окончивший школу.

4. Эдик – старый поклонник Алиции, приехавший по ее приглашению, но раньше назначенного срока.

5. Лешек – друг Алиции, приехавший без приглашения.

6. Эльжбета – дочь Лешека, самостоятельная молодая дама, в Дании проездом.

7. Эва – красавица полька, жена датчанина, постоянно проживающая в Дании.

8. Рой – муж Эвы, обожающий жену сверх всякой меры.

9. Анита – журналистка, ведущая весьма активный образ жизни.

10. Генрих – датский муж Аниты с ангельски спокойным характером.

11. Герр Мульдгорд – датский полицейский со знанием польского языка.

12. Казик – жертва любви к Эльжбете.

13. Тип в красной рубашке – таинственная личность, то и дело путается по ходу действия.

14. Владя – знакомый Алиции, вроде бы приглашенный ею вместе с женой.

15. Марианна – швейцарская жена Влади.

16. Агнешка – неприятельница Эльжбеты, приглашенная Алицией вынужденно.

17. Тетя – поразительно энергичная датская старушка, вовсе не приглашенная.

18. Кенгуриxа – австралийская родственница, проявляющаяся только в телефонных разговорах, зато в самое неподходящее время.

19. Грета – датская кузина Алиции, вызывающая противоречивые чувства.

20. Бобусь – сначала друг, а потом враг Алиции, прибывший из Англии.

21. Белая Глиста – любовница Бобуся, приехавшая из Польши.

22. Фру Xансен – домработница Алиции, безвинная жертва собственной фамилии.

23. Торстен – племянник Алиции, чрезвычайно приятный молодой человек.

24. Совершенно посторонний мужчина, которого просто подвезли на машине.

25. Xерберт – сын знакомых Алиции, ниспосланный Провидением.

26. Анна-Лиза – жена Херберта.

27. Авторша – подруга Алиции, приехавшая по ее приглашению, но с опозданием.

Действие происxодит в Дании

– На каком языке, хотела бы я знать?

– На среднем между немецким и английским.

– Ах, среднем… Скажи на милость, чем набит твой чемодан?

– Твоим бигосом, твоей водкой, твоими книгами, твоей колбасой…

– А своего у тебя там ничего нет?

Подъехало такси, шоферу удалось затолкать в машину и мой багаж, и нас с Алицией. Ехать было всего минуты три, но неимоверная тяжесть чемодана совершенно исключала всякую мысль о возможности добраться пешком. А я продолжала отстаивать свою трактовку перевода.

– Сама ты красная! – вспылила Алиция. – Не веришь – посмотри в словаре и перестань молоть ерунду.

– Располагайся, помойся с дороги, вообще делай, что хочешь, только оставь меня в покое, – сказала она раздраженно. – С минуты на минуту должны явиться остальные гости.

Остальные гости! Не требовалось особой наблюдательности, чтобы понять – я угодила на какое-то на редкость грандиозное сборище, вот только пока неясно: кто из гостей проживает в доме, а кто – гость приходящий; из проживающих же – кто приехал надолго, а кто лишь на несколько дней. Информацию я получила от Павла, сына Зоси, нашей общей с Алицией подруги. Сама Зося, неимоверно замотанная, была по уши занята на кухне и у нее не нашлось ни секунды для общения со мной.

– Когда мы приехали, Эльжбета уже тут жила, – просвещал меня Павел. – И сейчас живет. Эдик приехал сразу же после нас, три дня назад, а Лешек сегодня утром.

Приходящих четыре штуки: Анита с Генрихом и Эва с этим… как его… Роем. Алиция психует, мать психует, а Эдик пьет.

– А сегодня Содом и Гоморра по какому случаю?

– Какую еще лампу?

– Такой фонарь на длинной ножке, для садика, ну, знаешь, вроде торшера. А поставили эту лампу на террасе. Алиции на именины подарил ее, кажется, Енс, а может, еще какой родственник, хочешь не хочешь, пришлось поставить. На террасе. Датское обмывание уже состоялось, сегодня наше, польское.

Прибыли ожидаемые гости, и я с радостью встретилась с Эвой и Анитой, которых не видела почти два года. Обе очень похорошели. По сравнению с подчеркнуто беленькой Эвой сильно загоревшая худенькая Анита с большой шапкой черных вьющихся волос выглядела мулаткой. Ее датский муж Генрих, обычно добродушный и спокойный, показался мне как будто немного вздрюченным. Рой, датский муж Эвы, высокий, худой, очень светлый блондин, беспрестанно открывал в улыбке ослепительные зубы и смотрел на жену с еще большим обожанием, чем два года назад. Я подумала: похоже, Эва хорошеет в атмосфере окружающих ее нежных чувств, а Анита – в атмосфере скандалов и ссор. Каждой свое.

После ужина гости переместились на террасу, и торжество достигло апогея. Виновница торжества светила красным светом на высоте не более метра от земли, освещая лишь ноги расположившихся вокруг нее в креслах гостей. Большой приплюснутый абажур, черный сверху, не пропускал вверх ни малейшего луча света, так что головы и бюсты сидящих тонули в глубоком мраке, и все остальное пространство также окутывала непроглядная чернота. Экспозиция из одних пурпурных ног, лишенных своих хозяев, представляла весьма странное, но тем не менее эффектное зрелище.

И еще я подумала, что это торжество по поводу приобретения новомодного светильника лишь тогда имело бы смысл, если бы хоть минутку посидела в его свете с гостями сама Алиция. Ноги представляли самый выигрышный элемент ее фигуры, и Алиция имела полное право демонстрировать их по всякому поводу и без, а тут такой повод! А кто из присутствующих дам мог это сделать? Зося, Анита и Эльжбета были в брюках, Эва – в высоких лакированных сапожках, прикрытых каким-то длинным одеянием до пят. Оставалась я, но на одну меня тратить целую лампу глупо, я бы сказала – непозволительная роскошь. Так что Алиция просто обязана была посидеть с нами.

Алиция же тем временем без конца курсировала между кухней и террасой, с каким-то мазохистским упорством обслуживая гостей. Я изловила ее в дверях:

– Сядешь ты, наконец, когда-нибудь? Меня уже начинает мутить от того, что ты без конца снуешь туда-сюда! У гостей все есть, а если что и потребуется, сами себе принесут.

Алиция безуспешно пыталась вырваться от меня и удалиться сразу в нескольких направлениях, бормоча при этом:

– Апельсиновый сок. Кажется, стоит в холодильнике…

– Я принесу! – вызвался Павел, внезапно материализовавшись из темноты.

– Вот видишь, он принесет, сядь же, наконец, ради бога!

• ЖАНРЫ 360
• АВТОРЫ 258 721
• КНИГИ 594 486
• СЕРИИ 22 255
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 556 155

— С чего ты взяла, что Аллеред означает все красное? — возмутилась Алиция. — Что за чушь?!

…Так началось моё пребывание в Аллеред. Мы стояли у вокзала и ждали такси. Если бы Алиция обладала даром предвидения, мой перевод возмутил бы её гораздо сильней.

— А что тебе не нравится? Ред — красный, алле — все…

— На каком, интересно, языке?

— А… Слушай, что у тебя в чемодане?

— Твой бигос, твоя водка, твои книги, твоя вазочка, твоя колбаса…

— А своё у тебя что-нибудь есть?

Рос себе рос, никому не мешал, а потом раз — и не стало его…

Подъехала машина. Водитель помог нам втиснуться в кабину вместе с чемоданами. Дорога заняла ровно три минуты.

— Сама ты красная. Загляни в словарь и не пори чушь! — рассвирепела Алиция.

— Располагайся, умывайся, делай, что хочешь, только не морочь мне голову, — нетерпеливо сказала она. — Сейчас ещё явятся…

Я поняла, что попала на светский приём средних размеров, только никак не могла разобраться, кто тут гость, а кто в этом сумасшедшем доме живёт. Просветил меня Павел, сын нашей общей приятельницы Зоси. Сама она наотрез отказалась от всяких разговоров, самозабвенно отдавшись приготовлению соответствующей моменту изысканной закуски.

— Когда мы приехали, Эльжбета уже была, — начал Павел. — Эдек ввалился сразу за нами, а Лешек — сегодня утром. Четверо пришли в гости: Анита с Хенриком и Эва с этим, как его там, Роем. Алиция в бешенстве, мать в бешенстве, а Эдек пьёт.

— А по какому случаю Содом и Гоморра?

— Что ещё за лампа?

— В саду. То есть, я хотел сказать, на террасе. Подарок Алиции на именины от какой-то родни — пришлось подвесить. Датское общество уже отметило это событие, сегодня наша очередь…

Пришли остальные. Я с любопытством разглядывала Аниту и Эву, которых не видела почти два года. Рядом с Эвой миниатюрная загорелая Анита с буйной копной чёрных волос выглядела мулаткой. Её муж Хенрик, обычно спокойный и добродушный, показался мне слегка взволнованным. Рой, муж Эвы, высокий худой блондин, сверкал белозубой улыбкой и смотрел на жену ещё нежней, чем два года назад. После ужина торжество, достигнув кульминации, перенеслось на террасу, где в метре от пола сияла красным светом виновница торжества, обтянутая большим чёрным абажуром, не пропускавшим света.

Алиция, как челнок, сновала между кухней и террасой, с маниакальным упорством обслуживая гостей. Я поймала её в дверях.

— Ради бога, сядь наконец! У меня голова кружится, когда ты так носишься.

Алиция вырвалась у меня из рук и пыталась умчаться одновременно в разные стороны.

— Апельсиновый сок в холодильнике… — в полуобмороке пробормотала она.

— Я принесу! — вынырнул из полумрака Павел.

— Вот видишь, он принесёт… Сядь в конце концов, черт тебя побери!

— Он принесёт! Откроет холодильник и будет глазеть… Ну ладно, неси, только внутрь не смотри!

Павел сверкнул в темноте странным взглядом и пропал в глубине дома.

Я втащила Алицию на террасу и заставила сесть в кресло, заинтригованная до крайности.

— Почему нельзя смотреть в холодильник? Там у тебя что-нибудь этакое. — Я сгорала от любопытства.

Алиция расслабленно вздохнула, вытянула ноги и взяла сигарету.

— Ничего этакого. Просто, если холодильник долго держать открытым, придётся его размораживать. А Павел распахнёт дверцу и будет сто лет сок высматривать…

Из мрака вынырнули ноги Павла, потом появилась его рука с молочной бутылкой.

— Что ты принёс? — расстроилась Зося.

— Алиция велела брать не глядя.

— Не уносите молоко. Хенрик с удовольствием выпьет! — вмешалась Анита.

Обычно тихое жилище в Аллеред напоминало разворошённый муравейник. Одиннадцать человек носились вокруг многоуважаемой лампы, временами исчезая в чёрной дыре между кухней и террасой. Из-за датчан — Роя и Хенрика — говорили на нескольких языках сразу. А я все не могла понять, кому пришло в голову устроить этот бедлам. Воспользовавшись шумом, попыталась что-нибудь узнать у Алиции.

— Ты что, свихнулась и специально созвала всех разом, или это просто стихийное бедствие? — спросила я, не скрывая неодобрения.

— Бедствие! — взорвалась Алиция. — Какое там бедствие! Просто у каждого свои капризы! Я все продумала, распределила, когда кому приезжать, но им, видите ли, так удобно! Сейчас очередь Зоси и Павла, и вовремя приехали только они. Эдек собирался ко мне в сентябре. А те6я я ждала в конце июня. А сейчас у нас что?

— Раньше не могла — влюбилась.

Алиция оборвала фразу на полуслове и посмотрела на меня изумлённо:

— Влюбилась, — призналась я с раскаянием.

— Тебе что, мало было?! С ума сошла? В кого?

— Ты его не знаешь. Похоже, я встретила того самого блондина моей жизни, которого предсказала гадалка. Долгая история, как-нибудь расскажу. Так когда приехали Лешек и Эльжбета?

— А, Лешек… Подожди, и что? Разлюбила и приехала?

— Наоборот. Поняла, что мой отъезд уже ничего не изменит, и приехала. Ну а Лешек и Эльжбета?

— Бог мой, ты не знаешь Лешека и Эльжбету?! Отец и дочь, вон сидят перед тобой. Кжижановские их фамилия…

— Идиотка. Я о твоём хахале спрашиваю. Лешек приплыл на яхте на несколько дней, а Эльжбета приехала из Голландии, тоже ненадолго. Возможно, поплывёт обратно с отцом, не знаю. Честно говоря, я их вообще не приглашала.

— А Эдек почему сейчас приехал? У меня хоть уважительная причина.

— Он вроде бы хочет сообщить мне что-то страшно важное и неотложное. Да вот три дня уже не может объяснить, в чем дело. Никак не протрезвеет…

Главным занятием Эдека на протяжении всей сознательной жизни было пьянство, только поэтому Алиция в своё время не закрепила юношеских чувств прочными узами и ограничилась дружбой. Может, теперь чувства возродились?

— Пьёт все так же? — полюбопытствовала я, потому что к Эдеку у меня свой интерес, очень нужно было, чтобы он хоть на минуту протрезвел.

— Куда там! Половину того, что привёз, уже успел вылакать.

Я захотела выяснить, не догадывается ли Алиция, о чем Эдеку так не терпится с ней поговорить, но опоздала. Она сорвалась с кресла и исчезла во тьме. Павел и Зося тщетно искали апельсиновый сок. Анита вызвалась им помочь. Эва вспомнила вдруг, что как раз сегодня они купили несколько банок, и послала Роя за ними в машину. Апельсиновый сок поглощал все мысли, ревел Ниагарским водопадом, и казалось, что нет больше ничего на свете — только апельсиновый сок…

Наконец Алиция его нашла. Зато Эльжбета проголодалась и принесла себе несколько аппетитных бутербродов. Тут же захотели есть Павел и Лешек. Алиция, никому не доверяя, понеслась делать бутерброды сама. Зося начала искать новую банку кофе. Эва потребовала для Роя очень крепкого. Анита по ошибке налила Хенрику пива в молоко…

Вечер набирал обороты. Каждый считал своим долгом как можно чаще вскакивать с места, и все с редкой изобретательностью все время чего-то хотели. Только три пары ботинок под красной лампой оставались недвижимыми. Две из них принадлежали Лешеку и Хенрику, обсуждавшим на странной смеси немецкого и английского достоинства и недостатки разных типов яхт. Они так увлеклись, что полностью игнорировали всех остальных. Эдек также не покидал своего кресла, под рукой у него стоял большой ящик с запасом напитков, которые он употреблял без разбора и ограничений. И вдруг раздался дикий вопль.