Психолог в туберкулезном диспансере
Петунова С.А. (Чебоксары, Россия)
|
Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб | Вс |
---|---|---|---|---|---|---|
« Мар | ||||||
1 | 2 | 3 | 4 | 5 | ||
6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 |
13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 |
20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 |
27 | 28 | 29 | 30 |
Лечение туберкулеза – задача сложная, но решаемая! Надеемся наш сайт поможет вам в этом.
Тема 17. Психологические особенности работы с пациентами фтизиатра
Реакция больного на сообщение о заболевании зависит от многих факторов, в том числе от его интеллектуального уровня и социального статуса. Не является секретом тот факт, что чаще туберкулезом заболевают лица, страдающие алкоголизмом, наркоманией, табакокурением, истощением, лица без определенного местожительства, т. е. социально неадаптированные элементы. У таких пациентов чаще развивается другая реакция на сообщение о заболевании, заключающаяся в полном отрицании болезни у себя и опасности ее для окружающих. Такая реакция может поддерживаться и длительно сохраняющимся хорошим субъективным самочувствием пациентов. Такое поведение опасно не только для самого больного, но и для окружающих его людей. Следует напомнить, что бактерии, вызывающие туберкулез, очень устойчивы к воздействиям внешней среды, поэтому реакция отрицания своего заболевания и отказ от проведения санитарно-противоэпидемических мероприятий опасны распространением этой инфекции среди ни в чем не повинных людей.
Одним из этапов лечения больных данного профиля является санаторный, получающий все большее распространение на современном этапе. В отличие от других посетителей санаториев больные туберкулезом госпитализируются туда на длительный период времени, на этом этапе санаторий становится их постоянным местом пребывания. Они покидают свои семьи и вынуждены приспосабливаться к новым условиям существования. Расставание с семьей и близкими на несколько месяцев (на столько может затянуться санаторный этап лечения) может вызвать сложную эмоциональную реакцию пациента, не всегда способствующую улучшению его соматического состояния.
Домашняя обстановка, которую он должен покинуть на длительное время, может быть самой разной. Возможно, уклад семьи таков, что выбывание его из семьи грозит для семьи очень сложными последствиями. Например, в семье тяжелый больной или маленький ребенок, требующий постоянного постороннего ухода, в котором тем или иным образом задействованы все члены семьи. Возможно, выбывание из семьи создает дискомфорт для самого больного (например, в период супружеских конфликтов, переходного подросткового возраста детей).
Учитывая перечисленные факторы, фтизиатр, настойчиво направляя больного на санаторное лечение и встречая его упорный отказ, должен тщательно проанализировать, что препятствует больному получить такой эффективный этап лечения и стоит ли продолжать настаивать на нем. Находясь вдали от дома и испытывая постоянный страх и тревогу за происходящее там, маловероятно, что пациент сможет эффективно лечиться. Однако опасения могут быть малообоснованными, в этом случае врач должен вникнуть в проблемы пациента, развеять его опасения и настоять на санаторном лечении. Если больной, находящийся на лечении в санатории, сильно обеспокоен обстановкой в семье, на работе, неоценимую помощь могут оказать посещения его семьи медицинским персоналом противотуберкулезных диспансеров, связь с местом работы больного и т. п. Санатории фтизиатрического профиля имеют ряд отличий от обычных санаториев, они обусловлены длительным пребыванием в них пациентов, страдающих серьезным недугом, но в большинстве случаев с субъективно нормальным самочувствием. В целях избежания ощущения изолированности от жизни для пациентов разрабатываются комплексы посильных физкультурно-спортивных мероприятий, используются элементы трудотерапии. Для них разрабатываются целые программы культурно-массовых мероприятий, которые способствуют поддержанию их душевного равновесия.
На первом этапе ведения фтизиатрических больных необходимо завоевания их доверия. Они должны поверить в возможность выздоровления, принять условия лечения как единственно возможные в данной ситуации, продемонстрировать желание сотрудничать с врачом и медицинской сестрой. Наиболее сложны в установлении контактов тяжелые, погибающие больные, особенно если учесть тот факт, что вовремя диагностированный туберкулез у социально адаптированных больных хорошо поддается лечению. Неизлечимыми обычно являются лица с сопутствующей патологией, особенно алкоголизмом. Среди них можно встретить представителей разных типов (инфантильных, агрессивных, гневливых, примитивных), но всех их объединяет одна черта – социальная неадаптированность. Эффект от лечения туберкулеза в данном случае возможен только при параллельном лечении алкоголизма.
В результате лечения туберкулезного процесса могут развиваться психиатрические осложнения. Основную часть составляют делириозные расстройства, спровоцированные приемом медикаментов. Статистические данные свидетельствуют, что шизофрения развивается у больных туберкулезом легких чаще, чем обычно.
После окончания стационарного и санаторного этапов лечения пациент передается под наблюдение фтизиатра по местожительству, т. е. в противотуберкулезный диспансер. Основная задача врача на данном этапе – не допустить рецидива заболевания и способствовать адаптации больного в семье и трудовом коллективе. Огромное значение приобретает разъяснительная работа, которую медицинский персонал (чаще средний) должен провести прежде всего в трудовом коллективе, куда возвращается больной после длительного отсутствия. Вернувшемуся пациенту не удастся избежать массы вопросов сослуживцев, он должен уметь правильно ответить на них. Неопровержимо и твердо им самим и медицинским персоналом должен утверждаться факт его социальной безопасности, незаразности. Но пациент должен помнить, что в течение некоторого времени в его интересах избегать физических перегрузок, переохлаждений, пребывания в сырых помещениях для избежания рецидива туберкулезного процесса. Если у больного какой-то период времени сохраняются объективные симптомы перенесенного заболевания в виде сухого кашля, одышки, он должен твердо помнить и тоже однозначно утверждать окружающим, что эти проявления связаны с осложнениями, но не с бактериовыделением.
С семьей также необходима разъяснительная работа для избежания паники, особенно если в семье есть маленькие дети. Родственников необходимо убедить, что на амбулаторное долечивание выписывается больной, не являющийся бактериовыделителем, но туберкулез, как и любое другое серьезное заболевание, может дать рецидив, и тогда пациент станет социально опасным. Такие разъяснения необходимы для создания мотивации для дальнейшего долечивания и регулярного наблюдения в амбулаторных условиях, посещения противотуберкулезного диспансера.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
— Расскажите несведущим особенности вашей работы.— Я работаю в противотуберкулезном диспансере с пациентами, больными туберкулезом. В обязанности входят консультации всех впервые поступающих на диагностику и лечение, мотивирование на лечение, психологическое сопровождение во время лечения и прочее. Также работа с запросами пациентов: депрессии, проживание горя и т. д. Ну и, конечно, экстренные случаи в роде суицидальных попыток.
— Неужели туберкулез, столь серьезная болезнь, которая приводит к таким последствиям в психике человека?— Разные люди очень по-разному реагируют на это заболевание. В основном, конечно, через пару дней человек более-менее адаптируется к ситуации и более спокойно относится к происходящему. Но бывают и депрессии, и суицидальные мысли (и попытки). А про проживание горя — дело в том, что у многих людей болезни предшествовали тяжелые жизненные события: смерть близкого человека, развод, потеря бизнеса. С последствиями этих событий я тоже работаю.
— Во всех ли противотуберкулезных диспансерах есть клинические психологи?— Не во всех — точно. Я в своем диспансере первый психолог. В городе, соответственно, коллег нет. Знаю, что в Москве психологическая служба хорошо развита.
— Как наличие или отсутствие такой поддержки влияет на ход болезни? И влияет ли?— Полагаю, что может влиять очень сильно. Но, конечно, не для всех. Если человек ищет помощь, поддержку и готов сотрудничать со мной (в плане доверия и открытости), то ему будет проще. Могу привести пример: пару лет назад работала с пациентом, у которого не было ни родственников, ни друзей. И лечиться он тоже не хотел: не видел смысла. Говорил: "Проживу, сколько Бог отмерил". Но в итоге он вылечился и даже познакомился с женщиной. Надеюсь, у него все хорошо сейчас.
Еще немаловажную роль играет фактор самовнушения: человек концентрируется на негативных моментах лечения (социальная изоляция, казенная обстановка и т. д.), выискивает в интернете список побочных эффектов от препаратов и страдает от этого. А кто-то вообще верит, что никогда не вылечится. В этой ситуации я помогаю сместить восприятие на другие моменты: например, улучшение самочувствия. Это тоже помогает.
— Вы работаете в системе ОМС?— Нет, в государственном бюджетном учреждении. Мои услуги пациенты не оплачивают.
— Вы что-нибудь знаете об эффективности помощи больным туберкулезом в вашем диспансере? Разумеется, я про лечение самого туберкулеза.— Конечно знаю. Излечение туберкулеза на ранних стадиях болезни приближается к 100%. Это безусловно, в том случае, если пациент лечится, не употребляет алкоголь. "Запущенные" формы лечатся чуть хуже — излечение в более 70% случаев. Наши показатели выше средне-российских.
Пользуясь случаем, скажу — туберкулез вылечивается полностью! Не ведитесь на мифы о том, что он останется на всю жизнь!
— Как вы стали клиническим психологом?— Психологией интересовалась давно, что такое клиническая психология, когда поступала — не знала. Но решила, что это будет интереснее, чем обычная психология. И не ошиблась.
— Какое у вас образование? — Высшее образование по специальности "Клиническая психология". Кстати, я училась в гуманитарном ВУЗе. До этого работала в школе педагогом-психологом. Ну, и частная практика.
— Сколько зарабатывает клинический психолог?— У меня зарплата выше средней по нашему региону. Как в других учреждениях — не знаю.
— Вам доводилось вести смертельно больных?— Да, доводилось. Эмоции смешанные. Пациенты, с которыми мне приходилось работать и которые сами знали, что умрут, как правило, не верили в это. У них была надежда на чудо и в тоже время отчаяние. Один из них строчил жалобы в последние дни своей жизни. Помню, как он тряс у меня перед лицом пакетом с таблетками (их там было наверное штук 50) и кричал: "Разве у меня от них вырастет легкое?! Меня не лечат!" А у меня был один вопрос: почему он эти таблетки не принимает. Были также случаи, когда я узнавала, что пациент умер, и это было неожиданно. Как будто ничто не предвещало.
— Классические этапы, типа отрицание, гнев, торги. работают и тут, или это просто расхожий миф?— В основном работают. И здорово, если человек доходит до этапа "принятие". Но это не всегда. Патологическое горевание тем и патологично, что человек застревает, например, на отрицании, и не может перерабатывать ситуацию.
— Люди дошедшие до примирения легче уходят? Их легче провожать?— Им самим легче. Они подводят итоги жизни, прощаются с близкими людьми. Смерть становится как бы очередным этапом жизни. Но это все равно очень грустно. Таких пациентов было очень мало, пара человек.
— Вы хотели бы сменить работу?— Сложный вопрос. Это работа не является мечтой всей моей жизни. Колоссальные эмоциональные нагрузки, каждый день сталкиваюсь с людским горем. А насчет сменить — пока что не вижу вариантов. Вообще, хотела бы преподавать, но не в ВУЗе, а в профессиональной организации. Для тех, кто повышает квалификацию, осваивает новый метод работы.
— С какими пациентами тяжелее всего работать?— Очень тяжело работать с психологически нарушенными пациентами. Они плохо тестируют реальность, не устанавливают причинно-следственные связи, могут истолковать мои слова практически как угодно. Работа с ними — зачастую неблагодарная. Кстати, это не обязательно маргинальные люди, среди них есть и вполне социализированные. Еще тяжело работать с пациентами, которые провоцируют на агрессию.
Был пациент, который в подробностях рассказывал о групповом изнасиловании в извращенной форме, в котором принимал участие и за которое отсидел
Слушая такую историю, сложно помнить, что передо мной страдающий человек, которому нужна моя помощь.
— Вам приходилось сталкиваться с бывшими заключенными, прочими асоциальными личностями?— Да, конечно. Много пациентов с алкогольной зависимостью. Самое сложное с ними — осознание того, что у них есть проблемы с алкоголем. Они, как правило, не идут на контакт, не приходят на консультации. В остальном — это такие же люди, только с очень тяжелой судьбой и измененным восприятием. Они очень не защищены в социальном плане. Негатива к ним не испытываю.
— Приходилось ли сталкиваться с роспуском рук пациентов?— Нет, ни разу. С хамством — один раз. Пациент налетел на меня в коридоре и кричал о том, что я даром бюджетные деньги получаю. Пациент был пьян, его выписали. И еще раз — с "попыткой" соблазнения. Больше было похоже на издевательство. Все остальные вполне корректны и вежливы.
— Вы учитываете, что мужчины могут воспринимать вас в первую очередь как женщину, а потом психолога? Как это проявляется в вашей работе?— Чаще все же воспринимают как психолога или даже врача (я на работе: в белом халате, шапочке и маске). Бывают вопросы, типа: "Вот скажите мне, как женщина!" Важно, что я разделяю эти роли и при возникновении в работе интереса как к женщине, перевожу это в открытое обсуждение. В психоанализе это называется эротический перенос. Моя задача — помочь человеку разобраться в себе, обсуждение его чувств и фантазий про меня — важная часть работы.
— Такие люди — это больше результат работы над собой, или профессионализм психолога?
— Без работы над собой самого человека ни один психолог не поможет (это мое мнение). Если человек не хочет ничего менять и не принимает другую точку зрения — отсутствие результата зависит, скорее, от него. Но чтобы изменить свою жизнь — не обязательно идти к психологу. Психолог — это помощник и попутчик, который сопровождает пациента, направляет и поддерживает, а не делает все за человека.
— Какие проф. болезни у клинических психологов?— Не знаю. Эмоциональное выгорание очень знакомо мне. Если про мое место работы, то возможное проф. заболевание — туберкулез.
— На практике, чем действительно будет отличаться клинический психолог от обычного, кроме места работы и преобладающего контингента из числа больных некими органическими заболеваниям?— Эти специальности очень различаются по преподаваемым предметам и, в конечном итоге, по знаниям. Клинический психолог хорошо знаком с патологией. Обычный психолог изучает норму. Плюс у клинических психологов есть разные направления подготовки: например, нейропсихолог или психолог-эксперт. Я работаю медицинским психологом.
Есть профессиональная байка о том, как обычный психолог принял шизофреника за очень креативного человека
— Какие препараты и методики вы используете в своей работе?— Препараты никакие не использую, я не врач. А методики — психоаналитически-ориентированный подход. Также рационально-эмоционально поведенческая терапия, арт-терапия, техники релаксации и медитации. Все зависит от конкретного человека: что ему больше подходит.
— Для того, чтобы стать специалистом, достаточно ли отучиться на курсах? Как оцениваете качество отечественного образования?— Для того, чтобы устроиться на работу и считаться специалистом, увы, достаточно просто закончить ВУЗ. И потом раз в пять лет повышать квалификацию (это, как правило, происходит формально, только на бумаге). ВУЗовское образование в плане академических знаний — это очень круто. Но в практическом смысле после ВУЗа я ничего не умела. Чтобы консультировать (не говоря о психотерапии), нужно освоить дополнительно какой-либо метод. Это все, конечно, стоит денег. Плюс для практикующего психолога обязательно посещать супервизии и пройти личную терапию в том методе, в котором он работает. Это стандарты Европейского образования психологов. И у нас, увы, обучение по этим стандартам проводят не ВУЗы, а профессиональные ассоциации. Если говорить в общем, то психолог "обречен" на постоянное обучение и личностный рост.
— Как будете действовать, если вам скажут про больного, например, с депрессией, в палате номер 5, но который не изъявляет желания у вас лечиться?— Я приглашу его побеседовать, не буду на чем-то настаивать. Обычно отказ от работы имеет под собой какие-либо мотивы, если их узнать, то с ними можно работать. В случае отказа я не могу настаивать: работа с психологом — дело добровольное. Но если состояние пациента может нести в себе угрозу ему или окружающим — это повод для направления к психиатру, в том числе и в принудительном порядке.
— Насколько трудно не брать близко к сердцу выходки сложных пациентов?— Спустя несколько лет работы — уже не сложно. Формируется понимание того, что если пациент, например хамит, это не про меня (он хамил бы и другому человеку на моем месте), а про его состояние.
— Вам довелось знать психологов-мужчин? Правда ли, что они профессиональнее женщин-психологов (в среднем)?— Много знакомых психологов-мужчин. Про профессионализм — не могу судить. Я не думаю, что он зависит от половой принадлежности. Предположу, что мужчины идут в психологию более осознанно, чем женщины.
— Какой ваш самый запомнившийся пациент?— Их очень много. Например, парень-наркоман, который сам себя замуровал в подвале с запасом еды и воды на три месяца, чтобы пережить ломку. Или девочка-подросток — жертва насилия в детстве, которая забеременела во время лечения (во время поездки домой на выходные) и рассталась с отцом будущего ребенка из-за того, что не смогли договориться об имени.
— Есть кто-то с кем вы продолжили общение, или работа остается на работе?— Работа остается на работе — это обязательное условие. Роли пересекаться не должны: мы или дружим, или отношения клиент-психолог. Работать со знакомыми и друзьями также нельзя. Это часть этических норм.
Только оригинальные интервью на Изнанке. Подписывайся.
Читайте также:
- Гнойные процессы в легких при туберкулезе
- Мое мнение о туберкулезе
- Дренаж легкого при туберкулезе
- Перечень масок допустимых при туберкулезе
- Микобактерии туберкулеза в легких