Чей шпоры весело звенели и голоса

Вы, чьи широкие шинели
Напоминали паруса,
Чьи шпоры весело звенели
№ 4 И голоса.

И чьи глаза, как бриллианты,
На сердце вырезали след —
Очаровательные франты
№ 8 Минувших лет.

Одним ожесточеньем воли
Вы брали сердце и скалу, —
Цари на каждом бранном поле
№ 12 И на балу.

Вас охраняла длань Господня
И сердце матери. Вчера —
Малютки-мальчики, сегодня —
№ 16 Офицера.

Вам все вершины были малы
И мягок — самый черствый хлеб,
О молодые генералы
№ 20 Своих судеб!

Ах, на гравюре полустертой,
В один великолепный миг,
Я встретила, Тучков-четвертый,
№ 24 Ваш нежный лик,

И вашу хрупкую фигуру,
И золотые ордена.
И я, поцеловав гравюру,
№ 28 Не знала сна.

О, как — мне кажется — могли вы
Рукою, полною перстней,
И кудри дев ласкать-и гривы
№ 32 Своих коней.

В одной невероятной скачке
Вы прожили свой краткий век.
И ваши кудри, ваши бачки
№ 36 Засыпал снег.

Три сотни побеждало-трое!
Лишь мертвый не вставал с земли.
Вы были дети и герои,
№ 40 Вы все могли.

Что так же трогательно-юно,
Как ваша бешеная рать.
Вас златокудрая Фортуна
№ 44 Вела, как мать.

Вы побеждали и любили
Любовь и сабли острие —
И весело переходили
№ 48 В небытие.

Vy, chyi shirokiye shineli
Napominali parusa,
Chyi shpory veselo zveneli
I golosa.

I chyi glaza, kak brillianty,
Na serdtse vyrezali sled —
Ocharovatelnye franty
Minuvshikh let.

Odnim ozhestochenyem voli
Vy brali serdtse i skalu, —
Tsari na kazhdom brannom pole
I na balu.

Vas okhranyala dlan Gospodnya
I serdtse materi. Vchera —
Malyutki-malchiki, segodnya —
Ofitsera.

Vam vse vershiny byli maly
I myagok — samy cherstvy khleb,
O molodye generaly
Svoikh sudeb!

Akh, na gravyure polustertoy,
V odin velikolepny mig,
Ya vstretila, Tuchkov-chetverty,
Vash nezhny lik,

I vashu khrupkuyu figuru,
I zolotye ordena.
I ya, potselovav gravyuru,
Ne znala sna.

O, kak — mne kazhetsya — mogli vy
Rukoyu, polnoyu perstney,
I kudri dev laskat-i grivy
Svoikh koney.

V odnoy neveroyatnoy skachke
Vy prozhili svoy kratky vek.
I vashi kudri, vashi bachki
Zasypal sneg.

Tri sotni pobezhdalo-troye!
Lish mertvy ne vstaval s zemli.
Vy byli deti i geroi,
Vy vse mogli.

Chto tak zhe trogatelno-yuno,
Kak vasha beshenaya rat.
Vas zlatokudraya Fortuna
Vela, kak mat.

Vy pobezhdali i lyubili
Lyubov i sabli ostriye —
I veselo perekhodili
V nebytiye.

Generalam dvenadtsatogo goda

Ds, xmb ibhjrbt ibytkb
Yfgjvbyfkb gfhecf,
Xmb igjhs dtctkj pdtytkb
B ujkjcf/

B xmb ukfpf, rfr ,hbkkbfyns,
Yf cthlwt dshtpfkb cktl —
Jxfhjdfntkmyst ahfyns
Vbyedib[ ktn/

Jlybv j;tcnjxtymtv djkb
Ds ,hfkb cthlwt b crfke, —
Wfhb yf rf;ljv ,hfyyjv gjkt
B yf ,fke/

Dfc j[hfyzkf lkfym Ujcgjlyz
B cthlwt vfnthb/ Dxthf —
Vfk/nrb-vfkmxbrb, ctujlyz —
Jabwthf/

Dfv dct dthibys ,skb vfks
B vzujr — cfvsq xthcndsq [kt,,
J vjkjlst utythfks
Cdjb[ celt,!

F[, yf uhfd/ht gjkecnthnjq,
D jlby dtkbrjktgysq vbu,
Z dcnhtnbkf, Nexrjd-xtndthnsq,
Dfi yt;ysq kbr,

B dfie [hegre/ abuehe,
B pjkjnst jhltyf///
B z, gjwtkjdfd uhfd/he,
Yt pyfkf cyf/

J, rfr — vyt rf;tncz — vjukb ds
Herj/, gjkyj/ gthcnytq,
B relhb ltd kfcrfnm-b uhbds
Cdjb[ rjytq/

D jlyjq ytdthjznyjq crfxrt
Ds ghj;bkb cdjq rhfnrbq dtr///
B dfib relhb, dfib ,fxrb
Pfcsgfk cytu/

Nhb cjnyb gj,t;lfkj-nhjt!
Kbim vthndsq yt dcnfdfk c ptvkb/
Ds ,skb ltnb b uthjb,
Ds dct vjukb/

Xnj nfr ;t nhjufntkmyj-/yj,
Rfr dfif ,tityfz hfnm?//
Dfc pkfnjrelhfz Ajhneyf
Dtkf, rfr vfnm/

Ds gj,t;lfkb b k/,bkb
K/,jdm b cf,kb jcnhbt —
B dtctkj gtht[jlbkb
D yt,snbt/

В посмертных изданиях этого стихотворения первая строфа отсутствует вовсе; кроме того, за счёт знаков препинания была несколько изменена и общая тональность стихотворения.

Нет никаких сомнений в том, что Марина Цветаева хорошо знала ту гравюру, которую вы видите. Гравюра эта была выполнена Александром Ухтомским уже после смерти Тучкова-четвёртого — по рисунку художника Варнека, который, в свою очередь, в 1813 году имел перед глазами медальон с миниатюрным прижизненным изображением Александра Тучкова. Чуть позднее английский художник Джордж Доу использовал эту гравюру для написания романтического портрета Тучкова — безусловно, Цветаева знала и этот портрет, который можно увидеть в Эрмитаже.

В 1806 году младший Тучков женился на 25-летней Маргарите Нарышкиной, аристократке высшей пробы. По стандартам того времени их брак, наверное, трудно назвать заурядным, ибо молодая женщина успела уже побывать замужем и была официально разведена: в 16 лет родители выдали её за человека, чей образ жизни оказался столь далёким от нравственности, что пять лет спустя им же, родителям (Маргарита долгое время скрывала от них подробности своей семейной жизни), без особого труда удалось получить от Священного Синода разрешение на развод.

Брак Александра Тучкова и Маргариты Нарышкиной был браком по любви. На этот раз Маргарита взяла свою судьбу в свои собственные руки и — хоть и не сразу — добилась от родителей благословения. Она была настолько очарована своим мужем и настолько боялась даже и не то чтобы потерять его, но просто разлучиться с ним на долгое время, что сопровождала молодого генерала во всех его походах — и в 1807 году, и в 1808 году, и в последующие годы.

В апреле 1811 года у них родился сын, которого назвали точно так же, как старшего брата Александра Тучкова — Николай. Николенька… Теперь уже втроём, они по-прежнему не расставались, и Александр был счастлив. Но продлиться их семейному счастью — было не суждено. Наступило лето 1812 года…

В одно из критических мгновений битвы, когда русские в очередной раз были вынуждены оставить Курганную батарею (в нескольких сотнях метров от флешей), генералы Кутайсов и Ермолов, которые оказались поблизости, смогли организовать стремительную штыковую контратаку и снова отбить у неприятеля батарею. Из этой атаки Кутайсов не вернулся, вернулся лишь его конь — с залитым кровью седлом. Александр Кутайсов лишь четыре дня не дожил до своего 28-летия. Тело его так и не было найдено, и своей могилы у него нет: его могилой стало всё Бородинское поле…

С противоположной от Семёновских флешей стороны располагался пехотный корпус, которым командовал Николай Тучков-первый, старший брат Александра Тучкова. По первоначальному плану, внезапное появление на поле битвы дивизий этого корпуса должно было оказаться для противника весьма неприятным сюрпризом. Но… сюрприза не получилось: вначале Тучков-первый (справа на портрете) был вынужден отправить одну из своих дивизий на помощь защитникам флешей, а вскоре и остальные его войска вступили в ожесточённые бои с польским корпусом генерала Понятовского — поляки стремились прорваться в тылы русской армии и дрались отчаянно, но путь им преградили солдаты Тучкова-первого. Во время одной из контратак Николай Тучков получил пулю прямо в грудь. Его вынесли из боя, потом перевезли в Можайск, а потом и в Ярославль. Там, в Ярославле, он и умер несколько недель спустя: полученные им утром 26 августа раны оказались смертельными…

Рассказывают, что при известии о судьбе трёх её сыновей их мать упала на колени и навсегда ослепла…

А для Маргариты Тучковой, вдовы Александра, весь смысл и всё устремление её жизни свелось теперь к её полуторагодовалому сыну Николеньке и к желанию отыскать то, что осталось от её мужа. И как только появилась такая возможность, она отправилась туда, на Бородинское поле. Трудно даже представить себе тот ужас, который испытала эта молодая женщина, бродя среди множества мёртвых тел, переворачивая их, заглядывая в их почерневшие лица, пытаясь найти хоть что-то, напоминавшее её любимого мужа… Всё оказалось напрасно: никаких следов Александра Тучкова обнаружить она не смогла. Разве что маленький перстень, который Александр носил на мизинце правой руки, — так гласит легенда…

Она вернулась на Бородинское поле уже через несколько лет. Не смогла не вернуться туда, где остался её муж. Из письма генерала Петра Коновницына, командира той дивизии, в которой воевал её Александр, она теперь примерно знала то самое место у средних Семёновских флешей, где, по воспоминаниям очевидцев, его настигла смерть. И Маргарита Тучкова решила построить на этом месте храм — вечный памятник и Александру, и всем павшим в той страшной битве. Маргарита распродала свои драгоценности, заложила недвижимость. На её просьбу о помощи откликнулся император Александр Первый — он тоже пожертвовал на строительство храма немалую сумму. Строительство началось уже в 1818 году, а два года спустя небольшой храм Спаса Нерукотворного, поставленный прямо на средних флешах, был освящён. Храм этот был поставлен в чистом поле, богослужения в нём совершались вначале лишь по праздникам и поминальным дням. Маргарита Тучкова приезжала на Бородинское поле вместе с сыном Николенькой, который с годами становился всё более похож на своего отца. Подрастал и молодой тополь, посаженный ими на месте гибели Александра в то время, когда ещё и храма-то никакого не было: глотая слёзы, Маргарита копала ямку, а шестилетний Николенька держал деревце своими ручонками…

Новый страшный удар судьба нанесла ей в октябре 1826 года. Возмужавший Николенька, которому уже исполнилось тогда 15 лет, её единственный свет в окошке, — простудился. Или так только казалось, что он лишь простудился. Во всяком случае, срочно собранный ею консилиум врачей уверил Маргариту, что здоровье и жизнь её сына — вне всякой опасности. Но вскоре после этого — в ночь на 16 октября — Николенька умер на руках у своей матери…

Вскоре слухи об отшельнице на Бородинском поле стали распространяться в округе. И потянулись к храму на Семёновских флешах те, кто нуждался в помощи и в утешении. Маргарита рада была любому человеку, и всё новые жилища постепенно вырастали вокруг прежде одинокого Спасского храма. Вначале, в 1833 году, эта маленькая колония получила официальное название Спасо-Бородинского общежития, а в первый день 1838 года вместо общежития учредили Спасо-Бородинский женский монастырь — во главе с игуменьей Марией, которая в миру звалась Маргаритой Тучковой.

Обустраивался и Спасо-Бородинский монастырь: он был обнесён прочной каменной оградой, а внутри него построили двухэтажные корпуса для монахинь. Наконец, в 1851 году в монастыре состоялась закладка большого соборного храма. Но строить и открывать новый храм Маргарите Тучковой было не суждено: в 1852 году, спустя сорок лет после гибели своего мужа Александра, она скончалась. Её похоронили в склепе Спасского храма, рядом с её сыном Николенькой — совсем недалеко от того дерева, которое они вдвоём посадили когда-то на месте гибели Александра Тучкова.

В заголовке этой статьи использована в качестве иллюстрации одна из цветных фотографий, сделанных С.М. Прокудиным-Горским в 1911 году. Вы видите на ней Спасо-Бородинский монастырь и Бородинское поле в направлении от Курганной батареи — вот так всё это тогда и выглядело.

В 1912 году страна отметила столетие Бородинского сражения. На поле были воздвигнуты монументы в честь тех или иных воинских частей, героически сражавшихся и оставшихся на поле битвы. Деньги на эти монументы были пожертвованы солдатами и офицерами русской армии. Пехотный полк — наследник того самого Ревельского полка, который вёл Александр Тучков в свою последнюю штыковую контратаку — стал официально называться его именем.

В феврале 1929 года комплекс Спасо-Бородинского монастыря получил совсем другое название, революционное: посёлок Ворошилово. В стенах монастыря расположилась тогда трудовая коммуна (в начале 70-х годов там была уже туристическая база).

Открытка 1912 года (фрагмент). Маргарита Тучкова была уверена, что её муж погиб здесь, на этом самом месте

В заключение мне хотелось бы затронуть вот ещё какую тему.

Но вот снег… Об этом у нас как-то не принято писать, но снег — всё же был . И вовсе не на Сенатской площади декабря 1825 года, а на Бородинском поле декабря 1812 года…

[…] Все угрюмо продвигались вперёд, как вдруг многие из нас, подняв глаза, вскрикнули от удивления! Все сразу стали осматриваться: перед ними была утоптанная, разорённая почва; все деревья были срублены на несколько футов от земли; далее — холмы со сбитыми верхушками; самый высокий казался самым изуродованным, словно это был какой-то погасший и разбросанный вулкан. Земля вся вокруг была покрыта обломками касок, кирас, сломанными барабанами, частями ружей, обрывками мундиров и знамён, обагрённых кровью.

На этой покинутой местности валялось тридцать тысяч наполовину обглоданных трупов. Над всеми возвышалось несколько скелетов, застрявших на одном из обвалившихся холмов. Казалось, что смерть раскинула здесь своё царство: это был ужасный редут. […] Никто не остановился: холод, голод и неприятель гнали нас; только при проходе повёртывались головы, чтобы бросить последний печальный взгляд на эту огромную могилу стольких товарищей по оружию, которые были бесплодно принесены в жертву и которых приходилось покинуть. […]

Осознав в ночь на 27 августа невозможность наутро возобновить сражение и приняв решение отступить к Москве, Кутузов смог организовать вывоз с Бородинского поля многих тысяч раненых (но вывезти удалось не всех). О захоронении же погибших (оттеснение русских с их позиций на несколько сотен метров явилось для Наполеона, как известно, основанием считать себя победителем в той битве) — о захоронении погибших не могло тогда быть и речи.

Пятьдесят два дня на Бородинском поле безраздельно хозяйничали стаи волков и стаи хищных птиц. Сегюр рассказывает, что европейцы обнаружили своего товарища, который, с раздробленными в битве ногами, смог всё-таки выжить: ночами он укрывался в лошадиных трупах, пил мутную воду из оврага и ел человеческое мясо. О его дальнейшей судьбе Филипп Поль де Сегюр не рассказывает.

И вот в одну ночь, в одну длинную морозную ночь небо над застывшим полем Бородинским окатилось красным заревом. Жители Валуева, Ратова, Беззубова, Рыкачева, Ельни и самого Бородина, предуведомленные повесткою от земского суда, выползли из своих соломенных нор и, с длинными шестами, топорами и вилами, отправились на поле Бородинское, где уже работали крестьяне окольных волостей.

Длинные ряды костров из сухого хвороста и смольчатых дров трещали на берегах Стонца, Огника и Колочи. Люди с почерневшими от копоти лицами, в грязных лохмотьях, с огромными крючьями, валили без разбора тела убиенных на эти огромные костры. И горели эти тела, и густые облака тучного беловатого дыма носились над полем Бородинским. […]

И горели, прогорали и разрушались кости вооружённых орд двадцати народов нашествия! […] Вековечные титулы, отличия, порода, знатность — всё горело! И ужели не было существа, которое бы уронило слезу любви на эти кости врагов и соплеменников?

И ваши кудри, ваши бачки засыпал снег … Конечно же, Цветаева знала обо всём этом. Как знала она и о том, что именно тогда, вероятно, Маргарита Тучкова в молитвах и в плаче бродила среди этого неумолимо исчезавшего царства мёртвых — в тщетной надежде отыскать там своего мужа…

И горели кости князей и герцогов и остатки эскадронов и обломки оружия с зари вечерней до утренней, и солнце застало поле Бородинское поседевшим от пепла костей человеческих.

«1812-го года, декабря 3-го, всех человеческих и конских трупов на Бородинском поле сожжено:

Романс на стихи Марины Цветаевой (скачать)

В голосовании могут принимать участие только зарегистрированные посетители сайта.

Если вы уже зарегистрированы - Войдите.

Вы хотите зарегистрироваться?

тексты песен

Романс полковника
сл. П. Вяземский, муз. А.Петров

Я пережил и многое и многих,
И многому изведал цену я.
Теперь влачесь один в пределах строгих
Известного размера бытия.

Мой горизонт и сумрачен и близок,
И с каждым днем все ближе и темней.
Усталых дум моих полет стал низок,
И мир души безлюдней и бедней.

По бороздам, серпом пожатой пашни,
Найдешь еще быть может в жизни след,
В полне найдешь, быть может день вчерашний,
Но ничего ж завтрашнего нет.

Жизнь разочлась со мной, она не в силах
Мне то отдать, что у меня взяла.
И что земля в глухих своих могилах,
Безжалостно навеки погребла.

Песенка про трубачей
сл. Михаила Савоярова, муз.Андрея Петрова
В фильме исполнение песни - Андрей Миронов

По селу бегут мальчишки,
Девки, бабы, ребятишки,
Словно стая саранчи
В трубы дуют трубачи.

Раздаются тары-бары:
К нам приехали гусары!
На подбор, все усачи,
В трубы дуют трубачи.

Слышен голос командира:
Разобраться по квартирам!
Дело близится к ночи,
В трубы дуют трубачи.

В эту ноченьку немало
Баб с солдатами шептало:
Без тебя хоть, милый, плачь,
Протруби и мне, трубач.

А когда зарю сыграли,
Бабы слезы утирали,
И в котомку взяв харчи,
Уходили трубачи.

Через год в каждой избенке
Народилось по мальчонке,
Глотки драли что сычи -
Тоже будут трубачи!

Романс Настеньки
сл. М.Цветаевой, муз. А. Петрова.

Вы, чьи широкие шинели
Hапоминали паруса,
Чьи шпоры весело звенели
И голоса, и голоса,
И чьи глаза, как бриллианты,
Hа сердце оставляли след, -
Очаровательные франты,
Очаровательные франты
Минувших лет!

Одним ожесточеньем воли
Вы брали сердце и скалу
Цари на каждом бранном поле
И на балу
И на балу

Вам все вершины были малы
И мягок самый черствый хлеб
О, молодые генералы,
О, молодые генералы
Своих судеб

О, как мне кажется могли вы
Рукою полною перстней
И кудри дев ласкать и гривы
Своих коней,
Своих коней

В одной невероятной скачке
Вы прожили свой краткий век
И ваши кудри, ваши бачки
И ваши кудри, ваши бачки
Засыпал снег.

О бедном гусаре
автор слов неизвестен, муз.А Петрова

О бедном гусаре замолвите слово,
Ваш муж не пускает меня на постой,
Но женское сердце нежнее мужского.
Но женское сердце нежнее мужского.
Но женское сердце нежнее мужского,
И сжалиться может оно надо мной.

Я в доме у вас не нарушу покоя,
Скромнее меня не найти из полка.
И если свободен ваш дом от постоя.
И если свободен ваш дом от постоя.
И если свободен ваш дом от постоя,
То нет ли хоть в сердце у вас уголка.

О бедном гусаре замолвите слово,
замолвите сло - о - во.

БОЛЬШАЯ ДОРОГА
Муз.А.Петров, сл.М.Светлов

Застенчивым девушкам, жадным и юным,
Сегодня всю ночь приближались кошмары -
Гнедой жеребец под высоким драгуном,
Роскошная лошадь под пышным гусаром.

Звенели всю ночь сладострастные шпоры,
Мелькали всю ночь молодые майоры,
И долго в плену обнимающих ручек
Барахтался неотразимый поручик.

Спокоен рассвет довоенного мира,
В тревоге уснул городок благочинный,
Мечтая бойцам предоставить квартиры
И женщин им дать - соответственно чину.

Чтоб трясся казак от любви и от спирта,
Чтоб старый полковник не выглядел хмуро,
Уезды дрожат от солдатского флирта,
Тяжелой походки военных амуров.

Большая дорога военной удачи!
О, сколько здесь женщин красивых бежало,
Армейцам любовь отдавая без сдачи,
Без слез, без истерик, без писем, без жалоб.

Я тоже не ангел, я тоже частенько
У двери красавицы шпорами тенькал,
Усы запускал и закручивал лихо,
Пускаясь в любовную неразбериху.

ПЕСЕНКА В ПАНСИОНЕ
Муз. А. Петров, сл. Роберт Бернс, перевод С. Маршака

Зима пронеслась, и весна началась,
И птицы, на дереве каждом звеня,
Поют о весне, но невесело мне
С тех пор, как любовь разлюбила меня.

Шиповник расцвел для проснувшихся пчел.
Поют коноплянки в честь вешнего дня.
Их в гнездышке двое, сердца их в покое.
Моя же любовь разлюбила меня.

ПЕСЕНКА ПЛЕТНЕВА
Муз.А.Петрова, сл.П.Вяземского

В сердце томная забота,
Безымянная печаль.
Я невольно жду чего-то,
Мне чего-то смутно жаль.

Чего-то ,чего-то, чего-то,
Мне чего-то смутно жаль

Не хочу и не умею
Я развлечь свою хандру,
Я хандру свою лелею,
Как любви своей сестру.

Как любви, как любви, как любви,
Как любви своей сестру.

И никто не приголубит,
И никто не исцелит.
Поглядишь- хандра все любит,
А любовь всегда хандрит.

А любовь, а любовь, а любовь,
А любовь всегда хандрит.

В сердце томная забота,
Безымянная печаль.
Я невольно жду чего-то,
Мне чего-то смутно жаль

ДРУЗЬЯМ
Муз.А Петрова, сл.П.Вяземского

Я пью за здоровье не многих,
Не многих, но верных друзей,
Друзей неуклончиво строгих
В соблазнах изменчивых дней.

Я пью за здоровье далёких,
Далёких, но милых друзей,
Друзей, как и я, одиноких
Средь чуждых сердцам их людей.

В мой кубок с вином льются слёзы,
Но сладок и чист их поток;
Так, с алыми - чёрные розы
Вплелись в мой застольный венок.

Мой кубок за здравье не многих,
Не многих, но верных друзей,
Друзей неуклончиво строгих
В соблазнах изменчивых дней;

За здравье и ближних далёких,
Далёких, но сердцу родных,
И в память друзей одиноких,
Почивших в могилах немых.

В голосовании могут принимать участие только зарегистрированные посетители сайта.

Если вы уже зарегистрированы - Войдите.

Вы хотите зарегистрироваться?

тексты песен

Романс полковника
сл. П. Вяземский, муз. А.Петров

Я пережил и многое и многих,
И многому изведал цену я.
Теперь влачесь один в пределах строгих
Известного размера бытия.

Мой горизонт и сумрачен и близок,
И с каждым днем все ближе и темней.
Усталых дум моих полет стал низок,
И мир души безлюдней и бедней.

По бороздам, серпом пожатой пашни,
Найдешь еще быть может в жизни след,
В полне найдешь, быть может день вчерашний,
Но ничего ж завтрашнего нет.

Жизнь разочлась со мной, она не в силах
Мне то отдать, что у меня взяла.
И что земля в глухих своих могилах,
Безжалостно навеки погребла.

Песенка про трубачей
сл. Михаила Савоярова, муз.Андрея Петрова
В фильме исполнение песни - Андрей Миронов

По селу бегут мальчишки,
Девки, бабы, ребятишки,
Словно стая саранчи
В трубы дуют трубачи.

Раздаются тары-бары:
К нам приехали гусары!
На подбор, все усачи,
В трубы дуют трубачи.

Слышен голос командира:
Разобраться по квартирам!
Дело близится к ночи,
В трубы дуют трубачи.

В эту ноченьку немало
Баб с солдатами шептало:
Без тебя хоть, милый, плачь,
Протруби и мне, трубач.

А когда зарю сыграли,
Бабы слезы утирали,
И в котомку взяв харчи,
Уходили трубачи.

Через год в каждой избенке
Народилось по мальчонке,
Глотки драли что сычи -
Тоже будут трубачи!

Романс Настеньки
сл. М.Цветаевой, муз. А. Петрова.

Вы, чьи широкие шинели
Hапоминали паруса,
Чьи шпоры весело звенели
И голоса, и голоса,
И чьи глаза, как бриллианты,
Hа сердце оставляли след, -
Очаровательные франты,
Очаровательные франты
Минувших лет!

Одним ожесточеньем воли
Вы брали сердце и скалу
Цари на каждом бранном поле
И на балу
И на балу

Вам все вершины были малы
И мягок самый черствый хлеб
О, молодые генералы,
О, молодые генералы
Своих судеб

О, как мне кажется могли вы
Рукою полною перстней
И кудри дев ласкать и гривы
Своих коней,
Своих коней

В одной невероятной скачке
Вы прожили свой краткий век
И ваши кудри, ваши бачки
И ваши кудри, ваши бачки
Засыпал снег.

О бедном гусаре
автор слов неизвестен, муз.А Петрова

О бедном гусаре замолвите слово,
Ваш муж не пускает меня на постой,
Но женское сердце нежнее мужского.
Но женское сердце нежнее мужского.
Но женское сердце нежнее мужского,
И сжалиться может оно надо мной.

Я в доме у вас не нарушу покоя,
Скромнее меня не найти из полка.
И если свободен ваш дом от постоя.
И если свободен ваш дом от постоя.
И если свободен ваш дом от постоя,
То нет ли хоть в сердце у вас уголка.

О бедном гусаре замолвите слово,
замолвите сло - о - во.

БОЛЬШАЯ ДОРОГА
Муз.А.Петров, сл.М.Светлов

Застенчивым девушкам, жадным и юным,
Сегодня всю ночь приближались кошмары -
Гнедой жеребец под высоким драгуном,
Роскошная лошадь под пышным гусаром.

Звенели всю ночь сладострастные шпоры,
Мелькали всю ночь молодые майоры,
И долго в плену обнимающих ручек
Барахтался неотразимый поручик.

Спокоен рассвет довоенного мира,
В тревоге уснул городок благочинный,
Мечтая бойцам предоставить квартиры
И женщин им дать - соответственно чину.

Чтоб трясся казак от любви и от спирта,
Чтоб старый полковник не выглядел хмуро,
Уезды дрожат от солдатского флирта,
Тяжелой походки военных амуров.

Большая дорога военной удачи!
О, сколько здесь женщин красивых бежало,
Армейцам любовь отдавая без сдачи,
Без слез, без истерик, без писем, без жалоб.

Я тоже не ангел, я тоже частенько
У двери красавицы шпорами тенькал,
Усы запускал и закручивал лихо,
Пускаясь в любовную неразбериху.

ПЕСЕНКА В ПАНСИОНЕ
Муз. А. Петров, сл. Роберт Бернс, перевод С. Маршака

Зима пронеслась, и весна началась,
И птицы, на дереве каждом звеня,
Поют о весне, но невесело мне
С тех пор, как любовь разлюбила меня.

Шиповник расцвел для проснувшихся пчел.
Поют коноплянки в честь вешнего дня.
Их в гнездышке двое, сердца их в покое.
Моя же любовь разлюбила меня.

ПЕСЕНКА ПЛЕТНЕВА
Муз.А.Петрова, сл.П.Вяземского

В сердце томная забота,
Безымянная печаль.
Я невольно жду чего-то,
Мне чего-то смутно жаль.

Чего-то ,чего-то, чего-то,
Мне чего-то смутно жаль

Не хочу и не умею
Я развлечь свою хандру,
Я хандру свою лелею,
Как любви своей сестру.

Как любви, как любви, как любви,
Как любви своей сестру.

И никто не приголубит,
И никто не исцелит.
Поглядишь- хандра все любит,
А любовь всегда хандрит.

А любовь, а любовь, а любовь,
А любовь всегда хандрит.

В сердце томная забота,
Безымянная печаль.
Я невольно жду чего-то,
Мне чего-то смутно жаль

ДРУЗЬЯМ
Муз.А Петрова, сл.П.Вяземского

Я пью за здоровье не многих,
Не многих, но верных друзей,
Друзей неуклончиво строгих
В соблазнах изменчивых дней.

Я пью за здоровье далёких,
Далёких, но милых друзей,
Друзей, как и я, одиноких
Средь чуждых сердцам их людей.

В мой кубок с вином льются слёзы,
Но сладок и чист их поток;
Так, с алыми - чёрные розы
Вплелись в мой застольный венок.

Мой кубок за здравье не многих,
Не многих, но верных друзей,
Друзей неуклончиво строгих
В соблазнах изменчивых дней;

За здравье и ближних далёких,
Далёких, но сердцу родных,
И в память друзей одиноких,
Почивших в могилах немых.

• МИР ЖИВОТНЫХ (379)
• МУДРЫЕ МЫСЛИ (346)
• МУЛЬТИВАРКА (13)
• АВСТРИЙСКИЕ ХУДОЖНИКИ (ПЕЙЗАЖ) (92)
• АЗИЯ: ИНДИЯ, КИТАЙ И ДР. (83)
• АКВАРЕЛИ, ПАСТЕЛИ (536)
• АЛЬ КВОТИОН (СТИХИ И ПРОЗА) (8)
• АМЕРИКА (ХУДОЖНИКИ И ДР.) (471)
• АНТИКВАРИАТ(ФАРФОР,СЕРЕБРО, ЖИВОПИСЬ и ДР.) (305)
• АУДИО(книги, спектаклии т.д) (138)
• АУКЦИОН (картины, фарфор, серебро и пр.) (2366)
• АФОРИЗМЫ И ЦИТАТЫ (139)
• Ботанические сады (6)
• БРИТАНИЯ/АНГЛИЯ (ХУДОЖНИКИ И ДР.) (564)
• ВЕЛИКИЕ ДИНАСТИИ (33)
• ВИДЕО: Х/Ф И Д/Ф (907)
• ВСЕ РАЗДЕЛЫ (10855)
• ВСЁ ДЛЯ ДНЕВА (249)
• ВСЁ О ПУШКИНЕ (12)
• ГЕРМАНИЯ (НЕМЕЦКИЕ ХУДОЖНИКИ И ДР.) (330)
• ДАНИЭЛА СТИЛ (фильмы) (18)
• ДЕЛО В ШЛЯПЕ (57)
• ДЕТСКАЯ СТРАНИЧКА (589)
• ДРАГОЦЕННОСТИ, СЕРЕБРО, ФАРФОР, ЮВЕЛИРНЫЕ ИЗДЕЛИЯ (250)
• ЕВРОПА (575)
• ЖАНРОВАЯ ЖИВОПИСЬ (2099)
• ЖЗЛ (364)
• ЖИВОПИСЬ,ИЛЛЮСТРАЦИИ,ГРАФИКА. (5065)
• ЗДОРОВЬЕ и КРАСОТА. (87)
• ИДЕИ для ДОМА (108)
• ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ (47)
• ИСКУССТВО, КЛАССИКА (ОПЕРА, БАЛЕТ и т.д) (218)
• ИСТОРИИ:(в т.ч. песен, картин и пр. ) (367)
• КИНО и АКТЁРЫ (271)
• КИТАЙ (живопись и китайская кухня) (136)
• КОРОЛЕВСКАЯ КОЛЛЕКЦИЯ АНГЛИИ (46)
• КОШКИ Susan Herbert (9)
• КУЛИНАР Я (225)
• КУМИРЫ (396)
• ЛАКОВАЯ МИНИАТЮРА (22)
• ЛАРИСА РУБАЛЬСКАЯ (15)
• ЛИЧНОСТИ В ИСТОРИИ: композиторы, певцы, танцоры. (98)
• МАРИНА ЦВЕТАЕВА (16)
• МЕБЕЛЬ (4)
• МИФЫ И ЛЕГЕНДЫ (62)
• МОДА И СТИЛЬ (370)
• МОЙ КОМП (45)
• МУЖЧИНА и ЖЕНЩИНА (619)
• МУЗЕИ, ГАЛЕРЕИ, ТЕАТРЫ (52)
• МУЗЫКА И ПЕСНИ (483)
• ОДЕССКИЙ ЮМОР (22)
• ОТКРЫТКИ, ДЕМЫ (94)
• ПЕЙЗАЖНАЯ ЖИВОПИСЬ (999)
• Перегородчатая эмаль/Клуазонне (20)
• ПИН-АП (PIN-UP) (37)
• ПЛЕННИЦЫ СУДЬБЫ (Женские истории) (110)
• ПОЗДРАВЛЕНИЯ (323)
• ПОЛЕЗНЫЕ СОВЕТЫ (317)
• ПОРТРЕТЫ В ЖИВОПИСИ (Женский, мужской и детский об (1596)
• ПРАВИТЕЛИ И ЦАРСКИЕ ОСОБЫ (203)
• ПРАЗДНИКИ (325)
• ПРИБАЛТИКА (6)
• ПРИТЧИ, СКАЗАНИЯ (183)
• ПСИХОЛОГИЯ ОТНОШЕНИЙ (239)
• ПУТЕШЕСТВИЯ (223)
• РЕЛИГИОЗНОЕ (92)
• РЕТРО,ВИНТАЖ (191)
• РОССИЯ (РУССКАЯ ЖИВОПИСЬ И ДР.) (948)
• РУКОДЕЛИЕ (80)
• Сидни Шелдон (фильмы и аудио-книги) (16)
• СКУЛЬПТУРА, АРХИТЕКТУРА, ПАМЯТНИКИ. (218)
• СТИХИ Ирина Самарина-Лабиринт (71)
• СТИХИ МОЕГО БРАТА. (14)
• Стихи Э. Асадов (55)
• СТИХИ, ПРОЗА, СКАЗКИ (1220)
• ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЖИВОПИСЬ (117)
• ТЕСТЫ И ГОРОСКОПЫ. (293)
• ФОТО и ФОТОХУДОЖНИКИ (747)
• ФОТОПРОЕКТЫ ЕКАТЕРИНЫ РОЖДЕСТВЕНСКОЙ (24)
• ФотоХудожник Карина Киль (5)
• Художники Carrier-Belleuse (9)
• Художники de Blaas (16)
• Художники Madrazo (10)
• ХУДОЖНИКИ АВСТРИЙСКИЕ (222)
• ХУДОЖНИКИ БРЮЛЛОВЫ (8)
• ХУДОЖНИКИ ВИНТЕРХАЛЬТЕР (15)
• ХУДОЖНИКИ МАКОВСКИЕ (32)
• ХУДОЖНИКИ,ИЛЛЮСТРАТОРЫ (4660)
• ХУДОЖНИКИ-ПРЕРАФАЭЛИТЫ (71)
• ЦВЕТЫ, САДЫ, НАТЮРМОРТЫ (719)
• ЭТО ИНТЕРЕСНО (1192)
• ЮМОР, ПОЗИТИВ, АНЕКДОТЫ (143)
• ЯПОНИЯ КОРЕЯ (63)

Светлана Овинова (Санкт-Петербург). Роскошь и шик моды арт-деко, родом из Франции. .

АукционноАнтикварные декоративные тарелки с художественной росписью. экскурс в историю. &n.

Идеи для дома. Открытые полки как вариант организации хранения на кухне. .

Марина Цветаева очень рано потеряла мать, смерть которой переживала очень болезненно. Со временем это чувство притупилось, а душевная рана зарубцевалась, однако начинающая поэтесса в своем творчестве очень часто обращалась к теме смерти, словно бы пытаясь заглянуть в мир, который ей еще недоступен.

Мария Александровна Цветаева (урождённая Мари́я Алекса́ндровна Ме́йн; 1868—1906) — вторая жена Ивана Владимировича Цветаева, мать Марины Цветаевой и Анастасии Цветаевой

Цветаева признавалась, что очень надеется в той, другой жизни, встретиться с мамой, которую очень любила, и даже мысленно торопила время, стремясь прожить свою жизнь как можно скорее.

Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверзтую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.

Застынет все, что пело и боролось,
Сияло и рвалось.
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.

И будет жизнь с ее насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет все — как будто бы под небом
И не было меня!

Изменчивой, как дети, в каждой мине,
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой.

Виолончель, и кавалькады в чаще,
И колокол в селе…
— Меня, такой живой и настоящей
На ласковой земле!

К вам всем — что мне, ни в чем не знавшей меры,
Чужие и свои?!-
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви.

И день и ночь, и письменно и устно:
За правду да и нет,
За то, что мне так часто — слишком грустно
И только двадцать лет,

За то, что мне прямая неизбежность —
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид,

За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру…
— Послушайте!- Еще меня любите
За то, что я умру.

Вы, чьи широкие шинели
Напоминали паруса,
Чьи шпоры весело звенели
И голоса.
И чьи глаза, как бриллианты,
На сердце вырезали след —
Очаровательные франты
Минувших лет.
Одним ожесточеньем воли
Вы брали сердце и скалу, —
Цари на каждом бранном поле
И на балу.
Вас охраняла длань Господня
И сердце матери. Вчера —
Малютки-мальчики, сегодня —
Офицера.
Вам все вершины были малы
И мягок — самый черствый хлеб,
О, молодые генералы
Своих судеб!
=====
Ах, на гравюре полустертой,
В один великолепный миг,
Я встретила, Тучков-четвертый,
Ваш нежный лик,
И вашу хрупкую фигуру,
И золотые ордена…
И я, поцеловав гравюру,
Не знала сна.
О, как — мне кажется — могли вы
Рукою, полною перстней,
И кудри дев ласкать — и гривы
Своих коней.
В одной невероятной скачке
Вы прожили свой краткий век…
И ваши кудри, ваши бачки
Засыпал снег.
Три сотни побеждало — трое!
Лишь мертвый не вставал с земли.
Вы были дети и герои,
Вы все могли.
Что так же трогательно-юно,
Как ваша бешеная рать.
Вас златокудрая Фортуна
Вела, как мать.
Вы побеждали и любили
Любовь и сабли острие —
И весело переходили
В небытие.
Феодосия, 26 декабря 1913

Тучков Александр Алексеевич (1777 - 1812) с отличием участвовал в войне 1807 г. против французов и в 1808 г. - против шведов. Во время Отечественной войны, командуя бригадой, сражался под Витебском и Смоленском; под Бородиным был убит.

Тучковы - дворянский род, происходящий от новгородских бояр, выселенных при Иоанне III во внутренние области России. В Отечественную войну 1812 г. приобрели известность три брата Тучковых: 1) Николай Алексеевич (1761 - 1812) участвовал в военных действиях против шведов и поляков; в 1799 г., командуя севским мушкетерским полком, был в несчастном для нас сражении при Цюрихе и штыками проложил себе путь к Шафгаузену; в сражении при Прейсиш-Эйлау командовал правым крылом армии; в 1808 г., начальствуя 5-й пехотной дивизией, участвовал в военных действиях в Финляндии. В 1812 г. назначен командиром 3-го пехотного корпуса и в бородинском сражении смертельно ранен. 2) Павел Алексеевич родился в 1776 г.; в 1808 г., командуя бригадой, участвовал в войне со Швецией; в 1812 г. отличился в бою при Валутиной горе, но тут же, тяжело раненый, был взят в плен; по возвращении в Россию назначен начальником дивизии; позже был членом государственного совета и председателем комиссии прошений.